Беседы с мужчиной по вызову Полынская Галина
– Михал Сергеевич, помогите нам, пожалуйста, вы наверняка сможете нам помочь…
– Да, да, Сена, говори, чего нужно?
– Нужно выяснить, от какого метро можно попасть на улицу Пришвина.
– А что там?
– Жилой дом, дом номер 8.
– И чей же это адрес?
И я решила не скрывать от Горбачева наших намерений посетить сына Аркадия Дмитриевича.
– … дело в том, что мы никак не можем до него дозвониться и решили съездить к Володе домой, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке.
– Дай мне полный адрес, я сам съезжу.
О, а вот это в мои планы никак не входило! Узнает Вова, что никакие мы не сотрудники детективного агентства и плакали наши денежки!
– Михал Сергеич, да мы уже оделись, буквально в дверях стоим! К тому же мы хотим аккуратно подготовить его ко всем этим ужасным новостям о его семье, а то он юноша нервный, впечатлительный…
– Хорошо, я перезвоню.
Фух, вот и славно.
Перезвонил Горбачев минут через десять.
– Это метро Бибирево, по карте дом находится недалеко от станции, можно пройти пешком. Вернетесь, позвоните мне, расскажите, как съездили, хорошо?
– Конечно, конечно, доложим в лучшем виде.
Что ж, Бибирево, так Бибирево, это же гораздо ближе, чем Воскресенск правда?
Быстренько собрались, экипировались (я имею в виду наш верный диктофон, заботливо помещенный под мешковатый свитер), снова наказали Ане к телефону не подходить, никого не впускать и помчались на Выхино. Хоть и путь предстоял неблизкий, радовало, что пересадка только одна, значит, можно спокойно устроиться на диванчике и как следует обмозговать текущие события. Одно мешало – ни на минуту не закрывающийся рот Таисии Михайловны. Как правило, в любом транспорте на нее нападала форменная словесная диарея и она начинала болтать на все темы подряд, начиная с политики, заканчивая грандиозными планами на будущее. Она прямо таки обожала орать мне в ухо, перекрикивая шум и грохот несущегося вагона. Ладно, если бы это были какие-то важные, не терпящие отлагательств новости, которые она забыла сообщить дома или по дороге к метро, так нет! Это была всякая ерунда! Е-рун-до-ви-на! И стоило только вежливо попросить ее заткнуться, как подруга обижалась смертельным образом минуты на полторы-две, а потом начинала снова, как ни в чем не бывало орать мне в ухо! Вот из-за этого я терпеть не могла ездить с Ливановой в общественном транспорте на дальние расстояния, к концу поездки я, как правило, зверела до абсолютно собачьего состояния. И вот сейчас, стоило только поезду тронуться с места, как кошмар начался. Таисия устроилась поудобнее, развернулась ко мне всем корпусом и распахнула пасть:
– Сена, а вот ты помнишь, как прошлой весной…
И понесло-о-ось! До самого Кузнецкого моста, где нам предстоял переход, я слушала воспоминания годичной давности, после перехода пытка возобновилась, а ситуация усугубилась – сидячих мест не было, мы стояли в толпе и Ливанова продолжала терзать мое ухо, мой слух и мой мозг. А мне хотелось подумать о текущих событиях, мне в любом движущемся транспорте всегда хорошо думается, но заткнуть Михайловну невозможности не представлялось. И тут счастье улыбнулось мне, тетенька, сидевшая прямо передо мной, зашевелилась, завозилась и стала подниматься. Я незамедлительно плюхнулась на освободившееся место, а «птица Говорун» осталась стоять. Вот счастья-то привалило! Чтобы в этом счастье утвердиться, я закрыла глаза и сделала вид, что мгновенно заснула практически вечным сном. Мысли быстренько выстроились в стройные ряды и помаршировали в нужном направлении. Я чувствовала, что истина где-то рядом, надо было только ухватить ее за хвост и заглянуть в бесстыжие глаза… Если Вика сидела дома, но была одна, как доказать, что она действительно никуда не выходила? И тут меня осенил такой просто выход из положения, что я едва не зарыдала от злости на саму себя, и как же это раньше не пришло мне в голову? Прямо хоть из метро беги, чтобы немедленно позвонить Горбачеву!
– Чего это у тебя мордень так перекосилась? – поинтересовался Тайкин голос. Она плюхнулась на освободившееся местечко рядом. – Кошмарчик приснился?
– Ага, – простонала я, – еще какой кошмарчик! Почему ж я такая тормознутая, а?!
– О, – обрадовалась подруга, – в нас проснулся голос здоровой самокритики?
– Далеко еще ехать?
– Через одну выходим.
Какое счастье! Я еле дождалась, пока объявили Бибирево и помчалась на выход, буквально роняя на ходу ботинки.
– Меня хоть подожди!
Но мне некогда было всяких там ждать, Тайка догнала меня только на улице.
– Стой, Сенофонд! – рявкнула подруга. – Стоять, кому сказала!
Вспомнив, что мобильник у Таюхи, я послушно остановилась, развернулась и потребовала немедленно выдать мне аппарат.
– Да у меня там один вонючий доллар остался, – запротестовала она.
– Давай, давай, мне нужно очень! Скорей давай!
Тая нехотя извлекла мобильник из сумочки и протянула мне. Выбрав из списка абонентов «Горбачев мобил», я стала дозваниваться, приплясывая от нетерпения.
– Да, Тая, слушаю, – ответил наш бравый детектив.
– Михал Сергеич! – заголосила я, перекрикивая шум проезжающих мимо машин. – Это Сена!
– А, Сена, здра…
– Михал Сергеич, – зачастила я, желая уложиться в «один вонючий доллар», – в квартире у Вики и Аркадия установлено видеонаблюдение, если информация стирается не каждый день, то можно проверить, на самом деле она была целый день дома или нет!
– Да? – удивился Горбачев. – Почему же Вика не сказала об этом следователю?
– Сами ж говорили – она в шоке была, вот и не сообразила! До меня тоже только сейчас это дошло!
– Спасибо, Сена, позвоню следователю прямо сейчас.
И мы синхронно нажали на отбой.
– Молодца! – одобрила Тая, забирая мобильник. – Про видеонаблюдение тебе Алекс сказал, да?
– Ну да, а я как-то мимо ушей это пропустила.
Тая посмотрела баланс и сокрушилась на тему, что на счету осталось всего несколько центов.
Наведя справки у прохожих, касательно улицы Пришвина, мы в скорости вырулили к гнезду панельных девятиэтажек, одна из которых значилась под номером восемь. Подъезд был только один и очень кстати в него входила какая-то тетенька, за нею мы и увязались. Сорок шестая квартира располагалась на третьем этаже напротив лифта. Мы топтались у деревянной двери, никак не решаясь позвонить. Я обдумывала, как объяснить Вове наш визит, а Тайка прислушивалась и принюхивалась, видимо надеясь различить трупный запах.
– И что скажем? – озвучила я свои мысли. – В честь чего мы тут оказались? Как адрес узнали?
– Как-как! – передразнила Тайка. – Каком кверху! Детективы мы или хвосты поросячьи? Подумаешь, большое дело адрес выяснить. Давай, звони.
– А почему я?
– Ты ближе стоишь.
– Не правда, – я отступила на шаг назад. – Сама звони.
– Ой, кошмар! – Тайка сердито ткнула в кнопку звонка.
Послышалось резкое «дз-з-з-зи-и-и-инь»! И мы перестали дышать.
– Кто там? – раздался заспанный Вовин голос, и мы одновременно выдохнули. Слава богу, живо чучело-мяучело!
– Володя, это мы, Сена и Тая! – ответила подруга. – Открывай!
В замке завозился ключ, дверь распахнулась и нашим взорам предстал сонный и какой-то весь помятый Вова. Он в глубочайшем недоумении уставился на нас, хлопая ресницами.
– Приветик, – улыбнулась Тая. – Узнаешь?
– О… а как вы тут очутились? – обрел дар речи наш клиент.
– На метро приехали, – ласково ответила Тая, и неожиданно сердито рявкнула: – Хоть по одному телефону, хоть иногда, но надо отвечать! То ты звонишь по сто раз на дню, то пропадаешь бесследно…
Вова высунул голову, обозрел лестничную площадку и посторонился.
– Да у меня бессонница была, теперь вот отсыпаюсь. Заходите.
Мы не заставили себя долго упрашивать. Разулись, разделись и нагло поперли в комнату, не дожидаясь великосветских приглашений со стороны хозяина.
– Я пойду, сполоснусь, – пробормотал Вова, волочась за нами следом, – а то проснуться не могу.
– Конечно, – милостиво разрешила Тая.
Иди, иди, сейчас мы тебе таких новостей навалим полные карманы, мигом проснешься. Вова скрылся с горизонта, в ванной зашумела вода, а мы стали осматриваться. Обыкновенная комната метров двадцать, вполне приличная, хоть и не новая мебель: диван-кровать, платяной шкаф, телевизор на тумбочке, над кроватью ковер, в советские времена бывший непременным показателем достатка, наравне с толстокожим мутным хрусталем, в центре низенький журнальный столик, прикрытый клеенкой и два стула с обшарпанной обивкой. Окно прикрывали выцветшие темно-зеленые портьеры. Желая посмотреть, куда выходят окна и что за вид открывается, я подошла, отдернула одну занавеску и чихнула – портьеры оказались жутко пыльными. И тут мне резко перехотелось любоваться видами. На подоконнике, в самом углу стоял причудливый пузырек необычной формы, с синей крышечкой и надписью «SHALIMAR».
Глава двадцать девятая
Как во сне я протянула руку, взяла флакончик, поднесла к носу и понюхала. Ну конечно, оно самое…
– Что там у тебя? – подскочила любопытная Тайка. – Ох, ничего себе... Тот самый «Шалимар»?
– Угу.
Осторожно, будто флакон мог взорваться, я поставила его на место и задернула штору. Прислушавшись к отдаленному шуму воды, я на цыпочках подскочила к платяному шкафу и открыла дверцы. Первое, что бросилось в глаза – рыжая масса кудрей, кое-как засунутая на верхнюю полку, потом уже я увидала лисий полушубок, висящий на «плечиках» и в самом низу, в глубине шкафа стояли женские сапоги на высоченных каблуках. Размера эта обувка была, должно быть, сорок третьего – не меньше. Если я еще и тешила себя надеждой, что вещи могут принадлежать женщине, то эти громадные сапоги не оставили от надежды ровным счетом ничего.
– Кошма-а-а-ар… – прошептала Таисия Михайловна.
– Срочно звони Горбачеву, – шепнула я ответ.
– Не получится, денег на звонок не хватит.
В ванной прекратился шум воды. Я захлопнула дверцы шкафа, мы метнулись к дивану, уселись и напустили на себя беспечный вид. Появился Вова, он выглядел значительно бодрее, хотя все равно оставался каким-то помятым, взъерошенные влажные волосы, торчащие в разные стороны, довершали неряшливый образ.
– Слушайте, а как вы меня нашли? – он подошел к тумбочке у боковины дивана, выдвинул ящичек, вытащил пачку сигарет, зажигалку и огляделся в поисках пепельницы. Пепельница стояла на клеенчатом столике. Вова присел на стул и закурил, мы тоже полезли в сумки за сигаретами, что-что, а никотин сейчас весьма кстати.
– Очень захотели и нашли, – ласково улыбнулась Тая. – Мы за тебя волновались, ты так неожиданно пропал, вот мы и подумали, мало ли, что могло случиться.
– А что могло случиться?
Вовин взгляд мне отчего-то не пришелся по душе.
– Ну-у-у… мало ли, – Тая снова полезла в сумку. – Кстати, мы привезли тебе отчет о проделанной работе…
Судя по тому, как она слегка переменилась в лице, я поняла, что эта бестолочь отчет благополучно забыла дома. И я оказалась права.
– Ой, ну надо же, я забыла его! – хохотнула Тая. – Ну, ничего, я и на словах тебе все расскажу. Так вот, Вова, твоя мачеха ни в чем не виновата…
А Вова смотрел куда-то в сторону. Я проследила его взгляд. Володя изучал криво зашторенные занавески, затем повернул голову назад и посмотрел себе через плечо. М-да, дверцы платяного шкафа тоже толком не закрылись. Вова медленно повернул свое табло к нам и уставился тяжелым немигающим взглядом куда-то мне в лоб. Тая жизнерадостным, слегка визжащим от страха голосом, продолжала докладывать о проделанной работе, а Вова все смотрел и смотрел мне в лоб кирпичным взглядом. Черт, мне это совершенно не понравилось! При таком пристально внимании у меня даже не было возможности включить диктофон, скрывающийся под свитером. Володя перевел свой неприятный взгляд на Таисию и зафиксировал его примерно там же – где-то на лбу. Тая еще что-то потявкала с минуту и заткнулась. Воцарилась скверная тишина.
– Ладно, Вова, – вздохнула я, – мы пришли рассказать тебе о куче несчастий, обрушившихся на твою семью.
– Это не моя семья, – равнодушно произнес он. Столбик пепла упал на пол, дотлевшая сигарета, которой он затянулся только когда прикуривал, обожгла ему пальцы, Володя очнулся, взглянул на огонек, подобравшийся к фильтру и затушил окурок в пепельнице. Мы с Тайкой так и не закурили.
– Почему это не твоя? – я старательно изобразила удивление-непонимание-недоумение. – Как так?
– Все эти люди мне совершенно чужие, – Вова прикурил вторую сигарету, мы наконец-то тоже решились на потраву организмов. – Родители меня усыновили.
– И ты об этом всегда знал? – осторожно поинтересовалась я.
Вова отрицательно качнул головой, затягиваясь так сильно, что резко обозначились скулы.
– Не так давно узнал.
– И кто тебе об этом рассказал? – никак, ну никак не получалось взять, сунуть руку под свитер и включить диктофон, Вова сидел к нам практически вплотную, он бы это непременно заметил.
– Никто, случайно услышал разговор шлюшки деревенской с этим… якобы моим отцом. Она задолбала его своими походами по всяким гадалкам-шарлатанкам – так сильно ей хотелось узнать, насколько безоблачным будет их совместное будущее. Чтобы эта дура хоть немного угомонилась, отец посоветовал съездить в Воскресенск к своей сестре…
– Агафье? – не выдержала я.
– Нет, Калерии, якобы с нею вместе в доме живет хорошая такая, конкретная ясновидящая…
Господи, так значит, Калерия Дмитриевна им родственница! Сестра Аркадия Дмитриевича, ё-к-л-м-н…!
– Отец с Калерией не общался, из-за чего-то они поссорились, и Вику она в глаза не видала, поэтому он сказал ей прямиком к Агафье топать, не заходя к ее соседке. Ну, съездила Викуся к ясновидящей и та ей накаркала, что в доме у них живет очень опасный человек, который в семье чужой, и что через этого человека им будет много горя. Сказала, чтоб дунька деревенская к ней через неделю приезжала, типа тогда сможет подробнее рассказать про этого человека и даже назвать его. Отец сказал, что никаким колдовкам не верит, а потом вдруг начал рассказывать, что я приемный, а сам он детей не может иметь. И если для Викочки это большая проблема, то она может себя считать свободной, он ни в коем случае не собирается ломать ей жизнь и вся такая прочая слюнявая чепушень. Викочка тоже распустила слюни на тему любви и принялась выспрашивать о том, где ж меня взяли? Папенька и выложил историю, что меня оказывается, на помойке нашли! Так и сказал, старая сволочь: «Я его на помойке нашел». Тут Викочка и заблажила, мол, это, наверняка, про него колдовка говорила, это он нам всем несчастье принесет, надо типа от него подальше держаться. Ага, размечталась, принцесса шуйская! Я ничего им не сказал, вида не подал, что этот разговор слышал, а шлюшка эта с тех пор начала от меня шарахаться и отца против настраивать. А потом я у него в кабинете на столе черновик завещания нашел. Оказывается, этот дохлый сперматозоид квартиру и весь бизнес оставляет рыжей дуре, с условием, что его нынешний управляющий будет продолжать вести все дела, триста штук баксов отваливает мамане, свалившей в Геленджик и по сто штук – вы только подумайте! – по сто штук отваливает этой голытьбе, уродцам-нахлебникам – своим родственничкам! А мне папик щедро отваливает аж три своих машины, двести штук на открытие собственного дела и дачу в Переделкино. И все! Это ж охренеть можно! Вот нафига, скажите, нафига мне какая-то долбанная дача в Переделкино? И три тачки, блин! Некому спихнуть что ли было? Сбросил мне, стало быть, находке помоечной, крохи с барского стала. Ага, не на того нарвались!
Вова доверительно изливал нам душу, будто друзьям за бутылкой винца, видимо ему давно хотелось выговориться, да все возможности не представлялось. Он вытряхнул из пачки очередную сигарету, мы с Тайкой тоже, как по команде закурили.
– И тогда тебе пришла в голову идея нарядиться Викой и навести справедливость? – подала я реплику.
– Ага, – закивал Вова, – не так уж много там родственничков осталось. Вичку посадят, у отца сердце слабое – долго не протянет…
– Слушай, – не выдержала я, – неужели ты не испытываешь никакой благодарности к человеку, который тебя вырастил? Ну и что, что он не родной отец, он же заботился о тебе, любил тебя, все для тебя делал, считая тебя божественным подарком…
– Да конечно! – Володя ощерился в улыбке. – Любил! Как же! Никого никогда он кроме себя не любил! Он же такой великолепный, богатый, элегантный! Все должны были постоянно им восхищаться, в пояс ему кланяться, а он только позволял себя любить! Допускал к своему трону! Старый скот! Мать чистейших дворянских кровей – не чета этому торгашу, все время была на заднем плане, права голоса не имела и тоже должна была поклоняться паршивому ювелиришке! Я так хотел, чтобы она меня любила, а ей никто уже не был нужен, она не хотела с нами жить, мама со мной почти не разговаривала, а отца тихо, молча ненавидела. Потом взяла и уехала. И я остался с ним, с торгашом самовлюбленным. Ой, как он любил мной похвастаться! Вот, это мой наследничек, есть кому дела передать, бла-бла-бла! А потом перестал вдруг брехать направо и налево, призадумался и говорит, что, похоже, не получится из меня продолжатель его ювелирного дела, жилки какой-то во мне нет, хватка не та, тоже мне Савва Морозов, купец-молодец нашелся! Чтоб не начал куском хлеба попрекать, пошел работать в автосалон, думал, постепенно найду свое призвание, докажу, что я тоже кой-чего стою. Тогда-то я думал, что я его родной наследник, что все равно мне все дело отойдет, надо просто подождать немного, а как узнал, что я помойкин сын, да еще и шалава эта начала воду мутить со своей колдовкой, так я и понял, что ничего мне не светит.
– И первой ты убил Агафью, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнесла я.
– Конечно, – пожал он плечами, будто это было чем-то само собой разумеющимся, – нечего языком трепать не по теме. Я их всех изведу, немного еще осталось. Вернется шлюшка со старым козлом из-за кордона и концерт продолжится.
Опа, значит он не в курсе последних новостей! Какое счастье, что я не успела выложить ему все, как на духу.
– Как же ты ее убил, если Агафья ясновидящая? Должна же она была знать, что ты пришел ее отравить.
– Да ни фига она не знала, даже не поняла, что я не женщина. Запустила меня к себе в комнатенку, кто-то ее позвал, она вышла, а на столе чашка чая стояла, ну я туда и плюхнул ей добавку. Пока ее не было, на всякий случай успел все бумаги с ящиков выгрести – мало ли, вдруг она какие-нибудь записи, пометки делала.
– Почему же ты не тронул Калерию Дмитриевну?
– А на черта она нужна? Паша ее даже в завещании не упомянул, видать крепко они расплевались.
– Слушай, – Тайка все чего-то возилась в своей сумке, – а нас-то ты зачем нанял? В чем смысл?
– Когда Сена сказала, что вы из детективного агентства, я сразу понял, что удача на моей стороне, что именно вы и докажете, докопаетесь, что убийца – Вика. Вы должны были мне помочь и быть на моей стороне. Вы же на моей стороне?
Глядя в Вовины глаза, сильно напоминающие глаза снулой рыбы, я не смогла выдавить из себя даже улыбку. Мне было физически плохо… до дурноты.
– Нет, – с явно притворным сожалением вздохнул Володя, – вы не на моей стороне. Вы не должны были выходить на меня, вы должны были доказать, что убийца Вика. Вы должны были это сделать, я на вас наделся. А теперь вы мне все испортите, да?
Мы молчали с деревянными мордами. Да и что тут скажешь?
– А я не хочу, чтобы вы мне все перепортили, когда я так близок к цели.
– И что же ты собираешься делать? – глумливо хмыкнула Тайка. – Думаешь, никто не знает, что мы сюда поехали? Мы ведь твой адрес через агентство пробивали.
– Да и пусть знают, – равнодушно изрек Вова. – Я так все сделаю, что никто и не поймет, что вас убили, убили именно здесь и сделал это именно я.
– И как же ты это сделаешь? – честное слово, мне стало интересно.
– Сейчас покажу.
Вова поднялся со стула и спокойно поплыл на кухню. Мы переглянулись, вскочили и бросились в прихожую, желая покинуть этот дом в носках и без верхней одежды.
– Дверь я запер на ключ, – послышался из кухни все тот же равнодушный голос. – Ключ у меня в кармане. Можете прыгать из окна, если не боитесь высоты.
Мы вернулись на место, но не успели, как следует обдумать свое спасение, как вошел Володя с пластмассовым подносом в руках. На подносе стоял бокал вина и кружка дымящегося чая. Он поставил это хозяйство на столик и настоятельно попросил нас присесть на стулья.
– Что это? – заметно нервничая, Таисия опустилась на стул и заглянула в бокал с вином.
– Это вино, красное полусладкое, – охотно пояснил Володя. – В чашке крепкий черный чай. Можете пока выбирать, кто что будет пить.
Пока мы удивленно таращились в стеклотару, пытаясь отыскать в безобидных напитках хоть что-то подозрительное, Вова полез в платяной шкаф и извлек коробочку. Мы внимательно наблюдали за его действиями. Из коробочки он вынул пару небольших пластмассовых флакончиков с дозаторами.
– Что это? – удивилась я.
– Глазные капли «Изоглаукон», – Вова взял с подноса ножницы, которые мы сразу и не приметили, аккуратно отрезал дозатор с одного флакона и вылил содержимое в чай. – Средство против глаукомы – раствор клофелина.
Срезав дозатор со второго флакона, он вылил его туда же, затем точно так же поступил с вином. Присев на диван, Вова положил ногу на ногу, скрестил руки на груди и уставился на нас плоским рыбьим взглядом. Он не нервничал, не волновался, он был настолько спокоен, что становилось не по себе.
– Ну, что же вы, давайте, пейте.
– А что с нами будет после этого? – поинтересовалась Тая. Не знаю почему, но признаки паники моя подруга вдруг перестала выказывать. – И почему разное: чай и вино?
– Если вы умрете от одной и той же причины, – дружелюбно принялся повествовать Володя, – то это покажется подозрительным. Клофелин с вином резко понизит давление и кто-то из вас умрет либо от кровоизлияния, либо от острой сердечной недостаточности, вино к тому же основательно усилит действие препарата. Клофелин в крепком черном чае подействует следующим образом: крепкий чай повышает тонус, клофелин понижает – таких резких перепадов сердце не выдерживает и наступает смерть от разрыва. За что я люблю клофелин, так это за то, что он очень быстро растворяется и определить его при вскрытии, если оно, разумеется, будет производиться в вашем случае, будет невозможно. Умрете вы быстро, а когда стемнеет, я перенесу вас в машину и выброшу где-нибудь подальше отсюда. Одну заброшу в какую-нибудь в лесополосу, другую еще куда-нибудь – это не проблема.
Мы с Тайкой переглянулись, и подруга многозначительно хмыкнула, мол, давай, заставь нас это сделать, слизняк несчастный!
– Знаешь, Вова, – назидательно вякнула я, разумеется, тоже спокойно полагая, что уж вдвоем с Таисией Михайловной мы этого крысеныша скрутим без особых проблем, – как все это отвратительно получается. Мог бы Аркадий Дмитриевич оставить тебя там, где нашел, однако ж, он посчитал тебя божественным подарком и взял, чтобы заботиться и любить…
– А ты оказался совсем не подарком! – сварливо заметила Тая. – Тварь ты! Божья, можно сказать, козявка, а не человек! Такого и тапком прихлопнуть не жалко!
Вова, казалось, и вовсе не обратил внимания на наши умозаключения, он сидел и ждал, когда мы выпьем его гадское пойло. Мы, разумеется, не торопились.
– Пейте, – сказал Володя.
– Заставь нас! – хмыкнула Тайка. – Говнюк!
– Сейчас, – спокойно кивнул он, перегнулся через диванный подлокотник, дотянулся до тумбочки, открыл дверцу и… вытащил пистолет с глушителем.
– Ой, напугались мы твоей газовой пукалки! – хмыкнула Тая. – Похоже это и вовсе муляж? Не на тех напал, мы в оружие разбираемся, чтоб ты знал!
Вова молча взял плотную диванную подушку, ткнул в нее дуло и нажал на курок. Раздался тугой хлопок, во все стороны полетела подушечная набивка. Затем он поднял пистолет и направил Тае в голову.
– Пейте.
– Володь… – миролюбиво начала Тая, но он не дал ей продолжить:
– Все, хватит, давайте, пейте и покончим с этим.
– Можно подумать, ты нас решишься пристрелить, если мы откажемся? – продолжала ехидничать Тайка. Непонятно почему она совершенно не выглядела испуганной, у меня же за шиворот стекали вполне конкретные струйки холодного пота. Честно признаться, я не имела представления, каким же образом мы сможем выбраться из этого очага форменного безобразия.
– Почему не смогу? Если будете запираться, одной дам по башке и волью в рот, а второй… – он призадумался. – А второй ухо отстрелю и тоже волью в рот. И все.
– Вова, – мне слегка знобило, – а знаешь, кто у меня дома сейчас находится?
– Ну? – он без особого интереса посмотрел в мою сторону. – Кто?
– Беременная Аня, сестра Вики, ты случайно не знаешь, от кого она беременна? Кто ее бросил в Орехово-Зуево?
– Ты ж уже и так все поняла, чего говорить.
– Так это ты что ли тот самый Вадик? – изумилась Тайка, которая на эту тему вообще не думала. – Ты девочку соблазнил, что ли?! Ах ты, дрянь! Ах ты, сво…
– Тай, погоди. Вов, а зачем ты вообще это сделал? Чем тебе Аня помешала?
– Да захотелось какую-нибудь подлянку этому бабскому царству устроить, чтоб не сильно о себе воображали. Шуйский адрес выяснил без проблем, поехал, покрутился, узнал, кто там у них в подъезде живет и наплел этой дурехе, что приехал к их соседу. Задурить ей мозги, уложить в постель было делом пяти минут. Вот только адрес ее Ореховский не надо было вам писать, по инерции черкнул, потом уже сообразил, что зря это сделал.
– Скот ты, Вова.
– Да плевать мне, что вы думаете, вас уже, считай, на свете этом нету.
– Ну, это еще с какой стороны посмотреть…
– Да с любой.
В дверь позвонили. И Тая расплылась в злорадной улыбке.
– Иди, Вовочка, иди, открывай.
– А кто там? – спросил он, не обращаясь к нам.
– А ты иди, открой и узнаешь, – посоветовала подруга.
Опять позвонили, настойчиво и длинно.
– На твоем месте я бы открыла, – Тая взяла сигарету и откинулась на спинку стула. – А вдруг что-нибудь важное?
Однако, Вова не успел встать и подойти к двери, потому что эту дверь выбили одним ударом и в квартиру ворвались вооруженные люди в масках, следом сыпанула милиция с Горбачевым во главе. Таисия закрыла глаза и затянулась так, что сигарета едва не сотлела от одной этой затяжки до самого фильтра. И только теперь я заметила, как сильно дрожат у Таиски руки.
Глава тридцатая
Все произошло в считанные секунды.
– Всем стоять! Оружие на пол! Мордой в пол!
Вова бросил пистолет, упал с дивана и замер.
– Никому не двигаться! – продолжал командовать мужичара в маске. – Не двигаться!
– Девочек не трогать! – подоспел Горбачев и закружил над нами, как наседка над птенцами. – Они из моего агентства! Они сотрудники!
– Забирай Сергеич своих сотрудников отсюда на хрен быстро! – рявкнул какой-то дядька в штатском.
Вместе с Горбачевым мы вылетели из квартиры, аки три новогодних петарды, как только шмотье с обувью захватили, ума не приложу. Обулись на лестнице и погрохотали по ступеням вниз. У подъезда стоял горбачевский малиновый «жигуль», мы впрыгнули в салон и Михал Сергеич быстренько дал по газам.
– Ка-а-ак? – начала зачем-то икать моя ошарашенная персона. – Почему вы приехали, Михаил Сергеевич? Как вы догадались?
– Когда получил смс сообщение от Таи, то сразу понял, что к чему.
– Ты отправила смску? – воззрилась я на подругу. – Когда это ты успела? И разве на это хватило денег?
– Как раз таки на одну смску и хватило, – Тая никак не могла прикурить дрожащими руками. Я отняла сигарету с зажигалкой, прикурила и сунула ей в рот. – Пока делала вид, что в сумке роюсь, вслепую набрала «sos», вслепую выбрала из адресной книги Михал Сергеича и отправила. Очень надеялась, что сообщение дойдет и Михаил Сергеевич все поймет правильно.
Тайкино лицо постепенно становилось бледно-серым, она как-то съежилась вся, будто воздушный шарик, из которого быстро выходил воздух. Я же еще не осознала толком всего произошедшего, поэтому мало что соображала. Да что тут лукавить! Я вообще ничего не соображала! Единственное, что лично мне было очевидно – моей любимой подруге делалось плохо буквально на глазах!
– Михал Сергеич, тормозните у какого-нибудь магазинчика, я сигарет и попить куплю.
– Конечно, Сеночка, какие проблемы.
Горбачев остановился у первой попавшейся палатки, я выскочила и через пару минут вернулась с покупками.
– Держи, Таечка, держи, мой золотой, – я сунула ей в руки пачку «Вога» и пластиковый стаканчик. – Сейчас мы это дело взломаем…
– Ой, Сена, дай-ка лучше мне! Я ж только салон почистил! – Горбачев отобрал у меня бутылку шампанского, аккуратно открыл без шума-брызг и отдал обратно мне.
Я налила Тайке, себе, мы залпом выпили раз, выпили два и только на третий раз я смогла пробормотать что-то вроде тоста. Горбачев терпеливо ждал пока мы напьемся и с места не трогался, боясь, что мы обольемся и обляпаем свежевычищенный салон.
– Таечка, Таюнчик мой дорогой! – до меня все-таки стал доходить смысл произошедшего, и слезки вдруг взяли и брызнули из глазонек. – Ты ж золотце мое! Давай за…
– За вас, Михаил Сергеевич, – всхлипнула Тайка, – за вас, родименький вы на-а-а-аш!
– Отлуплю я вас когда-нибудь, – тяжело вздохнул наш-в-очередной-раз-спаситель, – возьму ремень и так отдеру – неделю сидеть не сможете. Все? Напились?
Мы согласно закивали.
– Ну, тогда поехали домой. К тебе, Сена?
– Да, Михал Сергеич, ко мне, мы все у меня живем.
– Кто это «все»?
– У меня там еще Викина сестра, беременная от Вадика, который оказался Володей, которого попросили прилечь мордой в пол. Ну, этот, с пистолетом, который даже и не сын Аркадия Дмитриевича…
– Нет, драть я вас буду непременно! Очень сильно буду драть!
Но драть нас величайшему детективу всех времен и народов было некогда. Он выкинул нас у моего подъезда, строго настрого наказал сидеть дома и ждать дальнейших указаний, и немедленно умчался на большой скорости. Мы всползли на мой этаж, отворили дверь и с порога попали в радостные объятия Лаврентия и встревоженной столь долгим отсутствием своих благодетельниц Ани.
– Где вы были? – взволнованно заглядывала она в наши серо-буро-малиновые лица. – Все в порядке?
– Разумеется, – выдавила Тая, избавляясь от сапог. – Лучше некуда. Сена, сколько ты шампанского купила?
– Три бутылки.
– Умница, дочка.
Мы потопали на кухню, дабы незамедлительно предаться пьянству. Аня, чуя какие-то недобрые настроения в обществе, благоразумно скрылась в комнате, оставив нас в покое. Мы сидели друг напротив друга, пили шампанское и молчали.
– М-д-а-а, – тяжело вздохнула Таисия Михайловна, – плакнули наши денежки. Хоть что-нибудь от пятниста долларов осталось?
– Весьма немного. Да ты не переживай, уверена, Аркадий Дмитриевич, когда поправится, с лихвой компенсирует нам все расходы, ведь, можно сказать, благодаря нашим усилиям оставшиеся родственники живы, а Вику благополучно выпустят на свободу.
– А то, что она подделывала больничные листы? – Тая сумрачно смотрела в пространство.
– Ну и что? Подумаешь, ошибки молодости, два и как еще бедолаге подработать в регистратуре? Не думаю, что в Шуйской больнице регистратоше платили мильоны, наверняка, все, как могли, так и крутились, а попалась одна Вика, может и стукнул кто по «доброте душевной». Выброси это из головы. Главное, чтобы Аркадий поскорее поправился, навестим его, расскажем, что к чему, он нам все компенсирует, не сомневайся.
– Надеюсь, – скорбно вздохнула подруга. – Знала бы ты, как я перетрусила у Вовика в квартире, чуть в обморок не звякнулась, когда он пистолетину достал. И откуда только у него оружие взялось?
– Ну, он же охранник.
Читать бесплатно другие книги:
