Мой друг Тарантино Полякова Татьяна

– Опять за старое? – укоризненно спросила женщина. – У тебя же дети, хоть бы о них подумал.

– Только о них и думаю. Вот у нее сестра пропала, надо помочь. Ты в милицию обращалась?

– Если завтра Петр не объявится, пойду.

– Ты поаккуратней, дверь кому попало не открывай. Кстати, где Вовка живет, знаешь? Он вроде новую квартиру купил?

– Мансуров? Купил. Возле Центрального рынка. Дом подковой, он один там такой, первый подъезд, второй этаж, как поднимешься, налево.

Мы направились к дверям, я вышла первая, тревожно вглядываясь в темноту, Антон с Мариной перешли на шепот, простились, дверь за нами захлопнулась, а мы заспешили к калитке.

– Как думаешь, его действительно на работу вызвали? – спросила я.

– Вряд ли. Иначе его начальство было бы в курсе. Придется посетить железку.

– Что? – не поняла я.

– Место Петькиной работы. Петр мужик бывалый и просто так ни с кем никуда не поехал бы. Здесь два варианта: либо он понял, что пришли по его душу, и хотел увести их подальше от жены и ребятишек, либо кто-то из приехавших за ним действительно был с железки. У нас две характерные приметы: парень с хриплым голосом и парень с водянистыми глазами.

При напоминании о глазах в душе моей шевельнулось что-то похожее на беспокойство, был человек в моей жизни с редким, очень светлым цветом глаз, водянистым, как метко определил Антон. Боюсь только, что от его глаз и следа не осталось, как и от всего прочего, потому что более года назад он погиб. Мысль эта веселья мне не прибавила, оттого я спросила не без злости:

– Ты собираешься искать Петра?

– Конечно. Он мой друг, это во-первых, а во-вторых, единственная наша зацепка. Я хочу понять, что здесь происходит.

– А почему ты думаешь, что его исчезновение связано с нами?

– Потому что не верю в совпадения. Через несколько часов после нашего появления за ним приходят какие-то типы, а сегодня к обеду у нас гости.

– Ты думаешь, это Петр сообщил им о квартире?

– Честно говоря, нет, но такой возможности я не исключаю.

Мы вышли через калитку и благополучно добрались до машины.

– Поедем на железку? – поинтересовалась я.

– Сначала заглянем к Вовику. Большие у меня сомнения в отношении его.

«С сомнениями лучше всего дома сидеть», – подумала я, но возражать опять-таки не стала, хотя интересовал меня один Таболин. Однако, начни я настаивать, Антону это вряд ли придется по душе, а расклад такой, что без него с задачей мне не справиться, хотя особой пользы я пока от него не вижу.

С этими невеселыми мыслями я таращилась в окно, пока мы ехали к Центральному рынку. Дом нашли сразу, он в самом деле напоминал подкову. Во двор соваться не рискнули, оставили машину возле рынка и далее отправились пешком. Антон молчал. То, что я иду рядом, его вроде бы не волновало, по крайней мере, когда я вышла из машины вместе с ним, он не предложил дожидаться его в кабине и мое желание его сопровождать воспринял как должное.

Если честно, особого-то желания идти с ним у меня как раз и не было. Я с удовольствием забилась бы в какую-нибудь нору, дожидаясь, когда он принесет мне Таболина на блюдечке, но, судя по всему, мечтать об этом не приходится. Он горит желанием узнать о судьбе друзей – погибшем Викторе и исчезнувшем Петре, – и лучше всего мне держаться рядышком: как бы он чего лишнего не накопал, следует быть в курсе, чтобы вовремя внести соответствующие коррективы.

То, что произошло с Петром, представлялось мне более-менее ясным, ищем мы его напрасно. Не знаю, что за личности явились к нему, но, если с интервалом в несколько часов у нас в гостях появился Паша Пропеллер, нетрудно сообразить, откуда ветром надуло. Надеяться на то, что он жив, довольно глупо.

Эти мысли я держала при себе и пугливо жалась к Антону. Однако он вроде бы вовсе не замечал моего желания опереться на мужское плечо. Может, и к лучшему.

Мы вошли во двор, и я с удивлением замерла: внутри подковы был самый настоящий сад, деревья с раскидистой кроной, то ли яблони, то ли вишни, в темноте не разобрать, асфальтовые дорожки, аккуратные скамеечки и три фонаря, которые освещали призрачным светом пространство двора. На Антона вся эта красота произвела самое отталкивающее впечатление. Он хмуро огляделся и пробормотал сквозь зубы:

– Вот черт…

– Что случилось? – шепнула я.

– Здесь можно разместить роту спецназа…

– Зачем?

Моя бестолковость его развеселила.

– Это я к слову. Где у нас первый подъезд?

Мы обошли весь двор по кругу, первый подъезд оказался справа, можно было вернуться, но Антон предпочел небольшую прогулку.

Я вглядывалась в таинственную темень в глубине сада и пыталась решить, что нас ждет у этого Вовы Мансурова. Ничего хорошего, разумеется. Вова, как и Петр, должно быть, ушел и до сих пор не вернулся. Устраивать засаду вряд ли будут, Гришка убежден, я сюда не сунусь, я бы и не сунулась, если б не Антон. Его былая репутация явно не соответствует действительности, лезет напролом, точно бегемот.

В этом месте мне пришлось прекратить размышления, потому что мы как раз подошли к подъезду. Тут нас ждал сюрприз в виде кодового замка. В подслеповатом свете лампочки над подъездной дверью Антон, присев на корточки, некоторое время внимательно разглядывал замок, потом нажал три кнопки, раздался щелчок, и дверь как по волшебству открылась.

– Здорово, – восхищенно шепнула я. – Ты все замки так открываешь?

– Нет, только банковские сейфы, – хмыкнул он и счел возможным меня просветить: – Жильцам пора код менять, три кнопки от остальных по цвету отличаются.

– Вот оно что, – в некоторой досаде на свою несообразительность протянула я, входя в подъезд.

Свет на первом этаже не горел, мы поднялись на второй (причем я дважды споткнулась, пискнула «ой», после чего Антон взял меня за руку и повел, точно поводырь) и замерли перед нужной нам дверью. Антон приложился к ней ухом. Не знаю, что он там слышал, лично я – ничего, дверь на вид казалась неприступной. Постояв и послушав, Антон сунул руку в карман ветровки, извлек самые настоящие отмычки и принялся возиться с дверью. Как и подъездная, она открылась подозрительно быстро. Антон толкнул ее и скользнул вперед, а в его руке вместо отмычек оказался пистолет.

Потоптавшись на месте и пытаясь решить, что безопаснее – идти за Антоном или дожидаться его на лестничной клетке, в конце концов я проследовала за ним, прикрыв дверь. К этому моменту Антон успел покинуть прихожую. Я привалилась к стене и стала ждать. В квартире стояла тишина, похоже, нас никто не ждет, возможно, что и сам хозяин отсутствует, но тут я ошибалась. Очень скоро из глубины квартиры донеслись голоса: один принадлежал Антону, второй, испуганный, его дружку. Я отправилась в ту сторону и обнаружила спальню, дверь в которую была распахнута настежь, горел свет, Антон, опершись на спинку широченной кровати, мило беседовал с дружком. Тот моргал и силился прийти в себя.

Рядом с Вовкой, завернувшись в одеяло, сидела крашеная блондинка и довольно громко клацала зубами от страха. Я кивнула в знак приветствия и улыбнулась, что, наверное, выглядело весьма глупо.

– Мы с тобой никогда друзьями не были, – между тем говорил Антон, небрежно держа в руке пистолет, нацеленный на Вовку. – Так что ты либо все мне расскажешь, либо умрешь смертью храбрых. Ясно?

– Ясно, – сглотнув, сообщил Вовка и покосился на девицу. Та сидела ни жива ни мертва и вроде бы даже не дышала.

– Отлично, – кивнул Антон. – Излагай.

– Чего излагать-то? – нахмурился Вовка. – Я…

– Не глупи, – убрав из голоса насмешливость, предупредил Антон, его дружок сразу скис, я бы на его месте тоже не обрадовалась, голос звучал впечатляюще.

– Ну… дай хоть одеться, – брякнул он с досадой. – Выйдем…

– Ничего, и здесь поговорить можно.

Вова покосился на девицу, намекая, что свидетели разговора ему без надобности, но Антон остался глух к его намекам, сама же девица продолжала изображать изваяние. Поняв, что говорить все-таки придется, Вовка тяжело вздохнул и сказал с отчаянием:

– Я тут ни при чем. Колян предупредил, если кто будет Таболиным интересоваться, сразу сообщить ему. А с Коляном шутки плохи.

– Что за Колян? – просил Антон. Вовка вновь тяжело вздохнул.

– Колька Карась, не слыхал, что ли?

– Я в этом городе четыре года не показывался.

– То-то, четыре года, – с обидой заметил Вовка. – А тут такие дела. Про Щербатова, конечно, слышал?

– Ну…

– Так вот, Колян у него теперь вроде начальника охраны. А в этом городе идти против Щербатова дураков нет. Так что если ты по какому-то своему делу Таболина ищешь, лучше это дело брось.

– Без тебя разберусь, – повысил голос Антон. – Значит, ты стукнул Коляну, что я Таболиным интересовался?

– Ну… У меня кабак в городе и три магазина, мне заедаться смысла нет, сказано собщить, я и сообщил, сам говоришь, мы с тобой не шибко дружили…

– Да уж… Сообщил – и что дальше?

– Ничего, – удивился Вовка. – Позвонил, сказал, что ты ни с того ни с сего в городе объявился, заехал к Петюне по старой памяти, вопросы задавал, про Витьку Усольцева и про Таболина хитро выспрашивал. Все…

– А кто за Петькой приезжал?

– За Петькой? – казалось Вовка был искренне удивлен. – Не знаю. А зачем приезжали-то?

– Понятия не имею, – утешил его Антон. – Только Петька с ними уехал и с тех пор вроде пропал. Были два парня, один хриплый, у второго глаза блеклые, точно вода. Никого не припоминаешь?

Вовка подумал и пожал плечами:

– Нет… Выходит, Петька…

– Выходит. Ты перед хозяевами выслуживаешься, а расплачивается за это дружок…

– Да я только… Петька-то здесь при чем?

– При том. Ребята к нему явились, а вслед за этим навестили нас. Адрес нашей квартиры ты сообщил?

– А куда денешься? – разозлился Мансуров. – Ты крутого из себя не строй, у нас тут не забалуешь… Только Петька-то им зачем понадобился?

– А это ты у них спроси, – отрезал Антон, повертел пистолет в руках и поинтересовался: – Витьку Усольцева давно видел? – Я насторожилась, а Вовка вроде бы удивился.

– Так ты уже спрашивал? Пропал он, видно, с бабой своей сбежал.

– С бабой? – нахмурился Антон.

– Ну… бабу он завел и вроде как помешался на ней. Я с ним разговоров по душам не вел, но стороной кое-что слышал. Баба непростая, и связываться Витьке с ней не стоило, вот они на пару и смылись… А может, врут.

– Что за баба? – разозлился Антон. – Зовут как?

– Он об этом помалкивал. Говорю, баба непростая. Должно быть, чья-то жена.

– Так если он молчал, откуда о ней вообще узнали?

– Ну, народ у нас любопытный. А Таболинская девка по пьяному делу орала: мол, они с Витькой с одной бабой спят.

Что-то Вовка уж очень разговорился, слова из него сыпались как горох, Антон хмурился с видом полнейшего недоумения и наконец вмешался:

– Постой, выходит эта самая баба крутила любовь с Витькой и с Таболиным? И Таболин тоже пропал?

– Ну… так и есть. Сначала Витька исчез, а вслед за ним Таболин. А такие люди просто так не исчезают. Соображаешь?

– Нет, – честно ответил Антон. Вовка с недоумением посмотрел на него и вдруг вздохнул:

– Я тоже. Но умные люди говорят: Витька Таболина пришил, а сам с бабой в бега, в городе им делать нечего. Щербатый за братана кого хошь в могилу сведет.

– Какого братана? – растерялся Антон.

– Здрасьте, – кудахтнул Вовка. – Ты что ж, не знаешь? Таболин со Щербатым двоюродные братья.

– Я знал, что они трудятся на пару, но насчет родственных уз…

– Вот-вот, Щербатый и раньше был не подарок, не мне тебе рассказывать. А теперь он очень большой фигурой стал. Ну и братишка поднялся, был сволотой, а сделался человеком. Вот такие дела…

– А с чего взяли, что Таболина Витька кокнул?

– Не знаю, болтают… Говорю, сначала один пропал, потом другой, а Колян велел уши востро держать. Понятное дело, убийцу ищут.

Антон остался недоволен рассказом, подумал, покачал головой и заявил:

– Чтобы Витька из-за бабы заварил такую кашу… Он что, не знал, с кем дело имеет?

– Ну… знал, коли был у Щербатого шофером.

– Что? – вопль, вырвавшийся из груди моего друга, поверг меня в изумление, Вовка открыл рот, а девица вздрогнула, что явилось единственным свидетельством того, что она человек из плоти и крови, а не мороженая рыба.

– Я думал, ты в курсе, – придя в себя, нахмурился Вовка.

– Вот черт… – Антон головой покачал. – Витька пошел к Щербатому в шоферы… Не могу поверить.

– А чего такого-то? – обиделся Вовка. – Работа не пыльная, Щербатый теперь не какой-нибудь бандит, он уважаемый человек. Его депутатом выбрали, слыхал? И вообще…

– То, что он к рукам весь город прибрал, мне известно, но чтоб Витька к нему шоферить пошел… Пусть Щербатого хоть пять раз депутатом изберут, все равно останется бандитом.

– Ну и Витька не ангел, кое-что и за ним водилось, за тобой, кстати, тоже, – неожиданно зло заметил Вовка, но тут же сник. – Витька о своей работе помалкивал, даже Петру не говорил. Я сам только вчера от Карася услышал, что он у Щербатого… А работа у него в самом деле была шоферской. У меня сосед там же работает, не жалуется. Отвезти, привезти, ну и охрана, конечно. Только кто ж на Щербатого всерьез полезет? Так, одно тявканье. И никаких темных делишек, все в ажуре, Щербатый совсем другим человеком стал.

– Ага, – в свою очередь разозлился Антон. – Горбатого могила исправит.

– Мне-то что, думай как хочешь…

В этот момент я заметила, что девица уже некоторое время с любопытством разглядывает меня. Ее лицо было мне незнакомо, но если она трудилась в каком-нибудь ночном клубе, вполне могла видеть меня раньше и запомнить. Впрочем, я лелеяла надежду, что узнать меня не так просто, и все же внимание к моей особе настораживало.

Между тем Антон молчал, молчал и Вовка, хмуро глядя куда-то вбок, и наверняка гадал, чем закончится этот ночной разговор.

– Ты сказал, у Таболина любовница шумела насчет этой таинственной бабы, – наконец подал голос мой спутник. – Кто такая? Где ее найти?

– А чего ее искать, певичка, в кабаке, называется «Астра». Ты его знаешь, это прямо за старым театром.

– Знаю, – кивнул Антон и направился к двери.

Я пошла за ним. Вовка смотрел нам вслед с видом полнейшего недоумения.

– Мне кажется, ты его разочаровал, – заметила я.

– По-твоему, надо было его пристрелить? – хмыкнул Антон.

– Думаю, именно этого он ждал.

– И напрасно, я мокрыми делами не занимаюсь.

– Слава богу, – хмыкнула я в ответ.

Мы стояли в нескольких метрах от подъезда под сенью деревьев, покидать двор мой спутник не спешил. Минут через пятнадцать дверь подъезда распахнулась, и появилась блондинка. Хлопнула дверью так, что гул пошел по всему дому, и кинулась со двора. Подъехало такси, девушка поспешно загрузилась в него и скрылась с глаз.

– Так, подруга нас покинула, – прокомментировал Антон. – Что дальше? – Я решила, что вопрос риторический, и никак не отреагировала. Он достал сотовый и набрал номер, дал отбой и с усмешкой добавил: – Наш друг Вовка кому-то звонит.

– Может, стоит убраться со двора? – помедлив, задала я вопрос. – Что, если он звонит Карасю, или как его там?

– Карасю, – кивнул Антон. – Зовут его Коля, фамилия Щукин, а кличут Карасем, потому что ростом не вышел.

– Замечательно, – ответила я. – Думается, у парня скверный характер, коротышки все вредные… Если этот Карась здесь появится, а машину оставит на въезде во двор, нам отсюда не выбраться.

– Весьма разумное замечание, – косясь на меня, сказал Антон, и мы наконец-то убрались из опасного места. Не успели покинуть двор, как Антон заявил: – Стой здесь. Я подгоню машину.

Мне это не очень понравилось, но спорить я не стала. Вернулся он очень быстро, я села в машину.

– Ты знала, что Витька работал у Щербатого? – спросил Антон. Мы как раз свернули в соседний переулок, отсюда въезд в интересующий нас двор хорошо просматривался. Антон заглушил мотор и уставился на меня.

– Он говорил, что работает шофером, возит какого-то начальника.

– Начальник, – хмыкнул Лобанов, презрительно кривя губы.

– Ты знаком с этим типом? Я имею в виду Щербатого?

– Наслышан.

– А почему тебя так удивило, что Виктор к нему пошел работать?

– Еще бы не удивиться… Пять лет назад он имел с ним дело.

– Работал у него? – не унималась я.

– Нет, – поморщился Лобанов. – Мы работали в охранной фирме. Частная лавочка с сомнительной репутацией. Это было не самое лучшее время в моей жизни. Нам с Витькой поручили охранять одного типа. Любопытный был человек… Утверждал, что ему угрожают. Потом выяснилось, что он сильно не любил одного гражданина и мечтал от него избавиться. Очень ловко водил нас за нос, мы успели сделать почти всю грязную работу, прежде чем начали понемногу соображать.

– И что?

– Что? Наш клиент был хитер, но кое-кто оказался хитрее, и в один прекрасный день, несмотря на охрану, умник рухнул на асфальт, а рядышком улеглись два его сына. Вот и все.

– И кто был этим умником?

– Какая разница. Самое невероятное – он остался жив. Правда, передвигаться мог только в инвалидной коляске, а вот его сыновьям повезло меньше, оба скончались на месте.

– Сколько им было лет?

– Двадцать три и двадцать пять. Я думаю, кое-кто специально оставил нашего клиента в живых.

– Ты имеешь в виду Щербатого?

– Точно. Имею. – И нахмурился, а я подумала, что история вполне в Гришкином духе, и Антон, скорее всего, прав.

– А сейчас этот дядя жив? – поинтересовалась я на всякий случай.

– Понятия не имею, – отмахнулся Лобанов, хотя ясно было, что врет.

– Конечно, то, что ты рассказал, ужасно, но ты сам говоришь, прошло пять лет, к тому же Щербатый успел стать депутатом, да и дядька тоже хорош…

– Ты к чему это? – опять нахмурился Антон.

– Почему бы Вите и не пойти к нему в шоферы? – Я так и не успела выяснить мнение Антона по данному вопросу. Со стороны рынка появилась машина. На пустынной улице темный «Чероки» почему-то выглядел зловеще. Не сбавляя скорости, он свернул во двор.

– Как думаешь, это Вовины приятели? – спросил компаньон.

Я пожала плечами.

– Думаю, нам следует убраться подобру-поздорову. – Я очень рассчитывала, что Антон послушается моего совета. Чего он добивается, ожидая в подворотне, было неясно. Звонил Вовка (если звонил) кому-то из людей Щербатого, скорее всего тому же Карасю (правда, у Карася не «Чероки», а «Ленд-Круизер», но ничто не мешало ему послать своих ребят), Вова, кстати, мог и до утра с донесением подождать, но вот не утерпел.

Имея представление о Гришкином характере, логично предположить, что через десять минут город будет напоминать прифронтовую зону или, если угодно, государственную границу: мышь не проскочит, не только мы. По понятным причинам мне очень хотелось убраться восвояси.

Прошло немного времени, и «Чероки» вновь возник в поле нашего зрения, на этот раз он двигался не спеша и направился в сторону площади с памятником вождю пролетариата в центре.

Выждав полминуты, Антон завел машину, а я начала проявлять беспокойство, неужто парень решил пристроиться за ними? Лично мне Карась был без надобности, мне нужен Таболин. Мы понапрасну теряем время…

– Может, стоит к Вове еще раз наведаться? Узнать новости? – спросила я. – Это лучше, чем по пустынным улицам гнаться за «Чероки».

– А я и не собирался, – отрезал Антон. «Ну вот, задела его самолюбие, стоит вести себя деликатнее…»

Только мы тронулись с места, как со двора вновь выехала машина, на этот раз «Мерседес», на сумасшедшей скорости она проскочила мимо в сторону все того же проспекта.

– Движение довольно оживленное, – пробормотала я, а Антон сказал:

– По-моему, это Вовкина машина. Куда это он рванул как ошпаренный?

– Хочешь узнать? – поинтересовалась я.

Мы выехали на проспект, и тут о себе заявил сотовый. Антон вроде бы удивился и, притормозив, некоторое время поглядывал на телефон, но потом все же ответил:

– Да?

– Антон? – Мужской голос звучал взволнованно, я придвинулась ближе, чтобы услышать разговор. – Это я, Вовка… Слушай, такие дела… Ты прости, что… ну… что о тебе сказать пришлось. Я… я кое-что узнал… важное… я знаю, где Таболин. Скажи своей девчонке, я знаю, где он. Она ведь его ищет, да? Встретимся через полчаса на пристани.

– А почему не у тебя дома? – невинно спросил Антон.

– Домой не вернусь. Я из города мотаю. Я по старой дружбе, чувствую себя виноватым, хочу помочь… Надумаешь – приезжай.

Антон положил трубку и на меня покосился.

– У него был номер твоего сотового? – спросила я.

– Он мог узнать его у Петра, – пожал он плечами. – Что скажешь? – спросил Антон хмуро.

Что я могла сказать? Пашка Пропеллер меня узнал и донес хозяину. Оттого-то моя персона и всплыла в разговоре. Худо то, что им известно: я ищу Таболина. А ну как они найдут его раньше, чем я? Возможности у Гришки не чета моим. К тому же очень возможно, что Сереги уже нет в живых: такую мысль я тоже принимала во внимание. В этом случае встреча на пристани самая обычная ловушка. С другой стороны, если Вовка в самом деле что-то случайно узнал про Серегу… Придется рискнуть… Антон смотрел на меня, но видел или нет, судить не берусь: выражение лица отсутствующее, должно быть, решает, стоит сунуть голову в петлю или нет. – До встречи еще полчаса, – произнес он. – Успеем оглядеться.

И мы поехали к пристани. Минут пятнадцать плутали в лабиринте улочек, спускаясь к реке, потом оставили машину на углу кафе, которое уже год безуспешно ремонтировали, и дальше пошли пешком. Справа тянулись бесконечные сады, слева виднелась церковь на холме, чуть ниже – старое кладбище, а впереди пристань. В темноте очертания реки можно было угадать только по густым зарослям ивняка вдоль берега.

Сделав основательный крюк, мы приблизились к пристани со стороны реки. Свет единственного фонаря отражался в воде. Возле пристани начинался парк, сейчас он тонул в темноте. Антон посмотрел на часы.

– Если Вовка действительно хотел с нами встретиться, пора бы ему появиться.

– А если это ловушка? – пробормотала я, тревожно оглядываясь.

– Вряд ли. Им проще было предложить нам приехать к Вовке, а они выбрали пристань.

– Они? – насторожилась я.

– По-твоему, ловушку нам приготовил Вовка?

Я не знала, что ответить, и только пожала плечами.

Пристань – место пустынное, даже днем особо оживленным его не назовешь, а ночью здесь настоящая глухомань. Я легонько тронула Антона за рукав и спросила:

– Идем?

– Идем, – вздохнул он. – Только лезть под свет фонаря не стоит.

Мы медленно двигались в сторону парка. Никакого намека на присутствие живых существ, тишина, лишь плещется вода, а фонарь отбрасывает призрачный свет. На душе отчего-то жутко, точно мы вовсе не на пристани, а на кладбище.

Несмотря на мрачное настроение, вскоре я почти уверилась, никакой засады здесь нет, как, впрочем, нет и Мансурова. Очень возможно, что парень перепугался до смерти и удрал из города, забыв о встрече с нами. Напряжение понемногу ослабевало, теперь я уже двигалась спокойнее, Антон тоже заметно расслабился.

Приблизившись к пристани со стороны парка, мы смогли убедиться в том, что она совершенно пуста.

– Ну что? – шепнул Антон. – Будем ждать или уберемся отсюда?

Если честно, мне очень хотелось поскорее покинуть это место, я кивнула, и тут Антон, вцепившись в мое предплечье, резко дернул рукой, я с трудом устояла на ногах, налетела на него, и мы едва не сшиблись лбами. Только я хотела разозлиться и узнать, какого черта он ведет себя, точно придурок, как он наклонился ко мне и шепнул на ухо:

– Машина. Вовкина.

И в самом деле, в нескольких шагах от нас под раскидистым деревом прямо на тротуаре стоял «Мерседес», очень похожий на тот, что мы видели некоторое время назад. Габаритные огни не горели, и машину разглядеть было нелегко. Признаюсь, если бы не Антон, сама я вряд ли бы ее заметила.

– Выходит, он все-таки приехал, – сказал Антон. Чувствовалось, что вопрос он адресует себе, и я промолчала. Мы еще немного постояли, вглядываясь в темноту. По-прежнему никакого намека на присутствие человека.

– Может, он ждет в машине? – предположила я.

– Что ж, посмотрим, – ответил Антон и пошел к «мерсу», на ходу достал пистолет из куртки, я поморщилась и вприпрыжку устремилась следом. Двигались мы по траве и практически бесшумно. Антон подошел к машине, левой рукой распахнул переднюю дверцу, правой сжимая пистолет, и в то же мгновение из «Мерседеса» на землю вывалилось нечто, что я в первое мгновение приняла за большой мешок, но мешок глухо стонал, и я очень быстро сообразила, что это вовсе не мешок, а хозяин машины Вова Мансуров. – Черт, – громко сказал Антон, склоняясь над ним. Я приблизилась и увидела, что Вова, скрючившись, лежит на левом боку, придерживая руками живот. Если б не стоны, я бы решила, что он мертв, таким серым и страшным было его лицо, глаза закатились, руки что-то сжимали… Вскоре я поняла, что это: Вовка пытался определить на место собственные внутренности. Антон сообразил это гораздо раньше меня, оттого и рявкнул так громко. Чувствуя, что сиюминутно могу грохнуться в обморок, я торопливо отвела взгляд от Вовкиных ладоней, перепачканных кровью. В общем, в обморок я не упала, стоны стихли, и я вроде бы расслышала какое-то слово, должно быть, это не было слуховой галлюцинацией, потому что Антон склонил ухо к самому лицу Вовки и напряженно замер.

– Я узнал, – всхлипывая, прошептал раненый, – это… шофер… Петька тоже… – Тут он как-то странно дернулся, вытянул ноги и затих, а я таращила глаза, не в силах поверить, что это происходит в реальности: с трудом прошептав свои последние слова, Вовка отдал богу душу, и все это не в дешевом боевике, все это взаправду… Взгляд мой замер на его лице, а затем испуганно метнулся в сторону, и я увидела то, что была просто обязана заметить раньше: возле переднего колеса лежал нож. Лезвие выпачкано кровью, а вот ручку наверняка вытерли.

Не успела я облечь свои подозрения в слова, как услышала вой милицейской сирены, а вслед за этим темноту ночи разогнали сине-красные всполохи. Вот тут-то ко мне и пришла догадка, да было уже поздно: милицейская машина выруливала к пристани, а у нас свежий труп и нож по соседству. С милицией я не дружу вовсе, Антон вряд ли питает к ней теплые чувства, а если и питает, то на ответную любовь всерьез рассчитывать не может.

Те же самые соображения наверняка явились ему, Антон взглянул на пистолет в своей ладони, чертыхнулся и, схватив меня за руку, побежал в сторону реки. Я неслась за ним, механически отметив, что это самое разумное: в сторону города бежать нельзя – заметят, а в парке не спрячешься.

Неслись мы на очень приличной скорости, я споткнулась, едва не упала и глухо вскрикнула, машинально обернулась и увидела нечто такое, отчего вполне могла впасть в столбняк, если бы Антон не продолжал тянуть меня к реке: милицейская машина уже въезжала в парк, когда в противоположном его конце появился темный «Чероки» (или весьма на него похожий) и не торопясь свернул в ближайший переулок.

Между тем мы добежали до воды и, стараясь особо не шуметь, вплавь достигли пристани, нырнули под темные доски и вскоре оказались в спасительной темноте, а я еще раз порадовалась, что Антон соображает совсем неплохо. Вцепившись руками в поперечный брус, мы отдышались, и он спросил тихо:

– Видела?

– «Чероки»?

– Ага.

– Видела. Похоже, это тот самый. Петр исчез, а теперь они убили Вовку.

– Если это, конечно, не харакири, – проворчал Антон. – Вряд ли такая мысль пришла Вовке в голову, значит, кто-то с какой-то целью вспорол ему брюхо.

– Это ужасно, – единственное, что могла произнести я.

– Разумеется. Потом эти типы вызвали ментов, и те едва не прихватили нас возле Вовы. Спрашивается, что за дерьмо происходит?

– Не знаю, – честно сказала я. Ведь я и в самом деле не знала, происшедшее было начисто лишено логики. Засада, это понятно, но милиция… Гришке такое даже в голову бы не пришло, одно только слово «милиция» действует на него, как красная тряпка на быка, и вдруг он решил упечь меня в тюрьму. Чушь. Конечно, Гришка на многое способен, но это явно не в его стиле. Что же получается? Существует некто, кто хочет ненадолго отправить меня в труднодоступное место? Особо много желающих не наблюдалось, значит – это Таболин. Вот сукин сын. Только как он на нас вышел? Как узнал о Петре и Вовке Мансурове, вряд ли он был знаком с ними раньше… Стоп. Я думала, что к Вовке приедет Карась (ведь как раз ему Мансуров и донес о нашем появлении в городе), а приехал некто на «Чероки», выследил Вовку и зарезал, а потом попытался все свалить на нас. Если это действительно Таболин, у него явно обнаружился дар мага и экстрасенса в одном лице. Впрочем, возможно, Таболин исчез только для меня, а отнюдь не для своих приятелей, того же Карася, к примеру. Но тогда выходит, что Карась, решив помочь Таболину, играет против хозяина. Карась зловредный коротышка с большими амбициями, но у него кишка тонка… Я начала злиться, потому что получалась полная чепуха, одно внушало оптимизм: Таболин скорее всего в городе. С такой суммой в никуда не побежишь, имея за спиной исключительно опасного врага, разумнее залечь где-то и переждать. То, что он, вдруг слегка свихнувшись, решил упечь меня за решетку, в общем-то объяснимо, но все равно вызывало удивление.

Пока я ломала над всем этим голову, прошло время. Я прислушалась: как будто тихо. В некоторых местах старые доски пристани пригнаны неплотно, и совершенно кромешной тьма не была. Я взглянула на Антона и спросила:

– Ты понял, что он сказал?

– Не очень, – ответил Антон. – Что-то насчет того, что он кого-то узнал. И Петр вроде бы тоже.

– Он говорил про какого-то шофера или мне послышалось?

– Говорил.

– И что ты обо всем этом думаешь? – не унималась я.