Время для мятежника Гаррисон Гарри

24

Мысли Троя были чернее темноты вокруг. Ловушка? Мак-Каллох расставил людей вокруг места своего прибытия, чтобы проследить, не будет ли погони? Дойл – человек Мак-Каллоха, приманка в западне?

Большой палец взвел курок револьвера со звонким щелчком.

– Извините, что-нибудь не так? – спросил Робби Шоу. – Это у вас револьвер?

– Револьвер. Шестизарядный кольт. Если первым выстрелом я промахнусь, то при свете вспышки я вас увижу и достану вторым выстрелом. Стойте на месте и не двигайтесь.

– Я и не собирался двигаться, дорогой друг. В этом нет необходимости, как вы понимаете. За меня может поручиться Дойл, и мои взаимоотношения с Дорогой всегда были лишены каких бы то ни было недоразумений...

– Вы работаете на Мак-Каллоха?

– Разумеется, нет. Однако должен заметить, что мое знакомство с полковником было весьма полезно для той работы, которой занимаются мои друзья. Благодаря ему я был принят в тех кругах общества, в которые иначе мог бы не проникнуть никогда.

Сверкнул фонарь, и вошел Дойл.

– Собаки поймали лису, – сказал он и вдруг заметил у Троя пистолет. – Это что еще значит?

– Страхование жизни. Ты знал, что этот журналист знаком с Мак-Каллохом?

– Нет, но меня это не удивляет. Он знает кучу народа, что на Севере, что на Юге. Убери свой дурацкий пистолет и пойдем на кухню. Я тебе сказал, что он один из нас, и тебе остается только положиться на мое слово.

Трой заколебался, потом сунул револьвер за пояс.

– Если я ошибся, приношу свои извинения. Однако вы, я думаю, должны меня понять.

– Об извинениях не может быть и речи, мой дорогой друг. – Шоу махнул рукой, предавая инцидент забвению. Тем не менее он испустил вздох облегчения. – Я, вообще говоря, не очень люблю оружие. Ах, местный эликсир жизни, благодарю. – Он принял из рук Дойла чашку с мутной жидкостью и осушил половину одним глотком.

Трой тоже взял чашку, но только слегка отхлебывал, сидя за столом.

– Самое интересное, – говорил Шоу, вглядываясь в свою кружку, – что я встречался с полковником еще до своего приезда в эту страну. Это было в Глазго, в клубе моего отца. У них был какой-то совместный бизнес.

Трой подался вперед, пытаясь не слишком проявить свой интерес:

– А чем торгует ваш отец, мистер Шоу?

– Торгует! Фи, не так грубо. Тяжелая индустрия, металлургический завод.

– Он выпускает машины для обработки стали?

Шоу озадаченно поднял бровь:

– Вообще говоря, да. А также бронзы. Вы знаете что-то, чего я не знаю?

– Может быть. Пожалуйста, рассказывайте дальше.

– Видите ли, похоже, что полковник всерьез занимается тяжелой промышленностью. Он нас утомил своими постоянными разговорами о том, что пора избавить Юг от позорной зависимости от металлургии янки. О том, что все, что делают худосочные заводские рабочие Севера, не хуже могут сделать свободные сыны Юга. И прочие сентенции того же стиля, на которые я, признаюсь, никогда не обращал особого внимания. Я только знаю, что он покупал много, платил наличными и доставлял все сюда. У него кузнечный завод в Ричмонде, и он все время говорит только о боронах, плугах, сенокосилках и прочих скобяных изделиях. Правда, общение с полковником облегчается тем, что он богат и имеет много влиятельных друзей. И кроме того, проезжая мимо дома полковника, я всегда могу быть уверен, что мне не откажут в выпивке. Это все, что я могу вам сообщить. – Он допил свою кружку и улыбнулся, когда она была долита с характерным бульканьем. – Теперь неплохо было бы услышать причины вашего столь живого интереса к нему.

Трой уже обдумал свои слова, предвидя, что рано или поздно отвечать на этот вопрос придется. Каков бы ни был ответ, будет лучше, если он будет правдоподобен. Самым мудрым было бы придать правдоподобную аранжировку реальным фактам.

– Полковник Мак-Каллох, если это и есть тот человек, которого я имею в виду, – убийца и казнокрад. Он разыскивается, и его голова оценена. Я должен его найти. После этого в дело вступит закон. Уверяю вас, что дело очень важное.

– Похоже, – сказал Дойл. – И похоже, что ты в этом как-то лично заинтересован. Так ведь?

– Так. У меня с этим убийцей свои счеты. Но в данном случае это не важно. Был нарушен закон, и убийца не пойман. Я распоряжаюсь некоторыми суммами, отпущенными на расследование, и могу заплатить за помощь. Тем более что, как я понял, один я не справлюсь. Вы, мистер Шоу, согласны мне помочь?

– С удовольствием, мистер Хармон. Как из чистого альтруизма, так и из-за денег. Не стыжусь признаться, что журналистика – очень скудно оплачиваемое занятие, а мой отец, как он ни богат, держит семейную шкатулку на крепком замке с тех самых пор, как я закончил Оксфорд. В любом случае можете на меня полностью рассчитывать. Какую именно операцию вы планируете?

– Я буду вашим слугой. Это даст вам возможность организовывать все, что понадобится, и за все платить. Я же буду абсолютно незаметен, следуя за вами и таская чемоданы. Как вы думаете?

– Прекрасно! Если бы вы только смогли ухудшить ваше произношение и правильность речи. Мне было бы неприятно вступать в объяснения, почему мой слуга изъясняется лучше, чем преподаватель колледжа.

– Иес, сар. Глупой ниггер попробует.

– Адекватно. Я думаю, что тренировкой мы добьемся совершенства. Теперь давайте о деталях. Как вы думаете – он повернулся к Дойду, – как нам начать это приключение?

– Я предлагаю вам начать с того, что вы сегодня же смоетесь отсюда. Я не привык, чтобы здесь ошивалось столько народу. Купите моего старого мула за пять долларов. У него только один глаз и спина провисла, но он еще здоров. На нем поедет Трой. Еще я дам ему пару драных башмаков, а эти чудные ботинки пусть оставит. Свой большой пистолет и все, что захочет, Трой сможет положить в мешок, а ты, Робби, повесишь его сумки у себя за седлом – для такого, как он, они слишком шикарны. Так это будет похоже на правду – если ты, Трой, не будешь раскрывать рта, пока не научишься говорить как следует.

– Иес, сар.

– Все еще плохо. Тренируйся дальше.

– Седло у твоего мула есть? – спросил Трой.

– Не-а. Ниггеры ездят просто так, если ты не заметил. Придется и тебе научиться. Я вас снабжу на дорогу, так что сможете обходить города, пока Трой не научится не выдавать себя каждым словом. Я дам вам прорезиненные плащи, одеяла, котелки и миски. Привяжите их на мула. Погода хороша для пикников на воздухе. Линяйте быстро на Юг, не теряя времени. Сейчас допьем, поедим – и вперед. Мне будет спокойнее знать, что вы уже на дороге.

На окраину Вашингтона они въехали, когда уже рассвело. Трой неуклюже ковылял, ведя в поводу тощего мула, у которого, как оказалось, вместо хребта была пила. Даже подложенные одеяла не спасали. Но он забыл о неудобствах, когда из утреннего тумана выплыл город.

Тут перед ним впервые воочию встала реальность его путешествия в девятнадцатое столетие. Пока он был слишком занят выживанием и не обращал внимания на обстановку. Грубая одежда и примитивный быт фермеров не очень бросались в глаза, тем более что в летние каникулы он встречал такое. Даже хижины были немногим лучше тех, что приходилось видеть во Вьетнаме. Но столица нации, настоящий город, отличалась от той, которую он знал, даже по названию.

Город, конечно, был гораздо меньше того расползшегося по сторонам мегаполиса, в который он превратится через столетие. И, конечно, он совсем по-другому выглядел без громадных каменных глыб федеральных зданий греческого и римского стилей. Дома были поменьше, деревянные или кирпичные, стояли они вдоль узких и по большей части немощеных улиц. Но больше всего поражало отсутствие в уличном движении моторов. Улицы забиты лошадьми, повозками и пешеходами. Сколько лошадей! Резкий запах конского навоза забивал все остальные, даже аромат горящего дерева из печей, примешиваясь к паровозному дыму возле железнодорожной станции. Трой мог бы растеряться, если бы Шоу не обругал его, приказав двигаться вперед. Но невозможно было пройти мимо сияющего черного паровоза, сверкающего медью и пускающего пар. Это же не история, а живая машина, и он был поражен до немоты. Он пришел в себя только от прикосновения к ребрам ботинка Шоу.

– Эй, бой, какого черта зенки выкатил? Залазь на мула! Целый день готов так простоять, бездельник!

– Иес, сар. Щасс, только вот веревку завязать. А то все зараз поедет.

– Не тронь подпругу, безрукий! Я сам затяну.

Шоу спрыгнул с лошади и наклонился осмотреть вьюк.

– Вы слишком медленно двигаетесь, кто-нибудь заметит, – прошептал он.

– Извините меня. Однако боюсь, я все равно не смогу ехать. Хребет этой твари и так разрезал меня пополам.

– Тогда ведите его на поводу, но мы должны двигаться.

Так много хотелось посмотреть, однако Шоу прав – останавливаться и глазеть опасно. Но это танталовы муки. Капитолий издали казался очень похож сам на себя. Однако пригородов на границе с Вирджинией не было совсем. На месте Вашингтонского национального аэропорта сверкала вода болот и качалась осока. Там, где будет Пентагон, на зеленом лужке паслись коровы.

– Подходящее время для завтрака, – сказал Шоу, съезжая с дороги в поле. Трой захромал за ним.

– Самое время. Эти разбитые ботинки немилосердно натерли мне обе ноги. Идти ничуть не легче, чем ехать на этом несчастном сырье для столярного клея.

– Стоит запомнить! Как вы сказали – сырье для столярного клея? У вас, янки, бывают очень образные выражения. Теперь я собираюсь здесь полежать, а вы, я полагаю, могли бы взять ведро и сходить к тому вон ручейку за водой для этих тварей.

– Иес, масса, щасс прямо.

– Уже лучше. Вы делаете успехи.

У ручья берег обрывался. Трой прошел вдоль обрыва до сходящей вниз тропы и подошел к воде. Она казалась чистой и свежей. Трой сложил ладони ковшиком, напился глубокими и долгими глотками, потом плеснул себе в лицо, смывая пыль вашингтонских улиц. Наполнив ведро, он вылез наверх и сразу остановился, услышав голоса. Осторожно, прячась за высокой травой, он поднял голову и посмотрел.

С Робби Шоу разговаривали два подъехавших всадника. Один из них что-то сказал, другой громко захохотал и спешился, одновременно доставая из седельной кобуры пистолет. Шоу отступил назад, но человек шагнул следом, тыча стволом ему в живот. Второй спешился и подошел к коню Робби Шоу. Конь вскинулся и попятился. Человек схватил поводья, пригнул голову коня вниз и потянулся к сумкам.

Там было все имущество Троя. Деньги, пистолет – все.

25

Минуту Трой колебался, оценивая ситуацию и отмечая расположение людей, потом пошел вперед. Выйдя из укрытия, он громко позвал.

– Масса, я воду принес, как вы сказали.

Он медленно, шаркая, продвигался вперед, опустив голову, согнув плечи и держа ручку ведра двумя руками, будто она была непосильно тяжелой. Сквозь опущенные поля шляпы он видел, что спешенный человек повернулся к нему и навел на него пистолет. Тот, что остался на лошади, тоже вынул пистолет. Трой не обратил на это внимания, шаркая дальше своей дорогой, разговаривая сам с собой, будто не замечая их присутствия.

Это сработало. Двое заухмылялись, ожидая, когда он их заметит. Ладно. Будет им театр в стиле Степенфечита или, скорее, пародии на «Рочестер» Джека Бенни.

– Госиди Сусе! – взвизгнул он, подойдя ближе и заметив их. Судорожно прижав ведро к груди, он так задрожал, что вода в ведре заплескалась и пролилась. Еще он хотел закатить глаза, но это не очень получилось.

Если представление и было неважным, то аудитория попалась благодарная. Двое заржали и заухали так, что тот, который слез с коня, разинул рот, полный гнилых зубов, а его пистолет поехал вниз и указывал уже почти на землю. Трой засуетился, оглядываясь, будто ища места, куда укрыться, не выпуская из виду второго, начавшего вылезать из седла, и ждал, пока лошадь закроет тому обзор.

В этот самый момент он швырнул ведро в хохочущую рожу.

Ее владелец опрокинулся, а Трой уже был на нем, вдвинул ему в пах колено и вывернул из руки пистолет. Человек взвизгнул, Трой перекатился через спину, поднимая отобранный пистолет. Второй показался из-за корпуса лошади, его пистолет был наведен. Трой вскинул вытянутую руку и нажал на спуск.

Грохнуло, как из пушки, а отдача не слабее лошадиного копыта подбросила руку вверх, но выстрел был удачным. Бандит скрючился, попытался прицелиться, спустил курок и упал.

В ответ на выстрел Робби Шоу испустил сдавленный крик и упал на траву. Ему досталась случайная пуля. Трой рванулся к нему, но увидел, что первый бандит уже на ногах, стонет от боли, но готов к драке. Из-за спины он извлек нож с лезвием длиной в фут и, держа его перед собой, стал наступать.

Трой навел пистолет и спустил курок, но пистолет был однозарядный. Он бросил его в лицо противнику, тот просто отбил его в сторону, одновременно испуская стоны от боли и мерзко ругаясь. И пошел вперед. Трой отступил, не спуская глаз с острия, поскользнулся и упал. Бандит зарычал и бросился.

Раздался негромкий щелчок, будто кто-то хлопнул доской по доске. У человека во лбу появилось черное пятно, оттуда брызнул фонтанчик крови, он упал на траву лицом вниз и застыл.

Трой оглянулся на Шоу, который корчился на земле. Тот приподнялся на локте; в его руке дымился маленький пистолет.

– Удобная перечница, – сказал Шоу, вымученно улыбнувшись. – Два ствола – два выстрела. Я без него не езжу. Потому что в наши дни... часто встречаются... дорожные рыцари.

Он скривился от боли, и Трой увидел, что у него по брючине бежит кровь. Резко повернувшись, Трой перевернул ближайшего мертвеца, содрал с него кожаный пояс, дважды обернул вокруг бедра Шоу и сильно затянул. Ток крови замедлился и перестал. Трой поднялся и огляделся вокруг.

– Как в лавке мясника, – заметил Шоу. – Двое мертвецов, один раненый. Ничего себе работа для одного невооруженного – вот так скрутить двух крутых ребят с пистолетами.

– Вы тоже отлично использовали этот пугач. Я-то думал, что вы журналист, человек мирной профессии.

– Так и есть. Но мир жесток. Моей первой работой в этой стране был пост военного корреспондента в кампании против индейцев. Это было похуже, чем Горбалс в ночь Хогманая. Там я и научился стрелять. Теперь же меня интересует, что мы собираемся делать дальше?

– Заняться вашей раной. С дороги нас не видно, так что никто на нас не наткнется. Если бы кто-то слышал выстрелы, он уже был бы здесь. Судя по способу нападения, эта парочка следила за нами от самого города. И они бы не напали, если бы не были уверены, что никто их не видит. Ими мы займемся потом. Прежде всего – ваша рана.

Трой порылся в седельной сумке и вытащил плоскую коробку с лекарствами, вынул шприц с морфием и спрятал его в ладони, потом подошел взглянуть на рану. Складным ножом он разрезал брюки.

– Выглядит неприятно, – сказал Шоу, садясь и наклоняясь посмотреть на рану. – Как будто в меня стреляли из пушки.

– Вроде того, – ответил Трой, отбрасывая ногой упавший пистолет. – Однозарядный, заряжается с дула, канал примерно полдюйма. Так, теперь ложитесь и дайте мне посмотреть. Крови много, но не так ужасно, как кажется. Пуля вырвала у вас кусок мяса из ноги, зато прошла навылет.

Отвернувшись, Трой раздавил ампулу и снял колпачок с иглы. Новая модель, с двойным действием. Не только снимет боль, но и усыпит пациента на несколько часов. Трой всадил шприц в ногу и надавил на поршень.

– Странное ощущение! – воскликнул Шоу. – Что это вы делаете?

– Играю в доктора. Не обращайте внимания.

Выдолбив ногой ямку в дерне, он бросил туда использованный шприц и закопал снова. Когда Трой вернулся с набором инструментов, Шоу лежал на спине и спал, похрапывая. Трой приступил к делу.

У него был большой опыт оказания помощи в полевых условиях, но сейчас ему приходилось выполнять обязанности медика. Тем не менее все, что он делал, было наверняка лучше того, что мог предложить этот примитивный век. Прежде всего он хорошо присыпал рану порошком антибиотика, потом ослабил жгут. Рана лишь слегка кровоточила. Он снова завязал жгут, добавил порошка и наложил давящую повязку. Это должно помочь. Больше никто ничего не смог бы сделать. В полевых условиях он использовал медицину другой эпохи. Когда появилась антисептика? В тысяча восемьсот шестьдесят пятом году, хирург Листер, – так учили в школе. На даты у него всегда была хорошая память.

Флакон с таблетками пенициллина он сунул в карман, а остальное снаряжение спрятал. Недалеко на лугу жевали коровы, припекало полуденное солнце, лошади, звеня удилами, щипали сочную траву. Два трупа лежали там, где их настигла смерть. С ними что-то надо делать. Трой схватил за ноги ближайшего и отволок его в рощу под прикрытие деревьев. Потревоженные вороны снялись с громким гвалтом и улетели черным облаком.

Шоу проснулся только к вечеру. Открыв глаза, он осмотрелся вокруг. Трой стал около него на колени и протянул оловянную чашку с водой. Шоу выпил и поблагодарил. Трой наполнил чашку снова и протянул таблетку пенициллина:

– Запейте. Это хорошо для раненой ноги.

Шоу поколебался, потом проглотил таблетку.

– Мне приснилось – или совсем недавно тут была пара бандитов, верхом?

– Лучше всего забыть о них. Если мы сообщим об этом, с властями потом не развяжемся. Чем меньше нам зададут вопросов и чем меньше мы привлечем внимания, тем для нас лучше. Конечно, если бы были свидетели, тогда другое дело. Но, по-моему, никто ничего не видел, и я все убрал с глаз долой. Эти двое вон там в роще, и там же их седла, уздечки и оружие. А лошадей я свел к ручью.

– Их найдут.

– Конечно. Но нас здесь уже не будет. Не увидят нас поблизости, не будет и подозрений. И еще спорить могу, что эту пару в полиции хорошо знают. Не думаю, что по ним будут скучать. Так что поехали. Нога вам не помешает сесть на лошадь?

– Думаю, нет. По правде говоря, она меня не очень беспокоит.

– Еще будет. Но мы к тому времени наберем несколько миль. Найдем тихое место и заляжем на ночь. А завтра попробуем купить для вас какой-нибудь фургон. Если вы сможете продолжать путь. Мы еще можем все переиграть, если вы передумаете.

– Эксельсиор! – воскликнул Шоу, скривившись от боли. – Да поможет нам Господь. Вы загадочный человек, мистер Хармон, и я намереваюсь побольше узнать о вас и ваших тайнах. Чем больше я узнаю от вас, тем больше чувствую, что вы рассказываете мне не больше тысячной доли. Я не оставлю этого дела, пока не докопаюсь до истины.

– Докапывайтесь. А пока что давайте я вам помогу забраться на коня.

Они ехали до темноты, а потом нашли стоянку невдалеке от дороги. Трой держал кольт за поясом. Про себя он решил, что больше его без револьвера не застигнут. Они не разводили огонь, чтобы не привлекать внимания, прикончили всухомятку припасы, что дал им с собой Дойл. Дым костра мог бы отогнать комаров, которые совсем обнаглели, но оставалось только, несмотря на жару, завернуться в одеяла. К счастью, скоро посвежело, и им удалось уснуть.

На следующий день после полудня они добрались до маленького городка Вудбриджа. У центральной площади высилось несколько кирпичных зданий, но вообще весь город был деревянным. Шоу показал на какой-то сарай с вывеской:

– Прокат экипажей. Я, быть может, выживу.

Трой передал ему кошелек с золотыми монетами.

– Выберите хороший. Я готов платить сколько угодно за возможность снять мою задницу со спины этого мула.

Трой приготовил историю, объяснявшую, что с ними произошло. По этой легенде Шоу подвернул ногу при падении. Бинты были прикрыты запасными брюками, а реальная хромота придавала всей истории правдоподобный вид.

Трой старался держаться в тени и вышел вперед, только когда владелец сарая подозвал его запрячь лошадь Шоу в купленную повозку. Трой понятия не имел о том, как запрягать и куда девать все эти шлеи и хомуты, и в награду за все усилия он получил от владельца конюшни в ухо и нецензурный приказ убраться подальше. Стоя в стороне и прикрыв рукой горящее ухо, он глядел в спину хозяина и смаковал про себя самые изощренные способы убийства.

Погрузив в тележку вещи, они привязали мула сзади, и путешествие сразу стало намного приятнее. Спешить они не могли, поскольку нога беспокоила Шоу на каждом ухабе и дорога его сильно утомляла. Трой старался не показать беспокойства, когда у раненого поднялась температура, но на следующее утро она прошла. Шоу исправно глотал пенициллин, и вокруг раны не было даже следов инфекции. Все шло хорошо.

Они двигались ленивой рысцой, и до Ричмонда добирались неделю. В город они въехали уже под вечер, когда от деревьев протянулись длинные косые тени.

– Приятный городок, – сказал Шоу. – Один из моих любимых.

– Мы направляемся в гостиницу «Голубой дом»?

– Да, меня там знают, и там недорого, а готовят прилично. Ее часто посещают коммивояжеры, которые умеют считать деньги и заботиться о собственных удобствах. Но мы поедем кружным путем. Не правда ли, приятная улица?

– Просто великолепная. Нога беспокоит?

– Уже гораздо меньше. Конечно, ноет и протестует, когда я на нее наступаю, но в остальном, доктор, операция прошла успешно. Что это за пилюли, которыми вы меня пользуете?

– Я вам говорил. Средство от лихорадки, изготовленное по тайному рецепту, передаваемому внутри семьи. Похоже, что оно помогло.

– Конечно. Видите это здание впереди, белое?

– Вижу. А что в нем особенного?

– Ничего, кроме того, что оно принадлежит полковнику Уэсли Мак-Каллоху. Насколько я понимаю, нам надлежит определить, тот ли это человек, которого вы ищете.

Трой резко натянул поводья, и лошадь протестующе заржала. Он посмотрел на дом так пристально, будто пытался проникнуть взглядом за стены.

Охота кончалась.

А может быть, только начиналась?

26

Робби Шоу

Без всякого сомнения, мой новый американский приятель был человеком столь необыкновенным, что я затруднился составить о нем определенное суждение.

Эти слова мои не следовало бы понимать как сомнение в храбрости моего спутника или в его надежности. Наша маленькая стычка с рыцарями большой дороги вполне выказала его способности к деятельности подобного рода. Нет, лишь мелкие черты поведения его, как и облик в целом, находил я беспокоящими мое воображение. Решимость его была неуклонна, как водный поток, и неколебима как скала. Она читалась в чертах лица его и в каждом изгибе его тела, когда он глядел на дом Мак-Каллоха; казалось, он уничтожил бы самый дом, если бы имел возможность. Не стану скрывать, что и я ощутил некоторый холод при виде лица его, исполненного этой решимости. Мне бы ни в каком случае не хотелось иметь этого человека своим врагом.

– О'кей, достаточно. Куда теперь? – спросил он, встряхивая поводьями, дабы привести в движение нашего одра.

– Поезжайте вперед до третьего перекрестка, а там сверните направо.

Язык его также был в числе упомянутых мною странностей. Что, во имя Всевышнего, могло значить слово «о'кей»? Память подсказывала, что это слово мне приходилось слышать, но когда – не припомню. Выражения, подобные этому, Трой употреблял в своей речи ненароком, особенно в минуты душевного отдыха или по рассеянности. Я вскоре оставил расспрашивать его, ибо на мои расспросы получал я лишь весьма туманные разъяснения, и мой собеседник выказывал при том очевидную охоту к перемене темы. Однако где же мог он приобрести манеру речи, ему присущую? В городе Нью-Йорке мне приходилось бывать часто, и опыт мой подтверждал, что говорил он так, как жителям этого города свойственно. Однако странность его лексикона не объяснялась этим совершенно. Временами казалось мне, что мой приятель принадлежит к могучему секретному сообществу, мистическому ордену некоего рода, отделенному от прочего человечества и замкнутому на спрятанном в океане острове, как бы некое создание безумной фантазии поэта Эдгара Аллана По. Любопытство мое подстрекало меня взглянуть, что заключалось в его седельных сумках, но благоразумие остерегало от такого неосторожного шага.

Весьма также удивительными были его медицинские познания, превосходящие познания любого известного мне хирурга. Мое пулевое ранение заживало без нагноения, и я счастливо избежал лихорадки – несомненно, благодаря таблеткам, которые он принуждал меня принимать.

Но более всего мое любопытство было подстрекаемо его манерой держать себя. Она была такова, как если бы белый человек был обращен в черного. Вечером, в наших разговорах, когда лица бывали скрыты темнотой, ничто не могло поколебать убеждения, что собеседник мой – не кто иной, как образованный джентльмен-янки. Мне приходилось, разумеется, ранее встречать представителей этой расы, и я пришел к убеждению, что они весьма неотесанны, косноязычны, речь их неграмотна, а сами они – всего лишь дикари, совсем недавно извлеченные из своих родных джунглей. Этот же человек был исключением. Он был тайной.

Как и всегда, был я встречен в отеле «Голубой дом» с неподдельной радостью и оживлением – несомненно, поскольку владелица, миссис Хенли, питала тщетную надежду, что я обращу благосклонный взор на ее не лишенную прелести дочь Арабеллу, вступлю с ней в законный брак и увезу с собой туда, где ее ждет не в пример лучшее общество. Я подавал ей повод для подобных надежд лишь в той степени, которая обеспечивала мне наисердечнейший прием и первоклассные услуги, но не завлекала меня в слащавую трясину брачных сетей.

Меня встретила миссис Хенли собственной персоной, я же постарался отвлечь ее внимание от выражения гнева на лице Троя, когда она небрежно отослала его ночевать к лошадям на конюшню. Я поистине сочувствовал ему, поскольку свыше его сил было принимать волю обстоятельств, в которые он бывал поставлен самим цветом своей кожи. Однако это сочувствие не могло заставить меня сожалеть о ночлеге на пуховой перине, в то время как моему спутнику пришлось удовлетвориться лежалым сеном. Ибо я весьма нуждался в передышке, поскольку рана моя постоянно беспокоила меня во время ночлегов на твердой земле, лишая мое тело и мозг необходимого им отдыха. Этой же ночью я немедленно погрузился в объятия Морфея и пробудился лишь утром, впервые как следует отдохнув с минуты моего ранения. С удовольствием отдал я должное завтраку, который состоял из ветчины, кукурузного хлеба, оладий, яичницы, почек, ломтиков бекона и засахаренных фруктов.

Весело насвистывая, вошел я в конюшню, где Трой ждал меня, но немедленно прекратил это занятие, увидев выражение лица его. Сердито нахмурившись, он снимал со своей одежды клочья приставшего сена.

– Доброе утро. Изволили уже позавтракать? – спросил я его.