Безупречная смерть Макарова Маргарита

– И звонко постукивать ею по мостовой? Да бесполезно. Все равно никто ничего не подаст.

– Такие жадные?

– Да просто нечего. Ты посмотри, куда приехала.

Сергей свернул с центральной улицы в проулок. Пройдя пару шагов, они оказались в трущобах, которые трудно было представить жителям северной страны. Ирина сняла очки. Проулок был завален камнями и хламом. Тут же, в беспорядке, стояли контейнеры для мусора. Горел костер. Жилища трудно было назвать домами. Их вообще трудно было как-то назвать. Полуразвалившиеся постройки, напоминающие гаражи пригородов Москвы 60-х годов, были обитаемы. В проломах, заменяющих окна, висели тряпки, дыры в стенах были кое-как заложены картоном, камнями, и другим подручным материалом. Посреди всего этого разора стоял ослик, прикованный к двухколесной тележке. То ли женщина, то ли мужчина, в длинной красной хламиде и белой повязке на голове, таскал на ней мешки. Мальчонка в белом сидел на тележке и ждал. Сзади, на краях повозки были подвешены баулы.

– Пойдем в гостиницу. Я правда больше не могу, – Ирина повисла у Сергея на руке.

– Что? Параллельный мир? Нет, пойдем, посмотрим сувениры. А то вдруг времени больше не будет.

Он развернулся и пошел к освещенной улице, к магазинам и лавкам, увлекая девушку за собой.

Первая же лавчонка могла удовлетворить любые запросы по сувенирам.

– А почему ты говоришь, что тут параллельный мир? – девушка стояла у прилавка и безразлично перебирала вещицы.

– Потому что нам, обитателям болотных пространств, трудно представить жизнь в этой сухой песчаной пустыне.

– А тут никто и не живет. Это ж курорт! И потом, снежная пустыня, песчаная пустыня – какая разница?

– А ты представь, как немцы попали в Россию, как в потусторонний мир с однообразным пейзажем на огромной территории – среди болот – леса и поля. Они же точно свихнулись сразу же.

– Ты сам разговариваешь как свихнувшийся.

Он выбрал синего человечка с огромным стоящим членом, синюю же, лазуритовую кошку и страшную алебастровую тарелку, всю испещренную черными штрихами и неровностями, как будто она тысячи лет пролежала в гробнице Тутанхамона.

– Ты будешь что-нибудь брать?

– Нет, на перекрестке миров не отовариваюсь, – Ирина поставила сфинкса на полку, пальцем стерев с его шапочки пыль.

– Тогда я куплю тебе сувенир.

– Да не нужно мне сувенира, они тяжелые.

– Не знаешь, что я предлагаю, а отказываешься.

Расплатившись с лавочником, Сергей потащил ее к выходу. На улице у самой двери стояла кучка арабов. Те же лица, те же хламиды, те же тюрбаны. Они казались один в один такими же, как те, что предлагали проводить их по Хургаде час назад. Ирина попыталась рассмотреть лица.

– Пойдем же, – потянул ее Сергей, – ты что, увидела ожившие тени веков?

– Сереж, откуда у тебя такой язык? Ты говоришь, как черти кто.

– Язык у меня отличный, вот ты не целовалась со мной, а судишь по себе. Сам вырос. Пришли.

– Да, как в прошлый век попала.

Они вошли в ювелирную лавку. Зеркальные стены не мог закрыть даже огромный толстый хозяин. Он недовольно посмотрел на посетителей: пора было закрываться.

– Мы на минуточку. Картуш без надписи дайте мне.

Сергей взял в руки золотую подвеску – изящный овал без иероглифов, или какого-нибудь изображения на нем.

– Вот, когда ты придумаешь себе новое имя, сможешь написать его внутри.

Он показал на пустое зеркальное пространство кулона.

– И не спорь, я сказал, – он строго посмотрел на Ирину.

– Да, и цепочку, – снова повернулся он к хозяину.

– А почему новое имя? – в черных солнечных очках отразился золотой блеск.

– Потому что, Ира – слишком не египетское. Придумай себе какое-нибудь тайное. Или номер. Типа 007.

Девушка стояла в растерянности, рассматривая картуш, лежащий у нее ладони. Потом подняла руки и застегнула цепочку у себя на шее.

– Вот и умница, а то я уже хотел один возвращаться в гостиницу. Пойдем.

Они вышли на улицу. Перед входом в ювелирный магазин кучковалась стайка арабов. Здесь было больше света, и парней можно было лучше разглядеть. Те же хламиды. Те же лица.

– Послушай, это те же парни, что стояли у нашей гостиницы, когда мы вышли. – Ирина сжала пальцы.

– Для меня они все на одно лицо, как китайцы. Ты их умеешь различать?

Сережа уверено свернул в переулок. В этот раз тут было еще пустыннее и темнее. Вот, наконец, и подъезд. Полутемная лестница, пустынный холл. Они медленно поднимались на второй этаж.

– Тут еще кто-нибудь, кроме нас, живет?

– Конечно, ну иль завтра приедут. Конец октября. Пойдем, я тебе что-то покажу.

Он взял Ирину за руку и повел в конец коридора. Через темный аппендикс здания и незапертую дверь они вышли на крышу отеля. Невысокий барьер по краю, бассейн, лавочки, столики. Море, залитое лунным светом, давало дополнительный свет – отраженный. Сверху был виден пляж соседней гостиницы.

– Красота, да?

– А ты-то откуда знаешь?

– «Я все знаю», Сергей снова повторил свою любимую фразу.

– А я не знаю ничего.

Они стояли у края каменной ограды, облокотившись на нее и рассматривая человека, который пытался уплыть в лунное море на доске с парусом.

– Вот прекрасная иллюстрация «Бегущей по волнам» моего любимого Александра Грина. Что может быть фантастичнее – бежать по ночному морю? Перескакивая с волны на волну…

– Опять ты со своим допотопным Грином.

Сергей опустил руку и сделал попытку обнять Иру за талию.

– Не будем перенастраиваться. Мне и та волна нравилась. И вообще, холодно и хочется спать.

– Ну, спать так спать, – охотно согласился он. – Пойдем.

Они спустились по маленькой лестнице, открыли дверь, и снова оказались в сумраке коридора. Подошли к двери ее номера. Ирина повернула ключ в замке, оглянулась на Сергея, улыбнулась ему и, ни слова не сказав, захлопнула дверь.

В номере было тихо.

Остатки таракана все так же темнели на полу. Она стерла их кусочком туалетной бумаги. Бачок в туалете не работал. Спускать воду нужно было рукой. Ирина стянула с себя джинсы, куртку, и пошла в душ. Ледяная вода брызнула на ее запыленное тело. Чтобы хоть немного согреться, она умылась горячей водой в раковине. Кондиционера в номере не было.

Закутавшись с головой в полотенце, девушка стала разбирать постель. Она сняла покрывало, потрясла одеяло, подняла простыню. Все было чисто. Тараканов больше не было.

Внезапно, в подушке что-то звякнуло. Она прощупала наволочку: в уголке был какой-то твердый предмет. Боясь снова встретиться с мадагаскарскими монстрами, она вытряхнула из наволочки все, что там было, вместе с подушкой. На простыню, тихо звякнув, упал маленький серебряный браслет. Его украшали необычные подвески – искусно вырезанные малахитовые фигурки. Девушка взяла браслет и, не думая, застегнула его у себя на запястье.

– Да, изящно смотрится.

Она внимательно посмотрела на браслет. Одной малахитовой фигурки не хватало. Маленькое серебряное колечко, на котором она держалась, было пустым. И лишь зеленый сколок малахита напоминал о пропаже.

– А ведь я сегодня такой уже видела.

Она закрыла глаза. Молчаливая красавица с высоким хвостом и шпильками всплыла в памяти. Ее бесконечные ноги и малахитовый браслет – это было последнее, что мелькнуло в ее засыпающем сознании.

Антонио

– Зачем ты драпанула из галереи?

Хавиер нервно ходил по своей квартире. Невысокий, плотный, с покатыми плечами, он больше был похож на девушку, чем на парня. Его зеленые круглые глаза, опушенные длинными ресницами, смотрели всегда неуверенно. Видно было, что он ждет реакции и оценки своих действий окружающими.

– Потому что. А что ты хотел?

Он остановился напротив Анны и посмотрел на нее. Девушка спокойно устроилась калачиком в углу пестрого дивана. Огромный полосатый кот развалился рядом. В руках у нее была чашка. Она пила чай и не отрывалась от телевизора. В новостях мелькали интерьеры галереи и фотографии убитого.

– Как что?! Вызвать полицию. Дождаться ее, дать показания.

– Ты хотел стать героем новостей? А о маме ты подумал?

Анна подняла голову. Хавиер стоял перед ней с широко открытыми глазами. В этих глазах был ужас ребенка, поступившего плохо, не так как учили, против правил. Он стал антисоциальным элементом, сбежав с места преступления. Он был напуган. Напуган не произошедшим у него на глазах убийством, а своим поведением, не соответствующим тем впитанным с детства правилам, которые заменили ему способность думать. Выражение капризного испуга гармонично оживляло лицо каталонца.

– А что мама? Что мама теперь скажет?

Телефонный звонок прервал поток его возмущенных реплик.

– Алло. Да, мама.

– Ну вот… Началось…

Анна встала и пошла на кухню налить себе новую чашку чая.

– Мама, да, я вижу, у меня как раз включен телевизор. Да, тот самый галерейщик, которому мы сдали картины. Нет, мамуль, мы еще туда не ходили. Да, я говорил, да… она приехала, но мы туда еще не заходили. Я не знаю, проданы или нет. Не знаю… так получилось, мама. Хорошо мамуль… Целую тебя тоже.

Он положил трубку и пошел за Анной на кухню. Аня стояла у холодильника и резала колбаску. Она намазала масло на хлеб, положила колбасу и накрыла все это сыром.

– Как ты можешь есть в такой момент?

– В момент, когда хочется есть? Ну хватит капризничать, ушли и ушли, у меня все равно не было бумаг с собой. Кроме того, я не умею составлять фотороботы.

– Как так?! Ты же художница!

Анна взяла чашку и свой бутерброд.

– А вот так!

Она прошла в комнату и снова села на диван перед телевизором. Свою чашку она поставила на низкий стеклянный журнальный столик.

– А ты страховщик. Ты застраховал мои работы на случай пропажи? Я не знаю, почему так получается. Но как-то я снимала квартиру. Сдал мне ее один человек, а принимал, совсем другой. Я запомнила светлого голубоглазого тощего старика, а за ключом пришел черный, кругломордый, высоченный парень. Так вот запомнила лицо, что узнать не смогла.

Она отпила глоток чая и обожглась. Поставила чашку снова на стол и откусила бутерброд.

– Так может это и был другой человек!

– Ну может и был, но вот тебе другой случай. Я встречалась с парнем.

Она снова взяла чашку и стала на нее дуть.

– И на втором свидании не смогла его узнать. А он подошел ко мне. Стоит, стоит, смотрит. А потом и говорит: что, забыла, кого ждешь?

Она, наконец, смогла отпить глоток.

– Нет у меня памяти на лица.

– Ты что, издеваешься надо мной? При чем тут твоя память на лица?! А вдруг нас кто-то видел?! И нас теперь ищут по всему городу как убийц?! Опять же, там остались наши отпечатки пальцев! Ты же что-то трогала там!

Снова зазвонил телефон.

– Алло. Да, мама. Что?! Мама, ну что ты такое говоришь! Я же сказал, мы туда не ходили. Что передают? Там видели пару похожую на нас?! Что?! Полиция разыскивает мужчину и женщину, вышедших из галереи в это время? В момент совершения убийства? А описание?! С чего ты взяла, что это был я?! Ну, какая машина! В Барселоне полно таких же точно машин! Да, мама… успокойся, нет… это был не я… Все, целую.

Он положил трубку. Подошел к окну. Раздвинул шторы. В доме напротив уже зажгли свет. Два старика мирно сидели за столом и пили чай. Можно было разглядеть выражение их лиц.

– Послушай, а твоя мама ходит к психоаналитику?

– Разумеется. Один час в месяц. У нас все ходят дома. А что?

Снова зазвенел телефон. Хавиер отпрыгнул от окна и схватил трубку.

– Алло. Нет, мама, Анны у меня нет. Я не знаю, в какой гостинице она остановилась. Я правду тебе говорю… Ну что ты… Да, хорошо, мама, я приду ужинать. Да, целую.

Он нервно ходил по комнате, почти бегал. Бросил телефонную трубку на диван. Она упала рядом с Анной и спугнула кота, который нехотя поднялся и стал вынюхивать себе новое местечко.

– Вот видишь, что ты наделала! Если бы ты не поддалась глупому порыву, у нас не было бы сейчас проблем! А теперь доказывай, что не ты убила, потому что бежавший свидетель подозрителен вдвойне. Возможно, что он потом был ограблен!

– Да, по любому, мы под подозрением! Как ты не понимаешь, либо нас подставили, либо мы стали случайными свидетелями, что вряд ли. Сам подумай, стал бы убийца просто так сидеть там и ждать, когда мы появимся, чтобы сделать свой контрольный выстрел. Мы же вошли в пустую галерею! Он сто раз мог спокойно сделать свое дело и уйти! Без свидетелей!

Анна поставила пустую чашку на стол и взяла в руки кота. Тот недовольно мяукнул и спрыгнул на пол.

– А что же теперь делать?

Хавиер опять забегал по комнате.

– Искать своих врагов!

Анна потянулась к своему рюкзаку.

– Да нет у меня врагов! Может в тебе дело? Вспомни, он что-то там говорил, что ты забрала свои картины!

Она достала папку галерейщика и стала раскладывать документы на столике.

– Давай посмотрим, что мы там прихватили. Вот документ о приеме картин. Вот – о сдаче. Да это, похоже, точно моя часть документов.

– Что значит – похоже?!

Хавиер наклонился над столиком.

– Да сядь ты. Вот смотри.

– Да что тут смотреть-то? Где твои документы?! Ты что, к нему пошла безо всего что ль?

Он опять вскочил и забегал по комнате.

– С тобой. Почему без всего? А ты? Ты же мой юридический представитель, ты присутствовал и подтверждал договор. Да что ж он, этот покойник, даже не помнил художника, у которого забрал картины?! Где тут здравый смысл? У кого взял – тому и отдай.

Анна тоже встала и подошла к окну. Два старика в доме напротив все так же сидели у окна за столом и пили чай.

– Может он, как ты – взял у белокожей блондинки, а забирать пришла черная, как смоль, негритянка.

Они оба засмеялись. Она взяла бумаги со стола и стала перебирать приколотые к ним фотографии сданных картин.

– Посмотри-ка, тут вместе с фотографиями моих картин какое-то чужое фото. Да это и не картина вовсе.

– Где?

Хавиер выдернул у нее из пальцев фотографию.

– Какая-то могила. Надгробие. Крест переломлен. Ты посмотри. Он как бы двойной.

Рис.4 Безупречная смерть. Детектив

– Да нет же. Какая интересная могила. Мраморное надгробие и крест. Крест сломан и поставлен на надгробие, прислонен к нижней половине. Видишь? Тут срез верхней части полностью совпадает с обломленным концом внизу, у креста, – тонкий палец художницы водил по фотографии.

– Мария Анна Вагнер. И даты жизни: 1897 – 1964. А что это дает? Кроме того, что ее второе имя совпадает с твоим. Да и вообще! При чем здесь фотография? Случайно, наверное, попала в твою папку.

– Откуда? Очкарик, конечно, торговал антиквариатом, но вряд ли продавал покойников. А ты знаешь, где эта могила? Вот смотри, там, сзади стенка с вашими каталонскими захоронениями. Видишь? Три этажа могил. Это ваше, каталонское кладбище.

– Да какая разница, что и где это. Зачем нам это?

– Я не знаю, – Анна встала. – Но, возможно, его убили, чтобы мы не получили эту фотографию. Или наоборот.

Телефон опять подал признаки жизни. Трубка валялась на диване. Хавиер устало протянул руку.

– Алло, мама. Ах, это вы Антонио. Да, можно. Хорошо. До встречи.

Он снова бросил трубку на диван.

– Нас тут приглашают в бар… Пойдем?

– Маме позвонишь?

– Вместо того, чтобы смеяться над моей бедной мамой, лучше бы подумала, как изменить внешность. Не забывай, нас разыскивает полиция.

Каталонец пытался шутить.

– Неужели мне правда придется стать негром?

– Почему негром?! Негритянкой! Как думаешь. Если я надену пальто, нормально будет?

– Да, вполне, будешь хоть похож на настоящего убийцу.

Он прошел в гардеробную. Это была маленькая комнатка без окон. Вдоль двух стен висела одежда.

– А ты будешь переодеваться?

Анна прошла за ним. Хавиер стоял перед зеркалом. На нем было зеленое пальто. Рукава реглан, маленький круглый воротничок. Короткое пальто было расклешено к низу, типа трапеции. Он придирчиво рассматривал себя, поворачиваясь к своему отражению то одним боком, то – другим.

– Вау… Нет… ты не убийца…

– А кто же?

– Хорошенькая девчонка!

– Хватит смеяться, это последняя коллекция.

Он прошел в спальню. Там было другое зеркало. Открыл тумбочку перед кроватью и взял записную книжку.

– Ладно, пошли. Тебе еще в парикмахерскую.

Анна стояла у окна.

– Погоди. Посмотри-ка сюда. Мы с тобой уже два часа тут болтаем, а эти старики все сидят у окна и пьют чай. Как такое может быть?

– Где?

Девушка отошла от окна и выключила свет.

– В том окне, видишь?

– Ничего особенного, подумаешь. Как вы живете там, в Москве? У нас каждый ужин длится почти час. И что такого?

– Да нет, ничего, просто странно.

Они отошли от окна и вышли на лестницу. В подъезде шел ремонт. Рабочие во всю шуровали, несмотря на поздний час. Пахло красками и цементной пылью.

На улице было все так же тепло, но ветрено. Ветер с моря и делал погоду в Барселоне. Он продувал город насквозь, заставлял жителей надевать куртки, сводил их с ума своим постоянством.

Мобильник Хавиера снова напомнил о себе.

– Да, мама. Нет… Я не смогу… Ну нет же… А что с ней? Скучает? Мам, я не могу сегодня, я встречаюсь с другом. Ну хорошо. Целую.

На улице было полно народу. Хавиер постоянно с кем-то здоровался.

– Пока мы дойдем до парикмахерской, нас кто-нибудь опознает.

– А чего опознавать, тебя и так все знают.

– Понимаешь, мы просто живем на улице. От бара до бара, пока пройдешь со всеми встретишься. А что дома-то сидеть?

– А где твоя машина?

– Нет, машина исключена. Ее тоже ищут.

Парикмахерская была за углом. Тут они разошлись. Хавиер пошел в бар.

Через полчаса туда вошла Анна. Она подошла к нему тихонько и закрыла ему глаза ладонью.

Рис.5 Безупречная смерть. Детектив

Он оглянулся. Перед ним стояла девушка с туго заплетенными мелкими косичками. Желто-песчаные нитки живописно пестрели в черных волосах. Эти жгуты спускались ниже плеч и красиво сочетались с курткой цвета хаки. Виски Анны были выстрижены, выбриты и открывали маленькие уши. В ушах пестрели четыре блестящих серьги.

– Дааа… – протянул Хавиер. – Это круто. Негрос. Ну пошли, а то Антонио нас заждался. Тут недалеко.

Они вышли на улицу и, пройдя пару домов, оказались перед нужным баром. Весь угол дома занимал его парадный подъезд. У входа стоял высокий, худощавый мужчина и посматривал на часы.

– Антонио, вот и мы, не опоздали?

Хавиер произнес это самым беспечным тоном.

– А ты бы хотел, чтобы я стоял тут и ждал тебя? – мужчина повернулся к Хавиеру и тут же посмотрел на Анну.

Он протянул руку. Ладонь была маленькой и узкой, с худыми пальцами – костяшками. Да и лицо его тоже было тонким, с точеными чертами, узким носом, и маленькими карими глазками. Он выглядел молодящимся, поджарым пятидесятилетним жеребцом.

– Антонио.

Она молча пожала ему руку. Он с любопытством оценивающе оглядел ее. Невысокая, даже маленькая, хрупкая, она казалась моложе своих 25 лет. Жгуты-косички из черных волос смешно обрамляли чистый овал лица. Бритые виски лишь подчеркивали совершенство этой милой женственности. Карие глаза, нежные мягкие губы с завернутыми вверх уголками. Голос был тихий, без резких вибраций. Джинсы были рваными, дырки, совершенно очевидно, были наживными, а не фирменными. Черная майка и жилетка цвета хаки создавали впечатление спортивности, скрывая природную хрупкость и уязвимость.

– Пойдемте в бар, там и поболтаем, – Антонио приглашающим жестом указал на дверь.

Тут было немноголюдно. Они прошли к кожаному дивану, цвета детского поноса, и уселись за низкий столик. Хавиер расположился напротив, на кресле.

Мужчина, ярко накрашенный, ходил от столика к столику и раздавал красные гвоздики. Он что-то мурлыкал при этом и иногда произносил связные фразы, обращаясь к посетителям.

– О ля-ля! Это же известный артист! Ты видела его сегодня по телевизору! Помнишь? Он вел теле шоу.

Хавиер был в восторге. Он даже вспомнил его имя.

– Не помню я. Я только одно телешоу видела, – Анна посмотрела на артиста.

– Вы смотрели сегодня телевизор?

Антонио отпил глоток пива и откинулся на спинку дивана. Он поставил кружку на столик и повернулся к Анне.

– Я смотрю телевизор, только когда болею, либо перед сном.

– Наверное, у вас очень насыщенная событиями жизнь. Вам можно позавидовать, – художница вежливо улыбнулась.

Перед ней стояла нетронутая кружка пива. Пить она не хотела. Время от времени, она брала свой бокал и поднимала, а потом снова ставила на место.

– Антонио – очень богатый человек, Анна. Он живет в Мадриде. У него больная жена-инвалид, не встает с кресла. Ты представить себе не можешь, сколько он путешествует! Вчера он был в Африке, сегодня в Барселоне, завтра в Париж улетит.

– Да нет, я в Барселоне со вчерашнего вечера. Кстати, вчера с одним моим приятелем и его женой мы были тут в одном приятном местечке на плац де Грация.

– Анна, не спать!!!! – Хавиер постучал по столу стаканом с джин-тоником.

– Я тоже только что вернулась из Африки, – она подняла голову и улыбнулась.

– Мы плавали с друзьями в Тунис. Загорели. Вы, Анна, совсем беленькая, не загоревшая. Вот смотрите.

Он нагнулся и потянул брючину вверх, подняв ее до колена.

– Вот видите? – мадридец продемонстрировал загоревшую, волосатую ногу. – Я весь такой. На мне нет ни одного белого пятнышка!

Хавиер захохотал. Он отпил еще глоток и покачал свой стакан из стороны в сторону, позвякивая льдом.

– Я тоже такой же. Анна не понимает, глупая девочка. Быть загоревшим – это же модно.

– А в чем тут фишка?

– А в том, малышка, что это говорит о том, что ты можешь себе позволить в солнечное время суток не работать, а находится на солнце.

Анна строго посмотрела на него.

– Так вот почему твоя жена умирает от рака кожи. А я-то думала, почему она ходила все время в солярий!

– Да шутит она, не была она в Африке. А в Москве – какое солнце, они там в шкурах животных ходят! Снег, минус 20! Помнишь, у нас как-то шел снег, так никто не работал. Все смотрели, как снег падает, – каталонец звонко рассмеялся.

– Ну и что! Я зимой тоже катаюсь на лыжах в горах, по снегу. Приезжаю —весь черный!

Страницы: «« 123456 »»

Читать бесплатно другие книги:

В трилогии рассказывается о работе геологов в районе р. Колыма. Небольшой отряд пересекает Колымскую...
Древний Египет, Рим, Индия, Cредневековье – всегда изображены в романах популярной русской писательн...
В книге формулируется одна из архетипических тем киноискусства, являющаяся своеобразным кодом доступ...
Петербургский автор Н.М. Коняев предпринял грандиозное исследование «белых пятен» в истории Московск...
Две Софии, две главные героини романа – это София-Августа-Фредерика Ангальт-Цербстская (будущая росс...
Зинаида Александровна Миркина – известный поэт, переводчик, исследователь, эссеист. Издательство про...