Черная Земля Довыдовский Кирилл
– Пойдем. – Вад решил быть максимально лаконичным.
– Мы не здесь будем ночевать?
– Нет…
– Почему? Куда мы?
Он по каждому поводу будет спорить?
– Куда надо. Ты не забыл, что я твой командир?
Это его заткнуло. И слава Создателю. Щенок, по сути, был простым стажером, в то время как Вад – лейтенантом Корпуса и хоть и молодым по возрасту, но по стажу – ветераном. Если бы на него и такое различие не действовало, то его бы еще во время обучения послали… тюфяки ловить… ну, или еще куда. Вад решил напоминать о субординации почаще.
Щенок раскрыл рот, только когда они уже порядком побродили по темным улицам:
– Вот так – случись что, а у нас из оружия только пара ржавых кинжалов, – проворчал он.
Это было уже лучше. Хоть чуть-чуть думает. По легенде, оружие им на таможне и вправду не полагалось.
– Оружие будет на месте ночевки.
Они повернули еще два или три раза, потом Вад четырежды стукнул по вынырнувшей из темноты двери.
– Кто? – раздался изнутри глухой голос.
– Продавец песка.
– Литр или два?
– Четыре, – ответил Вад. Он и сам чувствовал себя глупо, а тут еще щенок ухмыляется. К сожалению, таково правило – пароль должен быть глупым. Чтобы исключить случайность.
Дверь открылась, но света больше не стало. Огромная фигура закрывала весь проход.
– Заходи.
– Охрана? Место? – Холаст возвышался над столом. Рядом с ним все казалось игрушечным.
Они сидели. Ужин получился очень поздним, но Вад был рад ему. В кои-то веки щенок не мешал разговаривать.
– Ничего нет. Только имя.
– Никаких инструкций?
– Он купец, имеет какие-то дела с северными… – Вад сделал «страшные» глаза, чтобы Холаст не переспрашивал. Нечего щенка в такие вещи посвящать. – Работу нужно сделать в течение недели…
– Работу…
Последнее пробормотал себе под нос щенок. И что это ему не нравится?
– Что имеешь против? – произнес раздраженно Вад.
– «Работа»… Почему нельзя называть убийство убийством?
Все ясно. Совесть, нравственность, моральные терзания. Их каждый переживает. Кто-то про себя, кто-то вслух – таким лучше держаться подальше от Слуха, – кто-то ломается. А зачем же ты в Корпус пошел?.. Родину защищать?.. А это что, по-твоему?.. Так ты хотел бить «безликих» в Стоде, истреблять творения обезумевших некромантов и ловить пиратов в Серединном?.. Очень похвально. Очень. Только вот один-единственный кинжал под одно-единственное сердце может оказаться не то что эффективнее полка штурмовиков на поле брани, а вовсе последним решением. Может, и оказывается.
Было время, когда Вад каждый день засыпал и просыпался с этими мыслями… а кошмары – это даже хорошо: так сон чутче.
– Для начала – потому, что кто-то может об этом услышать
– Разговор и так не невинный, – возразил щенок. – Это место защищено. Так ведь?
– Так, – кивнул Холаст, – но лишний раз открывать рот глупо.
– Ну, а все-таки?
Щенок не отставал.
– Ты спрашиваешь: почему мы это делаем? – очень спокойно произнес Холаст.
– Да.
– Я объясню. Зачем ты поступил в Корпус?
Играть в войну и клеить девчонок. Совершенно нормальные желания для молодого человека.
– Хотелось чего-то добиться в жизни.
То же самое другими словами.
– Когда тебя на занятиях учили подсыпать яд в стакан, и преподаватель сказал, что пригодиться может все, что угодно, ты подумал, что гвардеец Корпуса должен уметь все, и этот урок тебе для общего развития пригодится, но использовать его не придется?
– Да…
Пока учился, все было понятно. Если руки сильные, а меч острый, то драться придется с сильным и коварным врагом. Именно врагом. Прошло время, и никого «злобного и всесильного» отчего-то не наблюдается. Есть только задание и цель. Мечтал быть на коне впереди армии, а вместо этого приходится годами притворяться, чтобы нанести один удар.
– Почему не ушел из Слуха в другое подразделение или вовсе из гвардии, когда понял, чем будешь заниматься?
– Такой мысли не возникло.
В Корпус идут романтики, фанатики и карьеристы. В такой ситуации все думают одинаково: если не я, то кто? «Кто-то еще», – добавляют только последние, но для них это и есть главная причина.
– Вот видишь, – сказал Холаст. – А если ты в любом случае будешь делать то, что требуется, тебе придется обрядить это в приемлемые для себя рамки.
– То есть, – не отрывал щенок взгляда от своих ботинок, – те, кто стоят у тебя на пути, – это просто работа, и нет смысла задумываться?
Холаст покачал головой:
– Нет. Не бывает простых ситуаций. Однажды ты уже сделал выбор, поступив в Корпус. Тем самым ответив на вопрос – «делать или не делать?» А вот КАК делать, тебе придется каждый раз решать, пока силы не закончатся…
– А когда закончатся?
– Если доживешь, станешь к этому моменту идеальным шпионом. Никаких терзаний, сомнений, свидетелей.
Холаст грустно усмехнулся… Нет, скорее, просто оскалился. Щенок пожал плечами, потянулся к стакану, отпил. Такое словами не объяснить. Нужно просто встретиться с этим однажды. Если ты не дурак, понимание придет. А дальше – выбирай.
– Холаст, что скажешь насчет работы? – Последнее слово Вад выбрал намеренно.
– Один день – узнать адрес, потом разведка – как пойдет… Дело точно последнее?
– Даже его не должно было быть. Волнуешься?
– Из-за возвращения? Да… потом поговорим.
Вад кивнул. Нежелание говорить, а в особенности нежелание говорить до того, как дело будет сделано, он мог понять очень хорошо. Для Холаста и еще одного агента Слуха здесь, в Термилионе, это было последнее задание. Для Вада, скорей всего, тоже – он был их связным. Уж кто-кто, а Холаст свой долг родине отдал сполна – двадцать лет, приобретенная и потерянная семья, целая жизнь вдали от Аана. Теперь была очередь других. Вад был рад, что самому ему не пришлось…
– Собирайся. – Вад кинул на стол ножны: меч был внутри. – Пойдем посмотрим место.
– Почему ночью?
– Работать ночью будем, значит, и смотреть нужно сейчас. Хотя утром еще раз сходим.
– Отличный меч, – оценил щенок, поднеся клинок к свету камина. – А амулет?
– Никаких амулетов. Здесь это привилегия инаров. Не забыл?
– Но… это ведь столица, как тут народ живет? Остаточными эманациями разок по мозгам вдарит…
Как можно не знать таких вещей? Вот что значит – новичок. Одной мелочи не знает, второй… В Корпусе абсолютно обо всем не расскажешь, а между тем – это первый способ провалить дело. Здесь-то каждый в курсе: в Туалоне защитный амулет не необходимость. Точнее, здесь никто не знает, что он необходимость в Ариане.
– В Ариане магии в тысячу раз больше, чем тут. Здесь эманации растворяются мгновенно, зато засечь любой артефакт или мага – самое простое дело.
Они вышли на улицу.
– Далеко?
– Нет, двадцать минут.
– В Нижнем городе?
– Да.
– Странно…
– Наше дело – сделать, и ничего больше.
– Совсем без анализа? Это ведь может повредить.
Вад вздохнул. Как же легко было самому работать. Про себя-то он уже все обдумал.
– Я думаю, что у этого купца и с местными властями могут быть проблемы.
– Тогда какой смысл…
– Мы с Термилионом не воюем. Причины самые разные бывают…
Они были на месте. Холаст все описал предельно точно. Здание находилось в одном из неблагополучных районов Нижнего города. Криминальный душок у купца присутствовал.
Окруженный высокой стеной особняк со всеми признаками тщательно охраняемого сооружения. Мощное освещение не ослабляли даже на ночь. Зданий, с которых можно было бы проникнуть за стену поверху, рядом не было: до ближайшего больше десяти метров. Стена и ворота наверняка защищены заклятиями. С одной стороны – у Ордена в Термилионе монополия, с другой – много чего можно.
– Пойдем, – велел Вад, тут же разворачиваясь.
– Это все? – изумился щенок. Удивляется пусть сколько хочет – лишь бы слушался. Вад шага не замедлил, и «напарник» припустил за ним.
– Место мы увидели. Подробности Холаст объяснит. Завтра тоже не пойдем – меньше будет шансов засветиться.
– Ты так говоришь, что можно было вообще не ходить, – буркнул щенок.
Вад не стал реагировать. Ничего, пусть поворчит. С ним пока не о чем говорить. Большинство отсеивается в первые полгода или после первой серьезной работы.
Хоть и в темноте, но обратную дорогу щенок находил безошибочно. Хотя бы память есть. К сожалению, это ничего не значит. Есть люди, которые подходят, есть – которые нет. Других критериев не существует, а научить можно почти всему.
Они свернули с очередной скудно освещенной улицы на очередную, совсем не освещенную.
– Постой! – Вад схватил щенка за руку и обернулся. Что-то послышалось.
– Слышишь?
Щенок кивнул.
– Хвост?
– Непонятно…
Вад осторожно посмотрел за угол, щенок заглядывал ему через плечо. Оказалось – это не слежка. Происходила обычная, в общем-то, для большого – да и для любого другого – города вещь: изнасилование. Двое мужчин и отчаянно сопротивляющаяся женщина.
– Хочешь сказать, что это не наше дело? – с ненавистью прошипел щенок.
– Я ничего не хочу сказать.
Их было только двое, да и не стали бы серьезные люди заниматься подобным на темной улице посреди ночи. Да, среди шантрапы тоже встречаются опасные типы, но в данной ситуации риск остается минимальным. Это хорошо, когда риск минимален. Однажды он с ужасом осознал, что, каким бы ты ни стал, все равно приходится выбирать. Очень хорошо, что риск все же бывает минимальным.
– Закрой лицо, – велел щенку Вад, сам опуская капюшон.
Он вынул меч и быстро зашагал вперед. Насильники действительно оказались шантрапой, но не опасной, а самой обыкновенной. Одному Вад воткнул меч в спину, второму сначала отсек инстинктивно выставленную вперед кисть, затем вспорол живот.
Щенок помог женщине подняться.
– С вами все в порядке? – спросил «напарник». Еще одна гениальная фраза. Мало того, что сама по себе глупая, так еще и не информативная. Женщина уже хотела что-то ответить, но Вад перебил:
– Вы далеко живете?
– Нет… – Голос дрогнул. – Тут гостиница чуть ближе к центру, я там работаю…
– «Полустанок»? – спросил Вад.
– Да…
– Пойдемте, – сказал Вад. Не дожидаясь, пока она и щенок – как будто его пытались изнасиловать! – придут в себя, он взял ее за руку и споро пошагал в нужную сторону.
Не показываясь на освещенной улице – световые шары были притушены, но просматривалось все неплохо, – Вад остановился в переулке.
– Не ходите по ночам, – пожелал он, уже разворачиваясь.
– Но… я хотела… спасибо…
Он схватил щенка за руку и потащил за собой.
Глава 2
Я проснулся от холода. Открыв глаза, сначала почувствовал, а потом и увидел темноту вокруг. Не такую, как на Черной Земле – бездушную и чужую, а давно знакомую и родную. Была уже глубокая ночь.
Пахло морем. Светили луна и звезды. Тихо плескались за бортом волны. Корабль двигался. Гм… выходит, кто-то еще не спит?
Я легко поднялся на ноги. Ничего не болело. Сильно хотелось есть, но к этому я за последнее время успел привыкнуть. Главное, пока это не грозило приступом – таким, что случился, когда мы переходили поле.
Стоило мне подумать о друзьях, тут же включилось сознание – та его половина, в которой хранился энергетический круг, воспринимаемый мною как близость к миру, наше с ним родство. На самом деле это ощущение пронизывало все тело, но ведь и боль человек чувствует через кожу, а понимает уже головой. Так же слышало мир мое сознание.
Почувствовав рядом три сгустка «тепла» – один впереди: там лежал Олм, и пару позади себя, – я обернулся.
Мик и Кесса спали. По краю борта в полуметре от пола шел неширокой ободок по всему периметру кормы. Как использовали его накхи, я не представлял, но люди, едва увидев, решили приспособить под место для сна. Кессе ширины хватило: она устроилась почти с удобством, лишь черная коса свисала, касаясь пола. Мик цеплялся за полку только одной рукой, все остальное валялось на полу. Конечно, он не мог не попробовать.
С минуту я просто стоял, глядя на них, потом в голову пришла внезапная мысль:
– Где Алиса?!
На палубе, где она лежала вчера, никого и ничего не было. Я несколько раз обернулся вокруг. Меня вновь охватил сильнейший испуг. В точности то же чувство, что и утром: в момент, когда стало ясно, что надеяться больше не на что, не во что верить.
Вчера мне казалось, что тело… останки… не имеют значения: что все главное, чистое, прекрасное, наполняющее сосуд и делающее человека человеком, ушло… Теперь я понял, что заставить себя так думать не могу. Это было бы слишком логично и правильно с моей стороны, а логичного и правильного я внутри себя не чувствовал: там что-то металось и старалось разорваться на куски.
«Нельзя ее потерять!» – Мысль кричала в голове.
– Мик!
– Что случилось? – ответил он сразу. Видимо, его разбудил первый крик.
– Алиса! Где она?!
– Мы отнесли ее на нос. Положили там. Чтобы… – Он замялся и спустя секунду закончил неуклюже – не так, как хотел сначала: – Ей лучше… там.
Друг вздохнул. Посмотрел на меня одновременно расстроенно и виновато. Кесса тоже проснулась: лежа с открытыми глазами, слушала нас.
– Ясно, – сказал я.
– Можешь… пойти посмотреть…
– Нет.
Я успокоился. Мгновенно мне стало почти все равно. «Это всего лишь тело», – вернулась непрошенная мысль. «Ты почти не знал ее», – произнесло внутри что-то отвратительное, мерзкое.
Сейчас… сейчас я подумаю еще о чем-нибудь и буду полностью готов к тому, чтобы оторвать себе голову. Заслуженно.
– Кто кораблем управляет? – решил спросить я, чтобы не оставаться со своими мыслями наедине. Наверное, это был самообман, но лучше уж так. Дрожь и холод под сердцем: если нельзя избавиться от них, может быть, получится отвлечься?
– Никто, – ответила Кесса. – Он сам.
– Но в прошлый раз…
– У накхов другое управление. Тут можно диск немного сдвинуть, перед тем как отпустить. Тогда скорость и направление не меняются.
– Так ты что, уже плавала на таком?! – удивленно воскликнул Мик.
– Нет, конечно. – Кесса посмотрела на него, как на дурака. – Просто управление тут не сложное, легко можно разобраться.
– Ну да, я же забыл, что ты у нас вся из себя…
– Чтобы оставаться на плаву, нужно не только много знать, но и уметь приспосабливаться, думать уметь. Хотя, конечно, не всем дано…
Впервые за долгое время в Кессе проклюнулось ее прежнее ехидство. Черная Земля придавила и ее, но стоило вздохнуть свободней – в голос вернулись прежние интонации. Мне-то было все равно, какая она на самом деле – я понял, а вот Мику придется привыкать заново…
Захотелось улыбнуться… И я тут же вспомнил про Алису.
– Я авантюристка, Мик, – произнесла Кесса, завершая длинную уничижающую фразу.
Мик посмотрел на нее странно:
– Кто ты? – спросил он.
– Авантюристка, – ответила Кесса недоуменно.
Несколько секунд Мик не отводил от нее взгляда, как будто увидел впервые, потом вдруг – в темноте это было не очень заметно, но мне показалась, что так – он покраснел.
– А я думал… – Его смущение стало очевидно. – Думал… Нет, правда, что ли? И что… – в голосе сквозило сожаление, – прям так… за деньги?..
Секунд пять мы с Кессой молча рассматривали Мика. Потом я не выдержал и заржал. Смеясь, я каждую секунду помнил об Алисе, но, несмотря на это, никак не мог остановиться. Я схватился за живот и начал оседать на палубу.
– Что ты сказал? – после долгой паузы спросила Кесса.
– Ну… мало ли что в жизни бывает… – сочувственно произнес Мик. – Деньги нужны были… Да и один-то раз, наверное, ничего плохого… Ты ведь один раз? Просто если не один, то это уже как-то…
В руке Кессы появился кинжал. Молча, с легко читаемым в глазах желанием убивать она шагнула в сторону Мика.
Друга пришлось спасать.
– Кесса, извини.
– Отстань.
– Ну, я ведь правда этого слова не знал.
– Упыри все такие.
– Да, согласен я… гм… упыри?.. Гм… Но я ведь не специально!
– Сгинь, придурок!
– Кесса…
Разговор шел по кругу. Парень просил прощения – она разнообразно его посылала. Но зарезать больше не пыталась. Хотя, я подозреваю, ножи у нее все еще были: вряд ли мне удалось отобрать все.
– …Извини.
– Лед извинит.
– Кай, скажи ей!
– Что?
– Что умение прощать – есть величайшая благость.
– Сам скажи.
Я уныло глядел в воду. Можно было потренироваться, Мика с Кессой помучить, но в кои-то веки совершенно не хотелось. Олм, прижавшись спиной к борту, равнодушно смотрел вперед. Кажется, с тех пор, как его туда посадили, он даже и не подумал начать шевелиться, хотя было видно, что он дышит.
Ярко, по-весеннему светило солнце. Проснувшись ночью, спустя пару часов мы снова легли: нужно было восстанавливать отнятые путешествием силы. Утром я поднялся первым. И пошел на нос корабля. Зачем? Мне казалось, я должен ее увидеть. Увидел: неровный темный сверток полутора метров в длину. Мик обмотал ее в свой плащ.
Тут же, что характерно – совершенно ожидаемо, я почувствовал себя плохо. И чего хотел? Сам же себя уговаривал, что это уже не она. Без толку потоптавшись на месте, разозленный на самого себя, я пошел обратно на корму.
Не знаю, что вызвало эту мысль, но я вдруг вспомнил, что мертвых хоронят. Нужно было похоронить Алису. Как? В море? Ирвин рассказывал, что такой обычай был в Агахаве. Еще, разумеется, у пиратов. Мы так поступить не могли. Алиса была из Термилиона, значит, хоронить ее нужно было по-термилионски. Хотя… какая разница? Как будто это поможет кому-то.
Вот так, размышляя о какой-то унылой ерунде, я уже пару часов разглядывал тихие волны Беспокойного и вполуха слушал перепалку Мика с Кессой. Превратившийся в лохмотья плащ валялся рядом. Сейчас я уже не мог понять: на кой черт тогда в Туалоне мы с Миком купили именно плащи – ведь куртки гораздо удобней, да и вообще… уже почти лето. Безрадостная мысль полностью соответствовала настроению.
– Ну, хочешь, я на колени встану?
– Ты спятил? – Голос у Кессы был уже довольно вялый.
– Я встану на колени и буду перед тобой пресмыкаться. Полностью утрачу человеческое достоинство…
Не знаю, сколько бы еще я так сидел, но…
– Что это?!
Я вскочил и отошел от края на пару метров.
– Про что ты? – Кесса с готовностью отвернулась от Мика. Вид у парня стал глупый: на колени он встал, но теперь получалось, что перед бортом корабля.
– Там, – я кивнул на воду.
Она посмотрела и тут же отпрыгнула назад.
– Это рыба?
– Может быть, просто мель, – сказал я, делая шаг вперед и осторожно заглядывая под корму. Огромная вытянутая тень, какую могли бы оставить с пяток поставленных впритык кораблей, никуда не исчезла. Теперь она шла ровно под судном. – Но ведь она тогда вряд ли бы двигалась, так? Видимо, эти истории про Беспокойное – никакая не выдумка.
– Рыбачить не будем, – сказал Мик, тоже посмотрев на воду.
Тень исчезла спустя пару минут. Не ушла вправо или влево, а постепенно уменьшившись в размерах, скрылась из видимости: морское чудище отправилось на глубину.
– Наверное, они не могут нападать на корабли накхов, – сказала Кесса.
С этого момента плыть по Беспокойному стало совсем не скучно. Мы увидели сражение двух «рыб-шаров» – схватка закончилась смертью для обеих: одна рыба оказалась разорванной надвое, вторая лишилась челюсти, застрявшей в противнике, – проплыли через огромную стаю извивающихся щупалец – море в том месте казалось кипевшим, – и наконец оказались окружены черной водой. Сначала разбавленная в воде «краска» не выглядела опасной, но после того, как она «отрыгнула» из себя несколько обглоданных скелетов – белые кости всплывали над черной тиной и тонули, только продрейфовав до края темной жижи, – мы оценили степень опасности. Не уступая в скорости судну, «краска» двигалась под ним.
На удивительно живой подводный мир Беспокойного можно было бы смотреть бесконечно, если бы я так не хотел есть. Стараясь гнать малейшую мысль о еде, тем не менее, я чувствовал, как приближается приступ голода: такой же, что скрутил меня на «пшеничном» поле.
– Как же жрать охота…
– Обязательно напоминать? – поморщился я. – Все равно ведь не поедим.
Про еду я уже спрашивал, но Мик сказал, что ничего съедобного на корабле нет.
– Может, к острову какому-нибудь пристанем? – предложила Кесса.
Издали мы видели уже несколько клочков суши. Если бы на одном из них я заметил прыгающего олененка или открытый трактир – ну а вдруг? – то, конечно бы, не выдержал и сам развернул корабль. Но ничего разглядеть с такого расстояния было невозможно: острова представлялись черно-зелеными холмиками размером с девичий ноготок.
– Не будем пока, – ответил я. – Опять на муравьев нарвемся.
Если тут под водой такое, то и на суше может быть не хуже.
– Надо внутри как-то посмотреть, – сказал Мик. – Дверь, собака, не открывается… Может, у тебя получится?.. Кай, ты куда?!
Я не стал отвечать. Зачем? Из дурака умного не сделаешь. Неужели нельзя было раньше сказать? Я-то думал, они уже каждый уголок обшарили. Простучали в корабле все стеночки. Попробовали на язык все, что хотя бы теоретически могло не оказаться ядом. А они, оказывается, даже дверь не открыли. Ну, не мерзавцы?
Подобрав с палубы сумку, я стал спускаться с кормы. По строению корабль «черных» был похож на очень хорошее, но все же совершенно обыкновенное судно людей: корма, нос, палубы, мачты и сложенные сейчас паруса. Главное отличие – все, вплоть до последнего каната, было черного цвета. Дверь во внутренние помещения обнаружилась на обычном месте: нужно было спуститься на палубу и встать к вздернутому заду корабля лицом.
Взяв сумку левой рукой и нащупав внутри ножны, я схватился за рукоять правой, освободил лезвие, и… что-то произошло.
Я выронил меч. Несколько секунд тело не покидало странное ощущение – отголосок чувства, возникшего в момент, когда я коснулся рукояти. Несильная щекотка, приятное тепло, легкое покалывание в мышцах. Не сказать, чтобы я расхотел есть, но… голод вытеснили другие чувства.
Недоумевая, я глянул себе под ноги. Меч лежал на палубе. Нагнувшись, я опять взял его. Ощущение во второй раз прошло через меня: на этот раз мягче, не так неожиданно и, кажется, даже в чем-то знакомо. Не проникло извне, как мгновениями раньше, а просто вспомнилось.
Читать бесплатно другие книги:
