Нызга Лазарева Евгения

Понедельник

До чего, оказывается, приятно подрыхнуть, друзья. А еще говорят, что анабиоз никак не влияет на деятельность организма. Да враки все это, вот что я вам скажу. Каждый раз одно и то же. Правда, матерым космическим волком меня пока сложно назвать, но ведь это уже третий полет. И всегда именно так. Пару дней в любом случае маешься от внезапно накатывающей вялости, а уж вставать утром – и подавно неохота. Вот, как и вчера, ко мне стучит Рыся, заливается звонким смехом:

– Верес, вставай! На зарядку, засоня! Проспишь все на свете!

Я что-то недовольно мычу, показываю двери язык и, перевернувшись на бок, собираюсь подремать еще немного. Но не тут-то было. Бодрая музыка разбивает покой каюты, врываясь через динамики с потолка. Это они тоже специально придумали, видимо, сонливость мучает не меня одного. Ну и ладно!

Вскакиваю, быстро споласкиваю лицо и бегу в спортзал, где собрались уже почти все наши. Только Данга не хватает да вахтенных.

– Похоже, Данг еще почище тебя будет, – подмигивает Рыся.

А Течер дружески пихает меня в бок.

– Да пошли вы все, – бормочу я и принимаюсь за комплекс упражнений.

Потом бассейн – Рыся никак не может удержаться, чтобы не окатить меня водой – душ, завтрак, на который в конце концов приплетается сонный Данг. Ребята подшучивают над ним, особенно старается, конечно, Течер, наш записной остряк. Но Данг непробиваем, и за это я его уважаю. Затем мы разбредаемся по рабочим местам, хотя дел у большинства из нас пока не густо. Вот прибудем на место, к предполагаемой планете, тогда и закрутится колесо.

Настраиваю приборы, запускаю программу наблюдения местных небесных объектов – сегодня, во время ночной вахты, мы с Дарой проверим корректность рассчитанного курса, по которому следует наш корабль. Хотя это я лукавлю, не мы – а одна Дара. Я просто предоставлю ей результаты наблюдений, проверять-то будет она. У меня нет квалификации штурмана, да и Дара никому не позволит соваться в ее работу. Кроме, конечно, капитана. Дара у нас очень серьезная девушка, не то что Рыся – смешливая, конопатая и рыжая. Ну, я не к тому, что рыжие – они плохие, нет, совсем даже напротив! Рыся вообще мой лучший друг здесь, если уж на то пошло. Просто она во всем видит сначала забавное, а уж потом что-то другое. Не зря Течер – ее близкий приятель. Хотя… Хотя вот насчет ее работы это не так. Тьфу! Совсем запутался. Короче, веселая она очень в отличие от Дары.

– Чего пригрузился, недотепа? – Рыся, хрустя яблоком, хитро щурит глаза из-за моей спины. – В программе косячок? Или вынырнули не там, где положено?

Вот ведь подкралась лисица! Как на мягких лапах!

– Сама недотепа! Ясно? А людей так пугать нельзя, заикой сделаешь.

– Тебя, что ли? Тысяча потов сойдет, пока сделаешь, – обгрызание яблока продолжается под ехидный смешок.

– Похоже, тебе совершенно нечем заняться. Верно? Вот и стращаешь товарищей. Чтобы, так сказать, заполнить лечебный отсек болящими.

– Дурачок ты Верес, уже и пошутить нельзя. Я и подумать не могла, что ты так струхнешь. Надо же, как задумался. Умора! Все о Даре? – тут Рыся изображает знойную красавицу и томно поводит очами.

Я не выдерживаю и прыскаю. А через секунду мы хохочем уже оба, не в силах удержаться.

– О чем это вы, братцы кролики? – в комнату заруливает Глисс и краснеет, выставившись на Рысю.

– Да так, ни о чем, – Рыся водит пальцем по краю стола, потом толкает меня локтем, и мы опять заливаемся смехом.

– Балбесы безработные, только бы развлекаться, – бурчит Глисс.

– Ну, почему же? Вот Верес вполне себе при деле. Разве нет?

– Ага, – поддерживаю я Рысю. – Мы, Глисс, с тобой трудимся, не покладая рук. А она вон знай себе развлекается. Ай-яй-яй, Рыся! Как тебе не стыдно!

Рыся щелкает меня по затылку, серьезно смотрит на Глисса и вдруг заявляет:

– Глисс, ты зря считаешь, что влюблен в меня. Это все ерунда, твои измышления, понимаешь? Даже если оставить в стороне то, что мы совсем не подходим друг другу, здесь мы все просто товарищи, сослуживцы. Не надо страстей и эмоций. В походе они лишние. Неужели не ясно?

Глисс вздыхает, шлепает большой ладонью по карманам комбинезона, словно что-то проверяет, и неловко поворачивается к двери.

– Вон и Верес тоже считает, что немножко влюблен. Только в Дару. Да, Верес? А на самом деле все это пустое. Шелуха! – Рыся вновь щурит на меня светлые, будто ставшие желто-рыжими глаза.

Я замираю, не зная, что ответить. Она права в том, что в полете нужна трезвость, ясный ум и твердые руки. Да, я солидарен с ней. Только что делать, когда при мысли о Даре что-то холодеет у меня внутри?

– Это несправедливо, лисица! Просто я ее боюсь. Вот и все, – чеканю я, и ни один мускул не дергается на моем лице.

Наверное, это правда. Дара такая сильная, рассудительная и умная, что диву даешься. А еще она необыкновенная красавица. Удивительная. Редкая. Незаурядная. Ну и что? Да я ведь просто пасую перед ней. Как дошкольник перед старшеклассником. Вот и весь ответ.

Рыся рассматривает меня, словно неизвестное насекомое. Льдинки недоверия скользят в ее лучистых глазах.

– Вот и славно! Пойдем, Глисс. Вместе проверим оборудование корабля. Мне все равно нечем заняться. Пусть Верес закончит свои наблюдения качественно. Да, дружок? – Рыся снова улыбается и машет мне рукой.

Они выходят, оживленно переговариваясь. План Рыси, конечно же, ясен. Она хочет так надоесть своим присутствием Глиссу, что все его чувства выскочат из того, как шарик для пинг-понга. Ну а мне тоже пора браться за дело.

Слева – темная полоса пространства. И так будет еще месяц. Но здесь уж ничего не попишешь – край галактики, только через три недели мы свернем немного вглубь, чтобы оказаться у звезды Ларда, где по предположениям ученых должна быть планета с очень странной и загадочной жизнью. Тогда и активизируются наши биологи-юмористы – Рыся и Течер, а до этого момента им остается только шутить, развлекая всех нас.

Профессия, вернее, практическое приложение ее у каждого из нашей команды крайне интересная. Кому еще суждено вонзаться в просторы Вселенной? Не торчать в обжитом уютном уголке, а открывать и узнавать что-то новое. Впервые. Что может сравниться с этим? И пусть до сих пор существуют аварии или случайности, обрекающие исследователей на медленную или мгновенную гибель, разве упоение поиска не стоит такого риска? В этом пункте со мной бы поспорила Рыся, которая считает, что никакая цель не оправдывает средства, поэтому нужно постепенно, маленькими шажками раздвигать границы обустроенного и безопасного мира, не рискуя, не оступаясь, используя все возможные средства страховки. Примерно такой же точки зрения придерживается и Зордан, наш капитан. Однако что-то в их суждениях не так, раз экспедиции посылают снова и снова, да и сами эти скептики почему-то соглашаются участвовать в рискованных походах. Значит, и в них таится сумасшедшинка, пробивающаяся перед очередным полетом. Разве нет? Вот взять ту же Рысю, она прикрывается тем, что якобы именно в экспедиции ее квалификация врача может спасти тех, кого не спасет другой эскулап. Звучит очень благородно, это да. Только по-моему мнению, Рыся просто маскирует свое истинное желание – увидеть и узнать то, чего до тебя не наблюдал никто. На самом деле, это одна из наших излюбленных тем в спорах. Ведь я не понимаю, зачем камуфлировать свою настоящую суть, желания, потребности. Нужно быть максимально естественным. Верно?

– Верес, а ты чего не на обеде? – в проем двери просовывается лохматая голова Лукки.

Он лукаво оглядывает помещение, в недоумении пожимает плечами.

– Пойдем есть, я тоже запоздал. Представляешь, один из роботов разладился настолько, что пришлось пересобирать часть его мозгов. Странная штука, вышло из строя сразу три кибера, а аппаратура не зафиксировала ничего необычного. Будто все в порядке. А какое же «в порядке», если три – это уже не случайность!

Я отъезжаю от монитора, пару раз кручусь на кресле, чтобы размяться, и, вскочив, выволакиваю Лукки из кабинета.

– Разве может быть заводской брак сразу у трех различных моделей? – продолжает мой товарищ.

– Да-а, непонятная вещь. Даже загадочная, – тяну я. – А что, все уже пообедали?

– Думаю, да. Ты на часы-то взгляни, лопух, – хмыкает Лукки.

И правда, вот я засиделся. Меньше надо о всякой ерунде думать.

Из столовой плавной кошачьей походкой выходит Дара, беседуя с Зорданом. Скользит по мне взглядом больших темных глаз, считает нужным чуть приподнять уголки губ в улыбке.

– Сегодня мы с тобой в паре. Не боишься? – жемчужные зубы, переливчатый смех.

– Что я, стажер какой-нибудь?? – задиристо произношу я, невольно отводя взор и дергая край куртки.

– Вот и я к тому же. Нам ведь помимо дежурства предстоит много работы, нужно еще раз проверить курс и при необходимости скорректировать его. Да, капитан?

Зордан тоже улыбается и подмигивает мне:

– Не дрейфь, Верес. Она не кусается, хоть и похожа на пантеру.

Смеясь, они скрываются в рабочем отсеке. Зордану хорошо, он давно женат на родной сестре Дары и знает все их семейные штучки-выкаблучки.

– Все никак не могу привыкнуть к этой девчонке! Как зверь на поводке, того и гляди покажет клыки, – вступает Лукки.

– Ну, это ты загнул, брат, – искоса поглядывая на него, говорю я. – «Девчонка» уже десять лет в космосе. И ни для кого не секрет, что она один из лучших штурманов в нашей эскадре.

– Да знаю я! Тоже мне нашелся знаток! Только на вид и точно пантера.

Мы неторопливо хлебаем суп, и каждый из нас думает о своем.

А вечером в кают-компании Лукки вновь обращается к теме одновременно вышедших из строя роботов и странности подобных событий:

– Нет, друзья, ну вы вот рассудите: перед полетом загрузили абсолютно исправных киберов, я сам проверял. И перед прыжком было все в порядке. И даже по его завершении! И вдруг бац, в те два дня после выхода, когда мы еще спали, киберы разом вышли из строя. Ну, не совсем разом, конечно. А с минимальным зазором. И больше всех пострадала модель «N-386» – электронные мозги вообще набекрень. Разве такое может быть?

– А ты проверял показания приборов? Что именно могло вызвать такую одновременную поломку? – Глисс в раздумье теребит подбородок. – Вот оборудование корабля в полном ажуре.

– Никаких странностей не зафиксировано, если ты об этом. Все в норме еще за секунду до аварии.

– Рыся, жизненные показатели экипажа не изменились? – голос капитана звучит чуть глуховато.

– Не беспокойся, Зордан. Все полностью здоровы, никаких отклонений ни в физическом состоянии, ни в химическом составе.

– Значит, повреждены только роботы… Но Лукки прав, на простое совпадение как-то непохоже, – задумчиво тянет капитан.

– Вот и я про то же! – стукает кулаком по колену Лукки.

– Меня смущает другое, – подхватывает разговор Течер. – Насколько я понял Лукки, повреждены только представители квазиживых организмов, обычные роботы оказались нетронуты.

– Да, да! Особенно модель «N-386», та, у которой есть мозги, – подтверждает Лукки.

– Не было ли это, так сказать, выстрелом наугад? – высказывает свое предположение Течер.

– Именно поэтому я поинтересовался у Рыси, нет ли проблем с членами экипажа, то есть с кем-то из нас, – заявляет капитан.

– Еще раз говорю, после пробуждения все было в порядке. Если есть сомнения, давайте проводить обследование каждые два-три дня. Таким образом мы сможем оперативно выявить непорядок и быстро локализовать его. Только мне непонятно, чего мы опасаемся, – Рыся принимается крутить прядь волос.

– Корабль находится в неизвестной части пространства, поэтому нужно постоянно быть начеку, чтобы не попасть в беду. В данной ситуации мне не нравится, что именно квазиживые киберы вышли из строя, словно попали под прицел того, кто метился в нас, – твердо произносит Зордан.

Рыся зябко поводит плечами и оглядывается в поисках этого неведомо кого. Я же снисходительно усмехаюсь. Но, думаю, холодок проходит между лопаток каждого из нас.

– Лукки, роботы исправлены? – уточняет капитан.

– Да, капитан! Убил на это полтора дня.

– Отлично. Не выпускай их из-под надзора. Рыся, поставь в график плановые обследования членов команды.

– Хорошо, Зордан.

– Глисс, усиль контроль деятельности систем корабля. Если что-то выйдет из строя, нам придется худо.

– Будет сделано, капитан.

В этот момент просыпается Пипер, наш кибер-попугай. Он наклоняет голову, подозрительно осматривается по сторонам и, раскрыв красный внушительный клюв, орет:

– Пр-р-р-раздник начинается! Пр-р-р-р-р-раздник начинается!

Вторник

Ноль-ноль часов по бортовому времени. Начало нового дня. Заступаю на вахту. Дара уже в рубке, следит за приборами, отмечает что-то в блокноте. И будто в нетерпении поводит плечами, задерживает кисть руки над клавиатурой. Брови сдвинуты, в глазах сосредоточенность, губы чуть приоткрыты. Сейчас я вижу ее в профиль, правильный, четкий, словно вырезанный из эбенового дерева.

– Привет, Дара. Неужели я опоздал?

Легкий поворот, едва заметная улыбка. Ни тени испуга или удивления.

– А я все думала, когда же тебе надоест подсматривать за мной, – Дара щурится почти насмешливо.

Потом вновь углубляется в свои расчеты, касается кнопок, переключает тумблеры над головой. Мышцы плавно перекатываются под тонкой тканью форменной рубашки. И я опять не могу отделаться от ощущения, что передо мной не человек, а огромная кошка, миролюбивая и вполне прирученная, однако готовая в любой момент нанести удар, если возникнет необходимость.

Сажусь в предназначенное мне кресло, взглядом пробегаюсь по показаниям приборов и экранам обзора. Все в порядке. Неплохо. На вахте всегда присутствуют не менее двух членов экипажа, чтобы один смог вовремя увидеть то, на что не обратил внимания другой. Это правило, которому мы неукоснительно следуем, ведь Зордан крайне въедлив в подобных вещах. Наверное, благодаря таким установкам он и является одним из самых успешных капитанов нашего флота. Пятнадцать лет полетов, и никаких серьезных аварий или потерь личного состава. А ведь экспедиции были – врагу не пожелаешь. Чего стоит, например, хотя бы обнаружение и исследование Нагулы! И ведь она не единственная в его послужном списке. Да уж…

Открываю результаты своих наблюдений, еще раз оцениваю наше положение в пространстве, кидаю быстрый взгляд на Дару. Ей пока не до меня, а значит я могу беспрепятственно рассматривать ее. По-моему, совсем неплохо. Верно?

– Займись-ка делом, Верес! – не поворачивая головы, слова – как пули.

Я вздрагиваю, едва не подпрыгивая в кресле. «Тебе бы в джунглях охотиться, а не кораблем управлять!», – проносится досадливая мысль. И тут же мне становится стыдно, ведь я веду себя как мелкий проказник. Ни больше, ни меньше. Ладно. Почесав в затылке, принимаюсь за расчет корректировок в программе наблюдений.

Проходит часа полтора. Тихо шуршит, не нарушая общего безмолвия, система прокачки воздуха. Да, совсем иначе представлял я дежурство с Дарой. Мне казалось, что мы будем общаться – нельзя же двенадцать часов провести в молчании! Общаться как друзья, верно? Причем я сумею быть и остроумным и интересным одновременно. И в конце вахты мой страх, трепет и волнение сойдут на нет.

– Верес?

– Что? – с трудом выдавливаю я, настолько врасплох меня застали.

– Может быть, уточним местоположение корабля? Как ты смотришь на то, чтобы оторваться от своей работы? – голова Дары лежит на сплетенных ладонях, в глазах – бесенята, должно быть, она давно наблюдает за мной. А я-то, лопух, раскис, все мысли – на физиономии. Ужас.

– Давно бы так! А то летим третий день непонятно где, – несколько запальчиво выдаю я, стараясь принять суровый вид.

– Какой же ты забавный! Совсем ребенок, – ее смех журчит как чистый ручеек.

Я хмурюсь, твердо сжимаю губы и недрогнувшей рукой давлю нужную кнопку.

Стопроцентно верно рассчитать курс до выхода из подпространства практически невозможно. Вот и сейчас мы вышли не совсем там, где планировалось. Однако подобные накладки не искажают основную линию полета. Поэтому мы движемся в нужном направлении, но в нескольких тысячах километров от планового курса. В общем, требуется корректировка, хотя и небольшая.

– Слева от нас огромные пустоты. Словно ведьминский мрачный лес по ту сторону освещенной улицы, – Дара опять улыбается. – Не страшно?

– А почему я должен бояться? Мне же не пять лет.

– Но ты ведь в первый раз на окраине галактики. Разве нет?

– Ну и что?

– Мы проходим по самой кромке невообразимого пустого пространства между галактиками. Там нет ни звезд, ни пыли, ни газа. Только чернота и пустота. И что в такой зловещей глубине может таиться, неизвестно никому. Ведь никто не пытался исследовать эту бездну.

– Ну, вероятнее всего, там ничего и нет. А разве ты здесь уже бывала?

– Конкретно здесь – нет, а так – уже третий раз. И всегда мне жутковато, если честно.

– Это тебе-то? – с недоверием спрашиваю я. – Разве так бывает?

– Конечно, бывает, – она снова смеется. – Ведь я человек. А ты, может быть, сомневался?

Я качаю головой. Мы некоторое время молчим, Дара покусывает верхнюю губу и гладит длинными смуглыми пальцами подбородок.

– Ты слышал легенды о нызге?

– В черном-черном городе на черной-черной улице… – начинаю шутливо завывать я.

– Нет, ну почему же? Я спрашиваю вполне серьезно.

– Никогда не прислушивался к замшелым россказням. Если ты это имеешь в виду, – презрительно хмыкаю я.

– Однако нызга все-таки ассоциируется у тебя с чем-то ужасным.

– Ну да. Как черт с рогами или баба-яга с кощеем.

– В общем, говорят, что нызга вечно голодна и вечно ищет себе хозяина. И живет в таких вот безднах, где ее нельзя ни увидеть, ни почувствовать. А тот, кто осмеливается забрести на ее территорию, неизменно погибает.

– Почему? – преувеличенно недоумеваю я.

– Она ищет хозяина, безмерно тоскует по нему. Ведь когда-то нызга была чем-то вроде цепного пса на службе у великих создателей. (Ну, гипотезы про создателей ты, наверное, знаешь, их слышали все). Но однажды создателям стало скучно, и они ушли отсюда, в мир с иной мерностью.

– И что?

– А нызгу оставили. То ли забыли, то ли стала не нужна. А, может, и специально приказали охранять те пределы, куда простым смертным проникать нельзя.

– Выходит, она отпугивает или загрызает всех? – продолжаю иронизировать я.

– Ну, не так все просто. Она ищет того, кто когда-то владел ею, поэтому, натыкаясь на любое существо, радостно кидается навстречу, надеясь обнаружить именно хозяина. Понимаешь? Надеется! А находит только чужака. Слабого, безвольного и ограниченного. Ну, это, конечно, если сравнивать с великими создателями. И тогда отчаяние нызги возрастает в сотни раз и превращается в ярость. Черную, злую и беспощадную. Согласно легенде уйти от нызги в этот момент уже невозможно.

– Неужели раздирает в клочья? – интересуюсь я, слегка усмехаясь, так как подобные бредни всегда вызывают у меня неприятие. И вот уж никогда бы не подумал, что Дара может верить им.

– Самое страшное, что она пожирает душу живого существа! – с убежденностью выдает Дара.

И тут я не выдерживаю:

– Душу? – преувеличенно ахаю я. – Ну, здесь ты явно перегнула палку. Точно! Согласно научным данным такого понятия в природе нет уже лет триста, не меньше. И я просто не понимаю, как ты, заслуженный штурман космофлота, можешь серьезно говорить о таких глупых небылицах!

– А вот здесь ты не прав! Это не небылицы. Вернее не совсем небылицы, – звучит звонкий голос у нас за спиной.

Мы с Дарой дергаемся от неожиданности. И ошалев, едва не стукаемся лбами, пытаясь обернуться. На пороге, опершись плечом о косяк стоит Рыся.

– А ты-то откуда тут взялась? – изумленно выдыхаю я.

– Никак не могу уснуть. В отличие от вас с Дангом, – язвительная усмешка в мою сторону. – Вот и решила проведать тех, кто тоже не спит. Скоротать, так сказать, время. А, может, и сон нагулять. И, оказывается, не зря шла! – опять смешок. – Столь интересного разговора я давно не слышала, признаться.

– Очень странно, что я не уловила твоих шагов, – Дара прищуривается и цокает языком.

– Не удивительно. Вы были крайне увлечены. И это можно понять: легенда о нызге – одна из самых волнующих и занимательных в современной истории.

– Ну вот, ты сама говоришь – легенда! Верно? – все еще запальчиво вставляю я.

– Но не думаешь ли ты, что легенды возникают на пустом месте? – выгибает бровь Рыся.

– Люди всегда любили тешить себя сказками, а особенно – страшилками, чтобы вот так, с глазу на глаз попугать друг друга. Особенно, когда знаешь, что вокруг тебя надежные стены, – парирую я.

– Верес, поверь, в основе любой сказки лежит крупица истины. Пусть и неузнаваемо трансформированная, но она там – всегда! Неужели ты думаешь, что в наш космический век полностью фантастическая выдумка могла бы распространиться так широко? – Рыся насмешливо кривит губы.

– Ты знаешь что-то определенное? – быстро спрашивает Дара.

Рыся опускает голову, как бы в раздумье постукивает ногой, потом пристально смотрит на Дару.

– Мне казалось, тебе тоже известно. Как и капитану. Вы столько раз были на краю бездны.

– К сожалению, нам никогда не сообщают ничего определенного. Все, что мы знаем, это слухи и легенды, ходящие среди звездолетчиков вот уже полтораста лет.

Снова медлительная пауза, в течение которой обе девушки не сводят друга с друга глаз, словно пытаются вычитать что-то в их глубине. А я сижу, сцепив руки на животе, и прокручиваю одну идею бредовее другой.

– Видишь ли, мне довелось в качестве врача, продолжительное время работавшего в космосе, участвовать в обследовании членов экипажа «Таэра», – наконец произносит Рыся.

– «Таэр» обнаружен?? Вот это новость! Но где же тогда Грегул, Пирес, Тена и все остальные? – вскрикивает Дара, стремительным движением придвигаясь к Рысе, словно опасаясь пропустить хотя бы слово.

««Таэр», «Таэр»… Что-то знакомое…», – думаю я, покусывая ноготь. Похоже, это тот самый корабль, который пропал лет восемь назад при подходе к звездочке Локаста 3875, обладающей мощным рентгеновским излучением. У них что-то случилось с двигателем, и корабль начало сносить в межгалактическую область, насколько я помню. Так.

– Послушай, Рыся, но ведь «Таэр» пропал без вести! И согласно официальной информации никаких данных об его обнаружении нет, – я смотрю на Рысю строго, будто собираюсь ее в чем-то уличить.

Дара секунду глядит на меня, затем снова обращается к Рысе:

– Почему ты молчишь? Это секретная информация?

Рыся прижимает ладонь к губам, словно не решаясь что-то сказать. Потом делает шаг по направлению к нам.

– «Таэр» найден два года назад, – начинает она. – Весь его экипаж мертв. Но я никогда не думала, что это настолько тайные сведения. Похоже, я была не права. Ладно, – она медлит. – Не кажется ли вам, что настало время подкрепиться? Прежде чем продолжать столь занимательные беседы.

Мы не успеваем вымолвить ни слова, как Рыся выходит. Все так же бесшумно и легко. Дара переводит взгляд на меня:

– Что ты обо всем этом думаешь?

– На шутку непохоже. Хотя Рыся и известная юмористка.

– Она к тому же крупный биолог и очень хороший врач. Разве нет?

– Да. Но не патологоанатом, – я важно надуваю губы.

– Она давно летает. И лично сталкивалась со многими болезнями, поражающими людей в космосе. Ее могли пригласить именно поэтому, – Дара трет пальцами лицо, потом смотрит вверх. – Ты же ее друг?

– Да, мы сошлись в предыдущей экспедиции. С ней всегда интересно, это точно. А еще она надежный товарищ. Но предупреждаю, Рыся жить не может без шуток!

– А еще она красива, – Дара, закинув руки за голову, откидывается на спинку кресла.

На самом деле я никогда не задумывался об этом, комментарий Дары ставит меня в тупик. Может быть, она и права. Рыжеволосая, кудрявая, вечно лохматая, волосы перехвачены сзади в пучок, вся в веснушках, светлые глаза, будто окаймленные рыжим пламенем. Лисица! Однако… Однако черты лица правильные, губы очерчены четко, да и сама она вся ладная, словно вылитая из единого куска золота. Надо же! И вправду красавица. С ума сойти…

– Э-э, это к делу не относится, насколько я понимаю, – мямлю я.

– Верно. Однако слова симпатичных девушек ты склонен воспринимать иначе, чем изречения дурнушек, – Дара выжидательно выставляется на меня.

– Хватит обсуждать меня в мое отсутствие, – Рыся вносит поднос с дымящимися отбивными, салатом и чаем. – Я вовсе не лгу. То, что я сказала – правда.

– Ладно, посмотрим, – Дара освобождает часть стола, недоверчиво косясь на Рысю.

Еда пахнет столь аппетитно, что мы втроем немедленно набрасываемся на нее. Останавливаемся только на чае.

– Так что там насчет «Таэра»? Или ты раздумала? – лукаво интересуется Дара, хрустя печеньем.

– Зачем же? Вон Верес не даст мне отойти от обещанного рассказа. Да, Верес?

– Да, Рыся! – с полным ртом отвечаю я, радуясь соседству двух хорошеньких девушек.

– Так вот. Не секрет, по крайней мере для меня, – усмехается Рыся. – Что помимо «Таэра» в разное время были обнаружены еще четыре пропавших звездолета. Причем, первые два найдены как раз лет сто пятьдесят назад. И результаты их обследования удручающе однообразны, – Рыся бросает на нас быстрый взгляд, словно чтобы убедиться, что мы внимательно слушаем.

– Хватит интриговать клиентов! – торжественно провозглашаю я, прихлебывая чай.

– В трех случаях из пяти – абсолютно исправный двигатель. Во всех пяти случаях обшивка не повреждена, системы жизнеобеспечения в норме, бортжурнал стерт. И только в двух случаях звездолетами подавался сигнал бедствия.

Дара вытягивается, стараясь не пропустить ничего. Сейчас она больше всего напоминает зверя, готовящегося к прыжку. Я не могу отвести от нее глаз.

– Ну, ну. Чего ты замолчала? – пришепетывая от волнения, произносит она.

– Самое удивительное заключается в том, что экипаж в полном составе присутствует на корабле. Но все они мертвы! И лишь в одном случае, да и то только трое из десяти космонавтов погибли будто в результате кровавой ссоры.

– Да-а, странное дело, – тяну я, крайне заинтересованный.

– Что это? Болезнь? Какие-то микроорганизмы? Сумасшествие, вызванное неким излучением? Что? Да не томи ты! – все больше нервничает Дара.

– Представляете, все люди абсолютно здоровы! Никакой инфекции, никаких изменений химического состава тканей, ни следа повреждений. Ни-че-го! Они просто вдруг умерли.

– Так не бывает! – заявляю я.

– Вот и комиссия так же считает. Поэтому и были привлечены врачи и ученые самой различной специализации. А результат, по сути, нулевой.

– Какая-то ерунда выходит. Ты нас за нос, часом, не водишь? – недоверчиво бурчу я.

– Там есть нечто, что поражает каждого, кто видит все это, – вытягивает губы дудочкой Рыся.

– И что же? – все еще сомневаюсь я.

– Выражение абсолютного, дикого ужаса, застывшее на лицах трупов. Абсолютного! Вплоть до выкатывания белков и неузнаваемого изменения черт. Некоторых опознавали по ДНК, если вам это интересно. И никаких следов борьбы. Даже не знаю, что такое нужно увидеть или почувствовать, чтобы испугаться до такой степени.

Мы молчим, удрученные услышанным. Сомневаться в правдивости рассказа лично у меня нет повода. Я достаточно хорошо знаю Рысю, шутить подобными вещами она бы никогда не стала.

– Насколько мне известно, – продолжает она. – Именно тогда возникли некоторые досужие вымыслы, ни подтвердить, ни опровергнуть которые не могут до сих пор – нет ни малейших зацепок, все на уровне чистого умствования, – она прищуривается, смотря на лампу. – Якобы существует некоторый вид созданий, зародившийся и живущий непосредственно в безвоздушном пространстве. В ходе эволюции эти создания смогли развить в себе способность проникать сквозь твердые тела, идеально мимикрировать и тому подобное. Это некие совершенные хищники, которым не нужны трофеи. Ну а людская молва накрутила остальное – служение великим создателям, тоску по хозяину и пожирание души.

– Знаешь, насчет хищника – это уж слишком, – хмыкаю я. – Думаю, подобную смерть проще объяснить излучением, в зону которого попали все эти корабли. Можно предположить, что некоторые объекты периодически или постоянно испускают лучи в некоей области спектра, чьи определенные характеристики приводят к столь печальным последствиям. Или же реликтовое излучение обладает пока неизвестными нам убийственными параметрами. Но выдумывать совершенно фантастическое существо? Рыся, ты же биолог!

– Верес, я рассказываю вам то, что знаю, слышала или видела. Все это не я ведь придумала. Ты назвал легенду Дары россказнями, я же попыталась донести до вас, что в основе ее лежат действительные и страшные события.

– Что же это за излучение такое, с которым не может справиться защита корабля? – поднимает голову Дара.

– Встречный вопрос: а что же это за существа, с которыми не в силах справиться не только защита, но и обшивка? – язвительно парирую я.

– Ты зря злишься, Верес! Я не пытаюсь напасть на тебя, а просто размышляю, – отвечает Дара.

– Тайны Вселенной настолько глубоки и неизведанны, что мы знаем только мельчайшую крупицу из них. Настолько мельчайшую, что ее не видно глазом. Что там скрывает космос в своих безднах, одному богу известно. Как сказали бы наши предки.

– Ну вот и бога приплели, – зевает Рыся. – Похоже, мне пора спать, если вы не против. Предстоит трудный день, буду всех вас заново осматривать и делать анализы.

Рыся смеется, потом встает, потягиваясь, и машет нам рукой. Мы вновь остаемся одни. Я брякаю костяшками пальцев по столу, Дара катается туда-сюда на кресле.

– Половина вахты прошла как один час. Умеет же твоя подруга скрасить досуг – до сих пор в себя придти не могу, – Дара зябко поводит плечами и отворачивается.

– Раньше я не замечал у нее склонности к мрачности. Да ведь и не выдумала она все это, чтобы произвести впечатление на коллег. Что знала, то и рассказала – к слову пришлось. Весь этот разговор как раз ты и начала.

– Ты такой смешной сидел, зажатый. Вот и захотелось тебя расшевелить. На самом деле легенду эту я считала тем, что называют «из рассказов бывалых космонавтов». И предположить не могла, что там правда спрятана.

– А что? – комично выпячиваю я грудь. – Сейчас я разве раскованный?