Смерть лорда Эджвера Кристи Агата

Глава 29

Пуаро рассказывает

Звонить на следующее утро Джеппу было поручено мне. Голос у него был, прямо скажем, безрадостный.

– Это вы, капитан Гастингс? Ну, что он там еще затеял?

Я передал ему приглашение Пуаро.

– Зайти к вам в одиннадцать? А почему бы и нет? Может, он скажет что-нибудь интересное об убийстве Росса? Честно говоря, я бы от какой-нибудь идейки не отказался. Загадочная история! Ни одной ниточки, ни одного ключа!

– Мне кажется, ему есть чем поделиться, – ответил я. – Уж очень у него довольный вид.

– Чего нельзя сказать обо мне. Ладно, капитан Гастингс, я буду.

Следующий мой звонок был Брайану Мартину. Ему я, следуя инструкции Пуаро, сказал, что Пуаро удалось узнать нечто, наверняка представляющее интерес для мистера Мартина. Когда он спросил меня, что именно, я ответил, что не знаю, поскольку Пуаро ничего мне не рассказывал.

– Хорошо, – отозвался Брайан после долгой паузы. – Я приеду.

И повесил трубку.

Затем Пуаро, к моему удивлению, позвонил Мэри Драйвер и тоже попросил ее приехать. Он был сосредоточен, почти суров, и я воздержался от вопросов.

Первым приехал Брайан Мартин. Он прекрасно выглядел, но, как мне показалось, был несколько скован. Мэри Драйвер появилась почти тотчас же. Она удивилась, увидав его, но и он явно не ожидал встретить ее у нас.

Пуаро предложил им сесть и взглянул на часы.

– Инспектор Джепп сейчас приедет, – сказал он.

– Инспектор Джепп? – резко переспросил Брайан.

– Да, я пригласил и его – неофициально, как друга.

– Понятно.

Брайан погрузился в молчание. Мэри бросила на него быстрый взгляд и отвернулась. Она тоже думала о чем-то своем.

Через минуту в комнату вошел Джепп. Он, по моему мнению, также не ожидал встречи с нашими гостями, но вида не подал и приветствовал Пуаро со своей обычной шутливостью.

– Ну, мсье Пуаро, что все это значит? У вас возникла очередная гениальная идея?

– Ничего гениального, – ласково улыбнулся ему Пуаро. – Я всего-навсего хочу поделиться с вами одной историей – такой простой, что мне стыдно, как это я ее проглядел. Если позволите, я расскажу все по порядку, с самого начала.

Джепп вздохнул и посмотрел на часы.

– Если это займет не больше часа, – сказал он.

– Успокойтесь, друг мой, это займет гораздо меньше времени, – ответил Пуаро. – Насколько я понимаю, вам хотелось бы знать, кто убил лорда Эджвера, кто убил Карлотту Адамс и кто убил Дональда Росса, не так ли?

– Последнее мне действительно хотелось бы знать, – уклончиво ответил Джепп.

– Выслушайте меня, и вы узнаете все. Я буду скромен. («Как бы не так!» – невольно подумал я.) Я не стану ничего скрывать и откровенно, шаг за шагом, расскажу вам, как меня одурачили, как я послушно позволил себя одурачить, как беседа с моим другом Гастингсом и случайное замечание абсолютно незнакомого человека указали мне правильный путь.

Он сделал паузу, прокашлялся и приступил к тому, что я называю «чтением лекции».

– Начну с ужина в «Савое». Леди Эджвер сказала, что хочет переговорить со мной конфиденциально. Ей необходимо было избавиться от мужа. В конце нашей беседы она – на мой взгляд, весьма осторожно – заявила, что, если будет надо, она сама поедет к лорду Эджверу на такси и убьет его. Это услыхал Брайан Мартин, который вошел тогда в номер леди Эджвер.

Он повернулся к актеру.

– Что скажете? Так это было или нет?

– Это слышали все, – ответил Брайан Мартин. – Уилдберны, Марш, Карлотта – все.

– Согласен, совершенно с вами согласен. Но должен заметить, что у меня не было возможности забыть сказанное леди Эджвер. На следующее утро мистер Брайан Мартин специально приезжал сюда, чтобы напомнить мне об этом.

– Ничего подобного! – вскричал Брайан Мартин. – Я приезжал…

Пуаро жестом остановил его.

– Вы приезжали якобы затем, чтобы рассказать мне небылицу, насквозь лживую историю о том, что за вами якобы следят. Ею даже ребенка невозможно провести! Откуда вы ее выкопали? Из какого-нибудь старого фильма? Девушка, согласием которой вы должны заручиться, человек, которого вы узнали по золотому зубу… Боже правый! Друг мой, кто из молодых людей вставляет себе сейчас золотые зубы, тем более в Америке? Золотые зубы безнадежно устарели! Да и вообще вся история была нелепой! Но, только прикрывшись ею, вы осмелились заговорить о том, ради чего приехали. Вы стали настраивать меня против леди Эджвер, иначе говоря, готовить почву к тому моменту, когда она убьет своего мужа.

– Не понимаю, о чем вы, – прошептал смертельно бледный Брайан.

– Вы ни на минуту не допускаете, что лорд Эджвер согласится на развод, и полагаете, что я поеду к нему на следующий день. Но вам неизвестно, что планы лорда Эджвера изменились. Я еду к нему в то же утро, и он соглашается на развод. У леди Эджвер нет больше повода убивать своего мужа! Более того, он сообщает мне, что известил о своем согласии леди Эджвер письменно. Леди Эджвер тем не менее утверждает, что этого письма она не получала. Следовательно, она лжет, либо ее муж лжет, либо… кто-то перехватил письмо. Кто?

И тогда я задаю себе вопрос: почему мистер Мартин утруждает себя приездом ко мне и распространением небылиц? Что им движет? У меня возникает предположение, мсье, что совсем недавно вы были безумно влюблены в леди Эджвер. Лорд Эджвер говорил, что его жена собиралась выйти замуж за актера. Что ж, так оно, наверное, и было, но затем она передумала. К тому времени, когда приходит письмо лорда Эджвера с согласием на развод, она уже собирается выйти за другого – не за вас! Так что у вас была веская причина, чтобы перехватить это письмо.

– Я никогда…

– Вы получите возможность сказать все, что хотите. А пока не перебивайте меня, пожалуйста.

Итак, как чувствовали себя вы – избалованный идол, ни у кого не встречавший отказа? Думаю, что вас охватила бессильная ярость, стремление причинить леди Эджвер непоправимое зло. И если бы ее обвинили в убийстве – возможно, даже повесили, – вы могли бы считать, что добились своего.

– Боже милостивый! – воскликнул Джепп.

Пуаро повернулся к нему.

– Да-да, у меня возникла именно эта идея. И не случайно. Карлотта Адамс чаще всего виделась с двумя мужчинами: капитаном Маршем и Брайаном Мартином. Из этого вполне можно было сделать вывод, что на розыгрыш ее толкнул Брайан Мартин, богатый человек, для которого десять тысяч долларов не слишком крупная сумма. Мне с самого начала представлялось маловероятным, чтобы мисс Адамс поверила, будто Рональд Марш заплатит ей десять тысяч. Она была в курсе его финансовых затруднений. Брайан Мартин, безусловно, был более подходящей кандидатурой.

– Но я не… послушайте, я никогда… – прохрипел актер.

– Когда пришла телеграмма из Вашингтона с текстом письма мисс Адамс к сестре – o la-la! – я был очень разочарован. Получалось, что я ошибся в своих рассуждениях. Но позднее я сделал открытие. Получив само письмо, я выяснил, что в нем отсутствует одна страница. Значит, «он» совсем необязательно был капитаном Маршем!

К тому же у меня было еще одно доказательство. Арестованный капитан Марш упрямо твердил, что видел, как Брайан Мартин входил в дом лорда Эджвера. Но ему, человеку, обвиненному в убийстве, никто не верил. Кроме того, у мистера Мартина было алиби. Естественно! Этого следовало ожидать! Если убийство совершил мистер Мартин, хорошее алиби было ему крайне необходимо! Это алиби подтвердил только один человек – мисс Мэри Драйвер.

– Что вы хотите сказать? – вмешалась мисс Драйвер.

– Ничего, мадемуазель, – улыбаясь, ответил Пуаро, – кроме того, что в тот же день я встретил вас в ресторане, где вы обедали с мистером Мартином, и вы не поленились подойти ко мне и постараться убедить меня в том, что вашей подруге нравился Рональд Марш, а вовсе не Брайан Мартин, в чем я был убежден.

– Ничего подобного! – заявил актер.

– Вы могли не догадываться об этом, мсье, – спокойно возразил ему Пуаро, – но я думаю, что прав я. Именно этим, как ничем другим, объясняется ее неприязнь к леди Эджвер. Она невзлюбила ее из-за вас! Вы ведь рассказывали ей, как с вами обошлась леди Эджвер?

– М-м… да… я… должен был рассказать кому-то, а она мне…

– Сочувствовала. Да, она сочувствовала другим, я это тоже заметил. Итак, что же происходит дальше? Арестовывают Рональда Марша, и у вас гора падает с плеч. Вам не о чем больше беспокоиться. Хотя ваш план и не удался из-за того, что леди Эджвер в последнюю минуту все же поехала на ужин к сэру Монтегю Корнеру, козлом отпущения оказались не вы. Но затем, во время обеда, вы слышите, как Дональд Росс, этот симпатичный, но, в сущности, глуповатый юноша, говорит Гастингсу нечто доказывающее, что вы все-таки в опасности.

– Нет, нет, нет, – простонал актер. По его лицу градом катился пот. Он смотрел на Пуаро с ужасом. – Честное слово, я ничего не слышал, я ни в чем не замешан…

И тут мы все испытали потрясение.

– Да, это так, – спокойно согласился Пуаро. – Теперь, я надеюсь, вы достаточно наказаны за то, что посмели дурачить меня – Эркюля Пуаро!

Мы дружно охнули, а Пуаро безмятежно продолжал:

– Видите, я показываю вам все свои ошибки. Гастингс знает, что я задавал себе пять вопросов и на три из них легко нашел ответы. Кто перехватил письмо? Наверняка Брайан Мартин. Другой вопрос – что заставило лорда Эджвера радикально изменить свои взгляды и согласиться на развод? Я полагал, что либо он снова хотел жениться, либо стал жертвой шантажа. У лорда Эджвера были своеобразные вкусы. Возможно, кто-то докопался до каких-нибудь фактов его биографии, которые если и не позволили бы его жене требовать развода по английским законам, грозили бы ему скандалом. Думаю, этим и воспользовалась леди Эджвер. Лорд Эджвер предпочел избежать скандала и уступить. Но он не считал нужным скрывать свою ярость, когда думал, что его никто не видит, – этим и объясняется выражение его лица, которое случайно подметил Гастингс. Это же объясняет и ту поспешность, с которой он сказал «во всяком случае, не из-за того, что было в ее письме», хотя я не успел еще и предположить, что дело как раз в нем.

Оставались два вопроса. Первый: почему в сумочке мисс Адамс оказалось не принадлежавшее ей пенсне? И второй: почему кто-то звонил леди Эджвер в дом сэра Монтегю? Брайана Мартина я с этими вопросами соединить никак не мог и вынужден был прийти к выводу, что либо я заблуждаюсь относительно мистера Мартина, либо задаю не те вопросы. В отчаянии я еще раз очень внимательно перечитал письмо мисс Адамс и кое-что нашел. Да, я нашел кое-что новое!

Смотрите, вот это письмо. Видите, как оторвана страница? Неровно, как это часто бывает. Представьте теперь, что в последнем слове была еще одна буква, «а»…

Понимаете? Да-да, вы правы. Карлотта Адамс написала не «он», а «она». Розыгрыш придумала женщина!

Я составил список всех женщин, которые имели какое-либо отношение к этому делу. Помимо Сильвии Уилкинсон, их оказалось четверо: Адела Марш, мисс Кэррол, мисс Драйвер и герцогиня Мертонская.

Из этих четверых меня больше всего интересовала мисс Кэррол. Она носит пенсне, она находилась в ту ночь в доме лорда Эджвера, и она дала неточные показания, стремясь очернить леди Эджвер. Кроме того, она чрезвычайно энергична, собрана и способна на решительный поступок. Повод был мне неясен, но в конце концов, она работала у лорда Эджвера не один год, и у нее мог быть повод, о котором нам ничего не известно.

Я также не мог исключить из этого списка и мисс Аделу Марш. Она сама призналась мне, что ненавидела отца. Она нервная, импульсивная девушка. Что, если в тот вечер она, очутившись в доме, заколола отца, а затем хладнокровно отправилась в свою комнату за жемчугом? Представляете, в какой она пришла ужас, когда обнаружила в холле горячо любимого кузена, который последовал за ней, вместо того чтобы оставаться на улице?

Этим легко объяснить ее волнение в последующие дни, но его так же легко объяснить ее невиновностью и страхом, что убийство все-таки совершил ее кузен. Кроме того, я обратил внимание на одну мелочь. Как вы помните, на золотой шкатулке, найденной у мисс Адамс, стоял инициал Д., а я слышал, как кузен мисс Марш называл ее «Дела». В ноябре прошлого года она еще жила в Париже и могла встретиться там с Карлоттой Адамс.

Вы можете сказать, что нелепо было включать в этот список герцогиню Мертонскую. Но когда она приходила ко мне, я понял, что имею дело с человеком фанатического склада. Для нее вся жизнь сосредоточилась в сыне, и она вполне могла возненавидеть женщину, которая вознамерилась «погубить» его, до такой степени, чтобы организовать против нее заговор.

Теперь мисс Мэри Драйвер…

Он замолчал и посмотрел на Мэри. Она не отвела взгляда.

– Что у вас против меня? – спросила она.

– Ничего, мадемуазель, кроме того, что вы – друг Брайана Мартина и что ваша фамилия начинается с Д.

– Маловато.

– Но это не все. Вы обладаете умом и силой воли, которых хватило бы на то, чтобы совершить преступление. Остальные слабее вас.

Мэри закурила сигарету.

– Продолжайте! – весело сказала она.

– Действительно ли у Брайана Мартина было алиби или нет – вот что меня занимало. Если да, кто тогда вошел в дом, как утверждает Рональд Марш? И тут я вспомнил, что дворецкий лорда Эджвера очень похож на мистера Мартина. Его-то и видел капитан Марш. Я подумал, что, возможно, дело обстояло так: дворецкий обнаруживает, что его хозяин убит. На столе у него он находит конверт с французскими банкнотами на сумму, соответствующую ста фунтам. Он забирает деньги, выскальзывает из дома, оставляет их на хранение какому-нибудь дружку и возвращается назад, открыв дверь ключом лорда Эджвера. На следующий день труп обнаруживает служанка. Дворецкий считает, что ему ничто не грозит, поскольку убежден, что хозяина убила леди Эджвер, а деньги его дружок наверняка поменял на фунты еще до того, как их пропажа была обнаружена. Однако, когда выясняется, что у леди Эджвер алиби, и Скотленд-Ярд начинает интересоваться его биографией, он предпочитает исчезнуть.

Джепп одобрительно кивнул.

– Но что касается пенсне, ясности у меня по-прежнему не было. Если его владелицей была мисс Кэррол, то тогда все сходилось. Она могла перехватить письмо, а обсуждая детали розыгрыша с Карлоттой Адамс или встретившись с ней в вечер убийства, могла случайно или в волнении обронить пенсне, а та могла его подобрать.

Но пенсне, как я выяснил, не принадлежало мисс Кэррол. Мы с Гастингсом возвращались домой, я был расстроен неудачей и пытался привести в порядок свои мысли. И вот тогда случилось чудо.

Сначала Гастингс стал вспоминать происшедшее в определенной последовательности. Он обратил мое внимание на то, что Дональд Росс, один из тринадцати ужинавших у сэра Монтегю гостей, встал из-за стола первым. Я был слишком занят своими размышлениями и не обратил на слова Гастингса особого внимания, хотя и отметил механически, что, строго говоря, первой из-за стола поднялась леди Эджвер, которую позвали к телефону. Росс же встал первым из-за стола, когда окончился ужин. Подумав о леди Эджвер, я вспомнил детскую загадку, которая, как мне казалось, понравилась бы леди Эджвер – это был ее уровень. В шутку я загадал ее Гастингсу, но ему, как королеве Виктории, было не смешно. Потом я стал думать, кто бы мог рассказать мне об отношениях Брайана Мартина и Сильвии Уилкинсон. От нее я бы, разумеется, ничего не узнал. И тут, когда мы переходили дорогу, оказавшийся рядом прохожий сказал простую фразу.

Он сказал своей спутнице, что кто-то там должен был «сразу же расспросить Эллис». И мне все стало ясно.

Он оглядел нас.

– Да-да, пенсне, телефонный звонок, низенькая дама, забравшая шкатулку из парижского магазина. Ну конечно же, Эллис, горничная мисс Уилкинсон. Я быстро сложил в уме все остальное: свечи – тусклое освещение – миссис Ван Дузен – и я понял!

Глава 30

Как это было

Пуаро снова оглядел нас.

– Итак, друзья, – тихо сказал он, – позвольте мне рассказать вам, что же на самом деле произошло в ту ночь.

Карлотта Адамс уходит из дома в семь часов. Она садится в такси и едет в «Пиккадилли Палас».

– Что? – вырвалось у меня.

– В «Пиккадилли Палас». Несколькими часами раньше она, назвавшись миссис Ван Дузен, сняла там номер. На ней очки с толстыми стеклами, которые, как мы все знаем, сильно меняют внешность. Как я сказал, она снимает номер и говорит, что едет вечерним поездом к пароходу в Ливерпуль и что багаж ее уже ушел. В восемь тридцать в гостиницу прибывает леди Эджвер. Ее проводят в номер «миссис Ван Дузен», где они меняются платьями, и Карлотта Адамс – а не леди Эджвер! – в светлом парике, платье из белой тафты и горностаевой накидке отбывает в Чизвик. Да-да, это возможно! Я был в доме сэра Монтегю вечером. Обеденный стол освещается только свечами, лампы притушены, Сильвию Уилкинсон никто близко не знает. Все видят золотые кудри, слышат знаменитый голос… О, это было совсем нетрудно! А если бы затея не удалась и кто-нибудь заметил бы «подмену» – что ж, это леди Эджвер тоже предусмотрела. Надев темный парик, пенсне и платье Карлотты, она берет портфель, платит по счету, садится в такси и едет на Юстонский вокзал. В туалете она снимает парик и сдает портфель в камеру хранения. Прежде чем отправиться на Риджентгейт, она звонит в Чизвик и просит позвать к телефону леди Эджвер. Так они договорились с Карлоттой. Если все в порядке и «подмену» не обнаружили, Карлотта должна просто сказать: «Да, это леди Эджвер». Стоит ли говорить, что мисс Адамс ни о чем не подозревала. Слова эти для Сильвии Уилкинсон означали, что ее путь свободен. Услыхав их, она едет на Риджентгейт. Там она сообщает дворецкому свое имя, проходит в библиотеку и совершает первое убийство. Разумеется, ей неизвестно, что с лестничной площадки ее видит мисс Кэррол. Она полагает, что единственным обвинением против нее станут показания дворецкого (который, как вы помните, никогда не видел ее, и к тому же на ней шляпа, закрывающая часть лица), а они будут опровергнуты показаниями двенадцати известных, имеющих вес в обществе людей.

Выйдя из дома, она возвращается на Юстонский вокзал, забирает портфель и снова превращается в шатенку. Теперь ей нужно скоротать время до возвращения Карлотты Адамс из Чизвика. Они договорились встретиться в определенное время. Леди Эджвер отправляется в «Корнер-хаус», сидит там, поглядывая на часы, поскольку время тянется медленно, и готовится ко второму убийству. Она кладет в сумочку Карлотты, которую та тоже отдала ей, золотую шкатулку, изготовленную в Париже. Возможно, она находит письмо Карлотты к сестре именно тогда. Возможно, это произошло раньше. Как бы то ни было, она видит на конверте адрес, и у нее возникают подозрения. Она вскрывает конверт и убеждается, что ее подозрения оправданны.

Возможно, первое ее побуждение – уничтожить письмо. Но почти сразу же она понимает, что может распорядиться им значительно лучше. Если оторвать у письма одну страницу, то оно читается как обвинение против Рональда Марша, человека, у которого был веский повод желать смерти лорда Эджвера. Даже если бы у Рональда было неоспоримое алиби, письмо все равно оставалось бы обвинением против мужчины – для этого нужно было оторвать всего одну букву в слове «она». Она так и поступает, затем кладет письмо обратно в конверт и прячет его в сумочку.

Наконец ей пора уходить, и она направляется к «Савою». Как только она видит, что к гостинице подъезжает ее машина, в которой сидит Карлотта Адамс, она ускоряет шаг, входит в вестибюль одновременно с Карлоттой и поднимается по лестнице наверх. Она скромно одета, и ее вряд ли кто замечает.

Наверху она проходит в свой номер, куда только что вошла и Карлотта. Горничная спит у себя. Они снова меняются платьями, и тут, наверное, леди Эджвер предлагает Карлотте Адамс бокал вина – чтобы отметить удавшуюся шутку. В бокале – веронал. Она поздравляет свою жертву и обещает прислать ей чек завтра утром. Карлотта Адамс отправляется домой. Ей очень хочется спать. Она пытается позвонить кому-то – возможно, мистеру Мартину или капитану Маршу, поскольку у них обоих номера телефонов «Виктория», но не в состоянии этого сделать. Она слишком устала. Веронал делает свое дело. Она ложится спать – чтобы никогда не проснуться. Второе преступление тоже совершается, как задумано.

Теперь что касается третьего преступления. Миссис Уилдберн дает обед. Сэр Монтегю Корнер упоминает о разговоре, который у него был с леди Эджвер в тот вечер, когда произошло убийство. Казалось бы, ничего особенного. Но Немезида уже занесла карающий меч над головой леди Эджвер. Говоря о вышедшей в Париже книге, кто-то упоминает Сафо, а для нее «Сафо» – всего лишь название модных духов, о чем она и оповещает присутствующих.

Но напротив нее сидит молодой человек, бывший на ужине в Чизвике и слышавший, как «леди Эджвер» беседовала с сэром Монтегю о греческой литературе. Карлотта Адамс была образованной, начитанной девушкой. Молодой человек в недоумении смотрит на леди Эджвер и вдруг понимает, что перед ним – другая женщина. Он потрясен. Он не знает, что и думать. Ему необходимо посоветоваться. Он вспоминает обо мне и обращается к Гастингсу.

Их разговор слышит леди Эджвер. Она достаточно умна и сообразительна, чтобы понять, что она каким-то образом выдала себя. Зная, что раньше пяти я домой не вернусь, она без двадцати пять приезжает к Россу. Он очень удивлен, но не испуган. Молодой, полный сил мужчина не боится женщины. Он проводит ее в столовую. Она сплетает какую-нибудь историю. Возможно, падает на колени или бросается ему на шею. А затем наносит удар – быстро и точно, как прежде. Наверное, он даже не успел вскрикнуть. И тоже умолк навеки.

Мы потрясенно молчали. Наконец Джепп хрипло спросил:

– Так значит… их всех убила она?

Пуаро кивнул.

– Но почему, если он был согласен на развод?!

– Да потому, что герцог Мертонский – один из столпов английского католицизма. Он ни за что на свете не женился бы на женщине, муж которой жив. Он тоже человек фанатического склада. Она могла бы выйти за него, только если бы осталась вдовой. Я не сомневаюсь, что она, так или иначе, пыталась повлиять на него в отношении развода, но у нее ничего не вышло.

– Зачем же тогда она послала к лорду Эджверу вас?

– Ah, parbleu![65] – Голос Пуаро задрожал от ярости, и даже его безупречный английский претерпел изменения. – Так меня задурачить! Сделать меня свидетелем, что у нее не было повода для убийства! Да, у нее хватило наглости превратить меня, Эркюля Пуаро, в свое послушновое оружие! Увы, ей это удалось. О, этот странный ум, детский и изощренный одновременно! Она хорошая актриса. Она превосходно сыграла удивление, когда я сообщил ей, что ее муж писал, что согласен на развод. Было ли ей хоть немного жаль кого-нибудь из своих жертв? Могу поклясться, что нет!

– Я говорил вам, какая она! – закричал Брайан Мартин. – Я предупреждал вас! Я знал, что она задумала его убить, я это чувствовал! И я боялся, что ей это сойдет с рук. Она умная! Она хитрая, умная дура! Да, я хотел, чтобы ее поймали! Я хотел, чтобы ее повесили!

Его лицо побагровело, дыхание осеклось.

– Ну-ну-ну, – сказала, взяв его за руку, Мэри Драйвер. У нее был голос няни, успокаивающей ребенка.

– А как насчет шкатулки с инициалом Д. и прочим? – спросил Джепп.

– Она заказала ее письмом и послала за ней в Париж свою горничную Эллис. Разумеется, Эллис всего лишь забрала шкатулку и расплатилась. Что внутри, она не знала. Кроме того, леди Эджвер позаимствовала у Эллис ее пенсне, которое помогло ей изменить внешность. Она случайно оставила его в сумочке Карлотты Адамс – это была ее единственная ошибка.

И все это я понял, когда переходил дорогу. Конечно, я остановился! Водитель автобуса был крайне невежлив, ну да бог с ним. Эллис! Пенсне Эллис! Эллис, забирающая шкатулку из магазина! Эллис, а следовательно, Сильвия Уилкинсон. Возможно, она позаимствовала у Эллис не только пенсне, но и еще кое-что…

– Что именно?

– Педикюрный ножичек для срезания мозолей…

Я поежился.

Новую томительную паузу прервал Джепп.

– Мсье Пуаро, это правда? – спросил он с надеждой в голосе.

– Правда.

Затем голос подал Брайан Мартин, и в этих словах, по моему мнению, отразился он весь.