Северная корона. По звездам Джейн Анна

– Жизнь научит всему, особенно наглости, – весело отозвался тот. – Это ведь наше второе счастье, слышала?

– Не только слышала, но еще и видела, вернее, вижу.

– До вечера. Я перезвоню. – Саша на прощание коснулся руки Ники, и она подняла на него чуть расширившиеся глаза. – Почему ты меня назвала укропом? Это твое новое фирменное ругательство?

– Ага, типа того. Пока!

– Пока, девушки. – С этими словами Александр развернулся и быстрым шагом, не обращая внимания, что на светофоре для пешеходов последние три секунды догорает зеленый свет, дабы через мгновение уступить место красному, направился к проезжей части. Почти двум десяткам машин пришлось потерять из-за него драгоценные в дороге мгновения.

Сестры молча провожали глазами его статную фигуру до тех пор, пока ее не скрыли другие люди.

– Ты в порядке? Чего у тебя со взглядом? – вцепилась в сестру Марта, на которую Саша произвел нехилое впечатление.

– Не знаю, – хрипловато отвечала Ника. Губы ее, как у нее часто бывало, пересохли от легкого волнения.

– Это тот самый Саша? – еще раз переспросила Марта, забирая из руки сестры мобильник. История о том, что он бросил кузину по эсэмэс, была ей отлично известна. Марта была одной из немногих, кто вообще знал об этом. Именно ей отвелась почетная роль «успокоительницы» Ники – она не вовремя пришла к той в гости и стала свидетельницей ее истерики. Что-что, а успокаивать и утихомиривать людей Марта умела, хотя нигде специально этому не обучалась.

– По-твоему, у меня была куча Саш? – огрызнулась Ника. – Бли-и-ин, Марта, это капец какой-то!

– Вот именно! Ты почему ему не сказала, что мобильник он не твой взял, а мой?

– Просто так, – улыбнулась во все зубы Ника. – Короче, сестренка, слушай и запоминай! Как только он осмелится тебе позвонить, скажи ему, что он ошибся и никакой Ники ты не знаешь.

– Но почему? – недоумевала Марта.

– Потому. Я ему не доверяю, – призналась девушка, сверкнув глазами. – Не хочу с ним связываться вновь.

– А если он что-то к тебе почувствовал? Прикинь, встретил случайно и понял, что ты до сих пор ему нравишься, а, Никусь? – размечталась Марта.

– И что? Еще раз одного такого кидалова, поверь, я не вынесу. Если он тогда с легкостью меня бросил, то что помешает ему сделать это еще раз? – резонно заметила Ника. Она, кажется, все же повзрослела. А Саша… Саша остался в прошлом. Привычного в тех, давних отношениях, тока так и не пробежало между ними. Время и правда лечит. Еще бы вылечило от чувств к Никите.

– Не хочу перебить свои старые раны. – Поняв, что сказала это чересчур взволнованно, Ника осеклась. – Плевать я на этого изменника хотела. Позвонит тебе, скажешь, что ошибся, и всего-то.

– А если он не поверит, что ошибся? – сощурилась Марта. Ветерок развевал ее длинные волнистые волосы, и то и дело пряди прилипали к губам, влажным от блеска.

– Флаг ему в руки, пусть не верит. Захочет номер пробить, все равно поймет, что сим-карта зарегистрирована не на меня, а на тебя. Или если надоедать будет, просто отключи телефон. Хорошо?

– А отомстить ты ему не хочешь? – загорелись светлые глаза Марты, которая физически не могла переносить измен – наверное, сказывалось то, что в детстве ее отец ушел от них с мамой к другой женщине. Оказывается, он несколько лет жил на две семьи, «на два фронта», как говорила бабушка, и от той женщины у него была другая дочь, а потом родилась и вторая… То, что отца считали интеллигентным и умным человеком, к своим сорока четырем годам объездившим полмира, не помогло ему быть верным мужем и хорошим отцом. По крайней мере по отношению к Марте и ее маме.

– Я бы на твоем месте сейчас этого Сашу приручила, а потом бросила бы его! – кровожадно сжала руки девушка. Все симпатии к нему стремительно улетучились. Вот сволочь, бросил ее сестренку! И как только посмел?

– Мне, по-твоему, делать больше нечего? Все, давай закроем тему? – попросила кузину Ника, которая вообще-то могла быть мстительной и пакостной девушкой, что не раз демонстрировала подругам и друзьям, но в последнее время она как-то слегка поугомонилась, да и в прошлое было возвращаться страшновато. – Пошли лучше в кафе зайдем, там классные коктейли делают.

– Я не пью алкоголь, – задрала вздернутый носик Марта. Сестра насмешливо на нее покосилась.

– Ага, я не пью алкоголь, я пью только кровь других людей, – отозвалась она, пытаясь прийти в норму после неожиданной встречи. – Давай безалкогольные коктейли закажем. И когда я дождусь того дня, когда ты впервые напьешься?

– Никогда.

Ника взлохматила сестре волосы.

Сестры посидели в кафе, где Ника после кофе с коньяком и десерта почти пришла в себя, погуляли по магазинам, расположенным на центральных улицах города, пофотографировали друг друга на пешеходном мосту Влюбленных Дураков, соединяющем два берега, на которых с удобствами, как мохнатый и пушистый добродушный пес на двух ковриках, расположился их родной город: большой, с небольшой пока историей, но достаточно красивый и стабильно развивающийся. А после, вдоволь наболтавшись, отправились по домам, сев на разные маршрутные автобусы.

Марта жила на небольшой тихой улочке неподалеку от этого места – ей нужно было проехать четыре остановки, и ее дом, старый, так называемый сталинский, монументальный, с высоким бельэтажом и облицовкой из гранитных плит, располагался прямо напротив спокойной заводи. Окно комнаты девушки как раз выходило на нее, и каждое утро она видела, как рассвет растворяется в воде.

А Ника в отличие от кузины жила в довольно новом и все больше застраивающемся районе под названием Южная пристань, который находился достаточно далеко от центра и имел не слишком хорошую репутацию. Не зря несколько лет самая «популярная» преступная группировка носила название «Пристанские», а органам правопорядка с трудом удалось захватить ее лидеров, в том числе человека по имени Андрей Кузнецов. Кто бы мог подумать, что именно этот человек является старшим братом Никиты Кларского, в которого она имела неосторожность влюбиться? А сам Ник выполняет его поручения.

Судьба умеет оригинально шутить!

Сидя в автобусе и вспомнив Андрея Марта, Ника сглотнула. Она имела честь быть знакомой с этим мужчиной и вывела для себя, что когда Андрей находится, скажем так, в нормальном состоянии, он интересен и разговорчив, правда, очень осторожен и насмешлив. Но когда же он вдруг совершенно внезапно перевоплощается во второе свое эго – лучше даже не смотреть ему в глаза: настолько опасным и агрессивным становится этот Март. Даже в преступном мире его считали совершеннейшим психом, который способен на многое. Его называли беспредельщиком, не следующим воровским законам, и, тихо ненавидя, все же уважали.

Однако и у него были свои представления о чести. Тогда, два года назад, когда Андрея захватил и ранил ОМОН, он, вместо того чтобы попытаться вырваться из здания, позвонил Никите, младшему брату, и велел убираться из города. Фактически Андрей Март пожертвовал своей свободой ради будущего своего младшего братишки, которого он в шутку называл оленем. Ника тогда была рядом с Никитой и видела, как меняется его обычно бесстрастное лицо, когда он слышал голос раненого брата, приказывающего ему уезжать. Ник был младшим братом лидера ОПГ, он совершал противозаконные деяния – и не раз, поэтому и его тоже разыскивала полиция, объявившая тогда план «Перехват». И именно поэтому Ника спрятала парня в квартире своей знакомой, понимая, что он преступник, но четко осознавая, что она не хочет видеть его за решеткой.

Наверное, она и сама преступница. Да разве любить – это преступление?

Той ночью она нарисовала портрет спящего Никиты, и это было единственное его изображение, на которое она время от времени смотрела. Иногда Ника ругалась на портрет Кларского, иногда спрашивала, когда он вернется, иногда рассказывала ему что-нибудь о своей жизни: о том, что она закончила универ и получила диплом, о том, что была свидетельницей на свадьбе у подруги, с которой она однажды шутила над Ником по телефону, или о том, что сегодня он ей снился и – кошмар какой! – был лысым, как коленка. Иногда жаловалась на судьбу. И иногда ей казалось, что он отвечает ей – разумеется, мысленно.

И почему от мыслей о Саше она избавилась намного быстрее, чем от мыслей, в которых полноправно властвовал Никита Кларский?

Ответа на это у девушки не было, и она, приехав домой, почти тут же легла спать – уставшая фарфоровая кукла сама закрыла хозяйке ресницы.

Марта, оказавшись в родной квартире с высокими, почти под три метра, потолками, сначала немного поторчала на кухне со въедливой, любознательной бабушкой, которая готовила пирожки с клубничным джемом, а потом потащилась к ноутбуку, на котором живописной горкой покоились белоснежные листы с нотами нескольких сонат Иоахима Раффа, недавно ксерокопированные Мартой и ее подругами-однокурсницами из старого потрепанного издания, взятого в библиотеке, – к сожалению, многие ноты приходилось брать именно там, ну или искать в Интернете, потому что в продаже их просто-напросто не было. Иногда к ксероксам выстраивалась целая очередь, потому что на вынос ноты и книги не давали.

Включив ноутбук и дожидаясь, пока экран загорится, девушка легкой походкой подошла к кожаному коричневому футляру, в котором хранилась ее ближайшая подруга – скрипка. Марта в шутку называла ее мисс Бетти и любила, как самое настоящее живое существо с утонченной душей, которое неведомыми путями попало из параллельной вселенной, где правила всемилостивая императрица Музыка, к нам, на грешную землю. Как бы странно это ни казалось, но скрипка для нее была чем-то большим, чем просто музыкальный инструмент. Скрипка в первую очередь была другом. Пусть не умеющим двигаться и разговаривать, но умеющим посредством звука переносить в самые разные миры и дарить сотни эмоций; другом, не знающим слово «предательство» и умеющим лечить душевные раны.

С мисс Бетти, прижатой к подбородку, и со смычком в руке Марта провела немало часов, а потому немало про нее знала.

При всей своей внешней, как говорила ее подруга Надя, беззаботной кавайности, кузина Ники была девушкой целеустремленной и настойчивой – по крайней мере в том, что касалось музыки. И она точно знала, что когда-нибудь будет выступать вместе с самыми знаменитыми оркестрами страны или, может быть, даже мира, под руководством лучших и талантливейших дирижеров.

Удостоверившись, что с мисс Бетти все в порядке, девушка вновь положила ее на место. На черном тонконогом пюпитре, что возвышался рядышком с футляром, прямо напротив окна, тоже находились раскрытые ноты с карандашными пометками, да и на столе нот лежало немало – Марте приходилось учить и отрабатывать множество произведений. Чаще всего это занимало кучу времени после занятий, поэтому сегодняшний поход в кино с сестрой скорее был исключением из правил, чем обыденностью. Свободного времени у юной скрипачки зачастую было очень мало, но в субботу или в воскресенье она старалась побольше отдыхать и набираться сил и эмоций перед новой неделей.

Сегодня с утра темноволосая девушка уже отыграла несколько часов, повторяя выученное ранее, поэтому сейчас хотела просто посмотреть легкий фильм или поболтать с живущими за рубежом друзьями по скайпу. А начать учить новое произведение Марта планировала завтра – скрипичная партитура терпеливо дожидалась ее в ящике стола.

Обычная память у девушки была не очень хорошей, зато ноты она обычно запоминала влет, потому что каждая из них для девушки была особенной, несущей свою определенную эмоцию и мироощущение, и именно на волне этих эмоций Марта умудрялась учить текст наизусть. А если произведение сильно ей нравилось, то скорость запоминания магическим образом увеличивалась. Правда, бывало и так, что если девушка не могла прочувствовать произведение и всей палитры его чувств, то и с большим трудом запоминала его.

Музыка была частью Марты с раннего детства, и уже, кажется, неотъемлемой частью. По крайней мере без нее она себя не представляла. Девушка до сих пор помнила, как в раннем детстве впервые случайно услышала звучание скрипки. Произошло это тогда, когда маленькая Марта со своей мамой пришли в гости к ее подруге, которая приходилась девочке крестной. Ирина Ивановна – так звали эту женщину – была профессиональной скрипачкой и, вняв просьбам гостей, согласилась сыграть им одно из произведений бессмертного Паганини. Марта, которой тогда на музыку было совершенно фиолетово, если это, конечно, была не музыка из любимых мультиков, с ногами залезла в кресло и круглыми глазами уставилась на Ирину, взявшую в изящные руки какую-то странную деревянную штуковину и тонкую палочку. Женщина взмахнула смычком, прижав скрипку к плечу, и уже вскоре в глазах у маленькой Марты стояли слезы, которые она усердно скрывала ото всех, прижавшись щекой к пахнущей кожей спинке кресла. Она не знала, почему плачет, и до сих пор не могла понять, что заставило ее, четырёхлетнего ребенка, лить слезы из-за скрипичной игры. Нет, ей не было плохо или страшно, не хотелось залезть на ручки к маме или начать рыдать навзрыд. Марта просто чувствовала, как по рукам и ногам бегут мурашки, и непонятные щекотные ленточки-волны поднимаются из груди к голове, заставляя слезы собираться в уголках глазок.

Зимнее самозабвенное исполнение крестной «Каприза № 24» Паганини стало самым ярким дошкольным воспоминанием Марты. Она до сих пор видела внутренним взором силуэт Ирины, державшей в руках скрипку и стоявшей на фоне не зашторенного окна, за которым падали белые крупные хлопья снега и густыми фиолетовыми мазками сам себя рисовал не по-декабрьски теплый вечер. В тот вечер Марта влюбилась в музыку.

Кстати, именно Ирина Ивановна первой заметила любовь крестницы к загадочному миру звуков, и она же первой поняла, что слух у Марты отличный, который просто необходимо развивать. К тому же голос у девочки был выразительным и чистым, да и чувство ритма ей оказалось не чуждым. Мама Марты часто потом говорила, что музыкальный талант – это единственное хорошее, что смог подарить ей ее мерзкий отец, довольно известный в узких кругах пианист.

Когда Марте стукнуло пять лет, по совету Ирины Ивановны девочку отвели в одну из лучших музыкальных школ в городе, где крестная, кстати говоря, преподавала. Поскольку Ирина Ивановна заведовала скрипичным отделением, то и Марту было решено обучать игре на этом инструменте. Она и не сопротивлялась – скрипка завораживала девочку, и те, кто умел играть на ней, например, крестная, казались ей настоящими волшебниками, способными сотворить чудо. Смычок казался ей волшебной палочкой, и она безумно хотела заполучить ее, чтобы тоже уметь так колдовать.

Почему-то тогда, в далеком детстве, Марта думала, что все дело в смычке – именно он и «поет» такие завораживающие песни, рождает необыкновенные мелодии, потому что его щекочут тонкие натянутые штуковины на корпусе. Естественно, уже в музыкалке она поняла, что звук, тембр его звучания и сила зависят не только от смычка, а от многих других факторов. Например, от того, из какого материала изготовлена скрипка и какой лак при этом был использован, хорошо ли подобран подбородник. Ну и, конечно, почти все зависит от мастерства самого музыканта. Профессионал способен сыграть отлично и на плохом инструменте, а недоучка, даже если ему в руки дать самую лучшую скрипку мира, не сможет выжать из нее ничего, кроме пары бездушных звуков.

После того как Марта в четырнадцать лет закончила девять классов, она, сдав все необходимые экзамены, поступила в музыкальное училище, где проучилась четыре года и блестяще сдала все выпускные экзамены. А в прошлом году Марта начала обучение и в городской консерватории имени Прокофьева на оркестровом факультете.

На скрипке девушка играла превосходно, зачастую заставляя людей, особенно незнакомых с миром классической музыки или знакомых плохо, восхищаться техникой ее игры и ловкостью пальцев. Почему-то люди чаще всего обращали внимание не на извлекаемую из инструмента музыку, рассыпающуюся на молекулы в воздухе или начинающую в нем же сверкать невидимыми каплями-звуками; они обращали внимание прежде всего на то, как бегают по струнам пальцы левой руки, а пальцы правой с такой же грациозной ловкостью, в движениях которых нет места небрежности, сжимают порхающий смычок.

То, на что чаще всего обращали внимание знакомые Марты – быстрота движений, ловкость и гибкость пальцев, – зависело от постановки рук. Впрочем, скрипичная постановка – это не только работа с руками, но и с ногами, корпусом, положением инструмента и даже дыханием. Однако все это лишь фундамент игры на скрипке. Это вообще основа игры на любом музыкальном инструменте, будь то виолончель, пианино, аккордеон или барабаны.

Посторонние считали технику самым сложным, однако это было не так.

Мало кто знает: для того чтобы научиться играть хотя бы на среднем уровне – не как мастер, а как любитель, – нужно с самого детства прикладывать множество усилий. Постоянное заучивание нот – скрипач, как и другие музыканты, не имеет права не развиваться. Тысячи часов тренировок – и это не преуменьшение, ведь даже у любителей, обремененных всего лишь парой часов занятий на скрипке в неделю, этих тысяч окажется около двух и больше. И большое желание. Скрипка – капризный инструмент. Ведь даже элементарное удерживание инструмента на левом плече, под подбородком, – не всегда легкая и приятная задача. Раскрыть художественное содержание, даже отлично владея техникой, могут далеко не все. Тем более раскрыть так, чтобы душа пела вместе со скрипкой. Это и было самой сложной задачей скрипача.

По крайней мере так думала Марта.

Она ласково улыбнулась мисс Бетти, удобно устроилась перед ноутбуком и, как и хотела, пару часов провисела в Интернете. Одновременно она смотрела романтическую комедию и переписывалась с многочисленными знакомыми и друзьями, которыми умудрилась обзавестись в большом количестве. Почти все они являлись людьми творческими, яркими, не без разноцветных фейерверков в головах, зато интересными и совсем нескучными. Правда, подавляющее большинство из них близкими Марте не были, но общение с ними время от времени поднимало девушке настроение или вдохновляло – например, как сейчас, во время переписки с молодым, но уже чертовски талантливым и подающим большие надежды пианистом, проживающим в Лондоне. Русским Феликс был наполовину, по матери, родившейся в городе Марты, с детства свободно говорил на двух языках и даже пару раз бывал в России – правда, в детстве.

С ним Марта совершенно случайно встретилась на одном из музыкальных международных конкурсов в прошлом году и не знала, чем больше Феликс очаровал ее – своей безупречной по технике игрой или теплым обаянием и искренней вежливостью? Как бы то ни было, Марте было очень приятно общаться с этим интересным парнем, в чьих орехово-карих глазах всегда читалось спокойствие, учтивость и уверенность человека, дела которого в порядке. Они часто обсуждали современное искусство (в основном, конечно же, музыку, в других его видах Марта была не столь сильна), последние новости и даже политику; с Феликсом же девушка иногда практиковалась в английском.

Они переписывались и сейчас.

Martinika: Кстати, я смотрела видео с твоим последним выступлением))) Ты потрясающий. Так отыграть «Пляску смерти»!

Fel-x: Надеюсь, ты захочешь в этом году прилететь в Лондон?:) «Итальянская сюита» нас ждет:)

Пальцы Марты с аккуратными подпиленными и покрытыми бесцветным лаком короткими ноготками застыли над клавиатурой. Девушка вздохнула. Стравинский, автор «Пляски смерти», – один из ее любимых композиторов, и Феликс это помнил, потому и написал о нем. И приехать в Лондон она, конечно же, очень… нет, безумно, хочет! И чтобы Феликс аккомпанировал ей – тоже, но вот скорее всего в ближайшем времени этого не случится… Она не попадет в Лондон. Хотя когда-нибудь однажды, после того как консерватория будет позади, это обязательно случится.

Martinika: Все возможно…

Увидев, что забыла напечатать смайл, Марта отправила его вдогонку.

Fel-x: А! Возможно, я сам прилечу к вам:)

Марта обрадованно застучала пальцами по клавиатуре.

Martinika: Когда?! И куда?

Fel-x: Дату пока не скажу. В столицу и, возможно, в ваш городе. Детали скажу позже. Но ты должна знать: я очень хочу с тобой встретиться еще раз.

Martinika: И я тоже…:)

В это время телефон девушки громко и радостно зазвонил – и на весь дом раздалась одна из последних песен любимой группы девушки, «Red Lords». То, что утонченной Марте, безмерно уважающей классику, нравилось слушать еще и современную тяжелую музыку, зачастую казалось окружающим нонсенсом, особенно взрослым. Как так, юная скрипачка, с детства находящаяся в мире настоящей, возвышенной музыки, лишенной безграмотного исполнения и бездуховности, слушает эту тяжело металлическую жуть? Поэтому, чтобы не шокировать преподавателей, Марта в стенах консерватории просто-напросто отключала звук у мобильника, ставя его на виброзвонок, а дома или на улице вновь переустанавливала мелодии. Она не видела ничего плохого в том, чтобы наслаждаться любыми видами музыки, если она сделана с душой: будь то классика, техно или метал. Главное, чтобы это была настоящая музыка. Без фальши в звуках, голосе и в самих исполнителей.

К тому же в «Лордах» был и скрипач – загадочный и похожий на демона безмятежного сна музыкант по кличке Визард или странный Ви. Он умело обращался не только со скрипкой, но и с фортепиано и гитарой, а также, по многочисленным уверениям одногруппников – с их нервами. Этот высокий парень с умиротворенным лицом и отстраненными темно-серыми глазами, по его словам, умел видеть души умерших и отрывки из будущего, занимался астрологией и мог, глядя на человека, многое о нем рассказать. Поговаривали, что именно он, самый спокойный и очень странный в своем спокойствии и умиротворенности парень, был создателем группы, каким-то волшебным образом отыскавший других членов. Хотя, конечно, вокруг «Лордов» было множество слухов, которые музыканты, по обычаю, не опровергали и не подтверждали – жили они совершенно отстраненно. Поэтому нельзя было сказать, что ложь, а что правда.

Поскольку «Red Lords» были группой известной – мирового масштаба, то однажды бойкая ведущая известной американской телепрограммы, которую еженедельно смотрели миллионы зрителей, пригласила Визарда к себе на шоу, чтобы тот продемонстрировал свои оккультные способности в прямом эфире. Визард (это видео было очень популярно на Ютубе, и Марта не раз его видела) скупо улыбнулся и, покачав головой, ответил отрицательно. Ведущая едко подколола его, однако ответа от скрипача не дождалась; в это время появился еще один Лорд – бас-гитарист Марс – и, послав ведущую ток-шоу по матери, а также обозвав нецензурным словом не самого приятного значения, попросил охрану выпроводить ее куда-нибудь подальше. Скандал раздулся жуткий, ведущая принялась с бешеным сумасшествием, подкрепленным феминизмом, качать свои права, и это вынудило несколько десятков ярых фанатов Лордов в Штатах попытаться поджечь даме особняк. Скандал грозился стать еще более ярким, но неожиданно, как по мановению волшебной палочки, прекратился, и журналисты, как один, забыли об этом инциденте, и даже в Интернете писать про это стали в разы меньше, а некоторые статьи и блоги, где чересчур затрагивалась эта проблема, как-то скоро сами собой поудалялись. А ведущая призналась, что… видела привидение. В собственном доме.

Марта, с улыбкой вспомнив скрипача Визарда, не глядя на телефон, нажала на зеленую кнопочку. О чем просила ее двоюродная сестра, она уже благополучно забыла.

– Да, – дружелюбно сказала она в трубку.

– Привет. Хочу услышать Нику, – раздался смутно знакомый мужской голос.

– А это не Ника, – отвечала Марта скороговоркой. – Ее нет, не было и не будет, вы ошиблись номером, до свидания.

– Эй, я не понял…

Что там Александр – а голос, естественно, был его – не понял, так и осталось для Марты загадкой. Она, следуя совету сестры, просто отключила телефон, а после вернулась к переписке с Феликсом. Правда, мысли ее изредка возвращались к этому отвратительному (да, тип, что так подло бросил свою девушку, именно такой и никак иначе!) Саше, словно он ей и не понравился вначале. И помогла только хрупкая звонкая мисс Бетти, которую Марта достала перед сном, чтобы вместе с полетом звуков одного из каприсов любимого Паганини прийти в чувство. У девушки часто так бывало – во время исполнения приятного произведения, доведенного до автоматизма, разум начинал немного по-другому думать. Правильнее, что ли.

Вроде бы помогло – разум забыл об Александре, убедив сам себя в том, что хорошей девочке не надо думать о бывших и нечестных парнях своей сестры, – ни к чему хорошему сие не приведет. Но помогло это ненадолго. Или, может быть, в отличие от сознания подсознание не прониклось советами музыки.

Ночью Марте приснилось, что Феликс и Саша стоят друг напротив друга на боксерском ринге, в одних трусах. Первый – в желто-фиолетовых с жирафиками, второй – в голубых с кислотно-розовой полосочкой. С первого же удара Саша повалил Феликса на ринг и парой яростных ударов разбил ему лицо в кровь. Она, правда, была не алая, а темно-зеленая, как глаза Александра.

Марта, словно привидение, витающее над местом проведения боя, стала стремительно спускаться вниз – увидела, как Саша, воистину по-вампирски усмехаясь, держит в каком-то жестком захвате кисти рук Феликса. А ведь они – самое дорогое, что есть у пианиста. Нет, у любого музыканта!

– Эй! – разозлилась Марта, понимая, что Саша сейчас переломает руки бедному талантливому пианисту. – Не трогай его, сволочь! Не трогай! Не трогай его руки! Он пианист! Не трогай, не трогай!

Ей стало страшно – что будет делать Феликс, если лишится чувствительности рук? Что будет делать, если поймет, что не сможет больше играть?!

В ответ в голове девушки зазвучал всем известный «Похоронный марш» Шопена. И тут же навстречу ему двинулся поток других нот, столь же мрачных и глубоких – «Похоронный марш» Моцарта.

– Не трогай!

– Я тебе сейчас трону! – закричали под ухом у Марты. Она разлепила глаза и увидела не слишком доброе выражение на лице у мамы. – Ты вставать собираешься? Я ее тут бужу, а она на весь дом орет, чтобы ее не трогали!

– Ой, – пробормотала девушка щурясь. – А что, уже утро?

– Нет, еще ночь. Солнце просто так встало, – отозвалась мама раздраженно. – Марта, вставай, ты и так проспала! Уже восемь!

– Как? – ужаснулась девушка, в мгновение ока вскакивая с постели. Занятия в консерватории начинались в девять, но до нее еще надо было доехать – а дорога занимала не менее получаса.

Словно тасманский дьявол, лохматая девушка принялась суматошно бегать по дому. Нужно было надеть линзы, накраситься, сделать что-нибудь с волосами, чтобы они не торчали во все стороны, позавтракать, не забыть ноты и тетради, и плеер, как всегда, нужно зарядить, и телефон, наверное, тоже, и электронную книжку, а зарядные устройства куда-то резко пропали… И время, время так быстро куда-то спешит!

Мама, глядя, как Марта носится по всему дому, только головой качала, а когда дочь, не забыв побрызгаться задорными и сразу же поднимающими настроение духами «Lol» от любимой марки «Lulu Castagnette», выпорхнула, наконец, из квартиры, громко цокая каблучками по ступенькам, то облегченно вздохнула.

Марте повезло – ее автобус подошел сразу, как только она примчалась к остановке, более того, народа в нем, несмотря на понедельник, было немного, и девушка все полчаса просидела около окошка с наушниками в ушах. Пробки тоже не наблюдались, что Марту очень изумило.

«Кажется, сегодня мой день, – решила она про себя, едва ли не физически ощущая, какое у нее хорошее настроение. – Сегодня со мной точно должно произойти что-нибудь хорошее!»

Едва она подумала об этом, как ее телефон вновь затрезвонил. Некто с незнакомого номера явно хотел побеседовать с девушкой, поскольку звонил с периодичностью раз в десять минут. Марта, правда, не отвечала – она была уверена, что скорее всего это до сих пор развлекается Саша. Он названивал ей до тех пор, пока она не оказалась в универе, а потом внезапно успокоился, позвонив в следующий раз тогда, когда она сидела на лекции по курсу гармонии. Естественно, из-за Саши звук Марта в телефоне не отключила, и тяжелая мрачная мелодия «Красных Лордов» взорвалась в относительной тишине солнечной аудитории, в которой до этого слышался лишь негромкий, но хорошо поставленный и четкий голос профессора Ираиды Ивановны, женщины уже пожилого возраста, но бодрящегося нрава, которая классическую музыку считала верхом духовной эволюции человечества. А вот такие современные музыкальные жанры и направления, как рэп, рок, панк, а тем более уж метал, преподавательница гармонии и за человеческую музыку-то не почитала.

Услышав яростный, переполненный исступлённой священной злостью гроулинг вокалиста «Лордов» с латинским именем Гектор, который перемешивался с молитвенным полушепотом второго вокалиста Кезона, Ираида Ивановна прервала лекцию и, сдвинув брови, уставилась на студентов. Любитель подобной музыки в стенах консерватории, по ее мнению, существовать не должен был.

– Простите, – кусая губы, на которых блестел перламутровый блеск, проговорила перепуганная Марта, хватая орущий телефон и сбрасывая звонок.

– Продолжим, – кивнула Ираида Ивановна и уже было открыла рот, чтобы договорить свою прерванную мысль, как звонок на мобильнике Марты вновь ее перебил. Славный дуэт Кезона и Гектора вновь заставил студентов переглянуться, а преподавательницу поморщиться. Девушка еще не успела сменить режимы звонков сотового, за что и поплатилась.

«Да что за фигня? Хватит трезвонить, увалень лишайный!» – вновь сбросила звонок Марта, ругая на чем свет стоит звонящего, и принялась судорожно шариться по меню, желая поставить мобильник на вибрацию. Ее палец уже был готов нажать «ОК», чтобы подтвердить смену звуковых режимов в телефоне, как известная тяжелая мелодия «Red Lords» вновь ударила по барабанным перепонкам чувствительной ко всякого рода звукам Ираиды Ивановны. Преподавательница вздрогнула и голосом, в котором появилась сталь, велела:

– Выйдите уже, Карлова, выйдите. Что у вас там такого важного случилось?

Марта встала с места, кивнула и поспешила ко входной двери. Ну, Ника, удружила!

– И впредь выключайте, пожалуйста, у вашего телефона звук, – наставительно произнесла профессор, делая пометочку у себя в убеленной почтенной сединой голове о том, что во время экзамена письменное задание студентки Карловой, что обучается по классу скрипки, необходимо просмотреть с особой тщательностью. И на следующий день – во время устного задания, второй части экзамена по гармонии – провести с ней содержательную беседу.

«Посмотрим, как ты двойную фугу с раздельной экспозицией мне напишешь, любительница метала», – подумала пожилая преподавательница с некоторым предвкушением. Она искренне хотела, чтобы студенты не валяли дурака, а впитывали в себя драгоценные знания, дабы потом суметь с их помощью реализовать себя и стать если не великими музыкантами, то хотя бы хорошими профессионалами, за которых консерватории было не стыдно.

В коридоре Марта, прекрасно понявшая, что разозлила профессора, а потому злобная, как демоница, едва ли не красными радужками с вертикальными зрачками уставилась на мобильник. Тот, как почувствовав это, снова ожил.

Теперь Марта решила ответить. Смелость накатила на нее холодной волной, пробудив попутно еще больше злобности.

– Хватит сюда звонить! – прошипела она в трубку. – У тебя что, мозги повывелись? Если человек отклоняет звонки, зачем ты все время трезвонишь?

– Где Ника? – спокойно спросил мужской баритон, пропустив вопли Марты мимо ушей. В этом голосе девушка, конечно же, сразу узнала бывшего сестренки, и подкорки ее сознания тут же прониклись им.

– Замуж вышла, – издевательски отвечала Марта. – Просила не беспокоить.

– Правда?

– Кривда.

– Ты же сестренка Ники? Позови ее. – Все еще думал, что телефон принадлежит бывшей девушке Саша. По его мнению, строптивая временами Ника просто-напросто игнорировала его, попросив сестру взять трубку.

– Да нет тут никакой Ники!

– Действительно?

– Нет, я тебе вру!

– Я знаю. – Было очень трудно переубедить упрямого Сашу в чем-либо.

– Что знаешь? – не поняла Марта.

– Что ты мне врешь, – сообщил молодой человек. – Она не хочет со мной разговаривать? До сих пор злится?

Марта, откинула назад мешающиеся длинные волнистые пряди светло-русых волос и вздохнула, как дракон.

– Ты дурак? – прямо спросила она, зная, что через пять минут пожалеет, что так резко общалась с незнакомым человеком, к тому же парнем. – Естественно, она на тебя злится! Хоть это было и давно, но она все равно помнит, как ей было хреново, когда ты написал ей, что нашел другую! И как тебе только не совестно возвращаться к ней даже спустя несколько лет после такого поступка!

– Прекрати орать, – скорее посоветовал, нежели попросил Саша.

– Мог бы, как нормальный парень, сказать ей лично, что разлюбил и нашел другую, а ты просто-напросто уехал! – не могла остановиться Марта, вспомнив, как плохо было Нике в тот день, да и на следующие тоже. Ее буквально ломало, как наркомана, лишенного дозы. – Ты знаешь, как Ника страдала из-за тебя? Сколько плакала?

– Нет.

– А что она чувствовала?

– Не знаю. Я ведь не Ника, – было прямым ответом взбешенной Марте. Она была человеком очень тактичным и всегда интуитивно знала, как и что нужно сказать, чтобы не обидеть человека или, напротив, сделать ему неприятно.

– Ты даже не понимаешь, что ты тогда наделал. А если бы моя сестра покончила с собой? – поинтересовалась она ангельским голосочком. Сейчас Марта говорила об этом легко, с нужной каплей издевки, а ведь тогда она действительно в какой-то момент боялась, что кузина может себе что-нибудь сделать. Правда, потом девушка поняла, что Ника не из тех, кто из-за сломанной любви может распрощаться с жизнью, но неприятный осадок все равно остался. Ника – девушка сильная, куда сильнее духом самой Марты, – по крайней мере ей самой так казалось.

– У тебя стадия гнева началась, девочка? – не зло, а скорее с любопытством, спросил Саша. – Позови Нику. Или мне тебя уговаривать?

– Не уговоришь.

«Боже, ему же явно мозг давит», – про себя вздохнула девушка и, посчитав, что разговор можно считать завершённым, сказала Александру, что он отвратительный мужчина, которому отношений с нормальными девушками не светит, как демонам райских чертогов, и все, чего, вернее, кого он достоин, – это девушки сомнительных моральных принцепов.

– Я же на тебя разозлюсь, – в шутку пригрозил Марте Саша, и та, почувствовав, что уровень ее внезапной смелости падает, струхнула.

– Не отвлекай меня больше. Это не телефон Ники. И вообще, отстань от нее, – скомандовала она парню, выключила мобильник, еще раз обругала Александра, а затем и саму себя, выключила, наконец, звук, поменяв его на вибрацию, написала жалобную смс Нике, которая в это время находилась на работе, и поплелась в аудиторию.

Скрипачка и знать не знала, что Александр очень сильно хотел поговорить с Никой. А если он чего-то или кого-то хотел, тем более сильно, то добивался желаемого. За ценой Саша мог и не постоять, да и средства его зачастую были не самыми хорошими. «Что мог, то использовал», – было одним из его девизов.

Вчера он, думая, что взял номер телефона Ники и названивая на мобильник Марты, слегка разозлился, поняв, что бывшая девушка не желает с ним разговаривать. Нет, он прекрасно осознавал причины этого, но его желание было куда важнее. А поскольку было уже довольно поздно и у Саши были серьезные дела, он решил поймать Нику завтра.

Специально не ложась спать после бурной ночки, парень, отлично помнящий адрес Ники (черт, ему столько раз хотелось написать ей или как-нибудь связаться, но этого делать было нельзя!), не поленился подъехать к ее дому, чтобы перехватить там, но опоздал. Как сказала не узнавшая его мама девушки, Ника уехала вместе с отцом на работу – он решил подбросить дочь на своей машине. На вопрос Саши, где работает Ника, женщина ему ничего не ответила и захлопнула дверь прямо перед его носом.

Он, нервничая – собственная беспомощность всегда заставляла его это делать, – а потому еще больше злясь, закурил на переднем сиденье своего «БМВ», высунув руку в окно, и, прищурившись, глядел на серо-синее не выспавшееся небо. Он обдумывал план дальнейших действий и глупое, с его точки зрения, поведение Ники. К тому же во времени он был ограничен – вечером ему следовало вернуться на пару дней в другой город, где у него с недавних пор был налажен свой бизнес.

Торчащие во дворике мальчишки, которые явно прогуливали школу, с любопытством таращились на его сверкающее под ленивым солнцем авто.

– Это «BMW 6», – восторженно говорил один из них, картавя.

– Разуй глаза, это «BMW 7», – спорил с ним вихрастый друг, сидя на заборе и болтая ногами.

– Шестая серия!

– Седьмая!

– Шестая!

– Дяденька! – не выдержал вихрастый паренек. – Это чего у вас за машина? «БМВ 7»?

Саша, удивленный, что дети осмелились с ним заговорить, медленно повернулся в их сторону и небрежно кивнул.

– Дяденька говорит, что седьмая! Эх ты, недоумок! Не разбираешься в тачках!

– Да сам ты дурак! – рассвирепел второй мальчишка.

– Не нарывайся! Удод!

– Да ты сам такой!

Вновь началась ссора, грозившая вот-вот перерасти в потасовку: оба мальчика воинственно пыхтели и сжимали кулаки.

– Пацаны, а в школу вам не пора? – щурясь на ярком солнце, спросил у ребят дяденька Александр. Их крики, раздающиеся чуть ли не у него под ухом, ему не нравились. Он вообще в последнее время ценил тишину и стабильность.

– Чего? – недоуменно уставились на него оба паренька.

– В школу топайте, детки, – с наслаждением выдохнул терпкий дым Саша. – Учиться нужно. Учиться, учиться и учиться, как говорил дедушка Ленин – а вы, наверное, думаете, что это памятник в центральном парке… Печально. – Он снова затянулся и выдохнул чуть ли не в лицо мальчишкам. – Короче, в школу валите.

Пока дети изумленно на него таращились, Саша резко газанул вперед. На лице у него проскользнула легкая улыбочка. Детей он никогда особенно не любил и не понимал, как с ними общаться. И зачем велел паренькам идти учиться, сам не понял. Зато само действо его позабавило. Не так давно и он сам прогуливал школу и универ. Например, сбегал с пар к малышке Нике, чьи волосы тогда были намного короче и светлее – тогда она красилась в блондинку. И они отлично проводили время вместе. Пока не произошло кое-что важное, изменившее жизнь Александра.

Вспомнив бывшую девушку и первую любовь, он вновь улыбнулся – уже как то невесело и почти незаметно. А это забавно – когда-то он был влюблен. Это даже почти мило.

Кстати, надо бы ей еще раз позвонить. Она думает, что так легко от него отделается? Наивная малышка, очень наивная. Пока у него есть возможность, он не отступит.

Александр вновь набрал номер телефона Марты, не подозревая, что девчонки его одурачили. Она опять не брала трубку, а он все звонил и звонил. Потом, наконец, с ним поговорила младшая сестренка Ники – Саша продолжал считать, что они сейчас вместе. Девчонка наорала на него, чем сначала развеселила, а потом стала рассказывать с праведным гневом в голосе, как Нике было без него плохо и больно. Если бы это была не родственница Ники, Александр бы давно и очень далеко послал бы юную нахалку в пеший тур по заграницам, но поскольку девчонка была кузиной Ники, он предусмотрительно не стал этого делать. Наверное, здесь сыграл его внутренний разграничитель «Свои-чужие», самостоятельно определяющий степень вежливости с теми или иными людьми. Хоть он и не знал Марту, она автоматически стала для него «своей», поскольку являлась сестрой важного для него человека. А «своих» Саша обижать не привык – по крайней мере до поры до времени.

После милого разговора с Мартой, поняв, что Ника к телефону не подойдет, Саша позвонил другу и попросил попытаться найти данные о месте работы Карловой Ники. Однако тут его постигла неудача – поскольку Ника работала недавно, она еще не успела официально трудоустроиться в своей фирме, и Сашу ожидал господин Облом Обломыч собственной приятнейшей персоной.

Увидев, что пачка сигарет пуста, а курить все еще хочется (гребаные нервы!), молодой человек затормозил около какого-то невзрачного ларька, рядом с которым тусовались местные гопники, ранними пташками порхающие под действием то ли травки, то ли чего-то более сильного. Наверное, из-за того, что парни были в не слишком адекватном состоянии, они и привязались к Александру, только что купившему в ларьке сигареты, правда, не слишком хорошие. Его любимых, конечно же, не оказалось.

– Вот же дрянь, – сам себе сказал он, закуривая от дорогой зажигалки.

– Эт ты мне? – насупившись, поинтересовался один из гопников, а Саша, покачав головой, как бы говоря: «Везде одно и то же!», промолчал.

– Эй, братан, ты чего игнор включил, смелый, что ли? – явно не понравилось парню в спортивках и в клетчатой рубашке такое пренебрежительное отношение к его другу, которому послышалось, будто бы его обозвали дрянью. А может быть, он просто искал повод, чтобы придраться к выглядевшему презентабельно и даже интеллигентно-невинно Саше.

«Мать вашу, как же вы меня все замучили», – мысленно закатил глаза Александр. Его лицо оставалось спокойным – огонь гнева незачем распалять ради местных пацанов. А они продолжали играть в свою любимую игру по отработке материальных ценностей и денег у случайных лохов, а также по их запугиванию. А нечего таким шататься по их району!

– Че глаза ломаешь?

– Нарываешься, кент?

– Сиги есть? – глядя прямо на пачку сигарет, весьма ехидно спросил один из товарищей. Его слегка пошатывало от дозы неизвестного легкого наркотика.

– А ты слепой? – небрежно обронил Саша, выпуская дым.

– Че?

– Или тупой? – все с нарастающим раздражением спросил Саша, почуявший, что ребятки настроены против него слишком агрессивно.

– Че ты сказал?

– О-о-о, ты глухой, – поморщился молодой человек. – Да у тебя целый букет болезней, брат. Лечишься?

– Сука, я тебя сейчас сам тут вылечу! – набросился на него все же самый враждебно настроенный парень, но Саша ловко поставил блок и, увернувшись от удара, с чувством собственного превосходства отправил парня на землю, заехав ему в челюсть. Что-что, а драться он умел. Пришлось научиться. Отец всегда считал, что решать дело кулаками – это немыслимо, это первобытный «дикий фарс», ведь «настоящий человек должен уметь решить проблему головой, с помощью здравого холодного рассудка»! Да, он так не раз говорил еще маленькому Саше. Но что бы он делал в такой ситуации, один против – сколько их там? – пятерых? Начал бы вещать о том, что люди должны жить в гармонии и мире между собой? Давать советы, как стать менее агрессивными и более дружелюбно настроенными? Или уже лежал бы с разбитой головой и без денег на асфальте?

– Тебе конец, – радостно объявил Александру один из гопников. Он явно предвкушал скорую расправу.

– Правда? Мне так страшно. Ужас какой! – оскалился тот в своей фирменной улыбочке, а после ему пришлось отбиваться уже от двоих. Печально, но ему испортили новый пиджак и, что еще более печально, отлично заехали по ребрам и едва не угостили «солнышком», не самым ласковым ударом. Однажды Саша поймал такой удар – по солнечному сплетению, неожиданный и резкий, на вдохе. Тогда его не без труда откачали – он упал, и вдохнуть воздух было единственным его желанием.

Подобное мимолетное, но крайне болезненное воспоминание еще больше омрачило Сашу. Он зло и коротко выругался, отпрыгнув в сторону, и почти неуловимым движением достал из поясной кожаной кобуры, спрятанной под полами удлиненного пиджака, довольно компактный пистолет. Пальцы ловко и привычно держали оружие, а дуло его, направленное в сторону противников, каким-то расчудесным образом за пару секунд сделало их очень и очень скромными. Гоп-компания застыла на месте, растерянно глядя на оружие.

– Это «Смит – Вессон», тысяча шестой, – куда более веселым голосом, чем ранее, проговорил Александр, быстро оглядевшись – камер он не приметил, как и посторонних людей, которые могли бы это заснять. – Отличная штука, ребята. Кто хочет попробовать его на вкус первым?

Желающих, естественно, не оказалось. Молодые люди, напротив, даже отступили от Саши на пару шагов назад, хотя прекрасно понимали, что для вездесущей пули пара десятков сантиметров – не помеха. А Саша, в улыбке которого было само воплощение доброты и милосердия к ближним на этой грешной земле, шагнул к парням, все так же прочно держа пистолет в руке.

– Ну что? Претензии, вопросы, предложения, суждения? – склонив черноволосую голову набок, поинтересовался Саша. – Я все выслушаю.

– Э-э-э, парень, мы же просто… – забормотал тот, кто первым набросился на него, став куда более смиренным. – Это типа мы так пошутили.

– А я шуток не понимаю, – серьезно отвечал держащий оружие. – У меня атрофированное чувство юмора. Полностью и навечно. Что делать будем, ребятки?

– Опусти пушку, ты чего? Слушай, мы уйдем, лады?

– Реально, ты чего? Опусти игрушку, мы же прикалывались.

– Хорошо, идите, – вдруг сжалился Саша, но как только парни сделали еще пару шагов назад, уже готовясь бежать прочь со всех ног, он злорадно крикнул: – Стоп! Стоп, пацаны. Я передумал! Стоять всем. Эй, мадам, – обратился он к женщине-продавщице, которая с квадратными глазами выглядывала из окошка (никого в округе больше в эти минуты не было). – Мадам, нажмёте кнопку вызова ментов, вам будет очень неприятно.

Женщина кивнула.

– Заканали со своими разборками, молокососы, – пробурчала она. Из-за близости общежития, где проживали не самые добродушные и неконфликтные люди, женщина привыкла ко многому, в том числе и к многочисленным дракам. Да и муж у нее когда-то сидел за драку, и брат тоже – хватило ему ума в банду Пристанских ввязаться, остолопу. Лучше бы свое ПТУ закончил и работал, как человек, нет же, на нарах сейчас!

– Эй, чувак, да отпусти ты нас, – вновь жалобно попросил один из гопников.

– Ну че ты…

– Шутковали же…

– Че мы тебе сделали-то?

– Напугали до чертиков, – отозвался Саша с самым задумчивым видом. – А не хотите ли вы сплясать мне канкан?

– Че? – вытаращились на него парни.

– Канкан, и я вас отпускаю. Как предложение?

Парни явно растерялись еще больше. Даже им, недавно покурившим травку, поведение Саши показалось чуть-чуть неадекватным. Он явно издевался над ними, правильными пацанами.

– Ну что? – продолжал веселиться их мучитель.

– Это танец такой, – вспомнилось вдруг одному из них, видимо, самому просвещенному. – Где девки ноги задирают! Вот так!

И парень пару раз попрыгал на месте, попытавшись задрать то левую, то правую ногу вверх. Это оказалось делом трудным, почти невыполнимым: конечности не желали в прямом виде задираться высоко вверх, и «танцор» чуть не упал, после чего изощренно выругался и вновь попытался повторить свои действа, став похожим на пинающегося Петрушку.

Увидев столь дивное зрелище, Саша рассмеялся и, махнув пистолетом, все же разрешил:

– Ладно, идите и идите быстро. Еще раз увижусь с вами, тогда не серчайте и не обижайтесь.

Дважды повторять ему не пришлось: несостоявшиеся обидчики мигом оказались вне зоне досягаемости пуль пистолета. Правда, степень их злобы и обиды стала непропорционально большой, и еле слышно гопники едва ли не дружно поклялись «урода с пестиком» найти и «замочить».

– Вот дураки, – спрятал пистолет обратно Саша. Их угрозы он не слышал. А если бы и услышал, то скорее всего не очень-то и напугался. – Это же малыш «Crosman 1008», пневматика, а не крутой полуавтомат «Смит и Вессон». Даже отличить не могут. Все в порядке? – спросил он у продавщицы. – Надеюсь, господа с мигалками сюда не едут?

– Не едут, – отозвалась та неприветливо. Саша кивнул и неспешно пошел к своей машине. Около нее он остановился и резко развернулся, после чего поднял бровь. За близ расположенным тускло-красным гаражом-ракушкой промелькнули две мальчишеские головы, одна из которых была знакомо вихрастой.

– Выйди, – приблизившись к древнему гаражу, сказал Александр, понимая, что мальчишки никуда не смогут сбежать – дальше только высокий забор, за которым начинается заброшенный детский садик.

Вроде бы он произнес это спокойным тоном, но пацаны, с опущенными глазами появившиеся перед ним, были явно напуганы. Кажется, сценка с оружием, свидетелями которой они случайно стали, ребят впечатлила даже больше, чем недавно вышедшая новая игра «Mortal Combat».

– Я же сказал: идите в школу, – покачал головой хороший дяденька Саша. – Или я говорю невнятно?

Мальчишки спешно покачали головами.

– А вы еще не в школе! – рявкнул он.