Копье Пустыни Бретт Питер

– Я часто думаю то же самое о тебе, муж мой, – повернулась к нему Инэвера.

Джардир был уязвлен, но ничего не ответил, зная, что спорить с женой, пока она не выскажет свое мнение, бессмысленно.

– Альэверак и Ашан правы, – сказала Инэвера. – Тебе незачем самому идти в поход.

– Разве не долг Шар’Дама Ка собирать армии для Шарак Ка? Судя по рассказам, эти чины ведут священную войну. Я должен разузнать подробнее.

– Мог бы хоть подождать, пока я брошу кости, – возразила Инэвера.

Джардир нахмурился:

– Ни к чему бросать кости каждый раз, когда я выхожу из дворца.

– Разве? Шарак Ка не игра. Мы должны пользоваться любым преимуществом, если хотим преуспеть.

– Если Эверам желает, чтобы я преуспел, других преимуществ мне не надо, – возразил Джардир. – Если же нет…

Инэвера подняла мешочек с алагай хора:

– Пожалуйста, порадуй меня.

Джардир вздохнул, но кивнул, и они удалились в комнатку за тронным залом, которую Инэвера объявила своей. Та, как обычно, была завалена яркими подушками, в ней стоял приторный запах. Пульс Джардира участился. Он привык связывать этот запах с минутами их близости. Дживах ка охотно делили с мужем ложе, когда старшая жена бывала не в настроении, но ее аппетит был почти мужским, и они часто использовали это место для постельных утех, пока в тронном зале томились в ожидании Дамаджи и советники.

Инэвера задернула занавески. Джардир разглядывал ее тело сквозь прозрачные покрывала – ничего другого она больше не носила. Хотя ей было за сорок – точный возраст Инэвера скрывала, – она была намного красивее остальных его жен. Ее формы остались округлыми и тугими, кожа – гладкой. Джардиру хотелось взять ее прямо здесь, но когда дело касалось костей, Инэвера забывала обо всем и отказала бы наотрез.

Они опустились на колени среди шелковых подушек, освободив побольше места для костей. Быстрым взмахом меченого ножа Инэвера привычно отворила ему кровь для заклятья. Она облизнула лезвие, вложила его в поясные ножны, затем прижала к ране ладонь и высыпала в горсть кости. Они яростно вспыхнули в темноте, когда она встряхнула их и бросила.

Кости демонов раскатились по полу, и Инэвера быстро взглянула. Джардир уже знал, что узор важен не меньше, чем символы, но на этом его познания заканчивались. Он не раз слышал, как жены спорили о смысле расклада, но только не с Инэверой.

Дамаджах злобно зашипела при виде узора и вскинула глаза на Джардира:

– Тебе нельзя ехать.

Джардир нахмурился, подошел к окну и раздраженно сгреб занавеску.

– Нельзя? – Он отдернул тяжелую ткань, затопив комнату ярким солнечным светом. Инэвера едва успела убрать кости в мешочек. – Я Шар’Дама Ка. Мне все можно.

Лицо Инэверы исказилось от ярости, но тут же разгладилось.

– Кости грозят бедой, если поедешь.

– Мне надоело слушать твои кости! Вдобавок ты не считаешь нужным рассказывать обо всем, что узнала. Я поеду.

– Тогда я отправлюсь с тобой.

Джардир покачал головой:

– Нет. Ты останешься следить, чтобы твои сыновья не поубивали друг друга до моего возвращения.

Он подошел к ней и схватил за плечи.

– Не завалить ли мне жену перед поездкой на север?

Инэвера легонько стукнула его по руке, и его хватка на мгновение ослабла. Дамаджах вывернулась и отступила.

– Раз ты едешь один, придется подождать, – жестко усмехнулась она. – Больше причин вернуться живым.

Джардир нахмурился, но применить силу не рискнул, хотя был мужем и Шар’Дама Ка.

Уонда открыла дверь в домик Лиши, впуская Рожера и Гареда. Узнав, что Меченый велел Гареду охранять Рожера, девушка решила охранять Лишу и поселилась в хижине. Лиша завалила ее работой, дабы избавиться от удушающей заботы, но Уонда трудилась в охотку, и Лиша понемногу привыкала к ее постоянному присутствию.

– Лесорубы закончили расчищать место для второй великой метки, – сообщил Рожер, когда они уселись за стол и пригубили чай. – Квадрат миля на милю, как ты и просила.

– Прекрасно. Можно начинать выкладывать метку камнями.

– Лесные демоны так и кишат вокруг, – возразил Гаред. – Сотни, тысячи! Слетелись на рубку, как мухи на навоз. Лучше собрать горожан да раздавить их, прежде чем строить.

Лиша пристально посмотрела на Гареда. Великан всегда рвался в бой, о чем свидетельствовали зазубренные мятые рукавицы на его поясе. Но Лише иногда казалось, что им руководят любовь к резне и упоение магией, а не забота о городе.

– Он прав, – сказал Рожер, не дождавшись ответа от Лиши. – Метка оттеснит демонов, и по краям их станет еще больше. Они прикончат любого, кто сделает шаг в сторону. Лучше уничтожить их на расчищенном пространстве, чем потом охотиться среди деревьев.

– Меченый так бы и поступил, – поддакнул Гаред.

– Меченый убил бы половину демонов голыми руками, но его здесь нет, – ответила Лиша.

Гаред кивнул:

– Вот почему нам понадобится твоя помощь. Нам нужны петарды и жидкий подземный огонь. Много петард и много огня!

– Понимаю, – сказала Лиша.

– Конечно, у тебя полно дел, – продолжил Гаред. – Ребята сами все смешают, только дай рецепт.

– Выдать вам секреты огня? – хохотнула Лиша. – Да я лучше унесу их в могилу!

– А чем они отличаются от моего меченого топора? Топор мне, значит, можно, а огонь – нет?

– Тем, что твой топор не взорвется и не уничтожит все вокруг на пятьдесят футов, если ты уронишь его или забудешь на солнышке. Я, может, и своим ученицам никогда не открою секреты огня.

– Значит, мы должны строить город беженцев на кишащей демонами земле?

– Не город беженцев, а продолжение Лощины, – поправила Лиша. – Разумеется, нет. Составьте план, и если он будет толковым, я приготовлю все, что нужно. Но я пойду с вами, чтобы ни один безмозглый идиот не поджег себя или демоновы леса.

Гаред покачал головой:

– Это опасно. Лучше останься в лечебнице, вдруг кто поранится.

Лиша сложила руки на груди:

– Тогда сражайтесь без огня.

Уонда тоже скрестила руки:

– Пока я рядом, Гаред Лесоруб, ни один демон не прикоснется к госпоже Лише, и я тоже не собираюсь торчать в лечебнице.

– Устроим зачистку через неделю, – предложила Лиша. – Достаточно времени, чтобы подготовить землю и смешать химикаты. И сообщите Бену. Зарядим стекло, прежде чем показывать демонам солнце.

Гаред и Рожер выглядели недовольными, но Лиша знала, что им осталось только согласиться. Герцогиня Арейн убедила бы мужчин, что они сами надумали взять ее с собой, но и так получилось неплохо. Может, и Бруна втайне правила Лощиной из своей крошечной хижины, а никто и не догадался?

Пятьдесят воинов на черных пустынных скакунах мчались во весь опор за Джардиром и Ашаном, сидевшими на белых. Позади, но не теряя их из виду, поспешал Аббан на своем длинноногом верблюде. Отряду приходилось останавливаться, поджидая хаффита, – обычно у ручья, где можно было напоить коней. В зеленых землях вода не была редкостью, и воины пустыни не переставали этому дивиться.

– Борода Эверама! Не дороги, а камень, – пожаловался Аббан, добравшись до очередного ручья. Он буквально свалился с верблюда и застонал, потирая необъятный зад.

– Не понимаю, зачем мы взяли с собой хаффита, Избавитель, – заметил Ашан.

– В отряде, кроме нас с тобой, никто даже толком считать не умеет. Аббан видит то, чего не замечают другие, а мне нужно хорошенько разглядеть зеленые земли, чтобы использовать их на благо Шарак Ка.

Аббан ныл на каждом ухабе, из-за каждого ветерка, но Джардир без труда пропускал его жалобы мимо ушей. Он чувствовал себя свободным, как никогда за последние десять лет, словно огромный груз свалился с его плеч. Вылазка может занять несколько недель, и все это время он несет ответственность только за Аббана, Ашана и пятьдесят закаленных даль’шарумов позади. Отчасти ему хотелось скакать так вечно, подальше от дел Дамаджи, дама’тинг и чинов.

По пути они встречали беженцев, но те проворно убирались с дороги, и Джардир не видел смысла их преследовать. Пешком, хоронясь по ночам, они не смогут обогнать красийцев и предупредить жителей Лощины – и уж тем более не посмеют напасть на Копья Избавителя. Даже подземники кидались врассыпную, благо скачка продолжалась и после заката. Как ни странно, Аббан поспевал за отрядом по ночам. Он забивался на своем верблюде в гущу воинов и смиренно терпел шуточки и презрение. Безопасность дороже!

В одну такую ночь они и добрались до Лощины, внимая далеким крикам и громовым раскатам. Слепили вспышки света. Красийцы замедлили ход, и Джардир повернул на шум в лес. Воины последовали за ним. Спустя какое-то время они достигли края огромного участка расчищенной земли, утыканного пнями, на котором чины вели свою северную алагай’шарак.

В канавах пылали костры. Благодаря им и постоянным вспышкам меток было светло как днем. Поле боя усыпали тела алагай. Костры и метки направляли демонов в ловушки, где их подстерегали вооруженные северяне.

– Они подготовили поле боя, – заметил Джардир.

Аббан огляделся, нашел подходящее место, привязал верблюда, достал из седельной сумки защитный круг и принялся раскладывать его вокруг себя и животного.

– Рядом столько воинов! Зачем трусливо прятаться за метками? – спросил Джардир.

Аббан пожал плечами.

– Я хаффит, – просто ответил он.

Джардир фыркнул и снова повернулся к полю боя.

В отличие от чинов из Дара Эверама, эти северяне были высокими и мускулистыми. Самые крупные из них сражались не копьями и щитами, а огромными мечеными топорами и кирками. Мужчины были ростом с лесных демонов и валили их, как стволы.

Северяне сражались грамотно, но лесные демоны многократно превосходили их числом. Казалось, чины неминуемо дрогнут, но вот они расступились перед строем лучников, чтобы те очистили поле.

Джардир разинул рот, увидев на лучниках длинные платья северянок, выставляющие напоказ лица и верхнюю часть грудей, как у шлюх.

– Их женщины сражаются на алагай’шарак? – потрясенно спросил Ашан. Джардир присмотрелся и понял, что некоторые участвуют даже в ближнем бою.

Высоких северян вел в бой настоящий великан, и его рев разносился на много миль. Одной рукой он размахивал огромным двуглавым топором, другой – мачете, как перочинным ножичком.

Один из северян упал на колено от удара восьмифутового лесного демона, и великан перехватил подземника, не позволив закончить дело. В суматохе он потерял оружие, но алагай это не помогло. Демон прыгнул на великана, и тот поймал его одной рукой в воздухе, а другой нанес сокрушительный удар. Вспыхнула магия. Джардир заметил на нем прочные рукавицы, окованные меченым металлом.

Великан не дал лесному демону опомниться, навалился на него и принялся молотить по голове, пока тот не затих. Вымазанный ихором северянин взревел в ночи. С густой гривой соломенных волос и бороды он напоминал льва, попирающего добычу.

Приблизился еще один демон, но ему навстречу вышел худенький парнишка с ярко-рыжими волосами и бледной кожей, одетый, как хаффит, в разноцветный лоскутный наряд. Он вскинул какой-то музыкальный инструмент. Юноша извлек из инструмента омерзительный скрежет. Алагай схватился за голову и страдальчески завизжал. Скрежет продолжился, и демон в страхе бросился прочь – прямо на топор другого чина.

– Борода Эверама, – выдохнул Аббан.

– Что это за волшебство? – спросил Ашан.

– Нужно выяснить, – согласился Джардир.

– Избавитель, позволь мне убить великана и привести к тебе отрока, – взмолился Хасик. Глаза его горели безумием, как бывало всегда перед боем.

– Не смей, – отрезал Джардир. – Мы пришли, чтобы учиться, а не сражаться.

Он понял, что воинам не по душе такой ответ, но ему было все равно, поскольку его внимание привлекли еще две фигуры. Одна определенно была женской и не держала никакого оружия, лишь небольшую корзинку. Другая была намного крупнее и одета по-мужски, но вооружена луком, как прочие северянки. Лицо ее было изуродовано демонами.

Обе были одеты в изящные плащи, расшитые сотнями меток, и безмятежно шли сквозь резню. Алагай их не трогали, северяне почтительно обходили стороной.

– Алагай их не видят, как будто на них Плащи Каджи, – заметил Ашан.

Демон ударил воина лапой в грудь. Северянин закричал и упал, выронив топор. Женщины в плащах поспешили на помощь. Высокая всадила в демона стрелу, более хрупкая опустилась рядом с мужчиной на колени. Она откинула капюшон, и Джардир увидел ее лицо.

Она была прекраснее даже Инэверы. Сливочная кожа резко контрастировала с черными, как броня скального демона, волосами.

Женщина разорвала рубаху северянина и обработала рану, пока ее охранница отстреливала всех алагай, которые осмеливались приблизиться.

– Дама’тинг-северянка? – высказал свою догадку Джардир.

– Дикарка, жалкая пародия! – откликнулся Ашан.

Через мгновение красавица отдала товарке приказ. Охранница повесила лук на плечо и подняла раненого. Обратный путь преграждали алагай, но дама’тинг-северянка достала что-то из сумки. В руке блеснул огонь, она размахнулась и бросила. Алагай раскидало взрывом, и больше они не шевелились.

– Дикарка – возможно, – заметил Джардир, – но эти северяне кое-что умеют.

– Их мужчины – трусы хуже хаффитов. Полагаться на женщин! – возмутился Шанджат. – Да я скорее бы умер на поле боя!

– Нет, – возразил Джардир, – это мы трусы. Прячемся в тени, пока чины ведут алагай’шарак!

– Они наши враги, – напомнил Ашан.

Джардир взглянул на него и покачал головой:

– Днем – враги, но ночью все люди – братья.

Он надел ночное покрывало, вскинул копье, издал боевой клич и ринулся в гущу схватки.

Его спутники замешкались от удивления, но после тоже взревели и бросились в бой.

– Красийцы! – крикнула Меррем, жена мясника.

Рожер удивленно вскинул глаза и увидел, что она права. Десятки красийских воинов в черном с криками бежали на расчищенный участок, размахивая копьями. Кровь застыла у него в жилах, смычок соскользнул со струн.

В этот миг его едва не убил демон, но Гаред отсек занесенную лапу своим мачете.

– Смотрите на демонов! – крикнул Гаред лесорубам. – Если мы уступим подземникам, до красийцев очередь не дойдет!

Но вскоре стало ясно, что красийцы не собираются нападать на жителей Лощины. Воинов пустыни вел в бой мужчина в белом тюрбане. Его меченое копье сверкало, как начищенное серебро. Красийцы налетели на лесных демонов, словно стая волков на курятник, убивая их с отточенным мастерством.

Предводитель красийцев в одиночестве сражался в самой гуще лесных демонов, но его бесстрашие казалось оправданным, ибо он убивал подземников с не меньшей легкостью, чем Меченый. Копье его мелькало размытым пятном, руки и ноги двигались неестественно быстро.

Остальные воины, сомкнув щиты боевыми клиньями, косили демонов, как спелый ячмень. Один отряд возглавлял мужчина в безукоризненно белом одеянии, которое резко контрастировало с черными одеждами других воинов. Человек в белом был безоружен, но уверенно шагал по полю боя. На него бросился лесной демон. Воин шагнул в сторону, подставил ногу и толкнул споткнувшегося подземника на копье товарища.

На него напал еще один, но он отклонил торс влево, затем вправо. Человек стоял как вкопанный, но легко уклонялся от когтистых лап подземника. Когда демон замахнулся в третий раз, воин перехватил его запястье и развернулся, обратив силу подземника против него самого. Тварь грохнулась навзничь, и другой красиец без труда пронзил ее копьем.

Рожер с товарищами думали, что очистка займет всю ночь, и имели в запасе свежие силы и немало петард от Лиши.

С красийцами битва закончилась через несколько минут.

Красийцы и землепашцы замерли над трупом последнего демона, потрясенно глядя друг на друга. Все по-прежнему сжимали оружие, как будто не были уверены, что битва окончена, но никто не смел сделать первый шаг, и воины ждали приказа предводителей.

– Чины косятся на нас одним глазом, – сказал Джардир Ашану.

Ашан кивнул:

– А другим – на великана и рыжеволосого мальчишку-хаффита, от которого в страхе бегут алагай.

– Они тоже не двигаются, – заметил Джардир.

– Наверное, они не истинные вожди, – предположил Ашан. – Дикарские аналоги кай’шарумов. Великан, возможно, даже шарум ка.

– Тем не менее они достойны уважения. Идем.

Джардир направился к великану и юноше, убрав копье за плечо и раскинув пустые руки в знак добрых намерений. Приблизившись, он вежливо поклонился.

– Я Ахман, сын Хошкамина из рода Джардира, сына Каджи, – произнес он на чистейшем тесийском.

Глаза дикарей вспыхнули пониманием.

– Это Дамаджи Ашан. – Джардир указал на Ашана, который тоже слегка поклонился.

– Польщен, – произнес Ашан.

Землепашцы недоуменно переглянулись. Наконец рыжеволосый парнишка пожал плечами, и великан расслабился. Джардир с удивлением понял, что главный в этой паре – юнец.

– Рожер, сын Джессума из ривербриджских Трактов. – Рыжеволосый юноша откинул за спину разноцветный плащ, отставил ногу и произвел подобие поклона.

– Гаред Лесоруб, – представился великан. – Э… сын Стива.

Он оказался еще более неотесанным и просто шагнул вперед с протянутой рукой, так что Джардир едва не перехватил его запястье и не сломал кость. В последний момент он понял, что великан просто хочет пожать руку в знак приветствия. Гаред крепко сжал его кисть, вероятно проверяя этим примитивным способом мужество противника, и Джардир стиснул его пальцы так, что хрустнули кости. Когда они расцепились, великан еще раз уважительно кивнул.

– Шар’Дама Ка, подходят еще чины, – предупредил Ашан на красийском. – Один из их священников-еретиков и дикарка-целительница.

– Ашан, я не хочу настраивать этих людей против себя. Дикари они или нет, мы выкажем им уважение как дама и дама’тинг.

– Может, мне еще вымыть ноги их хаффиту? – с отвращением осведомился Ашан.

– Если я прикажу.

Джардир низко поклонился вновь прибывшим. Рыжеволосый юноша поспешил их представить. Джардир поклонился праведнику и немедленно забыл его имя, повернувшись к женщине.

– Госпожа Лиша Свиток, – представил Рожер, – травница Лощины Избавителя.

Лиша расправила юбки и низко присела. Джардир был не в силах отвести взгляд от ее выставленной напоказ груди, пока она не встала. Женщина отважно посмотрела ему в глаза, и Джардир утонул в небесной синеве ее зрачков.

Поддавшись порыву, Джардир поцеловал ее руку. Он знал, что это слишком дерзко, тем более они незнакомы, но, как говорится, Эверам любит дерзких. Лиша задохнулась, и ее бледные щеки слегка порозовели. В этот миг она стала еще прекраснее, хотя это казалось невозможным.

– Спасибо за помощь. – Лиша мотнула головой в сторону трупов алагай.

– Ночью все люди – братья, – поклонился Джардир. – Мы должны сражаться бок о бок.

Лиша кивнула:

– А днем?

– Похоже, северянки не только сражаются, – пробормотал Ашан на красийском.

– Я верю, что и днем все люди должны сражаться бок о бок, – улыбнулся Джардир.

– Под твоим началом? – сощурилась Лиша.

Джардир ощутил, как напряглись Ашан и землепашцы. Казалось, им двоим решать, зальет ли алая человеческая кровь черный ихор павших демонов.

Но Джардир этого не боялся. У него возникло чувство, что эта встреча давным-давно предрешена судьбой. Он беспомощно развел руки:

– Возможно, когда-нибудь, если пожелает Эверам.

Он снова поклонился.

Лиша улыбнулась краем рта:

– По крайней мере, ты честен. В таком случае хорошо, что до рассвета еще далеко. Не желаете выпить с нами чаю?

– Сочтем за честь, – ответил Джардир. – Можно ли моим воинам привязать лошадей и раскинуть на поляне шатры?

– В дальнем конце, – разрешила Лиша. – На этой стороне у нас еще много дел.

Джардир с любопытством посмотрел на нее, а потом заметил землепашцев, которые вышли на поле по окончании битвы. Эти северяне были мельче и слабее, чем воины с топорами. Они начали подбирать с земли что-то блестящее.

– Чем это они занимаются? – спросил он больше из желания вновь услышать ее голос. В действительности ему было не особенно интересно, что делают хаффиты-северяне.

Лиша посмотрела в сторону, наклонилась, подняла стеклянный графин с пробкой и протянула Джардиру. Это был изящный сосуд, прекрасный в своей простоте.

– Разбей его тупым концом копья, – предложила она.

Джардир нахмурился. К чему уничтожать такую красивую вещь? Может, у дикарей так принято скреплять дружбу? Он выхватил Копье Каджи и ударил в сосуд, но копье со звоном отлетело от графина, не оставив на стекле и царапины.

– Борода Эверама, – пробормотал Джардир и еще несколько раз попытался разбить графин, но безуспешно. – Невероятно!

– Меченое стекло. – Лиша подняла графин и поднесла ему.

– Королевский дар, – отметил Ашан на красийском. – По крайней мере, они вежливы.

Джардир кивнул.

– Наши народы могут многому научиться друг у друга, если мы будем хранить мир не только ночью, но и днем, – заметила Лиша.

– Я тоже так считаю. – Джардир посмотрел ей в глаза. – Предлагаю обсудить это среди прочего за чаем.

– Ты видел его корону? – спросила Лиша.

Рожер кивнул:

– И корону, и металлическое копье. Это о нем говорили Марик и Меченый.

– Ну разумеется, – отмахнулась Лиша. – Я о самой короне. На ней такие же метки, как у Меченого на лбу.

– Правда? – удивился Рожер.

Лиша кивнула и понизила голос, чтобы никто больше не слышал:

– По-моему, Арлен рассказал нам об этом человеке не все.

– Поверить не могу, что ты пригласила его на чай, – возмутилась Уонда.

– А надо было плюнуть ему в глаза?

– Или разрешить мне его пристрелить, – кивнула та. – Он истребил в Райзоне половину мужчин, а его люди изнасиловали в герцогстве всех расцветших женщин!

Уонда вдруг замерла, затем резко повернулась к Лише и пригнулась.

– Ты собираешься его опоить? – спросила она, сверкая глазами. – Взять их в плен?

– Ничего подобного, – отрезала Лиша. – Мы знаем о нем лишь по слухам и можем быть уверены только в одном – он и его люди помогли нам убить две сотни лесных демонов. Он наш гость, пока не докажет обратное.

– Не говоря уже о том, что захватить «Избавителя» – верный способ призвать в Лощину орды красийцев, – добавил Рожер.

– И это тоже, – согласилась Лиша. – Вели Смитту выгнать всех из пивной и созови городской совет. Пусть все своими глазами увидят этого демона пустыни и решат, насколько он страшен.

– Он совсем не такой, как я представлял, – заметил рачитель Джона.

– Очень учтивый, – согласился Гаред. – И насквозь фальшивый, как слуги во дворце герцога.

– Гаред, это называется «манеры», – усмехнулась Лиша. – Вам с лесорубами не мешало бы им поучиться.

– Он прав, – сказал Рожер. – Я ожидал увидеть чудовище, а не улыбчивого вельможу с намасленной бородкой.

– Я понимаю, о чем ты. Я тоже не ожидала, что он настолько красив.

Джона, Рожер и Гаред застыли на месте. Лиша прошла еще пару шагов, прежде чем поняла, что осталась одна. Она обернулась и увидела, что мужчины таращатся на нее. Даже на лице Уонды было написано удивление.

– В чем дело? – спросила Лиша.

– Мы просто сделаем вид, что ты этого не говорила, – произнес через мгновение Рожер и пошел дальше. Остальные последовали за ним. Лиша покачала головой и тоже тронулась с места.

– Эти землепашцы хуже, чем мы думали, – заметил Ашан, когда они возвращались к отряду. – Поверить не могу, что они слушаются женщину!

– Да, но какую! – воскликнул Джардир. – Могущественную, необычную и прекрасную, как заря.

– Она одевается как шлюха, – сплюнул Ашан. – Ты должен был убить ее только за то, что она посмела взглянуть тебе в глаза.

Джардир шикнул и отмахнулся:

– Убить дама’тинг – верная смерть.

– Прошу прощения, Шар’Дама Ка, но она не дама’тинг, – возразил Ашан. – Она дикарка. Все эти землепашцы – неверные, которые молятся ложному богу.

Джардир покачал головой:

– Они поклоняются Эвераму, сами того не зная. В Эведжахе всего два божественных закона: почитай одного Бога и танцуй алагай’шарак. В остальном племена вольны соблюдать свои обычаи. Возможно, эти землепашцы не так уж отличаются от нас. Не исключено, что нам просто неведомы их обычаи.

Ашан открыл было рот, но Джардир дал взглядом понять, что говорить больше не о чем. Ашан прикусил язык и поклонился.

– Разумеется, Шар’Дама Ка прав.

– Вели даль’шарумам разбить лагерь. Чай пойдут пить Хасик, Шанджат, Аббан и ты.

– Мы возьмем с собой хаффита? – нахмурился Ашан. – Он недостоин пить чай с мужчинами.

– Он говорит на их наречии более бегло, чем ты, мой друг, а Хасик и Шанджат и пары слов связать не могут. Вот почему я решил взять его с собой, – пояснил Джардир. – От него будет много пользы.

Когда прибыли красийцы, могло показаться, что у трактира Смитта собрался весь поселок. Лиша впустила только членов совета с супругами, но вкупе с оравой детей и внуков Смитта, которые накрывали на стол, жителей Лощины было во много раз больше, чем чужаков.

Толпа зловеще бурлила, пока Джардир шел к трактиру.

– Возвращайтесь в песок! – крикнул кто-то, и собравшиеся загудели в знак согласия.

Красийцы делали вид, что не слышат. Они шествовали через толпу, высоко подняв головы и ничего не боясь. Лишь один из них – толстяк в яркой одежде, опирающийся на трость, – опасливо поглядывал на жителей Лощины. Лиша стояла у двери, готовая вмешаться, если толпа перейдет от слов к делу.

– А он действительно красив, – прошептала Элона дочери на ухо.