Роспись по телу Данилова Анна
Юля с Шубиным покинули морг, заехали пообедать в кафе «Тройка», откуда каждый разъехался по своим делам: Шубин отправился к Корнилову за ключами от квартиры Уткиной, где было совершено убийство, Юля же вернулась в агентство, где занялась составлением плана расследования. Шубин должен был договориться с Корниловым о том, чтобы организовать Олегу Хмаре встречу с Земцовой. Кроме того, Юля обзвонила всех своих знакомых из системы УВД, которые могли бы помочь ей навести справки об Уткиной. К вечеру она уже знала, что Екатерина Андреевна Уткина была сиротой, но родом из села Константиновка Саратовской области, что несколько лет прожила в Саратове в доме-интернате номер два, откуда ее пять лет тому назад забрала тетка. Два года тому назад тетка умерла, оставив единственной племяннице однокомнатную квартиру. Уткина выучилась на швею, но по специальности так нигде и не успела поработать, устроилась продавцом в коммерческий ларек, откуда ее уволили за недостачу. Выяснив, где именно работала Уткина, Юля поехала на Большую Казачью, разыскала ларек, перестроенный в крохотный аккуратный магазинчик, где встретилась с девушкой-напарницей, работавшей прежде с Катей.
– Катя умерла? – Девушка по имени Света сделала большие глаза и покачала головой. – Ничего себе… Она же совсем молодая, никогда и ничем не болела…
Разговор происходил в маленьком подсобном помещении, заставленном картонными коробками с сигаретами, вином, пивом и минеральной водой. Пахло табаком, копченой курицей, остатки которой плавились на солнце в пластиковой тарелке, свежим огурцом…
– Света, Катю убили, вчера… Я – следователь, – она не стала уточнять, что частный детектив, посчитав, что эта информация будет лишней и что для такой девушки, как Света, нет большой разницы, с кем поговорить о погибшей подружке, – и веду расследование по этому делу. Мне хотелось бы узнать побольше о Кате.
– Катя? Господи, прямо не верится, что ее нет… Она была… даже и не знаю, как сказать. Словом, невезучая, что ли… Мы проработали с ней около полугода, а потом ее уволили за недостачу, хотя на самом деле никакой недостачи не было, просто ее подставили…
– Кто и за что? Как это случилось?
– Она в тот месяц работала не со мной, а с другой девчонкой, которая прикупала на оптовке сигареты, а выручку клала себе в карман. Понятное дело, что все это скрывалось от шефа…
– И как же получилось, что ее подставили? Расскажите механизм.
– Все очень просто. Катя вышла на подмену и торговала сигаретами той, Валентины, думая, что это ее товар. Приехал управляющий, увидел блоки, каких не было в накладных, и поймал, выходит, Катю… Та все отрицала, говорила, что просто недоглядела, что привыкла, что заказывают такие сигареты, словом, просмотрела… Она и на самом деле невнимательная была, часто лишнюю сдачу отдавала, в долг никому не отказывала, вот люди и пользовались ее слабостью… Но это была даже не слабость, а характер. Она была просто добрая.
– У нее был парень?
– Были иногда, но постоянного не было. Она считала себя некрасивой, хотя фигура у нее была что надо. В общем, классная была девчонка, не вредная, она мне нравилась… А та, Валентина, ее тоже потом уволили, когда поняли, что она собой представляет. Хотели даже разыскать Катю, чтобы пригласить обратно, но я думаю, что все эти разговоры велись на уровне управляющего и что шефу глубоко наплевать, кто у него в ларьках работает, у него их знаете сколько! – и Света описала рукой круг в воздухе. – Такие дела…
– Значит, она была простой девушкой, доброжелательной, встречалась время от времени с парнями, но серьезного ничего не было… А про Олега тоже ничего не слышали?
– Нет, не слышала. Я, правда, встретила ее как-то по весне и удивилась. Идет Катя в красивой песцовой шубке, в дорогих сапожках, высокая, стройная… Я еще подумала тогда, что ошиблась, уж слишком стильной и дорого одетой она мне показалась, но когда подошла к ней и увидела ее улыбку… А она, знаете, так хорошо всегда улыбалась… Словом, это была она. Только я спешила, и она сказала, что сейчас в Саратове и чтобы я позвонила ей, но я так и не позвонила… Закружилась. Да мы с ней особо и не дружили. А потом мне кто-то сказал, что она живет в Москве. То ли замуж вышла, то ли любовника богатого нашла. И я, знаете, поверила. Иначе откуда у нее такие деньги? Я тогда вскочила в автобус, а она – я видела из окна – поймала такси…
– А вы не можете вспомнить, кто вам сказал, что она живет в Москве?
– Кто? Сейчас подумаю… Да Ирка и сказала, моя сегодняшняя напарница. Она, кстати, должна сейчас подойти… Если хотите, подождите…
– Нет, я, пожалуй, пойду. Вы мне скажите, когда лучше подойти.
– Минут через двадцать, не раньше…
Юля поблагодарила девушку и вышла на улицу. Пекло солнце, под полотняными зонтиками прятались в тени и пили пиво из высоких прозрачных бокалов мужчины. И ни одной женщины, подумала Юля.
Неподалеку от магазина, где когда-то работала Катя Уткина, находился и тот самый ресторан «Охотничий», где Юля познакомилась с Дмитрием. Она решила спуститься туда и выпить холодной минеральной воды. Она знала, что Дмитрия там нет, что он появится лишь поздним вечером, когда в ресторане соберется постоянная публика, для которой он будет играть все, начиная с русских романсов и кончая испанскими мотивами и фламенко.
В ресторане было прохладно и темно. В глубине светился зеленый, как травяная лужайка, бильярдный стол. За столиками не было ни души.
Она подошла к бару, и словно из темноты возник красивый белокурый молодой человек, вышколенный, с кошачьими движениями, который, зачем-то обогнув стойку, подошел совсем близко к Земцовой и заглянул ей прямо в глаза. Она отшатнулась. Ей показалось, что он ошибся, принял ее за другую. Но вдруг услышала:
– Ведь вас зовут Юлия? Вы знакомая моего друга Дмитрия. Его нет, но я могу угостить вас джином, мартини, чем пожелаете. Меня зовут Герман.
– Я бы хотела ледяной минеральной воды… Герман…
– Нет проблем… – и вскоре на стойке появился стакан с водой.
– А у вас здесь днем всегда так тихо?
– Да, почти… Здесь страсти разгораются только ночью. Вот на этом табурете, на котором вы сейчас сидите, как приклеенная восседает Лолита – маленькая рыжая проститутка, одна из самых дорогих в городе. У нее очень красивые волосы, красивое тело и совершенно нет мозгов. Но они ей и не нужны. Она зарабатывает хорошие деньги и спускает здесь, угощая всех…
– Зачем вы мне это рассказываете?
– Она пыталась соблазнить Дмитрия, но у нее так ничего и не получилось. Хотя она ему нравилась, я знаю…
Ей расхотелось пить. Она отодвинула от себя стакан, спустилась с высокого табурета и, открыв сумочку, стала рыться в ней в поисках мелочи.
– Вы приходите сюда глубокой ночью и увидите, что здесь творится. Тут интересно, и страстным людям здесь есть где проявить свои чувства сполна…
Она пожалела, что зашла сюда.
– Вы чрезмерно болтливы для бармена, – заметила Юля, швыряя на стойку деньги. – И непонятно, почему набрасываетесь на людей.
– Должно быть, – ухмыльнулся он, – от скуки…
Наверху было жарко, солнечно, душно. Юля вернулась в магазин, где ее уже ждали. Высокая статная девица в красном открытом сарафане вежливо поздоровалась с ней. Света представила подругу:
– Ира.
Но Ира не рассказала ей ничего нового, потому что и сама не помнила, откуда узнала и кто сказал ей о том, что последнее время Катя Уткина жила в Москве.
– Это называется «шоколадный вариант», – вдруг вспомнила она чужое определение, относящееся к образу жизни Уткиной. – Это когда ничего не делаешь, а тебе за это бабки платят.
– Не поняла, – заинтересовалась Юля. – Как это ничего не делаешь? Вы имеете в виду проституцию?
– Ну уж нет, Катя не из таких. Хотя она довольно эффектная, когда приоденется, и ее можно принять за эту самую… Но она не проститутка и никогда бы на это не пошла. Она всегда хотела семью и страдала, что у нее нет денег, чтобы завести ребенка.
– А вы ничего не слышали про парня, которого зовут Олег?
Но Ира ничего не слышала. Получалось, что визит в магазин ничего не дал. Разве что она узнала в общих чертах, что представляла собой Уткина.
Юля вернулась в агентство, где на крыльце обнаружила заплаканную Наташу Зиму. Только этого мне не хватало.
– Я же сказала тебе…
– Юля, но ведь я же ничего такого не сказала… Я подумала, что Женька ко мне пришла, поэтому так и разговаривала с ней. Ну прости меня, дуру…
– Нет, Наташа, прошу тебя, не надо устраивать сцен…
Юля как могла подавляла в себе захлестнувшую ее от одного вида опухшего лица Наташи волну благотворительности; ей не хотелось, чтобы Зима работала с ней, не хотелось видеть ее каждый день, как напоминание о ее близости с Игорем Шубиным, с которым Юлю так много связывало…
– Он все равно любит тебя, хотя и живет со мной. Ты думаешь, я не понимаю, почему ты меня уволила? Да тебе был нужен только повод. И если бы на моем месте был кто другой, ты даже не обратила бы внимания на эти слова. Женя Рейс – моя хорошая знакомая, и я имела право разговаривать с ней в таком тоне…
– Да, Наташа, ты права. Я не хочу, чтобы ты работала у меня. И поскольку я хозяйка этого агентства и мне никто не указ, я прошу тебя больше не приходить сюда, не показываться мне на глаза. И уж во всяком случае мои отношения с Шубиным тебя уж точно не касаются.
С этими словами Юля поднялась на крыльцо, достала из сумочки ключи и открыла дверь. Наташа смотрела на нее с ненавистью. Хлопнула дверь – Юля окунулась в полосатый от жалюзи полумрак своей территории, прохладной, просторной, без посторонних звуков и запахов. И ей не было дела до Наташи, оставшейся за дверью.
Глава 2
7. Москва, Гел
Ей нравилось, когда мужчины смотрели на ее тело, которое змеей извивалось в свете мощных прожекторов, постепенно сбрасывая последние фрагменты кожи – невидимого полупрозрачного одеяния в блестках. Костюм стриптизерши сложен, он держится, кажется, одним воздухом или невидимыми нитями, которые рассыпаются при определенном движении, и тогда Гел предстает перед распаленной толпой пьяных мужчин во всей своей жестокой плотской красоте…
Однажды Гел избили. После представления. Когда она возвращалась домой на Софийскую набережную. Сначала ее попытались изнасиловать трое пьяных и злых подростков, которых она «завела», танцуя на сцене, но потом, когда услышали из ее разбитых, окровавленных губ (ее одним ударом по лицу повалили на асфальт и задрали подол платья) шквал отборного мата, поостыли и стали бить ее ногами… Этих подростков вычислил «вышибала» Валера. На другой день, когда эти трое явились в бар как ни в чем не бывало, Валера по очереди распял каждого в мужском туалете, а бездыханные тела выволок на улицу, прямо под проливной дождь. Больше этих молокососов в баре «Черная лангуста» никто не видел. А Гел пришлось на время покинуть сцену и залечивать, зализывать свои раны. Она почти месяц провалялась с бинтами на лице на кровати в своей тихой квартирке на Софийской набережной, устремив утомленный, казалось, самой жизнью взгляд на экран телевизора и пытаясь понять, почему все складывается именно так, а не иначе…
Раньше ее звали Галя Елистратова. Отличница, спортивная и ловкая девочка, она всегда нравилась мальчишкам. Ранний брак – ей 16, «зеленому» мужу – 18 – отравил все представление о мужчинах, которых она с тех пор воспринимала не иначе, как генетических эгоистов, бездельников, живущих за чужой счет, да к тому же еще и дурно пахнувших необузданных самцов. Она возненавидела своего мужа Артура до такой степени, что однажды вылила ему на голову холодные постные щи и наслаждалась тем, как коричневые разваренные фасолины падают одна за другой с его мокрой головы ему на грудь… Он нигде не учился, не работал и постоянно тянул с матери Гали деньги то на сигареты, то на пиво, то на презервативы. Детей он не хотел и говорил, что они – отрава жизни. Галя рассталась с ним спустя полгода и после его ухода обнаружила, что их с матерью попросту обобрали: Артур унес их не бог весть какие шубейки, серебряный антикварный половник, фарфоровую плетеную корзину с фруктами, доставшуюся Галиной матери от любовника-немца, две большие пуховые подушки и собрание сочинений Фейхтвангера.
Галя выучилась на парикмахера, устроилась в небольшой салон красоты, где ее и приметила Лиза Воропаева – энергичная молодая дама, устроительница местных конкурсов красоты. «Теперь ты будешь Гел, так звучит интереснее, да и мужики будут сразу западать…» Лиза привела Галю к себе домой, собственноручно перекрасила ее русые волосы в черный цвет, показала, как правильно накладывать макияж, надела на нее свое вечернее платье и в тот же вечер отдала ее на растерзание одному из спонсоров грядущего конкурса красоты… Его звали Саша, Александр Григорьевич Белевитин – директор деревообрабатывающего предприятия. Он повез Галю к себе домой. «Не Белевитин, а блевотина», – так отозвалась о нем Галя наутро, когда явилась перед Лизой с подбитым глазом. Весь ее гордый вид говорил о том, что Лиза ошиблась в своей питомице. «Я – не проститутка!» – с этими словами высокая и стройная Гел, с растрепанными пышными черными волосами и размазанной тушью на глазах, наотмашь ударила Воропаеву по лицу и неспешной походкой покинула начинающую сутенершу и мошенницу. «Встретимся, – услышала она за спиной. – Город маленький».
Но они так и не встретились. Гел работала на дому парикмахершей, стригла и делала прически, делала маникюр и педикюр, пока ей настолько не надоела ее работа и та грязь и вонь, являвшиеся частью ее профессии, что она согласилась поработать стриптизершей в одном из центральных городских ресторанов. Условия были оговорены заранее, но, однако, исполнялись в одностороннем порядке. За то, что Гел не соглашалась проводить время с богатыми и постоянными клиентами, люди из охраны хозяина ее сначала избили прямо в подъезде дома, где она снимала комнатку (мама Гел умерла неожиданно от саркомы, а квартира, оказывается, принадлежала отчиму Гел, свалившемуся как снег на голову и выставившему падчерицу на улицу), а потом изнасиловали вдвоем бесчувственную, с разбитым лицом и сломанной рукой…
И снова ей пришлось лечиться, приводить в порядок лицо и выбитые зубы. Она смертельно ненавидела мужчин и начала уже подумывать о том, чтобы организовать женскую общероссийскую партию. Но случилось так, что ноги сами привели ее на биржу. Она мечтала о чистой, но приносящей хорошие деньги работе, не связанной ни с грязными волосами, ни ногтями, ни ядовитой краской… И она ее получила. Неожиданно. После трехмесячного хождения «по мукам»… Теперь у нее всегда были деньги, кроме того, исполнилась ее давнишняя и казавшаяся несбыточной мечта жить в Москве. Единственно, что омрачало ее в общем-то вполне благополучную жизнь, это условие ее хозяина – она должна работать в этом ночном баре стриптизершей до тех пор, пока не явится некий человек и, как добрый волшебник, не снимет с нее, как со сказочной принцессы, это заклятие… И тогда она будет свободна. Совершенно свободна. Но этот человек, сказали ей, может появиться у нее завтра, а может, и через несколько лет… В надежном месте хранился и конверт, который она должна будет ему передать. В другом, не менее надежном месте была спрятана и фотография этого человека с внешностью киноактера – брюнета с голубыми глазами. За то, что она ждала его в Москве вот уже больше года, время от времени подписывая не глядя какие-то бумаги, которые ей привозил ее работодатель, Гел и платили деньги, переводя их на ее счет в одном из московских коммерческих банков.
Ее хозяина, на которого она молилась, звали Михаилом Семеновичем.
8. Разгромленная квартира
Прохладный кабинет отрезвлял, отгонял все мысли о том, как она проведет сегодняшнюю ночь. После того как Дмитрий закончит свою работу в ресторане, они поедут к нему, заберутся в ванну вместе с бутылкой ледяного шампанского и будут радоваться жизни…
Раздался звонок. Это был Шубин. Бесцветным голосом предложил ей приехать на квартиру Уткиной, в которой он находился вот уже больше часа.
– Ты хочешь мне что-то показать? Ты нашел что-нибудь интересное?
– Ровным счетом ничего. Это-то меня и удивляет. Квартира словно нежилая… Приезжай, посмотришь сама. Кроме того, Виктор Львович просил прийти тебя к следователю, у тебя будет возможность наедине переговорить с Олегом Хмарой. Ты рада?
– Безумно. Хорошо, я еду к тебе, диктуй адрес…
Она уезжала, оставляя агентство без присмотра, и ни одной души у телефона. А вдруг кто-нибудь позвонит? Или по делу Уткиной, или новый клиент?
Звеня ключами, она быстрой походкой вышла из помещения и уже на крыльце была накрыта влажным и горячим покрывалом городской духоты и жары. Каково же было ее удивление, когда она снова увидела Наташу.
– Послушай, – Юля подошла к ней, сидящей на раскаленных ступеньках крыльца, и непроизвольно провела рукой по ее горячей голове. – Разве так можно? Что ты здесь делаешь? Неужели тебе на самом деле так важно находиться тут? Ведь Игорь прокормит тебя, он, как и любой другой нормальный мужчина, не против того, чтобы его женщина не работала. В чем дело, Наташа?
Но вместо ответа Зима, как маленькая девочка, кинулась на шею Юле и разрыдалась. Она так и не сказала ни слова.
– Ладно, иди туда, прими душ и садись за телефон. Только впредь веди себя нормально и не отпугивай клиентов. Да, вот еще что: скажи своим подружкам, чтобы они не приходили сюда без надобности, чтобы не отвлекали тебя, договорились?
Но Наташа, как распаренная сомнамбула, уже скрылась в спасительной прохладе офиса.
Юля села в машину и поехала на Садовую улицу, где жила Катя Уткина.
– Представляешь, – встретил ее в дверях квартиры Игорь, – я не нашел ни одной теплой, зимней ее вещи, ни шубы, ни пальто, ни сапог… Разве это не странно? То, что у нее были кое-какие средства, я понял – все-таки недавно отгрохала ремонт. Пусть даже и скромный, но все равно сейчас это дорого. Ты походи по квартире, посмотри, такое впечатление, будто она приехала сюда лишь на время. И ни одного документа… Я звонил Корнилову, думал, может, его люди забрали ее паспорт и прочее, ведь я не нашел даже медицинского полиса, ничего совершенно…
– И что Корнилов? – Юля медленно двинулась в глубь квартиры, осматривая находящуюся в страшном беспорядке квартиру. Отремонтированная и чистенькая, она, однако, была осквернена чужим присутствием, вероятно, убийцы, потому что все, что хранилось в ящиках кухонных тумб, письменного стола, шкафов, – все это было вытряхнуто на пол и растоптано, раздавлено, разбито… А если еще учесть, что здесь, в комнате, вокруг места, очерченного мелом, где обнаружили труп, носилось целое стадо работников правоохранительных органов, затоптавшее все свободное пространство, да подсохшую и потемневшую лужу крови, то трудно себе представить более унылую и чудовищную по своим краскам картину разыгравшейся здесь трагедии.
– Корнилов говорит, что его люди не нашли ни одного документа. Спрашивается, зачем преступнику было забирать их оттуда, он, что же, думал, что ее не опознают?
– Дело в том, что если Уткина жила здесь постоянно, то у нее должно быть довольно много самых разных документов: сберегательная книжка, лицевой счет, телефонные квитанции и прочее… А вот если она жила в другом месте, а эту, теткину, квартиру использовала лишь для свиданий, то здесь бесполезно что-то искать. Когда Корнилов назначил мне встречу с Олегом?
– В десять. У тебя еще два часа.
Юля между тем осмотрела всю кухню, порылась в куче хозяйственного хлама, россыпях пшена и макарон, заглянула в ванную комнату, где обнаружила в корзине с мусорным бельем джинсовые шорты. Сунув руку в карман, достала оттуда клочок бумаги, оказавшийся при ближайшем рассмотрении обрывком квитанции прачечной «Диана». В нижнем углу квитанции крохотными цифрами был проставлен номер телефона прачечной – семизначный.
– Я позвоню… Узнаю, какой это район…
– Ты думаешь, что это Москва?
– Уверена… Смотри, номер довольно хорошо сохранился.
Юля подошла к телефону и набрала код Москвы. Соединили быстро. Трубку взяла женщина. Было такое впечатление, что говорят прямо в комнате, настолько чистый и громкий шел звук.
– Это прачечная «Диана»?
– Да, но мы закрываемся… Что вы хотели узнать?
– Адрес вашей прачечной.
– Садово-Сухаревская, 28.
Женщина положила трубку. Юля задумалась.
– Надо поговорить с соседями. Предлагаю тебе этим заняться, а я поеду к Корнилову. Может, мне удастся побеседовать с Олегом пораньше? – Ей не терпелось снова оказаться в полумраке ресторана «Охотничий», чтобы увидеть одухотворенное лицо и длинные пальцы своего любимого гитариста…
– А что с Наташей?
– Она просидела у меня на крыльце, на самом, заметь, солнцепеке, лишь бы вернуться обратно… Она упрямая как бычок. И я сжалилась над ней и взяла ее обратно. Как ты думаешь, зачем ей эта работа? Она не видит в тебе настоящего защитника, мужа, кормильца наконец? Ты для нее – сама ненадежность?
– Она хочет находиться рядом с тобой, – выдал Наташину тайну Игорь и покраснел. – Ей, правда, хочется работать не секретаршей, она мечтает, чтобы ты поручала ей более серьезные вещи…
– Ты намекаешь, что она пасет тебя? Вернее, нас?
– Похоже на то.
– А ты-то к ней сам как относишься?
– Никак… Я бы хотел, чтобы все вернулось, чтобы мы были вместе. Даже согласен на звонки Крымова. Но не больше…
– Но у меня другой мужчина, ты же знаешь…
– Знаю и не понимаю.
– Ладно, так можно говорить бесконечно. Ты – муж Наташи, я – свободная женщина, на этой оптимистической ноте и разбежимся. Поговори с соседями, а я поеду к Виктору Львовичу. Забыла тебе сказать – была в магазине, где работала Уткина полгода тому назад. Знаешь, ничего о ней не узнала. Только время потратила.
Она поймала взгляд Игоря и отвернулась. Мне приятно, когда он на меня смотрит. Я хочу, чтобы он на меня смотрел.
Юля тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения: ей показалось, что время остановилось и что Наташа Зима и их скоропалительный с Шубиным роман – все это лишь приснилось…
9. Белые лилии
– А где ваша жена? – спрашивала Женя, лежа на постели рядом с Михаилом Семеновичем и с содроганием чувствуя, как он поглаживает ее бедра.
– Она умерла, – без эмоций ответил Бахрах, продолжая свои утомительные ласки. – Скажи мне, Женечка, я тебе хотя бы немного нравлюсь?
Это была уже их вторая встреча. Первая закончилась невинным поцелуем в постели, куда он все-таки затащил Женю и осмотрел ее, как врач пациента с головы до пят. «Может, он хочет, чтобы я родила ему наследника?» – промелькнуло в голове Рейс, но уже очень скоро эта мысль оставила ее. Михаил Семенович дал ей пятьсот долларов и назначил второе свидание. «Купи себе красивое платье и белье», – сказал он, целуя ее на прощанье уже в передней.
Пятьсот долларов за то, чтобы походить в голом виде перед стариком, да еще поесть в свое удовольствие и выпить – почему бы и нет? Женя была уверена, что имеет дело с импотентом, а потому даже обрадовалась такому, облегчающему ее задачу, целомудренному общению. Но на всякий случай она решила отправиться к своей подружке Наташе Зиме, чтобы спросить совета относительно того, как ей поступить, даже не у самой Наташи, а у ее хозяйки – Юлии Земцовой, известной в городе личности и, по словам же Наташи, очень обаятельной женщины.
Ей казалось, что такая неординарная личность, как Земцова, много чего повидала в жизни, а потому обязательно подскажет ей, как правильно поступить и, главное, как относиться к таким щедрым подношениям. Кроме того, она была почти уверена в том, что Земцова знакома с Михаилом Семеновичем, но это уже балансировало на грани интуиции – ей казалось, что все состоятельные люди города более-менее знакомы друг с другом. И только, когда она уже пришла в агентство, увидела Наташу и услышала сквозившую в ее голосе неприкрытую иронию, Женя вдруг поняла, какой дурой выставляет себя перед этими благополучными и чистенькими женщинами. Сгорая от стыда за свой поступок, который с каждой минутой казался ей все глупее и глупее, она, не помня себя, сбежала оттуда, даже не успев раскрыть рта, поклявшись в душе никогда туда больше не возвращаться. Ее связь с Михаилом Семеновичем показалась ей в ту минуту пошлой и грязной, как и вся ее неудавшаяся жизнь с вечным безденежьем, поисками работы и чередой сплошных унижений. И им, этим двум дамочкам, конечно же, не понять, думала она, давясь слезами в автобусе, что движет другими женщинами, ложившимися в постель с такими вот странноватыми, но богатыми Михаилами Семеновичами. У них есть деньги, приличные мужья или любовники, относящиеся к ним с уважением. А у нее, у Жени, нет ничего…
Она вернулась в реальность. Кажется, ее о чем-то спросили… Ах да… Нравится ли он мне?..
– Да, нравитесь, конечно…
– Хочешь, я принесу тебе вина? Холодного, полусладкого, фантастического, которое ты никогда не пила?
Михаил Семенович встал, быстрым движением накинул на себя простыню и завернулся в нее, стесняясь своей наготы.
Женя утвердительно кивнула. Он принес бутылку, фужеры, разлил вино.
– Предлагаю выпить за наш союз… Боюсь только, что ты со мной не искренна. Понимаешь, – он вдруг привлек ее к себе, и она почувствовала, как под простыней у него все напряглось, – я мог бы взять тебя еще в прошлый раз, я здоровый мужчина, у меня нет никаких проблем в этом плане… просто я сдерживаюсь… Но мне хотелось бы, чтобы ты сама пожелала этой близости…
Женя, решение которой менялось настолько часто, насколько менялась тема разговора, никак не могла выбрать: остаться ли ей и терпеть тело Михаила Семеновича, получая за это деньги, и в перспективе сделаться настоящей его любовницей, чтобы вместе с ним путешествовать, вести какие-то общие дела, стать ему другом, наконец своим человеком, или же уносить отсюда ноги, пока отношения не зашли настолько далеко, чтобы ее истинные чувства не могли вызвать с его стороны реакцию в виде оскорблений или даже пощечин.
– Но если вы, как утверждаете, здоровый мужчина, то зачем же сдерживаться, – набралась она храбрости сказать ему это в лицо, чтобы выяснить, почему она здесь. – Я пришла к вам… Вы щедро одариваете меня, но вместо того, чтобы делать то, ради чего вы меня сюда и пригласили, вы говорите мне о каких-то непонятных вещах. Мы же взрослые люди…
После ее слов Михаила Семеновича словно подменили. С его лица исчезло напряжение, оно приняло свою естественную форму и выражение, в глазах появился блеск и даже злость, и Женя испугалась, когда он, резким движением ухватив ее за бедра, подтянул к себе. Все произошло настолько неожиданно, что Женя даже не успела закричать…
Она вернулась и села в кресло. Щеки ее пылали, а голова кружилась.
Бахрах, как древний римлянин, обернутый простыней-тогой, с фужером вина в руках сел напротив нее и улыбнулся. Улыбка вышла ненатуральной, жесткой. Он явно собирается сказать мне нечто нелицеприятное, подумала она.
– Ты хочешь откровенного разговора? – услышала она и невольно кивнула головой. – Изволь.
Он задумчиво посмотрел на нее сквозь золотистое вино и вздохнул:
– Понимаешь, мне нужна такая женщина, которая решилась бы для меня на нечто неординарное, что сделало бы меня по-настоящему счастливым…
– Неординарное? Но что? – мысли одна нелепее другой начали вползать в голову: он – маньяк, бисексуал, зоофил, некрофил?..
– Это связано с твоим телом… – бросил он ей подсказку. – Мне очень нравится твое тело, ты очень хорошо сложена, но в нем не хватает одной детали, которая особенно возбуждала бы меня…
– Татуировка?
– Нет, боже упаси! – замахал он руками. – Какая пошлость! Нет, нет!
– Но что же тогда? Вас… То есть я хотела сказать, тебя не устраивает размер моей груди? Может, кольцо на пупок? – она вдруг нервно расхохоталась. – Или, может, мне поменять пол?
– А почему бы и нет? – тихо заметил он. И тут же, широко улыбнувшись: – Я пошутил…
Он нежно поцеловал ее в висок и шлепнул по бедру.
– Ну вот, на сегодня пока и все. Тебе пора домой. Выспись хорошенько, подумай о том, что я тебе сказал…
– Но ведь вы же ничего не сказали… – протянула она разочарованно и даже развела руками.
– Все равно подумай. А я позвоню тебе.
На этот раз ее почти выставили вон. И когда? В тот момент, когда она почувствовала рядом с собой сильного мужчину.
Женя вернулась домой мрачнее тучи.
Но Михаил Семенович не позвонил ни на следующий день, ни через неделю. Деньги, которые он дал ей во вторую встречу, почти все были целы: Женя научилась жить малыми средствами и на всем экономила. Когда же она, наконец, услышала в трубке его голос, ее прошиб пот. И она поняла, что хотела этого мужчину все эти дни. Этого немолодого и пахнущего сырым хлебом мужчину, почти безволосого, но сильного как в любви, так и в жизни. Она была в этом уверена. И что все ее бессонные ночи – лишь отражение ее взбунтовавшейся плоти. Я – геронтофилка. Я пропадаю. Я сошла с ума.
Ее постигло страшное разочарование, когда Михаил Семенович позвонил, чтобы извиниться перед ней и сообщить, что он уезжает на полгода за границу. Это был удар ниже пояса. Однако спустя четверть часа, во время которых Женя пыталась понять, что же такое произошло и чем же она так испугала, отвратила от себя Бахраха в их последнюю встречу, в дверь неожиданно позвонили. Пришел посыльный и принес ей роскошный букет белых лилий. Их нестерпимо сладкий аромат ударил в нос, и Женя разрыдалась. В букете она нашла записку, читать которую не могла из-за слез. Когда дрожащие от нетерпения пальцы ее развернули крохотную открытку, она прочла: «Разденься и жди». Все было как в романе. Михаил Семенович появился вслед за букетом. Свежий, надушенный, в красивом дорогом костюме и с так полюбившимся ей злым блеском в глазах.
…Он исчез из ее квартиры так же неожиданно, как и пришел. Женя осталась лежать на постели среди скомканных простыней, раскрытых коробок с конфетами и мятых подушек с пятнами от раздавленных ягод земляники… Это был пир чувств, пир наслаждений… Михаил Семенович, оказывается, никуда не уезжал, он просто хотел проверить ее чувства. На столе она нашла доллары. Я не только геронтофилка, но еще и проститутка.
Сделав это открытие, она крепко уснула и проспала до полуночи.
10. Шоколадный вариант
Олег Хмара выглядел усталым, лицо его осунулось, глаза ввалились, а рот был плотно сжат. Красивый парень, чем-то неуловимо похожий на свою мать.
Корнилов сам лично договорился со следователем прокуратуры, который вел дело Олега, чтобы Земцова попыталась хотя бы что-нибудь вытянуть из него.
– Моя фамилия Земцова, зовут Юля. Меня наняла ваша мама, чтобы я помогла найти убийцу Кати.
– Я знаю, – вперил вдруг он в нее тяжелый насмешливый взгляд, – интересно, и как это вы будете искать?
– Если будешь разговаривать в таком тоне и смотреть на меня, как на своего врага, я откажусь от работы и дело будет вестись исключительно официальным путем, без альтернативы, понял?
Юля сидела неподвижно, следя за взглядом Олега Хмары. Ей показалось, что он все понял, хотя по-прежнему продолжал молчать.
– Я тебе помогу. Давай начнем с самого начала. Где ты познакомился с Катей и когда?
– Хорошо… Я вам скажу. Я знаю ее давно. Мы встречались, когда она работала продавцом в коммерческом ларьке. Она страшно переживала по этому поводу и не переставала твердить, что мы с ней не пара. Когда это было? Больше года прошло. Но Катя мне нравилась, всегда нравилась, и вот когда месяц тому назад она снова появилась в городе…
– Она уезжала?
– Да, она, можно сказать, тогда сбежала от меня. Мы должны были встретиться около театра, я даже взял билеты, но она не пришла. Я знал, где она живет, приехал, долго звонил, но вышла соседка и сказала, что Катя еще днем вызвала такси и куда-то уехала с чемоданом. Конечно, я мог бы найти людей, через которых можно было бы узнать, не значится ли ее фамилия в списках уехавших на поезде или улетевших на самолете в тот день, но я этого не сделал… Вы не представляете себе, как я сейчас об этом жалею.
– Но почему? Ведь если девушка не является на свидание, а соседка говорит, что видела ее отъезжающей на такси с чемоданами, значит, эта самая девушка не захотела с вами встречаться. И вы вовсе не должны были искать ее таким изощренным способом.
– Но ведь я понял, почему она уехала.
– Послушайте, Олег, Катя уехала из Саратова не из-за вас, а по каким-то своим причинам, о которых вы, возможно, и не догадываетесь. Я, собственно, для того к вам и пришла, чтобы выяснить, куда могла уехать Катя и почему на месте преступления мы нашли билеты из Москвы в Саратов. Она была в Москве все это время?
– Кажется, да…
– Хорошо, давайте вернемся на месяц назад. Итак, вы внезапно встречаете ее. Где?
– Да на улице! Только я ее сначала не узнал. Она здорово выглядела. Просто шикарно. И одета была, и вообще… Но в душе она, слава богу, не изменилась и искренне обрадовалась встрече, мы даже обнялись и целый вечер гуляли по набережной. Потом зашли в кафе. Это было замечательно…
Юля слушала его и не могла понять, почему этот в общем-то разговорчивый и милый парень наотрез отказывался разговаривать со следователем.
– Она сама рассказала про Москву?
– Нет, я у нее выпытывал каждый день по капле. Никак не хотела говорить, где живет и что там делает.
– Так все-таки в Москве, – покачала головой Юля. – Прачечная «Диана»…
– Что? Какая прачечная?
– Это я о своем. И что же вам рассказала Катя о своей жизни в Москве? Как она там оказалась? Где жила? Кем работала?
– Вот и меня это тоже интересовало больше всего. Я знал, что она осталась без работы, что ей было трудно, и когда узнал, что она жила в Москве, где у нее ни родни, ни друзей, это я точно знаю… сами понимаете, о чем я подумал.
– Подумали, что Катя работала там на Тверской? Зарабатывала легкие деньги?
– Но вы бы видели ее одежду! Ее серьги с сапфирами и бриллиантами! Катя – простая девушка, швея, которая толком не умеет шить. И вдруг – такой прикид! Ремонт сделала…
– И как же она вам все это объяснила?
– А вот этого я вам сказать не могу. Я потому и молчал все это время, что слово ей дал никому и ничего не говорить про ее жизнь в Москве. А уж когда узнал, что ее… убили, то тем более испугался…
– Уже за себя только?
– И за себя тоже, – признался он. – А что делать? Ведь если я расскажу, то те люди, на которых она работала, вычислят, откуда идет информация, и сделают со мной то же самое, что и с Катей.
– Но если вы не расскажете хотя бы мне всю правду, то за ее убийство посадят вас, – сгустила краски Юля. – Дело в том, – блефовала она, используя те сведения, которые почерпнула из разговора с Чайкиным, – что незадолго до убийства Катя была изнасилована…
– Что? – Олег побелел. – Как это… «изнасилована»? Я первый раз слышу.
– У меня в сумке, вот здесь, – она похлопала рукой по сумке, – лежит заключение судмедэксперта… Кроме того, у прокурора имеется разрешение на взятие у вас соответствующих анализов… Вы понимаете, о чем я?
– Господи, какой ужас… Но ведь я же ее не насиловал, все было не так… Какая гадость…
– Где вы были с Катей?
– Не скажу. Я и вам теперь ничего не скажу, – он весь как-то съежился, нахохлился и замолчал.
– У вас есть время, Олег. Я не хочу на вас давить и понимаю ваши чувства. Но если Катя замешана в какой-то темной истории, куда боитесь влипнуть и вы, то ее смерть в полной мере закрывает для вас эту тему, и я не понимаю, чем вы так напуганы. Даже если предположить, что Катю убили в связи с теми событиями, которые последовали после того, как она переехала в Москву, то при чем здесь вы? Другое дело, если она передала вам секретную информацию…
И вот здесь Юля поняла, что задела больной нерв Олега. Он обхватил руками голову и со стоном принялся раскачиваться из стороны в сторону.
– Вот вам мой телефон… Со мной можно связаться через Корнилова Виктора Львовича…
Он поднял голову – в глазах его стояли слезы:
– Как там мама?
– Переживает.
– Передайте ей, что я… Вернее, ничего ей не передавайте…
– Да, вот еще что… – Юля позволила себе очередной блеф. Ей просто необходимо было выяснить все о Кате. – Дело в том, что если вы что-либо знаете, то учтите, что информация просачивается и сквозь тюремные толстые стены и вас при желании могут достать и здесь. Так что подумайте, что вам выгоднее: все рассказать, довериться мне, чтобы я смогла при помощи правосудия обезвредить людей, причастных к смерти Кати, и таким образом спасти вас, или же молчать, рискуя быть задушенным в камере…
– Вы пугаете меня?
– Нет, просто я нахожусь по вашей милости в полном неведении и не могу начать расследование… А если же окажется, что перед смертью Катя была с вами в близких отношениях, то вам будет очень трудно отрицать факт изнасилования, ведь на ее теле столько ссадин, гематом…
Юля встала, Олег порывисто кинулся к ней и схватил за руку:
– Я пропал… Я совсем пропал… Не уходите…
– Вы будете говорить?
– Она называла это «шоколадным вариантом»…
Юля удивленно вскинула голову и вдруг повторила чужие слова:
– «Это называется „шоколадный вариант“… Это когда ничего не делаешь, а тебе за это бабки платят». – И добавила уже от себя: – А потом тебя режут как поросенка…
…Она заглянула к Корнилову, чтобы рассказать ровно столько об Олеге Хмаре и Кате Уткиной, сколько положено знать старшему следователю прокуратуры, работающему в паре с частным детективом, а именно: то, что Олег занимался любовью со своей подружкой Катей Уткиной в тот вечер прямо в подъезде ее дома, наверху, возле лифтовой шахты – «для остроты ощущений» (она вспомнила красное лицо Олега и жгучий стыд, который читался в его влажных глазах, когда он рассказывал об этом), и подтвердит, что Катя в последнее время проживала в Москве. Она понимала, что рано или поздно из Москвы придет ответ на запрос прокуратуры о том, была ли зарегистрирована Уткина в столице, и если была, то по какому адресу. Но она пока ничего не расскажет ему о том человеке, на которого «работала» Катя. И хотя Олег не знал его имени, а по словам Кати выходило, что это мужчина в возрасте, проживает в Саратове и что Катя какое-то время являлась его любовницей (несчастная девушка решила все выложить своему жениху перед свадьбой, к которой они уже начали готовиться и даже купили кольца), все равно, опрашивая ее окружение, можно было бы попытаться его вычислить. А если вычислить этого человека и проследить нити, связывающие его с Москвой, то рано или поздно станет ясно, кто и за что убил девушку. Если, конечно, ее смерть не была случайной…
Виктор Львович был мертвецки пьян. Он помахал ей обессиленно рукой и кивнул на стул. Она вздохнула и села. Напился. С чего бы?
– Виктор Львович, я, наверное, завтра к вам загляну… Вы, я вижу, устали…
– Земцова, я не устал, я просто счастлив… У меня сегодня праздник! – он расплылся в блаженной и глупой улыбке.
– День рождения? Сегодня? – Ей казалось, что день рождения у него зимой.
– Сирота…
– Кто сирота?
– Мы поймали Сироту. Эх ты, Земцова! Не знаешь, кто такой Сирота. А вот Женька знал и даже был знаком с ним лично. Колоритная фигура.
Ей не нравилось, когда ее сравнивали с Крымовым. Мало ли с кем был знаком прежний хозяин агентства, и вообще, он мужчина, к тому же прежде работал у Корнилова, почему бы ему не знать какого-то там Сироту.
– Это киллер, детка. Матерый, старый и очень опытный киллер. И я его взял. Сегодня. Вот этими руками.
– Поздравляю, – сказала Юля без особого воодушевления. – Надеюсь, теперь в нашем городе будет поменьше убийств… Он случайно не признался в том, что убил Катю Уткину?
– Нет, эта мишень не для Сироты. И работал он, если, конечно, это можно назвать работой, не у нас, а по всей стране… Спокойный красивый человек, мне было приятно с ним пообщаться… через решетку… ха-ха-ха! Мы сорвали покушение на одного нефтяного магната, который приезжал в наш город к своим друзьям. Вышел человек из самолета в сопровождении охраны, даже не подозревая, что его жизнь находится на волоске и зависит лишь от сноровки моих ребят… Сирота засел на крыше аэропортовской гостиницы, и мои ребята сняли его как раз в тот момент, когда он целился в этого Марфуту…
– Марфута? Это кто?
Читать бесплатно другие книги:
