Ради большой любви Соболева Лариса

Глава 13

В этот поздний час Ермаков вышел из кабинета, закрыл дверь на ключ и уронил его на пол. В пустом коридоре звук упавшего ключа был неестественно громким и резким, от него в уставшей голове долго стоял звон. Ермаков поднял ключ, пошел по коридору, слушая звуки собственных шагов и ощущая усталость. Внизу постучал костяшками пальцев по стеклу, будя дремавшего вахтера. Тот приподнял голову, потянулся до хруста костей, а Ермаков выложил ключи от кабинетов и вдруг замер – по лестнице спускался…

– О, и ты здесь? – проговорил Колчин устало.

– А ты почему так задержался? – спросил Ермаков, когда Колчин подошел к нему. – Время-то позднее.

– Ай, – махнул тот рукой, – у главного чаи гонял.

– Он тоже здесь? – поднял брови Ермак.

– Здесь, здесь, работает, трудоголик, – закивал Кол, повернув лицо к вахтеру, развешивающему ключи на щите по номерам.

– Одного нет, – сказал вахтер. – От пятнадцатого.

Ермаков зашарил по карманам, нашел недостающий ключ и бросил его на стол. Колчин наблюдал за ним, но ничего не сказал, кроме:

– Ну, я поехал домой?

– Счастливо, – шевельнул плечами Ермаков, мол, мне все равно, куда ты отправишься. Колчин двинул к выходу, один раз оглянулся – начальник безопасности смотрел ему вслед. Когда за Колчиным громко хлопнула входная дверь, главный охранник постоял пару минут, затем взбежал наверх.

– А, это вы… – испуганно произнес Спартак Макарович, надевавший пиджак, когда вошел начальник безопасности. – Я думал, что уже никого нет в здании.

Имя у него мощное, а сам ни то ни се: хлипкий, с желтым лицом, редкими волосами и с постоянным выражением обиды, хотя никакой обиды не было, что подтверждалось при общении с ним. Голова у него – энциклопедия, а специалист он так и вовсе редкий. Пятидесятилетний Спартак Макарович интеллигент в полном смысле слова, всегда исключительно вежлив, со всеми на «вы», при всем при том он излишне суетлив.

– А что вы здесь делаете? – полюбопытствовал Ермаков.

– Да просматриваю наработки за многие годы, не оставлять же все захватчикам. А их собралось… Я давно перестал быть альтруистом, потому что к добру альтруизм не ведет, только развращает бездарных выскочек. Вот, собирался уходить. М-да, печально… Это правда, что в кабинете Князева «жучок» стоял?

– Кто вам сказал?

– Колчин. Он обеспокоен. Признаться, мне это тоже не нравится. И выстрел в Клима не нравится. Как на войне, честное слово. Что вы обо всем этом думаете?

– А что думать? – пожал плечами Ермаков. – Вы же телевизор смотрите? Мы не первые, даже не десятые, кого отфутболивают от дела. И убийства не редкость. Вы часто задерживаетесь здесь допоздна?

– Случается. Во время рабочего дня я не имею возможности привести все в порядок, поэтому задерживаюсь. Вы идете? – Спартак Макарович тактично намекнул, что не намерен продолжать беседу.

– Да, да… – рассеянно ответил Ермаков.

Князев опять спал мало, но Малика встала еще раньше и заняла ванную. Он ринулся вниз, но и там ванная была занята Климом, поднялся наверх, а тут как раз вышла Малика, завернутая в полотенце.

– Почему не взяла халат? В шкафу полно…

– Я не надену вещь твоей жены.

– Ее вещи я выбросил, в шкафу только мои и мамины халаты.

Шествуя к себе, Маля отрицательно качнула головой, мол, мне ничего не нужно, и даже не оглянулась. Князев, естественно, смотрел ей вслед – на голые ноги и плечи, на шею, а главное, на закутанную в полотенце вертлявую попочку. Засмотрелся и чуть не прошляпил ванную, туда хотел тихонько нырнуть Чемергес, который вдруг полюбил воду и мыло. Князев успел сцапать его за шиворот халата и вытащить из ванной:

– В порядке очередности.

Он стал под душ, сунул под мышки ладони и не двигался. Да, Клим подал опасную идею, но остроумную. Вернее, первый, как ни странно, сообразил Чемергес, а Клим его идею усовершенствовал. Вот переполох будет! Но теперь нужен еще один серьезный сообщник, а кто пойдет на такой опасный фокус?

Не вытираясь, Князев надел махровый халат и спустился вниз, где уже пил кофе Клим, он предложил и Павлу Павловичу:

– Попей кофейку, я сам варил. С перцем.

Князев налил себе в чашку, устроился на диване, с его волос стекала вода, но он не обращал на это внимания.

– Мне нравится твой план, – сказал Князев. – Дерзкий. Только не знаю, с кем договориться, а время несется. Человек должен быть надежный.

– С кем бы договориться… – закатил глаза к потолку Клим. – Не каждый рискнет… Попробую с Юговым поговорить.

– А кто такой Югов?

– Мой друг. Хирург. Заведует клиникой… Частная клиника подойдет?

– Пф! Конечно, подойдет, даже очень. Ты не просто побеседуй, а скажи, что услуга будет оплачена. Между прочим, раз он твой друг, должен понять, что нам крышка уготована, если он откажется.

– Стоп, стоп, Паша. Я считаю, надо ехать к нему тебе, мне и Малике. Сегодня же. Времени у нас нет, а сколько его на подготовку уйдет? К тому же троим отказать сложнее.

– Но это же твой друг, – возразил Князев. – Какого черта мы к нему попремся? Я вообще его не знаю…

– Ой-ой-ой… – издевательски произнес Клим. – Мы, господин Князев, гордые, мы не умеем просить. Вот приказывать, пальцы веером распускать, нагонять ужас на всех своим появлением – это да.

– Хватит меня воспитывать. Поздно. Ну, вот такой я плохой.

– Короче, едем втроем. Мне тоже жить хочется. Я сначала был против вашей затеи, но другого пути не вижу. Ой, как бок ноет…

– Ты тоже ноешь.

Клим взял телефон, пальцами потыкал в кнопки, ворча:

– Эх, не знаешь ты, Паша, что такое пуля. Это больно. И страшно, аж жуть… Алло! Люся? Извини, что так рано, мне нужен Денис… Как, уже убежал?.. Бесполезно в клинику звонить, он никогда не отвечает. А скажи, когда он сегодня будет дома?.. И вы никуда не уйдете?.. Спасибо… Нет, все нормально, я живой. Пока. – Клим положил трубку на аппарат и вздохнул: – Ехать в клинику тоже бесполезно, днем он обычно на операциях, а если не оперирует, то носится, как гончая, по этажам и палатам. Решено, едем вечером.

– Лишь бы он согласился, – произнес Князев. – Я знаешь что надумал? Сегодня покатайся за нами с Чемергесом на «Оке»…

– На «Оке»?! – поперхнулся Клим. – Меня знакомые засмеют.

– Да это сколько угодно. Мы, надеюсь, тоже посмеемся. Позже. А пока у меня чувства юмора не хватает для смеха. Бомбея я не могу посадить с Чемергесом, у него свой объем работы, а тебе придется поездить. Ибо наш дядя Костя туговато соображает. Сидите у нас на хвосте, но держитесь на расстоянии. Если за нами будет слежка, от машины не отрывайтесь, если она решит слететь с хвоста, поезжайте за ней. Джип поведу я или Малика.

– А как джип будет стоять на заводе? К нему же любой может подойти и прицепить «жучок» или того хуже – бомбу, и как она рванет… – Клим повел головой из стороны в сторону, мол, хана придет – точно.

– Значит, Малика посторожит джип.

Ночью Князев не успел просмотреть всю информацию, предоставленную Климом и Тетрисом, посему на заводе в кабинете начал с изучения печатных листов. И нашел одну статью, заинтересовавшую его чрезвычайно.

– Пал Палыч, Колчин сейчас к вам придет, – сказал по переговорному устройству Оскар. – Просил, чтобы вы никуда не уходили.

– Лады, – ответил Князев.

Колчин явился минуты через три.

– У тебя что-то срочное? Извини… – Павел Павлович поднял трубку внутренней связи. – Ты садись, Леня. Да, я… Все понял, сейчас приду. Так что у тебя?

– Паша… – Колчин сделал паузу, значит, собрался говорить о чем-то неприятном, да никак не решался, но Князев последнее время научился терпению. – Паша, в связи с прессингом на нас… я не могу не сказать…

– Отбрасывай щепетильность и говори, – сказал Князев.

– Я вчера задержался… с главным болтал… Ну а когда вышел от него, то… Ермак был здесь. Паша, какого черта он тут делал после двенадцати ночи?

– А ты? – коротко спросил Князев.

– Я так и знал, что ты задашь этот вопрос!

Колчин вдруг вскочил и заметался. Таким его Князев еще не видел, Колчин отличался терпением и выдержкой. Во время последующего монолога он подскакивал к столу Князева, выпаливая фразу, затем – во время паузы – ходил, потом снова подскакивал к столу, наклонялся:

– Так невозможно! Что происходит? Мы все отдалились друг от друга, я… Я! Подозреваю друзей и коллег! А в чем, спроси меня, ну спроси. Я сам скажу! Не знаю, в чем подозреваю. В чем-то гнилом. Я даже тебя подозреваю. В воздухе плавает подозрение. Кажется, и меня подозревают. А все из-за дерьмового «жучка», который мог сунуть под твое кресло любой. Но этот «жучок»… – Он несколько раз ударил по столу ребром ладони. – Этот «жучок» отравил нас. Я думаю: что делал здесь Ермак? А Ермак думает: что делали здесь Колчин и Спартак? Паша, – наконец выдохся он, – что с нами?

А Князев как будто вернулся из Тибета после длительного общения с далай-ламой – был хладнокровен, спокоен и вне темы. Он, разумеется, надеялся на лучшее, а исходил из худшего: жить ему осталось немного. Посему оценивал все, что его окружало, особенно вне загородного дома, с позиции смертника. Он смотрел на Колчина и не мог сказать, что за начинка у него внутри, еще совсем недавно так же было и с Климом. И так же сейчас с Ермаком, с главным инженером, с тем же Оскаром. Кто-то из них сдает, поэтому выстрелили в Клима, кто-то из них поставил «жучок», и этим «кем-то» может оказаться Кол – его друг и соратник. Князев опустил голову и исподлобья посмотрел на Колчина:

– Любой, говоришь? Что-то не видел я в этом кабинете ползающих на четвереньках посетителей, ставящих «жучок» под сиденье моего кресла.

– Поэтому я и бешусь. – Колчин упал на стул. – Бешусь, потому что тоже думаю, как ты: это кто-то из своих сделал. И даже предположение, что ты вышел на минутку в приемную, а посетитель воспользовался этой минутой, меня не охлаждает. Ермак сдавал ключи от кабинетов, я подошел, как раз когда вахтер развешивал их по щитам. Какие у меня родились мысли? Разумеется, возник вопрос: что он делал в чужих кабинетах и кто он на самом деле? Ладно – «жучок». Но ведь в Клима стреляли…

– Ты боишься?

– Боюсь, – с вызовом сказал Кол. – Да, да. Боюсь. Но мне еще и противно, все нутро выворачивает, как после дешевой попойки. Я начал опасаться тех, с кем проработал многие годы.

– Тебе надо отдохнуть.

– Угу, – закивал Кол. – Надо. Всем надо. Ладно, прости за срыв.

Он пошел к выходу, но дверь открылась раньше, на пороге стоял Ермаков. Несколько секунд он сверлил Колчина цепкими глазами, потом дал ему возможность выйти и зашел сам, достал из кейса листы, бросил их на стол:

– Вот досье на журналиста.

Читая, Князев удовлетворенно кивал, потом спросил:

– Откуда?

– Уволенный из твоей личной охраны раздобыл.

– Передай, что возьму его, как только улучшится положение на заводе. Результат есть?

Ермак понял, какой результат интересует шефа, но ему нечего было ответить. Опустив вниз уголки губ, он отрицательно качнул головой. А Князев в это время напрягал мозги: какую информацию кинуть всем четверым и как она поможет разоблачить предателя?

– Камеру ты установил? – задал он следующий вопрос.

– Да. Пока все чисто.

– Иди. У тебя осталось четыре дня.

– Почему именно такой срок?

– Я собираюсь уехать, но это еще неточно. Хочу до отъезда знать, кто у меня гнилая гнида.

– Постараюсь, Паша. Я сам хочу это знать.

Остальную часть дня Павел провел, мотаясь по объектам завода. Шла погрузка уборочных комбайнов на платформы – Князев был вынужден разбирать конфликт между железнодорожниками и заводом. К счастью, это был правительственный заказ, потому к нему отношение особое, тем не менее конфликты возникали, и зачастую без почвы. На заводе он подписывал акты и различные бумаги, пришлось мчаться в городскую администрацию, где обитали мастера козней, и выбивать из бюрократов то, что положено брать без усилий. Но так устроен мир, не нравится – можешь повеситься. Вешаться Князев не собирался, дела решал на автопилоте, потому что сейчас главная цель – вычислить стукача и забрать семью Малики у Гриба. А сверхцель – жизнь. И всем козлам, желающим ему смерти, надо показать, что быстрее они подохнут, а не он.

Когда Князев возвращался из администрации, было уже темно, и ему позвонил Клим:

– Паша, за вами прицепилась тачка, песочная «девятка». – В зеркале Князев увидел только свет фар нескольких автомобилей. – Что делать?

– У нас по плану твой Югов, им нельзя знать, к кому мы собрались в гости. Попробуем оторваться, а Чемергес пусть едет за «хвостом». К сожалению, я не могу выяснить, кто за нами катается, – темно, одни фары горят.

– Будешь убегать – поймешь, – сказал Клим.

– За нами «хвост»? – спросила Малика и хотела оглянуться.

– Не оборачивайся.

– Они не увидят…

– Не оборачивайся! – рявкнул Князев. – Впереди полно света, значит, и мы видны. Ну что? Убежим?

– Тогда я сяду за руль. У меня лучше получится.

– Интересно, как ты это сделаешь?

– Сбавь скорость. На ходу поменяемся местами.

Маля придвинулась к нему вплотную, взялась за руль, после чего взгромоздилась Князеву на колени, а он не спешил переместиться на ее место.

– Я держу руль, – сказала Малика. – Убирай ноги с педалей. Готово…

Будто невзначай он взял Малику за бедра – как камень. Рука скользнула к груди – твердая, может, там силикон?

– Князев, сгинь! – зарычала она. – Мы врежемся.

Маля пристроилась в хвост машины впереди и дождалась, когда Князев наконец пересядет, потом попросила пристегнуть ее. Он выполнил просьбу, пристегнулся сам, Малика тряхнула головой и как газанула… Улицы были освещены неплохо, и все же это ночь, потому ориентировались только по разноцветным огням впереди. Князев не раз зажмуривался, видя, как Маля маневрирует среди встречных машин. Больше всего он боялся, что они собьют прохожего, но не рисковал отвлечь Малику, надеялся на везение. Само собой, они видели, что от них не отставали две фары, мчались за джипом на той же скорости. Малике удалось свернуть с главной дороги и оторваться от преследователей, но когда она сворачивала на следующую улицу, заметила, как сзади из-за угла выруливает «девятка».

– Что им надо? – процедила она, мчась по улице.

Вдруг развернулась ровно на сто восемьдесят градусов, остановилась и погасила фары, чем удивила Князева.

– Что такое? Ты что хочешь сделать?

– Князев, сиди молча.

Вдали показались фары. Неожиданно Маля сорвала машину и на бешеной скорости начала приближаться к преследователям. Метров за десять до встречи автомашин она включила фары на полную мощность и промчалась мимо. Машина преследователей завиляла – видимо, ослепленный водитель плохо справлялся с управлением. Малика благополучно оторвалась, на всякий случай покружила по городу, наконец притормозила в тихом месте у сквера и выскочила из джипа.

– Гриб! – услышал ее голос Князев. – Это ты? Я спрашиваю, ты посадил мне на хвост своих дегенератов?.. Брось заливать, я не такая наивная… Ну, так теперь знай: в следующий раз я их попросту кончу. Понял?

Она вернулась на место водителя, завела мотор:

– Не он, видишь ли, пасет нас. Трепло! Сволочь!

– Слушай, зачем тебе Чемергес, когда ты сама гоняешь не хуже Шумахера? – поинтересовался Князев.

– На запасной вариант. Не нравятся мне все эти гонки.

– Кому это понравится?

– Гриб требует, чтобы я сообщила день, когда валить тебя буду. Звони Климу, узнай, где они.

Клим с Чемергесом безнадежно отстали – «Ока» есть «Ока». Договорились о встрече, чтобы вместе пойти к Югову. Во время поездки Князеву неожиданно позвонила Лиана:

– Пал Палыч, мне хотелось бы с вами увидеться.

– Извините, только не сегодня.

– Тогда завтра, в «Абсолюте», часов в семь вас устроит?

– Вам я не могу отказать. До свидания.

– Кто это? – полюбопытствовала Малика.

– Мадам банкирша. Часто меня выручала, предложила место управляющего в новом филиале банка.

Глава 14

– Извини, я не один, – сообщил Клим Югову, когда тот распахнул дверь, и оттеснил его рукой. – Денис, у нас к тебе дело. Заходите.

Югов, блондин с симпатичным юношеским лицом, но уже прославившийся в области хирург, несколько опешил, видя, как входят незнакомые люди. Да и появление Клима его несказанно удивило, он же ранен – об этом газеты успели расписать, к тому же время было позднее для гостей, значит, действительно произошло что-то серьезное.

– Где бы нам уединиться? – спросил Клим.

– А, да, конечно… – пришел в себя Югов. – Проходите в комнату и сразу налево. Люсь! Принеси коньяк и закуску ко мне. Клим, ты же должен быть в больнице…

– Я сбежал, – улыбнулся тот.

Кабинет Югова был загроможден книгами, особенно стол, ну а в общем, здесь царил рабочий порядок. Незваные гости расположились на диване в рядок, сам Югов сел в кресло, с немым вопросом во взгляде изучая пришельцев.

– Это Малика, это Князев, – представил гостей Клим.

– Князев? – переспросил хирург с той самой интонацией, когда, не зная человека лично, о нем много наслышан. – Очень приятно.

Жена Югова внесла поднос с коньяком, рюмками, тарелками и прочим. Поставив все на стол, взглянула на мужа, тот сделал отмашку, мол, уйди. Когда она ушла, он налил в рюмки коньяк – надо же как-то снять напряжение и с себя и с гостей, а гости были явно напряжены. Выпили.

– Какое дело заставило тебя, Клим, сбежать из больницы? – закусывая лимоном, спросил Югов.

– Только не говори сразу «нет», ладно? – многообещающе начал Клим. – Ты же врач, твое дело спасать людей, мы пришли к тебе за спасением.

После изложения плана и той роли, которую отвели Югову, у хирурга наступил ступор. Неосторожно пообещав не говорить «нет», Денис растерялся, не желая говорить «да». Клим сунул Югову рюмку с коньяком и велел:

– Выпей. Чего ты испугался? Не тебя же собираются тра-та-та-та… – Он якобы выпустил очередь из автомата, выставив указательный палец, и невесело рассмеялся. Потом вздохнул, понимая, что поставил друга в затруднительное положение. – М-да… Поначалу мне тоже казалось, что план идиотский, а потом… нормально. Мы сделаем тебе бесплатную рекламу.

– Или погубите меня вместе с моей клиникой, – проворчал Югов, затем выпил и снова помолчал. – Ваша просьба… это невозможно.

– Денис, – нахмурился Клим, – сейчас с тобой сидят люди, которым не жить, если ты им не поможешь. Это еще не все, двое в заложниках у бандитов, итого пятеро. Когда нас всех прихлопнут, тебя замучает совесть. Замучает, замучает, она же у тебя есть. А нас точно прихлопнут. Надеюсь, тебе не надо предъявлять доказательства? Могу раздеться, увидишь, где прошла пуля. Знаешь, жить хочется… всем.

– А другого способа нет?

– Нет, – сказал Князев. – Все упирается во время, а его не хватает.

– Но… – Видно было, как Югов раздумывает. – Слишком много людей будет вовлечено, я не гарантирую, что кто-то не продаст.

– Обойдитесь маленьким числом, – предложила Малика.

– Как?! – развел руками Югов. – Знаете, что такое операция? Это анестезиолог, медицинские сестры, кардиолог… Со всеми надо договариваться.

– Подумайте, как обойтись без них, – сказала Малика. – Сделайте так, чтобы больница была в это время без персонала.

– Вы с ума сошли? Это нереально. В клинике всегда есть дежурный медперсонал, без него нельзя.

– Мы всем заплатим за молчание, – пообещал Князев. – У вас клиника маленькая, в обычной больнице этого действительно не осуществить.

– А меня не посадят?

– За что? – фыркнул Клим. – Ты ничего не сделаешь противозаконного, наоборот. Кстати, милиция будет задействована, следователь.

– Серьезно? – недоверчиво спросил Югов, скрестив руки на груди. – А не боитесь, что ваши враги догадаются?

– Видишь ли… – Клим все же хорохорился, хотя прекрасно понимал и своего друга, и опасность затеи, но куда деваться? – Когда смотришь кино, не думаешь, что кто-то решится изобразить подобный кульбит в жизни. Полагаю, логика у наших врагов такая же. И потом, Денис, наш план с более тонкой фантазией… экстравагантный план. Короче, говори: ты нам поможешь?

– Я не готов сразу ответить, – покачал головой Югов, закуривая сигарету.

Наступила долгая пауза, гости не ели и не пили, да и лица у них были словно прихваченные морозцем. Отказ Югова приведет к катастрофе, придется отменить сценарий, потому что его нельзя будет осуществить. Клим держался за бок и морщился, Денис предложил:

– Сделать обезболивающий укол?

– Он еще спрашивает, – проворчал Клим. – Хотя лучше чувствовать боль, чем ничего не испытывать и кормить червей.

Денис вышел и вскоре вернулся с женой, которая и сделала укол под воспитательную речь Югова:

– Не надо было убегать из больницы. Тоже мне, герой. Завтра приедешь ко мне на перевязку.