Волчье логово Геммел Дэвид
— Мир полон опасных людей, однако я пока еще жив, здоров и не беден. Не беспокойся, Люо, сделай только то, о чем я прошу.
— Слушаю, хозяин. Красный пергамент, третий шкафчик от окна.
— Голубым шнурком перевязано, — напомнил Мадзе Чау.
Люо с поклоном, пятясь, вышел прочь. Мадзе, потянувшись, встал, достал из шкафа просторное платье, отливающее пурпуром, и подпоясался золотым кушаком. В туфлях из мягчайшего бархата он спустился в устланные ковром сени и прошел в библиотеку.
Гость сидел там на шелковой кушетке. Он сбросил с себя грязный сатулийский наряд и остался в черной коже, не менее грязной и запыленной. Рядом с ним лежал маленький черный арбалет.
— Добро пожаловать в мой дом, Дакейрас, — с широкой улыбкой сказал Мадзе Чау. Гость улыбнулся в ответ.
— Судя по роскоши, которую я вижу вокруг, ты хорошо поместил мои деньги.
— Твое состояние цело и все время растет. — Купец сел напротив гостя, предварительно скинув двумя пальцами на пол дурно пахнущую сатулийскую одежду. — Ты, я вижу, путешествуешь переодетым?
— Иногда без этого не обойтись. Вошел Люо со свертком.
— Положи на стол… И убери все это. — Мадзе отшвырнул снятую одежду носком туфли. — Приготовь горячую ароматическую ванну в нижней комнате для гостей, а после пошли за Ру Лай и скажи ей, что нужно будет сделать массаж с разогретым маслом.
— Слушаюсь. — Люо собрал тряпки и вышел.
— Не хочешь ли посмотреть свои счета, Дакейрас?
— Ты всегда на шаг впереди, Мадзе, — улыбнулся гость. — Как ты узнал, что это я?
— Полуночный гость, перепугавший Люо и спросивший стакан воды? Кто еще это мог быть? Я слышал, за твою голову опять назначена награда. Кому ты досадил на этот раз?
— Легче вспомнить, кому я не досаждал, — но награду назначил Карнак.
— Тогда тебе приятно будет узнать, что теперь он пребывает в гульготирской тюрьме.
— Да, я слышал. Какие еще есть новости?
— Цены на шелк и специи растут — твои деньги вложены и в то, и в другое.
— Я не про рыночные новости спрашиваю, Мадзе. Что слышно из Дреная?
— Вентрийцы добились некоторого успеха. Они штурмовали Скельн и получили отпор при Эрекбане, но без Карнака дренаи непременно проиграют войну. О перемирии нет и речи. Вентрийцы удерживают за собой то, что взяли, а готиры стоят лагерем в Дельнохских горах. Впрочем, боевые действия пока приостановлены — никто не знает, почему.
— Я догадываюсь. Во всех трех странах имеются рыцари Черного Братства — думаю, они ведут свою игру.
— Возможно, ты прав, Дакейрас. Цу Чао за последние месяцы забрал большую власть: вчерашний высочайший указ вышел с императорской печатью, паза подписью Цу Чао. Тревожные времена. Правда, на дела это повлиять не должно. Чем я могу тебе помочь?
— В Гульготире у меня есть враг, желающий моей смерти.
— Убей его, и конец делу.
— Этого я и хочу, но мне надо кое-что разузнать.
— В Гульготире все возможно, мой друг, сам знаешь. Кто этот неразумный человек?
— Твой соотечественник. Мы только что говорили о нем. Он имеет здесь дворец и близок к императору.
Мадзе Чау беспокойно облизал губы.
— Надеюсь, это всего лишь неудачная шутка.
Гость покачал головой.
— Да знаешь ли ты, что его жилище стерегут не только люди, но и демоны? Знаешь ли, как велика его власть? Быть может, он и теперь наблюдает за нами.
— Быть может — но с этим я ничего не могу поделать.
— Чего ты хочешь от меня?
— Мне нужен план дворца и сведения о количестве и размещении часовых.
— Ты многого просишь, друг мой, — вздохнул Мадзе Чау. — Если я помогу тебе, а тебя схватят и заставят говорить, моя жизнь кончена.
— Не спорю.
— Двадцать пять тысяч рагов, — сказал Мадзе Чау.
— Дренайских или готирских?
— Готирских. Дренайский раг упал за последние месяцы.
— Эта сумма почти равна той, которую я у тебя поместил.
— Нет, мой друг, — не почти, а в точности равна.
— Дорого же стоит твоя дружба, Мадзе Чау.
— Я знаю одного человека, который состоял прежде в Братстве, но чересчур пристрастился к лорассию. Он бывший капитан стражи Цу Чао. Есть еще двое — они служили тому, о ком мы говорим, и многое смогут порассказать о его привычках.
— Пошли за ними утром, — сказал, вставая, Нездешний. — Пойду приму ванну и массаж. Но прежде еще одна мелочь. Перед тобой я зашел к другому купцу, у которого тоже помещены мои деньги, и оставил ему запечатанный пакет. Если завтра до полудня я не явлюсь за этим пакетом, купец вскроет его и будет действовать согласно тому, что там сказано.
— Я полагаю, — с напряженной улыбкой сказал Мадзе Чау, — там содержится заказ на мое убийство?
— Меня всегда восхищал твой острый ум, Мадзе.
— Это доказывает, как мало ты мне доверяешь, — опечалился Мадзе Чау.
— Я доверяю тебе свои деньги, дружище, удовольствуемся этим.
Ночью готиры трижды ходили на приступ — два раза они штурмовали стену, на третий ударили по воротам. Надиры осыпали их градом стрел, но большого успеха не добились. Сотни солдат сгрудились у решетки, устроив заслон из щитов, между тем как другие вовсю пилили и рубили ржавое железо.
Орса-хан, высокий полукровка, велел полить лампадным маслом сваленные у ворот повозки и поджег их. Черный дым повалил к воротам, и враги отступили. Дардалион и последние из Тридцати сражались на стенах рядом с надирами.
Перед рассветом, когда последняя атака была отражена, Дардалион пошел в замок, оставив Вишну и остальных на стене. Настоятель пытался связаться с Экодасом, но не мог пробиться сквозь слой магической силы, залегающей в подземелье. Кеса-хан стоял наверху, один, у кривого окна, выходящего в долину.
— Еще три дня — и нам конец, — сказал Дардалион.
— За три дня может многое случиться, дренай, — пожал плечами шаман.
Дардалион, сняв с себя серебряный панцирь и шлем, опустился на ковер у горящей жаровни. Кеса-хан сел рядом.
— Ты устал, священник.
— Да, — сознался Дардалион. — Путешествие в будущее изнурило меня.
— Так часто бывало и со мной. Но чтобы увидеть времена Ульрика, стоило пострадать.
— Ульрика?
— Да. Собирателя.
— Ах да, первый Собиратель Племен. Боюсь, я уделил ему мало внимания, меня больше занимал второй. Редкий человек, не правда ли? Несмотря на свою смешанную кровь и метания между двумя народами, он все же объединил надиров и совершил то, что не удалось Ульрику.
Кеса-хан помолчал.
— Можешь ты показать мне этого человека?
— Разве ты не знаешь его? — сощурился Дардалион. — Он и есть тот Собиратель, о котором ты говорил.
— Нет, не он.
Дардалион вздохнул.
— Возьми мою руку, Кеса-хан, и загляни в мою память. — Шаман стиснул ладонь Дардалиона, и по его телу прошла дрожь. Дардалион сосредоточился, и они вместе вспомнили возвышение хана Ульрика, слияние племен, поход великой орды, разорение Гульготира и первую осаду Дрос-Дельноха.
Они видели, как Бронзовый Князь повернул орду вспять, видели подписание мирного договора и обусловленный им брак между сыном князя и дочерью Ульрика, а после рождение ребенка — Тенаки-хана, Князя Теней, Царя Каменных Врат.
Дардалион почувствовал, как великая гордость шамана внезапно сменилась отчаянием. Их мысленная связь оборвалась так быстро, что дренай не сдержал стона. Он открыл глаза и прочел на лице Кеса-хана страх.
— Что с тобой? Что случилось?
— Эта женщина, Мириэль, — род Бронзового Князя начинается от нее!
— Да, а разве ты не знал? Тебе ведь известно, что ребенок должен быть зачат здесь.
— Но не ею, дренай! О ней я не знал ничего! Ведь род Ульрика тоже берет начало отсюда.
— Ну так что же?
Лицо Кеса-хана исказилось, и дыхание стало прерывистым.
— Я… я думал, что Ульрик и есть Собиратель. И что потомки Мириэль ему только помеха. Я… Она…
— Да говори же!
— Кристалл охраняют чудовища. Их было трое, но голод заставил их ополчиться друг на друга, и теперь осталось только одно. Оно состоит из людей, посланных Цу Чао, чтобы убить меня. Один из них — Бодален, сын Карнака. Кристалл сплавил их воедино.
— И ты все знал с самого начала! Это измена! — вскричал Дардалион.
— Девушка погибнет там, внизу. Это неизбежно! — ответил бледный, потрясенный шаман. — Я погубил род Собирателя!
— Пока еще нет, — сказал, вскочив на ноги, Дардалион.
Кеса-хан схватил его за руку.
— Ты не понимаешь! Я заключил договор с Шемаком. Она умрет, этого нельзя изменить. Дардалион высвободился.
— Нет ничего такого, чего нельзя изменить. И нет такого демона, который был бы сильнее меня!
— Я изменил бы все, если б мог, — жалобно заныл Кеса-хан. — Собиратель для меня превыше всего! Но кто-то должен умереть там. Этого не остановишь!
Дардалион сбежал вниз и устремился по лестнице в подземелье. Как только он вступил во мрак, Вишна передал ему со стены:
— Черные Рыцари пошли в атаку, брат. Ты нужен нам!
— Не могу!
— Без тебя нам конец! Замок падет!
Дардалион в полной растерянности остановился. Сотни женщин и детей будут перебиты, если он покинет свой пост. Но если он этого не сделает, погибнет Мириэль. Он упал на колени, пытаясь настроиться на молитву, но мысли о грядущем хаосе мешали ему. Кто-то тронул его за плечо. Дардалион обернулся и увидел старого безобразного гладиатора.
— Ты не болен, часом? — спросил Ангел. Дардалион встал, перевел дух и все рассказал ему. Ангел слушал с мрачным лицом.
— Ты говоришь, кто-то должен умереть? Не обязательно Мириэль?
— Не знаю. Но я нужен на стене. Я не могу пойти к ней.
— Зато я могу, — сказал Ангел, вынимая меч.
Глава 19
Цу Чао, облокотившись о золоченые перила балкона, смотрел на стену вокруг дворца. Вместо пошлых зубцов ее украшали волнообразные возвышения, как это заведено у знатных чиадзе. В саду благоухали цветы, и нарядные дорожки вились вокруг искусственных прудов и ручьев. Здесь царила мирная, безмятежная красота.
Но эта красота надежно охранялась. По всем четырем стенам ограды расхаживали двадцать стражников с мечами и луками, в башенке на каждом углу сидел остроглазый наблюдатель. Ворота были заперты, и шестеро свирепых псов бегали по саду. Цу Чао видел одного из них, залегшего у тропы, — черпая шерсть делала собаку почти невидимой.
«Я здесь в безопасности, — думал Цу Чао. — Никто не сможет повредить мне. Чего же я так боюсь?»
Он вздрогнул и плотнее запахнул свое хилое тело в подбитый овчиной пурпурный халат. В Кар-Барзаке все идет не так, как надо. Кеса-хан до сих пор жив, и надиры дерутся на стенах как одержимые. Инникас мертв, Братство почти что разбито. Галена неожиданно убили по возвращении в Дренай. Он вошел в шатер Астена и рассказал ему о подлой измене, повлекшей за собой смерть Карнака. Астен спокойно выслушал его, потом встал, сгреб Галена за волосы, запрокинул ему голову и рассек горло. Цу Чао видел все это — видел, как умирающий Гален рухнул к ногам могучего полководца.
Цу Чао вздрогнул. Все идет не так, как надо.
И главное, где же Нездешний?
Трижды Цу Чао высылал свой дух на его поиски и трижды потерпел неудачу. “Но нынче ночью все будет иначе, — пообещал он себе. — Праздник середины зимы и сопутствующее ему большое жертвоприношение. Сила вольется в меня, Хаос меня благословит. Тогда уж я не попрошу, а потребую смерти Кеса-хана. Завтра умрет вентрийский король, и Черные Братья возглавят как его, так и дренайское войско. Покойный Гален — не единственный преданный рыцарь. Астен тоже умрет, умрет и император.
И три империи сольются в одну.
Не будет больше ни королей, ни императоров. Завладев кристаллом, я стану Божественным Цу Чао, Властелином Мира, Царем Царей”.
Успокоенный этой мыслью, он посмотрел на воинов, вышагивающих вдоль гребня стены. “Сильные, верные люди. Я в безопасности”, — повторил он снова.
Тут он увидел, что солдат в левой сторожевой башне сидит лицом к саду. “Спит”, — с раздражением подумал Цу Чао. Он передал солдату мысленную команду, но тот даже не шелохнулся. Чародей мысленно же вызвал Касту, начальника стражи.
— Да, господин, — откликнулся тот.
— Часовой на восточной башне. Пусть его сведут во двор и высекут. Он спит.
— Слушаюсь, господин.
В безопасности! О какой безопасности может идти речь, если его охраняют подобные разгильдяи?
— Каста!
— Да, господин.
— После порки перережь ему горло. — Цу Чао повернулся на каблуках и удалился в свои покои. От хорошего настроения не осталось и следа. Ему хотелось выпить вина, но он сдержался. Ночное жертвоприношение должно пройти без единой ошибки. Он представил себе Карнака в цепях, кривой жертвенный нож, медленно входящий в грудь дреная, и его настроение немного улучшилось.
"Последний день я кому-то служу, — подумал он. — К рассвету завтрашнего дня я стану повелителем трех империй. Впрочем, нет, надо еще получить кристалл. Лишь тогда я обрету бессмертие. Лишь тогда перестану быть калекой”. Цу Чао стиснул зубы, припомнив жаркий огонь и маленький острый кинжал в руке Кеса-хана. Ненависть захлестнула его, и стыд кислотой обжег горло.
— Ты увидишь, как гибнет твой народ, Кеса-хан, — прошипел он. — Все до единого — мужчины, женщины и дети. И ты будешь знать, кто отдал такой приказ. Такова расплата за то, что ты отнял у меня!
Он вспомнил жгучую боль и месяцы последовавших за этим страданий. Но кристалл все исправит. В третьей книге рассказывается, как в палату внесли рыцаря, которому отрезало руку лучевым оружием. Его уложили на кровать, подвергли действию кристалла, и через два дня из культи отросла новая рука.
Более того, в четвертой книге говорится, как с помощью кристалла омолаживались стареющие вожди Древних. У Цу Чао пересохло в горле, и он все-таки позволил себе маленький кубок вина.
— Господин! Господин! — раздался у него в голове полный страха голос Касты.
— В чем дело?
— Часовой мертв, господин! В сердце у него торчит арбалетная стрела. А на башне остался след от железного крюка.
— Он здесь! — завопил вслух Цу Чао. — Нездешний здесь!
— Я не слышу вас, господин.
Цу Чао взял себя в руки.
— Убери людей со стены. Обыщите сад. Найдите этого убийцу!
Пропитанный маслом факел бросал пляшущие тени на искривленные стены лестничного колодца, и черный дым ел ноздри сходящего вниз Ангела. Никогда еще он не испытывал такого страха. Это был страх смерти. Не своей, с ней он смирился. Но он с возрастающим ужасом представлял себе Мириэль, ее истерзанное чудовищем юное тело и мертвые невидящие глаза, глядящие вверх.
Ангел проглотил комок и двинулся дальше. Он не мог позволить себе красться медленно и осторожно и громыхал по ступенькам вовсю. Дардалион сказал, что кристальная палата находится в шестом этаже подземелья, но чудовище могло затаиться где угодно. Ангел сплюнул, тщетно стараясь увлажнить сухой рот, и стал молиться любому богу, который слышит его — богу света, тьмы или тени, все равно:
"Сохрани ей жизнь!
Возьми взамен меня. Я уже прожил жизнь, хорошую жизнь”. Ангел оступился, стукнулся о стену, и посыпавшиеся с факела искры обожгли его голую руку.
— Осторожней, ты, болван! — сказал он себе, и слова эхом отдались в тихих коридорах.
"Куда теперь?” — подумал он, когда лестница привела его в обширный пустой зал. От панелей на стенах шел тусклый свет. Он огляделся. Все здесь было из металла — стены, пол и потолок. Металл, блестящий и не тронутый ржавчиной, вздулся и потрескался, словно был не прочнее гнилого тряпья.
Ангел содрогнулся. Все мышцы у него ныли от сырости и холода. Экодас не зря обратил внимание на то, как устал Ангел, — теперь эта усталость сказывалась. Члены точно свинцом налились, и силы таяли. Он подумал о Мириэль, вздохнул полной грудью и зашагал дальше.
Впереди показалась высокая арка, и он прошел под нее с поднятым мечом. Позади раздался шорох, он взмахнул клинком и в последний момент отвел его, едва не задев мальчика в его же собственном зеленом плаще.
— Ядра Шемака, парень! Я чуть не убил тебя!
Мальчик отпрянул, губы его дрожали, глаза расширились от страха. Ангел спрятал меч и заставил себя улыбнуться.
— Выходит, ты увязался за мной, да? — сказал он, притянув ребенка к себе. — Ну ладно, ничего страшного не случилось. На вот, держи факел. — Огонь был, собственно, больше не нужен — панели давали достаточно света. За аркой стояли железные кровати со сгнившими тюфяками. Ангел снова достал меч и вместе с мальчиком вышел в коридор, ища лестницу.
Несмотря на опасность, он был рад мальчику. Тишина и бесконечные коридоры вселяли в него тревогу.
— Не отставай, — шепнул он парнишке. — Старина Ангел присмотрит за тобой.
Мальчик не понял его, однако кивнул и расплылся в улыбке.
— Ты имеешь хоть какое-то понятие, где мы находимся? — спросил Сента Экодаса, когда тот свернул за очередной угол в лабиринте коридоров на седьмом этаже подземелья.
— Думаю, уже недалеко, — ответил Экодас, призрачно-бледный в тусклом желтом свете. Сента заметил, что он весь в поту.
— Ты здоров ли, священник?
— Я чувствую кристалл. Меня тошнит от его близости.
— С тобой я всегда попадаю в какие-то таинственные места, — сказал Сента, обнимая Мириэль и целуя ее в щеку. — Вулканические пещеры, заколдованные замки, а теперь вот темное подземелье в ста милях от божьего света.
— Всего в трехстах футах, — поправил Экодас.
— Это поэтическая фигура.
— Ты мог бы и не ходить с нами, — смеясь, упрекнула Мириэль.
— Как?! И пропустить все это? — с насмешливым негодованием вскричал он. — Кто же откажется от прогулки в темноте с красивой женщиной?
— И со священником, — заметила она.
— Да, вот он, пожалуй, лишний.
— Тише! — прошипел Экодас.
Искренне удивленный Сента хотел уже сделать ему выговор, но заметил, что Экодас прислушивается, вглядываясь сощуренными глазами в конец коридора.
— Что там такое? — шепотом спросила Мириэль.
— Мне показалось, будто я слышу чье-то дыхание. Померещилось, наверное.
— Вряд ли здесь есть что-то живое, — сказала Мириэль, — чем тут питаться?
— Мой Дар здесь бессилен, — сказал Экодас, вытирая пот со лба. — И я чувствую себя, словно внезапно ослепший человек.
— Твой Дар нам, к счастью, без надобности, — сказал Сента, все еще раздраженный возгласом священника. — Вряд ли здесь… — И Сента осекся — теперь и он услышал чье-то громоподобное дыхание. Он молча обнажил меч.
— Быть может, это природное явление, — прошептала Мириэль. — Ну, скажем, ветер задувает в трещину в скале.
— Откуда взяться ветру на такой глубине? Они осторожно двинулись вперед и оказались в длинной комнате, уставленной железными шкафами.
Среди угасших стенных панелей только две еще лили слабый свет на металлический пол. Рядом с перевернутым столом валялся какой-то предмет.
— Сента, — тихо сказала Мириэль, — погляди-ка туда!
Воин прошел вперед, посмотрел и тут же попятился обратно.
— Это человеческая нога, — сказал он. — Вернее, то, что от нее осталось. И лучше вам не знать, какой величины зубки потрудились над ней.
— Кеса-хан сказал, что опасности нет, — заметила Мириэль.
— Может быть, он и сам не знал, — предположил Экодас. — Кристалл вон там, за дверью. Сейчас я разобью его, а потом мы уйдем отсюда как можно скорее.
— Хорошо бы нам исчезнуть по мановению волшебной палочки, — сказал Сента. Священник без улыбки прошел в то, что осталось от двери. — Погляди-ка, — сказал Сента Мириэль. — Камни вокруг проема выворочены. Назови меня занудой, если хочешь, но мне сейчас очень хотелось бы сидеть в твоей хижине, протянув ноги к огню, и ждать, когда ты принесешь мне подогретого вина. — Легкость его слов не скрывала страха, звучащего в голосе, и когда Экодас вскрикнул, словно от боли, Сента едва не выронил меч.
Мириэль первая оказалась у двери.
— Назад! — крикнул Экодас. — Оставайтесь за стеной. Эта сила слишком опасна для вас!
Сента схватил Мириэль за руку и оттащил обратно.
— Знаешь, красавица, скажу тебе честно: я боюсь. Это со мной случается не впервые, но такого еще никогда не было.
— Мне тоже страшно, — призналась она. С другого конца зала донесся шорох.
— Ой, чую недоброе, — прошептал Сента. И тогда они увидели это. Существо ростом не меньше двенадцати футов. Сента в ужасе воззрился на две его головы. Чем-то, хоть и слабо, они еще напоминали человеческие, и в широко разинутых ртах виднелись кривые острые зубы. Мириэль, вынув меч, попятилась назад.
— Что бы ты там ни делал, Экодас, делай скорей! — крикнула она.
Чудовище приближалось, опираясь на две громадные ручищи, волоча на трех ногах раздутое брюхо. Сенте оно показалось похожим на гигантского белого паука. Одна из голов мотнулась влево, открыла глаза и уставилась на Мириэль. С чудовищных губ сорвался стон, глубокий и полный муки. Другая голова разинула рот еще шире и издала пронзительный вопль. Раскорячившись, точно краб, чудище со стонами и воплями двинулось к людям.
Мириэль метнулась влево, Сента вправо.
Чудовище не глядело на него — оно надвигалось на девушку, расшвыривая столы и стулья. Стремительностью оно не отличалось, но его громадная туша, казалось, заполняла всю комнату.
Сента бросился к нему, и одна из четырех рук, словно дубиной, двинула его по ребрам. Он пошатнулся и чуть не упал. Чудовище нависло над Мириэль. Она взмахнула мечом, распоров ему руку. Сента напал снова, погрузив свой клинок в громадное брюхо.
Исполинский кулак отшвырнул его на пол, заставив выронить меч. Мириэль, увернувшись от хватающих пальцев, перекатилась и вскочила на ноги. Сента, попытавшись встать, почувствовал режущую боль в боку и понял, что несколько ребер сломаны.
— Экодас! Ради всего святого, помоги нам!
Экодас стоял на коленях в золотой комнате, держа в руках кристалл, и мыслями был далеко. Все двери его разума раскрылись, и шум, доносившийся из смежной комнаты, утратил всякое значение. Вся его жизнь разворачивалась перед ним — жизнь, потраченная зря, полная глупых страхов. Священные стены храма теперь представлялись ему унылой тюрьмой, скрывавшей от него радости жизни. Он вглядывался в грани кристалла, видя свое повторенное стократ отражение, и чувствовал, как растет, набираясь сил, его душа в утлой телесной оболочке.
В один и тот же миг он видел не только бой, идущий там, за дверью, но и смертную битву на стенах крепости. Кроме того, он увидел Нездешнего, крадущегося по темным коридорам дворца Цу Чао. Экодас засмеялся. Какое ему дело до всего этого? Он увидел Шиа рядом с высоким Орса-ханом и дыру в решетке ворот, сквозь которую лезли готиры. “Бессмысленно”, — подумал он, ощутив легкое раздражение оттого, что не сможет уже насладиться ее телом, — обострившаяся память хорошо передавала запах ее кожи и волос.
— Экодас! Ради всего святого, помоги нам!
Ради всего святого? Какая забавная мысль. Исток, как и храм, создан людьми, чтобы держать в заточении душу, чтобы помешать сильным наслаждаться тем, что дает власть. “Хорошо, что я освободился от всего этого вздора”, — подумал он.
Дардалион сказал, что в кристалле содержится Зло. Экая чушь. Кристалл прекрасен, совершенен. Да и что такое Зло? Слабые люди именуют так силу, которую им не дано постичь и которой они не способны управлять.
— Теперь ты понимаешь, — прошептал в голове чей-то голос. Экодас закрыл глаза и увидел Цу Чао, сидящего за столом в маленьком кабинете.
— Да, понимаю, — ответил Экодас.
— Принеси кристалл мне, и мы познаем бесконечную власть и бездну наслаждений.
— А почему бы мне не оставить его себе?
Цу Чао засмеялся.
— Братство уже готово взять власть в свои руки, Экодас. Даже с кристаллом тебе понадобятся годы, чтобы добиться того же.
— Да, это правда. Ладно, будь по-твоему.
— Вот и хорошо. А теперь покажи мне битву, брат мой.
Экодас с кристаллом в руках подошел к порогу. Мириэль снова увернулась от чудовища, а Сента, зажимая рукой ребра, с кинжалом ковылял к ним.
Глупец. Это все равно, что пытаться убить кота иголкой.
Сента вонзил кинжал в бок чудовища. Оно мощным кулаком стукнуло человека по шее, и он беззвучно повалился на пол. Видя это, Мириэль испустила полный ярости вопль и ткнула мечом в одну из разинутых пастей, направляя его вверх, в мозг. Экодас хмыкнул. Он знал, что никакого мозга там нет. Мозг чудовища, если этот орган можно назвать мозгом, помещается между головами, в громадном горбе на загривке.
Чудовище схватило Мириэль и подняло ее в воздух. Экодас смотрел, любопытствуя, что будет дальше: разорвет оно ее на части или просто откусит ей голову?
— Оно в полной растерянности, — сказал Цу Чао. — Часть его все еще остается Бодаленом. Он узнал эту девушку — ведь она сестра-близнец той, кого он по нечаянности убил. Смотри, оно колеблется! Чувствуешь, как поднимается гнев в душах тех, кто принадлежал когда-то к Братству?
— Да, я чувствую. Голод, желание, оторопь. Забавно, правда?
Позади показалась чья-то фигура.
— Новая забава, — шепнул Цу Чао. — К сожалению, я не могу больше поддерживать с тобой связь и должен буду пропустить неизбежный исход. Ты покажешь мне в Гульготире, чем все кончилось.
Чародей покинул Экодаса, и молодой монах снова сосредоточил свое внимание на гладиаторе, вошедшем в зал.
"Напрасно ты пришел, — подумал он. — Ты слишком устал для таких приключений”.
Читать бесплатно другие книги:
