Список женихов Александер Виктория

Она быстро двинулась на звук его голоса. Подошла довольно близко и наконец увидела его иа самом краю.

— Ричард, как приятно снова увидеть вас!

Он сидел, зацепившись одной ногой за трубу, и при появлении Джиллиан встал, уставившись на нее. У Джиллиан захватило дух — уж слишком рискованно это выглядело.

— Что вы здесь делаете?

— Здесь — на крыше или здесь — в деревне?

— И то и другое.

Что она здесь делает? У Джиллиан, собственно, не было ни малейшего представления, что она ожидала выяснить, отправившись следом за Ричардом в деревню.

— Видите ли, Ричард, Лондон был просто невыносим без вас.

— Серьезно? — Улыбка чуть тронула уголки его губ.

— Невыносим и ужасно, ужасно скучен. — Джиллиан села на ровную площадку, осторожно свесив ноги с покатой части крыши, и сразу почувствовала себя смелее и увереннее. — Я никак не могла дольше вытерпеть одиночества. Не в силах была смотреть на свой потертый ковер.

— Мне и в голову не пришло, что он так плох.

Ричард поджал губы, видимо, стараясь удержаться от улыбки.

— Очень плох. Совершенно изношен. Просто опасен!

— Опасен?

— Разумеется. Кто-нибудь может споткнуться или… — Джиллиан не договорила и покраснела.

— Или?.. — подняв брови, спросил Ричард.

Джиллиан неловко подвинулась на твердой поверхности, и ссадина на спине напомнила о себе острой болью. Проклятый ковер!

— Или?.. — повторил свой вопрос Ричард, в глазах у которого прыгали чертики.

— Или, — заговорила Джиллиан, смело глядя ему прямо в глаза, — пострадать как-нибудь иначе — например, от болезненной ссадины. Я могла бы в точности показать вам, как это может произойти.

Несколько секунд Ричард молча взирал на нее, потом разразился смехом.

Джиллиан улыбнулась в ответ к отвела взгляд в сторону. Ричард держался на крыше так же уверенно и свободно, как горная коза на каменистом склоне. Легкий ветерок играл прядями его темных, немного длинноватых волос. Вылинявшие штаны так плотно обтягивали ноги, что, казалось, от самого легкого движения могут лопнуть. На поясе висела кожаная сумка, полная гвоздей. Рубашка — сильно поношенная, с расстегнутым воротом и закатанными до локтей рукавами; сильные руки уже успели хорошо загореть на солнце — свидетельство того, что он и в самом деле много работал на воздухе. Как это она раньше не заметила?

— Разглядываете меня? — спросил Ричард.

На балу ли, на крыше — и там и тут он был дьявольски красив.

— Пожалуй, да, — ответила Джиллиан. — Никогда не видела вас в таком наряде. Очень вам идет.

— Неужели? — криво усмехнулся Ричард. — Может, стоит плюнуть на графский титул и наняться в мастеровые?

— Вам это кажется предпочтительней, чем быть графом?

— Должен признаться, что никогда не задумывался о подобных вещах. Разумеется, можно сказать многое в пользу честного труда. В пользу работы собственными руками. Особенно на свежем воздухе. Мне это очень по душе. — Он взвесил на руке молоток и продолжал: — Иногда. Сомневаюсь, что это доставляло бы мне большое удовольствие, занимайся я этим с утра до вечера.

Джиллиан согнула колени и обхватила их руками.

— Значит, ваше положение вас устраивает?

— Еще один сложный вопрос, и еще раз я должен признаться, что не задумывался об этом всерьез. Почему вы спрашиваете?

— Из любопытства. — Джиллиан пожала плечами. — Я вдруг подумала, что вовсе не знаю о вас так много, как воображала себе. Мы с вами ни разу не говорили на такие темы.

— Верно, не говорили. Ну что ж. — Он минуту помолчал, обдумывая вопрос. — Вообще-то я не могу сказать, что не удовлетворен своим положением в жизни. Я немного горжусь своим титулом и в значительно большей степени горжусь родословной. Как вы уже знаете, я четырнадцатый граф Шелбрук.

— И на сегодняшний день четырнадцатый граф Шелбрук занимается починкой крыши своего дома, — мягко произнесла Джиллиан.

— Это кажется в какой-то мере абсурдным. Уверен, что мои предки в гробу переворачиваются при одной мысли об этом. Они-то, без сомнения, лучше владели мечом, чем молотком. Какая жалость, что мне приходится сражаться не с захватчиками, а всего лишь с разрушением и запущенностью! — Лицо у Ричарда сделалось серьезным. — Я недоволен не своим положением в жизни, а обстоятельствами, которые привели к этому.

— Это вас должно сильно возмущать!

— Возмущать? Вероятно. Как же иначе? И все же… — Он в задумчивости сдвинул брови. — Я должен прийти к выводу, что потеря состояния и доброго имени моей семьи — лучшее, что могло произойти в моей жизни.

— Правда? — Джиллиан уперлась подбородком в колени. — Что вы имеете в виду? Мне это кажется ужасным.

— Это было не столь уж приятно, что правда, то правда. — Ричард рассеянно перебрасывал молоток из одной руки в другую. — Вы припоминаете время, когда мы с вами встретились впервые?

— Смутно.

— В таком случае вы, вероятно, не помните и того, каким человеком я тогда был.

— Не вполне. Но я помню, какова была ваша репутация. Если верить сплетням, вы были отчаянным кутилой.

— О, я был великолепным кутилой! Распутником и скандалистом в первую голову. Не было игры, в которую я не играл бы, не было пари, которого я не заключил бы. Я не оставил недопитой ни одной бутылки и не пропускал ни одной женщины. — Он немного театрально вздохнул. — Короче, развлекался от души.

— Могу себе представить, — пробормотала Джиллиан.

— Бывают минуты, когда я сильно скучаю по тем денечкам. — Зубы Ричарда сверкнули в мимолетной усмешке. — Но они миновали, и вот я здесь, на крыше дома моих предков, стараюсь уберечь головы моих сестер от дождя, и делаю это потому, Джиллиан, что больше некому этим заняться. — Он окинул взглядом окрестности. — Этой маленькой частицей Англии владели многие поколения моей семьи. Я как-то и не размышлял об этом, пока не столкнулся с угрозой потерять родное гнездо. И я оказался единственным, кто может сохранить родовое имение для грядущих поколений.

Он умолк, а Джиллиан изучающим взглядом смотрела на его четкий профиль, твердые очертания подбородка, решительный блеск глаз. Да, она сделала хороший выбор!

— Вы только вглядитесь во все кругом, Джиллиан. Как мог я это потерять?

— Да, все это… красиво, — произнесла она голосом, который даже ей самой показался весьма неубедительным.

— Вы что, даже не посмотрели вокруг? — удивленно раскрыв глаза, спросил Ричард.

— Н-ну, я всем любовалась, пока ехала сюда.

— Но отсюда, сверху, открывается прекрасный вид!

— Не сомневаюсь. — Джиллиан поежилась. — Но я избегала смотреть на что бы то ни было, кроме собственных ног. Следила за тем, куда их ставлю, опасаясь какого-нибудь ужасного несчастного случая.

— Боитесь высоты?

— Конечно, боюсь.

Ричард засмеялся и протянул ей молоток:

— Держите-ка вот это.

Кое-как поборов страх, Джиллиан наклонилась и взяла молоток, стараясь не смотреть вниз. Ричард вскарабкался по наклону крыши, остановился возле Джиллиан и протянул ей руку.

Она медлила.

— Я не допущу, чтобы с вами что-то случилось.

Глаза их встретились. У Джиллиан сильно забилось сердце. Она вдруг почувствовала, что может ничего не бояться, вложила руку в ладонь Ричарда, и он поднял ее на ноги. С минуту Джиллиан молча смотрела в его темные глаза. Кажется, целая тысяча слов пронеслась между ними в эту минуту… или Джиллиан просто очень хотелось, чтобы так было?

— Вы так ни разу и не поцеловали меня по-настоящему.

— Не поцеловал? По-моему, я вас целовал много раз.

— Да, это так. Но не… то есть я хочу сказать…

Какой ехидный человек, ведь он прекрасно понял, о чем речь!

— Вы уверены? Может, вы просто прозевали?

— Сомневаюсь.

Джиллиан вздернула подбородок; губы Ричарда были теперь всего в нескольких дюймах от ее губ, Ясно, что ей придется взять дело в свои руки. Она отшвырнула молоток, и он гулко ударился о крышу.

— Осторожнее, мне ни к чему еще одна дыра…

— Вот чего вы не делали!

Джиллиан обняла его обеими руками и страстно прильнула губами к его губам.

Ричард в одно мгновение привлек Джиллиан к себе, прижал к груди. Губы его были такими же страстными и жаждущими, как у нее. Джиллиан приоткрыла рот и ощутила своим языком язык Ричарда. Сердце у нее колотилось, голова кружилась, ноги ослабели. Ей казалось, что она падает в пропасть, в бездну, из которой не выбраться. И не нужно выбираться.

Ричард отпустил Джиллиан и смотрел теперь на нее ошеломленно, словно тоже потерял разум На несколько бесконечно долгих мгновений. Голос его звучал странно и неуверенно, нисколько не соответствуя ироническому смыслу слов, когда он спросил:

— Именно это вы имели в виду?

С трудом выровняв дыхание, Джиллиан кивнула и сказала:

— Примерно да.

Ричард рассмеялся, быстро поцеловал Джиллиан еще раз и повернул ее лицом к расстилающимся внизу просторам, прежде чем она смогла выразить протест. Его руки обнимали ее, защищали, все его сильное, большое тело оберегало Джиллиан, и она успокоилась, чувствуя себя в безопасности.

— Теперь, Джиллиан, взгляни на все это.

Округлые холмы и зеленеющие луга тянулись вдаль. Купы деревьев и целые рощи оживляли ландшафт. Река сверкала в солнечных лучах.

— Я понимаю, почему ты так любишь это, — негромко проговорила она, тронутая привязанностью Ричарда к земле своих предков и красотой пейзажа.

Они молча стояли, прижавшись друг к другу, и ощущение радостной безмятежности охватило Джиллиан. Ей казалось, что она могла бы стоять вот так бесконечно, здесь, на вершине его мира, согретая теплом его объятий.

— Когда я гляжу отсюда на эти просторы, — заговорил наконец Ричард, — то вижу прошлое, настоящее я будущее, связанные воедино землей и людьми, которые приходили и уходили и будут приходить и уходить. И чувствую огромную ответственность за всех них.

— Чувствуешь? — едва слышно произнесла Джиллиан.

— Да. Я считаю, что связь с этим местом в Англии у меня в крови. Сестры тоже любят все это, но иначе, не так, как я. — Голос его стал задумчивым. — Эмма видит красоту: краски, пятна, структуру, линии и пространства, контрастирующие между собой или дополняющие друг друга. На взгляд Бекки, это неизведанная местность, изобилующая возможностями для приключений. Впрочем, наша сорвиголова обшарила здесь каждый дюйм и знает все гораздо лучше, чем даже я. Марианна считает, что тут не просто наш дом, а обиталище сказочного народа и всех видов волшебных созданий, невидимых, но существующих. Что касается Джослин, то она принимает все безо всяких прикрас и ее удручает обилие необходимой и тяжелой работы. Она слишком юна, чтобы помнить прошлое, но я догадываюсь, что воображение подсказывает ей и то, как было, и то, как должно быть.

— И тебе нужны только деньги, — тихо сказала Джиллиан и ощутила, как все тело Ричарда напряглось.

— Только?

— Ладно, по условиям сделки ты получишь и жену. — Она замолчала, стараясь справиться с охватившим ее чувством неловкости. — Ты не переменил намерения?

— Я был бы полным дураком, если бы сделал это, тебе не кажется? — Он крепче обнял ее, наклонил голову и прижался щекой к щеке Джиллиан. — Чего ты от меня хочешь?

— Я? — Чего она хотела? Страсти? Восхищения? Любви? — Даже и не знаю. А ты, Ричард? Чего ты хочешь от меня?

— Кажется, мы в одинаковом положении. — Ричард выпрямился и негромко рассмеялся — как человек, подозревающий, что над ним подшучивают. — Я тоже не знаю.

— Я полагаю, что ты мог бы сказать, даже мы оба могли бы сказать, что нам друг от друга ничего не надо, кроме как разделить мое наследство, — произнесла Джиллиан с наигранной беззаботностью, надеясь, что Ричард станет это отрицать.

— Ты и в самом деле могла бы так сказать, — ответил тот небрежно, и тон его задел Джиллиан.

Ее пронзила острая боль разочарования, но она тут же осудила себя за это. В конце концов, чего она ждала от него? Декларации о бесконечной преданности? Заверения в вечной любви? Если сама она не готова говорить о таких вещах вслух, чего же требовать от него?

— Но возможно, настало время для вопроса, на который есть точный ответ, — проговорил он так буднично, словно они не обсуждали ничего более существенного, чем возможность дождя.

— Вопроса, на который есть точный ответ? — Джиллиан подпустила в свой голос чуточку кокетства. — При всем при том?

— При всем при том. — Он снова засмеялся, и Джиллиан тоже не удержалась от улыбки. — Итак, скажи мне, Джиллиан, думала ли ты о твоей давнишней, неосуществимой и отчасти глупой идее?

— О чем?

— Разве ты не говорила, что, помимо очевидного преимущества финансовой независимости, тебя в этом наследстве влечет возможность воплотить в жизнь твою давнишнюю, неосуществимую и…

— И отчасти глупую идею? — Джиллиан медленно наклонила голову. — Да, я вполне могла сказать нечто подобное.

— Так что же это?

Ее разум лихорадочно искал ответ и не находил ничего, кроме правды. И разве она не решила с самого начала, что будет честна с Ричардом? Она не откровенничала с ним насчет Туссена, но ведь Ричард никогда не спрашивал о нем и ничего не знал о сеансах позирования, так что, по сути, она ни разу не лгала ему.

— Джиллиан?

— Ну хорошо, вот о чем я думала… вернее, что хотела сделать… — Судя по разговорам с Эммой, Ричард вряд ли отнесется к ее замыслу одобрительно. Она бы ему рассказала рано или поздно, но предпочла бы последнее. Наверное, лучше не вдаваться в подробности уже сейчас, а только посвятить его в суть дела. — Я хотела бы устроить нечто вроде пансиона… комнаты и стол для одаренных художников, чтобы они могли сосредоточиться на своей работе и не бороться за существование, кое-как перебиваясь со дня на день.

Джиллиан съежилась и ждала. Ричард долго молчал. Ей ужасно хотелось повернуться и посмотреть ему в лицо, но она удержалась.

— Комнаты и стол, — наконец заговорил он. — Нечто вроде приюта для взрослых. Как это замечательно!

Джиллиан быстро повернулась в его объятиях и подняла на него глаза.

— Ты вправду так думаешь?

— Да. — Он кивнул, в задумчивости сдвинув брови. — Это было бы ответом на молитвы многих, наделенных большим талантом, но вынужденных расстаться со своей музой и отдать все силы поддержанию тела и души.

— Это в точности мои мысли, — оживилась Джиллиан. — Я предполагаю купить большой дом или поместье, замок или старое аббатство в сельской местности…

— Нет-нет, деревня для этого не годится. — Ричард помотал головой. — Рынок в Лондоне. Академия, галереи, посредники, даже критики.

— Очень хорошо, тогда, значит, город. Не так уж трудно найти подходящий дом. Просто не могу сказать тебе, как я рада, что ты одобряешь мою идею.

— Сомневаюсь, чтобы леди Форестер ее одобрила, — усмехнулся Ричард. — Твой проект значительно уменьшит число художников, среди которых она выбирает очередной объект для того рода патронажа, какой предпочитает.

— О, леди Форестер тут ни при чем. По моим сведениям, она никогда не занималась поддержкой женщин каким бы то ни было способом, — не подумав, выпалила Джиллиан.

— Женщин? — Ричард нахмурился. — Что ты имеешь в виду, говоря о женщинах?

— Разве я не упоминала об этом?

— Насколько мне помнится, нет.

— Видишь ли… — Кажется, сейчас ей придется туго! — Я намерена устроить все это для поддержки только женщин-художниц.

— Каких художниц?

Ричард произнес эти слова чрезвычайно размеренно и разомкнул объятия.

Джиллиан отступила от него и от края крыши. Если они станут обсуждать это сейчас, а именно к тому идет дело, ей вовсе ни к чему вести бой как на грани физической опасности, так и словесной.

— Серьезных художниц.

— Серьезных художниц не существует.

— Мне довелось встретиться в последние годы с несколькими. Немногими. Я это признаю…

— А ты пробовала задуматься о том, почему их немного?

— Разумеется, пробовала. Я думала об этом не раз. Женщин, даже очень талантливых, просто не принимают всерьез.

— Джиллиан, дорогая, на это есть причина.

Он говорил таким преувеличенно терпеливым тоном, словно пытался объяснить что-то очень важное совсем маленькому ребенку или кому-то невероятно глупому.

— Вот как? — Джиллиан старалась, чтобы слова ее звучали как можно уравновешеннее. — Пожалуйста, Ричард, расскажи об этом подробнее.

Кажется, он не заметил ее сарказма. Если бы заметил, то наверняка сбавил бы чересчур самоуверенный тон.

— Женщинам хорошо удаются акварели, а иногда и наброски углем. Могу даже добавить, что слышал об одной или двух, прекрасно владевших мастерством миниатюры, но это предел.

Джиллиан смотрела на Ричарда с величайшим недоверием. Эмма предупредила о его отношении к художественным способностям женщин, но Джиллиан не ожидала, что он может быть до такой степени напыщенным и нетерпимым.

— Даже Эмма понимает это. Не уверен, что ты об этом знаешь, но она рисует. Акварели, конечно. Она когда-то интересовалась более серьезной работой, но поняла разумность моего совета.

— Поняла? — сжав кулаки, спросила Джиллиан.

— Само собой. — Ричард весьма самодовольно улыбнулся. — Женщинам не хватает темперамента для работы маслом, для подлинного искусства.

— Господи, Ричард, я даже представить себе не могла… — Джиллиан изобразила приятную улыбку. — Не подозревала, что ты такой узколобый, такой ханжа и такой глупец.

Ричард вытаращил глаза.

— Глупец?

— Не забудь узколобого и ханжу.

— Сомневаюсь, что я когда-нибудь забуду эти определения. Меня по-разному обзывали в течение моей жизни, да и я употреблял по отношению к себе кое-какие нелестные словечки, но чтобы ханжой и узколобым — такого не было.

— В таком случае меня следует поздравить с открытием новых сторон высокомерного мужского превосходства.

— Да, мужчины превосхо…

Ричард вдруг замолчал. Очевидно, его высший мужской интеллект постиг, с чем он в данном случае имеет дело.

Джиллиан скрестила руки на груди, — Итак, что такое мужчины?

— Мужчины… — На лице у Ричарда появилось неуверенное выражение. Он округлил глаза и покаянно вздохнул. — Узколобые ханжи.

— И?.. — улыбнулась она.

— Они глубоко раскаиваются. — Он отвесил глубокий поклон. — Тысяча извинений, мадам.

— И?..

— И что еще?

— И ошибаются.

— Ошибаются?

— Насчет женщин и подлинного искусства.

— Прости, Джиллиан, — сказал он, покачав головой, — но насчет способности женщин к серьезному творчеству… — Ричард наклонился и поднял молоток. — Насчет этого я не ошибаюсь.

Он двинулся к двери. Джиллиан устремилась за ним.

— Ты даже не допускаешь такой возможности?

— Нет.

— Но почему?

Ричард остановился, еще раз вздохнул и, повернувшись лицом к Джиллиан, оперся спиной о трубу с видом человека, готового спорить со всем белым светом, считая собственные аргументы неопровержимыми и не намереваясь прислушиваться к чьим-то еще.

— Марианна уверена, что в поместье живут эльфы. Бекки считает это чепухой, но лелеет тайное убеждение, что не только она может разговаривать с Генри, а, при должном усердии, он когда-нибудь ей ответит.

— Какое это имеет отношение…

— Я хочу досконально рассмотреть вопрос. Продолжаю: Джослин не сомневается, что выйдет замуж по меньшей мере за герцога, а возможно, и за короля.

— А во что верит Эмма?

— Эмма слишком практична, чтобы поверить в то, чего она не может увидеть или услышать. Как и я. Готов признать, что при таком характере, как у Джослин, она вполне может выйти замуж за короля. Но я никогда не встречал эльфов и не слышал, чтобы Генри произнес хоть слово. И я никогда не видел произведение женщины, равное по силе произведению мужчины. И сомневаюсь, что увижу в будущем.

— Быть может, тебе не попадались такие работы.

— Наверное. Хотя я считаю, что хорошо знаком с современной живописью.

— Помнится, ты говорил, что мало знаешь об искусстве.

— Ложная скромность, — сказал Ричард, пожав плечами.

— Должно быть, очень трудно скрывать свои таланты под маской фальшивой скромности.

— Бог мой, Джиллиан, но ведь именно это умение и делает нас такими уверенными в себе, — произнес он не без гордости, смягчив улыбкой высокопарный смысл слов.

Еще во время их первой встречи Джиллиан поняла, что Ричард не просто внимательный созерцатель произведений живописи. Его замечания были слишком проницательны и компетентны для неподготовленного и лишь мимолетно заинтересованного человека. Теперь, когда она знала, что он занимался живописью сам, ей стало понятно, что мнения его опираются на специальные знания.

— Значит, ты не принимаешь то, чего не видел собственными глазами? — Она осторожно выбирала слова. — Что, если я докажу тебе твою ошибку?

— Предположим, Джиллиан, и это вполне возможно, что ты откопала какую-то женщину, или двух, или даже полдюжины таких, чьи работы приемлемы. И я с радостью признаю, что в этих случаях я ошибаюсь. Но это ничего не меняет в целом. В структуре мира как некоем целом место женщины не перед мольбертом. Жизнь художника, в особенности такого, кто не достиг определенного успеха, очень тяжела.

— Именно поэтому я и хочу помочь…

— Нет, именно поэтому нельзя помогать людям, которые не оправдают твоих ожиданий.

— Подожди, Ричард. — Джиллиан скрестила руки на груди. — Сначала ты мне говорил, что женщинам не место в серьезном искусстве, а теперь утверждаешь, что даже тем, кому там место, не стоит помогать.

— Точно, — кивнул он.

— Что точно?

— Такова моя точка зрения, — заявил он с ироничной усмешкой. — Если я и ошибаюсь насчет способностей женщин — а я смею заверить, это не так, — но если бы я и заблуждался, женщинам все равно нет места в искусстве независимо от потенциального таланта. И ты это знаешь не хуже меня, так как признавала минуту назад. Их просто не воспринимают всерьез лишь потому, что они женщины.

— Это нечестно, — сдвинув брови и сверкнув глазами, отрезала Джиллиан.

— Таков уж белый свет, — пожав плечами, сказал Ричард.

— Пренебрегать способностями, совершенством мастерства и умом только потому, что человек имел несчастье родиться женщиной, бессмысленно, — продолжала Джиллиан, вышагивая перед ним взад и вперед.

— Вероятно, только…

— Несправедливо целиком и полностью! Талант должен быть воспитан, распознан и вознагражден независимо от того, в ком он обнаружен.

— Идеально, однако…

— Отказываться от потенциала половины нации, оставлять его без минимальной поддержки глупо!

— Вот как?

Улыбка тронула уголки его рта.

— Это не смешно, Ричард. Ни капельки.

Джиллиан остановилась и сердито посмотрела на него.

— Разумеется, — серьезно согласился он, но глаза его смеялись.

— Ты доводишь меня до ярости. — Джиллиан подступила к Ричарду и погрозила ему пальцем. — Ты не находил бы это ни в малейшей степени смешным, если бы положение было обратным. Если бы мы обсуждали… ну, не знаю… — Что говорила его сестра о том, как отец Ричарда положил конец его занятиям живописью? Для будущего графа это не способ тратить время? Кажется, так. — Если бы речь шла не о способностях женщин и не об их положении в обществе, а о титулованной знати?

Ричард чуть заметно прищурился.

— Если бы мы говорили о талантах знатных людей, не оцененных только потому, что они аристократы? — Джиллиан ткнула пальцем ему в грудь. — Что, если бы мы говорили о тебе?