Император полночного берега Белов Вольф

Корлунг иступленно бил молотом, удерживая щипцами раскаленную заготовку на наковальне. Он не замечал ничего вокруг – ни слез Мирры, ни боли от разлетающихся искр, обжигающих его обнаженный торс. Раз за разом он раскалял заготовку в огне горна и бил молотом, придавая ей нужную форму и крепость, а перед глазами вставали картины из далекого прошлого – мать, сидящая у окна с вышивкой, суровый взгляд Арденга, крона дуба-отца, дарящая тень, уют и покой… Стояло перед глазами и то, что пришлось увидеть, вернувшись в родные края спустя годы – заброшенный дом матери и поросшее бурьяном пепелище. Последний раз Корлунг плакал в тот самый день, когда впервые упал к корням дуба-отца. Казалось, он давно разучился это делать, настолько безмятежной была жизнь после и такой суровой в последние годы. Но сейчас слезы нет-нет да и срывались с глаз, с шипением исчезая на раскаленном лезвии рождающегося клинка.

Корлунг работал, не останавливаясь, весь день и всю ночь. Мирра все так же неподвижно стояла в дверях, глядя на него сквозь слезы. На рассвете первые лучи солнца, упавшие в распахнутые двери кузни, отразились от блистающей стали клинка. В рукоять меча, обмотанную шелковым шнуром, кузнец вставил кусок обугленной коры дуба, что взял с собой с пепелища.

– Арденг сказал бы, что в этом мече есть душа, – тихо заметила ириада. – Недобрая душа.

– Тебе лучше вернуться к своим сестрам в Изумрудные леса, – произнес Корлунг. – Здесь тебе незачем оставаться.

Завернув готовый меч в сукно, ученик кузнеца подошел к ириаде и поцеловал девушку.

– Прощай, Мирра. Я больше не вернусь сюда. Никогда.

Корлунг покинул кузню и зашагал прочь, не оглядываясь.

– Прощай, Корлунг, сын Геранды из Кем-Парна, – прошептала Мирра ему вслед, вновь залившись слезами.

Старая лесная тропа совсем заросла, Корлунг продирался к побережью сквозь густые заросли. К полудню он вышел к городку, над которым на скальном утесе возвышалась крепость Талбот, резиденция Орланденга.

Не раздумывая ни мгновения, Корлунг направился прямо к распахнутым воротам крепости. Без помех он вошел на широкий двор.

– Ты кто такой? – остановил его один из слуг.

– Проведи меня к конунгу Орланденгу, – потребовал Корлунг. – У меня важное известие для него.

Тон его был столь решителен, что слуга не осмелился ни возражать, ни спрашивать что-либо еще. Он беспрекословно повел Корлунга за собой.

В большом трапезном зале было людно. За длинным дубовым столом сидели широкоплечие мужчины в черных одеждах. Судя по золотой вышивке и шрамам на лицах и руках, то были воины из клана черных псов. Несколько девушек прислуживали пирующим. Во главе стола сидел сам Орланденг. С тех пор, как Ранда с подачи самого конунга унизила его в Кем-Парне, Корлунг никогда больше не видел главу клана. За прошедшие годы Орланденг сильно изменился – лицо его оплыло, под глазами появились мешки, лоб прорезали глубокие морщины, волосы обильно серебрились сединой.

– Прошу простить, мой господин, – слуга поклонился конунгу, – этот человек говорит, что у него важная новость для тебя.

Он указал на Корлунга.

– Говори, парень, – разрешил Орланденг. – Только покороче, у меня нет времени для всяких бродяг.

По виду Корлунг и в самом деле мало отличался от нищего бродяги.

– Я ненадолго, – ответил он конунгу.

Отстранив слугу, Корлунг направился к столу.

– Что за сверток у тебя в руке, парень? – хмуро поинтересовался Орланденг. – Дар?

– Слишком много чести для тебя, – процедил Корлунг сквозь зубы, еще крепче сжав меч, завернутый в сукно.

Конунг нахмурился.

– Кто ты?! – свирепо рявкнул он.

– Я Корлунг, сын Геранды из Кем-Парна.

Конунг не успел даже удивиться. Корлунг шагнул на скамью, оттуда на стол, схватил нож, воткнутый в кабанью тушу, и всадил его в сердце Орланденга.

– Я все сказал, – произнес Корлунг.

Он спрыгнул со стола и твердым шагом направился к выходу. Конунг беззвучно уронил голову на стол. Несколько мгновений псы-воины сидели неподвижно, ошеломленные неожиданной расправой над своим предводителем. Корлунг был уже у дверей, когда один из псов окликнул его:

– Стой!

Псы одновременно вскочили на ноги. Один сорвал со стены меч, другой копье, многие схватились за кинжалы. Корлунг освободил из сукна свой меч.

– Ты надеешься выйти отсюда живым? – свирепо поинтересовался один из псов, хищно оскалившись.

– Я надеюсь только на свой клинок, – со злобой ответил Корлунг. – Подумайте, многие ли из вас насладятся победой?

Перед Корлунгом стояли закаленные воины, побывавшие во многих кровавых схватках. Далеко не каждый удостаивался чести стать черным псом, свое право быть членом клана каждый из них завоевал мечом, и сомневаться в их решительности не приходилось. Однако слова Корлунга на мгновение заставили их замереть. Черных псов не страшила смерть на поле боя, но ни один воин ни в одном бою никогда не пожелал бы пасть первым. После расправы над самим конунгом в собственном замке в присутствии множества приближенных сомневаться в решимости незнакомца также не приходилось.

Воспользовавшись замешательством псов, Корлунг отступил за дверь и быстро сбежал вниз по лестнице. Воины клана переглянулись.

– Догнать! – рявкнул старший из них.

Выбежав на двор, Корлунг бросился к всаднику, только что въехавшему в ворота, и выбросил его из седла. Заняв место всадника, Корлунг пришпорил гиппариона. В воротах он столкнулся с женщиной, в которой без труда узнал Ранду, хотя за минувшие годы дочь Орланденга изменилась не менее, чем ее отец. В руках Ранда несла корзину с мокрым бельем. По всей видимости, ее положение в замке отца немногим отличалось от обычной служанки, если вообще отличалось.

Несмотря на то, что и облик Корлунга сильно изменился с момента их последней встречи, Ранда тоже мгновенно узнала его.

– Ты?! – изумленно воскликнула она.

Корлунг не стал сдерживать гиппариона и во весь опор вылетел за ворота. Ранда едва успела отскочить в сторону и упала на кучу хвороста, сваленную у ворот. Ее корзина опрокинулась, белье вывалилось в пыль.

Во двор выбежали псы-воины, бряцая оружием.

– Седлайте коней! Догнать убийцу! Этот парень зарезал конунга!

К Ранде подбежал белокурый мальчик.

– Мама, мама, тебе больно? – закричал он, теребя платье женщины.

– Ничего, сынок, все хорошо, – успокоила Ранда мальчика.

– Когда я вырасту, я никому не дам тебя в обиду, – пообещал малыш.

– Да, сынок, когда ты станешь большим и сильным, ты отомстишь за все обиды, – пробормотала Ранда, обняв сына и бросив недобрый взгляд вслед умчавшемуся всаднику.

Корлунг очнулся внезапно. В очаге трещал огонь, освещая просторное помещение. Пошевелившись на мягком ложе, он почувствовал, что рядом под медвежьей шкурой лежит еще кто-то, прижавшись к его спине. И этот кто-то был полностью обнажен, как и он сам.

Корлунг повернул голову. За спиной лежала женщина. Та самая. Проснувшись от его движения, женщина приподняла голову и открыла глаза.

– Что ты делаешь? – спросил Корлунг по-арамейски.

– Согреваю тебя, – ответила женщина, обняв его еще крепче. – Самый лучший способ отогреть мужчину – это положить рядом с ним женщину.

– Наверное, ты права, – согласился Корлунг. – Сейчас я чувствую себя намного лучше.

– Но ты все еще очень слаб. Спи.

Корлунг послушно опустил голову к изголовью. Неожиданно женщина спросила:

– Скажи, почему ты тогда убил всех своих товарищей?

– Они не были моими товарищами, – ответил Корлунг. – Они были разбойниками, убийцами и насильниками. У меня не было причин для жалости.

– Почему же ты не убил меня? Пожалел? Зачем отпустил?

– Наверное, затем, чтобы спустя несколько лет ты спасла меня, – произнес Корлунг и снова провалился в забытье.

Проснулся он так же внезапно, как и в первый раз. Женщина стояла перед ложем, спиной к нему. Отблески огня играли на изгибах ее обнаженного тела. В первый миг при виде стройного девичьего стана Корлунгу подумалось, что он снова бредит. Завороженно он ощупывал глазами прекрасное тело арамейки, не в силах зажмуриться или отвести взгляд.

Женщина быстро накинула длинное платье, скрыв под грубой тканью все свои прелести, и наваждение исчезло.

– Ты считаешь, что твое тепло мне больше не нужно? – спросил Корлунг.

Женщина обернулась.

– Ты подсматривал? – нахмурилась она.

Тон ее голоса был скорее шутливый, даже игривый.

– Немножко, – с улыбкой признался Корлунг.

Он протянул к ней руку.

– Иди ко мне. Мне кажется, я еще недостаточно согрелся.

Женщина рассмеялась и отступила на шаг.

– А мне кажется, что ты уже достаточно ожил, даже слишком, так что теперь грей себя сам. Вот твоя одежда.

Она бросила Корлунгу его штаны и рубашку, высушенные у очага, и отвернулась.

– Одевайся. Я приготовлю нам поесть.

– Как тебя зовут? – спросил Корлунг, натягивая рубаху.

– Ния, – назвалась женщина.

– Слишком короткое имя для арамейки, – заметил Корлунг.

– Много ли ты видел арамеев? – поинтересовалась Ния. – Мне кажется, ты впервые в наших краях, иначе не пришел бы сюда среди зимы почти голым.

– Да, так далеко на полночи я никогда еще не был, – признал Корлунг. – Но арамеев уже повидал немало. На поле боя.

– А как твое имя?

– Корлунг.

– Как? – не расслышала Ния. – Коруг? Или Хорруг?

– Называй, как хочешь, – отмахнулся Корлунг. – Вы, арамеи, все равно всегда все переиначиваете на свой лад.

– Как скажешь, Хорруг, – игриво усмехнулась Ния, словно дразня его.

Это напомнило Корлунгу Мирру. Он тяжело вздохнул, поднимаясь с ложа. Никогда больше не увидеть ему озорной блеск в зеленых глазах вечно юной ириады. Вся прошлая жизнь осталась далеко позади, как сон, и возврата уже не будет. Пусть эта женщина называет его Хорругом, он примет это новое имя для новой жизни.

– У меня был сверток, – сказал каданг. – Где он?

Ния пожала плечами.

– Я не видела никакого свертка.

Корлунг подошел к женщине, собиравшей на стол, схватил ее за плечи, развернул лицом к себе и сурово посмотрел ей в глаза.

– Мне нужен этот сверток, – жестко произнес он.

Ния спокойно выдержала его тяжелый взгляд.

– Я не знаю, где он, – сказала она. – Там было что-то ценное?

– Да.

Корлунг принялся натягивать сапоги.

– Одевайся, – приказал он Ние. – Мы должны найти его. Наверное, он все еще там, в снегу, где ты подобрала меня. Сможешь отыскать это место?

– Смогу, но ты должен хотя бы поесть. Ты очень слаб.

– Нет времени. Идем.

В этот момент снаружи послышались голоса.

– Кто это? – насторожился Корлунг.

– Кажется, мой брат вернулся с охоты со своими товарищами.

Дверь распахнулась, и в дом вошли трое рослых арамеев. У каждого на поясе висел длинный кинжал, один держал лук. Лучник повесил свое оружие на стену и кивнул Ние.

– Радуйся, сестричка, сегодня будем лакомиться кабанятиной. Разделай тушу и займись обедом, мы голодны.

Женщина послушно накинула на плечи меховой плащ, взяла в руки топор и вышла наружу.

– Ты кто? – весьма недружелюбно осведомился все тот же арамей, смерив Корлунга взглядом.

– Гость, – мрачно отозвался каданг.

– Собирайся и проваливай отсюда, гость, – с ухмылкой приказал арамей.

– Не ты привел меня сюда, не тебе и прогонять, – с вызовом ответил Корлунг.

Арамей снова ухмыльнулся.

– Хорошо, – кивнул он. – Мы попросим мою милую сестричку, чтоб она дала тебе хорошего пинка под зад, гость. Вряд ли она нам откажет.

Арамеи расхохотались, довольные словами своего товарища. Все трое уселись вокруг стола.

С улицы вошла Ния, в руках ее была большая чаша с сырым мясом.

– Сколько можно тебя ждать? – недовольно проворчал брат. – Мы жрать хотим! И скажи своему гостю, чтобы выметался из моего дома.

– Позволь ему остаться, – попросила Ния. – Он слишком слаб.

– Пусть набирается сил в другом месте.

Ния виновато взглянула на Корлунга и тихо сказала:

– Извини. Тебе придется уйти.

Корлунг молча потянулся за своим плащом. В этот момент брат Нии попросил одного из своих товарищей:

– Покажи мне его.

Тот положил на стол знакомый Корлунгу сверток и развернул сукно. В отблесках очага блеснула полированная сталь клинка.

– Отличный меч! – восхищенно произнес брат Нии, взяв клинок в руки. – Настоящая сталь! Достойный подарок для князя.

– Положи, – глухо потребовал Корлунг.

– Ты еще здесь?! – прорычал хозяин дома, бросив взгляд в его сторону. – Убирайся, пока я не проломил твою тупую башку.

– Положи! – с угрозой повторил каданг.

Пламя очага отразилось в его бесцветных глазах злыми огоньками. Ния испуганно закусила губу.

– Что?! – бешено взревел арамей, поднимаясь на ноги.

– Этот клинок выкован не для тебя, – со злобой произнес Корлунг, приблизившись.

– Не убивай их! – вскрикнула Ния.

Двое других арамеев одновременно вскочили из-за стола. Корлунг выхватил скамью из-под ног ближайшего и мощным ударом отшвырнул его к стене. Опрокинув стол, он сбил с ног другого. Брат Нии взмахнул мечом, однако Корлунг увернулся, перехватил руку арамея, перебросил его через себя и впечатал в пол. Острие стального клинка впилось в горло арамея. Его товарищи, уже поднявшиеся, замерли в нерешительности.

– Не надо! – взмолилась Ния. – Прошу тебя!

Бросив в ее сторону мрачный взгляд, Корлунг сказал поверженному противнику:

– Это мой клинок, моим он и останется. Хочешь возразить?

– Пожалуй, нет, – прохрипел арамей.

Корлунг убрал меч от его горла.

– Благодарю тебя, – прошептала Ния.

Ее брат сел на полу и потер ладонью горло.

– Как тебя зовут, гость? – спросил он, поднимаясь на ноги.

Каданг кивнул Ние.

– Скажи ему, как ты меня назвала.

– Его зовут Хорруг, – сообщила Ния арамеям. – Он воин. Настоящий воин.

– А сейчас этот воин хочет есть и надеется на ваше гостеприимство, – мрачно добавил сын Геранды из Кем-Парна, нареченный отныне Хорругом.

Арамеи переглянулись. Неожиданно брат Нии расхохотался и хлопнул гостя по плечу.

– Садись за наш стол, Хорруг! Поторопись, Ния, наш гость голоден!

Стол поставили на место, и Хорруг присоединился к арамеям.

– Я Аррелий, – назвался брат Нии. – Это мои друзья Сертоний и Киродий. Откуда ты, Хорруг?

– Издалека, – неохотно ответил гость.

– Ты с заката? – спросил Сертоний. – Похоже, ты из кадангов.

Под левым глазом арамея белел рубец от шрама, правое ухо было разорвано. Видимо, Сертонию доводилось бывать в жарких схватках.

– Ты прав, – не стал отрицать Хорруг.

– Неплохо говоришь по-арамейски, – заметил Киродий. – Уже бывал в наших краях?

Хорруг покачал головой.

– Нет, встречал арамеев в Ногаре.

– Стало быть, ты воин, – уточнил Аррелий. – На чьей стороне бился?

– На своей, – мрачно ответил каданг.

По дому распространился аппетитный запах жареного мяса. Через некоторое время Ния поставила на стол большое блюдо.

– Извини, Хорруг, не могу угостить тебя ни вином, ни хлебом, – произнес Аррелий. – Летняя добыча была слишком скудна. До первых ручьев придется туже затягивать пояса. По весне снова отправимся в поход.

– Вы живете одними набегами? – поинтересовался Хорруг.

– Хочешь назвать нас разбойниками? – оскорбился Киродий.

Хорруг пожал плечами.

– Просто спросил. Я впервые в арамейских землях и не знаю, как живут ваши племена.

– Узнаешь, если будет время, – сказал Аррелий. – Как надолго ты в наших краях?

Хорруг снова пожал плечами.

– Как получится.

Накрыв на стол, Ния собралась уйти, но Хорруг удержал ее за руку.

– Сядь рядом со мной, – попросил он.

Арамеи помрачнели. Женщина поспешно выдернула руку из пальцев каданга и скрылась в своем углу, задернув полог.

– Я что-то не так сказал? – недоуменно спросил Хорруг. – Ваша вера и обычаи не позволяют женщине сидеть за одним столом с мужчиной?

– Ей нельзя сидеть за одним столом с другими, – хмуро сказал Аррелий. – Она осквернена.

– Она побывала в плену у ногаров, – более подробно объяснил Сертоний. – Несколько недель она сопровождала ногарский легион и солдаты пользовали ее вдоль и поперек.

– Она вернулась пару лет назад, – произнес Аррелий, тяжко вздохнув. – Я должен был бы прогнать ее прочь, но… В конце концов, она моя сестра.

Хорруг поднялся, отложил несколько кусков мяса в деревянную миску.

– Может быть, ее и осквернили, но она не кабацкая шлюшка, – зло сказал он. – Эта женщина спасла мне жизнь, а недавно уберегла и ваши от моего клинка.

Сказав это, Хорруг взял миску и зашел за полог. Ния забилась в самый угол, сжавшись в комок. Хорруг присел рядом с ней.

– Если тебе нельзя сидеть со мной за общим столом, тогда мне придется сесть рядом с тобой, – произнес Хорруг и протянул ей миску. – Поешь со мной.

– Прости, – тихо сказала Ния, пряча взгляд. – Я должна была сразу сказать тебе.

– О чем? – отозвался Хорруг. – Моя память крепка, я еще не забыл, как вместе с разбойниками отбил тебя у ногарских солдат. Мне не хуже тебя известно, для чего служат пленницы в воинских отрядах.

– И ты не брезгуешь мною? – осторожно спросила Ния. – Не презираешь?

– У меня нет причин для этого. Не твоя вина, что ты оказалась в рабстве.

– Моя вина в том, что я слишком долго была рабыней, – с горечью произнесла Ния. – Я должна была покончить с собой.

– Тогда никто не вытащил бы меня из снега и я замерз бы в лесу. Не вини себя ни в чем.

Хорруг ободряюще погладил Нию по плечу.

– Я не дам тебя в обиду, – пообещал он. – Никому.

На широком дворе князя Саратония царило оживление. Едва на лесных полянах под лучами весеннего солнца зачернели первые проталины, арамеи собрались в очередной набег на земли степных жителей и к терему князя со всей округи потянулись мужчины племени, расчитывавшие получить свою долю добычи в предстоящем походе. Большинство были пешими – как правило, гиппарионов, добытых в предыдущих походах, попросту съедали зимой. Саратоний в сопровождении сотника Килония лично отбирал воинов.

– Тороний, это твой сын? – спросил князь огромного мужчину в безрукавке из волчьей шкуры, рядом с которым стоял высокий стройный юноша.

– Да, князь, – ответил великан. – Это Демилий, мой старший. Пришла пора и ему стать настоящим мужчиной.

– Добрый будет воин, – одобрительно кивнул князь.

Во двор вошел Аррелий в сопровождении своих друзей. Вместе с ними пришел Хорруг. Облаченный в грубые одежды из звериных шкур, по виду он мало отличался от арамеев.

– А вот и лесные отшельники, – усмехнулся князь. – Мир вам, братья!

– И тебе мир, княже, – ответил Аррелий.

– Все ли ладно в лесу? – шутливо спросил Саратоний.

– Олени еще не перевелись, – рассмеялся Сертоний.

– Кого это вы привели с собой? – мрачно поинтересовался Килоний.

– Можешь спросить меня сам, – вместо арамеев ответил Хорруг. – Язык у меня есть.

– Похоже, очень длинный язык, – неприязненно заметил Килоний.

– Не длиннее моего меча, – отозвался Хорруг.

Килоний хотел еще что-то сказать, но князь остановил своего сотника и спросил Хорруга:

– Откуда ты? Ни обликом, ни говором на арамея ты не похож.

– Я каданг. Мое имя Хорруг.

– Он воин, – вставил Аррелий. – Мы просим, князь, принять его в войско.

– Слыхали о тебе, – проворчал Килоний, смерив чужеземца взглядом. – Ты живешь в доме Аррелия с опозоренной женщиной, которую ее брату давно следовало бы изгнать, как шелудивую собаку.

Аррелий нахмурился.

– Как жить моей семье, я решаю сам, – жестко произнес он, недобро глядя на княжеского сотника.

– Его сестра опозорена лишь тем, что мужчины рода со своим князем не могут защитить своих женщин, – сказал Хорруг, глядя Саратонию прямо в глаза.

– Гони его прочь, князь! – прорычал Килоний, схватившись за рукоять меча. – У арамеев достаточно достойных мужей, способных держать оружие. Нам ни к чему чужеземцы.

Саратоний усмехнулся.