Выбор по Тьюрингу Гаррисон Гарри
– Верно. Пусть поднимется сюда.
– А я пошел, – сказал Бен. – Я уже заставил твоего адвоката, который только что звонил, дожидаться целый час, пока мы с тобой не поговорим. – Увидев удивление на лице Брайана, Бен рассмеялся: – Не забывай, что у человека, который ведет расследование по поручению президента, должно быть всевидящее око. Часть моей работы – присматривать, чтобы ты оставался в живых. Все посетители проходят проверку. О личной жизни пока и не думай.
С этими словами Бен приложил палец к губам, показал на потолок и одними губами произнес: «Генерал Шоркт». Брайан кивнул в знак того, что понял, и Бен вышел.
Конечно, он должен был догадаться сам. Его терминал выходил прямо на генерала, а его палата здесь, на военной базе, скорее всего прослушивается. Это тоже нужно иметь в виду.
– Войдите! – крикнул он, услышав стук в дверь, и удивленно раскрыл глаза, когда вошел офицер в форме. На груди у него была табличка с надписью: «Майор Майк Слоун».
– Вы просили меня прийти.
– Это недоразумение. Я хотел поговорить с адвокатом.
– А это я и есть. – На его худом, загорелом лице появилась добродушная улыбка. – Военный юрист. Имею допуск к совершенно секретным документам, так что ваше дело читал. Чем я могу вам помочь, Брайан?
– А вы… ну, в гражданских законах разбираетесь?
Майк рассмеялся:
– Закон только один. Я долго работал в юридических джунглях Уолл-стрит, прежде чем соблазнился «путешествиями, образованием и карьерой», как пишут на плакатах в вербовочных пунктах.
– А как вы насчет контрактов?
– От зубов отскакивают. Это была одна из причин, почему я пошел в армию, – надоело заниматься тяжбами между корпорациями.
– Тогда один важный вопрос. На кого вы будете работать – на меня или на армию?
– Хороший вопрос. Если тут возникнет противоречие, то верх берет армия. Если же это чисто гражданское дело, то все останется между нами, пока вы не решите нанять адвоката из штатских. А вы не хотите сказать мне, о чем вообще речь?
– Конечно. Как только смогу убедиться, что это действительно останется между нами. Я знаю, что мой терминал прослушивается, – а не прослушивается ли эта палата?
– Я бы сказал, что это тоже хороший вопрос. Дайте мне несколько минут – я позвоню и узнаю, могу ли я на него ответить.
Однако нескольких минут оказалось мало – прошел почти час, прежде чем майор вернулся.
– Ну хорошо, Брайан, что я могу для вас сделать?
– Палата прослушивалась?
– Этого я вам, естественно, сказать не могу. Но могу вас заверить, что наш разговор останется между нами.
– Хорошо. Тогда скажите мне – могу ли я предъявить иск компании «Мегалоуб» за то, что она не обеспечила мне защиту и поставила под угрозу мое здоровье?
– Мое первое побуждение – сказать: «Это не так просто». Немалая доля компании принадлежит правительству, а до сих пор никто еще не разбогател, судясь с властями. Потом мне надо посмотреть ваш контракт.
– Вон он на столе. Как раз его содержание меня и встревожило. Я не намерен с ними судиться – хватит и угрозы. Угрозы, чтобы заполучить контракт получше. Вы все знаете обо мне и о моей памяти?
– Да. Я прочел все ваше дело.
– Тогда вы знаете, что у меня не осталось никаких воспоминаний о последних нескольких годах. А когда я перечитывал кое-какую свою переписку, я обнаружил, что «Мегалоуб» меня отнюдь не облагодетельствовала – наоборот, она оказала на меня финансовое давление, когда у меня не хватило денег на разработку искусственного интеллекта. Я обнаружил, что, к несчастью, почти совершенно не разбирался в денежных делах. Но мне так хотелось закончить эту разработку, что я позволил им заставить меня подписать этот контракт. По которому компания получает явно больше, чем я.
– Значит, сначала мне надо его прочесть.
– Давайте. Я пока выпью апельсинового сока. Вы тоже? Или чего-нибудь покрепче?
– Только не при исполнении служебных обязанностей. Сок вполне подойдет.
Майор читал медленно и внимательно. Брайан тоже занялся чтением: он только что получил распечатку статьи Карбонелла о новой области математики – эксклюорной геометрии. Там затрагивались вопросы психологии – почему человек прибегает к помощи схем, когда словесные объяснения становятся слишком сложными. Дело в том, что язык слов все еще, в сущности, одномерен. Мы можем сказать «этот» или «тот», но не существует простого способа упомянуть одновременно четыре или пять предметов. Из головы у Брайана не выходила проблема искусственного интеллекта, и он подумал, что, если так работает человеческое сознание, отсюда вовсе не следует, что такие же ограничения должны быть свойственны интеллекту искусственному. Вместо трех-четырех понятий, соответствующих местоимениям, он может оперировать одновременно десятками их. Брайан заморгал и поднял глаза, услышав, что юрист рассмеялся и положил контракт на стол. Майор покачал головой, допил сок и заговорил:
– Как говорили у нас на юридическом факультете, вас поимели, а вы не получили от этого даже удовольствия. Этот контракт еще хуже, чем вы говорили. Я думаю, что, если вы уйдете от них, вы за свою работу вообще ничего не получите. А пока вы работаете у них, они забирают себе всю прибыль.
– Вы можете написать мне контракт лучше этого?
– С удовольствием. Поскольку армия не меньше других хочет, чтобы был создан искусственный интеллект, нам будет очень на руку, если эта проблема будет решена как можно скорее. Но тут есть кое-какие необычные прецеденты. Контракт соответствует закону и вступил в силу – но ведь вы его не подписывали?
– Нет. Его подписал другой, старший «я». А тот «я», что сидит тут перед вами, вчера впервые его увидел.
Майор принялся ходить взад и вперед по палате, радостно потирая руки.
– Ох, какие гонорары я бы сорвал за то, чтобы выступить по этому делу в суде! Вы держите их за горло, потому что – остановите меня, если я скажу не то, – вы все еще продвинулись дальше всех в разработке действительно умного искусственного интеллекта.
– Надеюсь, что так. Очевидно, я стоял на правильном пути перед тем, как… перед этим несчастным случаем. Доктор Снэрсбрук полагает, что у меня хорошие шансы снова добраться до того места, на котором я остановился. Но сейчас я все еще изучаю самые основы, и нет никакой гарантии, что я опять окажусь на переднем крае. Хотя все заметки у меня есть, и я сделаю все, что смогу.
– Конечно, сделаете. А для «Мегалоуб» вы – единственная надежда. Нет ничего лучше в этом мире, как быть монополистом. Я посоветую своему начальству, чтобы оно посоветовало «Мегалоуб» выбросить этот контракт в корзину и составить новый. Это вас удовлетворит? Или вы все равно предъявите иск?
– Если будет новый контракт – никакого иска. А что мне надо требовать?
– Что-нибудь простенькое, но приятное. Они предоставляют вам все, что нужно, чтобы создать искусственный интеллект. Вы создаете искусственный интеллект. Вся чистая прибыль от будущих разработок в этом направлении делится между сторонами пополам.
Брайан был потрясен.
– Вы хотите сказать, что я должен потребовать половину всех прибылей «Мегалоуб»? Это же миллионы, а то и миллиарды долларов!
– Угу. А чем плохо быть миллиардером?
– Неплохо, только я об этом не думал.
– Хотите, чтобы я этим занялся?
– Да, пожалуйста.
Майк встал, взглянул на контракт и выразительно вздохнул:
– Ни разу еще с тех пор, как я пошел в армию, у меня не появлялось такого желания снова вернуться к частной практике. Какой бы куш я загреб, окажись я тем пронырой, кто будет заниматься этим новым контрактом!
– Кто-то когда-то мне говорил, что любой адвокат готов пожрать даже собственное потомство.
– Так оно и есть, Брайан, мой мальчик! Я приду, как только будут какие-нибудь новости.
После обеда Брайан вздремнул и чувствовал себя гораздо лучше, когда в четыре часа сестра открыла дверь и санитар вкатил в палату кресло на колесах.
– Вы готовы к встрече с доктором? – спросила сестра.
– Конечно. А самому идти мне нельзя?
– Садитесь. Так она велела.
Брайан захватил с собой папку с бумагами, которые читал, и отправился к доктору Снэрсбрук. Сидя в кресле, он почувствовал, как щупальца машины дотронулись до его затылка и вставили в гнездо тонкий кабель-световод.
– Доктор, можно вас сегодня кое о чем попросить?
– Конечно, Брайан. О чем?
– Вот. – Он показал на папку с бумагами. – В университете я проходил топологию, а это одна статья на ту же тему, я ее только что распечатал. Но когда я начал ее читать, то обнаружил, что она мне не по зубам. Если я сейчас буду ее читать, не сможете ли вы добраться к моим ранним воспоминаниям из этой области? Не покажут ли чего-нибудь ваши приборы, когда вы попадете в нужную точку? Тогда вы смогли бы нажать кнопку и вернуть мне эти воспоминания.
– Если бы это было так просто! Но, во всяком случае, можно попробовать. Я так или иначе собиралась предложить что-то в этом роде, так что готова начать сегодня же.
Статья была довольно невразумительная, и Брайан долго читал, ничего не понимая. Он дошел почти до середины, прежде чем отложил ее в сторону.
– Ну как, доктор, были контакты?
– Активность большая, хотя занимала она обширное пространство – видно, что задействовано очень много К-линий. Моя машина не приспособлена к тому, чтобы работать с такими сетями. Подобные перекрестные связи под силу только человеческому мозгу.
Брайан разочарованно потер нос.
– Немного устал. Не хватит на сегодня?
– Конечно. Мы же договорились, что будем отключать тебя при первых же признаках утомления.
– Спасибо. Хотел бы я, чтобы мой встроенный процессор понимал команды посложнее, чем просто «отключиться».
– Ну, ты всегда можешь попробовать.
– А здорово было бы, правда? Взять и дать команду процессору. Эй ты, процессор, загрузи файл по топологии!
Улыбка на лице Брайана вдруг сменилась выражением крайнего удивления. Некоторое время он смотрел прямо перед собой, потом перевел взгляд на доктора Снэрсбрук.
– А вот это, по-моему, весьма интересно. Я сказал вам, когда пришел, что ничего или почти ничего не помню из топологии. Так вот, должно быть, я был очень утомлен или думал о чем-то другом. Но сейчас я прекрасно помню свою курсовую. В ней было много такого, что тогда было новинкой. Она начиналась всего лишь с использования алгебраической теории узлов, основанной на старом полиномиале Джонса, для классификации хаотически инвариантных траекторий, а потом применяла такой же подход к разным физическим проблемам. Ничего особенного, и я не сомневаюсь, что все это давно устарело. Теперь я начинаю понимать, почему тогда бросил чистую математику и занялся искусственным интеллектом.
Казалось, Брайан воспринял эти вновь загруженные, пересаженные ему в мозг воспоминания как должное, – но Эрин Снэрсбрук была потрясена. Руки у нее так дрожали, что пришлось прижать их к груди. Брайан воспользовался вживленным процессором, чтобы получить доступ к собственным воспоминаниям! Перед ней был внутренний интерфейс человек-машина в действии.
Глава 16
14 ноября 2023 года
Зал отдыха на десятом этаже госпиталя больше напоминал сад на крыше, чем балкон. Морской пехотинец, стоявший на часах у входа, проверил у Беникофа документы и пропустил его в чащу пальм, росших в бочках. Брайан сидел под большим пляжным зонтиком – накануне он ухитрился получить солнечный ожог, заснув на солнцепеке, и вовсе не хотел, чтобы это случилось еще раз. Он поднял глаза от книги и помахал рукой.
– Рад видеть вас, Бен.
– Я тоже. Только новость, что я принес, тебя не обрадует. Суд не разрешил нам доступ в эти твои базы данных. Несколько лет назад приняты более строгие законы о компьютерной тайне, и теперь такой доступ не разрешен. Вот если бы ты умер – другое дело.
– Не понимаю.
– Время от времени кто-нибудь погибает в автомобильной катастрофе, а его паролей никто не знает. Тогда назначаются слушания, нужно доказать родство, и требуется множество всяких процедур, можешь мне поверить. Но никаких исключений не допускается.
– Что же мне теперь делать?
– Добраться до базы самому. Доказать, что ты есть ты, и пусть компания решает, выдать тебе материалы или нет. Но это будет непросто.
– Почему?
– Потому что – поверь, я говорю серьезно – компания, где хранятся твои файлы, находится за пределами страны. Она в Мексике.
– Вы шутите!
– Если бы! Она в Тихуане. В Мексике заработная плата все еще ниже, чем здесь. Это сразу по ту сторону границы, километрах в двадцати отсюда. Там множество американских заводов по сборке электроники. Вероятно, компания и была создана для их обслуживания. Ну что, начнем подумывать о том, как туда съездить?
– Пока нет.
– Я так и думал, что ты это скажешь. – Беникоф заметил, что Брайан удивился, и улыбнулся: – Потому что, насколько я понимаю, от твоего гениального военного юриста адвокаты «Мегалоуб» бьются в корчах, оглашая окрестности рыданиями. В конце концов они согласятся. Я связался по этому поводу с самым верхом. Так что на военных нажали, чтобы они нажали на компанию, чтобы та подписала новый контракт.
– С самым верхом? То есть с Господом Богом?
– Почти. И я подумал, что ты не станешь смотреть эти файлы, пока твое будущее не будет обеспечено.
– Вы все время впереди меня на один шаг.
– Разве так уж трудно оказаться дальновиднее четырнадцатилетнего мальчишки?
– Ладно, ладно, можете хвастать и дальше. Между прочим, этот четырнадцатилетний мальчишка, оказывается, большой любитель пива. Присоединяйтесь.
– Готов. Только если это пиво «Боэмия».
– Не знаю такой марки.
– Оно из Мексики, раз уж мы о ней заговорили. Думаю, оно тебе понравится.
Брайан позвонил, и дежурный по столовой принес пиво. Он сделал большой глоток и облизал губы.
– Неплохо. Когда вы в последний раз говорили с доктором Снэрсбрук?
– Только сегодня утром. Она сказала, что ты застоялся и рвешься на волю. Но она хочет подержать тебя в госпитале еще по меньшей мере неделю.
– Она мне говорила. Ничего страшного.
– Я думаю, сейчас ты меня спросишь, можно ли тебе будет поехать в Мексику.
– Бен, у вас сегодня прорезались способности к чтению мыслей?
– Все очень просто. Ты хочешь сохранить эти файлы в тайне, и мы тоже. Телефонные линии можно прослушать, данные скопировать. А ГБП могут пострадать при пересылке.
– ГБП? Вы хотите сказать – ДБП?
– Они давно в прошлом. Динамические блоки вымерли, как динозавры. Вместо них теперь гигабайтные блоки памяти – они статичны, не требуют питания и имеют такой объем памяти, что вытесняют компакт-диски и аудиопленки с цифровой записью. А с распространением новой техники семантического сжатия они скоро вытеснят и видеозаписи.
– Хотел бы я на такой посмотреть.
– Посмотришь, как только мы сумеем организовать эту поездку. И я не буду ставить тебя в трудное положение, заставляя от нее отказываться, чтобы мне поехать вместо тебя. Я уже говорил об этом кое с кем из службы безопасности.
– Я думаю, они пришли в бешеный восторг при одной мысли о том, чтобы мне выехать за пределы страны.
– Да уж, можешь быть уверен! Но когда крик утих, выяснилось, что у ФБР есть действующее соглашение о таких вещах с правительством Мексики. Они регулярно наведываются туда за деньгами, конфискованными у торговцев наркотиками, и за компьютерными данными – обычно в банки. Специальные вооруженные агенты секретной службы будут сопровождать нас всю дорогу. А мексиканская полиция встретит нас на границе и потом доставит обратно в Соединенные Штаты.
– Значит, я смогу поехать туда и получить свои файлы?
Беникоф кивнул:
– Как только доктор скажет, что тебе это под силу. Только это будет больше похоже на вторжение, чем на одинокую прогулку через границу. Тебя будут сопровождать и туда, и обратно.
– А файлы – их у меня отберут?
– Брайан Дилени, ты слишком недоверчив и подозрителен. Что твое, то твое. Но могу предположить, что такую поездку, вероятно, будет трудно, если вообще возможно, организовать, пока ты не подпишешь новый контракт с «Мегалоуб». Правительство должно заботиться о своих капиталовложениях.
– И если я не соглашусь подписать контракт, я не поеду?
– Это ты сказал, а не я.
Об этом надо было поразмыслить. Брайан допил пиво и отрицательно покачал головой, когда Бен предложил еще. Когда-то он уже пробовал создать искусственный интеллект в одиночку – об этом свидетельствовали документы, которые он видел. Из них было видно и то, что он остался без денег и был вынужден подписать этот коварный контракт с «Мегалоуб». Кто не способен учиться на собственном опыте, тот вообще не способен учиться. И если ему суждено прожить эту часть своей жизни заново, он твердо решил впредь быть умнее.
– Все зависит от того, каким будет новый контракт, – сказал он в конце концов. – Если условия подойдут, мы забираем файлы и я возвращаюсь на работу в «Мегалоуб». Договорились?
– Похоже, лучше не придумаешь. Я начинаю подготовку.
Только Беникоф вышел, как у Брайана зазвонил телефон. Он взял трубку.
– Кто? Конечно. Да, у нее есть разрешение, можете спросить доктора Снэрсбрук, если не верите. Она уже бывала здесь раньше. Правильно. Тогда пропустите ее, пожалуйста.
Морской пехотинец ввел в палату Долли. Брайан встал и чмокнул ее в щеку.
– Ты выглядишь лучше и немного поправился, – сказала она, окинув его придирчивым материнским взглядом, и протянула ему сверток. – Надеюсь, ты все еще их любишь – это я сегодня утром испекла.
– Неужто шоколадные кексы? – Брайан разорвал обертку и откусил кусок. – Мои любимые. Большое спасибо, Долли.
– А как твои дела?
– Лучше не бывает. Через неделю смогу выйти из госпиталя. А очень скоро, похоже, снова начну работать.
– Работать? Я думала, у тебя что-то с памятью.
– Это не помешает. Если я обнаружу какие-нибудь пробелы, когда приступлю к исследованиям, тогда и посмотрим, что с ними делать. Как только я на самом деле возьмусь за работу, сразу станет ясно, сколько чего я позабыл.
– Ты больше не будешь заниматься этим искусственным интеллектом?
– Конечно, буду. Почему ты спросила?
Долли откинулась на спинку кресла и стиснула руки.
– Не надо бы. Прошу тебя, Брайан. Один раз ты уже попробовал – и смотри, чем это кончилось. Может, тебе вообще не суждено добиться успеха.
Он не мог сказать ей, что один раз уже добился успеха, что его искусственный интеллект где-то существует: эта информация по-прежнему была засекречена. Но он хотел, чтобы она поняла, насколько важна его работа. А суждено или не суждено – это не имело никакого отношения к делу.
– Ты же знаешь, Долли, что с этим я никак не могу согласиться. Мир держится на свободной воле. А я не суеверен.
– Я не о суевериях говорю! – горячо возразила она. – Я говорю о Святом Духе, о душе. Машина не может иметь душу. То, что ты пытаешься сделать, – кощунство. Дьявольские козни.
– Я никогда толком не верил в то, что существует душа, – мягко произнес Брайан. Он понимал – что бы он ни сказал, это причинит ей боль. Она сердито поджала губы.
– Да, ты весь в отца. Он никогда не ходил к мессе и говорить на такие темы не хотел. Господь вложил в нас душу, Брайан, а в машины – нет.
– Долли, прошу тебя, не надо. Я знаю, что ты чувствуешь и во что веруешь. Не забудь, я и сам вырос католиком. Но моя работа позволила мне кое-что узнать о мозге и о сущности человека. Попытайся понять – меня больше не удовлетворяет то, во что меня учили верить. Ты спрашиваешь, может ли у машины быть душа. А я спрошу тебя, способна ли душа обучаться? Если нет, то зачем она нужна? Бесплодная, пустая, вечно неизменная? Насколько лучше считать, что мы творим себя сами! Медленно, с трудом, исходя из того, что заложено в наших генах, и упорно формируя себя под влиянием всего, что мы видим, слышим и пытаемся понять. Вот что происходит на самом деле, вот как мы функционируем, учимся и развиваемся. Вот как возникает интеллект. А я просто пытаюсь выяснить, как идет этот процесс, и воплотить его в машине. Что в этом плохого?
– Все! Ты отвергаешь Бога, ты отвергаешь Святого Духа и само существование души! Ты умрешь и будешь вечно гореть в преисподней…
– Нет, Долли. Вот тут религия уже переходит в чистое суеверие. Мне очень больно знать, что ты в это веришь, тревожишься за меня и страдаешь. Мне жаль, что это так. Долли, я не хочу говорить с тобой о религии. В таком споре никто не может одержать верх. Но ты же разумная женщина, ты знаешь, что мир изменяется, что изменяются даже религии. Не забудь, что ты разведена. А если бы нынешний папа не заявил, что регулирование рождаемости не грешно, ты не могла бы его преподавать…
– Это другое дело.
– Нет, не другое. Ты говоришь, что искусственный интеллект противоестественен, но это не так. Развитие интеллекта – часть процесса эволюции. Когда мы узнаем, как работает сознание, не будет ничего грешного или плохого в том, чтобы построить машины, которые будут моделировать его работу. Папа был одним из первых в этой области, и я горжусь тем, что продолжаю его дело. Сегодня машины могут думать, воспринимать, даже понимать. Скоро они смогут думать еще лучше, испытывать эмоции…
– Это близко к кощунству, Брайан.
– Да, с твоей точки зрения – возможно. Прости меня. Но это правда. А если подумать, то станет ясно, что эмоции должны были появиться раньше, чем мозг и интеллект. Амеба, одно из самых простых животных на свете, отдергивает свою ложноножку, когда натыкается на что-то, причиняющее ей боль. Боль вызывает страх, а страх позволяет выжить. Ты же не можешь отрицать, что животные – например, собаки – испытывают эмоции.
– Но они же не машины!
– У тебя получается замкнутый круг, Долли. Это бессмысленно. Вот построю первый искусственный интеллект – и увидим, будет он испытывать эмоции или нет.
– Надеюсь, тебе понравятся кексы, – сказала она вдруг, вставая. – А мне пора идти.
– Долли, посиди еще, пожалуйста.
– Нет. Я вижу, тебя не остановить.
– Дело не только во мне. У идей своя жизнь. Если эту головоломку не решу я, это сделает кто-то другой.
Она ничего не ответила, даже когда он сменил тему и сделал слабую попытку заговорить о всяких пустяках.
– Я должна с тобой попрощаться, Брайан. И в следующий раз мы увидимся не скоро. Мне уже много раз звонили из дома, из клиники. Они пошли навстречу и сразу дали мне отпуск, но у них не хватает людей.
– Я благодарен тебе за помощь.
– Не за что, – ответила она холодно.
– Можно будет тебе звонить?
– Если захочешь. Мой телефон у тебя есть.
Облака закрыли солнце, и на балконе стало прохладно. Брайан медленно вернулся в палату – креслом на колесах он уже не пользовался – и зажег свет. Сняв вязаную шапочку, он провел рукой по щетине, которая начала отрастать у него на голове, потом подошел к зеркалу. Шрамы на черепе были все еще хорошо видны, хотя и стали бледнее. Еще немного – и волосы их скроют. Он взял было свою больничную шапочку, но потом отшвырнул ее в сторону. Этим госпиталем он был уже сыт по горло. Беникоф как-то привез ему в подарок бейсболку, на козырьке которой большими буквами восхвалялось Сан-Диего; он надел ее и одобрительно кивнул своему изображению в зеркале. Бедная Долли, нелегкая у нее была жизнь. Ну, и у него тоже не легче! По крайней мере, ей никто не простреливал голову.
Часы у него на руке зажужжали, и крохотный голосок произнес:
– Четыре часа. Вас ждет доктор Снэрсбрук. Четыре часа. Вас ждет…
– Заткнись! – сказал он, и голосок умолк.
Когда Брайан вошел, Эрин Снэрсбрук посмотрела на него и улыбнулась:
– Бейсболка тебе очень к лицу. Куда лучше того больничного колпака. Ну как, готов поработать? Сегодня я хочу попробовать кое-что новенькое.
– А что? – Брайан снял бейсболку, уселся в хирургическое кресло и почувствовал, как металлические щупальца паучками пробежали по его затылку.
– Если ты не против, я бы отложила работу с памятью на следующий раз, а сейчас проверила бы, нельзя ли еще лучше использовать твою способность общаться со своим вживленным процессором.
– Конечно. Мне все не приходило в голову спросить – а что это за процессор?
– Параллельный процессор СМ-9, который состоит из 128 миллионов простых, но быстродействующих компьютеров. Он потребляет очень маленькую мощность и почти не разогревается при работе – чуть выше температуры тела. Энергии он почти не требует – меньше, чем соответствующее число клеток мозга. И у него огромная память. Кроме шестнадцати ГБП по 64 миллиарда байт, там помещается еще С-ГБП на четыре миллиарда слов.
– С-ГБП? Это что-то новое, я про такое не слыхал.
– Да, это новинка. Устройство памяти избирательного доступа. Их создали для работы с базами данных – они там очень удобны, потому что способны почти мгновенно отыскивать записи, соответствующие входному сигналу. С-ГБП автоматически, параллельно сравнивает всю поступающую в него информацию с данными, которые хранятся в его памяти. Как раз такие устройства и хранят информацию о входах и выходах твоих восстанавливаемых нервных связей.
– И все это втиснули мне в голову? Но какой бы малой ни была мощность процессора, он все-таки должен потреблять сколько-то энергии. Только не говорите, что скоро придется снова вскрывать мне череп, чтобы поменять батарейки!
– Ну нет. Для электронных имплантатов, как и для сердечных пейсмейкеров, больше не нужны ненадежные источники тока, которые приходится подзаряжать извне. Все это уже в прошлом. Теперь они питаются от метаболических элементов, которые работают на содержащемся в крови сахаре.
– Сладкие батарейки? Надо же, до чего дошла техника! Так что вы намерены сейчас делать?
– Запустить тест-программу. Это займет примерно десять минут. А тебя прошу обратить внимание на то, чувствуешь ли ты свой процессор, общаешься ли с ним, слышишь ли его – не знаю, как это назвать. Помнишь, как ты почувствовал процессор, когда он восстанавливал твои воспоминания? Я хочу знать, можешь ли ты снова его почувствовать, когда захочешь.
– Давайте попробуем.
Через несколько минут Брайан громко зевнул.
– Что-нибудь чувствовал? – спросила Эрин.
– Абсолютно ничего. А он вообще работает?
– Прекрасно работает. Я только что снова запустила тест-программу.
– Не расстраивайтесь, доктор. У нас еще много времени. А почему бы нам не вернуться к тому сеансу, когда я с ним общался, и посмотреть, не сможем ли мы восстановить те условия?
– Хорошая мысль, завтра же попробуем.
– А правда, что через неделю мне можно будет выбраться отсюда на волю?
– В смысле твоего состояния – да, если только ты не будешь слишком напрягаться. Никаких лестниц, никакой быстрой ходьбы – чтобы нагрузки были не больше, чем сейчас здесь. Со временем можно будет их увеличить. Это то, что касается твоего состояния; другое дело – обеспечение твоей безопасности, тут надо спросить Бена.
Удастся ли разыскать в мексиканском банке данных сведения о его работе над искусственным интеллектом? От этого зависело очень многое.
Глава 17
20 ноября 2023 года
– Наконец-то! Привел к тебе самую главную новость! – радостно сказал Беникоф, распахнув дверь на балкон. Брайан закрыл «Введение в прикладную эксклюорную геометрию», которую читал, и поднял глаза. В первый момент он не узнал человека, который вошел вслед за Беном. Темный костюм-тройка, модный галстук, начищенные до блеска черные туфли.
– Майор Майк Слоун!
– Он самый. Необходимый маскарад: эти важные адвокаты из «Мегалоуб» презрительно косятся на военную форму нашей доблестной армии, но с почтительным уважением смотрят на этот остаток моего былого гражданского наряда. Мы их уломали. – Он открыл дорогой кожаный кейс ручной работы и вынул толстую пачку бумаг. – Вот он. Я твердо убежден, что это как раз такой контракт, какой вам нужен.
– Это точно?
– Да, потому что я его проверил, – сказал Беникоф. – Не сам, конечно, – посылал в Вашингтон. Там есть такие юристы, которым ничего не стоит съесть «Мегалоуб» на завтрак. Они заверили меня, что тут комар носа не подточит. Ты получаешь те условия, какие хотел, и еще больше денег, чем мы надеялись. И за вычетом расходов, отчислений в исследовательский фонд и всех обычных платежей имеешь почти половину прибыли. Ну как, готов прокатиться через границу?
– Вполне. После того, как все это прочту.
– Желаю успеха. Это не так просто.
Майк помог ему продраться через самые невразумительные и туманные пункты, объясняя их смысл. Когда два часа спустя юрист собрался уходить, контракт был подписан, зарегистрирован и должным образом введен в банк юридических данных, а дань традиции – экземпляр на бумаге положен на хранение в госпитальный сейф.
– Ну, доволен? – спросил Беникоф, глядя, как старшина запирает сейф. Брайан взглянул на расписку и кивнул.
– Он куда лучше, чем тот, первый контракт.
– И он означает, что ты имеешь работу – как только сможешь работать. Ты обратил внимание на тот пункт, где говорится, что, если тебе не удастся снова заполучить резервные копии твоих записей, которые, как мы надеемся, хранятся в Тихуане, компания оставляет за собой право взять или не взять тебя на работу? А если они решат взять тебя без этих записей, то могут уволить, когда им вздумается, и ты получаешь шиш.
– Майк объяснил мне это во всех подробностях, пока вы говорили по телефону. По-моему, это справедливо. Так что давайте поглядим, что там в этих мексиканских файлах. Вы, наверное, уже подумали, как мне это сделать?
– Не только я – еще и военно-морская разведка, армия и ФБР. А также таможенное управление и акцизное ведомство. Разработан план, который все одобрили. Простой, но, я надеюсь, надежный.
– Рассказывайте.
– Пойдем в твою комнату, там поговорим.
– Скажите хотя бы, когда все это должно произойти.
Бен приложил палец к губам и поманил его к выходу. Только когда за ними закрылась дверь палаты, он ответил:
– Завтра утром, в восемь – у моряков здесь, в Коронадо, это самое занятое время. Доктор Снэрсбрук одобрила все наши приготовления.
Читать бесплатно другие книги:
