Сладкая иллюзия Сноу Хизер

Глава 22

Округлые витиеватые буквы виконтессы Скарсдейл так отличались от ее собственных ровных и аккуратных, что строчки сливались у Эммы перед глазами в одно сплошное пятно.

Она устроилась на кушетке в кабинете замка и читала, как ей показалось, уже несколько часов. Слуги разбудили ее рано утром, потому что Дерик нетерпеливо ждал в гостиной, намереваясь отвезти ее в замок и отправиться на поиски Хардинга.

Эмма испытала какое-то извращенное удовлетворение при виде его изможденного лица. Очевидно, последние часы ночи он провел так же, как и она, – один, без сна и в страданиях. Но потом, конечно, она ощутила чувство вины. Она совсем не желала Дерику этой съедающей душу боли, от которой страдала сама, хотя именно он был виноват в том, что они оба мучились.

Эмма вздохнула и подогнула под себя ноги. Один из дневников леди Скарсдейл лежал забытый у нее на коленях. Была ли вина Дерика больше, чем ее собственная? Неужели его желание покинуть Англию было более предосудительным, нежели ее желание остаться?

Да, черт возьми, было. Дерика ничто не связывало с Америкой, в то время как вся ее жизнь прошла в Дербишире. Ее любимый в течение четырнадцати лет кочевал по континенту, она же не выезжала никуда, кроме Лондона. Дерик умел приспосабливаться, а она…

Эмма боялась уехать. Тут, в своем маленьком мирке, она все держала под контролем. Ее жизнь была организована по установленным ею же самой правилам. Даже беспорядок в доме, как, например, свалка в гардеробной или хаос в кабинете, был творением ее собственных рук. Здесь Эмма точно знала, кто она такая. В родном доме, где все имело смысл, она чувствовала себя комфортно и спокойно.

И в этом не было ничего ужасного, ведь так? И стоило ли ей бросать все лишь потому, что Дерик вознамерился убежать от самого себя?

Эмма заставила себя сосредоточиться на лежащем на коленях дневнике. Записи виконтессы были такими же, как она сама, – взбалмошными, поверхностными, исполненными интересной смесью остроумия и едкого сарказма. Но иногда сквозь все это проглядывала и другая женщина, которой Эмма совсем не знала: одинокая, печальная, злая.

Некоторые страницы дневника пестрели наблюдениями леди Скарсдейл за обществом маленького городка. И написаны они были в язвительно-насмешливой манере. Виконтесса явно обладала талантом писателя. Дерик уже говорил, что его мать не называла в своих дневниках имен, но Эмма с легкостью узнавала в ее описаниях друзей, соседей и даже себя. А также всех подозреваемых. Эмма выписала имена и даты, чтобы позже сравнить полученную картину с датами, важными для расследования.

Другие страницы были преисполнены печали и скорби, ярости и негодования. Виконтесса то тосковала по потерянной любви, то проклинала свою судьбу, Скарсдейла и все, что стояло между нею и возлюбленным.

Грудь Эммы болезненно сжалась. Неужели она будет чувствовать себя так же, прожив несколько лет вдали от Дерика? Зная, что ее любимый живет в другой стране. Но не в соседней Франции, а в Америке, отделенной от нее целым океаном. Неужели она станет без него такой же грустной и холодной, как его мать?

И будет ли ей легче при мысли о том, что их вынудил расстаться не суровый муж, а их с Дериком страх перед совместной жизнью? Или же эта печальная правда лишь усугубит положение?

Слезинка упала на страницу, смазав чернила и соединившись с еще одним застарелым пятном от слез леди Скарсдейл. Эмма отерла пятно пальцем, но лишь размазала часть предложения.

Леди Уоллингфорд фыркнула, недовольная собой. При чем тут ее чувства? Она читала дневники лишь для того, чтобы найти доказательства вины виконтессы и, возможно, выяснить личность ее сообщника.

Эмма вновь углубилась в чтение, обращая внимание на те даты, когда виконтесса посещала ее брата. Может, Дерик располагает сведениями о том, когда именно передавалась французам секретная информация. Эмма пыталась представить, что чувственные описания занятий любовью касались какого-то другого мужчины, а не Джорджа. И все же она довольно быстро поняла, что леди Скарсдейл не любила Джорджа, хотя определенно испытывала к нему симпатию. Да и как она могла полюбить ее брата, когда до самого последнего дня в ее сердце жила любовь к французу, ставшему отцом Дерика?

Эмма представить не могла на месте Дерика другого мужчину.

О, но почему она снова думает о нем?

Спустя еще пару часов, Эмма захлопнула последний из дневников, встала с кушетки и потянулась, чтобы расправить затекшие мышцы. Она никак не могла перестать думать о Дерике, поэтому чтение и затянулось дольше, нежели она планировала. Наверняка он скоро вернется с новостями о ходе поисков.

Леди Уоллингфорд сложила дневники аккуратной стопкой, отнесла их на письменный стол, а потом взяла в руки листки с пометками, которые намеревалась просмотреть еще раз.

Когда она пробежала по ним глазами, что-то привлекло ее внимание.

Пока она читала дневники, у нее ни разу не возникло ощущения, будто леди Скарсдейл подумывает о том, чтобы свести счеты с жизнью. В ее записях не промелькнуло ни единого сигнала опасности. В них вообще не было ничего настораживающего.

Более того, самоубийство виконтессы казалось Эмме все более странным и подозрительным. Теория Дерика о том, что она испугалась разоблачения и предпочла свести счеты с жизнью, нежели нести ответственность перед законом, могла бы все объяснить. И все равно она казалась Эмме неправдоподобной.

А что, если?..

Что, если леди Скарсдейл не была предательницей?

Эмма не могла спорить с Дериком относительно того, что у его матери был доступ к Джорджу. Она навещала его сама или посылала к нему Хардинга. Кроме того, Эмма не могла не согласиться с тем, что виконтесса, пожалуй, единственная в округе, имела и родственников, и связи во Франции, которые помогли узнать ей о судьбе сына. А еще, по словам Дерика, слуги заметили, что в последние дни перед смертью виконтесса сильно нервничала.

И что все это могло означать? Что, если леди Скарсдейл была не предательницей, а сообщницей предателя, пусть даже и непреднамеренно? Возможно ли, чтобы она что-то заподозрила? Вероятно, именно поэтому она так нервничала? А может, и вовсе решила вывести настоящего предателя на чистую воду? Что, если ее смерть вовсе не самоубийство?

В конце концов все в этой запутанной истории было перевернуто с ног на голову.

Леди Уоллингфорд оглянулась и посмотрела на стену. На ней висела та самая карта, из-за которой так рассердился на нее Дерик в самую первую их встречу. С карты стерли все пометки и водрузили на прежнее место. Эмма сняла ее со стены и вновь вытащила из рамки. Она по памяти нанесла на нее места обнаружения четырех трупов – двух курьеров, Фарнзуэрта и Молли.

Но когда Эмма внесла в свой список и Молли, то поняла, что четырех величин все равно недостаточно, чтобы решить составленное ею уравнение. Но возможно пять величин – как раз то, что нужно, чтобы определить местонахождение преступника? Это был не первый раз, когда Эмма не могла справиться с уравнением, потому что в нем не хватало составляющих. И если интуиция ее не подводит…

Эмма отметила на карте место, где нашли тело леди Скарсдейл.

Ее рука задрожала. Когда все закончится, Дерик снова уедет.

Эмма закрыла глаза. И на этот раз не вернется.

Но как бы то ни было, убийцу необходимо поймать. И она в качестве судьи отвечала за ход расследования. Все-таки Дербишир ее дом.

Эмме потребовалось немало времени, чтобы отыскать подходящую линейку и произвести необходимые измерения с учетом пяти точек. Полученные данные она внесла в немного измененную формулу.

Эмма с минуту смотрела на полученные координаты, а потом нанесла их на карту.

Спешившись во дворе паба «Олень и лебедь», Дерик передал поводья мальчишке-конюху.

– Я ненадолго, – бросил он.

Мальчишка кивнул и повел коня прочь.

Дерик двинулся ко входу в паб, сопровождаемый собственной тенью. Уже давно перевалило за полдень, и с каждым часом солнце все больше клонилось к западу. Это был день подтверждения информации и разочарований. Утренняя эксгумация подтвердила догадки Эммы. Так что тела двух пропавших курьеров были официально найдены и опознаны. Их личности установили по содержимому тайников в каблуках сапог. Там же были обнаружены пузырьки с ядом.

Однако о Хардинге ничего не было слышно. Никто в округе не видел его и ничего о нем не слышал. Допрос конюхов на постоялых дворах тоже ничего не дал. Они утверждали, что он не брал экипажа. Разве что украл коня. Но ни одного случая кражи животных зарегистрировано не было. Хардинг либо ушел пешком, либо прятался где-то поблизости. Если это так, то его придется выслеживать в течение нескольких дней, если не недель.

Дней и недель вынужденного сотрудничества с Эммой, неловкого мучительного молчания, когда оба отчаянно хотели друг друга и вместе с тем требовали от партнера того, чего никто из них не желал дать. Дней и недель мучений.

А что, если они вообще не обнаружат Хардинга? Сколько времени пройдет, прежде чем Дерик сможет убедиться, что лакей покинул эти края навсегда и больше не опасен? Что Эмму можно со спокойной душой оставить одну? Хотя страдать они будут вечно.

«Если только ты не решишь остаться…»

Дерик потопал ногами, сбивая с сапог грязь, прежде чем войти в паб. Если он и топнул сильнее, чем следовало, то вокруг никто не подал вида.

Проклятье, он не винил Эмму в том, что она не хочет понять причин его желания уехать. Да и как она могла его понять, когда вся ее жизнь и чувство собственного «я» находились здесь, в Англии? В Дербишире. Дерик не кривил душой, когда сказал, что завидует ей. За последние дни он вспомнил немало о собственном детстве, чтобы понять, каково это – чувствовать то же самое. Достаточно, чтобы понять, что он поступит слишком жестоко, потребовав от нее оставить все это ради него.

Так что он зайдет в это последнее заведение, а затем вернется в замок и обсудит случившееся за день с Эммой, словно вчера ничего не случилось. Он будет ее слушать, прикладывая все силы к тому, чтобы не упасть на колени и не начать снова умолять ее поехать с ним. Он расскажет, что ему удалось узнать и что – не удалось, старательно делая вид, будто его сердце не истекает кровью. А потом отвезет Эмму домой и будет без сна лежать в спальне напротив, не обращая внимания на собственное тело, требующее, чтобы он поднялся, пересек коридор и брал ее снова и снова до тех пор, пока она не согласится стать его женой и уехать вместе с ним из страны.

Дерик наклонил голову, чтобы не удариться о притолоку, и, войдя в паб, принялся искать взглядом хозяина.

– Доброго вам дня, милорд, – почти дружелюбно поприветствовал Дерика дородный мужчина, стоявший за стойкой. Перемены, произошедшие с жителями деревни с момента приезда Дерика в замок, были очевидны. Войдя в паб, он увидел много знакомых лиц. Только теперь все эти люди кивали ему и неуверенно улыбались, вместо того чтобы окидывать недоверчивыми взглядами.

Дерик знал, что все это благодаря Эмме. Раз она приняла его, то и деревенский люд стал считать его почти своим. А ведь Дерик именно на это и рассчитывал, когда собирался сблизиться с Эммой. К сожалению, он не рассчитывал на то, что она украдет его сердце, иначе нашел бы иной способ завершить миссию.

Лжец! В глубине души Дерик знал, что все равно поступил бы так же. И не важно, как сильно будут его мучить потом воспоминания. По крайней мере, рядом с Эммой он вспоминал, как испытывать чувства, и это было настоящим даром.

– Уверен, вы знаете, что я разыскиваю Томаса Хардинга. – Дерик бросил на стойку монету. – Ничего не слышали о нем в последнее время?

Трактирщик накрыл монету одной рукой, а другой – подвинул Дерику пинту пива.

– Ничего не слыхал. Но у меня есть кое-что еще, что может вас заинтересовать. Только обождите минуту.

– Конечно.

– Мэри! – окликнул трактирщик такую же дородную, как он сам женщину, вытиравшую кружки. – Приведи-ка сюда мальчишку. – После этого он вновь повернулся к Дерику и кивком указал на столик в углу зала. – Я приду к вам, как только управлюсь здесь.

Заинтригованный, Дерик прошел к столу и опустился на видавший виды деревянный стул, поставив его спинкой к стене, чтобы видеть весь зал. Он не мог представить, что собирается рассказать ему трактирщик, хотя по собственному опыту знал, что порой нужная информация обнаруживается в самом непредсказуемом месте.

В ожидании Дерик сделал большой глоток пива, наслаждаясь его простым кисловатым вкусом. Как же оно отличалось от более легких сортов, которые ему доводилось пробовать во Франции, Бельгии и Австрии. Интересно, каким на вкус будет пиво в Америке и понравится ли оно ему?

Эта мысль внезапно поразила Дерика. Ведь до этого самого момента он не задумывался, понравится ли ему жить в Америке. Для него она была местом, наиболее удаленным от Англии, где он мог начать жизнь с чистого листа. Страна возможностей, где его имени никто не знает и где он сможет забы…

– Спасибо, что дождались, милорд. – Хозяин паба боком прошел к столу, выдвинул один из стульев и вопросительно вскинул бровь. Дерик кивнул, и трактирщик опустился на стул, который надсадно заскрипел под его весом. – Я уже сказал, что не видал Хардинга много дней, но вчера заметил одного из тех парней, о которых рассказывал вам раньше.

Дерик выпрямился на стуле.

– Вчера, говорите? – Когда трактирщик впервые упомянул о незнакомце, Дерик счел, что речь идет о Фарнзуэрте. Неужели был кто-то еще? Или же трактирщик видел простого бродягу или туриста? – Где? Когда именно? Что он делал?

– Я не знаю, что он делает в городе, – ответил трактирщик. – Но я видал, как он пробирался через поле позади конюшен. А было уже темно.

– В каком направлении он шел?

– На восток… или скорее на юго-восток.

Именно там располагались замок Эйвлин и Уоллингфорд-Мэнор. Проклятье!

– Вы уверены, что это был не Хардинг?

Трактирщик поджал губы.

– Конечно.

Кто же этот незнакомец? Тот, кто пробрался в дом Эммы, пока они собирали останки бедняги Фарнзуэрта? И как, черт возьми, теперь его искать?

– Я помню, как вы заинтересовались моим рассказом о незнакомцах, – поэтому послал одного из моих грумов проследить за ним, – с хитрой улыбкой произнес трактирщик. Он поднял похожую на окорок руку и щелкнул пальцами. К столу тотчас же подбежал парнишка, который почтительно склонил голову. – Уильям отведет вас прямо к нему.

Сердце Дерика отчаянно забилось в груди, а в голове возник рой вопросов.

– Прекрасно, но я предпочел бы нанести ему визит самостоятельно. – Если этот незнакомец имеет какое-то отношение к предательству и убийствам, то лучше не подвергать мальчика риску. Дерик надеялся, что парень оказался достаточно умным, чтобы не попасться незнакомцу на глаза. Иначе он мог попросту спугнуть его. – Можешь описать, куда он направился?

Мальчик кивнул.

– Да, сэр. Он направился в одну из тех пещер, что расположены к северу от ручья. Не в большую, а в ту, что напоминает кроличью нору. Знаете ее?

– Да. – Дерик медленно забарабанил пальцами по исцарапанной поверхности стола, не желая показать как быстро бегают мысли у него в голове. Разве не на это место указало первое уравнение Эммы? Да, Дерик вспомнил, как пошутил насчет отшельника, живущего в пещере на протяжении последних десяти лет. Но ведь это просто смешно. Конечно, отшельники были не таким уж редким явлением, но жители окрестностей, как правило, знали о них. Нет, этот человек был кем угодно, но только не отшельником.

А что, если это действительно убийца и предатель, устроивший в пещере свой перевалочный пункт? Может, в этом Эмма оказалась права?

Дерик встал из-за стола и бросил на него несколько монет – одну часть для трактирщика, другую – для мальчика.

– Благодарю вас, – бросил он через плечо и поспешил к коню.

Он на секунду подумал о том, чтобы взять Эмму с собой. Но она сейчас была в безопасности. Сидела в замке и читала дневники его матери. Он не станет подвергать ее риску. Лучше допросит незнакомца сам, а потом обо всем ей расскажет.

Спустя полчаса, Дерик привязал коня к дереву в четверти мили от пещеры. Остаток пути он пройдет пешком. Виконт проверил пистолет и направился в лес.

Сначала он почувствовал запах дыма, который донес до него ветерок, словно кто-то готовил на костре еду. Лорд Скаредейл замедлил шаг и стал ступать осторожнее. Когда он приблизился к небольшой поляне, расположенной перед пещерой, по основательно притоптанной траве стало ясно, что здесь регулярно ходил по крайней мере один человек. Дерик видел струйки дыма, исходящего от костра, разведенного у входа в пещеру. Над костром лежала большая плохо оструганная палка, на которой жарился жирный кролик.

Дерик присел на корточки, скрывшись за стволом развесистого дуба, и стал ждать, когда покажется незнакомец. Мог ли он быть тем, за кем он охотился столько времени? Если так, то возникают лишь новые вопросы и не появляется ни одного ответа. Однако для Дерика это не было новостью. Зачастую все оказывается гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Особенно когда дело касается предательства. Интуиция подсказывала Дерику, что правда откроется ему совсем скоро, поэтому азарт охотника заставлял его сердце биться сильнее, пока он поджидал свою жертву.

Ему не пришлось ждать долго. Не прошло и минуты, как из пещеры вышел человек. Он был высок, но не слишком, худощав, с темными волосами – совсем как описывал трактирщик. Облачко серого дыма скрыло от Дерика его лицо, а когда дым рассеялся, мужчина уже повернулся к нему спиной. Он присел на корточки, чтобы проверить, готов ли кролик.

У Дерика появилась возможность застать незнакомца врасплох. Виконт достал пистолет, надеясь, что он ему не пригодится, но все же стараясь подготовиться к любой неожиданности.

– Замрите и положите руки туда, где я их буду видеть.

Незнакомец заметно напрягся – Дерик почувствовал это, – но сделал так, как было приказано. Увидев руки незнакомца, Дерик понял, что он старше, чем казался издалека. Суставы выделялись четче, а кожу покрывали морщины. И все же он был достаточно силен, чтобы убить Фарнзуэрта.

– Медленно встаньте и повернитесь.

Незнакомец повиновался, и Дерик смог наконец увидеть его лицо.

Сердце в его груди сделало такой бешеный скачок, что он едва не выронил из рук пистолет. К такому повороту событий он точно не был готов. И теперь стоял и молча смотрел на мужчину у костра.

Смотрел в его глаза, такие знакомые, будто он видел собственное отражение в зеркале.

– Ну здравствуй, сынок.

Глава 23

Дерик крепче сжал пистолет и направил его прямо в сердце француза.

– Это были вы?

Не такие слова собирался он сказать при первой встрече человеку, давшему ему жизнь. И уж конечно, он не ожидал встретить своего биологического отца при таких обстоятельствах.

Проклятье! Мог ли какой-нибудь еще человек, кроме него, появиться на свет от таких вероломных и лживых родителей? Дерику стоило лишь нажать на спусковой крючок. И он ничуть не удивился бы, если б вытекшая из раны кровь оказалась такой же эбонитово-черной, как волосы на голове у него самого и у породившего его человека.

Дерик никак не мог отвести взгляда от Шарля Моро. Он знал его имя, хотя никогда не видел. Во время последней отвратительной ссоры с матерью она со злорадством в голосе рассказала, как настаивала на том, чтобы вторым именем Дерика стало имя Чарльз – в честь ее любовника. Скарсдейл ни о чем не догадался, поскольку это имя было так же распространено в Англии, как Шарль во Франции.

– Был где? – осторожно спросил Моро. Его английский был очень чистым и правильным. Да иначе и быть не могло. Этот человек жил в Англии на протяжении десяти лет и был любовником матери Дерика до тех пор, пока Скарсдейл не поймал их с поличным. Моро по-прежнему стоял с поднятыми руками и не сводил глаз с пистолета в руке Дерика. На его лице застыло озадаченное выражение.

Когда первый шок от неожиданной встречи прошел, Дерик обрел способность мыслить здраво. Моро определенно играл во всей этой истории какую-то роль. Но если француз был пособником его матери, то почему не уехал из Англии после того, как она покончила с собой? Ему не было никакого смысла оставаться в Дербишире.

Что-то Дерик упустил. Поэтому лучше молчать и позволить говорить Моро. Возможно тогда, он сможет наконец докопаться до правды.

Дерик пожал плечами.

– На моей земле. Мне донесли о каком-то незнакомце, и я вынужден был приехать, чтобы все выяснить.

– Понимаю. – Черная бровь насмешливо взметнулась вверх. Моро ему не поверил. Дерик и сам часто вскидывал так бровь. Интересно, таким же ли надменным он при этом выглядел? – А для того, чтобы прогнать бродягу, нужен пистолет?

Дерик прищурился.

– Ну, хорошо. Какого черта вы делаете в Англии, и тем более здесь?

Моро прищурил глаза почти так же, как Дерик, в последний раз бросил взгляд на пистолет и расправил плечи.

– Так зачем пистолет? Хочешь выполнить угрозу своего английского отца?

– Что? – Дерик сдвинул брови, а потом все понял. Мать рассказывала ему: когда Скарсдейл узнал правду, он сильно побил Моро. А прежде чем выслать его во Францию, пригрозил, что убьет его, если тот посмеет когда-нибудь ступить на английскую землю. Дерик медленно опустил пистолет. – Конечно, нет.

Француз кивнул, а потом медленно опустил руки.

– Merci.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Но и ты не ответил на мой. Зачем пистолет? И кого ты ожидал здесь увидеть? – спросил Моро и с подозрением прищурился.

– Я уже сказал, зачем я здесь.

Моро недоверчиво фыркнул.

– Прекрасно. Можешь не открывать своих тайн. Бог свидетель, ты нажил их честным путем.

Моро повернулся к сыну спиной и присел на корточки, чтобы перевернуть кролика, поэтому он не видел, как Дерик поморщился, услышав суровую правду.

– Я подумал, что, может быть, ты, как и я, охотишься за человеком, убившим твою матушку.

«Убившим мою ма…» Должно быть, он ослышался. Дерик обошел костер, чтобы заглянуть французу в лицо.

– Она покончила с собой.

Моро встал и поднял глаза на сына. В них читалось такое горе, что Дерику захотелось отвести взгляд. Горе и глубокая любовь, которая не остыла даже за все прошедшие годы. Дерик лишился способности дышать. Но если несколько минут назад ему показалось, будто он смотрится в зеркало, то теперь он увидел, как станет выглядеть в будущем. Каждый раз, когда будет вспоминать об Эмме.

– Вивьен никогда бы этого не сделала.

Неужели Моро проделал путь из Франции потому, что не верил в самоубийство своей любовницы? Печально, если это действительно так, но Дерику вовсе не хотелось стать тем, кто будет убеждать его в обратном. Но раз уж так вышло, ничего не поделаешь.

– Возможно, при обычных обстоятельствах она бы не решилась на подобное, – осторожно начал Дерик. – Но есть кое-что, чего вы не знаете.

Моро взволнованно взмахнул рукой.

– Ты тоже кое-чего не знаешь.

Ну, конечно. Дерик не был осведомлен о кое-каких подробностях о матери, ее любовнике и о том, почему Моро находился в Англии. А он хотел знать их все.

– Тогда почему бы вам не рассказать мне то, чего я не знаю? – спросил Дерик, не понимая, что именно он хочет услышать.

Моро заметно расслабился и кивнул.

– Oui. Я расскажу тебе, почему я здесь. Тогда ты сможешь помочь мне отомстить за мою Вивьен. – Он снял кролика с огня. – Присядь.

Дерик последовал за Моро ко входу в пещеру, где был разбит своеобразный палаточный лагерь. Он отказался от жареного мяса, но все же сел на бревно, которое служило французу стулом.

– Твоя мать писала мне все эти годы, что мы провели в разлуке. Во время войны письма приходили нерегулярно, но все же я их получал. Я год за годом умолял ее вернуться во Францию ко мне. Но Вивьен отказывалась.

– Почему? – Дерику всегда казалось, что она готова была уехать во Францию при первой же возможности.

– Сначала, потому что Скарсдейл пригрозил перестать выплачивать ее семье денежное содержание.

Дерик кивнул. Это было понятно.

– Но даже после того, как ее родители умерли, а сестры вышли замуж, она не приезжала, – продолжал Моро.

Дерик чувствовал печаль Моро и его недоумение. Потом француз приподнял одно плечо, и его губы изогнулись в горькой улыбке.

– Уверен, тебе не нужно рассказывать, какой избалованной была твоя мать. Она всегда жила в роскошных замках, чего я не мог ей предложить. Я бросил все, чтобы поехать за ней в Англию, когда ей пришлось выйти замуж за Скарсдейла. Мы были так молоды. Так глупы. Но даже если б я не оставил все, чтобы быть с Вивьен, моя семья все равно потеряла все во время Террора. Теперь у меня было лишь то, что я зарабатывал, а этого ей было явно недостаточно. Твоя мать не желала жить в крошечном коттедже и самостоятельно себя обслуживать.

Моро поднялся со своего места и принялся расхаживать перед пещерой.

– Мне было тяжело понять это. Ведь мне было все равно, где жить. Лишь бы с моей любимой. Я приехал в Англию и обосновался в этой пещере, – Моро взволнованно взмахнул рукой, – чтобы быть рядом с твоей матерью, рискуя быть пойманным Скарсдейлом. – С его губ сорвался тягостный, полный боли вздох. – И я очень злился, что она не чувствует того же.

Дерик покачал головой. Бедняга. Так влюбиться в эгоистичную женщину, не заслуживающую подобной преданности. Она была совсем не такой, как Эмма.

– Жизнь слишком коротка, чтобы отказываться от своей любви, – произнес Моро, и Дерик замер. Рискнул бы он приехать в чужую страну, дорога в которую была ему заказана, чтобы быть рядом с Эммой? Черт возьми, да! Но тогда почему он не может остаться в Англии вместе с ней?

Моро заговорил снова.

– Но Вивьен умоляла меня подождать. Скарсдейл был намного старше ее. Уверен, ты знаешь, что ее семья договорилась с виконтом о весьма щедром содержании для нее в случае его смерти. Она обещала мне, что когда Скарсдейл умрет, мы купим на эти деньги небольшое поместье на берегу моря, где и проживем остаток жизни. Я так любил ее, что не смог ей отказать. Поэтому мы ждали и ждали… двадцать три года.

Как это, наверное, было ужасно. Дерик не мог представить себе и года вдали от Эммы. Да что там года – он не смог бы прожить без нее и недели.

– И вот наконец я получил письмо, в котором говорилось, что Скарсдейл умер. Ах, это письмо! – Моро закрыл глаза, и на его губах заиграла мечтательная улыбка. – Оно было преисполнено радости, волнения и обещаний. Вивьен уговорила меня приехать в Англию и быть с ней до тех пор, пока не решится вопрос с поместьем. Она собралась получить свою часть наследства, чтобы мы могли вместе уехать во Францию, как много лет назад вместе приехали сюда.

Какой же он глупец. Нет, он не будет таким, как его родители. И не позволит чему бы то ни было помешать их с Эммой любви. Если она не согласится уехать в Америку, он останется здесь. Иного пути нет.

– Но потом, спустя пару дней после первого письма, пришло второе, в котором Вивьен просила меня оставаться на месте. Говорила, что у нее проблемы и она приедет ко мне со дня на день.

Дерик тотчас же сосредоточился на словах Моро.

– Она собиралась приехать к вам? – Это объясняло, почему мать так стремительно паковала вещи. Так что же случилось в промежутке между написанием этого последнего письма Моро и падением со скалы? Неужели Фарнзуэрт успел добраться до нее, и она поняла, что от правосудия не уйти?

– Но она так и не приехала. Я ждал несколько дней, а когда добрался сюда, узнал, что она… мертва. Я никогда не поверю, что, когда мы оказались так близки к тому, чтобы быть вместе, Вивьен решила свести счеты с жизнью. Non.

Рассказ Моро обеспокоил Дерика по нескольким причинам. Но он сосредоточил внимание лишь на той его части, которая имела отношение к его миссии. Интуиция подсказывала ему, что француз не лжет, поэтому Дерик тоже решил быть с ним откровенным. Он поднялся с бревна и подошел к нему.

– У моей матери действительно были проблемы, поэтому она предпочла броситься со скалы, чтобы не оказаться за решеткой. – Дерик изложил собственную версию событий, заметив, как болезненно поморщился Моро при упоминании о романе виконтессы с Джорджем Уоллингфордом.

И без того румяное лицо Моро покраснело еще больше от переполнявших его эмоций.

– Как ты мог поверить, что твоя мать способна на подобное предательство?

– В дополнение к многочисленным косвенным уликам скажу, что она всю свою жизнь была лгуньей, не любившей никого, кроме себя, – произнес Дерик. – И, возможно, вас, – добавил он.

– Но это неправда! Она любила тебя. Ты ведь ее сын!

– Она ненавидела меня! – рявкнул Дерик, в груди которого всколыхнулись застарелые обиды и гнев.

– Нет, Дерик. Ты же должен помнить, как она тебя обожала.

В сознании Дерика вспыхнули обрывки воспоминаний: благоухающие духами руки, крепко прижимающие его к себе, нежный голос, напевающий колыбельные на французском языке, поцелуи и объятия. Сердце Дерика заныло от тоски. Он так сильно любил маму и со всей своей мальчишеской уверенностью знал, что она тоже его любит. Вот почему ее внезапная холодность так больно и горько ранила его.

– Она любила меня до тех пор, пока вы не уехали, а потом стала ненавидеть.

Глаза Моро застлала печаль.

– Она никогда не испытывала к тебе ненависти. Когда Скарсдейл выслал меня во Францию, твоя мать еще сильнее привязалась к тебе. Не только потому, что ты был ее единственным ребенком. Ты являлся еще и частью меня. Когда Скарсдейл понял, что ты значишь для нее, он тебя забрал. Он говорил ей, что ты его наследник – единственный, потому что других у него уже не будет. Сказал, что отныне тебя будет воспитывать англичанин, а не французская шлюха, и отослал твою матушку сюда.

Дерик ошеломленно смотрел на Моро.

– Из писем Вивьен я знаю, что она обращалась с тобой не слишком хорошо, когда ты приезжал в замок. Ты должен понять, Дерик… что был для нее источником радости и унижения. Напоминанием о том, чего она не могла иметь: меня, тебя, любовь. Она была уверена, что Скарсдейл присылал тебя в замок лишь для того, чтобы помучить ее. Но она не хотела тебя обидеть… Просто в то время она была неспособна на что-то еще.

Дерик закрыл глаза, чтобы не видеть сочувствующего взгляда Моро. Возможно ли, что Вивьен Эйвлин была вовсе не такой бессердечной, как казалась?

– Ты ошибаешься на ее счет. Когда ты уехал во Францию, Вивьен приложила все силы, чтобы узнать о твоей судьбе. Все ее письма мне были пронизаны беспокойством за тебя. Со временем она стала догадываться, чем ты занимался во время войны. Мы оба это подозревали. Она никогда бы не предала Англию, никогда бы не подвергла тебя опасности.

Но если предательница не она, то кто?

– В своем письме Вивьен сообщала, что видела то, чего не должна была. А теперь ты говоришь, что в Дербишире действует предатель. Может, она увидела что-то, что ее убило.

Дерик мгновенно открыл глаза.

– Подождите… Она сказала, что видела то, чего не должна была?

– Да.

– А не сказала, что именно?

– Non. Письмо было очень коротким. Судя по всему, она очень торопилась. Почерк был неровный, на строчках кляксы.

Проклятье! Это же все меняло.

– Письмо у вас?

– Non. Я оставил его во Франции. Надежно спрятал с другими ее письмами. Но я расскажу, что в нем было. Вивьен писала, что я должен оставаться во Франции, она видела то, чего не должна была, больше не чувствует себя в безопасности и немедленно приедет ко мне.

Дерик попытался по-новому взглянуть на то, что, как ему казалось, он знал. Но сначала он должен услышать все, что известно Моро.

– Стало быть, приехав сюда, вы узнали, что моя мать мертва. И что вы сделали?

– Я не поверил в самоубийство, поэтому решил остаться, выяснить, что привело к гибели Вивьен, и отомстить. У меня было не так много денег, чтобы остановиться в гостинице, поэтому я решил приберечь их на еду и устроить себе жилье в лесу. Я нашел эту пещеру и начал расследование.

– Стало быть, это вы расспрашивали о ней в городе? – понял вдруг Дерик.