Подземная война Орлов Алекс

9

За первый день отмахали пятнадцать миль и в запыленных башмаках на негнущихся ногах зашли на постоялый двор, стоявший на краю какого-то захудалого поселения.

Вышедший навстречу хозяин, казалось, даже не верил такой удаче, чтобы так много гостей за один раз. Дорога была не главной, и важные люди проезжали редко. В основном местные крестьяне, которые старались гроша лишнего не потратить и, как правило, покупали только дешевое пиво, а ночевали в телегах на бесплатной соломе.

А эти, зайдя во двор, сразу стали требовать места, чтобы мулов поставить, и заказали покушать.

Заметив на поясе орка меч, хозяин немного струхнул, но Бурраш подмигнул ему и сказал:

– Это на разбойников, а ты не тревожься.

Разгрузились гости сами, а потом гном ходил смотреть место, куда ставить мулов. Все проверил, осмотрел запоры и пощупал овес – не сырой ли и нет ли гнили. Овес был в порядке, и он вышел.

Получив в свое распоряжение большую комнату, гости переобулись в мягкие обрезки и в них вышли под навес. Сидеть в комнатах было душно – за день стены сильно прогревались.

– Хорошо еще, что верхом не ехали, – заметил Рони, помогая руками забросить ноги через скамейку.

– Правда твоя, малой, – согласился Мартин. А Бурраш чувствовал себя нормально.

– Я привычный, целый день бегаю, да еще по мосткам, да с мешком соли на горбине, – пояснил он, пододвигая чашку с чечевичной похлебкой.

Заметив напряжение хозяина харчевни, Мартин высыпал перед ним горстку медных монет и сказал, что это аванс. Трактирщик сразу повеселел, понимая, что обманывать его не будут, вызвал стряпуху и работника, чтобы кормить гостей жареным мясом и молодой зеленью.

И чтобы булочек сделали, а еще кашу с медом и ванилью.

Но это на любителя, такого, как господин со второго этажа. Он жил здесь уже четвертый день, наружу почти не показывался, и ночами хозяин слышал, как тот ходил по комнате, позвякивая шпорами.

Его жеребец стоял в отдельной загородке, и постоялец проверял его каждый вечер, не забывая напоминать, что зарубит всякого, кто его коню что-то не то подсунет. А чего там подсовывать, если вода ключевая и отборный овес?

Кушал этот постоялец немного, но все только свежее. И чтобы масло в горшочке отдельно топленое. А еще салат просил – листья такие, но салата не было, поэтому договорились на молодую капусту.

Плату не зажимал, деньги давал ежесуточно, и если хозяин просил на что-то больше, давал не торгуясь. То есть совершенно замечательный и щедрый был постоялец, если бы не одно – хозяин его боялся до жути и всякий раз думал, что вот-вот этот господин ему в морду заедет. Взгляд у него такой был – особенный. Смотрит-смотрит, а потом вздохнет и отвернется, словно сдержался, чтобы в морду не дать.

– Эй, хозяин, а что, много у тебя постояльцев бывает? – спросил Бурраш задумавшегося трактирщика.

– Что, ваша милость? – переспросил тот.

– Постояльцев много бывает? – снова повторил орк, обгладывая свиные ребрышки.

– А, это… Не особенно.

– А наверху кто? – спросил Рони. – Я заметил, что там, за ставнями, кто-то маячит.

– Не обращайте внимания, господа. Там один человек из города – климат ему лекарь прописал сменить, вот он и дышит тут у нас. В городе пыльно, да и сыро.

Хозяин поклонился и отошел, надеясь, что нелюдимый постоялец, если услышал разговор, оценит его. Ну на кой он к этим ставням подходил? Сидел бы себе на лавке. Гости-то проездом, утром и уберутся восвояси.

Трактирщик не знал, почему постоялец прячется, но был вынужден ему подыгрывать.

Уже совсем стемнело, и новые гости, проверив мулов, отправились в комнаты спать. Хозяин вышел к воротам, чтобы запереть их на ночь, когда заметил появившегося там позднего путника, который вел в поводу осла.

– Примешь на постой, добрый человек? – спросил путник. На взгляд трактирщика, выглядел этот путник каким-то ненастоящим.

– Да я тебя, прохожий, знать не знаю, – попытался отказаться трактирщик, однако незнакомец придержал ворота и, оставив осла, зашел во двор.

Трактирщик невольно оглянулся, а незнакомец вдруг приставил к его лицу кинжал:

– Не вздумай заорать, болван.

– И не подумал, ваше благородие, – пролепетал трактирщик, холодея от ужаса.

– Мне нужен господин на дорогой лошади.

– Да он на втором этаже, ваше благородие, если же… желаете, открою дверь, когда он уснет.

– Дурак, я не убивать его пришел, мне поговорить нужно, – сказал незнакомец, убирая кинжал, поскольку понял, что слишком напугал хозяина.

– Из… Извините, ваша милость, я не по… понял.

– Ладно, не трясись, на вот тебе, – сказал незнакомец, сунув под нос трактирщику серебряную монету.

– Пы… Премного благодарен.

– Постояльцев много?

– Уф… Ваша милость, дайте отдышаться, я ведь думал, вы меня – того…

– Ладно, отдышись.

Хозяин сделал несколько вздохов, затем взглянул на монету в руке и удовлетворенно кивнул.

– Значит, так, ваше благородие, сегодня приехали четверо. Среди них – два инородца. Один, который высокий – с мечом на поясе. Меч старый, битый, похоже, это бывший солдат.

– Чего хотят?

– Полагаю, завтра дальше поедут.

– Из откуда и куда?

– В сторону границы… Ах…

Трактирщик картинно зажал себе рот.

– Так вы полагаете, ваша милость, что они…

– Да перестань ты чушь пороть, – одернул его незнакомец. – Или слышал чего?

– Ничего такого, ваше благородие. Плетут себе, чего хотят. Похоже с Пронсвилля прибыли.

– Почему так решил?

– Пришепетывают, когда говорят «подай пирожки». Так говорят на берегу, то есть – портовые.

– Ладно, с ними пока все. Как улягутся, поднимешься к господину и скажешь, чтобы во двор спустился.

– Не поверит, честное слово, мне не поверит. Он на меня, как на ингландского шпиона, смотрит, все глазом сверлит, даже мурашки по спине и ниже… Прошу прощения.

– Ты не дослушал, дурак.

– Прошу прощения.

– Ты не дослушал. Скажешь, что вызывает поговорить «гость от тетушки».

– Гость от тетушки?

– Да тихо ты…

Незнакомец зажал трактирщику рот и огляделся.

– Именно так, – сказал он, отпуская трактирщика.

– И что потом?

– Он спустится.

– А мне что делать?

– Спать пойдешь.

– Слушаюсь, ваше благородие.

10

Около полуночи тайный жилец спустился во двор. Он понял, кто вызвал его на беседу, однако на всякий случай держал под рукой кавалерийский арбалет и кинжал.

– Рабас, я здесь, – сообщил о себе пришлый, выступая из темного угла.

– Леопольд! – облегченно произнес постоялец, опуская оружие. – Почему так долго?

– Твой курьер нарвался на грабителей, потерял лошадь, кошелек и суму с фальшивым донесением. Но в нательной рубахе доставил твое письмо с задержкой в четыре дня.

– Дерьмовая дорога.

– Да ладно тебе, хорошо, что вообще живым добрался. Тут недавно обоз с рыбой остановили – всех вырезали до единого.

– Что за глупость?

– Для нас с тобой – глупость, а разбойники таким образом свою силу показывают. Теперь купцы должны с ними договариваться и выкупить дорогу, чтобы ездить без резни кровавой.

– Только их нам тут не хватало, – вздохнул постоялец.

– Вот именно. Так что езжай осторожно, твой конь издалека ценой заметен. Брал бы лучше казенного, все меньше беспокойства.

– В другой раз так и поступлю.

– Что там за гости у вас?

– Ах, эти… – Постоялец вздохнул. – Похоже, частная экспедиция. В мешках оружие, кольчуги, щиты. Бывалая команда, но здесь у них интереса нет.

– Точно?

– Уверен. Ну, я побежал собираться.

– Давай, а я здесь покараулю.

Через полчаса, когда Рабас выехал за ворота, во двор осторожно выбрался хозяин.

– Так что, ваша милость? – спросил он.

– Теперь я твой новый постоялец в той же комнате.

– А…

– Серебряный терций я дал в знак доброго знакомства, если ты об этом. За остальное плачу отдельно.

– Ослика поставить разрешите?

– Разрешаю. Только мешок сюда давай.

Приезжий забрал мешок и, оставив осла хозяину, поднялся в комнату своего предшественника.

В углу горел светильник, кровать была заправлена. На столе – кувшин с водой и блюдо с белым хлебом. Еще – сахарница, солонка, льняная салфетка, вот и все напоминание о предыдущем жильце.

Приезжий бросил мешок на пол, достал меч, арбалет и, зарядив его, положил на пол – возле кровати. Теперь он заменял предшественника и отвечал за все, что здесь могло произойти.

Заперев дверь на засов, постоялец упал на кровать и прикрыл глаза. Похоже, у него появилось время поспать и прийти в себя после этих торопливых сборов и укрощения осла на дороге, когда пару раз его хотелось просто прирезать. И вот он здесь, а значит, можно выспаться.

Постоялец уже стал погружаться в сон, когда чей-то шепот заставил его проснуться и целиком обратиться в слух.

Если бы кто-то говорил в полный голос, постоялец бы не проснулся, но шепот действовал на него, как удар городского колокола.

– Привет, Тревор…

– Ой, Барабан, ты зачем заявился?

– Проведать тебя.

– У меня все в порядке, уходи давай…

– Кто твои постояльцы, Тревор?

– А я почем знаю? Мое дело радоваться, что люди пошли. Я без доходов полгода сидел – разве не знаешь?

Вскоре разговор прервался, кто-то вышел до ветру, и шепот прекратился. Потом хозяин шикнул на ночного визитера, чтобы убирался, и стало тихо.

«Надо будет выяснить», – подумал постоялец, потом приподнялся и, удостоверившись, что дверь действительно заперта, уснул.

11

Утром гости встали с рассветом, и пока завтракали, солнце поднялось над горизонтом, отчего задымили, закурились туманом дороги, отдавая накопленную за ночь росу.

– Должен сказать, что пироги здесь стряпню бабы Зены напоминают, – заметил Бурраш, подъедая оставшуюся на тарелке сметану.

– Да, что-то такое есть.

– Это последняя нормальная еда на дороге, дальше будет только фасоль, чечевица и маринованная репа, – сообщил Ламтак.

– Да ладно тебе! – не поверил Мартин.

– Точно тебе говорю. Мы идем к границе ингландцев, а у них это первейшая еда.

– А я слышал, ингландцы мясоеды, – заметил Рони.

– Все мы мясоеды, когда деньги имеются, – поправил его Бурраш. – Но в их тюрьме, поверь мне, ни о каком мясе и не слыхивали.

– Так это, может, только в тюрьме?

– Выходим, грузим мешки! – объявил Мартин, поднимаясь из-за стола. – Эй, хозяин, иди сюда – рассчитываться станем.

Хозяин назвал цену, Мартин стал отсчитывать монеты и, подняв голову, застал нового постояльца возле окна. Тот резко подался назад, Мартин уронил монету и, когда трактирщик бросился ее поднимать, Мартин спросил тихо:

– А кто у тебя там наверху?

– Я… Это… Не расслышал, – ответил трактирщик, подавая Мартину оброненную монету.

– Теперь в расчете? – спросил тот.

– Так точно, ваша милость, в полном расчете.

Мартин решил больше ни о чем трактирщика не спрашивать, в конце концов они уезжали.

Когда он вышел во двор, Рони с Буррашем вязали последний мешок. Вскоре после этого отряд вышел на дорогу и двинулся в сторону ингландской границы, мимо оставшейся справа в низине деревни.

В сотне шагов от постоялого двора на обочине дороги лежала огромная стела, которая стояла здесь в давние времена и тогда же свалилась.

От удара о землю по ней пошли глубокие трещины, однако даже теперь у всех, кто видел ее, возникало чувство внутреннего трепета перед возможностями и могуществом тех, кто мог сооружать такие каменные громады в далекие времена.

– Эта штука была вдвое выше, чем дом самого Овцера, – заметил Бурраш.

– Знаменательная конструкция, – согласился Бурраш.

Неожиданно из-за вершины древней стелы вышли двое молодцев с кинжалами на поясах.

– Ну-ка стой! – крикнул один, вытягивая вперед руку. Но шедший первым Бурраш даже не подумал остановиться.

– Вы что, не поняли? Это наша дорога, и все, кто здесь проезжает, должны платить нам деньги!..

– Мы не будем, – сказал Бурраш и отодвинул наглеца в сторону.

Ламтак захихикал.

– Эй, да вы знаете, с кем дело имеете? Да вас порвут за ближайшим поворотом, мы люди Ландфайтера!.. Я здесь прикрепленный к дороге, я налог собираю!..

– Парень, вали, пока тебя не побили, – посоветовал ему Мартин.

И вся группа проследовала мимо разбойников, которые были поражены тем, что их не испугались.

– Это потому, Бражник, что мы слишком добрые, – сказал самый активный из разбойников.

– А что бы ты им сделал, Лютый? Их четверо, и орк при оружии. Давай лучше трактир обрушим, там пожрать и выпить точно найдется, а если этого дятла потрясем, так и денег вышибем.

12

Так они и сделали – ввалились на постоялый двор и, вызвав хозяина, для начала избили его, повалив на землю.

– Ты понял теперь, кто мы? – спросил Лютый.

– Я… Я буду рад принять вас, ваша милость… – пролепетал трактирщик, прикидывая, во что ему обойдется этот визит.

Что касалось оплеух – этого он не боялся. Жить на пустынной дороге и не получать время от времени по морде – это роскошь совсем небывалая. Зато, если гости изрядно выпьют, то даже те, кто давал зуботычины, могли начать сорить деньгами и вслед за серебром – бросаться золотом.

Случалось, что после таких разовых пьянок он потом полгода жил припеваючи.

Но эти были не такими – наглые, грязные и с кинжалами. Скорее всего, разбойники из новой банды, которая завелась тут месяца три назад.

– Мы люди Ландфайтера, врубаешься? Тащи нам жрать и выпивки, пока я тебя не изувечил!

Хозяин убежал исполнять приказание, а разбойники, довольно посмеиваясь, прошли на террасу и заняли места за столом.

– Вот примерно так, Бражник, я и вижу нашу дальнейшую жизнь, – сказал Лютый, разваливаясь на дубовом стуле. – Скоро нам тут все платить станут – и деревенские, и сельские, и посадные.

– А шерифы?

– А чего шерифы? Ландфайтер с ними договариваться умеет, а несговорчивых в землю закопаем. У нас это быстро, ты знаешь.

– Знаю, – согласился Бражник.

Прибежал хозяин и начал расставлять оставшиеся с вечера объедки, полагая, что грязные разбойники сметут все не глядя. И оказался прав. Они не обращали внимания на вкус, привкус или запах, достаточно было одного вида еды.

Бражник не забывал про пиво, а Лютый не переставал хвалиться и обещать, как они заживут в скором времени.

– Денег давай, сволочь! – внезапно прервался он, хватая трактирщика за ворот.

– Так нет денег, ваша милость, поиздержался я! Давайте я вам еще пива принесу, и бражка у меня на травах – очень полезная для желудка!..

– Хорошо, – внезапно успокоился Лютый и подмигнул Бражнику. – А скажи, сколько у тебя богатеньких постояльцев?

– Постоялец один, но он вполне себе скромного достатка, ваша милость. Оставьте вы его, давайте я вам еще соленых грибочков принесу. Возле речки сам собирал – все, кто пробовал, хвалят.

– Нет, показывай, где у тебя постоялец! – потребовал Лютый, поднимаясь, и его напарник тоже поднялся со стула.

– Ну зачем, ваша милость, давайте я вам яишенку сделаю… – предпринял трактирщик последнюю попытку, но Лютый ударил его по щеке.

– Я сейчас тебе сам яишенку сделаю! Веди давай!

Трактирщику ничего не оставалось, как показать на лестницу. Ну а что он еще мог сделать, ведь стоял до последнего?

Разбойники поднялись к двери самой лучшей комнаты и стали ломиться в нее и орать, чтобы им открыли, а трактирщик вышел на дощатую террасу и обессиленно опустился на стул. Уже столько лет прошло, как в их краях перевелись разбойники и жить стало намного легче, и вот теперь – снова.

Наверху послышались крики, звон стали, и вдруг все стихло.

Трактирщик поднял голову и увидел выглянувшего в окно постояльца.

– Лопата у тебя есть?

– Чего?

– Лопата, говорю, есть?

– А, есть! – спохватился трактирщик.

– Хватай лопату, тряпок каких-нибудь и ведро воды!

– Понял, ваше благородие, одну минуту!

Для такой работы у него имелась тележка и подзабытая дорожка в лес. Туда они с постояльцем и сбегали – уложились в полтора часа.

Когда вернулись, солнце уже было в зените и стряпуха что-то скребла на кухне.

– Вам обед наверх подать, ваше благородие? – спросил трактирщик.

– Нет, скажи, чтобы твой работник там еще раз начисто вымыл и окно пусть откроет, чтобы быстрее просохло. А я пока тут посижу и обедать здесь стану.

Когда трактирщик выполнил все распоряжения, он вернулся на террасу и сел, переводя дух.

– Ты вчера ночью с кем шептался?

– Я?

Трактирщик хотел было соврать, но натолкнувшись на пронзительный взгляд постояльца, вздохнул.

– Раньше, когда здесь разбойники хозяйничали, был у них в деревне свой человек, вроде как соглядатай. Он тут прижился и давно стал своим. Хозяйство у него, баба. Детишек, правда, нет. Но он давно человек безобидный, ваше благородие, и я о нем забыл почти. А тут вдруг заявился и стал расспрашивать. Я даже удивился. Ой, вроде стучит кто в ворота? Нет?