Сладкая иллюзия Сноу Хизер

Глава 12

Леди Уоллингфорд резко развернулась, когда кто-то решительно постучал в дверь ее комнаты. Она бросила взгляд на позолоченные часы, стоящие на каминной полке. Уже десять часов? Эмма так углубилась в изучение карт, что потеряла счет времени.

Девушка вскочила на ноги, заправила выбившийся из прически локон за ухо, а затем пощипала себя за щеки.

– Дерик, – произнесла она, распахивая дверь, и беззаботно улыбнулась, несмотря на сильное волнение. Дерик казался таким большим, заполняя почти весь дверной проем. – Спасибо, что приехали пораньше. – Для посетителей было слишком рано, но сама Эмма проснулась давно и с тех пор работала не покладая рук.

Губы Дерика растянулись в ленивой улыбке, и по телу Эммы разлилась теплая волна.

– Я смотрю, вы усердно работали.

Не удержавшись, Эмма улыбнулась в ответ, хоть и не знала, что вызвало улыбку у ее гостя.

– Так и есть. – Девушка склонила голову набок. – Откуда вы знаете?

Дерик протянул руку и нежно взял Эмму за подбородок. Девушка втянула носом воздух и задержала дыхание. Слишком уж мягким и теплым оказалось это неожиданное прикосновение. Дерик нежно провел рукой по ее щеке, и это прикосновение чувственным эхом прокатилось по ее телу.

Убрав руку, Дерик показал Эмме пальцы, перепачканные голубым порошком, и девушка поспешно прикрыла щеку рукой.

– О нет! – воскликнула она и принялась отчаянно растирать кожу, покраснев от унижения. Как и ожидалось, ее ладонь тоже стала голубой.

Дерик отер перепачканные пальцы.

– Что это такое, Эмма? Мел?

– Да, – пробормотала девушка, вытирая руки о подол платья. Боже, какой стыд! Она даже не подумала о том, что закрашивала карты мелом, а потом, не вытерев рук, принялась щипать себя за щеки. Она хотела выглядеть свежей и привлекательной, а в итоге предстала перед Дериком похожей на черничное пирожное.

Дерик поднес руку к носу и чихнул.

– Что это за запах?

– Наверное, масло, которое я добавляю, когда смешиваю мел. Придумываю собственные цвета. Мне необходимо больше оттенков, чем те, что представлены у торговцев. – Эмма улыбнулась. – В известняке, который я использую для основы, у меня нет недостатка.

– А… – протянул Дерик таким тоном, словно Эмма только что дала ответ на вопрос, над которым он давно раздумывал. А еще он продолжал смотреть на нее так испытующе, что Эмма невольно сжалась под его взглядом. Только теперь она поняла, что гость все еще стоит на пороге.

Эмма шагнула назад и сделала приглашающий жест рукой.

– Прошу вас. Проходите.

– Благодарю. – Дерик прошел мимо нее, и Эмма уловила исходящий от него аромат бергамота и терпкого одеколона. Сегодня утром Дерик выглядел иначе. Эмма попыталась объяснить перемену и вскоре поняла, в чем она состоит. В этот раз она не увидела ни гофрированных манжет, ни пестрого жилета, ни сияющих пуговиц. Очевидно, теперь, когда она знала, что он вовсе не такой франт, каким пытался казаться, Дерик решил одеться более буднично и просто.

В груди Эммы разлилось тепло. Ей нравилось, что он чувствует себя в ее обществе настолько комфортно, что не боится быть самим собой.

– Я тоже ранняя пташка. – Голос Дерика прервал ход мыслей Эммы, и она перевела взгляд с его ладно скроенного сюртука на лицо. – Так что, если у вас нет возражений, мы могли бы встречаться для совместной работы в любое время. Даже очень рано.

– Конечно. – Все внутри Эммы ликовало. Дерик только что согласился с предложенным ею «партнерством», не так ли? Прошлой ночью, сделав ему предложение, она превратилась в комок нервов. Когда по лицу Дерика пробежала тень, а глаза подернулись поволокой, она решила, что он откажется. И тем не менее он здесь. Первый пункт плана по его завоеванию можно считать выполненным.

Прошлой ночью ей не удалось сомкнуть глаз. Но не только мысли о Дерике не давали заснуть. Джордж чувствовал себя очень плохо, и хотя он не понимал, кто находится с ним рядом, Эмма просидела у его постели до утра, чувствуя себя немного виноватой оттого, что все ее мысли заняты не больным братом, а тем, как добиться расположения соседа.

Уравнение было совсем простым: A + B + C = D². А – Альянс. То есть Дерик должен стать ее партнером. Выполнено. В – беззаботность. Дерик должен вспомнить детство и понять, кем он был до того, как стал шпионом. С ее помощью, конечно. Что-то подсказывало Эмме, что этот пункт наиболее важен. Застарелые раны, о существовании которых она узнала вчера по выражению его глаз, необходимо было залечить. Дерик должен выздороветь окончательно, прежде чем они перейдут к следующему пункту: С – свиданиям. Кто из них пригласит на свидание первым и начнет ухаживать, не важно. Эмма не слишком в этом разбиралась. И наконец, D² – Дерик, который останется в Дербишире. С ней.

Эмма улыбнулась виконту, но он отвел взгляд и принялся рассматривать комнату. Дерик так внимательно изучал ее убранство, что сердце Эммы сжалось. Она превратила эту верхнюю гостиную в свой кабинет после того, как кабинет на первом этаже пришлось переделать в спальню для Джорджа. Решение это было довольно разумным. Ведь теперь слугам не приходилось носить ее брата вверх и вниз. Эмма редко допускала кого-либо в свое убежище. Даже мистера Смита-Бартона, помолвка с которым длилась целых пять лет, она ни разу не позвала сюда.

Зато она ни капли не колебалась, приглашая в свой кабинет Дерика Эйвлина. Потому что ей хотелось показать ему результаты своей работы. Эмма знала, что он достаточно проницателен, чтобы понять ее. И надеялась, что он захочет стать ее партнером и в этом деле, причем настолько, что однажды представит результаты ее исследований в парламенте, когда займет там свое место.

– Эмма, что это такое?

Мисс Уоллингфорд постаралась представить свой кабинет глазами человека, увидевшего его впервые. На первый взгляд эта комната казалась захламленной: рулоны бумаги, пирамидой сложенные на полу, стопки листков, занимавшие почти все свободное место, возвышающиеся в углу, словно башни. И все-таки каждый предмет в этой комнате, каждый листок бумаги занимал свое определенное место.

Одна стена была полностью завешана грифельными досками, исписанными разноцветными закорючками и уравнениями, казалось бы, бессмысленно разбросанными по всей поверхности. Другая стена была занята полками с книгами по математике, геометрии и криминалистике. На двух оставшихся стенах висели многочисленные карты. В основном это были карты Англии, разделенные на графства. Каждая карта представляла собой калейдоскоп оттенков, собственноручно раскрашенная Эммой в соответствии с собранными ею статистическими данными. Это делалось для того, чтобы увидеть картину в целом и заметить какие-то закономерности, если таковые имели место.

– Мой проект, – ответила Эмма, услышав в собственном голосе горделивые нотки. Ей редко выпадала возможность обсудить с кем-нибудь свою работу. Иногда Джордж становился ее собеседником и мог рассуждать вполне здраво. Но большую часть времени от него не было никакого проку. – Я составляю карту так называемой «моральной» статистики[5].

Дерик сдвинул брови и озадаченно протянул:

– Моральная статистика…

– Да. Карта. Как я уже говорила раньше, цифры – это все. Из них состоит все вокруг, и они могут объяснить все совершенным, ясным языком, независимым от человеческого опыта. Они же, то есть цифры, определяют человеческий опыт.

– Что вы хотите этим сказать? – Дерик отошел назад, чтобы внимательно рассмотреть висящие на противоположной стене карты.

Эмма помедлила с ответом, наслаждаясь естественной грацией движений Дерика. Он будто крался вдоль стены комнаты.

– Идея не нова, – произнесла Эмма, следуя за виконтом. Она остановилась там же, где и он, выглядывая из-за его правого плеча. Эта беседа оказалась настоящим испытанием. Трудно было сосредоточиться на словах, не отвлекаясь при этом на присутствие Дерика и исходящий от него аромат. – Занятые на государственной службе ученые-математики использовали данные о народонаселении страны с XVII века. Они проводили сравнительный анализ благосостояния, налогов, прироста населения, смертности и других факторов в различных районах страны для подготовки политических реформ.

Дерик кивнул.

– Да, я видел похожие отчеты, с помощью которых Военное ведомство осуществляло подготовку армии.

– Именно. Я занимаюсь чем-то похожим. Просто решила использовать статистические данные несколько иначе.

– Вы собираете статистику преступлений? – спросил Дерик, обводя рукой исписанные доски. – Род деятельности, возраст, пол, место жительства обвиняемых… – принялся тихо перечислять он.

– Совершенно верно. На протяжении многих лет я собирала подробные отчеты о каждом происшествии, случившемся на территории, подведомственной моему отцу, а потом брату… – Эмма заставила себя замолчать. В присутствии Дерика ей не нужно было притворяться. С плеч словно гора свалилась. – Подведомственной мне. – Так странно было произносить эти слова вслух и при этом не бояться быть услышанной. – В один прекрасный день мне пришла в голову интересная мысль. Если такие данные собираю я, то вполне возможно, что другие судьи поступают так же. Поэтому я написала им. От имени брата, конечно.

– Вы написали всем судьям Англии?

– Мне потребовалось несколько недель. Но, да, я это сделала. И большинство из них ответили. Многие продолжают присылать отчеты каждые три месяца. Все было бы гораздо проще, если бы в Англии существовала национальная система регистрации преступлений. Как, например, регистрируют рождаемость, смертность и так далее.

– Хм… Полагаю, политики просто не видят выгоды в создании подобной системы.

Эмма пожала плечами.

– Они попросту ошибаются. Если бы мы смогли обнаружить определенную закономерность в способах совершения различных преступлений, понять, кто их совершает, и главное – почему это происходит, уровень преступности можно было бы значительно снизить. И это принесло бы колоссальный доход в казну. Ответы на все эти вопросы кроются в цифрах.

Дерик обернулся и устремил на Эмму взгляд изумрудных глаз.

– В ваших словах есть определенный смысл, но каким образом цифры могут сказать, почему человек совершил преступление?

По щекам Эммы разлилось приятное тепло. Интерес Дерика воодушевлял ее и побуждал с удовольствием посвящать его в тонкости своих исследований.

– Собирая уголовную статистику, я начала сравнивать ее с национальными данными. – Эмма принялась загибать пальцы на левой руке. – Такими, как число жителей определенного района, приходящееся на одного преступника, количество мальчиков, обучающихся в начальной школе этой же местности, разновидность промышленности и благосостояние населения. И я выявила поразительную закономерность. – Эмма указала на карту, испещренную голубыми и лиловыми пятнами, которую Дерик как раз рассматривал. – Видите? Имущественные преступления совершаются чаще в районах с более высоким уровнем образования. Здесь правонарушители более утонченные. Им не нужно бороться за выживание.

Дерик внимательно посмотрел на карту и нанесенные сбоку цифры.

– Я ожидал совершенно противоположного результата.

– Вот видите! – Эмма крепко схватила Дерика за руку и потащила его к соседней карте, на этот раз пестрящей красными, желтыми и оранжевыми красками. Эмме казалось естественным быть рядом с Дериком и с энтузиазмом рассказывать ему о своей работе. – Но наиболее интересно не то, кто совершает преступления, а когда они совершаются. Вот, например, на этой карте показано, что преступления против личности чаще совершаются в летние месяцы. В чем причина? В жаре? Или более долгих днях? Преступления против собственности, как правило, совершаются зимой. Что мы можем сделать для борьбы с подобным феноменом?

Эмма увлекла Дерика к следующей карте, раскрашенной зеленым, серым и золотым цветом, прежде чем отпустить его руку.

– Нельзя оставлять без внимания такие важные факторы, как «где» и «сколько». На этой карте наглядно показано, что преступления против личности, равно как и преступления против собственности, чаще совершаются в крупных городах, как мы и ожидали. В процентном соотношении число таких преступлений на душу населения в городах гораздо выше, нежели в сельской местности. Так что же такого таит в себе жизнь в городе, отчего люди становятся склонными к совершению преступлений? Возможно, дело в географическом положении? Или в моральной неустойчивости? И если это так, то можно ли это как-то изменить? Например, провести реформы в сфере образования или улучшить питание… Работы для исследователя непочатый край. А если добавить еще кое-какие факторы: незаконное рождение, возраст или…

– Все это ужасно увлекательно, Эмма, но чего вы хотите добиться с помощью всего этого?

Эмма оторвалась от карт и посмотрела на Дерика. Цифры и переменные величины – конечно, прекрасно. Эмма могла говорить о них целыми днями. Эта тема была ей близка и понятна. Но общение с людьми – совсем другое. И тут Эмма никак не могла похвастаться достижениями. Если ее работа была направлена на то, чтобы помочь человечеству, ей необходим такой человек, как Дерик, который смог бы донести ее идеи до остальных. Сделать их понятными всем.

– Большинство людей, в основном политики, полагают, что преступления совершаются бедными и необразованными людьми. Да, такие преступления имеют место, но, говоря языком статистики, такое случается потому, что бедных людей больше, нежели богатых. Если вы посмотрите на картину в целом, то увидите, что преступления совершаются представителями всех слоев населения. Различие состоит лишь в их видах. Мои исследования доказывают, что наши взгляды на преступность и способы снизить ее уровень во многом ошибочны. Необходимо перестать винить во всем недостаточно благородное происхождение и дурную кровь и внимательнее взглянуть на реальные факты.

Дерик смотрел на Эмму, сдвинув брови. Их беседа прошлым вечером свидетельствовала о том, что он может не согласиться с ее мнением. Так что если не удастся убедить его, то и другим доказать не получится.

– Я уверена, все люди рождаются «чистыми досками». А их личности формируются под воздействием определенных обстоятельств, возможностей и примеров, которые они видят перед собой. Я намерена выяснить, какие именно обстоятельства приводят к формированию у человека склонности к совершению того или иного вида преступлений, и после этого станет ясно, как с этим бороться. Тогда мы сможем изменить то, что написано на чьей-то доске. Еще до того, как человек станет преступником.

Дерик поднял руку и взял Эмму за подбородок. В то же самое мгновение ей показалось, что вокруг нее загудело энергетическое облако, лишающее способности дышать и заставляющее тело ныть в самых сокровенных местах. Дерик слегка прищурил глаза, когда на его губах заиграла завораживающая улыбка.

– Моя милая Коротышка, – тихо произнес он. – Вы собираетесь спасти мир?

– Да, – шепотом ответила Эмма, зачарованная взглядом Дерика. Она обхватила его запястье и принялась рассеянно поглаживать пальцем шелковистую кожу на его внутренней стороне. Что-то печальное и циничное промелькнуло в зеленых глазах виконта, заволакивая их болью. Совсем как вчера вечером. Как бы Эмме хотелось унять эту боль. Она знала, что хочет сделать жизнь британцев лучше. Но так же знала, что еще больше хочет помочь излечиться Дерику Эйвлину. Она поднесла другую руку к его лицу и положила ладонь на подбородок.

– Да, – произнесла Эмма громче и увереннее, чем прежде. – Я хочу спасти мир.

«И собираюсь начать с вас», – добавила она мысленно.

Эмма приподнялась на цыпочки и коснулась губ Дерика своими.

Глава 13

Нужно было отвернуться, избежать ее прикосновения. Здравый смысл требовал именно этого: развернуться и отойти в сторону. Нет, даже убежать. Но тело отказывалось повиноваться. Вместо этого каждый мускул, каждый нерв взывали к Эмме, жаждали прикосновений. Но не робких и нежных, а горячих и жадных, неистовых и невероятно чувственных объятий. Дерику хотелось, чтобы она гладила его со страстью, что пылала сейчас в янтарных глубинах ее глаз. Господи, как же он ее хотел!

Губы Дерика горели в том месте, где их коснулись губы Эммы. Внутренне сжавшись, он всеми силами пытался противостоять ее языку, требующему впустить его внутрь. Дерик не мог этого позволить. Не мог поощрять этого и разрешить ей раскрыться навстречу тому, что неизбежно разобьет ей сердце. Виконт тяжело дышал, силясь сдержать рвущееся наружу желание.

А потом Эмма выдохнула его имя:

– Дерик.

Сладкий вздох неутоленного желания… и Дерик перестал сопротивляться, а все мысли отошли на второй план перед лицом обоюдной страсти. Святые небеса, разве когда-то ему удавалось вспыхнуть так быстро и так жарко? Нет, с тех пор, как соитие стало предметом торговли, способом добывания информации, необходимой ему и Военному министерству.

Но ведь он не использовал Эмму для получения сведений, верно? Им руководило совершенно иное чувство – сладкое томление, его и ее. Это было правильно, не так ли? И Дерик позволил себе погрузиться в ее объятия. С губ Эммы сорвался стон облегчения. Она обвила руками шею Дерика и едва не вскарабкалась вверх по его телу, чтобы прижаться к нему как можно крепче.

Из горла Дерика вырвался ответный стон. Он обхватил девушку за ягодицы, приподнял, чтобы их лица оказались на одном уровне, и накрыл ее губы своими в отчаянном поцелуе. Груди Эммы прижались к Дерику, и даже через несколько слоев одежды он чувствовал их мягкость и податливость. От желания обнажить их и попробовать на вкус руки Дерика слегка дрожали.

Эмма немного раздвинула ноги, чтобы примоститься у него на бедрах. Она прервала поцелуй и ошеломленно охнула. Ее глаза на мгновение округлились, но потом веки отяжелели, а радужки превратились в расплавленное золото, когда она неуверенно и невинно двинулась вдоль возбужденной плоти Дерика.

– О господи, Эмма, – простонал он и, не в силах сдержаться, качнул бедрами. Перед глазами Дерика вспыхнули мириады искр, коих он еще не видел ни разу в своей жизни, а по телу побежали мурашки. Просто сумасшествие какое-то. Дерик дрожал, точно неоперившийся юнец, а его ноги угрожающе подкашивались.

Святые небеса! Необходимо найти какую-то опору, пока он не рухнул на пол вместе с Эммой.

Однако времени на размышления не было. Лицо Эммы осветила ослепительная улыбка, прежде чем она возобновила поцелуй с такой неискушенной страстью, что у Дерика перехватило дыхание. Еще одно нерешительное движение, и с губ обоих снова сорвался стон.

Заметив краем глаза письменный стол, Дерик осторожно двинулся к нему, по-прежнему крепко прижимая к себе Эмму. Подойдя ближе, он едва удержался, чтобы не очистить его поверхность одним взмахом руки. Но хозяйка кабинета вряд ли обрадуется, если ее тщательно раскрашенные карты в беспорядке полетят на пол. Отодвинув локтем бумаги, Дерик примостился на краю стола вместе со все еще повисшей на нем Эммой.

Он немного отстранился и посмотрел на Коротышку. Черт! Разве когда-нибудь ему открывалось столь захватывающее зрелище?

И оно действительно было потрясающе: подол платья Эммы задрался, грудь тяжело вздымалась, а губы припухли от поцелуев. Внезапно Дерика охватило всепоглощающее собственническое чувство.

– Дерик? – Робкий вопрос Эммы должен был спустить виконта с небес на землю, но потом она взяла его руку в свою и приложила ее к груди. – Мне больно.

– Знаю, – пробормотал в ответ виконт, наслаждаясь прикосновениями Эммы и еще крепче прижимая ее к себе. В этот момент он осознавал лишь то, что оба они охвачены желанием, и только он знает, как снять напряжение. В голове не было больше никаких мыслей, кроме одной: нужно доставить удовольствие себе и Эмме. Руки Дерика легли на груди Эммы и пришли в движение. Он поглаживал их, нежно разминал в ладонях, ощущая, как перекатываются под пальцами ставшие тугими соски.

– О… О! – Эмма извивалась у него на коленях, потираясь о его тело, отчего Дерик еще глубже погружался в горячую волну сумасшествия.

Он на мгновение прервал ласки, чтобы сбросить с плеч Эммы кружевную накидку. Так было лучше, но все равно недостаточно. Он потянул вниз тяжелый муслин, и груди Эммы выпрыгнули на свободу. Дерик вновь обхватил их ладонями и сжал. Теперь они были открыты его жадному взгляду, рукам, губам.

Он наклонил голову, провел языком по тугой темной бусинке, и Эмма едва не свалилась с его колен. Ему даже пришлось крепче сжать ее бедра, чтобы удержать от падения.

– Тебе нравится? – пробормотал Дерик хриплым от возбуждения голосом. – Давай посмотрим, что ты думаешь вот об этом.

С этими словами он жадно втянул сосок Эммы, нежно лизнул, чтобы снять напряжение, а потом снова втянул.

Погрузив пальцы в волосы Дерика, Эмма с силой прижала его голову к груди.

– Прошу тебя, – выдохнула она. – Прошу, еще.

– Еще? Чего именно? – спросил Дерик, переключая внимание на вторую грудь.

– Чего-нибудь, – простонала Эмма, и ее слова потонули в судорожном вздохе.

Чего-нибудь. Дерик хотел дать ей больше… всего. И взять как можно больше от нее. Его рука скользнула под подол Эммы и нашла нежную кожу бедра. Она казалась податливой под его пальцами, как и грудь под языком. Интересно, она такая же сладкая на вкус там, между бедер, как и в ложбинке меж грудей? Дерик сгорал от желания узнать это.

Но позже. А пока дорогу к шелковистым складкам проложили его пальцы. Они оказались такими горячими, влажными, припухшими. Эмма тихо застонала, зарывшись лицом в волосы Дерика, а затем принялась судорожно сжимать бедра в унисон с движениями его пальцев, описывающих круги вокруг средоточия ее страсти.

Как же ему хотелось почувствовать освобождение, погрузиться в призывные глубины ее горячего лона. И он сделает это, как только поймет, что Эмма готова к вторжению.

Дерик слегка отстранился, погрузил пальцы в струящиеся по спине Эммы локоны и запрокинул ее голову так, чтобы накрыть губы в ненасытном поцелуе. Его язык ворвался в глубины ее рта одновременно с пальцем, проторившим себе дорогу в рай.

Эмма инстинктивно сжалась и застонала. Черт возьми, какая же она тугая.

Изысканно, восхитительно… тугая. По телу Дерика прокатилась ледяная волна, сменившаяся нестерпимым жаром, когда он понял, что происходит. Конечно, ведь сидящая на его коленях женщина – девственница. И не просто девственница. Это же Эмма. Коротышка.

Рука Дерика замерла на полпути, и он открыл глаза. Волосы Эммы в беспорядке рассыпались по плечам, грудь судорожно вздымалась, а выглядывавшие из декольте соски блестели от влажных поцелуев. Ноги девушки были раскинуты в стороны, подол платья задрался до талии, а покрытая темным загаром рука Дерика, чувственно ласкающая лоно, явственно выделялась на фоне молочной кожи ее бедер.

Дерика охватило отвращение, ненависть к самому себе. Подумать только, к чему привели его бесконтрольные игрища. Он едва не обесчестил Эмму. Проклятый мерзавец!

Дерик знал, что Эмма его хочет, понимал, какой уязвимой и беззащитной она была перед ним. А он чуть не взял ее прямо на столе в доме ее брата. Господи!

Дерик дрожал всем телом, но теперь уже не от снедавшего его желания, а от тщетных попыток противостоять извивающейся у него на коленях женщине.

Должно быть, Эмма почувствовала перемену в его настроении. Она схватила Дерика за локоть той самой руки, которая все еще покоилась под ее юбкой.

– Дерик?

Она была такой красивой с подернутыми поволокой глазами и припухшими от поцелуев губами.

– Пожалуйста, – попросила она дрожащим голосом, хотя Дерик знал, что она и понятия не имеет о том, чего просит. Эмма просто хотела этого. Нестерпимо хотела.

Напряжение в теле Дерика нарастало, а в голове крутилась всего одна мысль, вытеснившая все остальные: виноват только он, а Эмма тут совершенно ни при чем. И он ни при каких условиях не мог завершить начатое. Но и оставить все как есть тоже не мог.

– Шшш, – прошептал он, возобновив круговые движения пальца вокруг средоточия ее страсти. Другой же рукой он принялся успокаивающе поглаживать ее спину. – Я знаю, чего ты хочешь, Эмма. Доверься мне, и я дам тебе это.

По долгу службы Дерику приходилось спать с невероятным количеством женщин, но еще ни разу он не терял голову так, как сегодня. И вот теперь он призывал вернуться другого себя. Того, кто дарит удовольствие ради какой-то определенной цели. Но сегодня его целью было дать Эмме освобождение, которое он ей задолжал.

Дерик осторожно спустил ее с небес на землю, а потом помог вновь подняться на вершину, только теперь гораздо медленнее. Он использовал все свое умение и опыт, приобретенные путем соблазнения бесчисленного количества женщин. Он знал, как должны изменяться прикосновения, когда ее чувствительный бутон начинал дрожать под его пальцами. Как нежно прикусывать ее язык, чтобы отвлечь внимание, когда переполнявшие ее ощущения становились непереносимыми. Дерик знал, когда именно следует погрузить пальцы в ее тело, в какой момент сжать, а в какой – ущипнуть за соски, чтобы заставить партнершу устремиться к вершине наслаждения.

Только вот он совсем не знал, как заставить собственное тело не последовать за Эммой. Дерик судорожно ловил ртом воздух, хотя в волшебное действо были вовлечены лишь его губы и пальцы. По его телу то и дело прокатывались тревожные вспышки удовольствия. Проклятье! Еще ни разу в жизни, ни с одной женщиной у него не возникало подобных проблем. Ему всегда удавалось получить от них желаемое, оставаясь при этом совершенно бесстрастным. Однако сейчас с каждым сдавленным стоном, срывающимся с губ Эммы, напряжение в теле Дерика нарастало с угрожающей скоростью. Ему оставалось лишь надеяться, что она достигнет пика совсем скоро, ибо каждый ее возглас разрывал его тело и душу на части.

– Дерик!.. – выкрикнула Эмма.

«Слава богу!» – пронеслось в голове у виконта.

Эмма сдавила бедрами руку Дерика и прижала его голову к своей груди с силой, говорящей о мощи охватившего ее наслаждения. Она подергивалась всем телом и прерывисто стонала.

У Дерика перехватило дыхание, когда где-то внизу спины зародилось странное обжигающее ощущение. Что за черт?

Эмма содрогнулась в очередной раз, и ее ягодицы сильнее прижались к все еще возбужденной плоти Дерика. Напряжение излилось сладостными конвульсиями, прокатывающимися по телу Дерика горячими волнами.

– Аааа!.. – Окутанный туманом страсти, он прижимал ягодицы Эммы к себе до тех пор, пока не излился до последней капли.

Стоны стихли, и теперь в комнате слышалось лишь тяжелое хриплое дыхание. Уткнувшись лицом во влажную от пота шею Эммы, Дерик не смог удержаться и лизнул покрывавшие ее солоновато-сладкие капли.

Эмма же просто безвольно осела в его руках. Ладони Дерика нежно скользили по ее спине и волосам. Но чем больше расслаблялась Эмма, тем напряженнее становился он сам. По логике вещей он должен был чувствовать такое же удовлетворение, что и она, но вместо этого никак не мог справиться с растущим напряжением.

Он только что осрамился, как не справившийся с собой мальчишка на первом свидании. Он, об изысканном мастерстве которого великосветские дамы перешептывались на многочисленных балах по всему континенту. И несмотря на то что Эмма практически не дотрагивалась до него, Дерик пережил самый мощный и насыщенный оргазм в своей жизни.

То, что он сделал, было неправдоподобно и неслыханно: он утратил контроль над собой. И в это самое мгновение его поразила чудовищная мысль: ему понравилось терять контроль. Хотя это грозило серьезными проблемами.

Эмма силилась восстановить сбившееся дыхание и собраться с мыслями. Слова кружились в ее сознании в безумном хороводе, выстраиваясь в совершенно бессмысленные предложения и фразы. Именно такими бессмысленными казались людям ее многочисленные уравнения. И Эмма оставила попытки расставить мысли по порядку. Она слишком устала и пребывала в такой блаженной неге, что не осталось сил ни на что другое.

А потом ее охватили какие-то совершенно новые ощущения. Она почувствовала странную влагу на бедрах, тянущую пульсацию в лоне, покалывание в груди и боль во всем теле, словно целый день карабкалась на вершину горы. И все это в сладком золотистом тумане, окутывающем ее со всех сторон. Что же сотворил с ней Дерик?

Эмма открыла глаза. Дерик. Он был… под ней. Только так она могла описать его позу. И в то же время между ее ног и вокруг нее. При этом он оставался полностью одетым, в то время как она – о господи! – была наполовину обнажена.

Эмма смотрела на собственное тело так, словно это кто-то другой похотливо раскинулся на коленях у мужчины на письменном столе посреди белого дня. Ее груди с потемневшими и болезненно пульсирующими сосками выглядывали из декольте, а между ними покоилась темная мужская голова. А еще… подол ее платья задрался, обнажив бедра. Эмму вновь обдало жаром, но на этот раз от смущения. Слава богу, тело Дерика скрывало еще более потаенные части ее тела, крепко прижатые к нему. Если бы не это, Эмма наверняка увидела порозовевшую кожу собственных бедер на фоне темно-коричневых панталон Дерика.

Эмма замерла, борясь с непреодолимым желанием натянуть лиф платья повыше, а его подол одернуть. И все же… Она сидела на коленях у Дерика. У мужчины, которого хотела всю свою жизнь. Эмма немного расслабилась и вновь глубоко вдохнула исходящий от него аромат. Если бы она когда-то проделала нечто подобное – вернее, уже проделала, – то только с мужчиной, которого выбрала сама. Поэтому в произошедшем не было ничего предосудительного, не так ли? Дерик тоже выбрал ее.

Эмма погладила его шелковистые темные волосы, и на ее губах возникла довольная улыбка. Дерик вздрогнул, и его дрожь эхом отозвалась в душе Эммы. Ее улыбка померкла. Почему он так вздрогнул от ее прикосновения?

Дерик отстранился. Неожиданно лишившись тепла, Эмма почувствовала, как ее обнаженной груди коснулся холодок. А еще она почувствовала себя ужасно одинокой. Смешно, ведь одинокой она была всю свою жизнь, а теперь сидела на коленях у весьма привлекательного мужчины.

Дерик выпрямился и рывком вернул лиф платья Эммы на место. Она задрожала, когда горячие мужские ладони скользнули под кружево ее декольте. Эти прикосновения были какими-то… бесстрастными. Совсем не такими, как раньше. Почему?

Когда Эмма была одета подобающим образом, Дерик взял ее за плечи.

– Можешь встать?

– Конечно, – машинально ответила девушка, но могла ли она сделать это? Она не знала. И не хотела знать. Эмма озадаченно смотрела на Дерика. Его лицо стало совершенно непроницаемым. Холодным и лишенным каких бы то ни было эмоций. Желудок Эммы болезненно сжался. – Если ты этого хочешь…

– Хочу, – коротко бросил Дерик, и Эмма сглотнула образовавшийся в горле комок. Ему не понравилось.

Эмму охватило горькое чувство стыда. Она отвернулась, не в силах смотреть Дерику в глаза, затем уперлась руками в его плечи, чтобы соскользнуть с колен. Дерик придержал ее за талию, дабы помочь спуститься на пол. Ноги Эммы дрожали, бедра ныли, но она не обращала на это внимания. Она сделала шаг назад и оттолкнула руки Дерика, когда тот попытался помочь ей одернуть юбки. Теперь Эмма смотрела на узорчатый ковер под ногами, не желая поднимать глаза.

Обутые в сапоги ноги исчезли из поля ее зрения. На полу сиротливо лежала лишь смятая кружевная накидка.

Леди Уоллингфорд потерла пальцами лоб. У нее не было никакого опыта в подобного рода делах, но она ничуть не сомневалась, что Дерик испытал такое же ни с чем не сравнимое блаженство, что и она, судя по его гортанным крикам. Разве не содрогался он всем телом от охватившей его неги так же, как и она?

– Я что-то сделала не так? – Вопрос сорвался с губ Эммы помимо ее воли, и она тотчас же пожалела об этом. Потому что дальнейшего потока слов она уже не могла сдержать. – Я вела себя слишком распутно? Слишком похотливо? – Эмма осмелилась взглянуть на Дерика. – Или наоборот? Тебе было слишком… скучно? Ведь у меня нет никакого опыта…

Дерик стоял всего в шаге от нее, и его одетая в темное фигура резко контрастировала со светлым полом. Грудь мужчины тяжело вздымалась и опускалась. Эмма упивалась четко очерченными линиями лица и совершенным телосложением.

Только теперь она поняла: Дерик обладал невероятной красотой, складывающейся из идеальных пропорций и физической привлекательности. Именно такую лишенную недостатков красоту издревле прославляли художники и поэты. В то время как она… Эмма поморщилась и крепко обхватила себя руками. Она красавицей не была. Ее грудь казалась непропорционально полной по сравнению с миниатюрным телом, бедра были слишком широкими, а талия – чересчур узкой. Дерик видел это. Имел возможность все почувствовать. Должно быть, он думал, что она безнадежно проигрывает в сравнении с женщинами, которых он встречал на своем жизненном пути, их он по-настоящему заслуживал.

– Я была тебе неприятна? – сгорая от стыда, прошептала Эмма. Но ей необходимо было знать.

С губ Дерика сорвался сдавленный смех, он развернулся и устремил на нее взгляд своих блестящих зеленых глаз. Спустя мгновение складки у его губ разгладились.

– Но ты же не веришь в это, Эмма, – пробормотал он. – Правда?

Но она верила. Боль в груди была так сильна, что Эмма не могла заставить себя произнести «да» и посему лишь неловко пожала плечами.

Дерику хватило пары шагов, чтобы оказаться прямо перед ней. Погрузив пальцы в ее волосы, Дерик привлек Эмму к себе. Она была настолько удивлена этим порывом, что смогла только положить руки ему на грудь, прежде чем его губы накрыли ее уста.

Она впустила его, как если бы этот поцелуй был самым естественным, что только может быть на земле. Дерик глухо застонал, и этот звук прогнал прочь готовые навернуться на глаза Эммы слезы.

– Господи, Эмма, – прошептал виконт, немного отстранившись, а потом вновь принимаясь покрывать поцелуями кончики губ Эммы. Он высвободил пальцы из ее волос и накрыл ладонью ее прижатую к его груди руку. – Неужели ты не чувствуешь, как колотится мое сердце, когда я дотрагиваюсь до тебя?

Под ладонью Эммы, тонким батистом его рубашки и теплой кожей пульс Дерика участился.

– Да, – прошептала девушка, опасаясь, как бы ее сердце не выскочило из груди. – Так же, как и мое.

Руки Дерика скользнули по ней вниз и обхватили ягодицы. Он крепко прижал ее к себе, и по телу Эммы прокатилась сладкая дрожь, когда сквозь слой одежды она ощутила его тугую плоть.

– Поверь, ты вовсе мне не противна, – глухо произнес Дерик, прежде чем вновь завладеть губами Эммы.

Теплая волна окатывала ее с каждым касанием языка, с каждой лаской, с каждым прерывистым вздохом. Когда же Дерик прервал наконец поцелуй и отстранился, они оба судорожно ловили ртом воздух.

– Но мы больше никогда не будем этого делать, – сказал Дерик.

– Что? – Возможно она ослышалась, в ее ушах по-прежнему шумело от возбуждения. – Почему? – Эмма потянулась к Дерику в надежде заставить его замолчать с помощью жарких поцелуев и объятий. Но он не позволил ей этого сделать, крепко схватив за обе руки. По его лицу пробежала тень, а изумрудные глаза потемнели.

– Ты заставила меня утратить над собой контроль, Эмма. – Слова с трудом срывались с его языка, как если бы он признавался в каком-то смертном грехе.

Эмма попыталась высвободить руки, и ее плечи безвольно опустились, в то время как женское начало ликовало. Она заставила Дерика утратить контроль? Она?

– Но ты тоже лишил меня самообладания.

По телу Эммы прокатилась сладостная дрожь при воспоминании об этом моменте. Ведь ей показалось, что она раскололась на несколько частей и продолжает раскалываться на еще более мелкие кусочки. Ощущение было пугающим и в то же время восхитительным. Еще ни разу в жизни ей не приходилось испытывать ничего подобного. Поэтому она ужасно хотела почувствовать это снова и снова… Нескончаемое количество раз. А он разве этого не хотел?

– Это так нежелательно?

Дерик прикрыл глаза и отпустил руки Эммы.

– Для меня да. – Дерик сделал шаг назад, и Эмма не остановила его. – Мы больше не должны этого делать. Мне… жаль, Эмма.

– А мне не жаль, – просто ответила леди Уоллингфорд. А еще она смотрела ему в глаза, не отрывая взгляда, дабы не облегчить путь Дерика к отступлению. Они глядели друг на друга, и кровь Эммы быстрее заструилась в жилах.

Дерик первым отвел глаза и отвернулся к двери.

– Я сам найду выход.

Эмма лишь кивнула в ответ, не в силах вымолвить ни слова. Только когда за Дериком захлопнулась дверь, она позволила себе обдумать произошедшее. Она ни о чем не сожалела и не плакала, в ее сердце поселилась надежда.

Дерик буквально убежал из комнаты. А ведь он не был трусом. Да и мог ли быть трусом человек, много лет служивший своей стране в тылу врага, постоянно находясь под угрозой разоблачения? И все же он сбежал.

«Ты заставила меня утратить над собой контроль, Эмма».

Эмма подошла к столу, взяла с затянутой кожей столешницы кусок мела и направилась к доске. Затем она рассеянно приподняла подол, стерла им часть записей и принялась писать сызнова. Привычный стук мела по грифельной поверхности пролился бальзамом на ноющую рану в душе Эммы.

A + B + C = D²

Эмма отошла назад, чтобы взглянуть на простую формулу, которая на поверку оказалась не такой уж простой.

«Ты заставила меня утратить над собой контроль, Эмма».

Дерик считал это слабостью. Эмма подозревала, что он очень гордился способностью держать свои эмоции под контролем. Наверняка она спасала ему жизнь бесчисленное количество раз. И все-таки что-то Эмме подсказывало, что она нашла очень важный ключ. Величину, которой недоставало в ее уравнении.

Она вернулась к доске, ненадолго задумалась, а потом добавила пару скобок и знак умножения.

S (A + B + C) = D²

Вот.

– S – соблазнение, – произнесла она вслух. По причинам, которых она не знала и не понимала, ее прикосновение каким-то непостижимом образом заставило Дерика утратить столь превозносимый им самоконтроль. И если она собирается завоевать его, то ей необходимо проделывать с ним подобное снова и снова до тех пор, пока он не сдастся.

Эмма крепче сжала в руке мел. Выполнить задуманное будет непросто. Сегодня никто из них не ожидал поцелуя. А вот в следующий раз Дерик подготовится, он ясно дал понять, что подобного больше не повторится. И как же тогда его соблазнить?

Эмма горестно обвела взглядом полки с книгами. Столько материала об убийствах и других преступлениях, но ни одного о том, как довести мужчину до исступления.

Что ж, наверное подходящую литературу стоит заказать. Но пока она получит книги, призванные пролить свет на взаимоотношения между полами, пройдет несколько дней, а может, даже целая неделя. Что-то подсказывало Эмме, что она не располагает временем. Дерик вполне может выстроить вокруг себя защитную стену, брешь в которой ей никогда уже не пробить. Нет, действовать нужно незамедлительно, пока Дерик все еще находится под действием магических чар, наложенных на него ею.

Мисс Уоллингфорд попыталась припомнить подробности и мысленно отметить моменты, наиболее остро повлиявшие на Дерика, чтобы знать, как действовать впредь. Так… Как же это было? Она его поцеловала. Сначала он сопротивлялся, но потом она прошептала его имя. Да, после этого Дерик приподнял ее и… и…