Беседы с мужчиной по вызову Полынская Галина

Глава десятая

Утренняя прогулка с Лавриком доставила мне массу удовольствия – погода стояла изумительная. Вчерашний снегопад превратил округу в сверкающую серебристую сказку. Низкие грустные тучи убрались восвояси и над головой сияло чистейшее синее небо. Тишина, ни ветерка и солнце, солнце, солнце! Обожаю такую погоду. Лаврик в состоянии большого песьего счастья носился по сугробам, время от времени падая на спину и самозабвенно валяясь в снегу. Помахивая на ходу поводком, я зорко смотрела по сторонам, выслеживая случайных пешеходов, в любой момент готовая схватить за ошейник свое сокровище, дабы он не помчался заводить полезные знакомства, пугая тем самым нервных граждан. Ни к чему нам скандалы таким чудесным солнечно-снежным утром.

Все из себя довольные и румяные вернулись мы с Лаврентием домой, где во всю кашеварила завтрак разлюбезная Таисия Михайловна. Разумеется, это была яичница с колбасой, на больше у нас ни продуктов, ни фантазии не хватало. Трапеза под горячий кофеек проходила в чинном молчании, мы обе морально готовились к дальней поездке в неизвестный, загадочный, полный тайн и опасностей Воскресенск, а то, что эта поездка будет дальней, мы не сомневались, Тая собственноручно вымеряла линейкой расстояние от Москвы до этого самого Воскресенска. Сантиметры с миллиметрами впечатляли.

– Надо потеплее одеться, – заявила Тая, кладя вилку на опустевшую тарелку. – А то примерзнем к лавкам в электричке, как пить дать.

– Если не ошибаюсь, электрички отапливаются в зимний период времени, – попробовала я робко возразить.

– Ах, конечно, отапливаются они, – наморщила Тая великосветский носик, – и стекла все целы и из тамбура не сифонит сквозняк. К тому же Воскресенск находится черт знает где, также неизвестно место жительства колдуньи, сколько мы будем там шляться по холодищу науке не известно. Какой напрашивается вывод? Одеться надо потеплее. Потеплее! И безо всяких разговоров!

– Хорошо, мамочка, – покорно кивнула я, – как скажешь.

– То-то же. Ты когда-нибудь доешь эту разнесчастную яичницу? Полчаса один кусок мусолишь! Или ты хочешь, чтобы мы добрались до Воскресенска ближе к ночи?

Какой же все-таки невыносимо гадкий человек эта Ливанова! Прямо жаба пупырчатая, а не человек!

– Сама ты жаба, – произнесла вдруг она.

Странно… я же вроде вслух не говорила… фантастика!

– Доедай скоре-е-е-е! Жуй, жуй! Работай челюстями!

Я заработала прямо изо всех сил, чего эту жабиху раздражать лишний раз? Всю поездку испортит так, что мало не покажется. Уж что-что, а это она умеет. Таиску основательно перемкнуло на том, что нам непременно грозит мучительная смерть от обморожения, поэтому нарядились мы так, словно собирались зимовать на льдине где-нибудь в Арктике, а не совершать поездку на электричке погожим солнечным деньком. Наказав Лаврентию вести себя прилично и стойко охранять дом от непрошенных гостей, мы отправились к метро Выхино.

Народа на платформах толпилось тьма-тьмущая… прямо даже странно, куда это граждане собрались? Ладно, летом на дачи рвутся, чтобы всласть отдохнуть, ковыряясь кверху попой в огородах, ну а зимой-то куда настропалились? Непонятная ситуация, честное слово.

– Ну и как же нам выяснить, идут ли отсюда поезда в Воскресенск? – слегка приуныла Тая, увидав такое столпотворение.

– Давай у кого-нибудь спросим, – высказала я острую, свежую идею.

– Нет уж, еще пошлют куда-нибудь не туда, как правило, народ обожает давать информацию, даже если не знает, о чем идет речь.

Ух, ты! Похоже, Таисия Михайловна решила отнестись к поездке со всем чувством гражданской ответственности. Она поправила вязаную шапку, из-под которой культурно выбивалась ее супер-челка и призадумалась.

– Надо найти расписание, – приняла она мудрое решение. – Там точно указано куда что едет.

– Знаешь, – робко кашлянула я, дабы лишний раз не гневить королевишну своими неуместными предложениями, – а пойдем-ка лучше в кассы, там и спросим, может, сразу купим билеты.

– Я вот тоже хотела это предложить, – чинно кивнула она разноцветной шапкой, – идем в кассы, Сена, так будет правильнее всего.

Боже, сколько у нас ума, интеллекта и смекалки! Довезти бы все до Воскресенска, не растеряв по дороге.

Проталкиваясь сквозь плотные ряды жаждущих покинуть Москву и посетить Подмосковье, мы то и дело спотыкались о мешки, тачки, сумки, рюкзаки… Я уж начала было волноваться, что Таисия выйдет из берегов и расскандалится от таких неудобств, но к счастью мы наткнулись на две зеленых будки с надписью «Кассы». Очередь к будкам впечатляла… Не успела я приуныть, как Таисия произнесла:

– Я сейчас, – и решительно двинулась к ближайшему окошку.

Заподозрив подругу в желании нахально приобрести заветный билет вперед всех, очередь напряглась, донеслись протестующие реплики.

– Мне только спросить! Спросить только и все! – огрызнулась Тая, она оттеснила в сторонку юношу в голубом пуховике и сунула голову в окошко. – Будьте любезны, скажите, а в Воскресенск мы отсюда уедем?

– Уедете! – ответило сразу человек пять из очереди. – Со второй платформы!

Кассирша подтвердила это, добавив, что ближайшая электричка нарисуется через пятьдесят три минуты. Обогащенные информацией, мы проследовали в хвост очереди.

– Ты знаешь, Сена, я вот все думаю, думаю, – сказала подруга, переступая с ноги на ногу и засовывая руки поглубже в карманы, – как мы будем эту мачеху на чистую воду выводить? Для такого наверняка должны существовать какие-то особые следственно-детективные приемы, которые, разумеется, нам не известны. Что будем делать? Объезжать по адресам родных и близких, задавая вопросы и выслушивая семейные сплетни? Причем нам непременно начнут задавать встречные вопросы, мол, кто мы такие и какое наше, собственно, говоря, собачье дело?

– Скажем, что нас нанял Владимир, – пожала я плечами, – хочет оградить отца от возможных проблем, связанных с молодой женой, что в этом такого.

– А то, Сена, – шмыгнула носом подруга, – кто-нибудь из родственников может потрудиться выяснить наше истинное место работы, чего доброго найдется доброжелатель и насвистит мачехе о нашей кипучей деятельности.

– И какие же ты усматриваешь варианты? – мне было жарковато и очень хотелось избавиться от удушающе-колючего шарфа, который заставила намотать перестраховщица Тая.

– Надо пораскинуть мозгой.

Мозгой мы добросовестно раскидывали до тех пор, пока не подошла наша очередь приобретать билеты. Затем мы искали вторую платформу, у всех подряд уточняя ее местонахождение, чтобы уж точно ничего не перепутать. А то мы можем. Мы такие. И, наконец, платформа найдена, до прибытия электрички еще целых десять минут.

– Ну, как же, как? – сосредоточенно бубнила себе под нос Тая, пристально разглядывая рельсы и многочисленный мусор вокруг. – Как же это дельце провернуть?

– Надо бы с ней познакомиться, – подсказала я. – Составить личное впечатление, а то мало ли кто чего наговорит.

– Познакомиться? – Тая перевела на меня взгляд. – Как? Подстроить случайную встречу на улице? Хотя нет, вряд ли это увенчается успехом с первого раза, а со второго будет уже подозрительно. А познакомиться с ней нужно обязательно, ты права, надо подружиться, втереться в доверие, влезть в душу, заглянуть в мысли…

– Наша электричка идет.

– Ты уверена, уверена? – забеспокоилась Тая, вглядываясь вдаль.

– Абсолютно.

И с какой стати сомневаться, когда у нее на морде крупными буквами было написано «Воскресенск»? Желающих уехать именно в этом направлении оказалось не так уж и много, мы без проблем заняли сидячие места. В вагоне было довольно тепло и очень душно. Я незамедлительно расстегнула дубленку, размотала гадкий шарф и пихнула его в сумку, Таисия мужественно парилась, делая вид, что ей зябко.

– Нет, ну а как мы с ней познакомимся, если не подстроим встречу случайно? – продолжила я разговор. – Выясним, где она бывает и…

– Это может длиться очень долго и оказаться малоэффективно, – отмахнулась Тая, вытягивая ноги и пытаясь устроиться с максимальным комфортом на неудобном деревянном сидении. – Нам мало познакомиться лично с ней, нам нужно влезть к ним в дом, поглядеть, что из себя представляет семейство, Вовин папик в том числе.

– Как ты себе это представляешь?

Электричка тронулась и медленно поползла вдоль платформы.

– Напрашивается только один вариант, – с умным видом изрекла подруга, – пусть Володя сам введет нас в дом под видом своих знакомых. Например, представит тебя своей девушкой, меня твоей подругой.

– Может у него уже есть девушка и семья ее знает?

– Тогда он скажет, что ту девушку он разлюбил и втрескался по уши в тебя.

– Вот так вот сразу?

– Ну и что такого? Внезапно вспыхнувшая страсть, как удар молнии.

Перед глазами возник образ Владимира с его более чем скромными внешними данными и маловыразительным взглядом, и я с сомнением покачала головой.

– Сен, не делай ты из всего проблему, обсудим этот вопрос непосредственно с Володей, узнаем, есть у него девушка, нет ли, посоветуемся, как поудачнее все обстряпать, главное влезть к ним в дом.

Как чудесно звучит… мирно так, по-человечески… Ну что ж, деньги заплачены, теперь уж нам нужно влезать во все щели, какие только найдем, что бы не ударить в грязь красивыми лицами и не посрамить свое липовое агентство.

Глава одиннадцатая

Электричка бодро несла нас сквозь заснеженные дали к разноцветным огням и небоскребам далекого Воскресенска. По вагону то и дело проходили продавцы страшно нужных в хозяйстве вещей. Мы рискнули купить только пирожки с картошкой и лимонад «Буратино», очень уж есть хотелось. Пирожки оказались весьма и весьма недурственными и мы пожалели, что не взяли еще и с капустой.

Хоть мы и настроились на путешествие длинною в вечность, однако дорога пролетела сравнительно быстро и через каких-то два часа мы оказались там, где надо. В многоуважаемом Воскресенске дул сильный, пронизывающий ветер до костей, а небо затягивали беременные снегопадами тучи. Я незамедлительно замоталась шарфом и застегнула дубленку на все пуговицы, а Тая посмотрела на меня с многозначительным превосходством, мол, я ж не зря говорила, что надо было напялить на себя весь зимний гардероб, а то обморозимся. Железнодорожная станция славного города Воскресенска производила удручающее впечатление. Пара сигаретно-пивных палаток жались друг к другу, билетная будка и сооружение по внешнему виду напоминающее помесь конюшни с привокзальным туалетом с облупившейся надписью «Кафе». И все. Самого города почему-то видно не было.

– И где же Воскресенск? – нехорошим голосом произнесла Тая.

Я обернулась назад и увидала искомое. Прямо скажем, очень далеко, где-то в заснеженной пустыне чернели домишки частного сектора.

– Скорее всего, вот это и есть Воскресенск, – я ткнула пальцем в нужном направлении. – Только туда, наверное, на автобусе ехать надо, кажется, пешком далековато получится.

Таисия окинула туманным взором окрестности пустынной платформы, разумеется, ничего даже отдаленно похожего на автобус, такси или маршрутку не наблюдалось. Свистел ветер, начинал срываться снег, не хватало только отдаленного волчьего воя.

– Я сейчас прямо таки зашибусь от счастья, – мрачно произнесла Тая. – Как же мы будем искать эту ведьму?

– Она колдунья.

– Большая разница! Таскаться по пояс в снегу от одной хаты к другой я совершенно не хочу! Мало ли, кто из калитки вылезет навстречу и на помощь ведь никто не придет! Никто, Сена, понимаешь? Скажи Конякину, что не смогла найти ее без адреса и всех делов!

– Что ж, мы зря сюда тащились? – я даже расстроилась, так как не привыкла сдаваться на полпути и возвращаться ни с чем. Мой взгляд остановился на кафе. – Тай, ты не видишь отсюда, это заведение работает или нет?

– Не понятно, но окна вроде не заколочены, а что, хочешь чего-нибудь съесть или выпить? Я бы не советовала рисковать…

– Да нет, если работает, можно поговорить с барменом или кто там есть внутри, как правило, они должны знать все городские новости и сплетни, может, подскажут где живет нужный персонаж.

Тая восхитилась моим умом, сообразительностью и заторопилась к обшарпанной постройке, я поспешила следом, не особо надеясь, что заведение в рабочем состоянии. Поразительно, но на двери не висело амбарного замка, дверь благополучно отворилась и мы ступили в небольшое помещение с четырьмя «стоячими» столами, то есть, такими столами, за которыми следовало кушать стоя, не рассиживаясь, как на именинах. Стойку бара заменял прилавок, за прилавком стояла большая мрачная тетя в чепчике, пристегнутом к высокой залакированной прическе. Мы даже слегка оробели, увидав такую тетю, тут уж особо не забалуешь… Посетителей кроме нас не наблюдалось.

– Здравствуйте, – Тая выдала очаровательную улыбку и лебедушкой поплыла к прилавку. – Скажите, пожалуйста, что у вас есть вкусненького?

– Все! – сурово отрезала тетя.

Я тоже подошла к прилавку и обозрела ассортимент. Да, он впечатлял… Три вида засохших бутербродов, пара сочников, кексы, две лапши быстрого приготовления и покрытая белым соляным налетом вобла, а из напитков кофе, чай, три вида пива, дешевое красное вино и коньяк совершенно неизвестной марки. Мы глубоко задумались, не зная, что выбрать.

– Пожалуй, я возьму вот это, – Тая указала на бутерброд с ветчиной, видать он показался ей наименее опасным.

– Мне тоже самое, пожалуйста. И чай.

– И мне чай.

– С сахаром, без?

– С сахаром. Если можно…

Дожидаясь заказа, мы неловко мялись у прилавка, не зная, как начать разговор на интересующую нас тему, тетенька явно не была предрасположена к непринужденной болтовне с клиентами. Получив по бумажной тарелочке с тончайшими, прямо таки бесплотными бутербродами и граненому стакану странного цвета жидкости, мы расплатились, подумали, что терять нам особо нечего и решили брать быка за рога.

– Вы знаете, мы из Москвы приехали, – застрекотала Тайка, сверкая очаровательными глазками, – ищем матушку…

Таисия весьма ощутимо пнула меня по ботинку.

– Агафью, – с готовностью подсказала я.

– Да, матушку Агафью. Нам сказали, что она живет в Воскресенске, но не уточнили, где именно, сказали, что все ее там знают, что найдем без проблем. Дело в том, что она нам очень сильно нужна, буквально вопрос жизни и смерти, если можно так выразиться…

Тетин взгляд отчего-то становился все тяжелее и тяжелее. Таиска малость сбавила обороты и голос ее зазвучал менее уверенно.

– Видите ли, нам так сильно нужна матушка Анфиса…

– Агафья, – деликатно кашлянула я.

– … что мы даже готовы заплатить за информацию, касательно ее координат…

Насмотрелась зарубежного кинематографа Балда Ивановна, готова она платить за информацию прямо вот в этом страшном гараже вот этой вот монументальной тете, «рожденной в СССР».

– Извините нас, – робко вякнула я, напуская на себя сиротливый вид, – может быть, вы нам подскажете, у кого спросить можно? Как нам повидать матушку Агаф…

– Улица Партизанская, дом 25, квартира 4, – процедила тетушка, практически не размыкая губ и не разжимая зубов.

– Большое спасибо! – хором воскликнули мы и заторопились на выход, даже не отведав восхитительных яств и изумительных напитков.

Пока мы пытали неприступную тетю, облака успели разродиться бурным снегопадом, ветер озверел еще больше, короче погодка стояла – загляденье. И ни одной живой души в округе, способной подсказать, в каких именно пампасах искать Партизанскую улицу.

– Как все это ужасно, – пробормотала Тая, поднимая воротник, натягивая шапку на нос, а рукавицы по самые локти. – Остается надеяться, что Анфиса стоит таких мучений.

– Агафья.

– Мне все равно, хоть Аграфена! Идем, Сена или будем стоять тут, пока не обледенеем?

– А куда идти-то?

– У нас одна дорога – прямо, Сена, только прямо!

Да, нам отступать было некуда, позади – Конякин.

С платформы железнодорожной станции имелось два спуска на противоположных сторонах. Один вел куда-то в снежную пустыню с черной кромкой леса, другой непосредственно в сторону далеких домов Воскресенских жителей. В лесу нам однозначно нечего было делать, и мы устремились к спуску номер два. Так как на моих ногах были меховые ботинки на сплошной подошве – пусть страшненькие, но зато удобные, а на Таискиных красовались изящные сапожки на весьма и весьма приличных каблуках (в них она изволила выписывать танцы на новогоднем торжестве, откуда ж ей было знать, что после праздников предстоит такая вот увлекательная поездка), то ей пришлось весьма и весьма несладко. По каменной лестнице, чьи ступеньки практически не просматривались и не прощупывались под снегом и наледью, соединяющей ж.д. платформу и обетованную Воскресенскую землю, Таисия Михайловна спускалась так, будто демонстрировала перед затаившей дыхание многочисленной публикой невиданный доселе смертельный номер. Боком, на полусогнутых ногах, обеими руками вцепившись в гнутые перила, она сначала вколачивала один каблук в обледеневший снег, будто заправский альпинист, фиксировала положение, проверяла саму себя на устойчивость и только после этого делала шажок, вколачивая второй каблук чуть подальше. Я малость постояла, восхищаясь таким акробатическим этюдом и призадумалась над собственной участью. У меня, собственно говоря, было только два варианта, либо просто пойти, время от времени поскальзываясь и падая, либо сесть на попу и съехать вниз, считая попой куцые края ступенек. В принципе, попу было не так сильно жалко, как любимые джинсы и единственную дубленку…

– Ладно, – пробормотала я, набираясь храбрости, – как-то же люди тут спускаются… да не так уж и высоко…

Тем временем вприсядку Таиска дошкреблась уже практически до половины пути, времени на раздумья уже не оставалось и с криком «Побереги-и-ись!» я побежала вниз, навстречу Воскресенску.

Поразительно, но мой отчаянный спуск завершился благополучно, без травм и потерь, вскоре с «лестницы смерти» сползла и драгоценная подруга. Оказавшись на горизонтальной поверхности, она отдышалась и выдала такой речитатив, от которого поручик Ржевский упал бы без сознания.

– Все хорошо, дорогая, – я похлопала ее по плечу, – мы уже практически у цели.

– Правда? – каким-то нехорошим голосом произнесла она. – Ты действительно так считаешь?

Я окинула взором перспективу. Если имелись какие-то протоптанные пешеходные тропы, то снегопад их благополучно засыпал, вьюга замела… а до ближайших домов было километров пять – не меньше.

– Без паники, – отважно сказала я, – здесь непременно должна быть автомобильная дорога, просто на белом фоне ее так сразу и не разглядишь. Если хочешь, постой здесь, а я пробегусь, погляжу…

– Чтоб меня тут волки обглодали? Нет уж! Пробежимся вместе!

Для начала мы двинули в противоположную от железнодорожного полотна сторону, в надежде наткнуться на отлично укатанную многочисленными автомобилями трассу, по которой мы, улыбаясь и посвистывая, без труда прибудем на Партизанскую улицу. Как бы не так! По колено в снегу мы брели куда глаза глядят, а глаза наши уже глядели в безысходность.

– Как же воскресенцы до домов своих добираются? – вздохнула я после десятиминутного молчания.

– А они из своих домов и не выходят, – мрачно ответила Тая, – никуда не ездят, ниоткуда не возвращаются, ты же видела – никто кроме нас на этой конечной станции не вышел.

– Да ладно тебе, так не бывает.

– Бывает, – еще мрачнее сказала подруга, – в этом богом забытом местечке живут одни колдуны, ведьмы, вампиры и оборотни, зачем им куда-то ездить? Им и в своей компании не скучно. Лишь изредка они заманивают в свои края таких вот отчаянных полудурков вроде нас для жертвоприношений, и какая-то роскошь вроде автобуса нам ни к чему, мы своим ходом доберемся, на то мы и полудурки.

– Тая, прекрати, пожалуйста, – очень вежливо попросила я, – а то сумкой по башке тресну.

– Давай, давай, я тебя в этих сугробах и закопаю.

Вот так обмениваясь любезностями касательно друг друга, мы совершенно неожиданно вышли к неширокой, но хорошо утоптанной дорожке. Неизвестно откуда она шла, но вела определенно к жилым домам!

– Эврика! – воскликнула я, выскакивая на дорожку. – Таюнчик, родненький, мы спасены!

Увидав хоженую тропу, Тайка сразу приободрилась, сапожки от снеговых комьев отряхнула, плечики расправила и пошла вперед, активно вращая тазобедренным суставом, я радостно потрусила за нею. Шли мы достаточно быстро, и вскоре нас постигло счастье – мы достигли первого жилого строения, коим оказался старый двухэтажный дом из почерневших бревен, внушительный, мрачный и на внешний вид нежилой. Забор, калитка – все прилагалось, не хватало только таблички с названием улицы и номером дома.

– Ну, давай, иди, – подбодрила меня Тайка с ехидной улыбкой, – постучи в ворота, а когда отворят, поклонись в пояс и скажи: «Здравствуй, дяденька вампир, не подскажешь, где тут Партизанская улица? Шибко улица мне эта надобна».

– Да ну тебя, Тая с твоими глупостями!

– Ты права, совершенно не обязательно, что там живет вампир. Тогда ты скажешь следующее: «Здравствуй, тетенька оборотень, не подскажешь…»

Не желая дальше слушать эту ерунду, я решительно подошла к калитке и, не найдя ничего похожего на кнопку звонка, активно постучала мощным кулаком. Спустя пару минут за забором раздался какой-то шум и женский голос поинтересовался, кто там пришел.

– Извините, пожалуйста, – заверещала я, подпрыгивая и стараясь заглянуть через забор, – вы не подскажете, где Партизанская улица?

– А что вам там? – донеслось в ответ.

– Матушку Агафью ищем!

За забором послышался скрип снега, загремели засовы, калитка приоткрылась и возникла маленькая старушка в клетчатой фланелевой рубашке, черной телогрейке без рукавов и черном платке на голове. Она пристально оглядела меня с ног до головы цепкими голубыми глазами и перевела взгляд на топтавшуюся чуть в отдалении Таиску. Подруга переступила с ноги на ногу, приветственно кивнула и сказала:

– Драсте.

Старушка не ответила, казалось, она над чем-то напряженно размышляет. Я уж решила, что мы фейс-контроль не прошли, как вдруг она произнесла удивительное:

– Из Москвы приехали?

– Так точно, – в небольшой растерянности ответила я. – Из Москвы.

У нас что, прописка с адресом на лбах написаны? Или тетя из привокзального кафе уже успела всех оповестить о приезде столичных гостей? Странно, навряд ли наш визит такое уж величайшее событие… Бабулька еще раз осмотрела нас с проницательностью рентгена и посторонилась.

– Проходите.

– Куда? – удивилась я.

– В дом.

– Вы не поняли, – подала голос Тая, – мы ищем Партизан…

– Проходите же! – малость раздраженно произнесла хозяйка и поежилась. Только теперь я заметила, что она стоит на снегу в войлочных тапках на босу ногу.

– Вы хотите сказать, что это и есть Партизанская улица? – гнула свое Тая, даже не думая проходить. – Дело в том, что мы ищем матушку Агаф…

– Идите, идите скорее! – бабулька отчего-то испуганно огляделась по сторонам и поманила нас сухонькой рукой. – Давайте же!

Мы с Тайкой переглянулись и прошли за калитку. Как только мы ступили во двор, хозяйка торопливо закрыла все засовы и засеменила к крыльцу. С чувством легкого беспокойства мы последовали за нею. Преодолев три скрипучие ступеньки, мы вошли в просторную прихожую, где на полосатых ковровых дорожках стояло пар десять разнообразной обуви, а на крючках теснилась куча разнообразной верхней одежды. Когда я это увидала, лично мое беспокойство усилилось. Или нам невиданно повезло и первый попавшийся дом оказался домом матушки Агафьи и все владельцы одежды с обувью пришли к ней на прием, или сейчас нас принесут в жертву собравшиеся на шабаш оборотни с вампирами…

– Разувайтесь, раздевайтесь, – сказала бабулька, продолжая пристально нас рассматривать. «Должно быть, выбирает места посочнее, чтоб на жертвенник сразу, с размаху плюхнуть!» – с ужасом подумала я.

Честно сказать, без особого энтузиазма мы разулись, повесили одежку на свободные крючки и последовали за хозяйкой. По полутемному коридорчику со скрипучими половицами мы прошли в большую, метров, как мне показалось, сорок на тридцать комнату, в углу образа, перед образами тлеет лампада. В центре располагался длинный стол, накрытый белой скатертью, на столе еда и бутылки с алкогольными напитками, за столом женщины, в основном пожилые, просматривалась пара мужичков… все были облачены в черное. Мне эта композиция мгновенно что-то напомнила, но я со страху не сообразила, что именно.

– У вас тут что, похороны?.. – тихонько скрипнула за моей спиной Таисия Михайловна.

– Поминки, деточки, поминки, – бабуся завела нас в комнату и с нехарактерной для ее почтенного возраста прытью сбегала за двумя табуретками.

Пока мы стояли соляными столбами, нам поставили тарелки, рюмки…

– Вы уж нас простите, – весьма решительно сказала Тая и я поняла, что она собирается делать отсюда ноги, – но вы, скорее всего, нас неправильно поняли…

– Правильно, правильно, – закивала странная старушка, – садитесь, садитесь.

Мы осторожно присели. Вся честная компания молча таращилась на нас во все глаза, отчего мы перепугались уже нешуточно!

– Преставилась матушка Агафья, – тихо произнесла бабулька-хозяйка, но в гробовой тишине ее голос прозвучал четко и ясно. – За день до кончины сказала, что не своей смертью умрет, придет по ее душу убивец, а на третий день опосля похорон приедут к ней из Столицы две девушки молодые. И пусть, дескать, они ее убивца сыщут, а через это и свое дело разрешить смогут. Вот так то.

Пока мы подбирали с пола свои отвалившиеся челюсти, нам успели налить водки и положить на тарелки каких-то салатов и колбасы.

– Ну, за упокой души нашей Агафьюшки, – сказал сильно пожилой дяденька. Он привстал, наполняя народу рюмки. Затем все, не чокаясь, выпили. Как во сне, мы подняли свои рюмашки и залпом махнули водки.

Глава двенадцатая

Я вообще-то с крепкими напитками не очень дружу, ну коньяк с кофейком, джин-тоник с лимончиком – к этому отношусь весьма уважительно, но с водкой, всякими там настойками отношения у меня крайне напряженные. Да и организм, измученный пельменями и подорванный лапшой быстрого приготовления активно сопротивлялся грубо-алкогольному вторжению, сурово наказывая меня по утрам по всей строгости закона. Таисия в этом вопросе более демократична, она вообще гораздо здоровее и крепче меня, да и натура у нее не такая нежная и сентиментальная, как может случайно показаться. Я вот и не сомневаюсь, что попади Таиска в какую-нибудь критически-голодную ситуацию, она благополучно переварит стекло и гвозди, даже не поморщившись. А если ситуация будет совсем уж из рук вон, то она и в людоедство ударится без особых раздумий, честно-честно, я ее знаю…

Так вот, она свою рюмку (странные какие-то в этом доме рюмки, меньше ста граммов, но однозначно намного больше пятидесяти) осушила благополучно, чинно зажевала колбаской и приготовилась вникать в эту, мягко говоря, не стандартную ситуацию, а вот со мной возникла небольшая проблема… Очень неудачно я попыталась выпить свою порцию залпом, в результате слегка захлебнулась, кое-что хлынуло через нос, кое-что кажется даже через уши, я раскашлялась самым непристойным образом... в общем, конфуз получился. Когда меня откачали и напоили минералкой, хозяйка, которую, как выяснилось, звали Калерией Дмитриевной, приступила к более подробному изложению фактов, все остальные так же дополняли и добавляли к ее рассказу что знали и помнили. И вот что услышали наши внимательные уши.

Агафья Тимофеевна Ромашова переехала в Воскресенск семь лет назад с Урала, почему именно она покинула насиженные места, никто из присутствующих не знал, Агафья Тимофеевна вообще крайне неохотно рассказывала о себе и человеком была немногословным. Дом, в котором мы находились, как оказалось, имел два раздельных входа и предназначался для двоих хозяев. На одной половине проживала Калерия Дмитриевна, а вторую, пустовавшую половину, приобрела Агафья Тимофеевна. Общались две одинокие женщины друг с другом весьма дружелюбно, жили тихо-мирно, но особо не сближались из-за замкнутости Агафьи. Жила она на одну пенсию, дети-родственники, если таковые и существовали, никогда не приезжали и ничем не помогали, поэтому единственным подспорьем являлся огород. Ни о каких своих особенных способностях Агафья никогда никому не рассказывала, ничего особого не демонстрировала и, скорее всего, так бы и сохранила в тайне свой дар, если бы не один случай.

– Приболела я сильно, – вздохнула Калерия Дмитриевна, подпирая подбородок сухоньким кулачком, – да так прихватило, думала поясница совсем отымется, вот тут-то мне Агафьюшка и помогла, враз на ноги поставила. И ничего-то особо не делала, так пошептала что-то, руками поводила, и все враз прошло.

– Так я не поняла, – заметив, что за столом начали курить, Таиска полезла в сумочку за сигаретами, – она кем была: целительницей, экстрасенсом, ясновидящей? Нам вообще сказали, что она колдунья.

– Ну, про колдунью это вам загнули, – сказал сидевший на противоположном конце стола косматый дедуся, – не колдунья она была, и не ведьма… Даже денег не брала, кто продукты ей нес, кто утварь какую-нибудь или одежду, это принимала.

– А насчет ясновидящей, – подхватила женщина в кружевном платке поверх пышных ярко-красных волос, – она не то, чтобы бы видела будущее, она вроде как предчувствовала какое-то отдельные события, вот вас, например, предсказала, и смертушку свою… – женщина всхлипнула, и ее сосед потянулся за бутылкой перцовки.

А Калерия Дмитриевна продолжила свое повествование. После собственного чудесного исцеления она не удержала язык за зубами и через пару дней о способностях Агафьи знала вся округа. И потянулись страждущие… Не то, чтобы целительница сильно этому обрадовалась, но тем не менее никому в помощи не отказала, но только будущее очень уж редко кому предсказывала, а если и бралась, то уводила человека в свою комнату и подолгу беседовала с ним с глазу на глаз. А потом она предсказала свою смерть от неестественных причин и наш визит в Воскресенск аккурат на собственные поминки. И на этом, в принципе, информационный поток от Калерии сотоварищи иссякал. Повисла тишина, все выжидательно смотрели на нас, так, будто мы должны были прямо сейчас отверзть уста и озвучить имя убийцы, если таковой вообще существовал в реальности и не являлся плодом фантазии пожилых женщин, а касательно «предсказанности» нашего приезда, то мне проще в совпадение поверить, честное слово настоящего изобретателя чудес в сто двадцать пятом поколении и «потомственного» журналиста супер-аномальной газетки. А на нас все смотрели и чего-то напряженно ждали.

– Вы на самом деле считаете, что мы с подругой, – Тая бросила в мою сторону выразительный взгляд, – должны найти убийцу матушки Агафьи?

Сидевшие за столом не синхронно закивали головами.

– Да вы что, – криво улыбнулась подруга, откладывая вилку на пустую тарелку, – мы ведь даже не в милиции работаем, чтобы такими вещами заниматься. Сена журналист, а я экономист… то есть, бухгалтер… иногда продавец, но в большинстве случаев безработная. Мы не занимаемся расследованиями убийств целительниц и ясновидящих.

– Она вас предвидела, – с деревянным упрямством произнесла Калерия Дмитриевна, – сказала, что именно вы…

– Постойте, – осенило меня, – а что, смерть Агафьи действительно было убийством? Ее что, застрелили, зарезали, задушили?

– В общем-то, нет… – сказала женщина с красно-рыжими волосами.

– Вот видите, – обрадовалась Тая, – выходит, смерть ее была естественной? И в ней нет ничего криминального? Отчего она умерла? Вскрытие производили?

Я аккуратно наступила Тайке на ногу, дабы не увлекалась и не сыпала разнообразными фразами с умным видом частного детектива.

– Да, вскрытие было, – нехотя подал голос доселе молчавший дядя с клочковатой бородой и лохматыми бровями.

– И что же оно показало? – Таиска прикурила сигаретину и уставилась на бородача с хитроватым прищуром, ну прямо точь-в-точь дедушка Ленин, смотрящий на жутко любимых им детишек.

– Причиной смерти послужил обширный инфаркт, – вздохнула рыжая женщина.

– Ну, вот видите, – Тайкин прищур стал еще хитрее, ей прямо таки не хватало кепки, бороденки и броневика, – так что нет ничего криминального, никто ее не убивал, все произошло вполне естественным путем. И вообще, что-то мы засиделись, нам еще ехать далеко…

– Думали мы, что вы и не поверите нам, и отказаться сможете, – или мне показалось, или Калерия Дмитриевна и впрямь глянула в нашу сторону с неким презрением, – но последнюю волю Агафьюшки мы исполнить обязаны, много она добра нам сделала и мы ее уважить должны. Коли уж сказала она, что вы убивца сыщите, значит, так тому и быть. Собрали мы вам денег, уж не обессудьте, что мало, доллариев столичных у нас нету, но, сколько смогли, столько и собрали. – Калерия Дмитриевна сунула руку куда-то внутрь телогрейки-безрукавки, извлекла растрепанную пачку купюр самого разнообразного достоинства и положила на стол перед нами. – Держите, тока найдите, кто Агафьюшку порешил.

Я сильно растерялась, глядя на мятые стольники, десятки и полтинники. Таисия Михайловна похвально быстро взяла себя в руки, опрокинула залпом рюмашку, зажевала колбаской, кашлянула и изрекла следующее:

– Ну, хорошо, если вы так настаиваете, мы можем провести некое расследование, хотя это абсурдно, вы же понимаете, что мы такого можем нарасследовать? Журналист с экономистом… смешно сказать. Так вот. Никаких денег нам, разумеется, от вас не надо, у нас есть совесть и все такое прочее, но если вы всерьез считаете, что мы можем быть полезны, что ж… мы попробуем, приложим, так сказать, усилия, хотя… вы же понимаете, что никаких таких результатов мы гарантировать не можем. Понимаете?

Люди согласно закивали головами, практически у всех посветлели лица, отчего на моей грешной душе стало еще тяжелее. Мало того, что с три короба наобещали Владимиру, так теперь еще и это… хоть из дома не выходи и на телефонные звонки не отвечай, ей богу.

– Значит так, – Тая полезла в сумку за блокнотом, – давайте рассказывайте, кто к ней приходил в последнее время, не приезжал ли кто посторонний, какие есть у вас подозрения, соображения и не мешало бы нам посмотреть на ее половину дома.

Судя по тому, какое оживление началось за столом, у народа было навалом подозрений и соображений, а это означало, что сейчас посыплется куча сплетен и домыслов, которые, как правило, не имели ничего общего с реальными фактами.

Глава тринадцатая

Успело основательно завечереть, когда мы сели в электричку Воскресенск-Москва. И я, и Тайка прибывали в слегка оторопелой задумчивости.

– Ты думаешь, она на самом деле могла нас э-э-э-э… предсказать? – Тая поставила на колени пакет с разнообразными пирожками и коврижками, которыми нас щедро снабдили в дорогу.

– Почему нет? – не знаю отчего, но я ужасно устала, хотела спать и готова была согласиться с чем угодно. – Существуют же на свете настоящие ясновидящие, предсказатели, Ностардамус, например…

– Нострадамус, – поправила Тая. – Не спать, не спать! Общаться!

– Да ну тебя, – я постаралась покомфортнее устроиться на неудобной жесткой лавке, – оставь меня в покое, подремать хочу.