Моя любимая девочка Серова Марина

Пролог

Звонок будильника прозвучал, как всегда, резко и неожиданно. Наталья ненавидела этот звонок, потому что он означал, что ей предстоит вставать, хотя до начала ее рабочего дня было еще три часа. Вставать, чтобы готовить завтрак мужу, который уходил на работу гораздо раньше ее.

Наталья не любила хозяйственные дела, а больше всего не любила готовить. Хотя нет, не так. Больше всего она не любила своего мужа. А мысль о том, что готовить приходится именно для него, ничуть не добавляла ей радости.

Она посмотрела на Аркадия, его глаза были закрыты. «Еще полчаса дрыхнуть будет!» – с ненавистью подумала она и резко поднялась. В ванной она привела себя в порядок и прошла в кухню. Открыла холодильник и достала три яйца. Разбивая их над сковородкой, посмотрела в окно. День был хмурым, пасмурным и холодным. Отвлекшись, Наталья неосторожно плеснула третье яйцо, и оно начало растекаться по сковороде. Она знала, что Аркадий этого терпеть не может, но ей было наплевать. Собственно, он уже и не высказывал претензий по поводу ее стряпни, всегда одинаковой и незатейливой. Пытался, правда, в первое время после свадьбы, но Наталья быстро дала ему понять, кто в доме хозяин, пояснив, что бытовые вопросы ее интересуют меньше всего. И он привык и не пытался больше возражать. Просто затих и ушел в себя.

Выключив конфорку, Наталья поставила яичницу прямо в сковороде на стол и тут только вспомнила, что забыла ее посолить. Вздохнув, посыпала готовое уже блюдо солью и пошла будить мужа. Присев на край постели, она некоторое время смотрела на лицо мужа, на котором даже во сне сохранялось выражение какой-то тревоги и усталости.

«А ведь он меня тоже ненавидит», – неожиданно подумала Наталья, и почему-то от этого осознания ей стало не по себе. Нет, она никогда не питала иллюзий на его счет, знала, что он никогда не любил ее, знала, почему он на ней женился… Ведь она сама так хотела! Но все же…

– Вставай! – громче, чем следовало, произнесла она и тронула Аркадия за плечо. – Завтрак готов.

Он открыл глаза и, щурясь, посмотрел на жену. Потом отвел взгляд, закинул руки за голову и задумался.

– Ты будешь вставать или нет? – раздраженно повторила Наталья. – Завтрак готов уже.

Аркадий снова перевел взгляд на жену, и Наталья неожиданно заметила в его взгляде что-то новое. Что-то пока непонятное ей и оттого показавшееся страшным.

– Хоть бы ты исчезла куда-нибудь, – вдруг ровно, без всяких эмоций произнес он и поднялся с постели.

От изумления Наталья даже не нашлась, что сказать. Она пришла в себя только тогда, когда муж уже вышел из ванной и направился в кухню. Наталья поспешила за ним. Присев на стул, Аркадий вяло ковырял вилкой яичницу, но не ел.

– Ну, так ты объясни, – насмешливо начала она. – Куда это я должна исчезнуть из своей собственной квартиры? Может быть, это тебе следует исчезнуть?

– А я именно это и собираюсь сделать, – отодвинув сковородку, спокойно ответил Аркадий. – И уже давно!

Он взял бокал с чаем и стал пить, глядя в окно. Эти слова его явились для Натальи еще большей неожиданностью. Она знала, что жизнь их никак нельзя было назвать хорошей, отношения – теплыми, а брак – счастливым. Но все же это был брак, она имела статус законной жены, муж хорошо зарабатывал, во многом благодаря ее отцу, у них, в конце концов, рос сын… В этой, пусть безрадостной, жизни была стабильность. А тут…

Наталья, несмотря ни на что, всегда была уверена, что Аркадий никуда от нее не уйдет. Несколько раз после очередной ссоры он в сердцах заявлял ей, что бросит все к чертовой матери и исчезнет, но Наталья знала, что это просто эмоции. Но сегодня он произнес эти слова как-то до жути спокойно и убежденно, словно все давно решил. А раньше, как бы они ни ругались, ни скандалили, Наталья знала, что он останется с ней и все будет привычно плохо, пусть плохо, но привычно! Куда он может уйти? Как? Кто он без нее?

Эти мысли, вихрем пронесшиеся в голове Натальи, восстановили понемногу ее уверенность в себе, и она, криво усмехнувшись, решила проучить своего зарвавшегося супруга.

– Давай, давай! – начала она, покачивая головой и с чувством превосходства глядя на мужа. – Куда только ты пойдешь? К родителям в коммуналку? Или квартиру снимать? Так имей в виду – после такой выходки ты быстро слетишь со своего места и пойдешь на мизерную зарплату, на которую не то что квартиру снять – пива купить будет проблемой! Я все папе расскажу! – и она победоносно посмотрела на мужа.

– Хватит пугать меня своим папой! – резко произнес Аркадий и встал. – Я тебе сказал, что ухожу, и я так и сделаю. И заранее предупреждаю, что сегодня я домой не приду, так что не ищи меня по всей родне и друзьям.

– Это где же ты ночевать собираешься? – нехорошо прищурилась Наталья.

– Не волнуйся, у меня есть где. И жить есть где.

– Ах вот оно что! – понимающе кивнула Наталья. – Бабу себе нашел, да? Так, во-первых, знай, что она с тобой собирается жить потому, что ты сейчас финансовый директор. А вот когда ты пойдешь на вокзал вагоны разгружать или троллейбусы водить, то посмотрим, сколько она это выдержит! И сам же сюда приползешь, потому что больше тебе некуда! И еще имей в виду – четверть бюджета будут съедать алименты, на которые я непременно подам!

– Это уж непременно! – усмехнувшись, согласился Аркадий. – Не сомневаюсь, что подашь. Только еще раз повторяю: перестань меня пугать, а? Ты меня настолько достала, что любая другая жизнь для меня гораздо лучше, чем с тобой.

– Кирилл останется со мной! – дрожащим голосом выдала Наталья самый главный козырь.

«Ребенок! – мелькнуло у нее в голове. – Вот от чего он не откажется!»

– Иного я от тебя и не ожидал, – пожал плечами Аркадий, допивая чай. – Только видеться с ним ты мне все равно не сможешь запретить, так что извини. А потом он и сам сможет выбрать, с кем ему лучше. А ты его и видишь-то раз в месяц.

Аркадий поставил пустой бокал в раковину и пошел в прихожую одеваться. Наталья растерялась. Впервые в жизни Аркадий вел себя так независимо, на него совсем не действовали ее обычные методы прессинга. Она уже не знала, на что ей надавить, но и оставить все так не могла. Услышав, что муж уже обувает ботинки, она вскочила со стула и вылетела в коридор.

– Ты не можешь меня так оставить, потому что… Потому что это подло! – выпалила она. – Ты даже не посоветовался со мной, ты меня просто ставишь перед фактом.

– Брось ты, когда это мы советовались друг с другом, – завязывая шнурок, сказал Аркадий.

– Но ты можешь хотя бы сказать мне, куда ты уходишь?! – в отчаянии закричала она.

– Наташа… – Аркадий поднял на нее усталые глаза. – Ну зачем тебе это? К чему весь этот разговор? Ведь бессмысленно все и бесполезно. Я пошел, опаздываю уже. И хватит тебе, я же знаю, что ты по мне убиваться не будешь. А жить станешь, может, и лучше. Ну зачем я тебе нужен? Ты и сама зарабатываешь, и отец помогает, и мать с ребенком сидит. Найдешь себе кого-нибудь другого, и довольно быстро, ну? – Аркадий говорил мягко и даже потрепал жену за плечо. – А я за вещами попозже зайду.

– За вещами? – в глазах Натальи появилась злоба. Она резко скинула руку мужа. – Так вот знай – никаких твоих вещей здесь нет, ясно? Здесь все только мое! А ты… Ты просто голодранец! Все, что здесь есть, куплено на мои деньги и деньги моего отца! А если ты что и заработал, то опять же благодаря ему! А квартира, между прочим, на меня оформлена, а машина – на папу, ты на ней по доверенности ездишь, если забыл! А после такого папа тебя вообще в грязь втопчет, будешь на бирже труда всю жизнь стоять!

– Да, видно, по-хорошему ты вообще разговаривать не умеешь, – тихо, словно самому себе сказал Аркадий и вышел из квартиры.

Наталья бросилась к окну, чтобы убедиться, что муж выводит из гаража машину, и предъявить ему этот факт, но Аркадий направился через двор на автобусную остановку. Наталья бессильно опустилась на табуретку, достала из кармана сигареты и закурила. Настроение ее было совсем мрачным.

Да, Аркадий прав, она не станет по нему убиваться. Волновало ее другое. Наталья совершенно не могла представить себя брошенной. Женщина должна быть замужем – в этом Наталья была убеждена. Все-таки что ни говори, а к незамужним или разведенным совсем другое отношение. Такие женщины всегда казались Наталье ущербными.

Вон Настька, сестра ее младшая… Двадцать с лишним лет, а все не замужем. И не ищет. Так и просидит, а к тридцати вообще уже никто не возьмет. Нет, мужиков нужно ловить, а поймав, держать крепко, чтобы уже никуда не вырвался. Неважно чем, лишь бы покрепче. Как ей казалось, Аркадия она держала крепче некуда. А вот ведь вырвался… Волна бешенства снова начала подниматься в ее душе, хотелось отомстить мужу, просто стереть его в порошок и втоптать в грязь. Чтобы на коленях ползал и ноги целовал, простить умолял.

Мысли эти слегка подняли настроение, и Наталья даже принялась обдумывать, как их осуществить. В первую очередь, конечно, позвонить отцу. Аркадий останется без работы и без денег. Затем…

От приятных мечтаний ее отвлек телефонный звонок. Наталья прошла в комнату и сняла трубку.

– Алло?

– Привет, голуба, – послышался хрипловатый голос, и у Натальи словно тяжелый комок в груди оторвался и бухнулся куда-то в ноги. Она узнала этот голос. И появление его обладателя на горизонте не предвещало для нее ничего хорошего. Он появлялся уже не первый раз, и Наташа вспомнила тот первый их разговор по телефону, произошедший неделю назад. Тогда она тоже сразу узнала этот голос, но сделала вид, что не понимает, о чем речь…

– Вам… кого? – выдавила она тогда.

– Да ладно, не прикидывайся! – засмеялся собеседник. – Ты ж меня сразу узнала. К тому же одна дома сейчас, я знаю. Нам бы, голуба, перечирикать с тобой.

– О чем? – стараясь говорить спокойно и не замечая, как сигарета в дрожащих пальцах прожигает дыру на покрывале, спросила Наталья.

– Сама знаешь о чем! О бабках, конечно!

– О каких? – упорно продолжала гнуть свою линию Наталья.

– О моих, – уточнил тот.

– Но… я не понимаю тебя!

– Все ты понимаешь. Ты дашь мне деньги, а я промолчу об одном интересном факте, который связывает нас с тобой. И связывает накрепко. И за то, чтобы он не всплыл, ты выложишь ту сумму, которую я назову.

– Я… Но у меня нет денег! Ты что думаешь, я дочь миллионера? – Это было не совсем удачным сравнением, и Наталья тут же это поняла.

– Миллионера не миллионера, неважно. Главное, что деньги у твоего папаши есть, да и у тебя тоже.

– Но как я объясню это папе? – закричала Наталья.

– А это уж, голуба моя, твое дело! Я же не спрашиваю, как ты объяснишь мне, что стала женой своего Аркадия и что у вас даже ребенок подрастает. Ты мне это объяснить вряд ли сможешь. Как и то, почему ты…

– Ладно, хватит! – перебила его Наталья. – Это не телефонный разговор! Если хочешь, давай встретимся, я все тебе объясню!

– Мне твои объяснения, голуба моя, теперь ни к чему. Мне бабки нужны.

– Давай встретимся и поговорим. Хорошо, я достану деньги, но только мне нужно время!

– Сколько?

– Ну… Недели две.

– С ума сошла? Завтра!

– Но я не могу! Ты думаешь, это все так быстро делается? Что у нас, деньги по всему дому валяются? Нужно же еще собрать наличные, это не так просто… – Наталья изо всех сил хотела, чтобы он ей поверил и оставил в покое хотя бы на чуть-чуть, чтобы можно было все обдумать.

– Хорошо, даю тебе неделю. За неделю черта достать можно, не то что пятьдесят тысяч! Только, голуба моя, предупреждаю – не пытайся меня надуть или перекрыться. Ты меня когда-то хорошо-о знала…

В трубке запищали короткие гудки, и Наталья поспешно грохнула ее на рычаг. Затем закрыла лицо ладонями и задумалась. Наталья чувствовала, что у нее сдают нервы. И самое главное, не с кем посоветоваться, потому что рассказать об этом она не может абсолютно никому.

Если она даже признается отцу, тот рассвирепеет и скажет, что только идиот способен выполнять требования шантажиста, а он, отец, не идиот. Да, отец, наверное, прав, но что же тогда делать? Ведь если этот подлец все расскажет, то о том, чтобы вернуть Аркадия, и речи быть не может. В этом случае вообще все летит к чертям! Нет, его обязательно нужно остановить, хотя бы на время заткнуть ему рот, а там, может, он и сам сгинет… Вот же принесла нелегкая!

Одним словом, нужно думать, где и как достать деньги. Хорошо еще, что этот психопат потребовал с нее пятьдесят тысяч рублей. Это, в принципе, совсем не запредельная для нее сумма. Правда, она очень боялась, что впоследствии у него может вырасти аппетит. Он же может вообразить, что у них тут золотые россыпи…

С того разговора прошла неделя, и именно сегодня наступал срок, когда она должна была передать деньги своему старому знакомому. Деньги за молчание.

Собственно, деньги достать ей удалось. Половину суммы она выпросила у отца, сославшись на то, что хочет поехать в дом отдыха отвлечься от работы. Остальное удалось срубить на работе. Слава богу, что подвернулось то дело… Однако, вспомнив, чем обернулось это дело в конечном итоге, Наташа совсем сникла. Неприятности грозили еще и с этой стороны, и неприятности весьма и весьма крупные.

– Черт! – стукнула Наташа кулаком по спинке стула и расплакалась. Сегодняшнее утро определенно выбило ее из колеи.

Она взглянула на часы. До момента, когда она должна отдать деньги, оставалось совсем немного времени. Заставив взять себя в руки и кое-как успокоиться, Наташа принялась одеваться. Лучше поскорее покончить с этим и избавиться хотя бы от одной проблемы. Обо всем остальном она будет думать после.

Наталья натянула джинсы и теплый свитер, полезла в потайное место, где хранила деньги, положила их в сумку и, накинув шубу, пошла к двери. Лифт не работал, и она, окончательно расстроившись, стала спускаться вниз. Она практически ничего не видела перед собой, погруженная в собственные мысли. Она скорее инстинктивно почувствовала, что впереди появилась чья-то фигура. Наташа хотела посторониться, но фигура перегородила ей дорогу. Наташа подняла глаза. В глазах ее застыло удивление.

– Что случилось? – спросила она. – Ты же не соби…

Закончить она не успела. Острая боль, как тонкая игла, пронзила все ее тело, но Наталья даже не успела вскрикнуть – удар был направлен точно, так, чтобы убить сразу… Наталья, обмякнув, повалилась на цементный подъездный пол и, естественно, не могла видеть, как обшаривают ее сумочку, как с трудом набранная сумма денег исчезает из нее, не могла слышать тихие удаляющиеся шаги…

Аркадий, отправившись на автобусную остановку, пребывал в состоянии явного нервного возбуждения. Не думал он, что это произойдет утром, что он вот так, еще не совсем выйдя из грез Морфея, объявит своей вконец надоевшей жене о разрыве. Он предполагал, что антураж будет иным. Но он был доволен собой – не позволил себе взорваться, нахамить, распустить руки. Спокойно и сдержанно выслушал несправедливые и абсурдные, с его точки зрения, обвинения и угрозы Наташи и ушел. Так же спокойно и хладнокровно. Так, наверное, и надо продолжать.

Нервное возбуждение его было сопряжено с холодной решимостью. Или сейчас, или, может быть, уже больше никогда. А решение принимать надо было, потому что ну что это за жизнь такая, когда в семье находишься как на линии фронта, когда рядом с тобой, по сути, враг! Нет, мириться с этим уже надоело.

Уже дойдя до остановки и посмотрев вдаль – автобуса не было и пока не предвиделось, – Аркадий задумался. Почесал голову и вынул из кармана мобильник. Почти набрал номер, но нажал сброс. «Наверное, не сейчас, – подумал он. – Лучше потом». Вынул сигарету, зажег ее и стал, перетаптываясь с ноги на ногу – все же стоял декабрь и было холодно, – нервно курить.

Когда сигарета уже почти была выкурена, к остановке подъехал-таки автобус. Однако Аркадий решил не ехать. Несколько досадуя на свою нерешительность, он запулил окурок в урну и порывисто достал телефон. В этот раз он довел дело до конца.

Услышав в трубке женский голос, он, не представляясь, коротко сказал:

– Это я. Мне кажется, сегодня пришло время сделать то, о чем мы договаривались. Ну, насчет Натальи.

– Да? – обрадовалась женщина. – Ты сделаешь это сам?

– Да, – ответил Аркадий. – Я уже подготовил почву. Кстати, ты будешь дома?

– Да, я никуда не собираюсь.

– В таком случае я приеду к тебе и все расскажу.

Аркадий окончил разговор, сложил телефон и тут же поздоровался с соседкой, которая только что вышла из автобуса. Она кинула на него несколько удивленный взгляд, поскольку знала, что Аркадий на автобусах не ездит, а предпочитает свой автомобиль. Кивнув женщине, Аркадий заскочил в автобус. Однако, проехав пару остановок, он вышел. Его маршрут в это утро отличался от привычного. На работу он твердо решил не ехать, а направился совсем в другое место.

– Ну, слава богу. Чего так долго-то? – хозяин пропустил гостей в прихожую.

– Мы вообще-то работаем, – важно сообщил один из вошедших, снимая куртку и вешая на вешалку.

– Везет, – вздохнул хозяин. – Ну что, принесли?

– А то! – довольно подмигнул второй. – Вон, гляди!

И он торжественно вручил хозяину квартиры большой полиэтиленовый пакет. Тот заглянул внутрь и, обрадованно потирая руки, сказал:

– Ну, так я пойду все организую, чтоб время не терять!

И, весело напевая на ходу, прошел в кухню. Приятели, раздевшись, тоже просочились туда и расселись по табуреткам. На столе стояла миска с квашеной капустой, с солеными огурцами и три рюмки. Хозяин тем временем достал из пакета две бутылки водки, консервы, а также большой батон.

– Ого! – удивился он, вытаскивая и палку колбасы. – Шикарно живем!

– А то! – снова подмигнул ему один из гостей. – Мы сегодня в магазине грузили. Там директор хороший попался: и заплатил, и из товаров кое-что выделил по себестоимости. А водки аж две бутылки дал. С понятием мужик, знает, что одна бутылка – только горло прополоскать.

– Правда, устали как собаки, – вздохнул второй, прихватывая двумя пальцами щепотку капусты и отправляя в рот. – Весь день ящики грузили, там как раз новый товар привезли.

– Это хорошо, когда работа есть, – возразил хозяин. – Я бы тоже с вами пошел с удовольствием, если бы не на инвалидности был. А то на пенсию далеко не уедешь!

– На нашу зарплату тоже далеко не уедешь, – не соглашался гость. – Верно, Коля?

– Верно, Саша, – со вздохом кивнул второй гость. – Но лучше такая, чем никакой. Намаялся я без работы, знаю, что это такое… Поэтому – хоть ящики грузить, хоть стены класть, хоть лед колоть, но чтобы знать, что вечером свое получишь… Или раз в месяц, это как получится. Но чтобы совсем без куска хлеба сидеть? Не-ет, я голодать больше не хочу! Порой, бывало, по три дня маковой росины во рту не было. Один раз, помню, с другом подрядились вагоны разгрузить. Там работы, правда, на час всего было. Ну, заплатили как договаривались, так мы сразу картошки купили, нажарили две сковороды и съели… Так не поверите – я от сытости пьяный был! Вот так лежал и чувствовал такую благодать! А не выпил ни грамма, клянусь!

– Ну, что былое вспоминать, – с миролюбивой улыбкой сказал хозяин, который уже разлил водку и разложил закуску. – Что было, то прошло. Вот и давайте теперь выпьем за то, чтобы у нас всегда было что выпить и поесть!

– Причем второе – главнее! – поднял палец Коля.

– Нет, надо чтобы и первое, и второе! – не согласился Саша.

– Главное – здоровье, – вздохнул хозяин. – Ну, будем!

Все трое чокнулись и выпили.

– Что-то водка, кажется, того… Не очень, – поделился своими впечатлениями Николай.

– Вот и мне так показалось, – покачал головой хозяин квартиры.

Один Саша был другого мнения:

– Да нормальная водка! Мне еще хозяин магазина сказал, что водка, мол, хорошая, среднего такого класса… Еще говорил, что в магазине у него все путем, никаких накладок не бывает.

– А почему же у нее вкус такой… неводочный? – задал вопрос Николай.

– Ну, может, в ней добавки какие, – поджав плечами, предположил Саша.

– Точно, добавки, – усмехнулся Николай. – Химические. А мы от них не загнемся часом, от этих добавок?

– Слушай, не хочешь, не пей! – разозлился Саша.

– Да ладно, давайте по второй, может, она лучше пойдет? – предложил хозяин, которому неудобно было ругать водку, которую принесли гости. Причем заработав на нее своим трудом. Сам-то он, находясь на инвалидности, ящики грузить не мог и со своей стороны мог предоставить приятелям только свою квартиру да нехитрую закуску.

Выпили по второй. Гости налегали на еду, поскольку были голодны после рабочего дня. Хозяину больше хотелось общения, задушевных разговоров… Собственно, он и выпивал поэтому – ему нужна была компания. С тех пор как он жил один – жена ушла от него, после того как он остался инвалидом, – он чувствовал себя очень одиноким. И эти приятели скрашивали это одиночество. И он рад был им и рад был предоставлять кров и ночлег, когда они в этом нуждались. Собственно, это были такие же бедолаги, поставленные суровыми жизненными законами в тяжелые условия. Это был момент в жизни, когда они нуждались друг в друге, каждый по-своему. И, как часто бывает в таких ситуациях, водка стала частым их спутником.

Но сейчас хозяин чувствовал, что гости не очень-то настроены на общение. Мало того что они устали, так еще, кажется, чувствовали себя неважно. Особенно Николай, который после второй рюмки запросился на диван. Он лег, но не уснул. Но и разговаривать не хотел. Саша, правда, держался лучше, с аппетитом ел и водки подливал.

Через некоторое время и хозяин почувствовал какую-то тяжесть в желудке, боль в животе и головокружение.

– Слабый совсем стал, – извиняющимся тоном обратился он к Саше. – Пойду прилягу, Сань, ты уж не обижайся.

Саша спокойно пожал плечами и подлил себе еще водки. Хозяин накрылся пледом, но заснуть ему не удавалось. Чувствовал он себя все хуже и хуже. Саша продолжал сидеть за столом. Хозяин ворочался с боку на бок, постепенно ему становилось страшно. Боль в животе усилилась, к тому же появились рвотные позывы.

– Сань! – слабым голосом позвал он. – Что-то плохо мне совсем…

– Да и мне что-то тоже, – удивленно отозвался Александр. – Устал, наверное.

– Сань, врача, может, нужно, а?

– Да какого врача! – отмахнулся Александр. – Где ты его сейчас возьмешь – время десять вечера?

– «Скорую», может? – предложил хозяин.

– Ага, «Скорую»! Делать им больше нечего! Скажут – выпили, чего ж вы хотите! – махнул рукой Александр. – А то я этих врачей не знаю!

Однако и он через некоторое время осторожно прошел к дивану и лег рядом с Николаем. Тот не шевелился.

– Спит, что ли? – сам себя спросил Александр и вдруг увидел, что у Николая открыты глаза.

От неожиданности он вскрикнул и отшатнулся.

– Ты чего? – хозяин с трудом оторвал голову от подушки.

– Колька помер, кажись… – прошептал Александр.

– Вызывай… «Скорую»… – слабеющим голосом выдавил хозяин, показывая глазами на телефонный аппарат на столе.

– Ага, сейчас! – Александр кинулся к аппарату. – Адрес какой? – повернулся он к хозяину, но тот уже ничего не говорил. Голова его откинулась на подушку, губы посинели…

Александр в отчаянии выругался и проговорил в трубку:

– «Скорая», срочно! Улица Армейская, дом… Черт, не знаю, какой дом! Красная девятиэтажка такая, на углу с Советской! Третий подъезд, квартира сто двадцать пять! Скорее, тут люди умирают!

Глава первая

Несмотря на то что был самый разгар февраля, в воздухе уже чувствовалось веяние весны. Это было пока еще нечто малозаметное, почти неуловимое, как запах хороших духов – легкий, ненавязчивый, но явственный и стойкий. Еще не прилетели грачи, не кружилась голова от разливающегося во всю ширь солнца, и даже снег еще и не думал таять, но было уже ясно: зиме конец. По мелким, даже незначительным признакам было ясно. Одним словом, в воздухе пахло весной.

Я распахнула форточку и с жадностью вдохнула ворвавшийся поток свежего воздуха – хотелось весны, хотелось ею напиться. Но тут же поежилась и бросила взгляд на термометр. Минус шестнадцать! Да, до теплого мартовского солнышка еще далеко… А впрочем, не так уж и далеко. Скорее всего, это последние морозы, последний выплеск эмоций уходящей зимы.

Я люблю весну, причем любую: начиная с марта, когда, несмотря на последние холода, кружит голову от разливающегося, стекающего отовсюду солнечного света, и до окончания мая, когда уже можно загорать на выбравшемся из воды волжском пляжике, поглядывая на затопленные острова вокруг.

Подставив лицо струе свежего ветра, я покрутила головой туда-сюда и поскорее захлопнула форточку. Хоть я и закаленный человек, схватить ангину было бы в преддверье весны совсем некстати. Да и когда, собственно, она бывает кстати, эта ангина?

Слава богу, зима прошла без эксцессов, все рождественские каникулы я провела в праздном безделье – преступники, наверное, тоже решили взять передышку и не портить праздники. Да и в феврале удалось раскрыть лишь одно дело, довольно скучное и банальное. Так что, с одной стороны, вроде все хорошо в глобальном смысле – преступность падает, а с другой, в узком, – не очень. Я уже соскучилась по острым ощущениям, да и, что там греха таить, в отношении честно заработанных хрустящих купюр тоже испытывала томление.

Правда, я не переживала, как многие мои знакомые, съехавшие на почве пресловутого экономического кризиса, что останусь без работы. Мой труд всегда востребован. Преступники в любые времена совершают свои злодеяния, их никакой кризис не возьмет, негодяев. Как говаривал герой известного фильма: «Эра милосердия – она ведь не скоро наступит». Жаль, конечно, но зато я всегда при работе. Правда, пока тишина, но я была абсолютно уверена, что это временное явление.

Неожиданно я вспомнила о своих любимцах – двенадцатигранных гадальных костях, хранящихся в замшевом мешочке. К ним я обращалась в самых сложных жизненных ситуациях, задавая вопрос, волновавший меня больше всего на данный момент. А кости следом выдавали комбинацию из цифр, толкование которых я помнила наизусть. И никогда еще мои косточки меня не подводили. И хотя сейчас этап моей жизни нельзя было назвать сложным, я все-таки решила спросить у них, чего же мне ожидать в ближайшее время.

7+20+27. – Все ваши друзья – истинные, – сказали мне мои кости, после того как я бросила их на диван.

– Вот за моральную поддержку спасибо! – весело проговорила я вслух, сгребла косточки обратно в мешочек и в прекрасном настроении проследовала на кухню варить кофе. И тут зазвонил телефон.

Когда я сняла трубку, то услышала явно знакомый голос, только не сразу сообразила, кто же это. Мужчина говорил быстро и громко:

– Таня, это Альберт, есть срочное дело, можно подъехать или лучше ты ко мне?

Тут я поняла, что это мой давний приятель Альберт Веселовский – режиссер, продюсер и вообще яркая личность. Мне даже довелось расследовать одно дело об убийстве на съемочной площадке, где работал Альберт. Это было несколько лет назад, но Альберт мне по сей день благодарен. И вообще, после той истории наши отношения стали крепче и ближе. Мы периодически созванивались, несколько раз в год встречались и старались быть в курсе важных событий в жизни друг друга. Насколько мне было известно, Альберт сейчас занимался съемками какого-то фильма о развлечениях современной молодежи. Он вообще был молод душой, этот сорокалетний мужчина. И одевался соответственно, в демократичном стиле, лишенном официозности: чаще всего в джинсы и спортивные рубашки, порой даже более похожие на тинейджерские. А еще Альберт отличался любовью к веселым шуткам и розыгрышам, может быть, потому, что родился первого апреля. Да и фамилия у него была подходящая.

– Что-то случилось? – спросила я.

– Моего друга подозревают в убийстве, – после секундной паузы выдал Альберт.

«Одни сплошные друзья. И все – истинные, – подумала я. – А истинным друзьям отказывать нельзя».

– А это не шутка? – на всякий случай уточнила я. – До апреля еще далеко.

– Какие шутки! – раздраженно отмахнулся Алик. – У меня выходной срывается! Думаешь, мне охота этим заниматься? Ты лучше приезжай скорее!

– Лучше ты приезжай ко мне, – ответила я в трубку. – Я свободна.

Альберт заявился через десять минут. Он был одет в развевающийся белый плащ, на шее красовалось легкое кашне – прикид, прямо скажем, не по сезону. И даже не тинейджерский. Лицо Альберта покраснело от мороза, руки без перчаток обветрелись.

– Ты что, не на машине, что ли? – удивилась я, пропуская его в квартиру.

– Какое там! – с досадой махнул рукой Веселовский. – Сегодня у меня выходной, как назло! Я, как нормальный человек, решил хоть раз в месяц отдохнуть по-человечески, устроился с пивом на диване… Креветок еще специально прикупил – люблю, знаешь ли, пиво с креветками. И вдруг – звонок! Жена Короткова позвонила, сказала, что его в убийстве подозревают. Пришлось все бросить и пилить на маршрутку, благо остановка возле дома. Как назло, перчатки еще не взял по привычке…

– Так Коротков и есть твой друг? – уточнила я.

– Ну да, мы с ним еще в школе вместе учились, так что знаю я его отнюдь не первый год и могу сразу тебя уверить, что он никого не убивал. Не тот человек.

– А кого убили-то? – поинтересовалась я.

– Соседку какую-то его! – с досадой поморщился Веселовский. – Убили и карманы обчистили! Наверняка наркоша какой-нибудь! Боже, какая пошлятина! Это даже на дешевый сериал не тянет! Честное слово, я бы даже снимать не стал такую банальщину!

– Подожди, а почему его-то подозревают? – не поняла я.

– Его над трупом застали. С ножом в руках, – выдал Альберт.

– Час от часу не легче, – вздохнула я. – Как нож оказался у него в руках?

– Не знаю! – прижав руки к груди, воскликнул Альберт. – Слушай, у тебя коньяк есть? Ну или водка, на худой конец, замерз как собака!

– Водки у меня точно нет, а коньяк, пожалуй, организовать смогу, – сказала я и подошла к бару. – Только компанию, извини, не составлю.

Альберту, кажется, и не нужны были компаньоны. Он с удовольствием опрокинул в рот рюмку коньяка и потянулся к яблоку в вазе на столе.

– Может, кофе хочешь? – предложила я. – Я как раз себе собиралась варить.

Альберт не отказался и от кофе, причем плеснул в чашку коньяка и вдобавок наполнил рюмку.

– Подожди, – остановила я его. – А то тебя сейчас с мороза развезет, а ты мне так и не расскажешь до конца суть дела. Где находится твой Коротков?

– Я же говорю – в милиции.

– В каком отделении?

– Отделении? – удивленно переспросил Альберт. – Ах да! Он вроде сказал, что во Фрунзенском.

– Фру-унзенское, – протянула я.

– А что? – встрепенулся Веселовский. – Таня, разве тебя остановит название отделения?

– Да погоди ты! – отмахнулась я. – Он что, сам просил тебя, чтобы ты меня нанял?

– Нет. Он вообще о тебе ничего не знает, он просто просил помочь. А я счел, что лучше тебя никто с этим делом не справится. Вот так!

– Спасибо, конечно, за доверие, – усмехнулась я, – а ты уверен, что он захочет оплачивать мои услуги? И сможет ли? Чем вообще господин занимается? Не у тебя снимается часом? Тогда мне гонорара долго ждать придется. Ходят слухи, что ты под маской кризиса деньги сотрудникам не платишь, а, Альбертик? – и я хитро ему подмигнула.

– Кто это такое говорит? – выпучил глаза Веселовский. – Вот люди, а? Везде сплошная черная неблагодарность! Задержал один раз, и то не по своей вине – мне вообще-то Москва платит, а они не прислали! И всего на три дня! Ну, на неделю, может…

– Ладно, ладно, а насчет Короткова-то?

– А он вообще не у меня работает! Он шеф-повар в ресторане «Готика». Так что средства у него есть, не сомневайся. Правда, он несколько прижимист… Да и характер у него… знаешь, не сахар. Вспыльчивый, даже вздорный порой.

– Так, может, он и повздорил с этой соседкой? А потом сам ее и того? – предположила я.

– Что ты, что ты! – замахал руками Веселовский. – Все совсем не так плохо! Он же мухи не обидит! Ну, поорет, руками помашет, а так, чтобы за нож схватиться… Да и нож-то не его.

– А чей?

– Вот этого я не знаю. Лучше ты у него сама спроси. И вообще, человека выручать нужно, а ты мне вопросы задаешь!

– Интересно, как я могу его выручить, не узнав, в чем дело, – пожала я плечами. – И что ты ему сказал?

– Сказал, что сделаю все возможное, чтобы он не переживал и самым сильным моральным потрясением считал разлуку с несколькими сотнями, – хохотнул Веселовский и подлил себе коньяку.

Меня слегка одолевали сомнения, стоит ли браться за дело, предложенное Альбертом. Но… Не зря же всего несколько минут мои кости столь высокопарно отзывались о дружбе. Это не может быть совпадением, в совпадения я не верю. Так что…

– А этот твой скупой Коротков вообще согласится оплачивать мои услуги? Дружба дружбой, знаешь ли, но мне тоже нужно на что-то жить, сам понимаешь.

– Да он не скупой! – тут же пошел на попятную Веселовский. – Я сказал лишь, что он немного прижимист. А это можно трактовать и как неплохое качество! Тебе, между прочим, не мешало бы его в себе выработать!

– Так ты пришел меня жизни учить? – прищурилась я.

– Нет, что ты! – тут же замахал отмороженными руками режиссер. – Я просто говорю, что тебе он заплатит как положено, не сомневайся! Я уже сказал ему о твоих расценках. Кстати, ему разрешили сделать только один звонок, и он уже позвонил мне. Так что, понимаешь, человек там томится без связи, ждет, надеется…

– Ладно, – вздохнула я. – Поехали во Фрунзенское.

– Как? – вытаращился на меня Веселовский. – И я тоже?

– Испугался? – усмехнулась я.

– Погоди, но я-то зачем там нужен? И потом, у меня все-таки выходной… Таня, я сто лет не был в отпуске! Я живу на съемочной площадке, у меня уже гипертония начинается, я спать не могу – мне эти актриски-актеришки снятся и все деньги клянчат!

– Давай-давай, – посмеиваясь, поторопила я его. – А чтобы гипертонии не было, на коньяк поменьше налегай!

– Без коньяка я совсем в психушку загремлю! – уныло вздохнул Альберт, но принялся натягивать свой пижонский плащ.

Мы сели в мою «девятку» и отправились во Фрунзенский РОВД. Мне не раз приходилось бывать здесь, и я решительно прошла внутрь, таща за собой ноющего Альберта. На вахте нас остановил дежурный и потребовал показать паспорт. Я протянула ему документы и спросила, к кому мне обратиться по поводу задержанного Короткова. Дежурный стал накручивать диск допотопного телефона и минуты через две сообщил, что мне необходимо найти капитана Молчалина в комнате 26.

На втором этаже я никак не могла найти кабинет с нужным номером, потом путем логических размышлений сообразила, что он должен следовать за двадцать четвертым по левой стороне. Я толкнула дверь без опознавательных знаков и увидела сидящего за столом светловолосого, почти совсем белого капитана. А напротив него с раскрасневшимся лицом восседал незнакомый мне взъерошенный мужчина. В тот момент, когда я вошла в кабинет, он как раз с вытаращенными глазами потрясал руками, пытаясь что-то доказать невозмутимому капитану.

– Виталий! – воскликнул за моей спиной Веселовский.

Незнакомец и капитан тут же повернули головы в нашу сторону.

– Альберт! Слава богу! – вскричал нервный мужчина и даже вскочил со стула, но был остановлен железным окриком капитана.

– Прошу прощения, – громко сказала я. – Мы к капитану Молчалину по поводу этого человека.

– Вы кто? – спросил капитан.

– Я занимаюсь расследованием дела, в котором его обвиняют.

Молчалин хмыкнул.