Сладкая иллюзия Сноу Хизер
Дерик задумался над вопросом и решил ответить правдиво, но просто:
– Нет.
Эмма ждала продолжения. Но Дерик молчал, и она недовольно поджала губы. Потом она опустила подбородок, исподлобья взглянула на Дерика и сложила перед собой руки.
– Если вы будете давать односложные ответы, мы просидим здесь всю ночь, – предостерегла она. – И если вы меня вынудите, я стану задавать такие вопросы, на которые вам придется давать очень подробные ответы.
Вот теперь Дерик рассмеялся. Не смог удержаться.
– Браво.
Он откинулся на спинку стула, показывая, что открыт для беседы, но при этом очень тщательно подбирал слова.
– Я отправился во Францию, чтобы разыскать своих родственников.
Эмма сдвинула брови.
– Но… разве семья вашей матери не переехала в Англию вместе с ней?
– Большая часть, но не вся, – уклонился от прямого ответа Дерик. Ведь он собирался искать вовсе не родственников матери. Однако он поклялся себе, что постыдная правда отправится вместе с ним в могилу. – Я был молод. – Дерик пожал плечами. – Мне ужасно хотелось познакомиться со своими родными.
– Стало быть, вы уже были во Франции, когда подписали Амьенский договор…
Дерик кивнул.
– Это всем известно, – произнес он, зная, что это разозлит Эмму. – Вы задаете вопросы как ребенок. – Дерик махнул рукой. – Высказываете предположения, вместо того чтобы прямо спросить о том, что вам интересно. – Губы Дерика растянулись в ленивой улыбке. – Шпион из вас был бы никудышный.
И Дерику нравилось в ней это. Эмма шумно выдохнула и, прищурившись, посмотрела на виконта.
– Что ж, хорошо. Вас задержали во Франции с остальными британцами, находящимися на территории этой страны. Но не отпустили потом, как большинство из них. Что случилось?
Дерик вскинул голову.
– А вот этот факт известен далеко не всем. Откуда вы…
Эмма едва заметно приподняла плечи.
– Мне рассказала ваша матушка. – Леди Уоллингфорд заморгала и отвела взгляд. – После того, как я замучила ее расспросами о вас, – пробормотала она.
Дерик медленно откинулся на спинку стула, постаравшись ничем не выдать потрясения.
– Откуда матушка узнала, что со мной сталось? – Он никогда не рассказывал матери об этом. И не ожидал, что виконтесса захочет узнать, что случилось с ее сыном. Даже когда Дерик жил с ней, она не обращала на него ни малейшего внимания.
– Навела справки, конечно. – Эмма нахмурилась. – Полагаю, у нее остались какие-то связи во Франции… и вы – ее единственный сын.
Кожу Дерика закололо от недоброго предчувствия. Что же это за знакомые такие, которые могли предоставить его матери подобную конфиденциальную информацию?
Эмма заметила его беспокойство. Так не пойдет. Он подумает о своей матери и ее связях позже. А пока нужно остудить любопытство Эммы. И лучший способ сделать это – поставить ее в затруднительное положение. Дерик вновь подался вперед, и его губы изогнулись в ленивой улыбке.
– Вы мучили мою мать расспросами? Обо мне? Но почему?
Вспыхнувший на щеках Эммы румянец был красноречивее слов. Должно быть, ее детское увлечение Дериком пустило свои корни достаточно глубоко. И почему он этого не заметил? Дерик едва не фыркнул. Потому что ему было всего семнадцать лет. И он воспринимал ее как надоедливую прилипалу. Но теперь…
Эмма откашлялась.
– Мы обсуждали то, что случилось, когда вас арестовали, – многозначительно произнесла она.
Сейчас Эмма была взрослой прилипалой. Дерик окинул взглядом ее фигуру. Такой, от которой легко потерять голову.
– Да, действительно. – К счастью, Эмма не посчитала нужным продолжать разговор о виконтессе.
Дерик и не подозревал, что собеседница знала об его аресте. Проклятье! Нужно копнуть в этом направлении немного глубже.
– С таким цветом волос и таким носом, как у меня, мое французское происхождение было очевидно.
– Наполовину французское, – поправила его Эмма.
Что ж, пусть верит, что так оно и есть.
– Напряжение росло. Многих из нас, в основном молодых людей, держали отдельно от остальных. Хотели выяснить, какой стране мы преданны и насколько. – Дерик с трудом удержался, чтобы не содрогнуться. Он совсем близко подошел к тому, чтобы начать обсуждать эти так называемые «беседы», превратившиеся в допросы, пробуждавшие в душе… животный страх.
– Французы обратили внимание на меня. Они уже знали о моих связях во Франции. Как и о моем положении в обществе. О том, что однажды я унаследую титул виконта.
Им очень повезло заполучить чистокровного француза, которого все знали как английского аристократа, вращающегося в высших кругах британского общества. Тюремщики Дерика получили эту весьма выгодную для них информацию от его единокровного брата, занимающего высокий пост в правителстве Наполеона.
– Это обстоятельство сделало меня отличным кандидатом на роль французского шпиона.
– Вы, конечно же, отказались, – твердо произнесла Эмма.
Дерик шумно выдохнул, хотя непоколебимая уверенность Эммы в его верности своей стране немного уняла боль там, где, как оказалось, все еще болело. Вернувшись в Англию, Дерик постоянно слышал за спиной злобные обвинения и чувствовал на себе недоверчивые взгляды. Люди склонны предполагать самое худшее. В конце концов всем было известно, что его мать француженка, а сам он провел большую часть войны во Франции.
Но почему Эмма отличалась от всех этих людей?
– Что вселило в вас такую уверенность? Вы забыли, что в моих венах течет французская кровь?
Эмма посмотрела на него, как на умалишенного.
– Ну, во-первых, вы не рассказали бы мне об этом. Вам известно, что к предателям не проявляют снисходительности, несмотря на то, сколько времени прошло с момента вынесения приговора. К тому же я, как судья и преданная англичанка, не стала бы держать в тайне факт вашей измены, признайся вы мне в таковой.
А… Стало быть, ее вера в него ни при чем. Эмма просто рассуждала логически. А чего еще он ожидал? И все же разочарование было велико.
– Кроме того, – продолжала Эмма, – происхождение никакого значения не имеет. Наши характеры определяет среда, в которой мы росли и воспитывались.
– Происхождение не имеет значения? Какой вздор. Посмотрите, как процветают короли и знать. Или на семьи, прогнившие на корню. – Как его собственная. – Происхождение имеет главенствующее значение.
– То, что вы говорите, вздор, – возразила Эмма. – Но я имела в виду не это. Не важно, чья кровь течет в ваших жилах. Важно лишь то, что вы уязвимы перед факторами, определяющими ваш характер и сущность. По этому вопросу много споров, но я твердо верю в теорию «tabula rasa» Джона Локка[2].
Дерик перевел с латыни.
– Чистая доска?
Эмма кивнула.
– Совершенно верно. Он утверждает, что человек рождается «чистой доской» и на его характер и мировосприятие влияет воспитание, а не личность того, кто его зачал. Нет такого понятия, как «дурная» или «хорошая кровь». Есть только дурное или хорошее окружение. Поэтому не важно, чья кровь течет в ваших жилах… – Эмма сделала ударение на слове «чья». – Вы выросли здесь. И любите Англию так же, как я. Как любой уроженец Британии. Вы никогда ее не предадите.
Дерик усмехнулся.
– Откуда вы можете это знать? – Они встречались только летом, да и то не слишком часто. Даже человек, его воспитавший, старый виконт, не верил в его преданность. – Мой собственный… отец умер, будучи уверенным в том, что я предатель, – хрипло произнес Дерик. Внезапно возникшая в груди боль на мгновение лишила его способности дышать. Господи, он был уверен, что покончил с этими чувствами, решив, что сделанный им выбор стоил ему не такой уж большой жертвы.
Эмма коснулась его руки. Дерик попытался убрать руку, но Эмма крепко сжала ее, согревая холодную кожу своим теплом.
– Значит, он был настоящим глупцом.
Дерик ошеломленно смотрел на сидящую рядом с ним леди. Ее лицо было открыто, янтарные глаза блестели от навернувшихся на них слез, отражая его боль. Господи!
– Перестаньте так на меня смотреть. – Дерик потянул руку сильнее и наконец высвободил ее из пальцев Эммы. А потом откинулся на стуле, желая отодвинуться как можно дальше.
Эмма сжала пальцы и положила руку на стол перед собой. Помолчав немного, она заговорила снова.
– Вы спросили, откуда я знаю, что вы любите Англию?
– Да, – мрачно кивнул Дерик, мысленно благодаря Эмму за то, что та нарушила неловкое молчание.
Леди Уоллингфорд откинулась на спинку стула и, казалось, погрузилась в размышления. Дерик вновь заметил, как палец одной руки скользит по ладони другой.
– В юности вы только и говорили о своем доме в Шропшире, о земле, о том, как поступите с ней, когда унаследуете титул. В каждой нашей игре вы выступали в качестве настоящего хозяина-землевладельца, защитника очага и дома. – Эмма покачала головой, и ее губы дрогнули в кривой усмешке. – Честно говоря, это ужасно раздражало и было так скучно.
Дерик фыркнул.
– Спасибо.
Эмма пожала плечами.
– Став старше, вы начали вести разговоры о том, что постараетесь изменить, заняв место в парламенте.
В самом деле? Дерик поднес руку к виску и потер. Он почти этого не помнил. Не хотел помнить. Ведь так много изменилось с тех пор.
– Более того, – продолжала Эмма, – вы несли себя с гордостью, потому что знали свое место. Когда мы играли на принадлежащей вам земле, вы вели себя так, словно относитесь к ней с величайшим почтением. Можно подумать, вы дышали этой самой землей. Точно такие же ощущения переполняют и меня, когда я объезжаю земли, принадлежащие моей семье. Вот откуда я знаю, что вы любите Англию. Она – часть вас. Вы скорее умрете, чем станете служить французам.
Во время рассказа Эммы сердце Дерика болезненно сжалось. Она помнила мальчика, о существовании которого он сам давно забыл. Неужели он и впрямь был когда-то таким наивным, чистым и далеким от реальности ребенком? Дерик ударил кулаком по столу.
– Вы ошибаетесь, – грубо бросил Дерик, испытав какое-то извращенное удовольствие при звуке испуганного возгласа Эммы.
Вот теперь он разозлился. Дерик пытался унять охватившую его беспричинную злость, но это почему-то оказалось гораздо сложнее, чем прежде. Ему казалось, что с каждым днем контроль над собой и собственными эмоциями постепенно ускользает у него из рук. Должно быть, всему виной это место.
Он гневно взглянул на Эмму: «Или эта женщина». Не знающая о нем ничего и в то же время считающая, будто знает все.
– В-вы хотите сказать, что… – леди Уоллингфорд судорожно сглотнула. Ее зрачки расширились от ужаса, а лицо побледнело. – Вы ждете, что я поверю, будто вы согласились работать на французов? – Изящные пальцы Эммы сжались в кулаки, а сама она выглядела потерянной.
Проклятье! Он не собирался говорить ничего подобного. Но правда сама сорвалась у него с языка. Потому что не хотел, чтобы кто-то считал его благородным? Или из-за того, что не мог выдержать этого восхищенного взгляда Эммы?
Дерик оттолкнулся от стола, и ножки его стула противно заскрежетали по полу. Он пошел прочь, а Эмма осталась на своем месте и теперь смотрела на него так, словно он внезапно стал ниже ростом и превратился в самого Наполеона.
– Я сделал это, – тихо произнес он, и эти слова тяжело повисли в воздухе. – Я не стану объяснять причин, так что не пытайтесь о них спрашивать. – Как он мог объяснить состояние разгневанного молодого человека, узнавшего, что вся его жизнь была обманом. А сам он был самым что ни на есть чистокровным французом, благодаря стараниям своей бесчестной матери и ее любовника-француза. Самозванцем, проклятым британским аристократом, в чьих жилах не было ни капли английской крови. Он был растерян, уничтожен, сбит с толку – легкая добыча для умеющих убеждать французов. – И не жалею об этом.
Дерик развернулся к Эмме, ожидая увидеть выражение отвращения на красивом лице. Но она просто смотрела на него, приоткрыв рот и нахмурившись, как будто упрямо не желала поверить, что так ошибалась на его счет.
И от этого упрямства Коротышки у Дерика стало легче на сердце. Оно развеяло злость и мрак, окутавшие его сознание подобно грозовой туче. Дерик вздохнул. В какой-то степени Эмма оказалась права относительно него.
– Я не сожалею об этом, – еще более упрямо повторил Дерик, – ибо если бы не перешел на сторону французов, я никогда не стал бы полезен для Англии.
Дерик ждал, пока до Эммы дойдет смысл сказанного им. Когда же это произошло, на ее лице появилось выражение облегчения. Неужели она так хотела верить в его непогрешимость? И почему это было для нее так важно?
– Значит, вы стали двойным агентом? Но в нашу пользу?
– В пользу Англии, – поправил девушку Дерик. Он был не больше британцем, чем Фуше[3]. – Мне потребовалось несколько дней, чтобы прийти в себя и поняь, что я не могу предать страну, в которой родился, как не могу изменить кровь, текущую в моих жилах.
Дерик вновь опустился на стул и сделал большой глоток вина. Что ж, беседа протекала совсем не так, как он рассчитывал. Виконт исподлобья взглянул на Эмму, которая теперь смотрела на него с сочувствием. От этого взгляда Дерику хотелось скрежетать зубами, и в то же время он наполнял его непонятным нелепым чувством облегчения.
Он никогда не говорил о том периоде своей жизни. Но сейчас по какой-то не поддающейся объяснению причине Дерик чувствовал, что поступает правильно, обсуждая его с леди, которая по праву могла именовать себя подругой детства. И делает это сейчас, перед тем как навсегда покинуть Англию и оставить позади всю свою прошлую жизнь.
– Французы решили, что будет лучше оставить меня на некоторое время гнить в камере с остальными англичанами, дабы те не заподозрили меня в измене. Мои глаза заплыли, губы были разбиты и кровоточили, тело покрыто синяками, кости переломаны. – Дерик презрительно фыркнул. – Герой британского сопротивления. – Его губы скривились в усмешке при воспоминании о тех днях. – Это было очень умно с их стороны. Не прошло и недели, как я близко сошелся с лидерами британского сопротивления. Предполагалось, что я вотрусь к ним в доверие, а потом поведаю об их планах французам. Но вместо этого я рассказал правду об истинном положении дел и предложил себя на службу Англии.
– И вам поверили на слово? – весьма разумно спросила Эмма.
– Не сразу, – признался Дерик. – На протяжении многих месяцев обе стороны подвергали меня мучительным проверкам. – Дерик прикрыл глаза, не желая видеть лицо Эммы во время этого разговора. – Но в конце концов я завоевал доверие обеих и воспользовался этим.
В столовой воцарилась тишина. Дерик чувствовал себя не слишком комфортно под задумчивым взглядом Эммы, но пауза в разговоре не была нежеланной. Но лишь до тех пор, пока он не заинтересовался, о чем все-таки думает его собеседница. Его тело напряглось, словно он вдруг стал удавкой, натянутой, чтобы поразить захваченного врасплох врага.
Дерику показалось, что прошел целый час, прежде чем Эмма заговорила снова. На самом же деле она молчала всего минуту.
– Ну, а теперь, когда вы оставили службу на благо страны, – произнесла она, – каковы ваши планы?
Изумлению Дерика не было предела. Он ожидал, что Эмма засыплет его вопросами после того, как он приоткрыл ей дверь в свое прошлое. Ей наверняка было очень интересно, что ему приходилось выполнять и как он это делал. Конечно, Дерик не ответил бы ей честно, но был уверен, что она спросит.
– И больше никаких вопросов о моем прошлом?
Эмма медленно покачала головой.
– Нет, – пробормотала она, и ее лицо приобрело серьезное и даже угрюмое выражение. – Я знаю все, что хотела знать.
«Что это значит?»
– Значит, вы собираетесь поселиться в Шропшире? – спросила Эмма. – В вашем родовом поместье?
– Еще не решил, – солгал Дерик. Он ничего не выиграет, если расскажет ей правду. Ведь он намеревался отправиться в Америку сразу после того, как завершит последнюю возложенную на него миссию и найдет убийцу Молли. Дерик хотел начать новую жизнь там, где его происхождение и положение в обществе ничего не значили. Так что пусть пока верит в то, что он будет жить так, как и ожидается от английского виконта.
– Стало быть, вы не питаете особой привязанности к этой собственности?
Дерик пожал плечами.
– Представляю, что после стольких лет… интриг жизнь виконта покажется довольно пресной, – принялась рассуждать Эмма.
– Напротив, – пробормотал Дерик. – Я устал от лжи. И с удовольствием окунулся бы в спокойную жизнь. – Лорд Скарсдейл и впрямь не мог дождаться того момента, когда сможет затеряться на диких просторах Америки.
Эмма потупила взор. И Дерик озадаченно сдвинул брови.
Не в ее характере вдруг робеть и терять присутствие духа.
– А… – Эмма кивнула. Дерик знал, что она не из тех, кто задает праздные вопросы, и уже начал догадываться, куда она клонит.
Девушка подняла глаза.
– Вы могли бы обосноваться здесь, – произнесла она, подтвердив тем самым опасения Дерика. Эмма глубоко вздохнула, а потом выпалила: – В Дербишире.
Глава 11
– В Дербишире… – повторил Дерик. Проклятье! Их сегодняшний поцелуй был ошибкой. Теперь, когда он понимал, что Эмма к нему неравнодушна, было ясно, почему в ее душе пробудилась надежда. Да еще этот спонтанный поцелуй…
– Да, – кивнула девушка. – Жизнь здесь очень спокойная, и в то же время вы сможете быть весьма полезны. – В обычно спокойном и размеренном голосе Эммы послышались нотки возбуждения. – Вы же настоящий герой и наверняка не сможете сидеть без дела.
– Не смогу? – С каждой фразой Дерик чувствовал себя все более неловко. «Нет, Эмму нужно разубедить, лишить ее романтических иллюзий. Герой». Дерик едва не фыркнул. Если бы она только знала, на что ему приходилось идти, чтобы добиться успеха.
Но теперь он покончил с той жизнью. Или нет? В конце войны Дерик дал себе клятву не использовать женщин и их чувства к нему для того, чтобы заполучить нужную информацию. Судя по тому, с какой страстью ответила Эмма на его поцелуй, манипулировать ею будет весьма просто. Но он ни при каких условиях не собирался делать этого. И вот он оказался перед лицом очередной дилеммы. Ее чувства к нему были гораздо глубже, нежели обычное желание. У них не могло быть будущего, но если Дерик все же позволит Эмме надеяться на это, чтобы заручиться ее поддержкой, не нарушит ли он данную самому себе клятву?
– Я знаю, что в ваших краях место судьи занимает лорд Стратфорд, очень уважаемый и благородный человек, – продолжала между тем Эмма, не замечая происходящей в душе Дерика борьбы. – Но если вы поселитесь здесь, вам с легкостью удалось бы стать преемником моего брата и занять его место.
– Вы хотите сказать, ваше место? Но почему вы желаете этого?
– Я не хочу этого. И я не рассчитываю на то, что вы так просто переедете сюда и прогоните меня с моего поста. – Эмма решительно посмотрела на Дерика, но уже через мгновение черты ее лица смягчились. – Я думала о… деловом партнерстве.
– О деловом партнерстве… – виконт не знал, то ли ему радоваться, то ли печалиться такому неожиданному повороту событий. Когда Эмма озвучила сегодня свои подозрения относительно того, что он был шпионом, Дерик подумал, что его миссия провалилась. Он рисковал, доверяясь Эмме, и был уверен, что, узнав правду, она станет опасаться его и заставит заново завоевывать доверие. Но она пыталась привязаться к нему еще сильнее.
– Это будет просто идеально, – с энтузиазмом продолжала Эмма, отчего Дерика вновь охватило мучительное чувство вины. – Если бы вы официально заняли место судьи, мне не пришлось бы больше беспокоиться о том, что наша с Джорджем тайна будет раскрыта.
А… Наверное, страх разоблачения стал для Эммы очень тяжелой ношей.
– Я не смогу скрывать факт болезни Джорджа до бесконечности, – просто произнесла леди Уоллингфорд, подтвердив догадку Дерика. – Лучше уж известный демон, чем неизвестный.
– Демон? – возмущенно переспросил Дерик, хотя его губы уже начали растягиваться в грешной улыбке. – Вы хотели сказать: известное зло[4]. Мне не очень хочется, чтобы меня называли именем Князя тьмы и приписывали мне его деяния.
Эмма же лишь пожала плечами, как если бы хотела сказать: «Вы поняли, что я имею в виду».
Дерик мысленно фыркнул. Он проводил рядом с Эммой слишком много времени и теперь сам стал ошибаться в поговорках и метафорах.
– Кроме того… – Эмма вновь подалась вперед и схватила руки Дерика. Только на этот раз для того, чтобы убедить его, а не успокоить. Жаркая волна прокатилась по его телу, когда он представил иные способы, с помощью которых Эмма могла бы постараться его убедить, – … выяснилось, что мы очень неплохо работаем вместе. Вы обладаете навыками, которыми я очень хочу овладеть, а я, в свою очередь, прекрасно знаю местных жителей и окрестности. Из нас получилась бы отличная команда.
– Команда, говорите? – Он будет просто глупцом, если не воспользуется предложением Эммы. Конечно же, он никогда не поселится в Дербишире, но ей совсем необязательно знать об этом. Он может принять это «партнерство» как испытание. Если они с Эммой будут сотрудничать, его вопросы никому не покажутся странными. И никто уже не обратит внимания на то, что он всюду сует нос.
А как же быть с клятвой? Дерик решил, что он не нарушит ее этим сотрудничеством. Ему ведь не придется спать с Эммой, чтобы получить нужную информацию, кроме того, он будет очень осторожен с ее чувствами теперь, когда знает об их существовании.
А еще он сделает все, чтобы помочь ей. Задействует все свои связи и постарается сделать так, чтобы Эмме не пришлось волноваться из-за потери должности судьи. Правительство многим ему обязано. Помимо этого Дерик мог поговорить со своим другом Джеффри, лордом Стратфордом о ситуации с Эммой. Если кто-то и способен понять, какой умной и проницательной может быть женщина, то именно Стратфорд, который и сам был женат на ученом-химике. И его политическая карьера шла в гору семимильными шагами.
Дерик кивнул собственным мыслям. Да, это может сработать. Как только он выполнит то, ради чего сюда приехал, и покинет Англию, положение Эммы будет ничуть не хуже, чем сейчас. А может, даже и лучше. Мысль об этом поможет ей унять боль в сердце, вызванную отъездом Дерика.
– Очень интересное предложение, Эмма, – произнес Дерик. – Я должен над ним подумать.
– Конечно, – леди Уоллингфорд поднялась со своего места. – Я дала вам достаточно пищи для размышлений. – Эмма быстро присела в реверансе, и Дерик понял, что она собирается оставить его наедине с собственными мыслями. Нет, так дело не пойдет. Он предпринял тщательно продуманную попытку довериться ей и теперь хотел получить услугу за услугу.
Дерик тоже поднялся со своего места, а потом преградил Эмме путь и положил ладонь ей на талию, дабы проводить назад к столу.
– Вечер только начался, – произнес он, когда Эмма опустилась на стул, – а вы даже не притронулись к еде. Ваше любопытство было удовлетворено, а вот я… – Дерик не удержался от соблазна провести пальцем по обнаженным плечам и шее Эммы, когда проходил мимо нее, чтобы занять свое место. – Я сгораю от желания поближе узнать женщину, коей вы стали за те годы, что мы не виделись. – Эмма задрожала от прикосновения, и Дерик отдернул руку, покраснев. Со старыми привычками трудно расстаться. На языке Дерика вертелась приличествующая случаю поговорка, хотя он и знал, что это будет слабым оправданием. Он коснулся шеи Эммы не потому, что привык соблазнять женщин. Ему просто хотелось проверить, действительно ли она такая нежная на ощупь, как ему кажется. И кожа Эммы действительно оказалась невероятно мягкой и нежной.
Дерику не хотелось выяснять, откуда взялись сорвавшиеся с его языка слова, хотя он не мог не признать их правдивость. Он действительно чувствовал себя так, словно был охвачен огнем.
И все же он поступал нечестно, посылая Эмме молчаливый призыв. Дерик откашлялся и попытался придать голосу серьезности, когда взял графин, чтобы наполнить бокал леди Уоллингфорд вином.
– Если уж нам предстоит работать вместе, я хотел бы узнать о вас немного больше. – Особенно о ее брате и о том, кто мог получать от него информацию. – Это будет честно.
На губах Эммы появилась нерешительная улыбка.
– Не представляю, что вас может заинтересовать. Моя жизнь спокойна и размеренна.
– Ну, не отказывайте мне, – попросил Дерик, наполнив собственный бокал и заняв свое место. Он расслабленно откинулся на спинку стула и поставил пальцы домиком на поверхности стола. Было бы странно и подозрительно начинать разговор с вопросов о Джордже, поэтому Дерик решил начать с личного вопроса, после которого беседа пойдет как по маслу.
– Я очень удивился тому, что вы все еще живете в Дербишире. Почему вы не вышли замуж и не уехали отсюда?
– Я… – Эмма опустила взгляд и откашлялась. – Из-за Джорджа, конечно, – натянуто произнесла она. – Я не могу оставить его. – Эмма снова подняла на Дерика глаза, но теперь ее лицо не выражало абсолютно ничего. Вот только руки она положила на живот, словно защищалась. Стало быть, выбранная Дериком тема заставляла ее чувствовать себя неловко.
Проклятье! Ответ Эммы давал Дерику возможность расспросить ее о брате, как он и надеялся, и все же… Поняв, что прошлое причиняет ей боль, Дерик испытал острый приступ любопытства и даже сочувствие, не имевшие ничего общего с его миссией. Виконт ни в коем случае не хотел причинять Эмме боль своим вопросом, но он определенно пробудил в ее душе какие-то чувства. И если он не выяснит, какие именно, перейдя к вопросам о ее брате, то, возможно, ему больше не представится такой возможности. Дерик чувствовал себя настоящим мерзавцем. Но коль скоро он заставил Эмму спрятаться в раковину, будет только правильно вновь выманить ее оттуда, а для этого нужно узнать, что же ее так тревожит.
– Вам было двадцать три года, когда с вашим братом случилось несчастье, – мягко заметил Дерик. – У вас не было дебюта в Лондоне?
– Был, но… – Эмма поджала губы и покачала головой. – Но я пришлась не ко двору.
Отразившиеся в глазах Эммы эмоции за секунду рассказали о многом. Дерик с легкостью представил девушку, которую он когда-то знал. Этакого белокурого эльфа со слишком большими глазами, дерзкого на язык и обладающего острым умом, которого Эмма даже не пыталась скрыть. С таким багажом она вряд ли имела успех на ярмарке невест. Но она наверняка питала какие-то надежды, которым было суждено рассыпаться в прах.
– В таком случае все эти люди просто глупцы. – Дерик повторил слова Эммы, сказанные ею о его отце.
На губах Коротышки заиграла загадочная улыбка, прежде чем она отмахнулась.
– Это неважно. Я всего лишь хотела… – Ее глаза вдруг округлились. Она схватила со стола бокал и сделала большой глоток. – Там не было никого, кто меня заинтересовал бы.
Дерик сдвинул брови.
– И такой человек с тех пор так и не появился?
Эмма устремила на него взгляд янтарных глаз. У Дерика перехватило дыхание, когда он разглядел в их глубинах неприкрытую тоску, желание, идущее из глубины души, тлеющее на протяжении многих лет. Но Эмма заморгала, и видение исчезло.
– Нет.
Дерик всматривался в лицо Эммы. Неужели это выражение глаз лишь привиделось ему?
Эмма пожала плечами.
– Если не считать моего бывшего жениха.
Жениха? Острый приступ раздражения заставил Дерика забыть о том, что он только что видел в глазах Эммы.
– Вы были помолвлены?
– Почти пять лет, – призналась Эмма.
Пять лет? Какого черта? И почему мысль о том, что Эмма могла бы стать женой другого человека, так его беспокоила?
– Что за осел заставил женщину ждать целых пять лет?
Эмма рассмеялась и тряхнула головой.
– Неудивительно, что я путаю слова в пословицах и разговорных выражениях. Ведь в них совсем нет смысла. Осел, – пробормотала она. – Да, полагаю, Альберт именно такой. Но в защиту мистера Смита-Бартона могу сказать, что наша свадьба должна была состояться через три недели после происшествия с Джорджем. Мы отложили церемонию в надежде, что мой брат поправится, но… этого не случилось.
– И этому Смиту-Бартону не понравилось, что вам пришлось заботиться о брате?
– О нет. Альберт и Джордж были друзьями. Благодаря этому мы и познакомились. Он проводил с нами много времени, когда Джордж вернулся домой. У нас завязалась дружба, которая, как я думала, перерастет в нечто большее. Но этого не случилось. – Эмма пожала плечами. Этот жест должен был выглядеть беспечным, но говорил лишь о том, что она чувствует себя беззащитной. И вселил в нее подобное чувство этот проклятый жених. – Сейчас я уже могу смеяться и соглашаться с вами относительно того, что Альберт настоящий осел, но он оказывал нам большую поддержку в течение нескольких лет после того, как с Джорджем приключилась беда.
– Вы сказали, что он проводил с вашим братом много времени до и после несчастья?
Эмма кивнула.
– Да.
В таком случае мистера Смита-Бартона тоже можно записать в возможные подозреваемые.
– До тех пор, пока мы не расторгли помолвку.
Дерик мысленно произвел вычисления. Несчастье с Уоллингфордом случилось в 1811 году. К тому времени Эмма и Смит-Бартон были помолвлены уже несколько месяцев. Помолвка продлилась пять лет, стало быть, дружба Джорджа с несостоявшимся зятем закончилась как раз перед концом войны…
– После этого мы его больше не видели, – с фальшивым безразличием произнесла Эмма.
Дерик протянул руку и накрыл ладонь девушки своей.
– Мне очень жаль, Эмма.
Уголки ее губ приподнялись в умаляющей собственное достоинство улыбке.
– Не стоит. Должна признаться, я испытала настоящий шок, когда он сделал мне предложение. Даже когда он решил расторгнуть помолвку, я была ошеломлена меньше. Годы шли, но никто из нас не торопился предстать перед алтарем.
Дерик почувствовал, что Эмма чего-то недоговаривает, и нежно сжал ее пальцы.
– Но это до сих пор причиняет вам боль.
Веки Эммы дрогнули.
– Иногда.
От этих слов Дерик испытал горячее желание ударить Смита-Бартона по лицу.
– Не знаю, как бы я справилась без него, Томаса и вашей матушки, – тихо продолжала Эмма. – Я всегда буду благодарна ему за помощь. – Она со вздохом наколола на вилку кусочек сыра. – Но мне больше не хочется говорить об Альберте, – произнесла Эмма, откусив немного.
А вот ему, Дерику, очень хотелось. И не только потому, что он стремился больше узнать о его делах с Уоллингфордом. Ему нужно было понять, что же такого сказал Смит-Бартон, отчего в голосе Эммы поселилась неуверенность в себе. Что такого он сделал, что даже при звуке его имени кончики ее губ горестно опускались. Но давить было нельзя. Завтра утром он пошлет в Лондон депешу с просьбой разыскать Смита-Бартона и узнать о нем все, что можно. Дерик сжал губы в мрачной улыбке. Возможно даже, он лично нанесет визит Альберту. А пока Эмма предоставила ему возможность узнать, кто же еще имел доступ к ее брату.
Дерик замолчал, позволив Эмме поесть в тишине, видя, как отчаянно она не желает обсуждать своего бывшего возлюбленного. Спустя несколько минут Эмма заметно расслабилась. И вот теперь пришло время задать вопрос, на который она ответит не задумываясь.
– Вам повезло, что в трудный момент рядом с вами и вашим братом были люди, готовые оказать всяческую поддержку…
– Да, – кивнула Эмма. – Сначала только Альберт. А потом ваша матушка прислала Томаса.
Что за человек этот лакей, Дерик выяснит позже.
– Сначала нас навещали друзья из деревни и, конечно же викарий, – продолжала Эмма, как и ожидал Дерик. – Но потом эти визиты постепенно прекратились. Только один человек продолжает регулярно заезжать к Джорджу. Это наш дорогой друг мистер Стаббинс.
– Стаббинс? – Дерик на мгновение задумался. – Я не помню такого среди местных жителей.
– Нет, мистер Стаббинс родом из Лидса. Хотя частенько бывает в наших краях. Он просто влюбился в Уайт-Пик, когда приехал сюда несколько лет назад, теперь раз в два месяца обязательно бывает в нашей деревне. И всегда навещает Джорджа.
Весьма многообещающе. Приезжий, интересующийся судьбой инвалида? Дерик мысленно отметил про себя необходимость разузнать подробности об этом мистере Стаббинсе у местных владельцев постоялых дворов и таверн. А еще необходимо послать письмо Джеффри. Граф как раз находился сейчас в Лидсе. Приехал на свадьбу кузины своей жены, леди Пенелопы – дочери маркиза, собравшейся замуж вопреки воле своей матери. Стратфорд наверняка обрадуется возможности сбежать ненадолго с праздника и заняться расследованием по просьбе Дерика.
Виконт откинулся на стуле и удовлетворенно отпил из своего бокала. Он просто не мог поверить, как удачно повернулась их с Эммой беседа. У него появилось целых три подозреваемых, и ему даже не пришлось целовать для этого руку Эммы.
– Но самую неоценимую помощь несомненно оказывала нам леди Скарсдейл.
Дорогое вино у Дерика во рту тотчас же приобрело привкус уксуса: стало каким-то кислым. Так случалось всегда, если речь заходила о его матери.
– Потому что направила к вам Хардинга? – Дерику сложно было представить свою мать щедрой. И он немало удивился, когда Эмма сообщила, что леди Скарсдейл некоторое время платила Томасу жалованье.
– Да, но… – Белые точно жемчуг зубы Эммы закусили нижнюю губу. – Ее дружба с моим братом была очень… крепкой. Не знаю, как выразиться поделикатнее. Словом, мой брат и ваша мать были любовниками в течение нескольких лет. До того, как случилось несчастье.
Дерик резко выпрямился на стуле и со звоном поставил на стол хрустальный бокал. Вино перелилось через край, и несколько капель упало на полированную столешницу.
– Любовниками?
Эмма поморщилась.
– Я вижу, что шокировала вас этим известием. Сначала я почувствовала себя точно так же, а потом вдруг поняла, что ваша мать старше Джорджа всего на шесть лет. Оба они несказанно любили жизнь, но были вынуждены прозябать в деревне, где и нашли друг друга. И кажется, это сделало их счастливыми.
– Любовники, – повторил Дерик. А собственно, чему он удивляется? Его мать была очень страстной женщиной, наплевавшей на собственную жизнь, брак и даже сына ради мужчины, который не являлся ее мужем. – Она и ваш брат… Это имеет смысл. Моя мать всегда считала себя представительницей элиты. Так кого еще она могла выбрать себе в любовники здесь, в сельской глуши? Только человека благородного происхождения, живущего с ней по соседству.
– Она была немного высокомерна, – призналась Эмма, – но к Джорджу всегда добра. Конечно, меня не покидало чувство, что брат питает к ней более глубокие чувства, нежели она к нему, но в конце концов я начала ее уважать. Она не бросила моего брата после того, что с ним случилось. Проводила с Джорджем много времени. Разговаривала, читала или гуляла в саду, в то время как Томас катил инвалидное кресло. Я не ошибусь, если скажу, что она была очень близка с ним. Даже ближе, чем я.
Читать бесплатно другие книги:
