С праздником! Новогодние рассказы о любви (сборник) Рой Олег

– Вы что себе позволяете? Я что, какая-то там… эта? Я не собираюсь с вами спать! – взвилась Надежда. Вот оно что. Напоил и сейчас воспользуется. – Мы так не договаривались!

– Во-первых, – терпеливо прояснил ситуацию Максим, – мы уже полдня на «ты», предлагаю не усложнять. Во-вторых, я не знаю, что ты там себе нафантазировала, но спать я планировал в разных кроватях и даже комнатах. Если принципиально, можно и на разных этажах. В-третьих, я…

– Достаточно. – Надежда гордо встала, но тут же покачнулась, едва не рухнув. Глинтвейн, похоже, основательно подмочил внутренний стержень, организм предательски раскис и норовил сложиться в кучку. Максим подхватил Надежду под мышки и, кажется, рассмеялся.

– Я не ночую с малознакомыми мужчинами на разных этажах. – Надя гордо вскинула подбородок – аж шея хрустнула.

– Можно и на одном, – не стал возражать «малознакомый мужчина».

Она что-то еще пыталась изображать, тщетно хватая за хвост ускользающий здравый смысл, но глинтвейн сделал свое дело. Было почему-то смешно, радостно и легко. Несмотря на то что ситуация уходила в крутое пике. На совместную ночевку Надя никак не рассчитывала, хотя белье надела умопомрачительное.

«Или рассчитывала?» – мелькнула стыдливая мысль, но тут же улизнула куда-то.

Надежда даже не поняла, когда они начали целоваться. Когда она упала в сугроб, а Максим свалился следом? Или когда повисла на нем у крылечка, хохоча и не давая нашарить в кармане ключ?

Где-то далеко звучала музыка, в поселке перемигивались новогодние гирлянды, а с высокого морозного неба им отвечали бриллиантовые звезды.

Было хорошо, как в сказке.

– Я надеюсь, что ты не вспл… не вспольз… не вос-поль-зу-ешь-ся, – с трудом по слогам выговорила она невозможно смешное слово и строго посмотрела Максиму куда-то в переносицу.

– Да ни в коем случае, – почему-то расхохотался он и подхватил Надю на руки.

Сначала она ждала, чутко прислушиваясь к звукам из-за дверей и формулируя строгую отповедь, мол, честные женщины – они ого-го, в обиду себя не дают. Потом просто ждала, потом даже начала обижаться. И как-то незаметно уснула.

Утро воскресенья было хмурым, под стать Надюшиному настроению. Женщины – они такие. Говорят одно, думают другое, а хотят вообще – третьего, не всегда четко понимая, чего именно.

Максим «не воспользовался».

– Я думал, ты порадуешь меня завтраком, – оповестил он Надежду, опасливо заглянувшую в кухню.

– С чего это? – мрачно фыркнула девушка.

– Действительно, не женское это дело – завтраки готовить. – Он вдруг оглянулся и внимательно уставился на недовольную гостью. Судя но нахальной физиономии, ему что-то чрезвычайно нравилось. – Чего такая невеселая?

– Просто.

– А-а-а. Целоваться больше не будем?

– Ты издеваешься? – вспыхнула Надя. – Вообще забудь все, что вчера было!

– А что вчера было-то? – изумился Максим.

Надя оскорбленно взгромоздилась на стул и затихла. Но долго молчать у нее не получилось. Вопросы бурлили и лезли наружу, как переварившаяся каша.

– Почему ты не спрашиваешь, что в тебе не так? – весьма невпопад брякнула Надежда. – Мы же для этого встречались и общались?

– А что, во мне что-то не так? – искренне удивился хозяин, от души насыпав себе в чашку сахара. Кофе он пил из поллитровой керамической кружищи, умиротворенно жмурясь и улыбаясь каким-то своим мыслям.

Надя отвлеклась от разглядывания маленькой искусственной елочки, стоявшей на окне, и недоуменно посмотрела на Максима:

– Ты же сам хотел узнать, что делаешь неправильно…

– Я что-то делаю неправильно? – в свою очередь удивился он, приподняв бровь.

У Нади сердце снова ухнуло вниз и затрепыхалось где-то в коленках. С трудом отведя глаза, она пробормотала:

– Ты сам говорил.

– Врал, – легко открестился Максим. – А ты что, серьезно решила, что меня может интересовать такая глупость? Я думал, ты все правильно поняла.

– Я? Что поняла? Да я вообще ничего не поняла! Что происходит-то? Ты зачем это все устроил?

– Чтобы сейчас сидеть с тобой и пить кофе. Пей, кстати, а то остынет. Нет ничего противнее холодного кофе.

Это было черт знает что такое! Наврал он! А зачем? И что это все значит?! А почему тогда ночью не пришел?!

Надя внезапно поняла, что вот этот последний факт отчего-то задевает ее больше всего. Нет, если бы он пришел, она бы выгнала! Еще чего не хватало! Но он же даже не пришел!

– Еще глупость эту про жену выдумал, – оскорбилась Надя.

– Это не придумал. Чистую правду сказал, чтобы, так сказать, обозначить, что я свободен.

– А целовался зачем? – выпалила она внезапно.

– Так захотелось. И тебе захотелось. Мы же взрослые люди, имеем право делать то, что хочется. – Максим то ли был невозмутим, то ли издевался, то ли…

– Я домой хочу. К маме. – Надежда отпихнула чашку и выскочила в коридор. Бестолково пометавшись, нашла прихожую, быстро оделась и выбежала на улицу.

Вот так все просто. Захотел – обманул. Захотел – поцеловал. Захотел – сидит, пьет кофе, как будто так и надо!

А она теперь как дура скачет у крыльца и ждет, пока ее отвезут в город. Играет с ней, как кот с мышью. Да, ей захотелось целоваться вчера. И сейчас хотелось! И вообще… А он ведет себя не пойми как.

И тут Наденька, как истинная женщина, решила усугубить высосанную из пальца проблему, вылетев со двора и бросившись прочь. Поплутав по поселку, она нашла остановку автобуса, на котором и доехала до города.

– Ну ты и дура, – резюмировала Вера, выслушав сбивчивый рассказ подруги. – Влюбилась же, сразу ясно.

– Да нет же…

– Минаева, мне-то хоть не ври! Ты зачем это сделала?

– Влюбилась зачем?

– Сбежала зачем?

– А чего он, – обидчиво вспыхнула Наденька, но дальше сформулировать претензию не смогла, пугливо затихнув.

– Да-да, любопытно послушать, – тут же прицепилась Вера. – Что тебе было не так? Ты чего хотела-то? Я тебе русским языком говорила, что эту байку он придумал, чтобы с тобой познакомиться. Можно подумать, я Америку открыла. Обманули ее, скажите, пожалуйста! Ты незабудку-то из себя не строй. Нормальный мужик, решил не форсировать события. Вел себя так, как ему комфортно. Это мы, бабы, все проговариваем, да еще с подтекстами, а мужики – они другие. Нормальные мужики. А вот ты ненормальная. И как ты теперь собираешься дальше жить? Что делать-то будешь, дурында? А если он не позвонит больше?

– Ты думаешь, он может больше не позвонить? – севшим от ужаса голосом переспросила Надежда. От этой мысли ее аж замутило. Чтобы понять, как много человек для тебя значит, надо его потерять. Сейчас ей было гораздо хуже, чем в истории с Андреем.

– Я тогда сама позвоню, – испуганно прошелестела она.

– Ага. И скажешь, мол, здрасьте, это та самая истеричка, которая сбежала, а сейчас я передумала, давайте еще раз кофе попьем, – рассердилась Вера. – Запомни, для интрижки инициатива может исходить и от тебя, а для чего-то серьезного – только от мужчины. Вот балда! Минаева, я от тебя в ужасе! У меня нет слов, одни буквы, и те неприличные! Ты хоть сама понимаешь вообще, чего тебе от мужика надо? И как он должен себя вести, чтобы тебя все устроило?

– Что делать-то теперь, Вер? Что?

– Ждать, – вздохнула подруга. – В крайнем случае придумаем что-нибудь.

Ждать не получалось. Наде было так плохо, что даже мама забеспокоилась и начала предлагать поучаствовать в примирении. Она пребывала в святой уверенности, что дочь переживает из-за размолвки с мужем.

Остаток дня Надя просидела у окна, ежесекундно проверяя телефон. Аппарат был заряжен, работал, но не звонил.

Не звонил.

– У вас что-то случилось? – Борис Сергеевич был тих, кроток и даже кофе ни разу не попросил. Сотрудница тревожила его скорбным выражением лица и протяжными вздохами. Какой тут кофе – как бы тоже, как секретарь Анжела, не слегла!

– Все нормально, – обронила в ответ Надя таким тоном, что перепуганный босс умелся в кабинет, решив не вникать в чужие горести. Мало ли что у нее там. Надо будет – сама скажет.

Надежда ни на мгновение не расставалась с телефоном, таская его с собой даже в туалет. Поэтому, когда аппаратик пискнул, оповестив хозяйку о приходе эсэмэски, она чуть не потеряла сознание от избытка чувств.

И как же она возненавидела банк, от которого пришло это сообщение. Ей, как любимой клиентке, предлагали смехотворный кредит под невменяемые проценты. В другое время она бы посмеялась, но только не сейчас. С трудом сдержав слезы, она закусила губу и уставилась в стену.

Чудес не бывает. Ни новогодних, ни любых других.

– Вас тут мужчина спрашивает, – раздался звонок внутреннего телефона: с вахты звонил охранник. Надя даже не сразу поняла, что он такое сказал.

А когда поняла, завопила сиреной:

– Я сейчас! Никуда его не отпускайте! Через секунду буду!

На вопль выскочил обалдевший Борис Сергеевич и оторопело уставился на сотрудницу, которая за полчаса до окончания рабочего дня нахально одевалась, даже не глядя в его сторону.

– Вы что, сегодня раньше уходите? – с сарказмом поинтересовался босс. Подразумевалось, что Надя сию секунду всполошится и объяснит свое странное поведение.

– Борис Сергеевич, миленький, мне очень надо. – Надя подлетела к директору и умоляюще схватила его за лацканы пиджака.

– Да ладно, ладно, – отпрянул не ожидавший такой экспрессии директор.

– Компьютер мой выключите и приемную закройте, – донеслось до него из коридора под дробный цокот каблучков.

– Всенепременно, – пожал плечами шеф и хмыкнул, поправив пиджак. – Не извольте беспокоиться.

Но его, конечно же, уже никто не слышал.

Раскрасневшаяся Надежда вылетела к проходной, сияя глазами и подрагивая от нетерпения.

Рядом с охранником мялся Андрей. В руке у него был здоровенный букет в шуршащей упаковке. Увидев радостную жену, он приосанился и двинулся навстречу. Вот и хорошо, пусть чувствует себя осчастливленной – муж вернулся.

Новая любовь его разочаровала. Женя, такая милая и трогательная на работе, такая восхитительная во время их нечастых свиданий, в быту оказалась вовсе не феей. Недели Андрею хватило, чтобы понять, что он променял шило на мыло и особой разницы нет. Любовница – это романтично, а жена – привычно. И когда с любовницей налаживается общий быт, оказывается, что фактически она становится такой же, как жена. Из отношений пропадает острота, волшебство и прочие высокие материи. А зачем тогда это все. Тем более что юная, нежная Женя тоже довольно быстро наелась бытом и захотела обратно к родителям. Они даже расстались без скандала, вовремя осознав, что ошиблись. Хорошо еще, что до Нового года успели. Как раз можно было приурочить примирение с женой к празднику.

– Это тебе. – Андрей вручил супруге букет, который она машинально взяла, оцепенев от ужаса.

И ужас был не в том, что Андрей вернулся, а в том, что это оказался не Максим.

– Наденька, я был не прав, – скороговоркой бормотал Андрей, пытаясь разглядеть ее лицо за цветами. – Предлагаю начать все заново. Мы с тобой столько лет вместе, нам так хорошо…

На деревянных негнущихся ногах, совершенно не слыша, что он там мелет, Надежда двинулась на выход.

«Не Максим. Это не Максим», – билась в сознании единственная мысль. И было так горько, так больно, что даже не осталось сил плакать.

Андрей еще какое-то время плелся вслед за ней, что-то бормотал, но жена не реагировала. И он отстал, уверенный, что ей просто нужно время, чтобы осознать свалившееся на нее счастье в виде вернувшегося ненаглядного…

Надя шла, шла и вдруг ощутила в руках дурацкий букет, совершенно ненужный, букет от чужого, далекого человека, и небрежно сунула его в урну.

Вот так, как сейчас избавилась от букета, она избавится и от мужа-предателя и позвонит Максиму. И все скажет. Честно, как это делает он – без подтекстов.

Ну их в болото, и эти подтексты, и дипломатию…

– Ничего себе, как мы букетами разбрасываемся. – Ей в нос ткнулись белоснежные розы. – Я теперь даже и не знаю, угодил ли с цветами. Вот, решил пойти банальным путем – начать с цветов. Но вижу, и цветы не наш случай. А промежуточный вариант между ватрушками и цветами я еще не придумал.

– Максим, Максим, – зашептала Надежда, ткнувшись носом в его шарф и для верности вцепившись в воротник с такой силой, что аж пальцы побелели. – Мне столько всего надо тебе сказать. Только не уходи, больше никуда не уходи! Слышишь! Никогда в жизни больше никуда не уходи!

– Да я и не уходил, это ты сбежала. – Максим прижал ее к себе крепко-крепко и шепнул: – Цветы выбрасывать?

– С ума сошел, – тихо рассмеялась Надя. – Эти оставим.

– Я к тебе чего приехал-то. Помощь нужна, дело есть. – Максим сунул букет под мышку и начал дышать на Надины руки. – Где перчатки? Безобразие. Так вот. Елку надо купить, а я выбирать не умею. Вы мне, девушка, не поможете, случайно?

– Совершенно случайно я самый высококлассный специалист по подбору елок, – пробормотала Надя, счастливо улыбаясь. Ее распирало от счастья, кружилась голова, и впервые стало понятно, как вырастают крылья. Оказывается, это была вовсе не фигура речи. У Надюши крылья сейчас выросли и весело хлопали, унося хозяйку все выше и выше.

В темном небе расцветали огни фейерверков, запущенных самыми нетерпеливыми. До новогодней ночи еще оставалось несколько дней, но это было уже не важно. Ведь чудо случилось. Самое настоящее, самое сказочное и волшебное. Оно пришло под Новый год, как и полагается чуду, сверкая салютом, подмигивая гирляндами, шелестя мохнатыми еловыми лапами и недоверчиво спрашивая: «Ну как? Вы в меня верили? Вы меня ждали?»

А как же? Конечно, ждали. Это ведь даже странно – как же, в Новый год, и без чудес! Их же много, на всех должно хватить.

Вы только верьте и ждите. Чудо вот-вот случится…