Копье Пустыни Бретт Питер

– Глупец вроде шарум ка, – согласился Джардир.

Через мгновение вернулся Колив:

– Несколько алагай добрались до них и миновали яму. Много воинов убито. Подкрепления ждать неоткуда, поблизости все слишком заняты. В считаные минуты все будет кончено.

Джардир скрипнул зубами:

– Нет, не будет. Собирай отряд.

Шанджат положил руку ему на плечо.

– Шарум ка велел охранять десятый уровень, – напомнил он. Джардир молча кивнул, и Шанджат расплылся в улыбке.

– Нам ни за что не добраться до четвертого уровня вовремя, кай’шарум, – предупредил Колив, пристально разглядывая Лабиринт. – Повсюду кипят схватки. Путь не свободен.

– Тогда спускай веревки, – приказал Джардир. – Всем подняться на стену!

Они бежали по стенам, как най’шарумы: пятьдесят взрослых воинов в полном боевом облачении. Рискованное занятие для босых гибких мальчишек, одетых только в бидо, и еще более опасное – для вооруженных мужчин в сандалиях и тяжелых доспехах.

Но это были даль’шарумы Каджи, отборные воины Джардира. Они мчались бесстрашно и ухали от восторга, прыгая со стены на стену. Ночной ветер хлестал им в лица, и казалось, они снова стали мальчишками, готовясь умереть как мужчины.

Джардир бежал впереди и чувствовал это особенно остро. Шарум ка будет вне себя, но, побери его Най, он не позволит умереть целому племени, чтобы потешить гордость первого бойца!

По стенам они достигли отряда Шарах за считаные минуты, в несколько раз быстрее, чем добирались бы по Лабиринту. В засаде оказалось больше дюжины алагай. Демоны отрезали все пути к спасению. Не меньше половины шарахов пали, а уцелевшие держали оборону спина к спине, щит к щиту. Демоны наступали со всех сторон.

Шарахи отважно противостояли превосходящим силам алагай, и сердце красийца наполнилось гневом. Сегодня больше не умрет ни один даль’шарум!

– Шарахи, мужайтесь! – крикнул Джардир. – Каджи пришли вам на помощь!

Он первым зацепил крюк, сбросил веревку в засаду и спустился на двадцать футов всего за два стремительных прыжка. Он даже не стал дожидаться своих людей, а ринулся на песчаного демона с меченым щитом и отбросил тварь от слабеющего круга шарахов.

Джардир не стал добивать оглушенного демона и пошел на следующего, осыпая его точными ударами копья в уязвимые места. Позади раздался рев пятидесяти доблестных воинов, посыпавшихся со стены, и Джардир понял, что может не опасаться за тыл.

– Эверам видел, как доблестно вы бились, брат мой! – крикнул Джардир кай’шаруму шарахов, белое покрывало которого покраснело от крови. – Позаботься о раненых! Мы довершим то, что вы доблестно начали, и проследим, чтобы шарахи вышли на бой следующей ночью!

Третий демон, на которого напал Джардир, повернулся к нему и цапнул зубами копье, расщепив дерево. От удара Джардир потерял равновесие, и тварь подцепила лапой край его щита. Алагай согнул жилистую руку, и лямки щита лопнули. Джардир грохнулся на землю и метнулся в сторону, увертываясь от чудовища. Мгновение преимущество было на стороне демона, но кай’шарум шарахов врезал твари в бок, отшвырнув ее в сторону.

– Шарахи будут биться до конца, брат! – крикнул кай’шарум, однако песчаный демон оправился от удара, хлестнул воина хвостом и присел перед смертоносным прыжком.

Джардир огляделся. Все его воины сражались, и оружия поблизости не было.

«Я рожден, чтобы умереть на когтях алагай», – напомнил он себе, с рычанием вскочил и перехватил песчаного демона в воздухе, когда тот прыгнул на кай’шарума шарахов.

Демон был намного сильнее, но сражался, повинуясь инстинкту, не ведая о жестоком искусстве шарусака. Джардир схватил его за лапу и развернулся, направив силу прыжка в другую сторону. Тварь пролетела пятнадцать футов и с воем упала в яму посередине засады. Солнце сожжет ее дотла.

На него набросился еще один песчаный демон, но Джардир со всей силы ударил его в шею, подсек под колени и прижал к земле. Он обратил силу бьющегося алагай против него самого, уворачиваясь от клыков и когтей.

Шершавые плашки брони демона рвали ткань, резали кожу. Напряженные до предела мышцы изнемогали от боли, но Джардир дюйм за дюймом продвигался за спину демона, пока не завершил захват и не встал. Он был выше алагай и легко оторвал чудовище от земли, пропустив руки ему под мышки и сцепив на затылке. Демон бился и верещал, но Джардир, шатаясь и стараясь держаться подальше от задних лап, потащил его к яме.

Он с криком швырнул второго демона в яму и радостно отметил, что его воины уже загнали в нее большинство алагай. Дно превратилось в мешанину чешуи и когтей; вырезанные на стенах метки яростно сверкали от попыток тварей выбраться наружу.

– Я полюбуюсь, как вас спалит солнце! – крикнул Джардир.

Лицо его горело победным румянцем. Он повернулся, чтобы броситься в бой, но оказалось, что сражаются всего несколько человек и помощь им не нужна.

Остальные воины смотрели на него во все глаза.

Остаток ночи Джардир и кай’шарум шарахов простояли дозором над ямой с алагай. Остальные воины сгрудились рядом, и когда лучи солнца упали в яму, все торжествующе закричали. Демоны с визгом задымились и наконец вспыхнули жарким пламенем. Люди с радостью смотрели, как свет Эверама обращает их в ничто, из которого они явились.

Джардир и другие шарумы опустили покрывала, как полагалось с рассветом. Днем шарахи, вассалы маджахов, были кровными врагами Каджи. Джардир настороженно смотрел на кай’шарума. Обратиться друг против друга на нейтральной территории Лабиринта – позор для обоих, но подобное случалось не так уж и редко.

Однако командир шарахов поклонился:

– Мои люди перед тобой в кровном долгу.

Джардир покачал головой:

– Мы лишь повиновались воле Эверама. Ни один даль’шарум не оставит брата в беде, а ночью все мужчины – братья.

– Я видел, как шарум ка отправил тебя на десятый уровень вместо нас. Ты проделал немалый путь и многим рисковал.

Другие воины покидали горящие ямы и натыкались на них, выходя из Лабиринта. Два кровных врага стояли бок о бок. Начала собираться толпа, и Джардир слышал возбужденные разговоры. Его люди и шарахи взахлеб рассказывали, как он сражался с алагай голыми руками. История обрастала все новыми подробностями, и вскоре уже утверждали, будто он убил пять демонов. Джардир и прежде видел, как воины преувеличивают заслуги. К вечеру окажется, что он отправил в яму дюжину алагай, а через месяц их станет полсотни.

К нему подошел кай’шарум маджахов:

– От имени Маджах благодарю тебя, что защитил шарахов. Шарум ка поступил… неосмотрительно, подвергнув их подобной опасности.

Слова воина граничили с изменой, но Джардир лишь кивнул:

– Шарахи были на высоте. Инэвера, они будут жить и сражаться.

– Инэвера. – Маджах поклонился ниже, чем одному кай’шаруму должно склоняться перед другим. – Ты правда бросил шесть демонов в яму голыми руками?

Джардир покачал головой и открыл было рот, чтобы ответить, но не успел. Элитная стража шарум ка ворвалась в Лабиринт, расчищая дорогу для первого бойца.

– Ты ослушался приказа и оставил пост! – Шарум ка указал на Джардира.

– Шарахи позвали на помощь, а мы были свободны, – ответил Джардир. – В Эведжахе сказано, что в первую очередь мы должны защищать своих братьев в ночи.

– Не цитируй мне священную книгу, – отрезал шарум ка. – Я читал ее своим сыновьям, когда твой отец ходил в бидо, и намного лучше тебя знаю великие истины! В Эведжахе не сказано лазить по стенам Лабиринта, бросать уровень без охраны и защищать другую половину Лабиринта.

– Без охраны! – хохотнул Джардир. – Демонов не было и на восьмом, не говоря уже о десятом!

– Надо выполнять приказы, а не искать чужой славы, кай’шарум! – крикнул шарум ка.

Джардир не сдержался:

– Надо сражаться, чтобы отдавать мудрые приказы, а не прятаться во дворце до рассвета! – Он прекрасно понимал, что с тем же успехом мог бы замахнуться копьем. Подобного оскорбления первый боец не потерпит. Если он хоть немного мужчина, то схватит копье, бросится на Джардира и убьет его у всех на виду.

Но шарум ка был стар, а вокруг шептались, как Джардир уложил полдюжины демонов одним шарусаком. Джардир не мог напасть на первого бойца, но если шарум ка бросится на него, Джардир сможет убить его и освободить место во дворце… быть может, для себя самого. Не эту ли судьбу предсказали кости Инэверы много лет назад?

Они смотрели друг другу в глаза, и Джардир знал, что шарум ка думает о том же и боится нападать. Джардир насмешливо хмыкнул.

– Арестовать его! – приказал шарум ка. Стражники немедленно повиновались.

Джардиру связали руки. Он не сопротивлялся унижению, лишь скалил зубы. Воины недовольно заворчали, даже маджахи. Они покрепче ухватили копья и подняли щиты, многократно превосходя числом стражников первого бойца.

– Что такое? – крикнул шарум ка толпе. – Стоять!

Но ропот лишь усилился. Воины заблокировали выходы из Лабиринта. Шарум ка неуверенно шагнул назад. Джардир посмотрел ему в глаза и улыбнулся.

– Не надо, – громко произнес Джардир, не сводя глаз с шарум ка. – Шарум ка приказал, и шарумы должны подчиниться. Мою судьбу решит Эверам.

Ворчание немедленно стихло, воины расступились, но ярость шарум ка лишь удвоилась при виде власти Джардира над людьми. Джардир еще раз усмехнулся, пытаясь его раззадорить.

– Увести его! – крикнул шарум ка.

С гордо выпрямленной спиной Джардир пошел в сопровождении стражников через Лабиринт.

Во дворце андраха Джардира встретила Инэвера.

Неужели и об этом дне она знала заранее?

Когда Инэвера подошла, стражники усилили хватку, но не потому, что опасались сопротивления Джардира. Их пугала Инэвера.

– Оставьте нас, – приказала Инэвера. – Скажите своему хозяину, что мой муж встретится с ним в приемных покоях андраха через час.

Стражники немедленно отпустили Джардира и поклонились.

– Как прикажет дама’тинг, – пробормотал один, и стражники поспешно удалились. Инэвера фыркнула и достала меченый клинок, чтобы перерезать путы.

– Ты хорошо проявил себя ночью, – прошептала она на ходу. – Продолжай в том же духе. На приеме у андраха провоцируй шарум ка словом, но не делом. Разозли его, но не дай повода напасть на тебя.

– Как бы не так, – хмыкнул Джардир.

– В Лабиринте же получилось, – осадила его Инэвера. – Теперь это особенно важно.

– Ты все видишь, – признал Джардир, – но ничего не понимаешь, если думаешь, что я склонюсь перед этим человеком. В Лабиринте я пытался вынудить его напасть.

Инэвера пожала плечами:

– Поступай как знаешь, но не сходи с места и не размахивай руками. Сам он напасть не посмеет, но если ты сделаешься опасен, его люди тебя прикончат.

– Считаешь меня дураком?

Инэвера фыркнула:

– Просто разозли его. Остальное инэвера.

– Как прикажет дама’тинг, – вздохнул Джардир.

Инэвера кивнула. Они дошли до заваленного подушками зала ожидания.

– Жди здесь, – приказала она. – Мне нужно встретиться с андрахом наедине перед твоим испытанием.

– Испытанием? – переспросил Джардир, но она уже выскользнула из комнаты.

Джардир никогда еще не видел андраха так близко. Его лицо оказалось старым и изборожденным морщинами, в бороде не было ни единого черного волоса. Складки жира выдавали обжору. Его тучность была отвратительна, и Джардиру пришлось напомнить себе, что когда-то этот человек был величайшим мастером шарусака и победил в бою самого искусного Дамаджи, чтобы сесть на Трон черепов. В дни, проведенные под храмом Шарик Хора, Джардир видел, как Дамаджи Каджи, Амадэверам, старик лет шестидесяти, уложил в круге шарусака с полдюжины молодых и искусных дама.

Он присмотрелся к движениям андраха, но не нашел никаких следов былого мастерства. Очевидно, он обленился, полагаясь на верных стражников и слуг. Даже сейчас рядом с ним стояло блюдо со сладкими финиками.

По правую руку от андраха высились двенадцать Дамаджи – лидеры племен Красии в белых одеяниях и черных тюрбанах. Они приглушенно ворчали, что их оторвали от дел и притащили во дворец, хотя едва рассвело. По левую руку от андраха, в двух шагах позади трона, стояли Дамаджи’тинг. Как и на Дамаджи, на них были черные платки и покрывала, резко контрастировавшие с белыми одеждами. В отличие от Дамаджи, они безмолвствовали, но взгляды их пронзали насквозь.

«Им тоже известна моя судьба? – Джардир покосился на свою дживах ка, стоявшую рядом. – Или они знают только то, что им говорит Инэвера?»

– Сын Хошкамина, – поприветствовал Джардира Дамаджи Амадэверам, – расскажи нам свою версию ночных событий.

Он был Каджи и первым министром андраха – возможно, самым могущественным священником Красии после андраха. Считалось, что андрах представляет все племена, но Джардир знал из уроков, что должности шарум ка и первого министра уже несколько столетий занимают соплеменники андраха. Иное расценили бы как слабость.

Шарум ка нахмурился. Он явно ожидал, что ему предложат изложить свою версию первым. Он бросился к накрытому для него чайному столику и схватил чашку. Пар выдавал, что руки старика дрожат.

– Вчера вечером на ужине с кай’шарумами шарум ка, как обычно, отдавал приказы, – начал Джардир. – Мои люди отважно сражались по ночам и рвались в бой, чтобы отправить пеплом к Най еще больше алагай.

Дамаджи кивнул.

– Ваши успехи не остались незамеченными, – заверил он. – Учителя из Шарик Хора хорошо отзываются о тебе. Продолжай.

– Мы с немалым разочарованием узнали, что нас отправят на десятый уровень. Не так давно мы стояли на первом и показывали солнце сотне алагай за каждого погибшего бойца. Затем нас перебросили на второй, а потом и на третий. Мы не сочли это позором: славы хватит на всех и на нижних уровнях. Но вместо того чтобы переставить нас на четвертый уровень, шарум ка отправил туда шарахов, а нам отдал их обычное место на десятом.

Джардир заметил, как напрягся Дамаджи Кэвера из племени Шарах. Его задело, что «обычное место» его племени столь малопочетно, или просто испугала внезапная перемена?

Джардир взглянул на Дамаджи’тинг, но их лица были закрыты, и он не знал, кто из них представляет Шарах. Впрочем, неважно; все они смотрели совершенно равнодушно.

– Воины Шарах отважны. Они приняли свое назначение с гордостью. Но шарахи не могут выставить на алагай’шарак много воинов. Даже если бы каждый сражался за двоих, – Джардир покосился на Кэверу, – а это чистая правда, у них недостаточно воинов, чтобы полностью заполнить засаду на четвертом.

Дамаджи шарахов кивнул, и Джардир испытал прилив облегчения.

– И как ты поступил? – спросил Амадэверам.

Джардир пожал плечами:

– Шарум ка отдал приказ, и мы повиновались.

– Лжец! – закричал шарум ка. – Ты оставил свой пост, верблюжий ублюдок!

Никто не смел называть Джардира верблюжьим ублюдком с тех пор, как он сломал Хасика, и воин был глубоко оскорблен. Ему захотелось броситься через комнату и убить шарум ка на месте, хотя это сулило мгновенную смерть от рук стражников андраха. Вместо этого он открылся оскорблению, и оно прошло насквозь, оставив холодную, ясную ярость.

– Мы провели полночи на десятом. – Джардир даже не повернул голову в сторону шарум ка. – Дозорные не видели алагай ни на нашем уровне, ни на девятом, ни на восьмом. И все же мы ждали.

– Лжец! – снова крикнул шарум ка.

На этот раз Джардир повернулся к нему:

– Ты был там, первый боец, чтобы оспаривать мои слова? Ты вообще был в Лабиринте?

Глаза шарум ка широко распахнулись, лицо исказилось от ярости. Справедливое обвинение оказалось сильнее любого удара. Шарум ка открыл рот, чтобы возразить, но в этот миг раздалось шипение андраха. Все повернулись к нему.

– Спокойствие, друг мой, – посоветовал андрах шарум ка. – Пусть говорит. Последнее слово останется за тобой.

В этот миг Джардир понял, насколько близки эти люди. Оба удерживали свои должности почти четыре десятилетия. Джардир в глубине души надеялся, что андраху все-таки нужен сильный шарум ка, но при виде столь жирной туши его охватили сомнения. Если андрах забыл путь воина, то разве станет порицать за то же самое своего верного шарум ка?

– Рог позвал на помощь, – продолжил Джардир. – Мы были не заняты, и я взобрался на стену, чтобы посмотреть, нельзя ли откликнуться на призыв. Но рог прогудел на четвертом, и между ними и нами бушевало множество схваток. Я уже собирался спуститься в Лабиринт, когда вернулся дозорный и сообщил, что шарахи приняли неравный бой и скоро исчезнут с лица земли.

Он помолчал.

– Все даль’шарумы готовы умереть в Лабиринте. Дюжина воинов, две дюжины, даже сотня за ночь – ничто, ведь мы сражаемся во имя Эверама. И все же есть разница – потерять людей и потерять целое племя. Разве мог я стоять сложа руки?

– Ты сказал, путь был закрыт, – заметил Амадэверам.

Джардир кивнул:

– Но дозорный добрался до четвертого, и я вспомнил, как бегал по стенам со своими людьми най’шарумом. Я спросил себя: что такое умеют делать мальчишки, чего не могут мужчины? И мы побежали по стенам, молясь Эвераму, чтобы успеть вовремя.

– И что вы увидели на четвертом? – спросил Амадэверам.

– Половина шарахов полегла. Осталось не больше дюжины, и те были ранены. Им противостояло столько же алагай, а яма была открыта, и демоны успешно огибали ее.

Джардир снова посмотрел на Дамаджи шарахов.

– Оставшиеся воины храбро сражались. Это поистине достойные потомки Шараха, соратника самого Шар’Дама Ка.

– А потом? – поднажал Дамаджи.

– Мы объединились со своими братьями шарахами, побросали алагай в яму и показали им солнце.

– Говорят, ты уничтожил несколько демонов при помощи одного шарусака, – с явной гордостью заметил Амадэверам.

– Только двух. – Джардир знал, что его жена хмурится под покрывалом, но ему было все равно.

Он не станет лгать своему Дамаджи и стяжать неправедную славу.

– И все же это настоящий подвиг, – возразил Амадэверам. – Песчаные демоны во много раз сильнее человека.

– В Шарик Хора меня научили, что «сила» – относительное понятие, – поклонился Джардир.

– Все равно он предатель! – огрызнулся шарум ка.

– Кого это я предал? – поинтересовался Джардир.

– Я отдал приказ!

– Идиотский приказ! Приказ впустую потратить силы лучших воинов и обречь Шарах на гибель! Но тем не менее я повиновался.

Дамаджи Маджах, Альэверак, шагнул вперед. Он был древним стариком, старше даже Амадэверама, но стройным, высоким и прямым, как копье, хотя ему было почти семьдесят лет.

– Единственный предатель здесь – ты! – рявкнул Альэверак на шарум ка. – Твое дело – печься обо всех шарумах Красии, но ты готов был принести Шарах в жертву, лишь бы прижать соперника!

Шарум ка шагнул к Дамаджи, но Альэверак не испугался, а выступил вперед и принял стойку шарусака. В отличие от Джардира, простого кай’шарума, Дамаджи мог бросить вызов шарум ка и убить его, освободив место.

– Довольно! – крикнул андрах. – По местам!

Мужчины повиновались, в знак покорности опустив глаза.

– Я не потерплю, чтобы вы дрались в моем тронном зале, как… как…

– Мужчины? – подсказала Инэвера.

Джардир едва не задохнулся от такой дерзости, но андрах лишь нахмурился и промолчал.

Андрах устало вздохнул, и Джардир увидел, как давят на властителя годы. Он молча взмолился Эвераму, чтобы дал ему умереть молодым.

– Не вижу здесь преступления, – наконец произнес андрах и выразительно посмотрел на маджахов. – Ни с той ни с другой стороны. Шарум ка отдавал приказы, как и положено, а кай’шарум принял решение в гуще боя.

– Он оскорбил меня перед моими людьми! – крикнул шарум ка. – Уже за это я вправе требовать его смерти!

– Не совсем так, шарум ка, – возразил Амадэверам. – За оскорбление ты вправе убить его собственноручно, а не требовать его смерти. Никто бы слова поперек не сказал. Позволь спросить, почему ты его пощадил?

Шарум ка ловил воздух ртом, пытаясь придумать ответ. Инэвера незаметно подтолкнула Джардира.

Джардир взглянул на нее. «Разве мы не победили?» – молча спросил он, но ее взгляд был холоден.

– Потому что он трус, – объявил Джардир. – Он недостаточно силен, чтобы защищать белый тюрбан, и потому прячется во дворце, посылая других воевать. Он ждет смерти, как хаффит, вместо того чтобы искать ее в Лабиринте, как шарум.

Шарум ка выпучил глаза, заскрежетал зубами, на его лице и шее вздулись вены. Джардир напрягся, ожидая атаки. Перед его мысленным взором промелькнули сотни способов расправиться со стариком.

Но в этом не было нужды. Шарум ка схватился за грудь и упал. На его губах выступила пена, он несколько раз дернулся и застыл.

– Ты знала, что это случится, – упрекнул Джардир, когда они остались наедине. – Знала, что, если я хорошенько его разозлю, его сердце не выдержит.

Инэвера пожала плечами:

– А если и так?

– Дура! – крикнул Джардир. – Бесчестно убивать человека таким способом!

– Придержи язык, – воздела палец Инэвера. – Ты пока не шарум ка и без меня им не станешь.

Джардир нахмурился, размышляя над ее словами. Его судьба – стать шарум ка? И если да, то можно ли изменить судьбу?

– Я даже кай’шарумом вряд ли останусь. Я убил друга андраха.

– Пустое, – коварно улыбнулась Инэвера. – Андрах… сговорчив. Место освободилось, а твою доблесть признают даже маджахи. Я смогу его убедить, что твое назначение пойдет ему только на пользу.

– Как?

– Предоставь это мне. У тебя и без того хватает забот. Когда андрах наденет на тебя белый тюрбан, объяви первым делом, что в знак единства хочешь взять по плодовитой жене из каждого племени.

Джардир был шокирован.

– Смешать кровь Каджи, первого Избавителя, с низкими племенами?

Инэвера ткнула его пальцем в грудь:

– Ты станешь шарум ка, если прекратишь вести себя как дурак и последуешь моему совету. Если ты свяжешь себя кровными узами со всеми племенами…

– Красия станет единой, как никогда прежде, – сообразил Джардир. – Можно предложить Дамаджи выбрать для меня невест, чтобы заручиться их благоволением.

– Нет, – возразила Инэвера. – Оставь это мне. Дело Дамаджи – политика. За Эверама выберут алагай хора.

– Вечно твои кости, – пробормотал Джардир. – Им и Каджи подчинялся?

– Это Каджи дал нам метки прорицания, – ответила Инэвера.

На следующий день Джардир вновь оказался в тронном зале андраха. Дамаджи зашептались, когда он вошел, а Дамаджи’тинг не сводили с него глаз, непроницаемые, как всегда.

Андрах сидел на троне, теребя белый тюрбан шарум ка. Властитель щелкнул по нему длинным крашеным ногтем, и под тканью звякнула сталь.

– Шарум ка был великим воином. – Андрах словно прочел его мысли. Он встал с трона, и Джардир немедленно упал на колени и раскинул руки в знак покорности.

– Да, святейший владыко.

Андрах отмахнулся:

– Разумеется, ты не помнишь его таким. Когда ты надел бидо, он уже прожил дольше любого шарума и не мог сражаться с алагай лицом к лицу, как в юности.

Джардир склонил голову.

– Юнцы напрасно считают, что чего-то стоит лишь тот, кто силен, – заметил андрах. – Меня ты тоже осуждаешь?

– Прошу прощения, святейший владыко, но ты не шарум. Шарумы – твои руки в ночи, и эти руки должны быть сильными.

Андрах хмыкнул:

– А ты смел. Впрочем, иначе бы не женился на дама’тинг.

Джардир промолчал.

– Ты нарочно его злил, чтобы вызвать на бой, – упрекнул андрах. – Очевидно, ты считал, что это достойная мужчины смерть.

Джардир и тут ничего не сказал.

– Но на его месте напал бы лишь глупец. А Эверам не выносит глупцов.

– Да, святейший владыко.

– И вот он мертв. Мой друг, отважный воин, показавший солнце бесчисленным полчищам алагай, позорно лежит на полу, потому что ты не выказал ему заслуженного уважения!

Джардир с трудом сглотнул. Казалось, андрах вот-вот ударит. Все шло не так, как обещала Инэвера, и ее вдобавок почему-то не было в зале. Он огляделся в поисках поддержки, но все Дамаджи смотрели в пол, пока андрах говорил, а Дамаджи’тинг глядели на Джардира как на клопа.

Андрах вздохнул и словно сдулся. Он побрел обратно к трону и грузно опустился на него.

– Больно видеть, как человек, овеянный славой в жизни, умирает с таким позором. Сердце мое вопиет о мщении, но шарум ка мертв, и глупо было бы не обращать внимания, что впервые за несколько столетий Дамаджи сошлись во мнениях насчет его преемника.

Джардир снова посмотрел на Дамаджи. Возможно, ему показалось, но Амадэверам как будто слегка кивнул.

– Ты станешь шарум ка, – сухо произнес андрах. – Ночь будет принадлежать тебе.

Джардир раскинул руки, подался на коленях вперед и приложился лбом к толстому ковру перед троном.

– Я буду твоей сильной рукой в ночи, – пообещал он.

– Я объявлю о твоем назначении в Шарик Хора сегодня вечером. Можешь идти.

Джардир еще раз коснулся лбом пола, памятуя наставления Инэверы. Дамаджи уже начали переговариваться. Сейчас или никогда.

– Владыко… – начал он.

Андрах с раздражением вновь посмотрел на него.

– Прошу твоего благословения и благословения Дамаджи взять по плодовитой жене от каждого племени в знак единства шарумов.

Андрах и Дамаджи выпучили глаза. Даже Дамаджи’тинг пошевелились с внезапным интересом.

– Необычная просьба, – наконец произнес андрах.

– Необычная? – вспыхнул Амадэверам. – Неслыханная! Ты Каджи! Я не благословлю твой брак с какими-то…

– И не надо, – улыбнулся Альэверак. – Я охотно проведу церемонию, если шарум ка пожелает взять в жены Маджах.

– Конечно, ты с удовольствием разбавишь чистую кровь Каджи! – прорычал Амадэверам, но Альэверак не поддался на провокацию и широко ухмылялся.

– Я тоже охотно благословлю брак с дочерью Шарах, – произнес Дамаджи Кэвера. Остальные Дамаджи наперебой заверили Джардира в своем одобрении. Каждому хотелось заручиться поддержкой при дворе первого бойца.

– Откажи ему! – Амадэверам повернулся к андраху.

– Я андрах, а не ты, Амадэверам. Если шарум ка желает единства и Дамаджи согласны, не вижу повода отказывать. Как и я, первый боец покидает свое племя, надевая тюрбан.

Он впервые повернулся к Дамаджи’тинг.