Торговцы жизнью Басов Николай
— Это кое-что в проруби плавает, — решился Ростик на старую морскую подначку. — А корабли по морю ходят. И не вздумай перед старым морским волком выпендриваться, салага!
Сзади заворчал Винторук. Ким обернулся и прокричал, выводя гравилет на новый курс, прямо на неизвестное что-то в неизведанной дали моря:
— Старина, понял тебя, нужно поднажать, а то к ужину опоздаем. — Ким развеселился до того, что пояснил Ростику:
— Еды-то мы никакой взять не догадались. А можешь не верить, но если после полета его не накормишь, он готов сожрать собственного командира.
Они поднажали, потом еще. Потом уже неслись так, что Ким забеспокоился — они все-таки не рекорд на скорость ставили, а топливо сгорало в котле чересчур быстро… Но потом все успокоились.
Всякие признаки знакомой земли растворились слева и справа, не говоря уж о том, что она безмерно далеко отступила сзади. Хотя, конечно, нет — они находились в Полдневье и землю было видно, темные берега выступали на фоне чуть более светлого моря, но до него было далеко, очень далеко. А парус, или что бы там ни было, практически не приблизился Наконец Ким вынужден был признать.
— Рост, возвращаемся, иначе точку возврата по топливу проскочим.
— Сколько времени? — спросил Ростик.
У него в душе звучала похоронная мелодия. Они упустили, быть может, единственную за много лет возможность слямзить у местных их систему мореходства. И сколько теперь ресурсов, сколько жертв потребует хотя бы подобие собственной морской практики, которая позволит людям выйти в море и начать общение со своими береговыми соседями? А тут все казалось проще репы, высмотрел, подлетел, срисовал, запомнил. Можно даже не понимать, инженеры потом разберутся… Да за один принцип в этом деле можно сжечь все топливо, какое есть в Одессе!
— Миновал полдень, если не ошибся. Рост, нужно возвращаться.
Он опомнился:
— Сейчас, только посмотрю еще чуть-чуть.
Он снова подобрал бинокль, приставил к глазам. И отчетливо приказал себе: смотри, ты заметил корабль с набережной, вот и смотри сейчас своими дурацкими глазами, которые видят не то, что видят, а то, что есть.
Он набрал воздуха в легкие, чтобы понять, разобрать… Потом сообразил — это ошибка. Следовало, наоборот, расслабиться. Он расслабился, представил себя даже обвисшей веревкой на миг, вроде шнурка, свисающего с бинокля, и погрузил свои мысли в пустоту. Ему о таком трюке, как восточная медитация, отец в свое время немало рассказывал и приписывал сумасшедшие достижения тем, кто занимался этим всерьез.
— Это не парус. — Оказывается, он говорит вслух, опять незаметно для себя, как утром на набережной. День сегодня такой, что ли? — Это воздушные змеи.
Ким даже голову к нему повернул.
— Ты уверен?
— Абсолютно. Они каким-то образом запустили со своей шаланды, или как ее там, пять воздушных змеев. Три летят высоко, а два пониже, для управления. Хоть, конечно, и руль у них, кажется, есть.
— Да как ты можешь видеть такие детали?
Рост только усмехнулся, взялся за рычаги, чтобы удержать гравилет. Ким тут же схватился за бинокль, потом, чтобы не дрожали руки, даже подался вперед, облокотился на рычаги. Наконец:
— Очень далеко, ничего не вижу. Только мне кажется, это никакая не шаланда, это очень большой корабль. Даже огромный для деревянного парусника.
— Ну, во-первых, не парусника, а змеевика, что ли… Во-вторых, может, он не весь деревянный.
— Может.
Они заложили поворот, легли на обратный курс. На глазок Ким его устанавливать не стал, чуть приподняв бровь, выровнял по гирокомпасу. Они возвращались. Чтобы это стало ясно и бакумуру, Ким крикнул:
— До ужина должны быть, Винторук!
Сзади донеслось какое-то клацанье зубами. Ростик почему-то подумал, что бакумур, в отличие от них, запасся каким-то провиантом. Ну и пусть, решил он, ему нужнее.
— Ладно, — подал голос Ким. — Змеи — это понятно. Я сам сколько раз замечал — внизу ветра нет, а наверху почти всегда какие-то воздушные течения имеются. Если их изучить, поставить приличного змея, он потянет как зверь. Тем более что в здешних спокойных водах можно их держать наверху хоть месяцами, и ничего не произойдет. Но как ты его запустишь с корабля? Ведь для этого полагается разбежаться, вывести конструкцию в восходящий поток… А если он огромный, не забывай — чем он больше, тем мощнее тянет, так что прямая выгода сделать каждого из этих толкачей больше, чем сам корабль.
— Не знаю, но это возможно. Ты же видел доказательство, что это возможно? — Ростик не стал останавливаться на подробностях.
— Да не видел я ничего. Лишь заметил какую-то посудину… — задумчиво сказал Ким. — Просто твоей догадке доверяю. Потому что змей — это тебе не парус на мачте, пусть даже и размером с дом. Это… — Они летели домой уже минут десять, когда он кончил свои размышления фразой:
— Похоже, это единственный выход.
15
До дома они так и не добрались. Впереди осталось еще более двух третей пути, как Винторук вдруг стал призывно взрыкивать, требуя внимания. Ким забеспокоился:
— Ты чего? — Он пояснил Ростику:
— Никогда его таким не видел.
После третьего или четвертого приступа, когда в голосе мохнатого великана стали появляться признаки явного раздражения, Ростик вздохнул, бросил рычаги и полез в башенку. Он осматривал небо уже раз десятый, когда наконец заметил стройный ряд черных точек, который шел, как журавлики над морем, далеко позади. Даже странно было, как Винторук их заметил. Рост сползал за биноклем, который забыл на полу между пилотскими сиденьями.
Стал приглядываться, потом понял, что ничего не понимает. Потом вдруг поймал… И ахнул!
— Ким, губиски идут по-журавлиному, и много их, раскудрить их через…
— Так, — сразу подобрался Ким. — Какая у нас фора?
Ростик снова пригляделся, краем сознания улавливая, как Ким увеличивает скорость гравилета. Наконец последние сомнения отпали, и он смело ответил:
— Они вообще не за нами.
— А куда же тогда?
Напряжение стало потихоньку спадать, как и свист ветра за обшивкой от чрезмерной скорости, которая сейчас — Ростик понимал это не хуже остальных — покупалась чрезмерным для них расходом топлива, которого и так осталось только-только вернуться. Теперь их лодка напоминала странно уютную колыбель для трех взрослых, грубых, усталых, но продолжающих делать свое дело парней. Разумеется, если представить себе, что колыбели бывают и для взрослых, и к тому же посчитать парнем Винторука.
— Их куда-то на запад тянет. К дварам.
Они пролетели еще минут тридцать. Теперь уже Ким взял инициативу в свои руки.
— Знаешь, посиди-ка, я сползаю назад, посмотрю, что у нас с топливом.
Ростик судорожно сжал рукоятки, потом справился с неожиданным приступом беспокойства, улыбнулся.
— Вот и отлично, — сказал Ким и полез назад.
Против ожидания Ростик сделал как надо то, что на него по-дружески взвалил пилот. По крайней мере, машина не рухнула в море, не развалилась на куски, не потеряла ни скорость, ни высоту. Когда Ким вернулся, настроение у него было отличное.
— А топлива-то у нас гораздо больше, чем можно было предполагать. Винторук, оказывается, быстрее крутил, чем я думал. Это дает небольшой прирост скорости.
Рассуждать о соотношении работы загребного и пилота он мог часами. Ростик его прервал:
— Конкретно, что ты предлагаешь?
— Я? — Ким словно бы удивился, что его об этом спрашивают. — Предлагаю последить за губисками и выяснить, какого шута им тут надо.
Рост попробовал выглянуть в боковое окошко. Губиски еще не были видны в этом секторе обзора, но скоро должны были появиться.
— До них километров сто с небольшим. Как ты хочешь подобраться к ним? Да еще незаметно?
— А зачем незаметно?
— Увидят — погонятся. И вместо разведки получится мышь в зубах у дюжины котов. Да еще коты голодные, да еще у мыши нет топлива.
— Слишком ты мрачно все видишь со своей лейтенантской высоты, — улыбнулся Ким. — А дело простое. Подойдем, если заметят — смотаемся. Не дураки же они, чтобы гнаться за нами, если у нас будет фора в полста верст.
— А если получится ближе?
— Не получится, ближе я и сам не подойду. Хватит, я не герой, как ты, — в одиночку целый город освобождать.
— Что это ты ко мне сегодня цепляешься? — удивился Ростик. — И лейтенанта вспомнил и героизм?
— Я тебя подначиваю. Боюсь, что ты откажешься.
— Ну, раз так… Пошли посмотрим, что им тут нужно.
До клина губисков они долетели, когда время уже ощутимо сдвинулось к вечеру. Но зато никто из губисков не дернулся, никому, похоже, даже в голову не пришло, что за ними — королями воздуха и прочих местных просторов — может кто-то следить.
Они даже пересекли берег дварской стороны залива, когда летящие впереди, как капли черной краски на сером стекле неба, лодки пиратов Полдневья вдруг стали исчезать на фоне темного леса. Ким даже забеспокоился.
— Может, они хотят подобраться к нам поближе, используя лес для фона?
— Нет, они, кажется, садятся.
— Садятся? Куда? Тут же всюду лес.
— Тут есть и полянки. Забыл?
Винторук сзади опять захрюкал-зарычал. Ким как сокол взлетел в кабинку стрелка и очень спокойно оттуда сообщил:
— Справа целая компания воздушных червяков. Молодец, Винторук, глаза у тебя — можно напрокат выдавать.
— Похвалил, называется, — хмыкнул Ростик, но лишь для того, чтобы спрятать от самого себя волнение. Ким деловито вернулся за рычаги.
— Да, повезло нам с этими червяками, — сказал он, закладывая резкий вираж.
— Ты чего?
— Я еще неделю назад пришел к выводу, что за ними можно спрятаться и подобраться ближе…
— Что! Нет, не желаю. Высаживай меня, водитель, мы так не договаривались!
На самом деле Ростик был восхищен силой духа и решительностью друга. Когда маленькая на фоне огромных червяков лодочка стала к ним приближаться, он только поплевал на ладони и стал напряженно следить за тем, как поведут себя огромные, почти невидимые звери.
Винторук — вот кто заволновался. Он заверещал, потом попробовал даже впихнуть свою голову в кабину пилотов, чего никогда не делал, сколько Ростик помнил их совместные полеты. Ким стал его вразумлять:
— Да ты не бойся, мохнатый. Всего делов-то — держаться сзади. У них и поворотливости не хватит на нас напасть, понимаешь? Привяжись только, а потом…
Дальше он не знал. И Ростик тоже не знал. Что они будут делать, когда подберутся к губискам на считанные километры?
Тем не менее, как только Винторук прорычал свое обычное «гтв», маневр они начали. И завершили, только когда до места, над которым неторопливо взад-вперед расхаживали три лодочки пурпурных, осталось меньше десяти километров, когда Ростик не выдержал и все-таки высказался:
— Полста верст, говоришь?
— Ну, раз так получилось — не упускать же возможность.
Ростик смотрел сквозь червяков на верхушки деревьев, около которых то и дело вспыхивали стеклами и гладкими боками вражеские гравилеты. Осталось километров семь, потом пять… Ближе подойти было просто невозможно. Даже если у них не было налажено регулярное наблюдение за окрестностями, им бы хватило случайного взгляда мельком, и все — людей засекли бы. А потом уже никакого мастерства Кима не хватит, чтобы уйти. Ростик очень хорошо помнил, что сам Ким говорил про умение пурпурных летчиков гонять эти лодки и как он оценивал в этом плане свои возможности.
— Что теперь? — спросил он.
Червяки в самом деле оказались лишь частично проницаемы. Часть их изрядных туш каким-то образом искривляла лучи света, забирая их откуда-то сверху, поэтому серый тон их казался чуть более глубоким, а остальное они нормально отражали, как всякий физический объект во Вселенной. И в общем-то прикрытием могли послужить, хотя и непонятно, насколько эффективным, потому что наблюдателя со стороны пурпурных, которого можно было бы расспросить, не было. Но в любом случае следовало признать, что хитрость Кима сработала. Без нее они уже давно бы влипли.
— Что теперь? — повторил Ростик.
Вместо ответа Ким резко, как ястреб на добычу, чуть не клювом вниз, спикировал на крохотную полянку между огромными деревьями. Нырок был таким крутым, что они едва успели выровняться перед самой землей и чудом не врезались в темные кусты. Повисели. Ким подался вперед, пробуя со своего места высмотреть, не появится ли над ними лодка противника.
— А, ладно, все равно ничего не видно. — Он подвигал рычагами, завел свой аппарат под деревья, подобно тому, как несколько недель назад прятался от воздушных червяков под крытой галереей в городе, позже названном Одессой.
Ростик поразился — получилось, что они на маленьком, детском, самокате въехали в огромную гостиную. Тут не возникало ни малейшего впечатления тесноты. Между гигантскими деревьями оказалось вполне достаточно места, чтобы не только маневрировать, но и крутиться, выбирая самый удобный маршрут. И все-таки он спросил:
— Что, остаток пути проделаем на своих двоих?
— Зачем, — рассудительно отозвался Ким, — если у них тут такой костел построен?
При чем тут костел, хотелось спросить Ростику, но он не успел. Ким заложил такой поворот, что даже Винторук сзади хрустнул. Потом снова, потом это стало делом привычным.
Ростик сидел рядом, не решаясь помогать, лишь иногда поглядывая на лицо друга да на проплывающие мимо огромные, в три — пять обхватов серые стволы местных деревьев. Больше всего они были похожи на пихты. А на лице Кима со временем появилось удивительное выражение — смесь азарта и восторга. «Это очень опасное сочетание, особенно для пассажиров», — подумал Рост, но пока причины упрекать пилота не было. Он в самом деле выбирал самый безопасный путь, самый широкий просвет между деревьями, самую разумную скорость.
И все-таки она оказалась велика, они чуть не вылетели на поляну, где расположились губиски. Ростик даже, вопреки желанию не прикасаться к рычагам, рванул их назад, опуская нос, чтобы поскорее затормозить. К счастью, его реакция лишь совпала с тем же маневром Кима и несоответствия между их действиями не случилось.
Они замерли метров за триста до открытого пространства. Потом легонько, так что и бабочка не испугалась бы, легли на землю. Хрустнули гигантские папоротники, что-то в корпусе гравилета заскрипело — посадка на неровный лесной грунт была не то что посадка на выложенную плитами площадь Одессы.
— Выходим, — скомандовал Ким. — Винторук, остаешься при машине, чуть что — рычи.
Ростик вспомнил, что не захватил с собой автомат, но он, скорее всего, и не потребуется. Если их заметят, то заметут без всяких вопросов, никакой автомат их не спасет.
В лесу было тихо и пахло свежераздавленной зеленью. Ким вдохнул этот воздух, сморщился в своей любимой манере:
— Пошли!
Идти, несмотря на решительный тон, оказалось недалеко, метров пятьдесят. А потом пришлось ползти. Зато когда они доползли до поляны, где происходило действо, осталось меньше двух километров. Видно все было как ладони, кажется, потому, что всю траву между деревьями выгрызли жвачные дваров. Зато было немало лодок пурпурных, самих дваров, вооруженных до зубов, и кучи каких-то непонятных предметов, отдаленно напоминающих муравейники.
— Что они делают? — спросил Ким, лежа на брюхе, выставив вперед бинокль, опираясь на локти — ни дать ни взять картина «Дозор в разведке».
— Торгуются, — спокойно ответил Ростик. Он внезапно понял, что именно он из них двоих, а может, и из всего остального Боловска способен понять происходящее наиболее точно.
— Разве они союзники?
— Торгуют не только союзники, — усмехнулся Рост. — Это у тебя отрыжка сталинизма, дорогой. Никита Сергеич учил нас торговать и с врагами.
Но Ким на шутку не отреагировал, он нервничал. «Вот уж не думал, что он может завестись после полета между этими стволами», — усмехнулся Ростик. Он теперь, в ситуации настоящей опасности, как водится, сделался спокойным, словно дипломат на приеме.
— Зачем им такие большие лодки? У нас таких, кажется, нет, а тут… Да здесь их не меньше десятка!
Ким умолк, осознав, что Ростик его больше не слушает. Потому что на поляне началось дело.
Забегали туда-сюда высокие, двухметровые, губиски. Их серебристые костюмы позволяли довольно легко осознать, что это гребцы, выполняющие теперь роль грузчиков. Они переносили одну из куч, напоминавших огромные муравейники, в свои большие лодки. Приглядевшись, Ростик без труда понял, что составляли всю эту кучу те самые палки с навернутыми на них мягкими култышками, которыми их разок угостили ящеры. И на которые, похоже, они обратили недостаточно внимания.
Внезапно Ростик сообразил, что лодками новые гравилеты губисков называть уже не стоило. Скорее, это были корабли, хотя у них были те же четыре блина, но создавалось впечатление, что их поднимало два котла. Один спереди, другой сзади. И оставалось изрядное пространство между ними. Да и блины были раза в три больше, чем обычно.
Скоро маленькая куча совсем истаяла. Тогда вперед выступил один из губисков, шлем которого был украшен алой лентой. Он держался надменно, все время тянулся вверх, как ухажер-коротышка на танцах, но это ему мало помогало. По человеческим меркам он был бы смешон, если бы в окружении такой охраны не был смертельно опасен.
Он вышел вперед, вытянулся перед кем-то из ряда дваров. Ростик мигом вспомнил свой скромный опыт переговоров с ящерами и выделил главного из них. Опять, похоже, это была самка, уж очень у нее были распахнуты на увеличенном брюхе какие-то одеяния, уж очень явно она демонстрировала два ряда темных сосков.
Губиск поговорил по-своему. Потом рявкнула мамаша. Потом разговор пошел спокойнее, но и тяжелее. То и дело над главным губиском склонялся другой пурпурный, который даже с этого расстояния выглядел не совсем настоящим пурпурным, а скорее какой-то его имитацией — те же белые волосы, та же темная кожа, но пластика другая и отчетливо другое понимание обстановки, например, то и дело фальшивый губиск что-то старательно взрыкивал на дварский манер.
— Через переводчика работают, — с удовлетворением отметил Ким. Потом продолжил:
— Непонятно, одну кучу отдали без разговоров, а за вторую…
— Первую должны были отдать. За вторую что-то хотят получить взамен.
— Похоже, долг собирают?
— Дань. Здесь губиски командуют, не заблуждайся насчет дваров с ружьями.
— Да, дань. Но значит, эти палки что-то да значат?
— Значат.
Ростику хотелось посмотреть спокойно. Он только теперь вдруг заметил в центре всех пурпурных лодок одну маленькую лодочку, предназначенную для какой-то очень простой функции. Похоже, вся она состояла из трех блинов, маленького котла и непонятного расширения над ним. Когда чванный губиск попадал в трудное положение, а случалось это все чаще, он то и дело поворачивался именно к этой лодочке.
Наконец он не выдержал и пошел в ее направлении. Ростик напрягся, он хотел услышать голос — хотя бы голос того, кто находился в лодочке, того, кто в действительности и управлял этими переговорами.
— Что же это может быть? Лекарство или жвачка?
Ростик качнул головой, словно сгонял надоедливую муху, надеясь, что Ким поймет.
— Жвачка — для очистки зубов от кариеса.
— Чувствуется, что у тебя мама — врач.
Но больше Ким не тормошил его, и Ростик сосредоточился на зрелище, которое раскрылось перед ними, стараясь всеми способностями вникнуть в суть.
Голоса из маленькой лодочки не раздавалось. И все-таки Ростик не сомневался, что губиск приказ получил, хотя между чванливым и лодкой было метров двадцать, пришлось бы кричать, и слышно было бы куда дальше, чем на это расстояние, если только… Если они не говорили каким-то другим образом, как иногда говорят зеленокожие — на большие расстояния, даже сквозь камень, и без малейшего труда.
Наконец они договорились, и стало ясно, что пурпурные носильщики могут приниматься за большую кучу намотанной на палки смолы. Теперь разговор стал касаться чего-то, что нужно было дварам. Ростику надоело мучиться болью в локтях, он отполз чуть в сторону, спрятался за куст и сел, по-турецки скрестив ноги… И вдруг откуда-то сзади ударил выстрел. Ким больше и не думал скрываться, он вскочил.
— Бежим!
Они побежали. Теперь уже и трава под ногами казалась не очень-то выеденной, и папоротники — чересчур твердыми и плотными, и расстояние, что они проделали до того, вдруг удлинилось раз в пять… И все-таки они прибежали. Ростик и не подозревал, что они могут так лихо носиться по лесу, да еще в полумраке, который, как оказалось, царил между деревьев.
Но они успели. На поляне перед лодкой стоял обычный двар с ружьецом в руке, которое он держал стволом вверх.
— Ну, если он мне лодку поцарапал!.. — сквозь зубы процедил Ким.
Но оказалось, что все в порядке, лодка была цела, скорее всего, двар палил в воздух.
Убедившись, что на его сигнал о помощи или требование обратить на происходящее тут внимание появились не друзья-ящеры, а двое каких-то мозгляков, он даже голову склонил набок. Чувствовалось, что такого оборота он не предвидел.
Ростик без труда понял его — если бы он встретил такую ситуацию в обычный день, он знал бы, что нужно палить без всяких сомнений. Но сегодня был день торговли, вокруг было полно чужаков, что, если этот отставший от остальных гравилет все-таки из их компании? Тогда стрельба на поражение — дело не очень верное, может и от командиров нагореть, да еще как.
Ростик вытянул вперед руки, выпрямился, как губиск во время переговоров, и торжественно залопотал что-то. Ким, покосившись на друга, тем не менее времени не терял. Быстренько нырнул в люк между посадочными полозьями, потом уселся в пилотское кресло и зашипел, да так, что Ростику и снаружи лодки было слышно:
— Винторук, давай, родной, взлетаем.
Но котел крутился уже чуть не в полную силу. Бакумур знал свое дело не хуже Кима, подсказки были ему не нужны. Тогда Ростик прислушался к тому, что он выговаривал двару:
— Понимаешь, приятель, мы из верхнего дозора. По нужде пришлось приземлиться, если тебя оскорбляет наш вид, то мы улетаем. Спасибо за гостеприимство, передай нижайший поклон мамаше племени…
«Бред какой-то», — решил Ростик, но остановиться не получалось. Помог Ким, он рявкнул из кабины:
— Рост, кончай трепаться, все равно он тебя не понимает. Уходим.
С этим все было в порядке, Ким головы не терял. Ростик последний раз кивнул двару, улыбнулся ему изо всех сил, подлез под лодку и уселся прямехонько за пилотские рычаги. Ким его предупредил:
— Только не вздумай мне помогать.
— Я не самоубийца, — ответил Ростик.
А Ким тем временем поднял лодку в воздух, покачался, словно пробуя силы, из стороны в сторону, а потом рванул носом вверх.
Двар что-то заорал. Ким усмехнулся:
— Ишь, только сейчас понял, что мы его одурачили.
Словно в ответ на эту реплику сзади ударила пушка. Зелено-серый шнур прошел всего в метре от лодки. Ким кинул лодку в сторону, потом резко, каким-то невероятным винтом скакнул за ствол соседнего дерева. Все, теперь с того места, где стоял их незадачливый собеседник, выстрелить по ним было невозможно.
Ветки пихт ударили по кабине, по лапам, на которых висели блины. Лодка задрожала, Винторук сзади зарычал, но все кончилось благополучно. Словно из темной воды, они вынырнули из леса, и на них сразу накатил солнечный полдневный свет.
Не долго думая, Ким подтянул лодку на два-три десятка метров повыше леса и рванул на юго-восток, к заливу.
— Здорово ты стартовал, — с уважением произнес Ростик. — Убежден, что губиски так не смогли бы.
— Ну, ты тоже не зря свое седалище продавливал всю дорогу, — отозвался Ким. — Как ты ему насчет облегчения и про мамашу!
— Если кому-нибудь в городе расскажешь, я тебя…
— Нет, это необходимо рассказать, — бодро ответил Ким. Так бодро, что Ростик чуть было не купился. Наконец он понял и возмутился:
— Ким, я серьезно!
— Ладно, успокойся, заметано. — Ким повернулся и улыбнулся так, что стало ясно, на этот раз он обещает. — Но я тебе это запомню. И когда придет пора, напомню. Так и знай — ты мой должник.
Как Ростику ни хотелось этого признавать, он знал, что за меньшую цену просто не откупиться. Поэтому согласился:
— Ладно, должник.
Внезапно Винторук зарычал. И сразу стало ясно, в чем дело. Ким заголосил:
— Рост, пошел к пушке — пурпурные!
Ростик рванул было в стеклянную кабинку, но не успел даже угнездиться на сиденье, как погасло солнце. И сразу стало спокойнее, сразу видимость упала до сотни метров. Он даже не успел понять, с какой, собственно, стороны ему следует ждать атаки. Это было здорово. Даже Ким, подумав, оповестил:
— Эх и везет же нам сегодня — просто загляденье. Всегда бы так!
Он сменил курс на девяносто градусов, потащился вдоль берега залива, если Ростик правильно понимал ситуацию. Чтобы выяснить это, он спустился и сел в пилотское кресло.
— Ты чего?
— А чтобы они нас окончательно потеряли, если вздумают идти прежним курсом.
Разумно. Через четверть часа Ким снова повернул к морю. Едва они поняли, что внизу деревья кончились и началась вода, Ким выправился по гирокомпасу к Одессе.
Работа стала спокойной, монотонной, размеренной. Никто особенно не напрягался — ни Винторук, ни Ким. Да и хватит уже, они сегодня немало повидали, немало перепробовали, немало выяснили. Даже устали. Почему-то Ростик был уверен, что завтра весь день Винторук будет лежать под солнышком у моря и требовать у кошеваров еды. А если они ему невзначай откажут, наестся корешков у реки или будет весь день ловить рыбу, жуя ее от нетерпения прямо сырой.
— Ты о чем думаешь? — спросил Ким.
— О том, что губиски, которые собирают дань, с того корабля. И это объясняет, как они ставят змеев, — отозвался Ростик лениво. — Сажают змея с веревкой на летающую лодку, поднимают, заводя вперед, и отпускают. Прежде чем змей упадет в море, его подхватывает ветер, он взлетает и начинает тянуть корабль.
— Может быть, только уж очень мудреный трюк получается.
— Не мудреней, чем взлет с палубы авианосца.
— Пожалуй, — признал Ким. Потом продолжил:
— А я вот думаю, уж не столкнулся ли Фарид с такой ватагой губисков? И не уделали ли его именно губиски, а не летающие червяки?
— Нет, — мерно ответил Ростик. — Пурпурные лодку раньше нас обиходили бы, и по высшему разряду. А мы ее нашли неразграбленной. Да и оторванная корма, сам понимаешь, не след от пушек пурпурных.
— Тоже верно.
Ночь висела над Полдневьем как тихий, мирный колокол. Они ползли под ним как букашки по бесконечному темному столу. И все-таки ползли, несмотря на весь их авантюризм, они выкарабкались, ушли от противника и возвращались к своим.
Больше они не разговаривали до самого города. Но оба любовались спокойными огоньками колонии, которая стала их убежищем, и отражениями в спокойной морской воде.
16
В Боловск о событиях, конечно, в краткой форме, доложили утром следующего дня. Так уж получилось, что отправляли грузовик вяленой рыбы, и возникла оказия для послания. А вечером на гравилете, который приволок топливо для машины Кима и кое-что еще, прилетел Дондик.
В последнее время многие из пилотов предпочитали летать только днем, при свете. Но мало кто признавался, что это вызвано искаженными, весьма неправильными представлениями о летающих червяках. Почему-то считалось, что в темноте они нападают так стремительно и агрессивно, что сдержать их невозможно, к тому же имеют возможность подобраться к лодке в упор. Также считалось, что днем они хоть чуть-чуть, но видны и тогда у стрелка есть шанс посопротивляться.
Ростик знал это после разговора с одним из пилотов и чувствовал, что со временем проблема прозрачных летунов станет действительно важной, но пока могла потерпеть.
Дондик, воспользовавшись остатками дневного времени, в сопровождении Эдика Сурданяна, который прилетел с капитаном и не удалялся от него ни на шаг, сходил на мол. Что они там делали, никто сразу не понял, потому что у всех было полно работы и отрываться для разговоров с начальством было как-то не с руки. Зато вечером, когда все стали подтягиваться на ужин, откладывать рапорт командиру стало уже невежливо.
Узнав про Дондика, Пестель оживился. Стоя у границы тьмы и слабого, но все-таки такого теплого столовского света с миской местной фасоли в руках, он спросил Кима, не переставая жевать:
— Может, ему навстречу пойти?
— Зачем? — спросил Ким, деликатно перекладывая из тарелки Винторука самые съедобные на вид корешки в свою. Бакумур ворчал, но не очень. Ростику эта картина показалась многообещающей.
— Ну, можно будет спросить, что он там делает?
— Я и так отвечу, — раздалось из тьмы, и в дальних лучах керосиновых плошек, которые в столовой использовались как светильники, возникли два человеческих лица. — Я и так отвечу, если ты обо мне говоришь, — сказал капитан и еще издали стал, чуть улыбаясь, протягивать руку.
После обмена рукопожатиями он пристроился было в конец очереди, но его, из уважения к чинам, возрасту, а также из желания поскорее услышать новости, пропустили вперед. Получив свою порцию и с удовольствием запихивая в себя огромные куски жареной рыбы, капитан устроился за столом, где сидел Ким, Рост, Винторук и Пестель. Мгновенно около этого стола образовался полукруг из колонистов.
Ростик повернулся к Эдику, за неимением нормального места устроившегося на бревне, положенном вместо лавки у стены. Бывший журналист тоже не хотел пропустить ни одного слова из предстоящей беседы.
— Придется тебе, Эдик, со временем все-таки придумать хоть что-то вместо газеты. Информация, видишь, дороже ужина.
— Да, я ходатайствую об открытии бумажной фабрики на востоке от Боловска, километрах в ста двадцати. Пока, говорят, нужно подождать.
— Пока будем ждать, люди читать разучатся, — пробурчал Пестель. Потом, чтобы все выглядело, по его мнению, естественно, повернулся к Дондику:
— А вы с чем на этот раз пожаловали, Степан Кузьмич, если не секрет, конечно?
Ростик и забыл, как зовут капитана, но Пестель, конечно, ошибиться не мог.
— Да какой же секрет, если вам это и воплощать, так сказать?.. У руководства города возникла идея построить на молу нормальный форт для отражения возможного нападения с моря, а также расставить несколько пушек по городу для отражения атак с воздуха.
— Атаки можно было бы отразить, — проворчал Квадратный откуда-то из толпы, — вот только определить этих чертей сложно.
— Ничуть, — весело ответил Дондик. — Я привез десяток дифракционных пластинок, изготовленных в обсерватории. Если смотреть через них, то червяки должны быть хорошо видны, примерно как через тот образец, который ребята нашли тут в свое первое посещение.
Ростик вспомнил про стекляшку, оправленную в деревянную рамку.
— Так это просто дифракционная решетка?
— Ну, не совсем «просто», — отозвался капитан. — Перегуде со своими мастерами пришлось повозиться, определяя ее период — кажется, так называется частота прочерченных светлых и туманных полосок… Но сейчас все у них получилось, как они, по крайней мере, утверждают. Завтра раздадим постовым.
Читать бесплатно другие книги:
