Русский медведь. Царь Ланцов Михаил
– С удовольствием, – с мягкой и на удивление доброй улыбкой кивнул англичанин, которому, казалось, все было нипочем. – Полагаю, речь идет о заключении мира между нашими странами. То недоразумение, что послужило причиной войны, принесло слишком много бед и разрушений.
– Вам.
– Нам. Но вы согласились на эти переговоры.
– Вы – слабый противник. Мне скучно.
– И что же вы хотите? – поинтересовался виконт.
– Завершить этот цирк и отправиться воевать туда, где идут настоящие сражения, – пожав плечами, бросил слегка блефующий Брюс.
– Мудрая мысль, – кивнул сэр Генри. – Мы с радостью поддерживаем ее.
– Мир между нашими странами возможен, – кивнул Брюс. – Но есть ряд условий, которые вы должны выполнить.
– Я весь внимание.
– Во-первых, вы должны подписать новый акт о престолонаследии, в котором прописать, что Англия признает престол Шотландии за Яковом VIII Стюартом и его потомками.
– И он не станет претендовать на корону Англии?
– Да. Она ему не нужна.
– Вполне правомерное требование, – покладисто кивнул виконт.
– Конечно, правомерное. Ведь его выдвигаю я, – усмехнулся Брюс. – Так вот. Во-вторых, Шотландия поиздержалась, защищая свою веру и независимость. Денег у вас нет, поэтому мы забираем четыре северных графства.
– Четыре?!
– Нортумберленд, Тайн и Уир, Дарем и Камбрию. Королю нужны земли, чтобы заплатить верным солдатам. К тому же англичан там уже нет.
– Нет? Но… я понял вас, – грустно кивнул виконт.
– Это хорошо, что вы понимаете. Третьим условием является избавление Англии от флота. Всего флота.
– Что?! – ахнула английская делегация хором.
– У вас есть год, чтобы выполнить это условие.
– Но это же разорит нас!
– Это ваши проблемы, – пожал плечами Брюс.
– Мы не сможем выполнить это условие, – после небольшой паузы произнес виконт.
– Тогда шотландская армия вновь пересечет границу и опустошит не только Северную, но и Южную Англию. Прирежет себе еще земель. А то и вообще всю Англию. Выбирайте сами. Думаю, вы не хуже меня понимаете, что сейчас Шотландия действовала практически без подготовки. И вы не смогли остановить ее армию, даже имея двукратное численное преимущество. Дайте нам год, и вас не спасет и большее количество войск.
– Генерал, – вкрадчиво произнес виконт. – Дело в том, что много наших кораблей находятся за пределами метрополии. И даже если мы захотим, то вряд ли сможем в течение года уничтожить или продать все корабли. Кроме того, капитаны и судовладельцы могут не послушаться указа и поднять бунт.
– Вы полагаете, что меня должны волновать ваши проблемы? – удивленно выгнул бровь Брюс.
– Нет, что вы! Конечно, нет. Просто это требование… оно невыполнимо из-за обстоятельств.
– То есть вы хотите, чтобы я продолжил разорять Англию?
– А разве именно этого вы добиваетесь? – робко поинтересовался виконт. – Вам же наскучила война.
– Допустим. Что вы предлагаете?
– Все корабли, которые находятся в прямом подчинении короля, уничтожить или продать.
– Этого будет мало, – покачал головой Яков Брюс. – Ведь это практически исключительно военный флот.
– Но…
– Хорошо. Пожалуй, я войду в ваше положение. Но, кроме избавления от королевского флота, вы сожжете все верфи в Англии, отмените Навигационный акт[53] и запретите англичанам владеть кораблями.
– Что? Но…
– Пусть принимают иное подданство или продают их. По крайней мере, это будет решением задачи, которую передо мной поста-вили.
– Задачу? Но… Нет, не понимаю, – покачал головой сэр Генри. – Зачем Петру лишать Англию флота?
– Вы умный человек, и должны прекрасно понимать, что ничего бесплатного в этом мире не бывает. Петру нет дела до вашего флота. Но он всего лишь акционер одной компании, которой вы мешаете. И его попросили посодействовать. Не бесплатно, разумеется.
– Соединенные провинции…
– Я вам этого не говорил, – лукаво улыбнувшись, произнес Яков Брюс.
– Разумеется, – кивнул с серьезным лицом виконт. – Ужасные условия мира…
– Мира, сэр Генри. Поверьте – это не такой плохой вариант для вас. Французы уже оправились от Гибралтарского сражения и вполне в состоянии высадить десант на побережье. И если они решатся, то мой король, безусловно, заключит с ними союз. А ведь вам хватило и моей армии.
– Я вас понял, – грустно произнес сэр Генри, отлично понимая, что ему предлагают меньшую из бед, несмотря на то, что даже она кажется совершенно чудовищной.
Ужасный мир! Страшный мир! Иной читатель подумает – как такое вообще возможно?! Ведь флот – это основа экономики Англии. Без него она ничто. И тут он попадет в точку. Она действительно ничего не стоила без своего флота.
Все дело в том, что многие зачастую воспринимают Англию в отрыве от исторических реалий, оглядываясь лишь на момент ее наивысшего могущества. А это неправильно. Итак, на дворе начало XVIII века. Прошло едва ли полтора века с тех времен, как Елизавета I Тюдор смогла вытащить Англию из натуральной разрухи, в которую ее вогнала Столетняя война и связанное с ней истощение. Но даже ей удалось едва-едва оформить независимость и самостоятельность своей державы, которую до тех пор никто даже не воспринимал всерьез. Так, одно из многих мелких государств весьма обширной Европы. Не чета той же Баварии или Саксонии. А уж про великие державы тех лет даже речи не шло.
Ситуация была так плоха, что едва ли за полвека до описываемых событий англичанам пришлось всем миром строить боевые корабли. Долго и мучительно. Всего по одному-два корабля в год, что для тех лет было весьма умеренным. Для сравнения, Османская империя в те же годы, не особенно затрудняясь, могла построить флот в пятьдесят вымпелов первого-третьего класса за десятилетие. А самыми сильными на море все еще оставались испанские и французские эскадры. На долю же англичан зачастую приходились только жалкие крошки с барского стола великих держав. И да, английские корабли были в те годы далеко не самые лучшие. Скорее, лучшие в сегменте «эконом-класса». Обойти Францию и Испанию – лучших кораблестроителей тех лет – они не могли даже в некоем упрощении и приближении. Бедная, практически нищая страна, которая как могла стяжала средства для своего существования. Даже отказалась от католичества, дабы церковная десятина не уходила из страны, не ослабляя ее еще сильнее.
Финансовая слабость. Ограниченность ресурсов. Политическая и культурная периферийность для основных событий Европы тех лет. Англичане ведь пиратством промышляли не от хорошей жизни. Кушать очень хотелось. А от действительного могущества их отрезали долгие и долгие годы. Потребовалось много лет сложной и кропотливой работы по подрыву стабильности в Европе, чтобы на волне этого хаоса англичане смогли выдвинуться вперед. Революция во Франции с последующими весьма опустошительными революционными, а потом и наполеоновскими войнами. Серия революций в Европе, ко многим из которых имел самое непосредственное отношение Туманный Альбион. И так далее. Годы, многие годы тяжелого труда. Не самого приятного и благородного. Но народ, начавший выстраивать свой суверенитет с пиратства, иначе и не мог. Попросту не умел.
Поэтому Петр мало чем рисковал, стравливая Англию и Шотландию в канун очередного кризиса их отношений, что в его памяти закончился созданием Великобритании. Расчет был прост и сложен одновременно.
У Англии была армия, и весьма внушительная числом. Но ее большая часть размещалась гарнизонами в колониях. А учитывая бедность, держали там минимум. То есть сними гарнизон, перебрось его в метрополию, и колония станет неподконтрольна англичанам. А ведь в колонии ссылались «лучшие» представители народа-пирата. Да и не быстро это. Потребуются годы, чтобы стянуть для защиты Лондона колониальные войска.
Конечно, в Европе воевал их экспедиционный корпус. Но он также был слабым и малочисленным. В новейшей истории Англия никогда не делала ставку на армию. Так что даже Соединенные провинции и то выставили больше войска.
Ну и третьей важной деталью поражения стало то, что Яков Брюс смог разбить по частям сначала домашние войска, а потом экспедиционный корпус. Испугавшись его всерьез и объединив силы, англичане вполне могли победить. Но они это не сделали, ибо были уверены в том, что в Шотландии бушует созданный экономический кризис, грозящий перерасти в банкротство. А потому их армия не могла представлять собой чего-то внушительного. Так – толпа оборванцев, у которых даже оружия толком быть не могло.
Но вот их разбили. И что же? Почему английская знать согласилась на поистине чудовищные условия мира?
Потому что в их глазах речь шла не о победе и поражении, а о выживании государства. Лондон был так перепуган победами Брюса, что вполне мог поверить в его стремление завоевать Англию, дабы присоединить к Шотландскому королевству. В истории случаи, когда небольшая горстка воинов завоевывала королевства, были сплошь и рядом. Так что страхи среди английской аристократии витали весьма нешуточные. Жизнь или смерть королевства. И им бы не было до того никакого дела… если бы они не знали шотландцев и не понимали, чем такое поражение грозит. Ведь англичанам есть за что опасаться мести… особенно после того, как в свите Якова Брюса сэр Генри заметил несколько ирландцев, от чего у него все внутри похолодело[54]…
Глава 9
23 мая 1706 года. Окрестности города Рамильи в Испанских Нидерландах
Евгений Савойский, вырванный обстоятельствами с юга Европы на север, еще раз обвел хмурым взглядом свое воинство. Срочное отбытие английского корпуса очень сильно навредило всему плану кампании, вынудив союзников играть от обороны. Вот как сейчас, когда на редутах и люнетах застыло тридцать пять тысяч его солдат, тогда как там, вдали, в туманной дымке, неспешно строились семьдесят тысяч.
Совершенно не готовя наступление артиллерийским обстрелом, французы атаковали редуты классическими для тех лет развернутыми шеренгами согласно правилам линейной тактики. Точнее, попытались. Ибо наличие двух тысяч русских винтовок и картечи, предварительно упакованной в жестяные короба, позволило достаточно легко отбить приступ. Потом еще один, еще, еще и еще. За день маршал Виллеруа предпринял семь атак, совершенно измотав своих бойцов и понеся немалые потери.
В сущности, маршал Виллеруа словно баран долбился в новые ворота, считая, что сможет взять редуты с наскока. Ведь серьезное численное преимущество было за ним. Дважды его войска умудрялись ворваться в проходы между редутами, но успеха развить не могли. Так как люнеты, расположенные во втором эшелоне, открывали губительный огонь и не давали французам ворваться на позиции союзников.
Однако день потерь, унесший более десяти тысяч строевых, охладил спесь маршала и заставил изменить тактику. В частности, он предпринял массированный артиллерийский обстрел позиций союзников из более чем ста полевых орудий. А чтобы противник не помышлял об отступлении, предпринял серию обходных маневров многочисленной кавалерией.
Но все безуспешно.
Чугунные ядра легких полевых орудий причиняли совершенно ничтожный урон земляным валам редутов и люнетов. А грамотно выстроенная система полевых укреплений совершенно расстроила все атаки кавалерии. Мало того, применение полуготовых выстрелов, картечи, «вязанной» в жестяном контейнере, и пуль Нейслера в обычных фузеях позволило нанести французской кавалерии просто чудовищный урон. Евгений Савойский был более чем доволен. При двукратном численном превосходстве в целом, пятикратном в артиллерии и абсолютном в кавалерии французы уже вторые сутки топтались, не в силах раскусить этот орешек. Записки Петра оказались сущим откровением, на которое он едва ли не молился!
Конечно, силы антифранцузской коалиции тоже таяли, но куда медленнее. В сущности, единственное, что вызывало у Евгения переживания, так это стремительно истощающиеся боеприпасы и усталость людей. Шутка ли – двое суток в напряжении без возможности нормально отдохнуть.
Впрочем, битва продолжалась.
Утром третьего дня маршал Виллеруа предпринял новую атаку на изрядно потрепанные редуты. Ведь, несмотря на слабость действия чугунных ядер, их было много. А вода, как известно, даже камень точит. Кроме того, обстрел, пусть и не очень интенсивный, продолжался даже ночью, мешая союзникам спать…
Виктор был смелым парнем. И удачливым. Седьмой год ходил под пулями, а все беды мимо пролетали, как и болезни. Словно заговоренный.
И вот теперь новый бой.
Знакомые звуки флейт и барабанов разносились над полем битвы в предвкушении новых смертей.
Союзники оказались верны себе и уже с полумили ударили ядрами. На удивление часто. Никто во французской армии, по слухам, не знал тому причин. Но третий день кряду артиллеристы Евгения Савойского поражали скорострельностью своих пушек.
Вот с гулким ударом ядро врезалось в землю шагах в десяти от Виктора и, «запрыгав», вырубило целую просеку в трех шеренгах его линии. Возможно, зацепило еще кого-то во второй линии, но Виктор не стал оборачиваться. Да и зачем?
Вот от редутов послышались первые залпы. Это проклятые русские винтовки, бьющие чудовищно далеко. Просто невероятно! А вот и залпы картечи. Тоже, как и ядра, идущие слишком часто. Спустя какую-то сотню шагов им на подмогу пришли и обычные фузеи, бьющие на удивление дальше обычного раза в два…
До редутов оставалось всего шагов тридцать, когда его линия остановилась.
Не по команде. Сама.
И солдаты заколебались в нерешительности.
Кто-то начал стрелять по противнику, пытаясь за делами спрятать страх. Благо, что с такой дистанции это было сподручно. Но большая часть стала медленно пятиться, порываясь вновь «поспешно отступить», как два дня назад уже бывало. Однако в этот раз, упершись в штыки второй линии, понесшей не столь губительные потери, солдаты вновь пошли вперед. Норовя взобраться на земляные валы редутов. Ибо, наученные горьким опытом, лезть в проходы между ними никто не решался. Картечь со стороны прикрывающих люнетов была чудовищна.
Что-то остановило их от бегства. Может быть, стыд? Может быть, злоба? Виктор этого не знал, но радовался тому, что, может быть, сегодня закончится это чудовищное сражение.
И тут случилось то, чего не ожидал никто.
Евгений Савойский понимал, что рано или поздно у него закончится либо огненный припас, либо стойкость солдат, которые были уже на пределе. Маршал Виллеруа, очевидно, поняв это после первых неудач, решил брать его измором. Да, гибли французские солдаты, но ему не было до них никакого дела. «Бабы еще нарожают».
Поэтому командующий союзной армией в Испанских Нидерландах решился атаковать противника. От безысходности. Ибо еще один день промедления может стать последним для его армии.
Принц уже отлично понимал ценность атакующей колонны, но знал и о том, каким губительным для нее может быть артиллерийский огонь. То есть наступать по правилам через поле, под огнем французов, в его положении было изощренной формой самоубийства. Но Евгений славился своей способностью находить выход в сложных ситуациях…
Виктор уже было собрался в очередной момент испытать свою судьбу, взбираясь на изуродованный земляной вал редута, как услышал странный звук. Бросил рассеянный взгляд в сторону шума и обомлел.
Австрийцы атаковали превосходящие силы!
Безумие! Натуральное безумие!
Однако в проходы между редутами ударили колонны закаленных в боях австрийских батальонов, которые Евгений смог вечером прошлого дня отвести на отдых в арьергардные люнеты. Да, там постреливали, но изможденные люди хоть выспаться смогли немного.
Удар оказался столь неожиданным и мощным, что французы стали «спешно отступать», бросая оружие и знамена. А само поле боя превратилось в натуральное столпотворение и кучу-малу. На что, собственно, Евгений и рассчитывал, полагая, что маршал Виллеруа не решится открыть огонь по своим солдатам, под прикрытием которых и наступали колонны Евгения. Особенно картечью.
Но он ошибся.
Понимая опасность момента, маршал отдал приказ артиллеристам, и те его выполнили. Не очень добросовестно, но все-таки. Так что первые колонны оказались едва ли не на три четверти уничтожены к тому моменту, когда смогли ворваться на позиции батарей.
Евгений же тем временем выводил остальные силы и строил в колонны, которые уже через четверть часа выступили быстрым шагом. Но подобное оказалось лишним. Герцог Виллеруа отступал. Потеряв всю свою артиллерию, он, наслышанный о битвах при Престоне и Банбери, решил не искушать судьбу.
Евгений Савойский сложил зрительную трубу и устало вздохнул.
Битва была выиграна. Но он не знал, что делать дальше.
Да, урон, учиненный французам, был чудовищен. Сейчас было сложно сказать, сколько конкретно их полегло на этом поле, но счет шел явно на десятки тысяч. Двадцать? Возможно. Вполне возможно. Но и его войска сильно истощились. Он потерял треть своих строевых убитыми и ранеными!
Впрочем, Евгений не был хозяином положения. И потому, выполняя приказ Императора Священной Римской империи, продолжил наступление. Раз за разом разбивая французов по «методичке» Петра. Французы тоже предпринимали попытки атак колоннами, но сильная артиллерия союзников сводила эти попытки к катастрофам. Раз за разом. Ведь универсальных инструментов не бывает, и все нужно уметь применять своевременно и к месту. А «методичка» была только у Евгения.
Поэтому уже 7 августа 1706 года он осадил Лилль, окончательно выбив французов из Испанских Нидерландов. К этому времени от его армии осталось всего десять тысяч человек. Ему предстояло последнее дело кампании. После которого войска Евгений посчитал необходимым отводить на зимние квартиры. Людям требовался отдых. Они и так сделали больше, чем могли.
Спустя полтора месяца. Вена
Иосиф I прочитал письмо о взятии Лилля и отбросил его на стол.
Да, победа. Да, такая, что для защиты Парижа, которому в будущей кампании станет угрожать принц Евгений, французы вывели войска из Северной Италии, позволив имперским войскам занять ее практически без боев. Однако это не радовало. Потому что на фоне военных успехов разворачивалась драма семейная, ужасающая Императора и совершенно выбивавшая его из колеи.
Когда его мать Элеонора Нойбургская поведала ему о «проклятье королей», о котором узнала от Петра, то он не поверил. Подумаешь! Глупость восточного варвара. Да, он был верным другом и союзником. Но ведь испокон веков короли старались сохранить чистоту голубой крови и избегали брать в семью простолюдинов или недостаточно родовитых. А тут Петр со своими варварскими замашками.
Однако вымерла вся испанская ветвь его семьи, что наводило на грустные мысли. Иосиф гнал их от себя, но они накрепко поселились в голове, изводя и мучая сомнениями. А потом настал черед Австрийских Габсбургов. За подошедшее к концу лето этого года почило много его родичей. Обе дочери. Две сестры. Брат. Из родных и близких людей у него остались только мать и сестра, вышедшая замуж за Петра. Впрочем, «проклятье королей» обрушилось не только на монаршую семью, но и родичей из числа тех, что третьего-четвертого и далее колена. Так что большой дом Габсбургов потерял свыше трех десятков своих представителей.
Иосиф был в ужасе и полном смятении.
А тут еще война. Зачем? Ради чего?
Но мать настаивала, и он не мог ее ослушаться. Да и поддержка мужа сестры – русского царя – очень помогла этим летом, позволив компенсировать не только полный разгром Англии, но и потерю флота.
Однако его воля оказалась скована по рукам и ногам. Настолько, что делами продолжала управлять Элеонора, которая была уже немолода. А он предался молитве, прося прощения за грехи отцов и дедов. Что не замедлило сказаться на общей обстановке как в Вене, так и в Империи в целом, стены которой явственно зашатались.
В то же время. Версаль
Людовик XIV находился в таком же ужасающем состоянии духа, что и его главный оппонент – Иосиф. Но совсем по другому поводу. Разгром в Испанских Нидерландах и потеря Северной Италии стали для него ударом. Он осунулся. Потерял аппетит. Кроме того, недавно разругавшись с Вобаном, он потерял и его для Франции. Старик[55] обиделся и убежал к этому прохвосту – Петру. А ведь сейчас он был так нужен…
Король прошел по кабинету, с легкой нервозностью теребя кружева рукавов.
– Милый друг, – мягко положив королю на плечи ладони, произнесла госпожа Франсуаза де Ментенон, его официальная фаворитка. – Вы зря переживаете.
– Как зря?! Ты не понимаешь! Это катастрофа!
– Петр одержим бесами. Он чудовище, которое послал сам сатана, чтобы разрушить дела церкви.
– И что это меняет? – недовольно повел плечом король, намереваясь сбросить руку Франсуазы. Но у него не получилось.
– То, что он не позволит Габсбургам выиграть. Ведь они – честные католики, хоть и враги. Ему нужно, чтобы проиграли мы все.
– Но он помог Шотландии. А в Ирландии восстание честных католиков сбросило англичан в море.
– Это все уловки. Петр лукав и хитер. Его коварство не знает пределов. Я уверена, что Шотландия заплатит за эту помощь сполна. Да и Ирландия тоже. В будущем.
– Он меня пугает… – тихо произнес Людовик.
– Он пугает всех честных католиков. Габсбурги вымирают. Многих скосила оспа. Иных другие болезни. Даже тех, что были крепки и здоровы. Я уверена, что это дело рук лукавого.
– Думаешь?
– Нам всем нужен мир. Попробуйте договориться с Иосифом. У него все одно законного претендента на испанский престол больше нет. Пообещайте ему что-нибудь. Я слышала, что он разбит горем и ему не до войны, которая играет на руку только Петру.
– У тебя есть доказательства вины Петра? – хмуро осведомился Людовик. – Иосиф считает его своим союзником. Кроме того, он супруг его единственной сестры, выжившей в моровом поветрии. Без доказательств мои слова будут выглядеть смешными.
– Милый друг, – нежно обняв и поцеловав короля, произнесла Франсуаза. – Не стоит ему о том говорить. Ведь он ваш враг. Если Петр задумал извести его род, пусть тем и занимается. Но Иосифу не до войны. Только воля его матери и ваша решимость поддерживают эту войну. Войну, в которой выиграет лишь проклятый схизматик. Предложите Иосифу помириться, ссылаясь на то, что война утеряла смысл. Я уверена – он с радостью пойдет тебе навстречу.
– Да, но Элеонора…
– Я верю в ее благоразумие. Тем более что у Габсбургов действительно некого сажать в Мадриде. Законные претенденты умерли благодаря проискам лукавого. За что им теперь сражаться? Испания не согласится на объединение корон с ними. Им австрийцы не по душе.
– За что? – переспросил, усмехнувшись, Людовик. – Да хотя бы за то, чтобы короны не объединил я.
– Вот это и предложите… – тихо произнесла Франсуаза, потупив взгляд.
– Но ведь это перечеркивает все успехи в этой войне!
– Разве это мешает вам посадить в Мадриде своего наследника, упомянутого в завещании? – удивленно подняла бровь Франсуаза.
– Пожалуй… – произнес после нескольких минут раздумья Людовик.
Глава 10
31 декабря 1706 года. Москва. Преображенский дворец
Петр с серьезным лицом и плотно сжатыми губами дочитал донесение и, аккуратно вернув его в папку, откинулся на спинку кресла.
– Плохо, очень плохо… – произнес он тихо.
– Мы не думали, что сопротивления практически не будет… – потупив глаза, произнесла Анна. – Я виновата… и готова понести любое наказание.
– Мы виноваты! – одернул ее Петр. – Мы. Или ты думаешь, что я не знал то, в каком ужасном упадке находится европейская медицина? Это у нас демографический бум набирает обороты из-за введения норм элементарной гигиены, внятной медицины, пусть и ограниченно, а также усердной борьбы с эпидемиями. А у них всего этого нет. Вообще. Это мы оба с тобой оплошали. Даже скорее я, чем ты.
– Ты? – неподдельно удивилась герцогиня. Да, Петр в ее глазах всегда был уникальным человеком, но она знала, что самым сложным для любого мужчины является признание своей неправоты.
– Да. Потому что на тебе лежало только исполнение моих планов. И ты их выполнила превосходно. А вот планы были дурацкими…
– Не говори так!
– А как еще говорить? – удивился Петр. – Одно из самых замечательных событий наших дней – Война за испанское наследство закончилась раньше времени. А должна была тянуться еще лет семь-восемь и закончиться колоссальным коллапсом, по сравнению с которым Тридцатилетняя война – детский лепет.
– Но ведь ты добился своего, – лукаво улыбнулась Анна.
– О да! Династический кризис Бурбонов и Габсбургов уже сейчас стал поистине всеобъемлющим. И выход моей книги «Проклятье королей» оказался подкреплен более чем вескими доказательствами. Переполох в Европе изрядный. Не только среди королей. Аристократы и финансовые воротилы в тихом ужасе. Но нужно было мягче действовать. Менее раздражающе.
– И что теперь будет? – насторожилась Анна.
– Не знаю, – покачал головой Петр. – Полагаю, что Первая антирусская коалиция. Ее ядром, безусловно, станет Франция. Вопрос лишь в том, кто составит ей компанию.
– Не так уж и много сил готовы ее поддержать, – вкрадчиво заметила герцогиня.
– Ты думаешь?
– Англия в полном разгроме. Метрополия серьезно разорена и лишена флота. Под боком Шотландия, которая нависает над Лондоном как дамоклов меч. Там только и разговоров о том, как противостоять соседу. А лучше отомстить. Лихорадочное стягивание войск из колоний привело к тому, что повсеместно начались брожения, местами переходящие в восстания. Даже Ирландия, которую на три четверти вырезал Кромвель полвека тому назад, и то смогла освободиться. Лондону сейчас не до нее. И тем более не до нас, как бы они ни хотели.
– Ну Англия сама бы и не воевала со мной.
– Могла поддержать коалицию флотом.
– Разве что…
– Сейчас же она не только потеряла флот и часть территорий, но и испытывает большие финансовые сложности. Ей будет сложно строить новые корабли. Тем более что моряки, стремясь за заработком, убегут в другие страны. А Англию практически со всех сторон окружает Таможенный союз: Россия, Шотландия, Дания, Ирландия, Соединенные провинции, где в моряках большая нужда.
– Я не очень верю в стойкость Таможенного союза, – покачал головой Петр.
– А зря. Разведка доносит, что в кабаках Соединенных провинций уже поговаривают о том, что тебя неплохо бы избрать верховным штатгальтером. Голландцы считают тебя национальным героем. Понимаешь?
– Серьезно?
– Конечно. А что ты хочешь? Они медленно умирали под напором англичан, германцев и французов. Ты же вдохнул в них новую жизнь. Разгром Англии так и вообще произвел натуральный фурор.
– И они станут сражаться на моей стороне?
– Пока им это будет выгодно. А поверь – Таможенный союз им очень выгоден.
– Допустим. Но у Франции остаются Испания, Португалия, Священная Римская и Османская империи. А также куча мелких карликовых союзников.
– Пожалуй, только османы.
– Почему?
– Испании и Португалии нет дела до тебя. Конечно, они могут поддержать порыв Франции. Но вряд ли чем-то серьезным.
– А флот – это не серьезно? Соединенный флот Франции, Испании и Португалии на текущий момент самый могущественный в мире. А это значит, что они могут безнаказанно действовать вдоль береговой линии России. Весьма протяженной, кстати.
– Но у тебя же строятся корабли нового поколения, – лукаво улыбнувшись, заметила герцогиня.
– Всего четыре тяжелых корабля… по два на Балтику и Черное море.
– Зато каждый по шесть тысяч тонн водоизмещением. Стальная, катаная броня, способная надежно держать ядра любых корабельных орудий противника. Паровые машины на нефтяном отоплении, способные давать этим монстрам ход до пяти узлов даже со срезанными под корень мачтами. И орудия! Милый, их орудия обладают чудовищной разрушительной силой!
– Обычные шестидюймовки… хм… сто пятьдесят миллиметров. Но вообще, да, ты права. Могущество ударной стальной гранаты таких пушек колоссально. Редкий линейный корабль первого ранга выдержит хотя бы несколько таких попаданий.
– Вот!
– Но все равно – их очень мало. Всего по два корабля на каждый театр боевых действий. В конечном счете их могут взять на абордаж. Да и численное превосходство, особенно в узких проливах, может позволить противникам бить по ним картечью. А люди на броненосцах не бронированные…
– Я согласна. Риск есть. Однако и шанс немалый. Ты сам рассказывал о битвах первых броненосцев и мониторов с парусными кораблями. А ведь там и суда были крупнее, и орудия тяжелее.
– Так-то оно так… – тяжело вздохнул Петр. – Но раньше формирования эскадр хотя бы из четырех-шести «утюгов» я не хочу начинать морскую кампанию. Тем более что еще нужно небольшой флот поддержки соорудить. Те же нефтеналивные суда. Да и, если честно, паровые машины слабоваты…
– Пять узлов – это немало. Линейные корабли во время своих баталий нередко медленней ходят.
– Ладно. Допустим, – после небольшой паузы произнес Петр. – Но почему ты считаешь, что Габсбурги не составят французам компанию?
– Потому что ты забыл об Августе Саксонском.
– В самом деле? Он уже успел восстановить свою армию?
– Практически. Разорив буквально до нитки герцогство Польское, он уже сколотил тридцать тысяч весьма недурного войска. А учитывая, что эти австрийские балаболки поделились твоими заметками по тактике со всей Европой, то его претензии на корону Священной Римской империи становятся не такими уж и призрачными.
– Тридцать тысяч… хм… недурно.
– Из них десять – кирасиры. Сам понимаешь – сила большая.
– Значит, гражданская война у них там назревает нешуточная…
– Именно. Я уверена, что Габсбургам будет не до войны с тобой. Им бы против Августа устоять. А ведь он не остановился на тридцати тысячах.
– Он хочет всю Польшу по миру пустить?
– Не знаю, но пока именно это он и делает. Причем жестоко карает за любое противодействие или неповиновение. Магнаты разорены. Шляхта нищенствует или висит на деревьях. Его войска постоянно практикуются, разбивая раз за разом выступления против него. Видимо, он сильно обиделся на поляков.
– Ему есть за что, – усмехнулся Петр. – Очень интересно. А ведь нам, пожалуй, нужно продолжить операцию «ветер перемен». Оспа, простуда и прочие замечательные вещи ждут не дождутся многих представителей старых династий Европы. Если уж и ввергать Священную Римскую империю в гражданскую войну, то чем круче она будет, тем лучше.
– Вот и получается, что реальная коалиция, с которой мы можем столкнуться, будет состоять из Французского королевства и Османской империи. Ну и при поддержке испанского и португальского флотов. Да и то – ровно до того момента, как умрет Людовик XIV. Дальше у них начнется чудовищный бардак.
– И война за французское наследство… Как думаешь, сколь быстро соберется коалиция?
– Учитывая неопределенность Вены, это может растянуться на несколько лет. Да и твои заметки о тактике постараются освоить, что тоже требует времени.
– Прелестно…
– Что?
– В 1711 году должен почить Иосиф. Весной.
– Ты уверен?
– В таких делах нельзя быть полностью уверенным. Но если коалиция соберется году к девятому-десятому, будет недурно. Уверен, что начало беспорядков в Священной Римской империи спутает все их планы.
– Вот видишь, – мило улыбнулась Анна. – Все не так уж и плохо.
– Плохо. Очень плохо, – недовольно произнес Петр. – Опять война.
– Но проблем с порохом быть уже не должно, – развела руками герцогиня. – Запасы селитры, полученные от наших союзников, весьма внушительны. А химическая фабрика уже начала отгружать первые партии концентрированной азотной кислоты, получая азот из воздуха и далее по методу… не помню уже.
– Да, в этом плане все неплохо. Мы даже можем начать начинять артиллерийские снаряды более могущественным взрывчатым веществом, подняв их и без того солидную разрушительную мощь. Однако война – это не столько порох, сколько деньги. А экономика России едва начинает дышать после стольких столетий тяжкого застоя.
– Ты еще скажи, что она едва дышит, – хохотнула герцогиня. – За время своего правления ты смог увеличить налоговые сборы вдвое! Ты понимаешь? Вдвое! Причем снизив и упорядочив налоги…
– Да, – кивнул Петр. – Не все так плохо. Государственный бюджет увеличился втрое, и нам стало доступно многое из ранее невозможного. Наш экспорт приносит огромные доходы как лично мне, так и посредством налогов и таможенных сборов государственной казне. Пожалуй, мы уже стали монополистами в Северной и Центральной Европе по производству пиломатериалов и оконного стекла. Но все одно – война сейчас очень не к месту. Тем более такая…
– А что не так?
– Кого я грабить буду? Без грабежей война убыточна. Тем более продолжительная.
– Дорогой, но зачем тебе поднимать всю армию?
– Я не знаю, какие силы будут мне противостоять. Французы с турками могут совершенно спокойно выставить и двести, и триста тысяч.
– Но ты их и полевой армией разобьешь, – пожала плечами Анна. – Новые орудия… минометы очень могущественны и скорострельны. Как и винтовки под унитарные металлические патроны. Да еще и эти… ммм… картечницы.
– Их всего три штуки изготовлено.
– Но за эти три года, что наши противники будут сколачивать коалицию, ты сможешь увеличить их число.
– Не забывай о том, что французы могут высадить десант где угодно. Побережье Балтики или Белого моря. Оно чрезвычайно велико. Броненосцы могут и не справиться. А ведь еще есть Черное море, вход в которое контролируют наши враги. Там тоже масса вариантов. Везде быть сильным нельзя.
– Им тоже.
– Кроме того, из семидесяти тысяч полевой армии мне приходится выделять часть на прочие задачи. Или ты забыла о затянувшемся конфликте с жузами[56]. А он оттягивает на себя пять тысяч конных егерей. Хорошо еще, без артиллерии справляются. Но пока перед ними степь. Первые же города потребуют усиления в лице пехоты и артиллерии. А еще на носу война на побережье Тихого океана. И я понятия не имею, как там все пойдет. Да, дикари с луками и пиками, но их много. Очень много. Там будет натуральная мясорубка. Двадцать тысяч – это самое малое, что туда нужно отправить. И поверь – те же картечницы там будут намного нужнее. Все. Сколько ни есть.
Читать бесплатно другие книги:
