Дар Стил Даниэла
— Просто подруга. Ничего особенного.
Томми лгал, и Лиз это почувствовала.
Мэрибет не была ему просто подругой. Он был по уши влюблен в нее и изо всех сил помогал ей учиться, заботясь о ней и о будущем ребенке.
Но маму было трудно провести.
— Она беременна?
Томми выглядел так, будто боксер-профессионал дал ему под дых. Джон при этих словах жены чуть не свалился со стула. Лиз смотрела Томми прямо в глаза.
— Ну?
— Нет, я… я… мам, знаешь… я не знаю… это не я… о Господи, — замялся он, проводя рукой по волосам. — Я не могу тебе объяснить. Это не то, что ты думаешь.
— Может быть, это только сплетни? — с надеждой спросил отец.
На Томми лица не было.
— Да нет… Все так сложно…
— Боже, какой кошмар, — сокрушенно прошептала Лиз.
— Сядь-ка, — сказал Джон, и Томми буквально рухнул на стул.
Лиз, наоборот, встала и полными негодования глазами посмотрела на него.
— Этого не может быть, — произнесла она с болью в голосе. — Она беременна… Томми, ты что, с ума сошел?
— Я тут ни при чем. Мы просто друзья. То есть мы… ну ладно, мы не совсем друзья, но… мама, она тебе понравится, вот увидишь…
— Боже мой! — повторила Лиз, снова опускаясь на стул. — Кто она такая? И как это произошло?
— Так, как это обычно происходит, — безжизненно откликнулся Томми. — Ее зовут Мэрибет. Мы познакомились этим летом.
— Почему ты нам ничего не сказал?
А как он мог им сказать? Они уже давно не разговаривали ни с ним, ни друг с другом.
Жизнь их семьи остановилась, когда умерла Энни, а теперь они просто плыли по течению, как обломки судна после кораблекрушения.
— Какой у нее срок? — спросила мама, как будто это имело какое-то значение.
— Шесть с половиной месяцев, — с неожиданным спокойствием ответил он.
Может быть, это и к лучшему, что они все узнали. Томми давно уже хотел попросить маму помочь Мэрибет; ему казалось, что она должна понравиться его родителям. Лиз выглядела совершенно потрясенной.
— Шесть с половиной месяцев? Когда же это случилось? — Она пыталась подсчитать, но от растерянности у нее это никак не получалось.
— Когда случилось? — смущенно переспросил Томми. — Я же говорю, мы познакомились этим летом. Мэрибет только в июне переехала в наш город. Она работает официанткой в ресторане, куда я хожу обедать.
— А разве ты ходишь в ресторан обедать? — удивленно спросил отец.
— Все время хожу. Мама же больше не готовит — уже несколько месяцев. Я трачу на это свои карманные деньги.
— Да-а, — протянул отец, с упреком посмотрев на свою жену, а потом перевел взгляд на сына. — Сколько лет девушке?
— Шестнадцать.
— Подожди, я что-то не очень понимаю, — перебила Лиз. — Ты говоришь, что она приехала сюда в июне, и у нее срок шесть с половиной месяцев… это значит, что она забеременела в марте. То есть получается, что вы встретились где-то еще, а потом она приехала сюда?
Ты разве куда-то ездил?
«Если бы Томми уехал из города, я бы об этом знала», — подумала Лиз.
Но, с другой стороны, разве она знала о том, что ее сын ходит обедать в ресторан и встречается с беременной девушкой?
Шесть с половиной месяцев… Это означало, что ребенок появится совсем скоро.
Лиз содрогнулась при одной мысли об этом.
О чем они думали и почему Томми им ничего не сказал?
Но постепенно она начала понимать. Они все отдалились друг от друга после смерти Энни, так что не было ничего удивительного в том, что Томми попал в такую переделку. Ведь ни она, ни Джон совершенно не обращали на мальчика внимания.
Томми в конце концов понял, что родители не разберутся в ситуации без его помощи.
— Можете не волноваться. Это не мой ребенок, Мэрибет забеременела у себя дома, в Онаве, и ее отец выгнал ее. Она отправилась в монастырь и не смогла там жить, поэтому в июне она переехала сюда. И я познакомился с ней уже здесь.
— И все это время ты с ней общался? Почему ты нам не сказал?
— Не знаю, — вздохнул Томми. — Я хотел, потому что я думал, что она действительно им понравится, но боялся, что ты не одобришь нашей дружбы. Она очень хорошая… и очень одинокая. Ей совершенно никто не помогает.
— Кроме тебя, — с горечью сказала Лиз.
Джон выглядел так, словно у него гора свалилась с плеч.
— Кстати говоря, — Лиз начала понимать, что к чему, — ты водил ее к доктору Маклину?
Томми был поражен до глубины души.
— С чего ты взяла? Он что, сказал тебе что-нибудь?
«Как он мог? Он же обещал!»
Но Лиз покачала головой:
— Ничего он мне не говорил. Просто упомянул о том, какой ты хороший мальчик, и я не могла понять, что это он о тебе вспомнил… через шесть лет. А потом одна из учительниц сказала, что видела тебя с красивой девочкой, которая явно беременна.
Она посмотрела на сына, спрашивая себя, собирается ли он жениться на ней по любви или просто из желания помочь.
— А что она собирается делать с ребенком?
— Мэрибет еще не знает. Она понимает, что не сможет его вырастить сама, так что скорее всего отдаст его на усыновление. Она считает, что для ребенка так будет лучше. Понимаешь, у нее есть одна интересная теория…
Он хотел объяснить родителям все как можно лучше, чтобы они полюбили Мэрибет так же, как и он.
— ..что некоторые люди проходят через нашу жизнь очень быстро, как Энни, чтобы дать нам какой-нибудь необычный и ценный дар. И поэтому ей кажется, что этот ребенок должен был появиться, что именно она должна родить его, но воспитывать его она не сможет. Она твердо в этом убеждена.
— Это очень тяжелое решение для молодой девушки, — тихо сказала Лиз с сочувствием.
Однако ее очень беспокоило то, что сын явно потерял голову.
— А что думают ее родители?
— Они не желают с ней общаться до тех пор, пока она не вернется домой без ребенка.
Похоже, что ее отец — настоящий тиран, а мама совершенно запугана. Так что Мэрибет предоставлена самой себе.
— Да, только ты-то тут при чем? — удивленно спросила Лиз. Это было слишком тяжелое бремя для ее сына — почти подростка.
Джон, однако, узнав, что это не его ребенок, заметно успокоился.
— Я хочу, чтобы ты познакомилась с Мэрибет, мама.
Лиз колебалась, не зная, что делать: то ли заложить основу для будущих отношений, то ли просто запретить сыну видеться с этой девочкой.
Но это было несправедливо, и она вопросительно посмотрела на мужа. Джон пожал плечами, давая понять, что он не возражает.
— Ну что ж, — согласилась она, словно делая одолжение Томми.
Если он так серьезно относится к этой Мэрибет, может быть, ее действительно стоит увидеть.
— Она очень хочет продолжать учебу.
Я каждый вечер занимаюсь с ней, даю свои учебники и переписываю задания. И, между прочим, она меня обгоняет, пишет прекрасные сочинения и очень много читает.
— Почему тогда она оставила школу? — неодобрительно спросила Лиз.
— Ей приходится работать, чтобы содержать себя. Она не может вернуться в школу до тех пор, пока не родит ребенка.
— А потом, когда ребенок родится? — Лиз ждала от него определенного ответа, хотя сам Томми еще не знал, что будет потом. — Ты-то что будешь делать? У вас с ней все серьезно?
Он поколебался, не желая делиться с ней своими сокровенными мечтами, но понял, что соврать не сможет.
— Да, мама… это серьезно, — признался Томми. — Я ее люблю.
Тут забеспокоился Джон:
— Слушай, ты же не собираешься жениться на ней? Да еще воспитывать ее ребенка? Томми, тебе только шестнадцать, и ты сам не знаешь, чего хочешь. Если бы ребенок был твой, это было бы другое дело, но это, слава Богу, не так. Ты не должен совершать необдуманных поступков.
— Я сам не знаю, что будет с нами, — сказал Томми совсем взрослым голосом. — Я бы женился на ней, если бы она согласилась, и воспитывал бы ее ребенка, но Мэрибет не хочет ни того, ни другого. Она собирается вернуться в школу, а потом поступить в колледж.
Мэрибет считает, что сможет жить дома, но я не думаю, что это возможно. Мне кажется, ее отец не даст ей продолжать образование — насколько я могу судить о нем по ее рассказам.
Но до окончания учебы замуж выходить она не собирается. Понимаешь, папа, Мэрибет вовсе не ожидает, что я на ней женюсь. Мне придется долго ее уговаривать выйти за меня замуж, если я этого захочу.
— Тогда не делай этого, — посоветовал сыну Джон, открывая банку пива и делая большой глоток. Неужели случится так, что его сын женится в шестнадцать лет?
— Не делай того, о чем ты можешь впоследствии пожалеть, Томми, — вступила в разговор Лиз, стараясь казаться спокойнее, чем была на самом деле. — Вы оба очень молоды.
Если вы совершите ошибку, вы сломаете друг другу жизнь. Мэрибет уже один раз ошиблась, и вы должны понимать, как дорого приходится платить за ошибки.
— Мэрибет говорит то же самое. Поэтому-то она и хочет отказаться от ребенка. Она говорит, что, если она его оставит, это будет еще одна ошибка, за которую придется платить всем. Мне кажется, она ошибается, потому что в один прекрасный день она пожалеет, что отказалась от него, но Мэрибет считает, что ребенок заслуживает большего, чем она может ему предложить.
— Может быть, она права, — грустно кивнула Лиз.
Разве можно представить что-то более ужасное в жизни женщины, чем отказ от собственного ребенка? Может быть, только потеря любимого дитя еще страшнее. Но отдать чужим людям малыша, которого ты носила в себе девять месяцев, казалось ей полным кошмаром.
— Знаешь, Томми, есть множество бездетных пар, которые не могут зачать ребенка, и они были бы счастливы кого-нибудь усыновить.
— Я знаю, — устало отозвался он.
Было уже половина второго ночи — они уже полтора часа сидели на кухне, обсуждая проблемы Мэрибет.
— Я просто думаю, что все это слишком ужасно. Что она получит взамен ребенка?
— Будущее. Может быть, для нее это более важно, — мудро заметила Лиз. — Если Мэрибет в шестнадцать лет станет матерью, жизни у нее не будет, тем более что родители не собираются ей помогать. А если ты женишься на ней, твоя жизнь тоже будет искалечена. Дети, которые еще даже школу не окончили, не должны становиться родителями, это противоестественно.
— Можно, я приведу Мэрибет к нам, мама?
Просто поговори с ней. Я хочу, чтобы ты с ней познакомилась; может быть, ты поможешь ей с учебой. Она уже обогнала меня, и я не знаю, что ей делать дальше.
— Хорошо.
Родители обменялись обеспокоенными взглядами.
— Пусть приходит на следующей неделе.
Я приготовлю обед.
Это прозвучало так, как будто она приносит огромную жертву. Лиз после смерти Энни возненавидела готовку. Кухня каждой своей мелочью напоминала те счастливые дни, когда они там возились с дочкой. Теперь же Лиз еще больше почувствовала свою вину — ведь если бы она продолжала готовить обеды, ее сыну не пришлось бы ходить в ресторан, подобно бездомному сироте. Она попыталась хоть как-то извиниться перед ним, когда они уже выходили из кухни.
— Прости меня… прости, что я Так забросила тебя, — заплакав, сказала она, встала на цыпочки и нежно поцеловала сына. — Я тебя очень люблю… но эти последние месяцы никак не могу вернуться к прежней жизни…
— Ничего, мама, все наладится, — ласково ответил он, — за меня не беспокойся, у меня все в порядке.
И это действительно было так — благодаря Мэрибет. Она помогла ему еще больше, чем он ей.
Томми отправился к себе, а Лиз, войдя в спальню, посмотрела на мужа затравленным взглядом и в изнеможении опустилась на кровать.
— Что творится в нашем доме, Джон? Знаешь, если мы ему разрешим, он на ней женится хоть завтра.
— И будет последним идиотом, — сердито сказал Джон. — Может быть, она просто юная потаскушка, которая забеременела в шестнадцать лет, а теперь поет песни нашему доверчивому дурачку о том, как ей хочется учиться в колледже.
— Не знаю, что и думать, — продолжала Лиз. — Одно только ясно: весь последний год мы были не в себе. Ты пил, я опустилась, была сама не своя, пытаясь забыть то, что произошло. Томми обедал в ресторане и встречался с беременной официанткой, на которой теперь хочет жениться. Сумасшедший дом, правда? — спросила она, остро ощущая свою вину и растерянность перед тем, что происходит.
— Может быть, так всегда происходит с людьми, у которых почва ушла из-под ног, — философски ответил Джон, садясь на кровати.
В первый раз за долгое время они были так близки друг к другу, и впервые Лиз почувствовала, что она не злится, не копается в прошлом, а только волнуется.
— Знаешь, я думал, что сам умру, когда…
Голос Джона оборвался, не в силах закончить фразу.
— Я тоже… так думала, — призналась Лиз. — Я как будто сама пребывала в коме все это время. Я даже до сих пор не верю в то, что это действительно случилось.
Джон обнял свою жену, и они долго сидели, прижавшись друг к другу. В первый раз за все это время они уснули крепко обнявшись, не сказав больше ни слова.
Глава 7
Когда у Мэрибет наступил следующий выходной, Томми снова заехал за ней, чтобы отвезти к своим родителям. Мэрибет, взволнованная и смущенная, надела свое лучшее платье; Томми, только что отыгравший матч в футбол, немного опоздал и сильно нервничал.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он, глядя на свою подругу, а затем наклонился к ней, чтобы поцеловать. — Спасибо тебе, Мэрибет.
Он знал, что решение познакомиться с Уиттейкерами далось ей не слишком легко. Мэрибет понимала, как это для него важно, и не хотела его подводить.
У нее было уже почти семь месяцев беременности; кроме Томми, никто бы не рискнул знакомить ее с кем бы то ни было, особенно с родителями, и Мэрибет высоко ценила его преданность.
Платье было шерстяное — темно-серое, с белым воротничком и небольшим черным бантом. Она купила его на свое жалованье, когда поняла, что все остальные вещи уже тесны ей.
Просторное платье, сшитое специально для будущих мам, хорошо скрывало выпирающий живот, и она ходила в нем с Томми в кафе или в кино.
Волосы она зачесала назад и собрала в хвост, перевязав черным бархатным бантом.
В этом наряде Мэрибет походила на маленькую девочку, которая зачем-то засунула большой надувной мяч под платье; помогая ей забраться в отцовский фургон, Томми невольно улыбнулся этому сравнению, пришедшему ему на ум.
Она действительно выглядела очень хорошо, и он надеялся, что встреча с родителями пройдет гладко. После той долгой беседы неделю назад он почти не говорил с ними — родители только подтвердили свое желание увидеть его девушку.
По дороге к дому Томми Мэрибет не проронила ни слова.
— Только не нервничай, ладно? — сказал он, остановив машину перед домом. Дом Уиттейкеров с первого взгляда понравился Мэрибет — аккуратный, красивый, с разбитыми перед ним цветочными клумбами. Цветов в это время года не было, однако нетрудно было заметить, что за домом очень хорошо ухаживают.
— Все будет прекрасно, — еще раз заверил Томми, помог ей выбраться из кабины и, держа за руку, повел прямо к крыльцу.
Родители ждали их в гостиной; Томми заметил, что его мама очень внимательно наблюдает за Мэрибет, которая быстро пересекла комнату и пожала протянутые руки — сначала ей, потом отцу.
Все вели себя довольно настороженно и подчеркнуто вежливо. Лиз пригласила гостью сесть и предложила ей чай или кофе. Мэрибет поблагодарила и предпочла кока-колу. Они начали разговор с Джоном, в то время как Лиз отправилась на кухню, чтобы проверить, как там обед. Она приготовила тушеную говядину, любимые Томми картофельные оладьи с пюре из шпината.
Спустя некоторое время Мэрибет сказала, что хочет помочь ей, и отправилась на кухню.
Двое мужчин проводили ее взглядом, и Томми встал было, чтобы пойти за ней, но Джон удержал его:
— Пусть они поговорят наедине, сынок.
Твоя мама должна узнать ее как следует. По-моему, Мэрибет хорошая девочка, — сказал он. — И очень симпатичная. Как жаль, что с ней произошла такая неприятная вещь. А что случилось с тем парнем? Почему они не поженились?
— Он женился на другой, да и сама Мэрибет не хотела выходить за него замуж. Она говорит, что не любит его.
— Не могу понять, умно она поступает или глупо. Брак — штука серьезная и не всегда легкая; пока сам не женишься, ты этого не поймешь. Но в любом случае она держится молодцом. — Джон закурил трубку, посмотрел на сына и отметил про себя, что Томми за последнее время очень вырос и возмужал. — Плохо, конечно, что родители Мэрибет не хотят видеть ее, пока она не вернется домой без ребенка, — осторожно продолжал он.
Интересно, насколько это серьезно, думал он. Что значит для их Томми эта девочка? Похоже, что много. Сердце Томми еще не умело ничего скрывать, и сердце его отца сочувствовало ему.
Лиз наконец возвестила, что стол накрыт.
Войдя в кухню, Томми обнаружил, что Мэрибет уже нашла общий язык с его матерью.
Его подруга, судя по всему, чувствовала себя весьма непринужденно, помогала расставлять тарелки и расспрашивала о старших классах, в которых преподавала Лиз.
Мэрибет сообщила ей о своем желании углубленно изучить некоторые предметы, и Лиз задумчиво ответила:
— Пожалуй, я могу дать тебе кое-какие дополнительные материалы. Томми говорит, что ты пытаешься заниматься вместе с ним. Можно мне посмотреть твои тетради?
Мэрибет была, казалось, удивлена и обрадована этим предложением.
— Конечно, я буду рада, — с благодарностью ответила она, занимая свое место за столом между двумя мужчинами.
— Ты учишься по программе своей школы или просто для себя?
— Главным образом для себя, — ответила Мэрибет, — но надеюсь, что мне позволят сдать экзамены, когда я вернусь в школу, чтобы я могла не пропускать семестр.
— Давай-ка я посмотрю, и, может быть, ты сдашь экзамены уже здесь и получишь что-то типа аттестата, чтобы предъявить его дома. Ты делала все задания Томми?
Мэрибет поспешно кивнула в ответ, и Томми, усевшийся между Мэрибет и матерью, перехватил инициативу:
— Мэрибет меня значительно обогнала, мама. Она почти закончила штудировать мой учебник по естествознанию за этот год и европейскую историю. И потом, она делает все дополнительные задания.
На Лиз это произвело определенное впечатление, и Мэрибет пообещала принести ей свои тетради в выходные.
— Знаешь, я могу дать тебе еще несколько дополнительных заданий, — сказала Лиз, протягивая девочке тарелку с мясом. — Я преподаю и в средних, и в старших классах…
Обе женщины с энтузиазмом обсуждали эту тему и к концу обеда выработали превосходный план действий: они должны были встретиться днем в субботу на несколько часов, а в воскресенье Лиз собиралась дать Мэрибет пять-шесть специальных заданий.
— Ты сможешь делать их не торопясь и при первой возможности принести мне. Томми говорит, что шесть дней в неделю ты работаешь в ресторане, и я понимаю, что это очень тяжело.
На самом деле Лиз была поражена тем, что Мэрибет в ее положении способна по десять часов в день проводить на ногах, обслуживая клиентов.
— Как долго ты собираешься работать, Мэрибет? — спросила она. — Работа у тебя нелегкая, а переутомление может повредить малышу.
Лиз испытывала некоторое смущение, говоря с гостьей о ее беременности, но этой темы было трудно избежать — слишком уж велик был к тому времени ее живот.
— До конца, наверное. Я не могу позволить себе не работать.
Отцовские деньги Мэрибет собиралась потратить на роды и услуги доктора Маклина, а на свое жалованье она жила. Она действительно не могла оставить работу задолго до родов — ведь даже содержать себя в течение недели или двух после появления ребенка ей будет трудно.
К счастью, Мэрибет не много было нужно, и она переносила свое стесненное материальное положение относительно спокойно. Кроме того, она ничего не покупала ребенку, так как собиралась отказаться от него, хотя ее коллеги по ресторану время от времени дарили ей какие-то детские мелочи, что ставило ее в неловкое положение и вызывало лишние переживания.
— Да, тебе будет тяжело работать до самого конца, — с сочувствием сказала Лиз. — У меня было примерно так же, когда я ждала Томми, и я думала, что рожу прямо в классе. Перед рождением Энни я ушла с работы гораздо раньше, — продолжила она, и за столом внезапно воцарилось молчание.
Лиз посмотрела на Мэрибет, и их глаза встретились.
— Я думаю, Томми рассказал тебе о своей сестре, — тихо произнесла она.
Мэрибет кивнула. Все ее существо было полно любви к Томми и симпатии к его родителям. Энни успела стать для нее реальной — Мэрибет слышала о маленькой девочке столько историй, и малышка так часто ей снилась, что ей иногда казалось, что она знала сестренку своего друга.
— Рассказал, — так же тихо откликнулась Мэрибет. — Она, наверное, была необыкновенным ребенком.
— Да, — согласилась Лиз с внезапной усталостью в голосе.
Джон протянул руку через стол и мягко коснулся локтя Лиз, встретив удивленный взгляд жены — он сделал это впервые после смерти Энни.
— Я думаю, что каждый ребенок — необыкновенный, — помолчав, продолжила Лиз. — Твой не будет исключением. Дети — это настоящее благословение.
Мэрибет ничего не ответила, и Томми обеспокоенно посмотрел на нее, зная, какую тяжелую моральную травму она переживает в связи со своим решением отдать ребенка приемным родителям.
Потом разговор перешел на следующий футбольный матч Томми, и Мэрибет подумала, как бы ей хотелось на нем присутствовать.
Они долго говорили обо всем на свете — о родном городе Мэрибет, о ее школе, о том, как они с Томми ездили на озеро.
И лишь две темы старательно обходились — ее взаимоотношения с Томми и будущий ребенок.
В десять часов вечера Томми отвез ее домой. Перед уходом Мэрибет расцеловала родителей Томми. Забравшись наконец в кабину фургона, она вздохнула с огромным облегчением и откинулась на сиденье так, как будто этот вечер совершенно извел ее.
— Как ты считаешь, я им не понравилась?
Томми был тронут ее желанием понравиться его родителям и нежно поцеловал Мэрибет.
— Ты была восхитительна и явно им понравилась. Иначе бы мама не стала предлагать свою помощь в занятиях.
Томми тоже чувствовал огромное облегчение. Его родители вели себя не просто вежливо, но очень дружелюбно. Мэрибет произвела на них благоприятное впечатление.
Когда Джон помогал Лиз мыть посуду после ухода гостьи, он не переставал восхищаться ее умом, твердым характером и хорошим воспитанием.
— Девочка просто замечательная, правда, Лиз? Как ужасно, что она попала в такую гнусную историю.
Он сокрушенно покачал головой, вытирая очередную тарелку.
Это был первый обед за несколько месяцев, который хоть немного напоминал прежнюю атмосферу в их доме, и Джон был приятно удивлен тем, что Лиз сделала над собой усилие.
— Надо было думать, прежде чем заниматься любовью, — без всякой злости откликнулась Лиз. Она должна была признаться, что ее муж был всецело прав. Мэрибет действительно была приятная девочка, о чем Лиз и сказала Томми, когда он вернулся через полчаса.
Он проводил свою подругу до дверей комнаты и поцеловал ее на прощание. Мэрибет устала, спина у нее болела — у нее был действительно тяжелый день, и после этого вечера она, как никогда прежде, начала ощущать неудобство своего положения.
— Мне понравилась твоя подружка, — тихо сказала Лиз, убирая последнюю тарелку.
Джон, только что закуривший свою трубку, кивнул в знак согласия.
— Вы ей тоже очень понравились. Мне кажется, что ей здесь одиноко — она скучает по родителям и сестренке. У меня о них не самое хорошее впечатление, но это ее родные. Ее отец — настоящий деспот, а мама боится ему перечить, но даже если ей не слишком хорошо жилось дома, все равно, наверное, ужасно тяжело быть отрезанной от них. Мама ей пару раз писала, но отец даже не читает ее писем.
И они не дают Мэрибет общаться с сестрой, опасаются, что она на нее дурно повлияет.
Очень глупо, по-моему, — сказал Томми несколько раздраженно, и его мама внимательно посмотрела ему в глаза.
Нетрудно было заметить, как сильно она ему нравится, как он стремится защитить ее.
— Иногда родители поступают очень глупо, — с сожалением сказала Лиз. — Я думаю, что эта рана у нее долго не затянется — может быть, никогда.
— Мэрибет говорит, что хочет вернуться и окончить школу, а потом собирается переехать в Чикаго и там поступить в колледж.
— А почему не здесь? — спросил Джон, и Лиз с удивлением посмотрела на него — она не ожидала от мужа такого порыва.
Они жили в университетском городке с очень хорошими колледжами, и, если Мэрибет удастся заслужить стипендию благодаря своим успехам в школе, Лиз могла бы помочь ей поступить.
— Мне такое не приходило в голову, да и она вряд ли задумывалась, — радостно ответил Томми. — Я поговорю с ней об этом, но сейчас ее, по-моему, больше всего беспокоит ребенок. Она напугана предстоящими родами и не знает, что ее ждет. Может быть, — продолжал он осторожно, с надеждой глядя на мать, — может быть, ты с ней поговоришь? У нее никого нет, кроме меня и других официанток в «Джимми Ди». А они ее только запугивают, рассказывая всякие небылицы.
То, что было известно Томми о родах, пугало его не меньше. Весь этот процесс казался ему просто ужасным.
— Хорошо, я с ней поговорю, — мягко ответила Лиз, и через некоторое время они все отправились спать.
Улегшись в постель рядом с мужем, Лиз поняла, что думает о Мэрибет.
— Очень приятная девочка, правда? И как она одна со всем этим справляется… как это печально… И потом, отказаться от ребенка…
Одна мысль об этом заставила ее всхлипнуть — она вспомнила, как впервые взяла на руки Энни и Томми… Какие они были милые, теплые и нежные! Отдать их в чужие руки после рождения казалось ей невозможным — это бы просто убило ее.
Но разве можно сравнивать их судьбы? Лиз была гораздо старше, имела за плечами образование, хорошую работу, любящего, заботливого мужа. Для шестнадцатилетней девочки иного выхода не было — Мэрибет была достаточно мудра, чтобы понимать, что одной ей с этим не справиться.
— Как ты думаешь, доктор Маклин найдет ребенку родителей?
Лиз поняла, что ее почему-то волнуют проблемы этой девочки. Как и Томми, она осознала, что Мэрибет абсолютно некуда обратиться за помощью.
— Я уверен, что он делает это гораздо чаще, чем мы думаем. Ты же знаешь, что это далеко не редкость. Просто обычно оказавшиеся в такой ситуации девочки скрываются. Он наверняка поможет ей.
Лиз молча кивнула. Она лежала в темноте и думала о них обоих — о Мэрибет и своем собственном сыне. Они были так молоды, так влюблены друг в друга, так полны надежд. Они верили, что жизнь будет к ним добра, они доверяли судьбе и не ждали от нее ударов в спину.
Лиз утратила эту веру навсегда — она пережила слишком много боли после смерти Энни. Она знала, что эта полудетская наивность никогда к ней не вернется. Судьба слишком жестока и нетерпима.
Они еще немного поговорили о Мэрибет, после чего Джон уснул. Чисто внешне они не стали ближе, но существовавшая между ними дистанция за последние несколько дней немного уменьшилась — супруги теперь постоянно обменивались ласковыми добрыми словами.
Читать бесплатно другие книги:
