Реальный мир Кирино Нацуо
– Биться до конца!
– Слушаюсь. Готова идти на смерть!
Сказав это, Тэраути резко, со щелчком, разъединила телефон. Мне показалось, что в этом звуке проявилось ее безграничное презрение ко мне. Я разозлился, но вместе с тем почувствовал удовлетворение от выполненной задачи.
Кирарин все еще лежала на полу, отвернувшись от меня. Вспышка истерики вроде бы прекратилась.
– Выключи свет. Завтра мы должны обворовать такси, чтобы достать денег.
Я улегся на кровать, а Кирарин продолжала валяться на грязном ковре.
– В чем дело? Ты что, собираешься там спать? Тебе что-то не нравится?
– Все! – раздался с пола недовольный женский голос.
Но сейчас мне было не до нее. В животе было пусто, и от голода кружилась голова. Утром я съел одно пирожное, и больше ничего. Проблема в том, что у меня нет своего интенданта. Прислонив подушку к пустому животу, я попытался заснуть. В этот момент с пола раздался всхлипывающий голос.
– Перестань плакать. Ты мне мешаешь спать.
– Ты не считаешь меня женщиной. Почему?
«Может, ее все-таки прикончить?» – подумал я всерьез. Хотя я и пытался сдерживать свою ярость, Кирарин продолжала:
– Это я должна разозлиться. Зачем я здесь? От моей гордости ничего не осталось. Я впервые попала в такую ситуацию. Я знала, что вы странный парень, но все-таки пошла на риск, чтобы быть с вами. Одна ночь с преступником, убийцей своей матери, на всю жизнь испортила мою репутацию. Я теперь никогда не смогу выйти замуж. Из милой Кирарин я превратилась в темную Кирарин. Вы сумели хорошо обойтись с Тэраути, уговорили ее пошевелить мозгами и сделать для вас интеллектуальную работу, а меня превратили в заложницу, назвали новобранцем и понукаете, как хотите. Это несправедливо…
– Но она же кадет.
– Кадет? А что это?
– Это офицерский уровень.
Неожиданно почувствовав, что Кирарин в темноте встала, я, откровенно говоря, даже испугался. Я собирался зачистить всех непотребных женщин, всех женщин легкого поведения, а тут передо мной стоит женщина, которая может этому помешать. Я внутренне подготовился к тому, что она сорвет так удачно заключенное с Тэраути тайное соглашение.
– Зачем вообще я торчу здесь?! – брызгая слюной, закричала Кирарин. Капли долетели до моего лица, но я промолчал. «Ты сама должна ответить на этот вопрос, я по горло занят своей борьбой за выживание».
– Отвечайте, зачем я торчу здесь?
– Но ты же по своей воле пришла и осталась со мной.
– Это ложь! – Кирарин уселась на кровать. – Разве вы не говорили: «Я уведу тебя в другой мир»? Поэтому, и только поэтому я присоединилась к вам. Разве вы не говорили: «Давай трансформируемся вместе. Я сделаю из тебя другого человека. Мы отомстим тому парню, который обманул тебя». А сейчас вы разыгрываете из себя солдата, и вам совершенно наплевать на меня. Вы упросили Тэраути написать для вас поэму, но почему вы думаете, что я не смогла бы это сделать? Уж что-что, а стихи-то я могла бы написать. Да и любой может, если соединить фразы из разных источников. Вы назвали Кирарин кадетом или чем-то еще непонятным, а я простой солдат, что ли? Не пренебрегайте мною и не устраивайте дискриминацию. Вы большой хитрец. Но если то, что вы делаете, и есть ваша так называемая война, то я в ней не участвую, иначе мне придется за это дорого заплатить.
Я обещал все это Кирарин совсем не потому, что хотел завербовать ее в войска самообороны. Я просто так думал в то время, а сейчас думаю совсем иначе. Ну и что, если это не соответствует реальности и противоречит одно другому? Я хотел спать, страдал от голода, но все же попытался напрячь мозги и придумать, как подавить возникший мятеж.
Неожиданно Кирарин прыгнула на меня и уселась верхом. Она была довольно тяжелая, и я начал задыхаться.
– Слезай с меня, дура!
Но Кирарин схватила обе мои руки, припечатала их к кровати над моей головой и зашептала мне в ухо:
– Может, это буду я, кто уведет вас в другой мир? Вы девственник, поэтому холодный. Вернитесь на десять лет…
Секс, слишком много секса. В тот момент, когда худые бедра Кирарин коснулись нижней части моего живота, сразу возникла эрекция, хотя я и был зол. Но я не знал, что делать. Никто не обучил меня, как это делается с женщинами, она не стала той маленькой «сестрой», которая сама снимала трусики. С женщинами можно произвольно обращаться только в комиксах. Освободив свои руки, я крепко обнял Кирарин.
Ее мягкое тело, прекрасное чувство…
Немного пахнущие потом волосы.
Наконец-то я познаю, что такое секс.
Будет ли это как в повести Юкио Мисима «Патриотизм»? В моей голове всплыла фигура Юкио Мисима в плавках, с мечом в руках. Я был мгновенно парализован. Что я должен сделать, чтобы мое тело не нуждалось в женщине? Как мне достичь гармонии между духом и телом?! Пока я находился в состоянии полной растерянности, Кирарин толкнула меня, и я ударился головой об изголовье кровати.
– Больно! Что ты делаешь?
– Неумеха. Солдат, плохой в сексе, – плохой и в бою.
Черт возьми!
Я крепко прижал ее. Я должен взобраться на нее, сорвать с нее одежду, раздвинуть ноги и вставить в нее мой пенис. Но как это сделать? Если я прикажу ей пососать меня, возьмет ли она мой пенис в рот? Это ведь можно назвать изнасилованием в военное время. В моей голове вертелись разные мысли, но ни одна из них не помогла. Короткое замыкание в мозгу. Я хотел найти какое-нибудь простое решение, и меня охватило нетерпение.
Это война. Это война. Так убей ее!
Я почувствовал, что Кирарин в темноте с ненавистью смотрит на меня. Раздался ее холодный голос:
– Прекрати. Не прикасайся ко мне. Я не хочу спать с убийцей.
Я вздрогнул и выпустил ее из своих рук.
Вот передо мной реальный враг, Кирарин, которого я должен бояться. Мои другие враги, полиция, общество, пока не показываются, а здесь – могущественный враг, непреодолимая стена, так убей, убей его! Разомкни цепь ненужных мыслей.
– Меня захватила идея отомстить Ватару, и я была взволнована вашим обещанием показать мне иной мир. Но теперь я поняла, что продолжать находиться с вами – ни к чему хорошему не приведет. – Кирарин спустилась с кровати, провела рукой по растрепанным волосам и продолжила: – Я потеряла к вам всякий интерес и теперь ухожу.
Она что, действительно собирается уйти?
Это сразу вернуло меня в реальный мир.
– Дай мне денег за комнату.
– Ни в коем случае. Иначе я стану вашим сообщником.
В цепи моих мыслей с громким щелчком произошло короткое замыкание. Даже пошел дым, и это подтолкнуло меня к активным действиям. Из-под кровати я достал рюкзак, а из него – коробку с ножом. Увидев это, Кирарин слегка вскрикнула.
– На колени! – приказал я.
Кирарин плюхнулась передо мной на пол, и я наступил на ее длинные волосы. Своей ногой я почувствовал, как дрожит ее тело.
Вот так-то. Полная капитуляция.
– Простите меня. Деньги я дам, – плачущим голосом взмолилась Кирарин.
– Деньги я реквизирую. Ты – оставайся здесь. Это приказ.
Я не лег спать и остался сторожить пленницу, чтобы она не убежала. Сама пленница некоторое время тихо лежала, всхлипывая, а потом заснула. Усевшись на диван, я стал перебирать конфискованные мною ее вещи. Кошелек с 18 тысячами 600 иенами, школьный билет, карточки различных магазинов, библиотечный билет, сезонный билет и другие мелочи. На фотографии в школьном билете она сильно походила на «сестренку», одетую в школьную форму. Длинные волосы, слегка потупленные глаза, надутые губы, немного растерянное выражение лица, в целом воплощение самой невинности. Как раз такие девчонки приводили в восторг извращенцев в моем классе. Маленькая косметичка была до отказа заполнена носовыми платками, бумажными салфетками, губной помадой, дезодорантом. На дне лежал корешок от входного билета в кинотеатр. Всего лишь два дня тому назад я с удовольствием обсуждал с пленницей содержание кинофильма, а сейчас мне казалось, что это было почти тридцать лет тому назад…
Я как раз направлялся в бассейн, который в детстве часто посещал с родителями, и чувствовал себя страшно одиноким, задумываясь, нельзя ли повернуть время вспять. Приятный голос пленницы тогда поднял мое настроение. Однако сейчас при звуках ее голоса меня охватывает страшная злость, и не только на нее, но и на моего отца, родственников, на мой прежний дом! Они мешают мне, и я мечтаю уехать далеко-далеко от всех них.
Я все больше приближаюсь к своей истинной сущности, к пониманию того, кто же я есть на самом деле. Это идет изнутри меня самого. Но я так до сих пор и не понимаю, в чем моя суть, и это приводит меня во все большее замешательство. Неужели мое истинное предназначение состоит в бессмысленном существовании? Неужели это все, что я из себя представляю? Мне стало настолько грустно, что слезы потекли из глаз. Я их вытер носовым платком пленницы, и в нос ударил смешанный запах одеколона и стирального порошка. Внезапно реальность обрушилась на меня, реальность убийства моей матери. Продолжай, продолжай бороться! Чудовищным усилием я подавил слезы.
В этот момент зазвонил телефон пленницы. Это была Тоси. Я почувствовал себя спасенным.
– Алло, извини, что так поздно. Я не заметила твое послание.
– Это я.
– Ах вот как! А что с Кирарин? – В голосе Тоси не чувствовалось удивления. – Где Кирарин?
– Она спит.
– Вы здоровы? У вас все в порядке?
Я не знал, что сказать…
– Уже час ночи. Почему не спите? Не спится?
Я ненавижу добросердечных женщин. Они опасны.
Внутри меня раздался сигнал тревоги. Опасность! Опасность!
Я не знал, что это означает.
– Эй, почему не отвечаете?
– Я слушаю.
– Юдзан рассказала мне, что Кирарин ей позвонила и сообщила, что она с вами. Я страшно удивилась, думала, что Кирарин не питает к вам интереса…
«Я потеряла к вам всякий интерес», – вспомнил я недавние слова своей пленницы.
– Сегодня к нам заходил ваш отец.
– Это зачем?
– Попросить прощения за доставленное нам беспокойство. Похоже, он обходил всех соседей. Сказал, что не может уснуть в мыслях о том, где скитается его сын. Потеряв жену, он только и думает, как спасти душу своего сына. Говорит, что когда ночью он один во всем доме, то все время мучается, почему это произошло, и корит себя. Иногда ему даже хочется умереть. В такие минуты, чтобы прийти в себя, он пристально смотрит на прямые линии.
– Прямые линии? – громко воскликнул я. – Что это?
– Предметы, которые прямые. Например, рама двери или колонна. Он говорит, что, глядя на предметы, имеющие прямые линии, он убеждается в незыблемости окружающего мира, и это его успокаивает. Тогда он может объективно оценивать свои действия и ждать возвращения сына.
Что за вздор?! Я лишился дара речи от глупости моего отца. Как в это время мир может быть незыблемым? Мир уже давно стал рыхлым и уплывает в неизвестность. Вот идиот! Как ты можешь стать объективным? В твоих глазах может отражаться только абсолютно плоский мир. Но я принял решение пробиваться вперед, несмотря на царящий вокруг хаос. Вперед – на еще более хаотичную передовую линию. Если отец, глядя на прямые линии, закаляет себя, то я, глядя на кривые линии, погибну в борьбе.
Я оглядел комнату в поисках кривых линий. Стены, пол, потолок, двери, телевизор. Всюду были только прямые линии. На кровати виднелось тело моей пленницы.
– Алло, Червяк! Вы меня слышите?
Я отключил телефон.
Глава 6
Тэраути
«Существуют непоправимые вещи». Мне часто хочется сказать это, не обязательно кому-либо конкретно. Я невольно бормочу это про себя, например, когда в дождливый день жду опаздывающую электричку на переполненной людьми платформе станции линии Кэйо, или когда стою в очереди в мини-маркете, где на кассовом аппарате медленно работает только что нанятый новичок. Эта фраза сама по себе возникает и формируется в моем подсознании, и в момент раздражения она невольно слетает с моего языка. Но мне кажется, что я не могу сказать эту фразу Юдзан или Кирарин. Реакция будет однозначна: «Ты, наверное, права», и их взгляд на минуту уставится в пространство. Но как только произойдет смена темы разговора, они тут же забудут мои слова. Это произойдет так быстро, что я определенно почувствую себя глупо, и мое настроение вконец испортится. Это подобно маяку, луч света которого вращается и на мгновение выхватывает какой-нибудь предмет, а затем все вновь растворяется в темноте…
Для моих подруг эта фраза ничего не значит. Если ты сам на себе не испытал что-либо, что нельзя поправить, то тебе и не понять значение этой фразы. Люди могут принять ее за дешевое банальное выражение.
Тоси может среагировать по-другому. Она внешне бывает иногда несколько безразличной, но у нее хорошо развиты восприимчивость и интуиция. Однако и она, мне кажется, постарается выудить, что конкретно я хотела сказать, а ничего не добившись, с разочарованием отвернется.
Когда я говорю, что существуют непоправимые вещи, я не имею в виду, например, то, что Червяк убил свою мать. Все отнюдь не так просто. Это также не то, что Юдзан страдает от того, что не попрощалась со своей матерью перед ее смертью. Скорее как раз наоборот. Как бы это лучше выразить? Когда человек умер, его уже нельзя оживить, и здесь действительно нельзя ничего поправить. Но я считаю, смерть все же не относится к категории вещей, которые нельзя поправить. Смерть предстоит когда-нибудь испытать каждому, и когда ее выбирают как средство разрешения всех проблем, это равносильно поражению. Убийство оппонента в качестве возмездия за причиненные вам горе и унижение отнюдь не является решением всех проблем и поэтому не подпадает под понятие «непоправимое».
По-настоящему непоправимое – это ужасное чувство, которое навечно поселяется в вашем сердце и разъедает его. Человек, который несет в себе чувство непоправимого, в конечном счете погибает.
Может, мои мысли слишком трудны для понимания? Я чаще, чем другие, задумываюсь над сложными проблемами, поэтому и в школе, и дома постоянно отшучиваюсь по пустякам. Причина проста. Если я кому-либо и откроюсь, меня все равно не поймут. Тоси была единственной, которая хоть что-то сообразила, но я пока не встречала ни взрослого, ни ребенка, которые могли бы понять меня.
Причина этого – огромная разница между мною и другими людьми в способностях, опыте и чувствах. Я исключительно эмоциональная и сообразительная. Но хочу оговориться: когда я говорю «сообразительная», это не означает, что я могу хорошо учиться. Это означает способность к абстрактному мышлению. Некоторые взрослые, возможно, думают, что старшеклассница не способна на это, но они глубоко ошибаются.
Я чувствую себя выше простых человеческих отношений, поэтому мне приходится постоянно себя сдерживать, и это высасывает всю мою нервную энергию. Я с самого начала с пренебрежением и несерьезно относилась к учебе. Я также давно поняла, что экзамены – всего лишь игра.
Когда мы перешли в старшие классы, нам устроили психологический тест. На отдельных листах было написано около двухсот глупых вопросов типа: «Следуете ли вы советам других людей?» – и надо было поставить галочку против своего ответа. Мне захотелось проверить, насколько можно ввести в заблуждение разработчиков тестов, и своими ответами я нарочно устроила полную путаницу. Мои подруги и другие умные ученицы нашего класса тоже проходили этот тест, но только меня одну вызвали в маленькую комнатушку под названием «инструкторская». Моя учительница даже звонила нам домой, чтобы сообщить об этом.
Наполовину с любопытством, наполовину с отвращением я вошла в эту комнату, где меня ждала женщина средних лет в синем костюме без косметики на лице. Она назвала свое имя, то ли Судзуки, то ли Сато, в общем, довольно избитое имя, которое я тут же забыла. Она сказала:
– Вы Кадзуко Тэраути? Я хотела бы с вами несколько раз встретиться и поговорить.
– О чем?
– Например, о чем вы думаете, о тревогах, которые, возможно, вас мучают, а также о многом другом…
Интересно, почему я должна с тобой говорить?! И что хорошего из этого получится?
Подавив поднимающееся раздражение, я издала обычный глупый смешок. Говорить ерунду, скрывая свои истинные чувства, – это мое оружие. Оружие Тоси – придуманное ею имя Нинна Хори, Кирарин – притворяться жизнерадостной. И только Юдзан с болью обнажает свое истинное «я».
– Я не испытываю никаких тревог, разве только об экзаменах, – ответила я.
Увидев, что женщина на белом листке бумаги написала «экзамены», я внутренне рассмеялась.
Всего мы встречались три раза. Она перестала приглашать меня после того, как я ей сказала, что опасаюсь: из-за этих встреч подруги могут начать сторониться меня.
Хотя эта женщина всегда с улыбкой слушала выдуманные мною истории, я с каждой встречей испытывала все больший страх перед взрослыми, перед их оптимизмом и бесхитростной верой в науку, которая якобы способна излечивать больные души, перед навязчивой идеей взрослых, что они должны лечить детей, страдающих душевными заболеваниями. Почему они не понимают, что я просто хочу, чтобы меня оставили в покое?! В конечном счете я готова искренне снять шляпу перед обществом, которое создали взрослые, только за то, что они могут разоблачать ложь. Та женщина с гордостью заявила мне, что с помощью этого теста они могут разоблачить любую ложь и понять, как часто она встречается. В этом смысле я получила почетный высший балл, и не только в своей школе, но и среди других школ региона. Они разоблачили меня как человека, который хотел бы многое скрыть. Это они выяснили. Но, думаю, они так и не смогли определить, что конкретно я пыталась скрыть. И я не хотела бы, чтобы школа или эта женщина со всезнающим выражением лица оказывали мне психологическую или иную помощь. Ведь в течение прошедших пяти лет об этом размышляла только я сама. Более того, понять меня могу только я сама…
Как и той женщине, я часто всем говорю глупости, чтобы оставаться непонятой. Но Тоси распознала мои способы избегать откровенности при общении с другими людьми, и это, похоже, глубоко задело ее. Однажды, не помню точно когда, мы говорили с ней о нашем будущем, что само по себе было довольно необычно. И вдруг она заявила:
– Твои глаза почему-то совсем не улыбаются.
Тогда я изображала радостное выражение лица и притворно улыбалась. Я знала много трюков и умела их использовать. Правда, они уже всем надоели.
– Но я ведь улыбаюсь!
– Неправда. Не обманывай меня. Ты только и делаешь, что говоришь всякие глупости.
– Ну, что поделаешь… Я такая, какая есть. Во всяком случае, я собираюсь поступить в хороший женский колледж, подцепить парня из Токийского университета или университета Хитоцубаси, выйти замуж и стать полноценной домохозяйкой.
– Что за безнадега!
Тоси всегда с легкостью и точно определяла мое настроение. Я хотела прошептать ей на ухо: «Это все выдумки», но она внимательно посмотрела на меня и наконец выпалила:
– Тэраути, ты все-таки для меня загадка!
– Почему ты так говоришь? А, оставь эти увертки! Я знаю: ты что-то скрываешь, и это знают все.
– Я ничего не скрываю. И это правда.
– Ладно, хватит об этом, – сказала Тоси с обиженным выражением лица.
Тоси только что рассказывала мне о тревогах, которые часто волнуют старшеклассников, оговорившись, что об этом она редко с кем-либо откровенничает.
– Бесполезно поступать в университет, если не знаешь, кем хочешь стать, – сказала она.
Однако я не проявила интереса к этому разговору и не уловила, что конкретно волнует Тоси. Это ее явно обидело. Внезапно сменив тему, она спросила с обеспокоенным выражением лица:
– Послушай, у тебя в прошлом были серьезные неприятности?
– Нет, никаких, – ответила я.
«Разве мыслимо, чтобы меня так просто поймала семнадцатилетняя девчонка!» – подумала я. Конечно, мне самой-то только стукнуло восемнадцать, но я не чувствую своего возраста. Может, я еще ребенок, а может, уже взрослая или даже старуха…
Тоси – умная и добрая девушка, она выросла в благополучной семье любящих ее родителей, и у нее не должно быть в жизни осложнений, подобных моим. Мне самой иногда кажется странным, что я со своими подругами Тосей, Юдзан и Кирарин вместе обедаю, хожу в бары караоке. Это, наверное, моя маскировка: показать всем, что я веду беспечную жизнь старшеклассницы.
В действительности я довольно неприятная личность, которая без особых эмоций относится к своим друзьям. И нет ничего удивительного в том, что Тоси злится на меня. Противоречивость моего характера заключается в том, что я уважаю тех, кто критично настроен по отношению ко мне, но если этот человек сердится на меня, то я в ответ злюсь еще больше.
Юдзан хочет казаться сложной, но на самом деле она очень проста. Она мучается тем, что сама не знает, кто она на самом деле. Я думаю, после того, как она сама осознает, что она лесбиянка, ее жизнь станет спокойной и умиротворенной.
Что касается Кирарин, то мне кажется, что однажды какой-нибудь парень изменит ее. Эти двое, каждая по-своему, здоровые девчонки, и я говорю это без всякого сарказма. Я действительно так думаю.
«Напиши мне повесть от имени юноши, который убил свою мать».
Так Червяк сказал мне по телефону.
Естественно, у меня нет ни малейшего желания выполнять его просьбу. Я не знаю, что он собой представляет как личность, и если он действительно убил свою мать, то он определенно впал в инфантильность. С точки зрения моей теории он выбрал путь, прямо противоположный тому, что я проповедую, так как убийство и смерть не входят в категорию непоправимых вещей. У меня нет необходимости, а тем более желания что-либо сочинять для подобного типа, тратя на это свое драгоценное время. Пусть три мои подруги и обихаживают его, но для него неизбежно наступит день расплаты.
Я никак не могу понять, почему Юдзан и Кирарин воспылали таким интересом к нему? Я бы хотела, чтобы его как можно скорее схватили и передали в руки той женщины средних лет, которая беседовала со мной, или врача-психиатра. Они каждый день задавали бы ему одни и те же вопросы. Хорошая идея также – передать его в руки современной науки, которая, как некоторые верят, может спасти человека. Вот тогда он, наконец, поймет, насколько отвратительно и мелко то, что он сделал.
В этих событиях, пожалуй, наибольший интерес представляет то, как проявился характер нас четверых через призму отношения к Червяку и к тому, что он совершил.
У Тоси доброе сердце, и она переживает за убитую мать Червяка, но в то же время беспокоится: какая судьба в конечном счете ожидает самого убийцу? Юдзан, поставив себя на место Червяка, помогла ему бежать. Кирарин, несомненно, надеялась, что, общаясь с Червяком, фантастический образ которого она создала в своем сознании, она сама сможет измениться. Всем нам известны похождения Кирарин в Сибуя и ее несчастная любовь. Только она сама все еще уверена, что это тайна для ее подруг…
Думаю, Юдзан и Кирарин используют преступление Червяка, чтобы испытывать свое превосходство над ним. Тоси, как и следует от нее ожидать, заняла позицию стороннего наблюдателя. Что касается меня, то я резко осуждаю его. Но не за то, что он убил свою мать, а за то, что по своей наивности совершил поступок, который «можно поправить».
Неожиданно без стука распахнулась дверь в мою комнату. Я и не удивилась, потому что так всегда входил ко мне мой младший брат Юкинари. Его голос еще не претерпел возрастные изменения, и он спросил слегка охрипшим дискантом:
– Интернет смотрела? Там выложили фото этого типа.
– Какого типа?
– Того, который убил свою мать. Из школы К.
Я уже валялась в кровати, но встала и пошла в соседнюю комнату к Юкинари. Он как раз перешел в седьмой класс и поступил в новую частную школу. За шесть лет учебы в начальной школе его характер значительно изменился. Он стал более умным и хитрым, чем раньше, но не позволял себе делать что-либо «непоправимое».
На большом столе стоял его компьютер, который он получил в подарок по случаю поступления в новую школу. Фотография Червяка в школьной форме занимала весь экран. Она была явно увеличена с коллективного снимка – с крупным «зерном», но особенности лица Червяка хорошо просматривались.
Маленькая голова выглядывала из большого воротника школьной формы, узкие глаза. Из-за того, что подбородок был приподнят, шея казалась длинной. Высокомерное выражение лица. Брови слегка раздвинуты, уголки глаз приподняты. Его лицо походило на лица японцев эпохи Реставрации Мэйдзи[3], которые можно часто увидеть на фотографиях того периода.
– У Червяка классическое лицо, – заметила я.
– Похож на Синсаку Такасуги[4], – сказав это, Юкинари с подозрением посмотрел на меня: – Его звать Червяк? Откуда ты знаешь?
– Тоси сказала.
– В самую точку! Говорят, он из школы К. «Старшеклассник из школы К. убил свою мать». Этого достаточно, чтобы сделать из него героя. Он выглядит самонадеянным, – сказал Юкинари саркастическим тоном, передвигая мышку привычными движениями. Школа, в которую поступил Юкинари, была на одну ступень ниже в таблице рангов.
– Он герой, потому что из школы К.? – спросила я.
– Потому что элитный парень оступился, – с презрением ответил брат.
На экране появилась строка под заголовком: «Поддержка юноши А., который убил свою мать». Одно за другим шли сообщения свидетелей: «На шоссе № 18 я видел его едущим на велике». «В мини-маркете в Коти похожий на него парень стоя читал порножурнал». «Видел, как в бане он мыл себе спину». «Видел его в Диснейленде, одетого клоуном». Тут же шли слоганы поддержки типа: «Беги как можно дальше! Мы тебя поддерживаем».
Я не понимала, почему люди выражают поддержку этому типу.
– Может, они поддерживают его, потому что он пытается убежать на велосипеде? – предположила я.
– Возможно. Но он ведет себя совсем по-детски.
Юкинари быстро задвигал мышью, и внизу появилось: «Вопрос. Почему не убил и отца, ке, ке, ке?»
А еще ниже назвавший себя «юношей А.» ответил: «Уже был парень, который металлической битой убил обоих своих родителей. Гордость ученика школы К. не позволяет мне копировать действия других».
Юкинари показал на вопрос «почему не убил и отца» и сказал:
– Это написал я.
– Ты что, хочешь, чтобы он убил и отца?
– Не передергивай, – с раздражением сказал брат.
Раздался звук открывающейся двери. Судя по характерному кашлю, это вернулся отец. В гостиной щелкнул выключатель кондиционера. Затем должны последовать раздражающие звуки пользования ванной и туалетом, открывающиеся и закрывающиеся дверцы холодильника. Мой отец служит в муниципальном банке, он уходит рано утром и возвращается поздно вечером. Сейчас уже никто не обращал на него внимания.
– Как раз вовремя. Отец вернулся, – сказала я.
– Ну и что из того, что вернулся? Он ведь не попал под машину, и такси, на котором он ехал, не разбилось…
Изо рта Юкинари, как из рога изобилия, вылетали ругательства. Я представила себе, что он, наверное, каждый вечер проводит за компьютером, чертыхаясь на чем свет стоит.
– Полиция, наверное, тоже видела эту веб-страницу?
– Естественно, – хладнокровно ответил Юкинари. В этот момент он печатал на принтере фотографии Червяка. – Это тебе, сестричка. Можешь поставить у себя в комнате.
– Это еще зачем?
– Разве это не хороший сувенир на память? Одну можешь отдать Тоси.
Юкинари не мог знать, что мы четверо поддерживали связь с Червяком. Тем не менее я содрогнулась от такого совпадения. Это фото явится напоминанием о нашей вовлеченности в эти события, а также лакмусовой бумажкой, показывающей сущность каждой из нас. Червяка скоро поймают, и на какой-нибудь веб-странице в Интернете будут выложены фотографии нас четверых с надписью: «Эти четыре школьницы помогали преступнику». Кирарин, ясно, будет самой популярной!
Я взяла из принтера фотографию Червяка и вернулась в свою комнату. Как раз в этот момент зазвонил мой мобильник:
– Это я. Как дела с моей просьбой?
Звонил Червяк. Что за невежа! Нет чтобы спросить, могу ли я говорить. Пришлось сдержать раздражение. «Значит, его пока не поймали», – подумала я, глядя на фотографию.
– О чем это вы?
– О манифесте моего преступления, разве не понятно?
Похоже, Червяк находился на улице, так как был слышен шум машин.
– Но разве вы говорили не о повести?
– Не имеет значения. Поэма или отрывок из пьесы – тоже хорошо. Поэтому еще раз прошу: сделайте это.
– А почему бы что-нибудь не заимствовать из комиксов? – хладнокровно спросила я.
– Нет-нет, нужно нечто оригинальное. Я ведь старшеклассник и не хочу быть хуже какого-то четырнадцатилетнего мальчишки.
– В таком случае лучше вообще отказаться от этой затеи. Вы ведь все равно уже проиграли.
– Что за неприятная женщина! – сказал Червяк, но уже более спокойным, чем вчера, голосом. – Ты разговариваешь, как моя мать.
«У меня не будет детей», – в этот момент подумала я. Не хочу рожать подобного идиота.
Я притворилась обиженной:
– Прекратите так говорить.
– Извини.
– Хорошо, что поняли. Тогда я напишу, – соврала я, стараясь говорить искренним голосом.
– Напиши как можно скорее! Без этого я не могу убить отца.
Переменив тему, я спросила, где он сейчас.
– В Каруидзава, – честно ответил Червяк. – Здесь прохладно. Мы пробрались на пустую дачу и отдыхаем. У нас отпуск. Завтра снова на передовую.
– Кирарин вместе с вами?
– Алло, Тэраути, это я, Кирарин, – неожиданно раздался голос Кирарин, но тут же прервался. Послышалось:
– Иди отсюда! – И затем жалобный голос Червяка:
– Я же не подслушиваю!
– Похоже, ты хорошо поладила с этим убийцей.
– Прекрати! Между нами ничего нет. Я с ним, потому что он угрожает. – Голос у Кирарин был довольно оживленный для человека, которому угрожают.
– Так вы, значит, в Каруидзава?
– Да, только что поели рамэн. Гора Асама выглядит ночью такой таинственной, – спокойно сказала Кирарин. – Завтра возвращаюсь в Токио, так что не волнуйся. Да, послушай, Тэраути! Я вот о чем хотела тебя спросить. По телевизору и в газетах о Червяке ничего не появляется. Ты что-нибудь новенького слышала?
– Похоже, что в прессе ничего нет. Но в Интернете появилась фотография Червяка, и это наделало много шума.
Я пнула ногой валяющуюся на полу фотографию.
Ах вот как! Кирарин, значит, занимается этим делом с парнем, похожим на Синсаку Такасуги. Меня это странным образом как-то задело.
– Правда? И что делать? Теперь все знают, как он выглядит. – Кирарин преувеличенно громко вздохнула. Я почувствовала, что здесь она встала на сторону Червяка, который вновь взял трубку:
– Значит, мое фото в Интернете, правда? Это работа парней из моей школы. Грязное дело. Но я, наверное, поступил бы так же, будь на их месте. Я знал, что они это сделают, но не думал, что так быстро. Но меня все равно не узнают, так как я с девушкой.
Услышав эти слова, я подумала, что Кирарин вряд ли удастся так просто вернуться. Червяк понял, что ему удобно иметь ее при себе. И он был слишком хитер, чтобы позволить ей так просто уехать. Кирарин – очень милая девушка, которую все любят, и я подумала, что мне, наверное, не следовало говорить об этой фотографии в Интернете. Но ведь Кирарин сама решила сопровождать Червяка! Такая Кирарин – моя полная противоположность.
– Так вы действительно хотите манифест о своем преступлении? – спросила я.
– Хочу. Есть другие хорошие варианты?
– А как насчет этого: «Почему не убил и отца, ке, ке, ке?» – спросила я.
Червяк прореагировал сразу:
– Это не для меня! Использование высказываний других ни к чему не приведет. «Смерть легче, чем перо птицы, и я готов к ней» – звучит лучше.
– Императорский рескрипт для солдат и матросов подходит вам лучше всего, – заметила я.
Читать бесплатно другие книги:
