Связующая магия Баумгертнер Ольга
– Из-за чего?
– Я слишком чувствителен к некоторым из воспоминаний.
– Тем, которые причиняют тебе боль и выводят из себя?
Я опустил взгляд и рассказал об Инведнисе.
– Тебе не следовало отдавать амулет мне, – произнес я. – Это может только все усугубить.
– Я сделал правильный выбор, – без тени сомнений произнес он. – Ты сильный и ты справишься.
– Преодолею сам себя? – я горько усмехнулся.
– Не себя. То, что досталось тебе от отца.
– Порой ты сам себе противоречишь, дядя, – я опустился в кресло. – Что будем делать? Как ты им объяснишь потерю сознания?
– Сошлюсь на возмущение мировой ткани.
Я воззрился на него удивленный.
– То есть?
– Этот мир еще не полностью оправился от катастрофы. Иногда тут происходят странные вещи.
– Ты не рассказывал. И какие же?
Игниферос достал с полки вино и два бокала – рассказ, похоже, был не скорый. Но тут на пороге возникла Мерлинда и остановилась как вкопанная – похоже не ожидала увидеть меня здесь. Игниферос глянул на ее бледное испуганное лицо, потом на меня и нахмурился.
– Зачем ты ей сказал?
– Я знала, – ответила вместо меня Мерлинда, плотно притворила дверь, подошла к нам и показала Игниферос темный кулон.
– И ты знала все эти годы? – Игниферос бросил на нее испепеляющий взгляд.
– Ничего бы не изменилось, – ответила она. – Произошло то, о чем я думаю?
– Тебе лучше сейчас вообще ни о чем не думать, – поморщился я.
– Но… – она смолкла, так как дверь распахнулась и на пороге возникли уже четверо: Лайтфел, Бэйзел, Гаст и Ретч. Все как один уставились на меня как до этого Мерлинда.
Я глянул на них, изобразив недоумение, и обернулся к Игниферосу.
– Ты мне начал говорить про возмущение мировой ткани, – напомнил я.
Игниферос же глядел на вошедших.
«Не надо, – предупредил я мысленно. – Ты обещал мне».
– Зайдите ко мне чуть позже, – произнес он.
– Ты в курсе, что вся обитель… – начал было Лайтфел.
– Я знаю. И поскольку мы с Тэрселом, как единственные гипномагии, знаем, как влияет изменение мировой энергии на разум, то вам нет необходимости присутствовать при обсуждении. Тебя, Мерлинда, это тоже касается. Если мы придем к чему-нибудь, мы вас оповестим.
Я просто умилился тому, как тактично Игниферос послал всех вон. Поскольку он задумался, я сам налил нам вино в бокалы.
– Одно дело о чем-то недоговаривать, но другое дело лгать, – объяснил он свой порыв поделиться «новостями».
– Я даже думать не хочу, что они узнают, что я могу прочесть любого как открытую книгу, – я опорожнил залпом свой кубок.
– Что это поменяет? – он смотрел на меня. – Они и так знают, что я или ты можем сделать это в любой момент.
– Но не всегда же! Не постоянно… – я не удержался и посетовал: – К тому же большинство из них уверено, что обязательно ощутит при этом головную боль. Но единственный, у кого действительно болит от этого голова – это я!
– Ты ведь все равно воспринимаешь, только то, что необходимо или стараешься не воспринимать вообще.
– Но не когда я с кем-нибудь буду вести диалог. А Мерлинда и вовсе уже начала мысленно со мной разговаривать…
– Я нахожу это весьма удобным, – он даже позволил себе улыбку.
– Ты, в отличие от нее, закрыт от меня, – заметил я. – Я могу слышать лишь, то, что ты адресуешь мне, а не весь остальной сумбур…
Игниферос рассмеялся, а я нахмурился – ничего веселого я в этом не находил.
– То есть для себя ты определил все это как сумбур?
– Я пытаюсь противостоять этому как могу…
– Постой, а если бы Инведнис не сказал тебе об этом, а подумал?
– А он и думал до этого, – огрызнулся я. – И никто его особо за язык не тянул.
Игниферос с недоумением покачал головой.
– То есть, ты выходишь из себя, когда кто-то говорит тебе правду в лицо? Не понимаю… Но ведь ты терпишь, когда слышишь правду от меня.
– Я готов терпеть ее от… – я посчитал в уме, – четверых.
– Надо полагать, я вхожу в этот список. Кто еще те счастливчики? Гаст? Ретч? – дальше он зашел в тупик. – Если Мерлинда, значит не Авориэн? А Бэйзел? Эрслайт? Нэиль?
– Мерлинда. Остальных не касается, потому что они правдокапанием не страдают. Так что там с возмущениями мировой ткани?
– Чаще всего это принимает вид природных явлений. Однажды на нас в течение часа обрушивались молнии – ужаснейшее светопреставление…
– Молнии?! – я уставился на него.
– Сначала все подумали, что разразилась сильнейшая гроза – все небо затянуло черными тучами. Но потом частота и мощь молний увеличилась. Мы все приложили усилия, чтобы отвести ее от обители, потому что у всех обителей от электричества начали вставать дыбом волосы и даже чуть искрить – весь воздух вокруг нас насытился электричеством. Уж кому было весело, так это детям – касались пальчиками друг друга и били слабеньким током.
– Сомнительное веселье, – меня даже передернуло. – Давно случилось?
– Лет пять назад. А еще одна год назад, но гораздо слабее. Кроме того, с океана приходят смерчи и высокие волны…
– И ты молчал? – в досаде произнес я.
– Как-то разговор не доходил… Теперь ты знаешь.
– И кто следит за морем и небом?
– Лайтфел присматривает за грозами, а Ретч за ветрами. За водой – Логд и Милрес – маги воды из совета. Может, сам как-нибудь увидишь. Хотя, это случается все реже и реже.
– И как ты хочешь привязать подобные явления к обморокам? – с сомнением заметил я.
Игниферос пожал плечами.
– В крайнем случае, посоветуюсь с твоей матерью. У нее очень изворотливый ум.
– О да…. Хорошая мысль…
Я посмотрел в окно.
– Знаешь, – произнес я задумчиво. – Давно хотел тебя спросить. Как погиб твой отец, Игниферос? Ты говорил, что он погиб в море в бурю. Не в одну из таких?
– Я задумывался над этим, – Игниферос покачал головой. – Если бы это была такая буря, она бы разрушила обитель, потому что только отец мог остановить ее…
– Звучит неправдоподобно… Обычная буря и вовсе должна оказаться для него пустяком… Я не понимаю…
– Мне говорили, что виной тому всего лишь обычная неосторожность… глупая смерть…
– А твоя мать?
– Они погибли вместе…
– Кто-то был с ними, кто выжил?
– Нет, несколько охранников плыли на другом корабле неподалеку… Все они говорят про шторм, разыгравшийся на море, и то, что мои родители позволили играть ему с кораблем… Не смотри на меня так. Я и сам этого не понимаю.
Я несколько секунд не сводил с него глаз, но, похоже, ему действительно больше ничего не было известно. Я поднялся.
– Ты куда? – удивился Игниферос.
– Мне надо посетить еще пять преподавателей, а через три часа у меня встреча с детишками.
– Тэрсел! – остановил меня колдун. – Ты в порядке?
– Уже да – ты дал мне пищу для размышлений. Я теперь еще долго буду ломать себе голову по поводу здешней погоды.
– Зайди ко мне как освободишься – расскажешь о Гейнире, – заметил он. – А я – о магии созидания.
На пороге я все-таки обернулся к старику.
– Ты обещал, Игниферос, – напомнил я повторно на всякий случай.
Три часа спустя я распахнул двери аудитории. Они все уже были здесь. Я так глянул на них, что все мигом потупились.
– Итак, – начал я. – Как и обещал, я поинтересовался вашей учебой.
Затем я стал называть учеников и сообщать, что каждый натворил и сделал не так.
– Заметьте, – подытожил я. – У меня это заняло чуть ли не час нашего с вами драгоценного времени. Есть еще одна плохая новость. Все, кого я назвал, понесут наказание за неусидчивость…
Ко мне обратились испуганные взгляды, а я выдержал паузу.
– Наказание простое, – наконец вымолвил я. – Вы лишаетесь сегодня права заниматься со мной. Занятия у неназванных учеников не отменяются. Посмотрим, сколько вас останется в следующий раз. А теперь живо вон отсюда!
Они еще миг глядели на меня в недоумении, а потом поспешили прочь. И передо мной осталось всего пятеро из сотни. Я скользнул по ним взглядом, думая, действительно ли они тихони, или поняли, что со мной лучше шуток не шутить. Судя по тому, что тут присутствовал сын Балахира и кое-кто из его компании, я склонился ко второму варианту.
– Вас двоих я послал на материализацию, а остальных на уроки изменения свойств вещества. Довольно схожая магия. И что вы там полезного почерпнули?
Один из учеников превратил свою книгу в песок, который просыпался на пол.
– Похвально, а обратно? – полюбопытствовал я.
Мальчишка покраснел до корней волос.
– Что за книжка была? Неужели учебник по изменению свойств вещества?
На меня глянули растеряно – говорил я серьезным тоном, но слова звучали как издевка. Другой ученик вновь создал книгу из песка. Я протянул руку, раскрыл книгу, но ни на одной странице, разумеется, не было написано ни слова.
– Чудесно, – одобрил я и обратился к третьему несчастному. – Умеешь превращать песок в буквы?
Он почти с ужасом покачал головой.
– Тогда обратно ее в песок.
Книжка рассыпалась у меня в руках.
– Хм, ладно, – я покривился и глянул на оставшихся двоих.
Мальчишка материализовал из воздуха бабочку – вырезанную из камня. Я с подозрением воззрился на него.
– К кому я вас посылал?
– К Нордеку… но вчерашнее занятие провела Авориэн, он сам ее попросил сменить, – робко сообщил мальчишка. – Мы конечно же…
– Ну еще бы. Знаете ведь уже, да?
Они потрясли головами. Я обратил взгляд на последнего – Прита, сына Балахира. И он метнул в меня целую тучу стальных шипов. Все это смертоносное облако замерло между нами. Этот мерзавец проверял меня, даже предполагая, что может за этим последовать. Краем глаза я заметил, как побледнели остальные.
– Неплохо, – заметил я. – А как у тебя с защитой?
– Не так хорошо, – признал Прит, в голосе его еще слышался вызов.
Я улыбнулся.
– Но ведь это ты можешь давно, – произнес я. – А чему ты выучился за эти три дня?
Он смешался.
– Сможешь повторить? – я кивнул на каменную бабочку.
Через миг перед нами лежала еще одна.
– И что это? – полюбопытствовал я.
– Бабочка, – в досаде отозвался он.
– А из чего она?
Прит нахмурился.
– Гранит…
– А у Сторма из чего?
– Я не знаю, как называется камень…
– Разве его вчера не зазвали?
– Я забыл.
– Это агат. Сможешь превратить гранит в агат?
– Нет, – он глянул на меня. – Зачем нам это?
– Если у вас снова будет преподавать Авориэн, спроси ее после урока. Можешь на темном наречии – она его знает.
Мальчишка с изумлением уставился на меня.
– Ладно, закончили с этим, – я махнул рукой, и шипы все еще висевшие в воздухе, разлетелись брызгами воды, окропив нас всех.
Я миг думал. Хоть я и отослал большинство моих нечаянных учеников, знал, что об уроке им станет известно все до последнего слова.
– Однажды, семь лет назад в мирах я повстречал одного странного огненного мага, – начал рассказывать я. – Я всегда полагал, что все они немного чокнутые. Но этот…
– Вы убили его? – встрял один из мальчишек.
– С какой стати? – я бросил на него грозный взгляд, и он смолк. – Мы посидели с ним в трактире, выпили вина, и он рассказал, как странствует по мирам в поисках… смысла жизни.
Детишки недоуменно переглянулись.
– Так вот, в чем, по-вашему, вы видите свой смысл жизни?
– Мы должны стать магами, получить каждый свой амулет, – начал довольно бойко один из них.
– Отлично, а дальше?
– Вы говорили, что мы в Закатной обители… – начал осторожно Прит.
– Да, мы в Закатной обители. И что?
– Она принадлежит темным магам…
– Светлые – одни из нас, только больше блюдут мораль.
Я поставил их в тупик.
– Если наша цель, не захват обители, то что тогда?
– Цель и смысл жизни – вещи довольно-таки разные. Правда кое-кто частенько подменяет понятия, следуя какой-то одной цели… К примеру у нас у всех есть цель не допустить сюда врагов. Я вам уже об этом говорил. Но вряд ли это смысл нашего существования. Жить ради обороны обители – звучит несколько сомнительно…
– Но тогда что же…
– Даже Игниферос не смог ответить на этот вопрос, – сознался я. – Однако это не значит, что ответа не существует, не так ли? Когда Закатная обитель разрушили, слишком многое исчезло безвозвратно.
Я указал на кучку песка перед нами.
– Слова и знания могут обратиться в прах и исчезнуть из памяти, но не наоборот. Если хотите, я покажу вам…
– Иллюзию? – прошептал Сторм взволновано.
– Нет. То, что произошло на самом деле. Вы ведь слышали о гипномагии?
Они испугались, но любопытство оказалось сильнее страха.
– Садитесь, – я указал им на скамьи. – Закройте глаза. У некоторых может болеть голова. Но это исправимо. То, что вы увидите, происходило в действительности. Это знание я получил от Игнифероса. А он – единственный оставшийся в живых свидетель тех событий…
Сначала они увидели нашу обитель – над куполом библиотеки парил ястреб. Сияло солнце, сверкало море. Точно так же как сейчас. А потом птица сорвалась вниз с немыслимой высоты, скользнула вдоль каменных стен и влетела в окно библиотеки. Там внизу разгорался спор между двумя братьями. Раскол уже царил между народом колдунов – за спиной Игнифероса стояло несколько сотен, как и за спиной Ментепера. Все маги с мрачной решимостью прислушивались к словам своих повелителей. Сомнения я не заметил ни на одном лице. И именно из-за отсутствия сомнения в своей правоте все когда-то и уничтожили…
Атаковали они друг друга примерно одновременно. То же, что началось следом, можно было назвать только истреблением друг друга. В порыве гнева и ненависти они применили самую смертоносную магию. Но она уничтожала не одних колдунов… Следом всеразрушающей мощью отозвалась стихия. Задрожала земля, черными морщинами по ней зазмеились трещины, и какие-то стены и башни обители не устояли, крошась, словно это был не камень, а хрупкие пастельные мелки. В провалы крепости ворвался вихрь, такой сильный, что нес по коридорам фигурки магов, а потом швырял о камни и волочил дальше уже безжизненные тела, с той легкостью, с которой осенью сметает опавшее листья. Вокруг потемнело, хотя время едва перевалило за полдень, и в черном небе горел раскаленный белый шар солнца, а вокруг светили звезды. Море покрылось коркой льда, ветки деревьев, заледенев, рассыпались осколками от дрожи в земле. И тела убитых магов тоже обращались в снежную пыль.
Обитель, покрывшись изморозью, стояла в стылой мертвой тишине посреди белой пустыни под таким же мертвым черным небом.
Мальчишки очнулись еще в более худшем состоянии, чем когда-то я. У них из глаз текли слезы. У всех, даже у Прита. Их трясло одновременно и от холода, и от ужаса. Я же неторопливо перелистывал свой альбом для рисования, ожидая, когда они немного придут в себя, пока не добрался до картинки Рубежа.
– Хотите, чтобы это повторилось? – жестко спросил я.
– Нет! – испуганно выкрикнули они.
– Тогда перестаньте задаваться вопросом, кто в этой обители главнее. Однажды мы потеряли все за какие-то три часа. Но сейчас… сейчас этот мир стал настолько хрупок, что его можно разрушить всего за минуту…
На меня взирали с ужасом и вместе с тем с надеждой. Я развернул альбом к ним. Дрожащие, они чуть подались вперед, чтобы разглядеть, что я им показываю.
– Это Рубеж – последний из Закатных миров. Он ничего вам не напоминает?
– Он… – Прит хрипло закашлялся, словно задохнувшись, и, отдышавшись, продолжил. – Он похож на наш, когда Закатная обитель была повержена, только… словно крошечный и за ним… пропасть.
– За ним пропасть, – подтвердил я. – Холод пустоты и смерти, украшенный светом звезд… Этот мир настолько мал, что его можно пересечь за полчаса, неспешным шагом. Но главное не это. Он не всегда был таким – его таким сделали… Еще немного и таким же стал мир Закатной обители, а то и вовсе исчез, превратившись в пыль в этой бесконечной черной пустоте…
– Кто сделал? – прошептал кто-то сдавлено.
– Один из древних повелителей Закатной обители. Рубеж – это довольно неширокая дверь, охраняющая Закатные миры. Но об этом я расскажу вам в следующий раз. Сейчас же я хочу, чтобы вы уяснили одно – вы должны стать не просто сильными магами, а магами мудрыми, чтобы та катастрофа больше никогда не повторилась. Все – на сегодня хватит.
Они поклонились на прощанье и ушли. Только Прит задержался на миг.
– Я хочу попросить прощенья, Учитель – произнес он.
– За что?
– За то, что усомнился в вас, – едва слышно выдавил он.
Я подошел к нему, чуть поднял подбородок, ища встречного взгляда. Все-таки мальчишка оказался совсем другой, чем Балахир. Он был честен. Я чуть ласково скользнул пальцами по его щеке, а он воззрился на меня с изумлением.
– Я должен тебе кое-что сказать, малыш, – мягко сказал я. – Твоя мать жива?
– Нет, умерла, когда… я не помню, точно, но когда произошел раскол в темной обители и когда… захватили Мидл. Мне тогда было три… Но, что вы мне хотели сказать?
– Отец Балахира приходился мне сводным братом. По линии Ментепера разумеется.
Он открыл рот от изумления.
– Отец знал?! – воскликнул он.
– Конечно, знал. Странно, что он не сказал тебе.
На лице Прита отразилась боль.
– Он…
– Не надо вспоминать, – я вновь потрепал мальчишку. – И еще, пусть этот разговор останется между нами.
– Больше никто не знает?
– В Совете знают, но твоим друзьям это знать не обязательно. Тебе гордиться нечем… как и мне.
– Да, милорд, – он поклонился. – Я оправдаю ваше доверие.
– Надеюсь.
Он миг помялся.
– Вы не дали нам задание…
– Вам всем есть над чем подумать.
– Эрслайт, – позвал я.
Нашел я его в библиотеке за читальным столом, где он сосредоточенно уткнулся в книгу. Он оторвался от чтения, чуть нахмурившись, что его отвлекают. Но, увидев меня, радостно улыбнулся.
– Отец! – он вскочил, но я мягко хлопнул его по плечу, усадив обратно, и присел рядом.
– Не хочу мешать, но… Что ты читаешь?
– Ретч задал. Много, – он чуть поморщился. – Но через сотню страниц мне все же стало интересно.
Я рассмеялся.
– А ты… – он чуть замялся. – Ты все-таки провел урок?
– Для пятерых. Остальных выгнал за непослушание.
Он в удивлении распахнул глаза.
– Они тебя не послушали?
– Не меня, – я взъерошил ему волосы. – Я поручил им ходить на занятия к другим преподавателям.
– Да, я видел.
– Но в следующий раз мне придется заниматься с ними со всеми и даже больше.
– Больше? – недоуменно произнес Эрслайт.
– Я хочу, чтобы ты тоже ходил на эти уроки.
Эрслайт помрачнел.
– Они же…
– Никто не посмеет тронуть тебя и пальцем, – произнес я.
– И я думал, что ты научишь меня… без кого бы то ни было…
– Научу, – я улыбнулся. – В действительности я хочу, чтобы вы научились ладить между собой.
Он вскинул на меня пораженный взгляд.
– Ты шутишь?! Да только один Прит…