Хикори-дикори Кристи Агата
Отведав на десерт шоколадного пудинга, все отправились в гостиную и каждый налил себе кофе из кофейника, стоявшего на столе. Пуаро предложил начать лекцию. Турки вежливо откланялись, а остальные расселись по местам, выжидающе глядя на гостя.
Пуаро встал и заговорил свойственным ему самонадеянным тоном. Звук собственного голоса всегда ему нравился, и он непринужденно проболтал минут сорок пять, припоминая случаи из своей практики и слегка сгущая краски. Деликатное предположение, что он им просто морочил голову, не было бы чрезмерным.
— Так вот, стало быть, — закончил он, — я сказал этому бизнесмену, что он напоминает мне одного льежского фабриканта, владельца мыловаренного завода, который отравил супругу, чтобы жениться на красивой блондинке, своей секретарше. Я сказал об этом вскользь, но эффект был потрясающим. Он тут же отдал мне украденные деньги, да-да, те самые, которые у него украли, а я нашел! Сидит передо мной бледный, а в глазах — ужас. Я ему говорю: «Я отдам их благотворительному обществу». А он мне: «Поступайте как вам заблагорассудится». Ну что ж, тогда я советую ему: «Вам, мосье, надо быть очень, очень осторожным». Он молча кивает и утирает пот со лба. Он перепугался насмерть, а я.., я спас ему жизнь. Потому что теперь, как бы он ни сходил с ума по блондинке-секретарше, он никогда не попытается отравить свою глупую и вздорную жену. Лучшее лечение — это профилактика. Надо предупреждать преступления, а не сидеть сложа руки и ждать у моря погоды.
Он поклонился и развел руками.
— Ну, вот и все, я, наверно, вконец утомил вас.
Раздались бурные аплодисменты. Пуаро еще раз поклонился, но не успел сесть на место, как Колин Макнабб вынул трубку изо рта и спросил:
— А теперь вы, может быть, скажете нам, зачем вы на самом деле сюда пожаловали?
На мгновение воцарилась тишина, потом Патрисия укоризненно воскликнула:
— Колин!
— Но это же и дураку понятно! — Колин обвел присутствующих презрительным взглядом. — Мосье Пуаро прочитал нам забавную лекцию, но, естественно, он пришел сюда не ради этого. Он же пришел по делу! Неужели вы думали, мосье Пуаро, что вам удастся нас провести?
— Ты говори только за себя, Колин, — возразила Салли.
— Но ведь я прав!
Пуаро опять шутливо развел руками.
— Увы, я должен признаться, что наша милая хозяйка действительно сообщила мне о некоторых причинах ее.., беспокойства.
Лен Бейтсон поднялся на ноги, лицо его окаменело от гнева.
— Послушайте! Что здесь происходит? Это что же, все подстроено?
— А ты только сейчас догадался, Бейтсон? — ласково поинтересовался Найджел.
Силия испуганно ахнула и воскликнула:
— Значит, я не ошиблась!
Но тут раздался властный, решительный голос миссис Хаббард:
— Я попросила мосье Пуаро прочитать лекцию, однако я также рассказала ему о наших неприятностях и попросила у него совета. Необходимо было действовать, и передо мной стоял выбор: либо обратиться к мосье Пуаро, либо в полицию.
Немедленно вспыхнула неистовая перепалка. Женевьев истошно завопила, перейдя на французский:
— Какой позор, какая низость связываться с полицией! Кто-то с ней спорил, кто-то соглашался. В конце концов Лен Бейтсон, воспользовавшись минутным затишьем, решился предложить:
— Давайте послушаем, что скажет о наших делах мосье Пуаро.
— Я сообщила мосье Пуаро все факты, — поспешно вставила миссис Хаббард. — И надеюсь, что, если он захочет вас кое о чем расспросить, вы не станете возражать.
— Благодарю, — поклонился ей Пуаро. А потом, как фокусник, достал вечерние туфли и преподнес их Салли Финч. — Это ваши туфли, мадемуазель?
— М-мои.., а откуда.., откуда вы взяли вторую? Она же пропала!
— И попала в бюро забытых вещей на Бейкер-стрит.
— Но почему вы решили обратиться туда, мосье Пуаро?
— О, до этого несложно было додуматься. Кто-то взял туфельку из вашей комнаты. Зачем? Естественно, не для того, чтобы носить или продать. В доме наверняка обыщут каждый закоулок, а значит, похитителю нужно было куда-то ее спрятать или уничтожить. Но уничтожить туфлю гораздо сложнее, чем просто завернуть ее в бумагу и оставить в часы пик в автобусе или в электричке, ну скажем, положить под сиденье. Я сразу об этом подумал, и впоследствии мое предположение подтвердилось. А раз оно подтвердилось, то, значит, мои подозрения оказались небеспочвенными: туфля была украдена, дабы.., как выразился один английский писатель, «досадить, потому что это обидно».
Послышался короткий смешок Вэлери:
— Ну, теперь тебе, Найджел, не отпереться. Попался, моя радость?
Найджел самодовольно ухмыльнулся:
— Коли башмак впору — бери да носи!
— Чепуха! — возразила Салли. — Найджел не брал мою туфлю.
— Конечно, не брал! — сердито выкрикнула Патрисия. — Как может даже в голову такое прийти?
— Может или не может — не знаю, — сказал Найджел. — Но я тут ни при чем.., впрочем, то же скажут про себя и все остальные.
Казалось, Пуаро ждал этих слов, как актер ждет нужную реплику. Он задумчиво взглянул на раскрасневшегося от гнева Лена Бейтсона, потом перевел испытующий взгляд на других студентов.
— Мое положение весьма щекотливо. Я в вашем доме гость. Миссис Хаббард пригласила меня провести приятный вечер, только и всего. И конечно, я пришел, дабы вернуть мадемуазель ее прелестные туфельки. Что же касается прочих дел… — он помолчал, — мосье Бейтсон, если не ошибаюсь, хотел узнать мое мнение о.., м-м.., ваших проблемах. Но, думаю, с моей стороны было бы бестактно вмешиваться в ваши дела.., если, конечно, вы сами меня не попросите.
Мистер Акибомбо решительно закивал курчавой черной головой.
— Это очень, очень правильно, — сказал он. — Настоящая демократия — это когда вопрос постановляется на голосование.
— Ерунда! Мы не на собрании. — В голосе Салли Финч послышались раздраженные нотки. — Давайте не будем заниматься ерундой и послушаем, что нам посоветует мосье Пуаро.
— Совершенно с тобой согласен, — поддакнул Найджел. Пуаро кивнул.
— Прекрасно, — сказал он. — Раз вы все спрашиваете моего совета, извольте: на мой взгляд, миссис Хаббард или даже самой миссис Николетис следует немедленно обратиться в полицию. Нельзя терять ни минуты!
Глава 5
Подобного заявления, безусловно, никто не ожидал. Оно не вызвало даже протеста и комментариев; просто в комнате вдруг воцарилась гробовая тишина.
Воспользовавшись всеобщим замешательством, миссис Хаббард торопливо пожелала студентам спокойной ночи и увела Пуаро к себе.
Она зажгла свет, закрыла дверь и усадила знаменитого сыщика в кресло возле камина. Ее симпатичное доброе лицо было напряженным и озабоченным. Она предложила гостю сигарету, но Пуаро вежливо отказался, объяснив, что предпочитает курить свои. Он протянул ей пачку, но она рассеянно проронила, что не курит.
Усевшись напротив гостя, миссис Хаббард после легкой заминки произнесла:
— Наверное, вы правы, мосье Пуаро. Мы должны были вызвать полицию, особенно после истории с конспектами. Но вряд ли вам стоило так.., прямо говорить об этом.
— Вы полагаете? — спросил Пуаро, закуривая тоненькую сигарету и провожая взглядом колечки дыма. — По-вашему, я должен был покривить душой?
— Как вам сказать.., я, конечно, ценю честность и прямоту, но в данном случае не следовало бы идти напролом, можно было потихоньку пригласить сюда полицейского и побеседовать с ним конфиденциально. Ведь теперь человек, все это натворивший, предупрежден.
— Наверное, да.
— Не наверное, а наверняка, — довольно резко возразила миссис Хаббард. — И сомневаться тут нечего. Даже если это кто-то из прислуги или студентов, не присутствовавших сегодня на лекции. Все равно до них дойдут слухи. Так всегда бывает.
— Вы правы, именно так всегда и бывает.
— И потом, вы не подумали о миссис Николетис. Бог знает, как она к этому отнесется. Ее реакцию невозможно предугадать.
— Что ж, будет любопытно посмотреть на ее реакцию.
— И конечно, без ее согласия мы не можем обращаться в полицию… Ой, кто это?
Раздался резкий, властный стук в дверь. Не успела миссис Хаббард раздраженно крикнуть: «Войдите», как в дверь опять постучали, и на пороге вырос суровый Колин Макнабб с трубкой в зубах.
Вытащив трубку изо рта и прикрыв за собой дверь, он сказал:
— Извините, но мне очень нужно поговорить с вами, мосье Пуаро.
— Со мной? — невинно воззрился на него Пуаро.
— Ага, с вами, — мрачно подтвердил Колин. Он неуклюже пододвинул стул и уселся напротив Эркюля Пуаро.
— Вы прочитали нам сегодня любопытную лекцию, — снисходительным тоном начал он. — Я не отрицаю, что вы — человек опытный, так сказать, собаку съевший на таких делах. Однако, вы уж простите меня, ваши методы и идеи давно устарели.
— Колин! Колин! — Миссис Хаббард даже покраснела. — Вы удивительно бестактны.
— Я не собираюсь никого обижать, мне просто хочется поговорить откровенно. Ваш кругозор, мосье Пуаро, ограничивается лишь «преступлением и наказанием».
— По-моему, это вполне нормальный ход событий, — возразил Пуаро.
— Вы узко понимаете юриспруденцию.., более того, сами ваши законы давно устарели. Сейчас даже юристы не могут не считаться с новыми, современными теориями относительно мотивов преступления. Нет ничего важнее мотивов, мосье Пуаро.
— Но позвольте, — воскликнул Пуаро, — в таком случае я — сторонник той же концепции, выражаясь вашим современным научным языком!
— Тогда вы должны разобраться в причинах событий, происходящих у нас, чтобы понять, почему это случилось.
— Что ж, я и в данном пункте разделяю вашу точку зрения. Конечно, мотивы важнее всего.
— Ведь на все существуют свои причины, а причины иных неблаговидных поступков, с точки зрения совершившего их, могут быть самыми благовидными.
Тут миссис Хаббард, не выдержав, с негодованием воскликнула:
— Что за чушь!
— Вы глубоко заблуждаетесь, — повернулся к ней Колин. — Нужно учитывать психологическую подоплеку поступков.
— Психологическую дребедень, — отрезала миссис Хаббард. — Терпеть не могу эти глупости!
— Потому что вы совершенно не разбираетесь в психологии, — сурово ответствовал Колин и вновь обратился к Пуаро:
— Данные проблемы меня чрезвычайно интересуют. Я сейчас стажируюсь на кафедре психологии и психиатрии. Мы анализируем самые сложные, парадоксальные случаи, и уверяю вас, мосье Пуаро, не корректно подходить к преступнику только с мерками первородного греха или сознательного нарушения законов страны. Надо понять, в чем корень зла, если вы действительно хотите наставлять молодых преступников на путь истинный. Таких теорий в ваше время не было, и наверняка вам сложно их принять.
— Воровство все равно остается воровством, как его ни преподноси, — упрямо сказала миссис Хаббард. Колин раздраженно нахмурился. А Пуаро смиренно произнес:
— Мои взгляды несомненно устарели, но я охотно вас выслушаю, мистер Макнабб.
Колин был приятно удивлен.
— Рад это слышать, мосье Пуаро. Значит, так: постараюсь вам объяснить как можно проще.
— Благодарю, — кротко отвечал Пуаро.
— Удобнее всего начать с туфель, которые вы вернули сегодня Салли Финч. Как вы помните, была украдена одна туфля. Всего одна.
— Да, и, помнится, меня это поразило, — сказал Пуаро. Колин Макнабб подался вперед, его красивое сумрачное лицо оживилось.
— Но истинный смысл происходящего конечно же ускользнул от вас! А ведь история с туфелькой — превосходная, наглядная иллюстрация современных теорий. Мы имеем дело с ярко выраженным «комплексом Золушки». Вам, вероятно, знакома сказка о Золушке?
— Лишь во французском варианте.
— Золушка, бесплатная работница, сидит у очага; ее сестры, разодетые в пух и прах, собираются на бал в королевский дворец. Фея, крестная Золушки, тоже отправляет девушку на бал. Когда часы бьют полночь, ее наряд превращается в лохмотья, и она поспешно убегает из дворца, теряя по дороге башмачок. Стало быть, мы имеем дело с человеком, который мысленно отождествляет себя с Золушкой (разумеется, подсознательно). Тут налицо и фрустрация[5], и зависть, и комплекс неполноценности. Девушка крадет туфельку. Почему?
— Девушка?
— Ну конечно! — укоризненно произнес Колин. — Это и дураку понятно.
— Ну, знаете, Колин! — воскликнула миссис Хаббард.
— Пожалуйста, продолжайте, — мягко произнес Пуаро.
— Возможно, она и сама толком не знает, почему она это делает, но ее подсознательное желание вполне понятно. Она хочет быть принцессой, хочет, чтобы принц обратил на нее внимание. Важно и то, что она крадет туфельку у симпатичной девушки, которая как раз собирается на вечеринку.
Трубка Колика давно погасла; он помахивал ею, все больше воодушевляясь.
— А теперь рассмотрим некоторые другие события. Девушка, как сорока, крадет безделушки. Но все они так или иначе связаны с понятием женской привлекательности: компактную пудру, губную помаду, серьги, браслет, кольцо. Любая из краж имеет двойную подоплеку. Девушка хочет, чтобы ее заметили. И даже наказали, — такое желание нередко наблюдается у малолетних преступников. Это не воровство в обычном смысле слова. Подобными людьми движет вовсе не жажда обогащения, а нечто иное. Из тех же самых побуждений богатые женщины, бывает, крадут в супермаркетах дешевые вещи.
— Глупости! — яростно возмутилась миссис Хаббард. — Просто есть люди без стыда и совести, вот и вся премудрость!
— Однако среди украденных вещей было бриллиантовое кольцо, — сказал Пуаро, не обращая внимания на миссис Хаббард.
— Его вернули.
— Но неужели, мистер Макнабб, вы и стетоскоп причисляете к женским безделушкам?
— О, история со стетоскопом затрагивает еще более глубокие уровни подсознания. Не очень привлекательные женщины могут в поисках сублимации[6] стремиться к успеху, добиваясь успехов в профессиональной области.
— А поваренная книга?
— Символ дома, семейной жизни, мужа.
— А борная кислота?
Колин раздраженно поморщился:
— Бог с вами, мосье Пуаро! Ну кому нужна борная кислота? Зачем ее красть?
— Вот этого я и не могу понять. Мистер Макнабб, у меня создалось впечатление, что у вас на все готов ответ. В таком случае объясните мне смысл исчезновения старых фланелевых брюк; ваших брюк, если я не ошибаюсь.
Колин впервые смутился. Он покраснел и, кашлянув, произнес:
— Я мог бы вам объяснить, но это довольно сложно и.., неловко.
— Понятно, вы не хотите ставить меня в неловкое положение, верно?
Пуаро внезапно подался вперед и похлопал молодого человека по коленке:
— А чернила, которыми залили конспекты, а шарф, изрезанный на мелкие кусочки, — вы и к этому относитесь как к проявлениям «комплекса Золушки»?
Куда только девался благодушный менторский тон Колина!
— Нет, — сказал он. — Поверьте, я встревожен. Дело серьезное. Девушку нужно лечить, причем срочно. Однако этим должны заниматься врачи, а не полиция. Ведь бедняжка сама не ведает, что творит. Она совершенно запуталась. Если бы я…
— Значит, вам известно, кто она? — прервал его Пуаро.
— Скажем так: у меня есть основания подозревать кое-кого.
Пуаро пробормотал, как бы подводя итог рассуждениям:
— Девушка, не имеющая особого успеха у мужчин. Робкая. Привязчивая. Не очень быстро соображающая. Неудовлетворенная жизнью и одинокая. Девушка…
В дверь постучали. Пуаро замолк. Стук повторился.
— Войдите! — крикнула миссис Хаббард.
Дверь открылась, и в комнату вошла Силия Остин.
— Ага, — кивнул Пуаро. — Так я и думал: мисс Силия Остин.
Силия с тоской посмотрела на Колина.
— Я не знала, что ты здесь, — сказала она прерывающимся голосом. — Я пришла, чтобы…
Она глубоко вздохнула и кинулась к миссис Хаббард.
— Пожалуйста, прошу вас, не вызывайте полицию! Это я виновата. Вещи брала я. Не знаю почему. Сама не понимаю. Я не хотела. На меня вдруг что-то нашло. — Она обернулась к Колину. — Теперь ты знаешь, на что я способна.., и, наверно, даже видеть меня не захочешь. Я знаю, я — ужасная.
— Вовсе нет, с чего ты взяла? — сказал Колин. Его бархатный голос был теплым и ласковым. — Ты просто немножко запуталась, вот и все. Это такая болезнь.., от искаженного восприятия действительности. Доверься мне, Силия, и я быстро тебя вылечу.
— Да, Колин? Правда?
Силия глядела на него с нескрываемым обожанием.
Он отеческим жестом взял ее за руку.
— Но теперь все будет хорошо, и тебе не придется нервничать. — Он поднялся со стула и жестко посмотрел на миссис Хаббард. — Я надеюсь, — сказал он, — что больше не будет никаких разговоров про полицию. Ничего действительно ценного украдено не было, а все, что Силия взяла, она вернет.
— Браслет и пудру я вернуть не могу, — встревоженно перебила его Силия. — Я их выбросила.., в туалет. Но я куплю новые.
— А стетоскоп? — спросил Пуаро. — Куда вы дели стетоскоп?
Силия покраснела:
— Никакого стетоскопа я не брала. Зачем мне этот дурацкий стетоскоп? — Она зарделась еще больше. — И я не заливала чернилами конспекты Элизабет. Я не способна на такую низость.
— Но шарфик мисс Хобхауз вы все-таки разрезали на мелкие кусочки, мадемуазель.
Силия смутилась и, запинаясь, ответила:
— Это совсем другое. Я хочу сказать, что Вэлери на меня не обиделась.
— А рюкзак?
— Я его не трогала. Но тот, кто его разрезал, сделал это просто со зла.
Пуаро взял реестр украденных вещей, который он переписал из блокнота миссис Хаббард.
— Скажите мне, — попросил он, — и я надеюсь, что теперь-то вы скажете правду. Что вы взяли из этого списка?
Силия взглянула на листок и тут же ответила:
— Я ничего не знаю про рюкзак, электрические лампочки, борную кислоту и соль для ванны, а кольцо я взяла по ошибке. Как только я поняла, что оно дорогое, то сразу его вернула.
— Понятно.
— Я не хотела поступать бесчестно. Я просто…
— Просто что?
Взгляд Силии стал затравленным.
— Не знаю.., правда, не знаю… У меня в голове такая каша…
Колин властно вмешался:
— Я буду вам очень признателен, если вы оставите Силию в покое. Обещаю, что больше это не повторится. Отныне я полностью за нее отвечаю.
— О, Колин, какой ты хороший!
— Я хочу, чтобы ты побольше рассказала мне о своей жизни, о детстве. Ведь твои отец и мать не очень ладили между собой?
— Да, это был сплошной кошмар.., моя семья…
— Так я и думал. А…
Миссис Хаббард резко прервала его, заявив:
— Хватит, замолчите. Я рада, что вы, Силия, пришли и во всем сознались. Вы причинили нам много беспокойства и неприятностей, и вам должно быть стыдно. Но я верю, что это не вы вылили чернила на конспекты Элизабет. Это на вас совершенно непохоже. А теперь уходите оба. Я от вас устала.
Когда дверь за ними закрылась, миссис Хаббард глубоко вздохнула.
— Ну, что вы обо всем этом думаете?
В глазах Пуаро заплясали искорки.
— По-моему, мы присутствовали при объяснении в любви.., на современный лад.
Миссис Хаббард возмущенно взмахнула рукой:
— Господь с вами!
— Другие времена, другие нравы, — пробормотал Пуаро. — В моей юности молодые люди давали почитать девушкам теософские[7] труды и обсуждали с ними «Синюю птицу»[8] Метерлинка. Мы были сентиментальны и романтичны. Теперь же юноши с девушками сходятся на почве комплексов и неустроенной жизни.
— Полнейший бред, — сказала миссис Хаббард. Пуаро покачал головой:
— Почему бред? У них тоже есть нравственные устои, но беда в том, что молодые ученые-правдолюбцы типа Колина видят вокруг одни только комплексы и трудное детство своих подопечных и считают их жертвами.
— Отец Силии умер, когда ей было четыре года, — сказала миссис Хаббард. — Она росла с матерью, женщиной немного глуповатой, но доброй, и детство у нее было вполне нормальным.
— Но у нее хватит ума не рассказывать этого юному Макнаббу. Она будет говорить то, что ему хочется услышать. Она слишком сильно в него влюблена.
— Неужели вы верите во всю эту чушь, мосье Пуаро?
— Я не верю в то, что у Силии «комплекс Золушки», равно как и в то, что она воровала, не ведая, что творит. На мой взгляд, она крала, желая привлечь внимание солидного и серьезного Колина Макнабба, и вполне в этом преуспела. Будь она только хорошенькой, но обычной застенчивой девушкой, он, скорее всего, даже не взглянул бы на нее. По-моему, — добавил Пуаро, — она была готова горы свернуть, лишь бы понравиться своему избраннику.
— Никогда бы не подумала, что у нее хватит на это ума, — сказала миссис Хаббард.
Пуаро не ответил. Он, нахмурившись, что-то обдумывал, а миссис Хаббард продолжала:
— Значит, мы с вами попали пальцем в небо. Умоляю, простите меня, мосье Пуаро, за то, что я докучала вам такими пустяками! Но, слава Богу, все уже позади.
— Нет-нет, — покачал головой Пуаро. — Думаю, конец еще не близок. Мы разобрались лишь с тем, что лежало на поверхности. Но многое осталось невыясненным, и у меня создается впечатление, что это дело серьезное, весьма серьезное.
Миссис Хаббард покраснела:
— Неужели, мосье Пуаро? Вы действительно так думаете?
— Мне так кажется… Простите, мадам, нельзя ли мне поговорить с мисс Патрисией Лейн? Я хочу поглядеть на кольцо, которое пытались у нее украсть.
— Конечно, о чем речь! Я сейчас же ее позову. А мне надо поговорить с Леном Бейтсоном.
Вскоре явилась Патрисия Лейн. Она вопросительно глядела на Пуаро.
— Извините, что отрываю вас от дел, мисс Лейн.
— Ничего-ничего. Я ничем не занята. Миссис Хаббард сказала, что вы хотели взглянуть на кольцо.
Она сняла его с пальца и протянула Пуаро.
— Бриллиант действительно крупный, но оправа старомодная. Кольцо подарил моей маме отец по случаю помолвки.
Пуаро кивнул, рассматривая кольцо.
— А она жива, ваша матушка?
— Нет. Мои родители умерли.
— Прискорбно.
— Да, они были хорошими людьми, но, увы, я никогда не была с ними особенно близка. Потом я раскаивалась. Маме хотелось иметь веселую, хорошенькую дочку, которая любила бы наряжаться и вести светскую жизнь. Она очень переживала, когда я ударилась в археологию.
— А вы с детства были очень серьезной?
— Да, пожалуй. Ведь жизнь так коротка, и надо успеть в ней чего-то добиться.
Пуаро задумчиво посмотрел на нее.
Патрисии Лейн было лет тридцать. Она почти не пользовалась косметикой, лишь слегка, очень аккуратно, подкрашивала губы. Пепельные волосы зачесаны назад, прическа самая что ни на есть простая. Спокойные милые голубые глаза смотрят из-за очков очень строго и серьезно.
«Никакой изюминки. Bon Dieu![9] — внутренне изумился Пуаро. — А одежда-то, одежда! Как это говорится: из бабушкиных сундуков! Ма foi[10], какое точное выражение!»
Во взгляде его сквозило неодобрение. Ровный вежливый голос Патрисии казался ему утомительным. «Эта девушка, конечно, умна и образованна, — подумал он, — но, увы, с каждым годом она будет все большей занудой. А к старости — и тут ему вспомнилась графиня Вера Русакова. — Что за роскошная, экзотическая женщина, и это на закате своих лет! А современные девицы… Впрочем, может, я просто старею, — сказал себе Пуаро. — Даже эта девушка для кого-то воплощенная Венера. Хотя, пожалуй, навряд ли».
А Патрисия продолжала:
— Мне действительно неприятно, что Бесс, ну.., мисс Джонстон так пострадала. По-моему, зеленые чернила взяли специально, чтобы подозрение пало на Найджела. Но уверяю вас, мосье Пуаро, Найджел никогда не сделал бы ничего подобного!
— А! — Пуаро взглянул на нее с интересом. Она покраснела и оживилась.
— Найджела непросто понять, — откровенно сказала она. — Ведь у него было трудное детство.
— Моn Dieu, опять та же песня!
— Простите, что вы сказали?
— Нет-нет, ничего. Так вы говорили…
Читать бесплатно другие книги:
![Иное небо [Чужое небо]](/book/mini/4972.jpg)
