Ускользающий мир Ефиминюк Марина

Люкка

Колеса шуршали по мокрому дорожному покрытию. Обочина бежала бесконечной серой лентой, по обеим сторонам тянулась полоса леса. Глаза резало от разнообразных красок, дикой смеси желтого, красного, коричневого. Здесь, где было холоднее, чем в больших городах, деревья лысели гораздо быстрее, и в их кронах мелькали некрасивые проплешины. Через них виднелось серое небо, наконец-то переставшее плакать. Одинокий автомобиль походил на комету с влажным облаком-хвостом.

Здесь почти не было людей. Изредка попадались давно заброшенные деревни с покосившимися остовами домов и завалившимися заборчиками. Когда-то появлялись энтузиасты, старавшиеся слиться с природой, уходили подальше от городов, но быстро возвращались. Природа этого мира давала пищу, но не энергию.

Конечно, имелись и маленькие города со своими крохотными хранилищами. На карте Люка они выделились жирными красными точками. За время пути он уже несколько раз подзаряжал автомобиль, стараясь не использовать батареи, припасенные в багажнике. Без ловца энергии вначале он чувствовал себя неуютно, но мысль о тонком женском запястье, обмотанном шнурком, как-то странно волновала.

Его женщина являлась лучшим энергетическим ловцом.

Люку хотелось как можно быстрее покончить с работой Оскара. На пассажирском сиденье лежал сверток для Руты – простой предлог, чтобы отправить Люка подальше из города.

За два дня он преодолел почти весь путь, глаза устали и слипались от однообразного пейзажа. Мотор агрессивно урчал, индикатор заряда двигателя угрожающе подмигивал красным, показывая низкий уровень. Перед мысленным взором стояло худенькое личико со сведенными бровями от ожидаемой и сладкой боли ночью. Женя его задевала.

Преследователи вынырнули из лесной чащи, прятавшей проселочную дорогу. Люк в напряжении быстро глянул в зеркальце и прибавил газу. Два одинаковых черных автомобиля не отставали, а двигались только быстрее. Лесная полоса закончилась, резко сменившись бесконечной прямой, Пересекающей необъятную взглядом пустошь, заросшую увядающими сорняками и мелким низким кустарником.

Первый удар прогрохотал так резко, что с земли испуганно взметнулась в небо стая ворон. Эхо разнеслось по окрестностям грозовой канонадой. Земля разорвалась, устремившись брызгами в воздух. В центре образовалась огромная воронка. Неожиданно Люк понял, что за ним гнались не хранители, а люди Оскара, и, скрипнув зубами, выжал педаль газа до самого пола.

Одной рукой Люк схватил сверток, разорвав бумажную обертку. Внутри лежала простая белая коробка, под крышкой оказалось пусто.

Люк сузил глаза и от злости затормозил, крутанув руль. В секунды он развернулся на сто восемьдесят градусов, глядя в глаза приближавшихся преследователей. Те остановились в десяти метрах. Они стояли друг против друга, словно собирались бодаться. Люк сорвался с места, неожиданно, что противники не сразу отреагировали. Он не собирался сворачивать, уверенный в своей силе. Два автомобиля сорвались с дороги, свернув на поле, и заскакали по кочкам, словно в сумасшедшем припадке. Когда нос одной из машин врезался в спрятанный в кустарнике валун, люди выскочили наружу. Вслед Люкке донесся оглушительный грохот взрыва.

Феликс

– Если ты его опять изобьешь, то нам придется разбираться с Семьей. – Ия деловито отхлебнула из бумажного стаканчика травяной настой, пахнущий мятой. Она очень ловко поднимала стаканчик, чтобы остывший напиток не плеснул на пальто, когда Феликс поворачивал слишком резко.

– Ты хорошо выглядишь, – вместо ответа заметил тот и раздраженно нажал на сигнал, ругая зазевавшегося пешехода.

– Да, – она улыбнулась, хитро глянув из-под бумажного края, – свободная энергия Индустриала подействовала на меня оживляюще.

Положительно Феликсу девчонка начинала нравиться. Он подозревал, что в их операции она представляла себя праведной мстительницей и этой мыслью держалась на плаву, не впадая в черную депрессию. Ему даже нравилось, что рядом с ним существует кто-то еще, кто ненавидит Люкку Романова.

Было раннее утро, и погода снова поменяла милость на гнев, окатив землю проливным дождем и пронизывающим ветром.

– Зачем мы снова едем к Петру? – Она выглядела совершенно спокойной.

– Кажется, я нашел то, за что Романов отдаст не только магнит, но и свою душу.

– Действительно? – Ия сделала последний глоток и сунула пустой стаканчик в кармашек двери. – Я думала у подлеца нет души.

– Объясни это девчонке, которую мы вчера приняли за заложницу, – усмехнулся Феликс.

– Что?! – вытаращилась Ия, открыв рот. – Как понять – приняли? Но ведь… Но ведь она…

– Так и понимай!

– Почему ты так думаешь? Он же ее из толпы вытащил… – растерялась Ия.

– Ия, – Феликс проникновенно глянул на девушку, – поверь мне, я просто знаю.

– Но как?! – Ия все еще не верила. – Это же чушь какая-то. Это невозможно! Мы с тобой точно говорим об одном человеке?

– О Люкке Романове, – подтвердил мужчина. – И Петр нам сейчас все расскажет…

Шавка Оскара жил в старом ветхом доме всего в четыре этажа. В темном подъезде стояла вонь, из-за хлипких дверей раздавались вопли соседей. На лестничной клетке нужного этажа у дверей стояли грязные солдатские сапоги и сломанная детская коляска.

Феликс нажал на звонок, и неожиданно он отозвался музыкальным переливом.

– Кто там? – через паузу донесся гнусавый голос.

Они молчали, Ия тревожно поглядывала на партнера, покусывая губу, и тряслась от волнения. Дверь неохотно отворилась, показав светлые обои на стене коридора, и Феликс резко ввалился внутрь, сбивая с ног хозяина квартиры мощным ударом. Щуплый взъерошенный типчик взвизгнул, завалившись на пол, и, подвывая, прикрыл голову руками.

– Не тронь, зверь! – застонал он.

Феликс грубо схватил его за шкирку и потащил в единственную комнату, жестко швырнув на большой разобранный диван со смятыми несвежими простынями и скомканным одеялом. Посреди спальни стояло работающее видение, и объемные фигурки актеров жестоко дрались.

Сжавшийся запуганный Петр в толстом банном халате выглядел жалко. Из разбитой губы шла кровь, и он вытирал лицо рукавом, оставляя алые кляксы.

– Он не в городе! – причитал Петр, глядя в наполненные бешенством глаза Феликса. – Он уехал. По заданию Оскара.

– Куда? – Феликс сжал кулак, приготовившись к очередной оплеухе.

В это время Ия спокойно разглядывала черно-белые фотографии в металлических рамочках на стенах, повернувшись спиной к допрашиваемому. Больше она не вздрагивала от глухих ударов и стонов, но видеть расправу было неприятно.

– Я не знаю! – завыл Петр, прикрывая голову.

– Конечно, знаешь, – осклабился Феликс. – Просто понимаешь, что Оскар тебя сотрет в два счета, если откроешь рот! Так ведь?!

В глазах Петра светилась беспомощность.

– Что за девка в Индустриале, к которой мотался Романов?

– Девка как девка, – быстро затараторил предатель, – у Люкки таких сотня… А у этой еще имя такое глупое, мужское. Евгения, что ли…

– Ты помнишь, где она жила в дублере?

Петр мелко закивал.

– Собирайся!

Евгения

Паршивая погода точно отвечала моему настроению. От зачастившего дождя и сырости хотелось удавиться, а от страшной пустоты внутри, откуда как будто выкачали весь воздух, выть. Два дня, прошедшие с заветной ночи, я не понимала, как могла дышать.

– Женька, я читала в журнале, – щебетала в трубку Татьяна, как всегда, бодрая и жизнерадостная, – что это такой вид мужиков. Их называют «пикаперы».

– И что это значит? – Я устало посмотрела в окно автомобиля.

Зонт, конечно, остался дома, а припарковаться близко к подъезду так и не получилось. Я сидела в тепле салона и набиралась твердости открыть дверь.

– Это значит, что они поиграют и бросают, – охотно пояснила подружка, разглядывая со всех сторон болезненную и опасную тему. – Я думаю, что твой Люк как раз из таких.

– Слушай, Тань… – тяжело вздохнула я.

– Чего?

– Выкини свой журнал.

Я отключилась, телефон, уставший от глупых пустых разговоров, довольно пискнул. Неожиданно кто-то постучал в окно рядом с пассажирским сиденьем. Я с удивлением увидела миловидную светловолосую девушку в черном коротком пальто и опустила стекло.

– Вы Евгения? – приятным голосом поинтересовалась она.

– Э-э-э? – Я судорожно пыталась припомнить обстоятельства нашего знакомства, но память даже не подбрасывала смутных образов.

Она все еще улыбалась мне, когда громко щелкнул замок, и настежь отворилась дверь, резко и неожиданно. Какая-то сила заставила меня изогнуться и молниеносно вытащить ключи из зажигания. Я слышала про таких налетчиков – они отбирали машины у девушек, кажется, их жертв называли «парашютистками». «Пикаперы» «парашютистки» – чего только не придумаешь ты, воображение народных масс. Только непонятно, для чего грабителям моя девятилетняя малолитражка?

Я упала спиной на пассажирское сиденье и, прежде чем вмазать грабителю в живот острым каблуком, даже смогла рассмотреть его гнусную физиономию и выбившиеся из хвоста светлые лохмы. От неожиданности он застонал и согнулся пополам, отшатываясь от автомобиля. Я выбралась наружу за считаные секунды и кинулась прочь, размахивая сумочкой. И тут девица, отвлекавшая меня, заголосила страшным голосом:

– Феликс, она убегает!!!

От страха у меня едва не подогнулись колени – машина оказалась ни при чем. Подонки гнались именно за мной! В голове всплыли все страшные истории о восточных гаремах и вырезанных для донорских целей органах, слышанные мной по телевизору. Я прибавила ходу, уже задыхаясь, и налетела на невысокого худого мужичишку с сильно разбитым лицом. Он резко и цепко схватил меня за запястья, со всей силы прижимая к себе. Опухшие губы зазмеились в неприятной тоненькой улыбочке:

– Попалась?

В панике я стала вырываться, потом со всей силы наступила каблуком ему на носок башмака, отчего типчик взвыл и буквально отшвырнул меня на мокрый асфальт. Не удержавшись на ногах, я неловко оступилась и со всего маху ударилась о бордюр.

Потом наступила темнота…

…Стоило открыть глаза, как на меня навалились звуки и запахи. Методичный пустой голос из динамиков и запах дезинфицирующих средств. Комната плыла, подернулись дымкой белые простыни, которыми она разделялась. Голова раскалывалась, желудок странно стремился к горлу. Я попыталась потереть лицо и поняла, что бровь и висок заклеены пластырями. Приподнявшись, я рассмотрела вокруг больничную палату с желтоватыми стенами, тремя соседними кроватями, пустой стойкой капельницы и железными тумбочками на колесиках. На стуле лежало мое пальто и сумка, стояли вымазанные грязью сапоги на высоких шпильках.

Тут же припомнилось все, что произошло до моей отключки, и в душе нехорошо царапнуло. Видимо, кто-то из соседей увидел нападение и сумел помочь мне. Вероятно, вызвал «скорою» и отправил в больницу. Я села и на меня тут же накатила слабость. Нужно было срочно позвонить домой – родители, наверное, с ума сходили от беспокойства. Я обещала по возвращении им перезвонить, чтобы не волновались понапрасну.

Первый шаг походил на танцевальное па. Схватившись за спинку кровати, я подождала, когда закончится головокружение. Мобильный телефон нашелся на самом дне сумки, батарейка в нем почти разрядилась, но на один звонок хватало. Быстро набрав номер, я услышала пустоту эфира, потом в динамике пискнуло, и аппарат отключился, так и не соединив меня с домом.

Обувшись и подхватив сумку с пальто, я направилась прочь из палаты, чтобы попросить у медсестры сделать короткий звонок. Выйдя в едва освещенный широкий коридор, я увидела на стене телефонный автомат, над которым висело объявление: «Только для персонала». Наплевав на условие, я сняла трубку. Аппарат оказался странный, непривычный – вместо кнопок светился дисплей с цифрами, которые набирались и пищали от нажатия пальцем.

– До чего дошел прогресс, – буркнула я недовольно, чувствуя, как закладывает уши.

Сначала трубка отозвалась угнетающей тишиной, потом суровый механический голос донес: «Номер, который вы набираете, не существует. Если хотите вызвать экстренную службу, нажмите единицу. Если хотите соединиться со справочной, нажмите два. Если…» Нахмурившись, я положила трубку и огляделась, не находя ни врачей, ни медсестер. Даже привычной ординаторской в этой странной больнице, похоже, не имелось.

Не желая оставаться здесь на всю ночь, я поспешила в конец коридора, который упирался в лестницу, и, спустившись на несколько пролетов, оказалась на первом этаже, вероятно, в приемной скорой помощи. Здесь творилось невообразимое – бешено носились врачи в белых халатах, на стульях застыли травмированные люди с болезненными, перекошенными страданием лицами, на стене висел огромный плакат с танцующими молодыми людьми и подписью крупными буквами: «Кофеин – не моя тема!»

Голову пронзила боль, тут же захотелось выпить чашку горячего кофе, выкурить сигарету и оказаться на собственной кухне. Рядом с широкими стеклянными дверьми, ведущими на вечернюю улицу, меня остановила молоденькая медсестра в голубом хлопковом костюме:

– Вы куда?

– Я с перевязки, – соврала я, – меня уже отпустили.

Девушка кивнула и тут же отошла к ожидавшему своей очереди больному. На ее шее висел очень красивый гладкий медальон, чуть поблескивающий голубым цветом в неживом больничном освещении.

Когда я открывала плечом дверь, то в отражении в стекле с трудом узнала себя – бровь и висок были заклеены белым пластырем, а под глазом и на переносице растекалась нехорошая краснота. Видно, сильно я налетела на бордюр, хорошо, голову не разбила.

Снаружи уже хозяйничали темнота и холод. Пройдя сквозь больничную автостоянку, между машинами скорой помощи, я выбралась за ворота. Широкая улица с мелькающими автомобилями, высокими зданиями, разглядывавшими меня желтыми окнами, и деревьями, растущими по краю тротуара, оказалась совсем незнакомой. Суетливые хмурые люди торопились по своим делам, не обращая внимания на меня, растерянно оглядывавшуюся по сторонам. Район был незнакомый, скорее всего, меня привезли в больницу на другом конце города. С сиреной пронеслась очередная карета скорой помощи, и, Проводив ее взглядом, я поплотнее запахнула пальто, защищаясь от резкого порыва ветра, бросившего под ноги Коричневые мокрые листья.

Господи, когда так сильно успело похолодать?

Я пробралась к обочине и вытянула руку, чтобы остановить попутку. Безрезультатно простояв минут пять, я окончательно замерзла. Потом кто-то сжалился надо мной, и рядом притормозила неказистая машинка неизвестной марки. Открыв дверь, я заглянула в салон. На меня с вопросом смотрел молодой человек, его узкое лицо с круглым родимым пятном на щеке расцвечивалось красноватыми отблесками от панели.

– Подвезете до Лесной? – спросила я и зябко поежилась.

– Ну садись, – неожиданно согласился парень, кивнув.

Я быстро забралась на пассажирское место рядом с водителем, хлопнула дверью, тут же расслабляясь от тепла и приятного аромата цветочного освежителя. Откинувшись на мягком сиденье, я прикрыла глаза, стараясь справиться с головной болью.

– Из больницы, что ли, сбежала? – поинтересовался тихо он.

Я настороженно глянула на водителя, парень спокойно смотрел на дорогу, даже не косясь в мою сторону.

– Ну да. Дозвониться до родителей не смогла, они волнуются. А я тут с разбитым лицом… В общем, ушла по-английски, не прощаясь с докторами.

– По-английски? – Он удивленно вскинул брови и замолчал.

Я тоже молчала, чувствуя неловкость.

– Лесная, – объявил мой спаситель.

Когда машина остановилась, то задремавшая я резко очнулась и, стараясь справиться со сном, принялась поспешно искать кошелек в сумочке, где вечно царил страшный бардак.

– Сколько я должна?

– Да не смеши меня, – фыркнул помощник, сморщившись.

– Ну спасибо! – Я попыталась улыбнуться. Вышло некрасиво – сложно очаровывать с заклеенным пластырями лбом и опухшей переносицей.

Выбравшись из автомобиля, я цокнула каблуками по брусчатке и оторопела. Парень привез меня на пустую мощенную камнем улицу, убегающую куда-то на холм. По обеим сторонам высились частные дома, и темнела стена деревьев.

– Это точно Лесная? – на всякий случай переспросила я у своего водителя, заглянув в салон.

– Лесная, – подтвердил он, уже захлопывая дверь с пассажирской стороны.

Машина сорвалась с места, пришлось отойти подальше. Блеснув фарами, автомобиль скрылся за поворотом, и мне лишь оставалось проводить его затравленным взглядом. Я стояла в круге фонарного света, ошеломленная и раздавленная. На столбе действительно висел указатель со стрелкой: «Улица Лесная».

Улица, на которой жили родители, почти в центре моего города, выглядела совершенно по-другому. В моем мире не было мощеных дорожек, холмов и такого количества деревьев. И тут накатила паника, моментально сменившаяся ужасом. Словно я попала в кошмар, понимала, что сплю, но не могла очнуться. Живот свело, и к горлу подступила тошнота. Стало настолько жарко, что даже расстегнутое пальто и задувающий ветер не могли охладить от страха ставшего горячим тела.

Было жутко осознать, куда меня занесло…

Тот автомобиль несся с холма на бешеной скорости. Он появился внезапно, ослепив светом фар и взвизгнув покрышками на влажной брусчатке. На затылке зашевелились волосы, не раздумывая, я сорвалась с места и бросилась обратно к оживленной улице. Не оставалось сомнений, что это те самые люди, которые каким-то чудом затащили меня сюда.

В мир Люкки.

Я бежала изо всех сил, так что в груди все горело. Автомобиль настигал, и спасение пришло неожиданно. Знакомый водитель резко затормозил, преграждая мне путь, и уже открывал дверь, перегнувшись через рычаг переключения скоростей.

– Давай в машину! – приказал он.

Не дожидаясь второго приглашения, я плюхнулась рядом. Кажется, он тронулся с третьей скорости, так сильно прошлифовали колеса.

– Почему за тобой гонятся эти собаки? – спокойно спросил парень, ловко лавируя в дорожном потоке и стараясь уйти от погони.

Я глянула в зеркальце заднего вида – преследователи не отставали – и прокомментировала, кивнув:

– Теперь они и за тобой гонятся.

– Не страшно. – Сжав зубы, парень крутанул рулем и прибавил газ. – Меня им все равно не догнать.

Мы неслись как сумасшедшие. Я привычно выжимала несуществующую у пассажира педаль тормоза и молилась про себя остаться живой. Зато от погони сумели скрыться. После очередного ловкого маневра с заездом в узкий переулок машина преследователей исчезла из поля зрения. Водитель сбавил скорость, спокойно проезжая по ярко освещенной улице с многочисленными питейными заведениями, светившимися разноцветными вывесками. На тротуарах толпились люди, горели красные фонари, придавая улице мистическую, почти потустороннюю красоту.

– Это они тебя так? Те, кто гнался за тобой, – намекнул на мои синяки парень, когда молчание стало буквально неприличным.

– Похоже, что они, – хмуро отозвалась я, тяжело вздыхая.

– Похоже? – Он вскинул брови, покосившись. – Ты еще и не уверена? Куда тебя отвезти? – задал он вопрос, который пугал меня больше всего.

Отчего-то здесь, в чужом мире, становилось не так панически страшно, когда кто-то был рядом, пускай и на время.

Я помолчала, а потом выдавила из себя, стараясь справиться с некстати подступившими к горлу слезами:

– Не знаю. – Голос прозвучал жалко и тоненько.

Прикусив губу, я всхлипнула.

Парень внимательно глянул в мое разбитое лицо и хмуро отозвался:

– Так, понятно.

Он остановился у заведения с темно-зеленой дверью и скомандовал:

– Выходи!

Я испуганно вытаращилась, готовая отдать полжизни, лишь бы еще немного остаться в салоне рядом с ним, а не в одиночестве на незнакомой улице, не понимая, что делать и как поступить дальше.

– Да не смотри так, – он поморщился, – просто чего-нибудь горячего выпить хочется.

Чайная с вывеской «У Катрины» оказалось совсем маленькой, с интимным полумраком, затаившейся в углах темнотой, крохотными круглыми столиками и большой барной стойкой. На самом видном месте стояла непонятная конструкция: горизонтальный плоский экран на тонких хромированных ножках.

Официантка в бесстыдно коротеньком платьице, старавшаяся не пялиться на мой заклеенный лоб, показала нам самый дальний от входа столик, накрытый скатертью и украшенный едва теплившейся толстой свечой посередке.

– Тебя как зовут? – Парень развалился на маленьком стуле и положил на столешницу локти.

Я осторожно уселась на краешек, бросив сумку на пол рядом.

– Женя.

– Роман, – кивнул он. – Будем знакомы. Почему они за тобой гнались?

Я пожала плечами и дотронулась трясущимися пальцами до ноющей опухшей переносицы. Цепким взглядом Роман впился в крохотный медальон на моем запястье, обмотанном тонким кожаном шнурком. Ловец Люкки переливался красным блеском особенно ярко и игриво.

Парень кивнул:

– Ну теперь понятно.

Какие ложные выводы он умудрился сделать, я уточнять побоялась. От тепла и сладких запахов травяных чаев я расслабилась и даже смогла вымученно улыбнуться.

– Что-нибудь будешь? – галантно предложил он, больше не поднимая тем, которые я все равно не смогла бы обсуждать.

– Кофе было бы здорово.

Парень насторожился:

– И давно увлекаешься кофе? – спросил Роман таким тоном, словно я призналась в пагубном пристрастии к тяжелым наркотикам.

– Ну, – почувствовав себя идиоткой, промямлила я, – у меня давление низкое, поэтому без кофе по утрам не могу проснуться… И вечером тоже. Пью. Иногда.

Роман внимательно разглядывал меня, а потом вдруг огорошил:

– Они за тобой ведь из-за кофе гоняются, да?

Они за мной гоняются из-за парня, который оказался настоящим подонком. Именно он виноват, что я каким-то образом попала в незнакомый опасный мир, где «много лесов и одиноких людей», превратившись в растерянную брошенную тень с заклеенным лбом! Увижу когда-нибудь гада – врежу по физиономии! К сожалению, новому знакомому подобного я рассказать, конечно, не могла, поэтому только неуверенно кивнула.

Роман подозвал официантку и попросил два травяных настоя. Может быть, в мире Люкки было не принято пить кофе по вечерам, поэтому парень отреагировал на мою просьбу по меньшей мере удивленно.

Девушка скоро вернулась с двумя чашечками, в которых плескался ароматный напиток ярко-алого цвета, а на дне словно порхала лепестками-крылышками распустившаяся от кипятка лилия. Над чашечкой струился горячий дымок, от первого глотка в желудке стало тепло и приятно. Я втянула носом сладкий запах, стараясь не смотреть в худое лицо своего спасителя с круглым, словно монетка, родимым пятном на щеке.

– Знаешь, Женя, не постесняюсь спросить у тебя одну вещь.

Я глянула на него приглашающе.

– Чей это ловец энергии?

– Что?! – опешила я, поперхнувшись.

– Ты носишь очень заметный ловец с агрессивной энергией, за тобой гонятся какие-то люди, ты громко просишь кофе, не видя причин, почему должна помалкивать на эту тему. Ты не можешь ничего толком объяснить и боишься сказать лишнее слово, чтобы я не разгадал правды. И самое главное… – Он вытянул из-за пазухи крупный гладкий медальон, переливавшийся голубоватым свечением, как у медсестры в больнице. – Еще полчаса назад, до встречи с тобой, мой ловец был почти разряжен, меня даже шатало от слабости, а теперь я словно в энергетическом хранилище нахожусь. Медальон полный…

Я жалобно хлопала глазами, чувствуя, что горло нехорошо перехватило, а сердце забилось, как сумасшедшее.

– Ты из второй параллели? – Он внимательно разглядывал меня, ожидая ответа.

Мои мысли метались в поисках правдивой лжи, но, как всегда, ничего в голову не шло. Как ни крути, врать я не умела.

– Не знаю, как сюда попала, – честно призналась я и, облокотившись на стол, устало потерла переносицу. – Но самое главное, я не понимаю, как вернуться обратно.

– Они тебя сюда перетащили?

Я только пожала плечами.

– Это из-за хозяина ловца? – кивнул он на медальон. – Кто он?

Быстро спрятав руку под стол, я почала головой:

– Неважно.

– Благородный… – усмехнулся невесело Роман, разглядывая бармена, протирающего за стойкой стаканы. – Устроил даме неприятности и свалил. Очень благородный.

Я безучастно пожала плечами, не собираясь спорить или пускаться в объяснения. Наверное, со стороны ситуация выглядела подобным неприглядным образом.

– Чего думаешь делать? – последовал вопрос.

Наша с ним скупая беседа походила на допрос с пристрастием, отчего хотелось удавиться. Похоже, мой неожиданный спаситель душевной теплотой не отличался и очень походил на страшный мир, куда меня вытащили помимо моей воли.

– Знала бы, уже сделала. – Я нахмурилась, разглядывая белую хрупкую чашечку. – А пока нет ни одной идеи. Хочется одного – проснуться и оказаться в своей кровати, в своей квартире, в своем мире.

– Не переживай. – Неожиданно до меня донеслись почти теплые нотки. Я удивленно вскинулась, Роман чуть улыбался, глядя на меня с необъяснимой симпатией. – Отправим тебя обратно.

– С чего ты вдруг решил мне помочь? – насторожилась я внезапной переменой в настроении нового знакомого.

– Потому что мне никто не помогает. – Он помолчал. – Ребята, кто занимается перемещениями, конечно, не сидят на одном месте, но, думаю, мы найдем ворота. За пять минут окажешься дома. Сейчас слишком поздно, до завтра сумеешь потерпеть?

– Ворота? – переспросила я.

– Да, во второй мир переходят через ворота. Ты не знала?

Откуда я могла знать, если Люк просто взял меня за руку, вывел из подъезда, и мы уже стояли в кромешной темноте на обрыве над большим, сверкавшим огнями городом?! Где я сделала все, чтобы он поверил мне. Я едва не кинулась в пропасть из-за него! Ненормальная героиня любовного романа! Блин.

– Нет, не знала. Я, наверное, отключилась, когда меня через них везли… вели. Очнулась уже в больнице, а дальше ты все знаешь.

Мы снова замолчали, а потом он вдруг спросил:

– А правда, что у вас в Индустриале сейчас почти лето?

– Индустриалом вы называете мой мир? – уточнила я и тут же подтвердила: – Конец августа. Сегодня, правда, сильно похолодало. Хорошо, пальто надела, а так бы тут носилась легкой ланью не только побитая, но и замерзшая. А правда, что в вашем мире вокруг одни леса?

– О да! – хохотнул Роман, и от широкой улыбки неожиданно на щеках появились ямочки. – В аптеках три тысячи растирок от комаров, но все равно они мало помогают!

Дом, куда меня привез Рома, находился в дальнем районе города, и за ним почти сразу начинался густой до черноты лес. На узкой улочке с разбитой, набрякшей от дождей дорогой светил одинокий фонарь, мало пугая темноту. Опасную тишину нарушал лишь редкий собачий лай, доносившийся призрачным эхом. Выйдя из машины, я неуютно поежилась, прижав к себе посильнее сумку. Автомобиль сверкнул последний раз фарами и словно заснул едва видимой во тьме тенью.

– Пойдем. – Парень открыл передо мной кованую калитку, скрипнувшую заржавелыми петлями.

В двухэтажном доме, похожем на дачный коттедж, не горели окна, а потому он казался мертвым и холодным.

– Ты здесь живешь? – поинтересовалась я, осторожно ступая по дорожке, выложенной плитками. Некоторое из них давно выпали, и каблуки проваливались в мягкий грунт.

– Нет, – после паузы неохотно признался Роман. – Это дом моих знакомых, они уехали на время и попросили меня последить. Ну ты понимаешь, чтобы никто не забрался. Мало ли людей может спрятаться тут…

Я кивнула. Объяснение прозвучало неубедительно, но мне совсем не хотелось думать, что мы, как воры, забираемся в чужие владения.

Пошарив рукой над притолокой, Роман вытащил ключ и долго копался с замком, пока наконец дверь не отворилась. Он пропустил меня вперед, и я шагнула в маленькую прихожую, стараясь на стене нащупать включатель.

– Не включай свет! – резко попросил он, запираясь на щеколду. – Соседям не стоит знать, что мы здесь.

– Хорошо.

Я в нерешительности мялась, теребя ручку сумки. Комнатка походила на предбанник, заставленный обувью. Прислоненный к стене велосипед занимал большую часть свободного места.

– Это ведь не дом твоих знакомых, да? – спросила я после паузы, пока Роман открывал следующую дверь, ведущую в жилые комнаты.

– Нет. Я здесь… – Он снова запнулся. – Я здесь просто некоторое время живу.

– Без спроса, – закончила я за него, кивнув сама себе.

Парень явно что-то недоговаривал, но допытываться я не собиралась, чувствуя благодарность только уже за то, что он меня не бросил. Без разницы, где провести сегодняшнюю ночь, любой дом в этом мире оказался бы мне чужим.

В крошечной гостиной, как ни странно, было тепло и пахло мятой, стоял диван и такая же штука, как в кафе – черный экран на хромированных ножках, только размером поменьше. Окна были наглухо зашторены, а на торшере висело полотенце. Когда парень все-таки зажег свет, то комната из темноты вынырнула в рассеянный полумрак. Маленький журнальный столик оказался заставлен пустыми грязными кружками, в тарелке засыхали крекеры. Сразу отсюда шла узкая винтовая лестница на второй этаж.

– Наверху спальня и ванная, – кивнул Роман. – Если хочешь, можешь спать там, только света не включай.

Я все еще смущенно стояла в дверях, чувствуя себя по меньшей мере воришкой с большим стажем. Рома почти не обращал на меня внимания и вышел в соседнюю каморку, откуда донесся его голос:

– Голодная?