Встреча без возможности прощания Жукова-Гладкова Мария
– Что ты хочешь этим сказать, дрянь черномазая?
– Степан Петрович, за оскорбление личности сколько дают? – Диана посмотрела на следователя.
– Я бы посоветовал брать деньгами, – ответил тот. – Насчет вины поподробнее можно?
– Да Аполлинария несколько лет назад украла фамильные драгоценности у Анны Ковальской, – встряла Римма. – Можете поднять у себя архивы и посмотреть дело. Виновного не нашли, драгоценности тоже. Надо поискать в одной из квартир драгоценной Аполлинарии Крыловой, в многочисленных шкатулках с побрякушками. Арестовали тогда Толика, потом отпустили за недоказанностью. Но он никогда не воровал у своих.
– Я не понял: он взял на себя вину? – уточнил Степан Петрович.
– Он молчал, – вставил Андрей Павлович. – Я лично присылал ему адвоката. Адвокату Толик сказал, что в случае необходимости готов взять вину на себя. «Необходимости» не возникло. Известную певицу за воровство не привлекли. Поль, скажи все-таки, где драгоценности? Они ведь по праву принадлежат дочери Анны.
Аполлинария сидела красная, как рак. Она поджала губы и будто мгновенно постарела и подурнела. Неужели она на самом деле украла драгоценности Анны? Зачем? У нее же всегда было полно своих. Я сама многократно читала в газетах о том, что ей очередной поклонник подарил очередное колье, браслет, кольцо, комплект… Или она тогда хотела просто насолить Анне, зная, что комплект старинных фамильных драгоценностей ей дорог, как память о маме и бабушке?
Степан Петрович уточнил, когда произошла кража, и пояснил, что срок давности в любом случае истек и Аполлинарии ничего не грозит.
– Отдай драгоценности дочери Анны. Просто отдай. Пошли с курьером. На поминки придешь, в доме где-нибудь положи, – заговорил Андрей Павлович. – Анна мертва. Ваше соперничество закончилось. Тебе не нужно ей больше ни за что мстить и делать гадости.
«Какой гадюшник!» – подумала я.
– А что дамы не поделили? – поинтересовался Степан Петрович.
– Что дамы обычно не могут поделить? – удивленно посмотрела на следователя Диана.
– Аполлинария Борисовна, кто этот мужчина? Вас, насколько я понял, всю жизнь любил покойный Анатолий Садовников. И у вас к нему чувства то затухали, то разгорались с новой силой. Покойная Анна Ковальская тоже претендовала на Анатолия Садовникова?
– Это – единственный мужик в их компании, на которого не претендовала Анна, – вставила Римма. – Всех остальных они делили.
– А он чем Ковальской не угодил?
– Он-то угодил, она предпринимала несколько попыток его окрутить, но не получалось, – с радостью пояснила Римма. – Он сам любил одну Аполлинарию. Однолюб был.
– Послушайте, Анна мертва, – подал голос Алекс Мерлин. – Зачем поднимать всю эту грязь?
– А ты не хочешь вспоминать, как Анька забеременела от тебя и аборт сделала, потому что ты отказался на ней жениться? Почему она потом столько лет лечилась от вторичного бесплодия? И родила только с помощью ЭКО? Все первый аборт! Она же попадьей была готова стать и за тобой в тмутаракань ехать. А ты не оценил.
– Я ее застал с Петькой Годуновым! – заорал Алекс Мерлин. – Какой бы мужик на моем месте поверил, что ребенок мой? Тогда еще генетическую экспертизу не делали.
– Петька ее окучивал тебе назло, – рявкнула Аполлинария. – Он мне сам говорил. У него дело принципа было от тебя баб уводить. Как, впрочем, и у тебя – от него.
– Чья бы корова мычала! Вы с Анькой тем же самым занимались. У тебя, правда, был Анатолий, которого ты не ценила. Да другая бы баба на твоем месте…
– А я сама на своем месте! – заорала Аполлинария в полную силу своего голоса. Подвески на люстре задрожали. Два мужика в форме у двери аж отшатнулись. В зал стали заглядывать другие члены следственной бригады.
– Вы нам не споете? – спокойно спросил Степан Петрович.
Аполлинария повернулась к нему с открытым ртом.
– Чего?! – наконец родила она.
– Вон пианино стоит, – следователь невозмутимо кивнул в угол. – Сейчас всех ребят соберем. Все успокоятся, вы в том числе. Или вы не умеете без фонограммы?
– Я не умею без фонограммы?! Сейчас я тебе покажу, что я умею!
Аполлинария вскочила со стула, потом запрыгнула на него, а с него на стол. Это произошло так быстро, что я вначале даже не сообразила, что происходит. А Аполлинария уже запела без музыкального сопровождения. На итальянском. Члены следственной бригады подтянулись сами. Я поняла, почему эта женщина пользуется популярностью столько лет. Современным певицам до нее как до Луны. Она может позволить себе эпатаж, молодых любовников, она может позволить себе все, что угодно. За этот голос можно простить все. И почему ее вообще понесло на эстраду? Хотя она правильно делает, что продолжает исполнять оперный репертуар, пусть и отдельные арии.
Пела она неизвестный мне романс, пела потрясающе. Я была счастлива, что нахожусь рядом. Мне повезло услышать пение этой удивительной женщины. Пение не со сцены, не с экрана телевизора, а находясь в одной с ней комнате!
После окончания романса зазвучали аплодисменты. Хлопали искренне, от души.
– Беру свои слова обратно, – смущенно сказал Степан Петрович, поцеловал Аполлинарии руку и помог спуститься со стола, где она, по-моему, чувствовала себя очень комфортно. Вероятно, ей доводилось залезать на столы и барные стойки не один раз.
Аполлинария попросила меня принести горячего чаю. Чай пришлось заваривать на всех. Степан Петрович попросил еще бутерброд, а лучше парочку. Я сделала ему три.
Глава 26
– Итак, вернемся к нашим баранам, – заговорил следователь, когда все закончили с чаепитием, а мы с Сашей убрали грязную посуду со стола. – Аполлинария Борисовна, скажите, пожалуйста, что лично вы имели против Владилена Лебединского?
– Владика? – пораженно переспросила певица. – Ничего не имела. Он же по мужикам был. Вам же говорили уже. Вон Сашу спросите.
Саша кивнул. Все собравшиеся выглядели удивленными. Я сама не понимала, к чему был задан этот вопрос.
– Я имел в виду профессиональную конкуренцию, – пояснил Степан Петрович.
– Не было у нас никогда никакой профессиональной конкуренции, – пораженно сказала Аполлинария.
Степан Петрович заявил, что, насколько ему известно, от узкой специализации в мире шоу-бизнеса и кино теперь отходят. Можно ожидать, что те, кто начинал в кино, вскоре запоют, если еще не запели. Те, кто поет, рано или поздно засветятся в кино или каком-нибудь телесериале. Там также вполне могут появиться и спортсмены. А оперные певицы идут на эстраду, и не только, а вообще все идут туда, куда получится.
– Вы, Аполлинария Борисовна, в кино уже снялись, и не один раз. И дочка ваша снялась, вероятно, с вашей протекцией. Может, Лебединский хотел запеть?
– Не хотел, – сказал Саша. – Он был умным человеком. Он прекрасно понимал, какое у него амплуа.
– А если бы и захотел? – не понимала Аполлинария. – Что из того? Я-то тут при чем?
– Вы бы стали его продюсером?
– Нет. Я юношей продюсирую. Это все знают.
– А по дружбе?
– А по дружбе я бы ему сказала, что не нужно изображать из себя старого дурака. И Саша прав: Владик не стал бы скакать козлом по сцене.
– Но он к вам обращался, – утвердительно заявил Степан Петрович.
– А вы-то откуда знаете, с какой целью он ко мне обращался? – прищурилась Аполлинария. Саша напрягся.
– Вас окружает много юных дарований, которые готовы использовать любую возможность, чтобы… выбиться в люди. Скажем так. После вчерашнего Колиного звонка мы с коллегами провели кое-какую работу…
– Какая сволочь вам донесла?! – зашипела Аполлинария.
– Я не привык раскрывать свои источники информации, – отчеканил Степан Петрович. – Но факт остается фактом. Лебединский к вам приезжал, и вы очень серьезно поругались. Из-за чего?
– Из-за денег, – сказал Саша.
– Из-за денег, – кивнула Аполлинария. – Он у меня занять хотел, а мне самой надо.
– На что хотел занять Владилен?! – пораженно воскликнул писатель-фантаст, который опять курил трубку.
– На новый проект, – пояснил Саша. – Спонсор, который должен был дать денег на новый фильм, погорел из-за кризиса. Лебединский обращался еще к нескольким знакомым, но у всех оказались проблемы. В общем, денег никто не дал, а проект уже был в стадии подготовки. То есть, если не заплатить срочно, вся проделанная работа улетит коту под хвост, и еще неизвестно, будет ли новая.
– Вы не дали? – посмотрел на Аполлинарию следователь.
– Мне самой нужно на новую концертную программу. Старую уже все посмотрели. Чтобы привлечь зрителя, надо менять декорации, ставить новые танцы.
– Какие еще танцы? Вы же поете!
– Подтанцовка у меня! Я не одна на сцене нахожусь. Теперь один на сцене никто не стоит. Это зрителям неинтересно.
– Но у вас великолепный голос!
– Недостаточно голоса! И его вообще может не быть! Вы имеете хоть малейшее представление о том, что сейчас делается в шоу-бизнесе? Сейчас девочек и мальчиков набирают по внешним данным и умению двигаться, а не по вокальным! Все под фанеру рот открывают, а иногда даже микрофон ко рту поднести забывают!
– Но у вас же другая аудитория! – не выдержал уже Коля. – Вас слушать ходят. Ваш голос! Вы же не две повторяющиеся строчки поете! У вас же арии, романсы… На разных языках…
– Народ хочет шоу и выпендрежа! – заорала Аполлинария. – А это все дорого стоит. И еще у меня прихлебателей полно. Но я уже решила избавиться по крайней мере от половины.
– Каким образом? – вкрадчиво поинтересовался Степан Петрович.
– Да уж убивать никого не буду. Не дождетесь. Просто выставлю за дверь.
– Почему вы хотите нанять Настю? Зачем вам телохранитель?
– Уже донес? – посмотрела на Колю Аполлинария, потом перевела взгляд на Степана Петровича. – Вот как раз потому, что собираюсь отлучить от дома кое-кого из молодых кобелей. Кусаться будут.
– А вы сами хотели получить деньги у Владимира Свистоплясова, владельца супермаркетов? – продолжал Степан Петрович.
– И не только у него. И к Андрею обращалась, – известная певица кивнула на хозяина квартиры. – Все отказали.
– А в банк почему не пошли?
– Из банка бы кто-нибудь сразу же сообщил журналистам. А мне не нужно, чтобы всплывала информация о том, что я ищу деньги на проект. В таком случае можно вообще ничего ни от кого не получить. И никто не должен знать, что мне не хватает денег на новую концертную программу.
– Анатолий вам помочь не мог? – продолжал задавать вопросы Степан Петрович.
Я не понимала, к чему он клонит. Неужели считает, что Аполлинария убила отказавших ей в деньгах? Это же бред. Кстати, тогда она и Андрея Павловича должна была убить.
– Толик мог свести меня с людьми, которые дадут деньги, но я предпочла с ними не связываться. Не хотелось быть им чем-то обязанной. Да и процент там драконовский. И угрожают опасности, которых нет в официальных кредитных учреждениях. – Аполлинария усмехнулась. – Что я вам объясняю? Вы сами все это знаете лучше меня.
– Кто наследует за Анатолием Садовниковым?
– Моя Катька. Дочь. Да вообще-то там наследовать особо нечего…
– Это и его дочь?
Аполлинария кивнула.
– Ну наконец-то узнали точно, – расплылся в улыбке Андрей Павлович. – А то столько лет высказывались предположения. Представляю, как желтая пресса будет писать кипятком.
– Если ты пойдешь давать интервью! – рявкнула Аполлинария. – Я лично никаких интервью на эту тему давать не буду. И комментировать ничьи заявления не стану. – Она повернулась к следователю. – У Толика составлено завещание. Уже давно. Лет десять назад, может, больше.
– Наследства хватит на вашу концертную программу?
– Вы к чему клоните?! Чтобы я Толика убила?! Чтобы я кого-то убила за однокомнатную квартиру в «корабле»? Вы меня за кого принимаете?!
– Я не знаю расценок, – спокойно сказал Степан Петрович. – Подготовка концертной программы стоит дороже однокомнатной квартиры?
– Моей? Конечно! И вообще Толик – последний человек в этой компании, кого стали бы убивать из-за денег.
Степан Петрович почесал свою хомячью щеку.
– То есть вам всем были нужны деньги? – наконец спросил он.
– Почему «были»? – хмыкнула Аполлинария. – Мне, например, и сейчас нужны. И вообще они всегда нужны. И не только мне. Алекс, тебе нужны?
– Нужны, – кивнул писатель-фантаст.
– А вы, насколько я понял, заняты созданием нового издательства? – посмотрел на него Степан Петрович.
– Занят, – согласился Алекс Мерлин. – Но я в него свои деньги вложил, заработанные на написании романов. А если потребуется, возьму кредит в банке. Конечно, не хотелось бы залезать в долги, но… Я знаю этот бизнес, а в сферы деятельности, в которых я сам совершенно не разбираюсь, я не лезу. Попрошайничать ни к кому я не ходил.
– Но от денежек бы не отказались?
– Если бы золотая рыбка приплыла по поднявшейся в Неве воде?
– А если бы кто-то сам пришел и предложил вам денег?
– Я бы очень глубоко задумался. Просто так денег никто не предлагает. Значит, хочет влезть в мое дело. Меня поймать на крючок.
– Кто-нибудь предлагал?
Алекс Мерлин покачал головой. Мне вопросы следователя казались странными. Как кто-то может прийти и предложить денег? С какой стати?
– А Петру Годунову требовалось расплачиваться с казино? – продолжал Степан Петрович.
Писатель-фантаст кивнул.
– Кто за ним наследует?
Алекс Мерлин вскинул голову.
– Признаться, не задумывался, – сказал он. – Не уверен, что у него составлено завещание. Даже скорее всего не составлено.
– Дети у него есть?
– Есть. Даже не помню точно, сколько. Он женат был несколько раз. Говорил, что карму отрабатывает. Я лично знаком со старшей дочерью. Помню, как мы вместе с Петькой пили, когда его первая жена ее рожала. Петька в роддом позвонил спросить, родила или нет, когда ответили, что родила, он уточнил: «Сына?» Тогда еще пол ребенка заранее не знали. Ему ответили «Нет», и он очень удивленно спросил: «А кого?» Мы это много раз вспоминали. И внебрачные дети есть. И сыновья, и дочери. Он кого-то точно официально признавал. Кого-то отказался признать. Вот драчка-то будет за наследство… И теперь же генетическую экспертизу и после смерти родителя делают…
– А как же долг казино? Наследникам не придется платить?
– А это как карта ляжет, – усмехнулся писатель-фантаст. – Казино-то подпольное. Официально его не существует. Никаких документов, расписок нет. В суд не подашь. Хотя там серьезные ребята работают… Не знаю. Даже предположить не могу, что будет с этим долгом.
– За Лебединским кто наследует? – Степан Петрович посмотрел на Сашу.
Тот сказал, что не представляет, есть ли завещание, жены и детей у Владилена никогда не было, но есть сестра и два племянника.
– У Анны Ковальской, как я понимаю, остались муж и ребенок, и тут все ясно, – сделал вывод Степан Петрович. – А что с вашей подругой? – посмотрел он на Диану.
– Умирать она точно не собиралась. И она не из этой компании… Денег ни у кого не просила. Сама зарабатывала. У нее много родственников в Прибалтике. В Питере есть тетка и двоюродная сестра. Я, по крайней мере, собираюсь отдать ее вещи им.
– Где вы пересекались с Анатолием Садовниковым?
– Не помню. Я считаю, что с ним здесь встретилась впервые. Вполне может быть, что он знал Лайму или нас двоих, а мы не знали его. В нем не имелось ничего примечательного, а на нашем пути встречалось много мужчин.
– Может, Толик что-то Аполлинарии говорил? – встрял Алекс Мерлин.
– Аполлинария Борисовна? – посмотрел на известную певицу следователь.
– Только буркнул под нос: «Ба, и эти суки здесь», я хотела спросить, кто они такие, потом забыла. То есть он вас точно знал, – Аполлинария посмотрела на Диану.
– Откуда вы узнали про девушек? – Степан Петрович теперь смотрел на хозяина квартиры.
– Я порекомендовала, – ответила вместо него Тоня – и повторила то, что рассказывала нам в «детском» отсеке квартиры.
– Значит, от меня решил избавиться, жирный боров? – завизжала Римма голосом свиньи, которую режут, бросилась к мужу и принялась лупить его кулаками по всем доступным частям тела.
Андрей Павлович вяло сопротивлялся. Остальные с интересом наблюдали за очередным представлением. Признаться, мне оно совершенно не нравилось и, конечно, не шло ни в какое сравнение с исполнением романса Аполлинарией. Примадонна пела красиво, Римма ругалась грязно.
Потом Андрею Павловичу явно надоело происходящее, он как-то незаметно выкинул одну руку в сторону Риммы, схватил ее за запястье и стал сжимать. Она взвыла.
– Не нравится? – прошипел супруг. – Мне тоже не нравится. А ну пошла на свое место, потаскуха недобитая! Сейчас закончим с этим делом и отправимся подавать на развод. Мое терпение лопнуло! Я хотел по-хорошему – ты не согласилась.
– По-хорошему? – заорала Римма, запястье которой Андрей Павлович выпустил. Правда, теперь она не решалась к нему приблизиться. – А наем этих шлюх – это «по-хорошему»?!
– Я тебе сколько раз предлагал развестись? Я бы не оставил тебя с голым задом. Ты это знаешь. Но ты не соглашалась! Ты хотела все! Так теперь не получишь ничего. Читала сказку о рыбаке и рыбке? Ты – старуха, которая останется у разбитого корыта. Я тебя взял из однокомнатной хрущобы, в которой вы жили с мамой, вот в такую же и отправишься.
– А я тебя терпела сколько лет? Половина всего здесь, половина твоей фирмы по закону мои! И когда ты наконец подохнешь, мне достанется все!
– Ты уверена? – вкрадчиво спросил Андрей Павлович.
– А почему ваш супруг, по вашему образному выражению, должен «подохнуть»? – тут же встрял следователь.
– Не будет же он жить вечно, – буркнула Римма.
– А может, вы ему решили содействие оказать в покидании нашего мира?
– Сам сдохнет, – махнула рукой Римма.
– Это потому, что мужчины по статистике живут меньше женщин? – вкрадчиво поинтересовался Коля. – Пятьдесят восемь лет, если не ошибаюсь? Или теперь уже говорят, что пятьдесят шесть? Мне попалась информация в одной газетке. Но Андрею Павловичу все равно до этого возраста лет десять. Будете ждать?
– Риммочка, расскажи, что тебе известно о моих врагах, – вкрадчивым голосом предложил Андрей Павлович. – Может, ты сошлась с кем-то из них? Я поставил бы на Петьку Годунова, с которым ты то крутила любовь, то прекращала. Да и скорее у вас была не любовь, а деловые отношения. Вам с ним нужно было пожениться. Вы очень подходили друг другу.
– Да, Петр меня всегда понимал! – заорала Римма, лицо которой покрылось красными пятнами. – Он понимал женскую душу! Поэтому его всегда так любили женщины. И поэтому ты его и пристрелил! Чтобы я осталась совсем одна!
– Отсюда поподробнее, пожалуйста, – встрял Степан Петрович, который подпер щеку рукой.
– Из дамского пистолета? – удивленно спросил Андрей Павлович. – У меня, кстати, никогда в жизни не было пистолета.
– Пистолетик прокачаем по нашим базам, – опять встрял Степан Петрович.
– Вы в самом деле считаете, что он на кого-то официально зарегистрирован? – удивленно посмотрел на следователя писатель-фантаст.
– Нет, но он мог проходить по какому-то делу. Скорее всего его купили на черном рынке. Есть у нас такой, как бы мы с ним ни боролись. – Степан Петрович показательно тяжело вздохнул. – На этом черном рынке никакой сертификат безопасности – или как там его назвать – не предоставляют. За оружием может тянуться длинный «хвост». Хотя я сомневаюсь, что крупный бизнесмен типа господина Светозарова стал бы покупать какое-либо оружие на черном рынке. Он бы скорее кого-то нанял.
– Для избавления от меня? – заорала Римма. – Так он и нанял!
– Но я же не нанимал никого тебя убивать, – резонно заметил Андрей Павлович. – И не собираюсь этого делать, хотя, признаться, руки неоднократно чесались. Но я выбрал другой способ. Заодно развлекся. Ведь весело же было, правда, Диана?
Андрей Павлович подмигнул чернокожей красотке. Та улыбнулась, перевела взгляд на хозяйку квартиры и хмыкнула.
– А когда вы планируете с нами заканчивать? – очень вежливо поинтересовался Андрей Павлович у следователя. – А то, знаете ли, страшно хочется подать заявление на развод. Мочи нет больше терпеть.
– А я не соглашусь! – рявкнула Римма.
– А я не отступлю. Несовершеннолетних детей у нас с тобой нет.
– У меня есть к тебе имущественные претензии! И имущество мы будем делить долго и упорно, до последней ложки и половой тряпки!
– Я согласен отдать тебе все половые тряпки, – сказал Андрей Павлович.
– Простите, а вы жениться собираетесь? – поинтересовался Степан Петрович у хозяина квартиры.
– Упаси боже! – замахал руками Андрей Павлович. – С меня одного раза хватило.
– Зачем ему жениться, если он давно импотент? – посмотрела на следователя Римма.
– Это у него на вас не встает, – невозмутимо заметила Диана. – Но с вами любой мужчина вполне может стать импотентом. У Андрея Павловича с этим делом все в полном порядке.
– Вспоминаю Хазанова… – задумчиво произнес Степан Петрович. – Помните, в советские времена у него была миниатюра о том, как потенциальный жених звонит даме, подавшей объявление о знакомстве? Она его спрашивает, что он может как мужчина. Герой Хазанова отвечает, что дров может наколоть, воды наносить, прочие достоинства перечисляет. Дамочка объясняет, что ее интересует, каков он как мужчина. А он, в свою очередь, объясняет, что если бы был мужчиной, как раньше, то ему не нужно было бы жениться.
– Сейчас другие времена, – заметил писатель-фантаст. – За мужика с деньгами пойдут при любом состоянии его здоровья – как в целом, так и чисто мужского. А если здоровье в целом плохое, так еще и лучше. Я одну свою бывшую прихожаночку тут, в Питере, пристроил. Так они обговорили, что он обязан ее обслуживать два раза в неделю, а остальные дни может делать все, что хочет. Живут прекрасно. Оба довольны и счастливы. Все вопросы обговорены, договоренности соблюдаются.
– Это все, конечно, очень интересно, но почему уважаемая Римма Ивановна решила, что ее супруг скоро должен помереть? – спокойно спросил следователь.
– Она собралась мне помочь, – ответил Андрей Павлович.
– Да если бы я хотела тебя убить, я бы сделала это в эти выходные! – заорала Римма. – Лист проще спрятать в лесу, а труп – среди других трупов. И ты бы стал одним из погибших! И возможность у меня была. Много возможностей. Я же ими не воспользовалась.
– Интересная мысль, – задумчиво произнес Степан Петрович и опять подпер щеку рукой. – Насчет того, чтобы спрятать один труп среди других. Тогда возникает вопрос, кто и кого хотел убить больше всего?
– Мне вообще непонятно, кто кого убивал, – подала голос боксерша Настя. – Я считаю, что в квартире появлялся человек со стороны. Тоня же заходила.
– Может, Тоня?.. – Степан Петрович посмотрел на актрису.
– Тех, кого убили днем, она убить не могла, – твердо заявил Коля. – Их убивал тот, кто находился в квартире. Тех, кого ночью…
– Я не убивала! – закричала Тоня. – Если бы я знала, что тут такое будет, я бы вообще не согласилась на эту работу! Я оказалась заперта в этой квартире, что меня совершенно не устраивало!
– Так, давайте закончим со смертью Андрея Павловича, – перебил следователь.
– Так я же еще жив!
– Я к вашей супруге обращаюсь. Я так понял, что вы решили, будто вашего супруга вскоре не станет. На каком основании? Вы утверждаете, что, имея возможность его убить, ею не воспользовались. Киллера тоже не нанимали. Так?
– У нее денег на киллера нет, – хмыкнул Андрей Павлович. – Я ей столько не даю, а все чеки из супермаркетов проверяю. Теперь вот думаю Соню по магазинам отправлять. Вначале на курсы вождения, потом по магазинам.
– Да если ты хочешь знать, жирный урод, Петька твой гороскоп рассчитал! – сообщила Римма. – И сказал, что ты подохнешь через пару месяцев!
– Насколько я знаю, астрологи не говорят клиентам дату смерти, – заметила Валентина, подруга Алекса Мерлина. – Могут, например, предупредить о потере родственника, причем сказать, кого именно, нельзя. И если Петр Годунов сообщил вам дату смерти мужа, то он пошел против правил этики, против негласных законов, существующих у астрологов…
Андрей Павлович дико расхохотался, даже слезы на глазах выступили. Алекс Мерлин хмыкнул. Аполлинария показательно застонала. Сотрудники органов и Коля посмеивались. Саша в ужасе смотрел на Римму. Диана покачивала ногой и глядела в потолок, мечтательно улыбаясь. Тоня сидела с ничего не выражающим лицом. Валентина с Настей, судя по всему, считали Римму сумасшедшей. Я не понимала, как можно было в такое поверить! Да, я читаю гороскопы, да, многое совпадает, но если бы мне Петр Годунов или какой-то другой астролог сказал нечто подобное, я не стала бы это воспринимать как истину в последней инстанции. Римма же, похоже, восприняла и уверена, что Андрей Павлович умрет через два месяца. Она даже убивать его не стала, имея массу возможностей. Зачем, если любовник сказал, что муж умрет! Какой кошмар…
– И вы поверили Петру Годунову? – странно посмотрел на хозяйку квартиры следователь.
– Конечно, поверила, – продолжая хохотать, кивнул Андрей Павлович. – Она всегда всем гадалкам верила. А тут, можно сказать, свой астролог. Место на кладбище уже заказала, дорогая?
– Да для тебя выгребная яма будет лучшим местом! – рявкнула Римма. – А за два месяца нас не разведут, даже если ты сегодня заявление подашь. И я как жена, то есть вдова, унаследую все имущество и фирму! Понял?
Следователь смотрел на Римму так, словно считал ее не совсем нормальной. У меня, признаться, тоже закрались сомнения в ее адекватности.
– А если он не умрет? – спросил Степан Петрович. – Вы такую возможность рассматриваете?
Римма отвернулась в сторону и вздернула подбородок.
– Так, Андрей Павлович, с женой и астрологией вы сами разберетесь…
– С женой разберусь, с астрологией, боюсь, не получится, – ответил хозяин квартиры.
Степан Петрович усмехнулся и заявил, что его задача – найти убийцу или убийц.
– Кстати, Володьку отыскали? – спросила Аполлинария.
– Отыскали. К счастью – или несчастью для кого-то, – его недалеко унесло. А то могли бы искать несколько месяцев. И отсюда уже всех увезли.
– Нас-то когда отпустите? – спросил писатель-фантаст. – Работать надо, мне же с моей работой никто ни больничные, ни отпуска не оплачивает. Если не пишу, то ничего и не получаю. И эту квартиру покинуть страсть как хочется.
– Сейчас еще немного побеседуем, и поедете по домам. Потом, правда, всех в прокуратуру вызову, но, надеюсь, это будет уже формальность.
– О чем беседовать-то?! – закричала Римма. – На меня хотите все преступления повесить?
– Еще недавно кто-то хотел все повесить на меня, – невозмутимо заметила Аполлинария.
– По-моему, вначале высказывалась версия, что Лебединский покончил жизнь самоубийством, – вспомнил Алекс Мерлин. – Желал покончить с собой эффектно. Вон Коля заснял его в аквариуме. Хотя Лебединский, конечно, хотел бы, чтобы снимали журналисты. А тут ни одного журналиста. Думаю, Коля сможет неплохо заработать на снимках.
– Во-первых, снимки пойдут в прокуратуру, во-вторых, фотоаппарат Сонин, – сказал Коля.
– Так, допустим, что Лебединский эффектно покончил с собой. Не верю, но допускаю, – заговорил Степан Петрович. – Но больше-то никто с собой не кончал.
– Анна, – напомнила Римма.
– Все была представлено как самоубийство, но даже если и так, пикой для колки льда никто сам себя заколоть точно не мог.
– И Владимира Свистоплясова человек со стороны заколоть не мог, – проговорила Настя. – Других убить – да. Анатолия и Шурика убили ночью, и это мог сделать посторонний, Петра тоже мог убить посторонний, когда он остался досыпать, а мы все пошли в зал. И самоубийство Анны мог организовать посторонний. Но Свистоплясова убил кто-то из присутствующих.
– Или уже умерших, – добавила Валентина.
– Андрей Павлович, признавайтесь: кто-то к вам приходил? – спросил следователь.
– Ко мне – нет.
– К вам, Римма Ивановна?
– Нет. Это только мой муженек нанимает баб, чтобы меня выжить из квартиры. Поняла! Это он организовал все убийства, чтобы свалить их на меня и таким образом от меня избавиться! Не получится, дорогой!
– А если получится, то что? – спросил Степан Петрович.
– А я все равно за ним наследую! Помрет – деньги мои. А уж с такими деньгами…
– Ты забыла, что у нас есть сын и дочь, – заметил Андрей Павлович, с трудом сдерживая ярость. – Или ты уже не принимаешь их в расчет? А они – мои прямые наследники.
– Даже если Андрей Павлович составит завещание в пользу других лиц, сыну и дочери положена обязательная доля, – заметил следователь. – Она, конечно, меньше, чем по закону, и в суд придется идти, но что-то они получат.
– Да они же наркоманы! – заорала Римма.
– Вячеслав лечится, – спокойно заметил Андрей Павлович. – Клиника – лучшая в мире. А скажи-ка мне, дорогая, с чего ты взяла, что Лиза тоже наркоманка? Ты знаешь, где она сейчас находится?
– Да явно в каком-нибудь притоне, если вообще еще жива!
– Вы не любили свою дочь? – удивился Степан Петрович.
– Она считала ее претенденткой на Петьку Годунова, – пояснил Андрей Павлович. – Того самого, который рассчитал день моей смерти. А Петька трахал и жену мою, и дочь.
Читать бесплатно другие книги:
