Магия-8 Степанова Наталья

Перед тем, как покончить с собой

Из письма: «Дорогая Наталья Ивановна. Я думаю, что Ваши книги мне послал сам Господь Бог. И было это так. Я поехала на кладбище, чтобы, перед тем как покончить с собой, попрощаться с близкими моему сердцу могилами. Мое решение умереть было твердо осознанно и непоколебимо, потому что у меня не было больше никаких сил жить, а вернее, существовать.

Обойдя могилы моих родных, я возвращалась домой, намереваясь перед своей смертью помыться и помолиться в последний раз о своей грешной душе. Я не села в автобус, а шла пешком, несмотря на боль во всем теле, потому что мне хотелось просто посмотреть на живых людей, деревья и солнышко, которого более не увижу. Я уже не думала о грехе самоубийства, меня больше это не пугало. Хотелось обрести покой и избавиться от страдания, которое я испытывала ежедневно, ежечасно и ежеминутно. Наступил предел моему терпению, пришла пора покончить со всем, что столько лет меня мучило и терзало.

Задохнувшись от ходьбы, хотя я шла еле-еле, я вынуждена была присесть на скамейку. Зная, что от меня сильно воняет мочой, так как у меня было хроническое недержание, я покосилась на женщину, сидевшую на этой же скамейке. Но она сидела, читая книгу и не обращая на меня внимания. Мне видна была обложка книги, которую она держала в руках. «Я вам помогу», – прочитала я и неожиданно для себя непроизвольно громко хмыкнула, так как подумала, что мне уже вряд ли кто-нибудь поможет. Мое хмыканье получилось, наверное, слишком неприлично громким, или, скорее всего, ангел жизни вмешался в тот момент в мою судьбу, послав мне эту женщину с Вашей книгой.

Тогда я об этом еще не думала. Просто женщина, усльшав мое скептическое восклицание, повернула ко мне лицо. Оно выражало вопрос и недоумение по поводу моего красноречивого хмыканья. Мне стало неловко, ведь, в сущности, я человек очень деликатный. И как бы оправдываясь за свое нетактичное поведение, я сказала незнакомке:

– Мне-то уже вряд ли кто поможет.

Произнеся это, я вдруг почувствовала такую острую жалость к себе, что горько расплакалась, не стесняясь своих слез, не желая замечать взглядов проходивших мимо нашей скамейки людей. Ведь завтра меня уже все равно не будет.

Вот тут-то, утешая меня, Лена (так, оказалось, зовут мою случайную знакомую) стала меня убеждать, что нужно бороться и что следует испробовать хотя бы еще один шанс, к примеру, эту книгу. Лена стала приводить примеры из Вашей книги и говорила, что ей лично эта книга очень помогла.

Она даже перекрестилась, как бы подтверждая справедливость своих слов.

– Мне тоже, – говорила Лена, – было так плохо, что я думала уже не выкарабкаюсь, но подруга дала мне одну из книг этого автора. Подумав, я рискнула обойтись без операции, начала себя лечить. И вот, как видите, слава Богу, я вполне здорова, хотя, наверное, об этом нельзя никому рассказывать.

И Лена стала плевать через плечо, чтобы не сглазить того, чем она со мной поделилась.

– Возьмите, – протянула мне Лена книгу, – у меня их 12 штук. Бог даст, и Вам они тоже помогут.

Вот так, Наталья Ивановна, Ваша книга попала ко мне в руки, и я усмотрела в этом промысел Божий. Прочтя дома Вашу книгу, я решила Вам написать все, что со мной произошло много лет назад, из-за чего я превратилась в развалину и инвалида, желающего расстаться со своей мучительной и никчемной жизнью.

Наталья Ивановна, клянусь Вам, что все, что я сейчас расскажу Вам, – истинная правда. Я бы не осмелилась Вам лгать. Человек, собирающийся себя убить, не станет сочинять и лукавить.

Было это в мое пятнадцатилетие. Моя мама после многолетнего одиночества наконец встретила подходящего мужчину и собиралась выйти за него замуж. Для того чтобы я не мешала ей, так как у нас была однокомнатная квартира, она отправила меня к тетке на Урал. Провожая меня на поезд, мама виновато смотрела мне в глаза, но все равно я видела, как она похорошела от свалившейся на нее нежданной любви. Вряд ли тетка обрадуется мне, так как вот уже несколько лет она не отвечала на наши письма. Понимала это и мама, но у нее не было другого выхода. Я имею в виду то, что дядя Жора, ее ухажер, весело поглядывал на меня, и отнюдь не как на свою падчерицу. Эти взгляды видела не только я, но и моя мама. Очевидно, она ревновала, совершенно не умея скрывать своих чувств.

Наконец мой поезд тронулся. Сидя в общем вагоне, я жевала вареные яйца и думала, что не пропаду. На худой конец буду мыть полы, устроюсь куда-нибудь. Образование было у меня восемь классов. В то время почти у всех была восьмилетка, и это было нормально.

Через два дня пути я добралась. Деревня оказалась небольшая, какая-то серая и грязная. Найдя дом тетки, я постучалась, никто не ответил. Я толкнула дверь, она отворилась, и я вошла. Вначале я подумала, что изба пустая, но потом мне стало ясно, что в доме кто-то есть. Было слышно, как кто-то горячо и быстро что-то шепчет. Тихо заглянув в соседнюю комнату, я увидела стоявшую на коленях перед иконой пожилую женщину, она молилась. Заметив меня, она не прервала своей молитвы и, только договорив ее, встала с колен.

Я спросила ее, где тетя Валя, пояснив, что приехала к ней на жительство. Женщина назвала себя Катериной, сказав, что теперь она живет в этом доме. Дом ей отписала моя тетка за то, что Катерина ухаживала за ней, пока та не умерла.

Узнав, что моя тетя умерла, я растерялась, так как не знала, куда я теперь должна идти ночевать, да и вообще, как я буду жить.

– Сходи к председателю, – посоветовала мне Катерина.

В сельсовете был телефон, и мне разрешили позвонить к себе домой. Услышав, что тетка умерла и я собираюсь домой, мать буквально зашлась от злости.

– Так и знала. Из-за тебя теперь мне не будет счастья. Да что же это такое, не могу же из-за тебя опять… – орала она в трубку.

Но я не дослушала ее и положила трубку. В тот момент я решила, что домой я не вернусь ни за что. Мне было обидно, что мать даже не поинтересовалась, как я доехала.

Выслушав меня, председатель сельсовета сказал:

– Ладно, оставайся. Работы в селе много, так как все бегут в город за легкой жизнью, людей не хватает. Изб брошенных навалом. Живи, не пропадешь. Вон я вообще с семи лет живу без родителей и, как видишь, не помер.

Дом, в котором я стала жить, стоял как раз напротив дома моей умершей тетки. Все перемыв в нем, я сидела на крыльце и смотрела на котенка, который прибился к моему дому. Он жадно лакал воду и смешно тряс лапой, отгоняя многочисленных мух. Председатель мне выдал подъемные, а также я получила в сельмаге продукты под запись и купила то, что мне было необходимо в первую очередь.

Работа у меня была разная, по разнорядке. То ездила с бригадой в поле полоть, то помогала в коровнике, а если болела почтальонша, то я заменяла ее.

Постепенно я познакомилась с деревенскими жителями, и моя жизнь незаметно наладилась. Осенью я влюбилась в одного из студентов, приехавших на уборку урожая. Познакомились мы с ним на танцах в старом полуразвалившемся клубе, куда студенты притащили свой катушечный магнитофон. Пойти в клуб меня уговорила Женя, моя новая деревенская подружка. Слава пригласил меня на шейк, но я отказалась, так как не умела танцевать так же красиво, как приезжие студентки. Но потом он пригласил меня на танго, и я пошла. Первый раз в жизни меня обнимали в танце мужские руки. Сердечко мое забилось, и я подумала, что оно выскочит из моей груди. Я не смотрела на него. В голове от приятного волнения все путалось, и мне казалось, что на его вопросы я отвечаю коряво и бестолково. Потом мы всю ночь с ним гуляли и целовались. Он спрашивал, был ли у меня парень, и я врала, что был, чтобы не показаться ему ребенком. Я боялась, что если он будет так думать, то уйдет к более взрослым девушкам. Я наврала ему, что мне 18 лет. И вообще в тот вечер я много врала. Например, о том, что моя мама работает директором магазина. Мне казалось, что это звучит очень солидно.

Он приходил ко мне каждый вечер, а потом стал у меня ночевать. Жизнь моя приобрела какой-то особый смысл, как будто я родилась именно для этой любви. Все, что было до моей любви, было не со мной. Иногда мне даже чудилось, что я прежде просто спала, а потом проснулась и начала жить. Все люди вокруг были красивыми, добрыми и понимающими. Я вдруг простила маму. Мне уже не казалось, что она предала меня ради чужого мужика, отправив меня Бог знает куда и зачем. Просто я поняла ее, почувствовав, что значит любовь и какое это сильное и хорошее чувство.

Часы казались мне веками, я не могла дождаться, когда наступит вечер и придет Он, мой господин и повелитель. Ведь я готова была целовать его следы и делать все и сразу по его повелению.

Наверное, все люди любят по-разному. Но я в тот момент, не задумываясь, умерла бы за него, как когда-то Джульетта умерла из-за любви к Ромео.

Однажды вечером Слава стал мне рассказывать про своего друга, который встречался с девушкой, и та из женской хитрости решила его привязать к себе ребенком. Рассказывал он это таким тоном и такими словами, что я сделала для себя вывод: Слава не собирается в ближайшие несколько лет обзаводиться детьми, поскольку они помешают ему расти творчески и добиваться поставленных целей. Тем более что он бы перестал уважать девушку, которая прибегает к таким нечестным уловкам, чтобы выскочить замуж.

С этого момента я стала с ужасом бояться беременности, уверовав в то, что, если это случится, Слава подумает, что я решила его женить на себе. И еще я понимала, что подходит время расставания. Заканчивалась их работа, а значит, Слава скоро уедет домой.

И вот настало расставание. Доехав с ним автобусом до вокзала, я посадила его в поезд. Почти все время, что мы ехали в автобусе, да и на вокзале тоже, из моих глаз лились слезы. Сперва Слава меня утешал, а потом сидел отвернувшись. Я понимала, что уже никогда больше не увижу своего любимого.

Со станции я возвращалась пешком и всю дорогу проревела. Вечером ко мне пришла Женька, моя подруга. Посмотрев на то, как я убиваюсь, она вдруг предложила сходить погадать к местной колдунье.

– А что, разве такая у вас есть? – спросила я.

– Так это же Катя, которая живет в доме твоей тетки, – ответила Женя.

Неожиданно я вспомнила, как впервые увидела Катерину, стоявшую на коленях со свечой у иконы. Через пять минут я уже была у своей соседки, зажав в руке три рубля, предназначенные за гадание.

Разложив карты, Катерина сказала:

– Забудь, он никогда не будет с тобою вместе. Видишь шестерки – это дороги, они в разных местах и далеко друг от друга. Дома ваши с ним тоже не вместе. А вот и бубновая дама. У него есть невеста, и дело у них идет к свадьбе.

У меня вдруг зашумело в голове. Очнулась я на полу от холодной воды, которую мне плескала в лицо Катерина. Поуговаривав меня и поняв, что это бесполезно, Катерина сказала:

– Ладно, не реви. Я тебе помогу, приедет он к тебе и женится. Как миленький женится, но только знай, ни ты и ни он не будете виноваты в будущих ваших бедах. Взять-то он тебя замуж возьмет, но все равно не дадут вам нормально жить. Подведут вас под погибель.

– Кто? – спросила я.

– Дед Пихто, – огрызнулась Катя. – Нельзя мне рассказывать то, что я вижу, что можно, то уже сказала. А еще лучше, чтобы ты послушалась меня да забыла своего Славку – не стоит он того, что ты потом через него примешь. Ни один мужик этого не стоит. Пусть бы он лучше женился на своей крале, а тебе судьба другого отыщет жениха. Любая девка, хоть рябая, хоть кривая, рано или поздно выскочит замуж, а ты вон ладная какая. Кстати, девка, ты часом не беременна? Больно шустро ты в обморок упала.

Потом она растопила в бане печку и, стоя на коленках у открытой дверки, прочитала какую-то молитву, а встав с колен, сказала:

– А теперь жди жениха.

Через неделю приехал Слава. Сказал, что не может без меня жить. Велел собирать вещи, и мы поехали к нему домой. Я боялась встречи с его матерью, ведь Слава учился в институте, а у меня было только восемь классов. Но будущая моя свекровь оказалась доброй и приятной женщиной. Сына она своего любила и считала, что ему надо со мной жить, раз любит.

Перед отъездом из деревни я призналась своему жениху, что мне еще нет восемнадцати лет и что моя мама – не директор магазина, а контролер на чулочной фабрике. Слава сказал, что теперь это не имеет никакого значения, он любит меня такой, какая я есть. Потом он тоже мне признался, что до меня у него был роман, и довольно длительный, с одной девушкой и что они собирались с ней седьмого ноября пожениться. Не сказал он мне только, что девушка ждет от него ребенка. Я тоже побоялась признаться, что беременна, помня тот разговор про нечестные попытки привязать к себе парня ребенком. Так уж случилось, что день нашей свадьбы совпал с днем несостоявшейся свадьбы Славы и той девушки. Наша свадьба получилась хорошая. Было весело, студенты нарисовали забавные плакаты. Нам вручали медали и подарки. Хором кричали «Горько!», пели и танцевали.

Когда мой муж вышел на балкон с друзьями покурить, я сидела за столом, грохотала музыка, и подошедшая женщина, наклонясь к самому уху, сказала мне, что меня кто-то просит выйти на лестничную площадку. Я недоумевала, кто это мог быть, ведь среди всех гостей я абсолютно никого не знала. Оглянувшись на балкон и видя, что муж оживленно разговаривает с друзьями, я вылезла из-за стола и пробралась между танцующими к выходу. На площадке стояли старая женщина и беременная девушка. Живот у нее был уже большой. Лицо было заплаканное, и я сразу поняла, что это Таня, девушка, у которой я отбила жениха. По их вежливой просьбе я поднялась с ними двумя этажами выше, чтобы шум свадьбы не помешал нам разговаривать, как сказала пожилая женщина. Поднявшись, мы стояли против друг друга, девушка казалась совершенно обезумевшей от переживания, невозможно было не заметить, как ее трясло нервной дрожью.

Мы смотрели друг на друга, и, наверное, ей было больно видеть меня в фате и белом подвенечном платье. Неожиданно Таня (имя я знала из Славиного рассказа) схватила меня за руку и стала умолять отдать ей Славу. Она грузно повалилась на колени, хватая меня трясущимися руками за подол, говоря, чтобы я ради ребенка пожалела ее. Пожилая женщина не вмешивалась и стояла тихо, как бы ожидая, чем закончатся наши переговоры. Испугавшись и обозлившись за то, что у меня хотят отобрать моего любимого, я сильно дернула подол платья, за который держалась, стоя на коленях, беременная Таня. Вырвав с силой свой подол из ее рук и лишив ее опоры, я опрокинула беременную, и она упала, сильно стукнувшись головой о бетонный пол. Испугавшись еще больше, я кинулась вниз, в квартиру, вслед мне летели жуткие проклятия обеих женщин. Не знаю почему, но я не стала об этом рассказывать своему мужу и свекрови. Наверное, все-таки потому, что не хотела ему напоминать о ней. Это могло у него вызвать чувство жалости к брошенной сопернице.

Приблизительно через неделю после свадьбы я была одна дома. Муж был в институте, свекровь на работе. В дверь позвонили, а когда я ее открыла, то увидела ту старую женщину, которая была вместе с Татьяной в день нашей свадьбы. Думаю, она знала, что в это время, кроме меня, дома никого нет, потому что, отстранив меня, она решительно вошла. Боюсь, что из-за волнения я в тот момент неточно запомнила то, о чем она мне тогда говорила, но смысл сказанного был такой: поскольку я, как змея, влезла в жизнь ее внучки, даже не пожалев ее нерожденного ребенка, и поскольку я разбиваю Татьяне жизнь, меня справедливо накажут колдовством. Мою жизнь превратят в кромешный ад, и я сама буду искать и просить себе смерти как желанного спасения от мук. И поскольку я недостойна быстрого избавления от страданий, муки мои будут длиться годами, чтобы дольше помнить, что я своей подлостью совершила. Еще она сказала, что мужа меня лишат, и если не Тане, то и никому он не достанется. С этими словами она ушла, не тронув меня и пальцем, хотя я этого очень опасалась.

После ее ухода я долго пребывала в шоке. Но подходило время возвращения мужа из института, я взяла себя в руки и стала готовить ужин. Позвонила свекровь и спросила, чем я занимаюсь. Услышав, что я жарю котлеты, она меня похвалила и сказала, что заедет за сыном в институт и часов в восемь они уже будут дома. Но ни в восемь и ни в девять и позже я их не дождалась. По дороге домой случилась авария. Слава погиб мгновенно, а свекровь умерла по дороге в больницу, в «скорой помощи», не приходя в сознание.

Я стала вдовой всего через неделю после замужества. От пережитого у меня случился выкидыш. Но и выписавшись из больницы, я не почувствовала выздоровления. Напротив, с каждым днем я чувствовала себя все хуже и хуже. Практически я была на учете у всех специалистов. Мне дали первую группу инвалидности. У меня нет ни одного здорового органа, все болит, как будто кто-то варит мое тело в кастрюле на медленном огне.

Пыталась я лечиться и у бабушек. Но все, будто сговорившись, не берутся меня лечить, а те, кто брался, сильно заболевали, а потом и вовсе отказывались, говоря, что хотят еще пожить.

Вы не поверите, но в комнате у меня стоит запах смерти, ночью что-то стучит и скрипит, я слышу шорохи и тяжелые вздохи. В квартире неуютно и грязно. Из-за многолетних моих болезней я не могу сделать ремонт. Все запущено. У людей, наверное, половая тряпка чище, чем у меня шторки на окнах. Умом я все понимаю, а сил нет никаких ни на что. Я писала тете Кате в деревню, но мне ответили, что ее уже нет. Порой я сильно жалею, что не послушалась ее предупреждений.

Наталья Ивановна! Если вы не ответите на мое письмо, я совершу грех самоубийства. Простите меня».

Вот такая горькая история случилась с женщиной, которую я благодаря Господу сумела вылечить от порчи, наведенной на муки и безысходные страдания.

Я научу вас, как отчитать эту воистину коварную порчу. Читают эту отчитку сорок дней кряду, стоя лицом на восток, отрубая голову курице каждый день перед прочтением отчитки. Курицу варят, а затем отдают нищему человеку милостыней.

Внимание! Нельзя лечить эту порчу тому человеку, кто носит такое же имя, как у больного человека. Читают так:

От порчи на уничтожение

Царь Соломон, в мире твои проповеди знают.

В Евангелии о тебе читают.

За милость тебя и за мудрость твою почитают.

Помяни и ты рабу Божью (имя)

О здравии и на долгую добрую жизнь.

А кто рабу Божью (имя) будет уничтожать,

Того царь Соломон будет за упокой поминать.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Оберег от погибели

Из письма: «…Мне 28 лет, но у меня уже очень много грехов, потому что я долгое время занимался криминалом. Моя мать часто плакала и умоляла меня все бросить и жить нормально. Мне и самому было иногда так тошно, что хоть пулю в лоб, хоть на край света. Деньги и женщины меня не радовали, я чувствовал себя в душе стариком, который уже устал от всего.

Однажды после одного очередного преступления, вернувшись домой, я не мог от пережитого найти себе места. Мелькнула мысль покончить с собой. Я представил, как придет домой мама, увидит меня мертвого и испугается, но и это меня не остановило, я решил попросить у нее в записке прощения и стал шарить в шкафу, ища бумагу для прощального письма. Неожиданно мне на голову со шкафа свалилась книга, я ее поднял, не понимая, для чего мать убрала книгу на шкаф и почему она упала, ведь я шкаф не сотрясал – он тяжелый и устойчивый. Полистав книгу и поняв, что это молитвы, я горько усмехнулся: «До чего я довел мать, она, как попадья, стала верить в молитвы». Пробежав глазами содержание, я удивился, что молитвы существуют не только от болезней, но и от всяких бед. Вы не поверите, но я не смог оторваться от Вашей книги, пока не прочитал ее полностью. Пришла мать, постучала ко мне в комнату, я сказал, что сплю, и не открыл дверь. Мне было неловко, что она застанет меня за чтением молитв. Когда я читал Вашу книгу, мне казалось, что я слышу Ваш голос. На душе творилось невероятное. Я, как пацан, сидел и плакал. Последний раз я плакал в первом классе. Потом я уснул и увидел сон, будто с иконы сошла женщина и сказала мне:

– Твоя молитва услышана, и поэтому ты завтра не умрешь.

А я будто ей в ответ говорю:

– А разве же я молился? Я ведь и молитв никаких не знаю.

На это она мне говорит:

– Но ведь ты читал молитвы по книге, а это одно и то же. Живи и более не греши.

Утром я проснулся, лежу и думаю, а ведь правда, когда я вчера читал книгу, невольно читал написанные молитвы и какие-то обереги. Мне снова захотелось взять Вашу книгу в руки. Но тут позвонил мне один парень (извините, имени я не буду писать) и сказал, что на сегодня назначена стрелка. Не поехать я не мог – это было равносильно самоубийству.

Я не могу описать свое состояние, наверное, так чувствует себя муха, попавшая в паутину. Когда-то в детстве я наблюдал такую картину: в паутине дергалась муха, а к ней подкрадывался паук.

Я снова взял Вашу книгу, нашел в оглавлении оберег от беды и, пока не прочитал его сорок раз, как там было написано, из дома не вышел. В эту ночь от взрыва погибло много ребят, была перестрелка. Из наших я остался один, очнулся в больнице, в реанимации. Врачи потом удивлялись, что я вообще остался жив.

Обещаю Вам, что больше никому не причиню плохого.

Мы с мамой уедем, я попробую начать жизнь заново. Я Вам очень благодарен за книгу. Не обижайтесь, пожалуйста, что не пишу адрес и фамилию. Берегите себя, Вы нужны людям».

Я научу вас еще одному оберегу. Он поможет вам, если случится беда. Как ангелы берут под свое крыло и защиту самых достойных, так и этот оберег укроет вас в бедствиях и защитит от неминуемой гибели.

Оберег читают, прежде чем пойти на опасное предприятие, или носят при себе.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Как Иисус Христос был на Иордане,

Так не появись, кровь, в моей ране.

Рана, не приди к моему телу,

Поеду или пойду по любому делу.

Врагам меня не сгубить,

В воде меня не потопить,

Огнем не жечь, саблей не сечь,

Предателю не предать, пытателю не пытать.

Каких только гибелей не бывает,

А меня, раба (имя), ни одна из них не поймает.

Бог мне щит, Бог моя рать,

Никакой погибели меня не взять.

Ключ, замок, язык.

Аминь. Аминь. Аминь.

Для того же

На острове Буяне, в ледяном океане

Лежит камень Латра,

На Латре спит, лежит беда.

Ты, Латра, беду ко мне не пускай.

Пусть она на тебе лежит,

Пусть она веком век спит.

Пусть она про меня забудет,

И никто никогда ту беду не разбудит.

Заговариваю я себя первым разом,

Божьим часом.

Век по веку, отныне и до веку.

Ключ, замок, язык. Аминь. Аминь. Аминь.

Ребенок, рожденный от насильника

«Пишет Вам несчастная мать и бабушка. Моя единственная дочь была изнасилована. Долгое время после этого она пролежала в больнице. Вначале она была в коме, затем очень медленно и тяжело выздоравливала. Насильники над ней издевались, и потому на ее теле было много швов, которые плохо заживали.

Когда выяснилось, что дочь забеременела от насильника, то по медицинским показаниям ей не разрешили делать аборт из-за ее крайней слабости.

Вот так и появилась на свет моя внучка. Моя дочь люто возненавидела девочку. Кормить ее она не стала. Я сама выхаживала ребенка, кормила детским питанием, купала и полностью о нем заботилась.

Однажды я гуляла с внучкой в городском саду, и ко мне подошла цыганка. Она сказала:

– Эта девочка – отродье дьявола. Она пришла в этот мир, чтобы принести горе тебе и смерть своей матери.

Мне было жутко ее слушать, и я взяла внучку за руку и хотела уйти, но тут цыганка мне сказала:

– Если хочешь, чтобы твоя дочь осталась жива, отдай эту чертовку в детдом, а лучше удуши ее ночью подушкой. Я знаю, что ты не веришь мне. Так вот, чтобы поверила, я скажу тебе еще кое-что. Через три дня в твоем доме будет известие о смерти, но этот человек умрет по старости, а вот твоя дочь умрет молодой от дочери насильника.

Наталья Ивановна, когда она так сказала, у меня волосы встали дыбом, потому что никто в этом городе не мог знать о несчастье, которое случилось несколько лет назад с моей Ритой, так как мы специально уехали после случившегося в другой город, чтобы люди не тыкали нам в спину.

Чтобы моя дочь поскорее все забыла, выздоровела и, даст Бог, вышла замуж. Мы все хранили в тайне, вот почему услышанное от цыганки меня поразило как гром.

Пока я шла домой, решила ничего не рассказывать дочери, чтобы она не расстраивалась. Да и внучку было жаль – она и без того была обделена материнской лаской. Через три дня почтальон принес телеграмму, в которой было сказано, что на Украине умерла моя свекровь. Прочтя известие, я разрыдалась и не могла успокоиться. Но плакала я не из-за смерти свекрови, которая, Слава Богу, прожила 85 лет, да и не виделась я с ней довольно долго, а плакала потому, что слова, сказанные цыганкой, сбылись, а значит, могла сбыться и вторая часть ее пророчества, что моя внучка собственными руками убьет свою мать, то есть мою дочь.

С этого момента я стала думать, как мне быть. Сдать в детский дом я ее не могла, а убить и тем более.

Прошли два месяца, страхи мои улеглись. Так бывает, когда увидишь страшный сон и целый день не можешь себе найти места. Но пройдет время, и сон забывается.

Случилось это в день рождения моей внучки. Я стряпала печенье и хотела уже будить дочь. Когда я зашла к ней в комнату, то увидела страшную картину. Внучка сидела на полу и играла в куклы, а моя дочь лежала в кровати с проломленной головой. Все было в крови, рядом с головой лежал окровавленный молоток, которым внучка ударила дочь в висок, когда та спала.

Так не стало моей дочери. За что и почему внучка убила свою мать – не знает никто. Сейчас она находится в детском доме. Возможно, ее кто-то удочерил, я о ней не хочу ничего знать. Одно меня мучило день и ночь, почему я не поверила той цыганке и не отдала внучку в детдом, может быть, моя дочь теперь была бы жива.

Пишу я Вам вот почему. Однажды я сидела на лавочке у могилы своей дочери, и ко мне подошла одна из тех женщин, которые ходят по кладбищу, собирая милостыню.

Она спросила, почему так рано умерла моя дочь, и я ей все рассказала без утайки. И об изнасиловании, и о ребенке, который родился от этого насильника, и о том, что этот ребенок лишил жизни мою дочь. Женщина выслушала меня и сказала, что ребенок, который рожден от насильника, должен быть обязательно заговорен от зла, которое он несет людям своим рождением. Она сказала, что заговор забыла, помнит только начало и конец. И даже сказала мне слова этого заговора, но я не запомнила.

Вот я и подумала. Если Вы, Наталья Ивановна, знаете этот заговор, обязательно напишите его в своих книгах – мало ли, не дай Бог, что у людей может случиться, так пусть этот заговор не мне, так другим поможет.

Ваши книги мне помогли выжить, я их читала днями и ночами, после того как осталась одна, а так бы, наверное, умом тронулась.

С искренним уважением, Лидия Григорьевна (имя изменено)».

Читать заговор сорок раз до родов и сорок раз после рождения младенца, зачатого от насильника.

Очисти, Господи, и помилуй.

Укроти, Господи, зло во чреве,

Укроти, Господи, зло во плоти.

Укроти, Господи, зло души нарожденной.

Ангела-добродетеля ниспошли.

Возлюби душу и укрась ее благоченствием.

Укрепи ее молитвами Богородицы

И избавь ее от всякого зла и греха.

Запрети ей стать добычей дьявола.

Духом Божьим водим, духом Божьим крепим.

Духом Божьим выводим,

Духом Божьим дьявола победим.

Ключ, замок, язык. Аминь.

Как вынудить колдуна отступиться

Из рассказа Коптеловой Эллы:

«Летом 1993 года я ездила с дочерью в отпуск. Отдых выдался чудесный. Место проживания было отличное, а погода как на заказ: ни одного дождливого или пасмурного дня. Все свободное время мы находились на природе, на свежем воздухе.

Однажды мы с дочерью Наташей сидели у моря, и к нам подошла старушка. Мы разговорились, и она предложила нам брать у нее в саду бесплатно сколько угодно фруктов. Я отнекивалась, говоря, что это не совсем удобно и что деньги на фрукты у нас имеются, но бабушка стала говорить, что базар есть базар и там могут быть фрукты с химией. А у нее все деревья редких сортов и без химикатов. В общем, спустя некоторое время мы уже были в действительно роскошном саду нашей новой знакомой. Там нам предложили чай из лепестков роз на красивой белой террасе, которая была обвита южными лианами. Мы пили чай и любовались на обилие цветов в этом красивом и ухоженном саду.

К концу нашего чаепития нас уговорили перейти к ним жить. Поскольку плата за проживание в их доме выходила гораздо ниже, чем в снятой нами гостинице, а также представлялась удивительная возможность пожить среди бесчисленного количества роз, мы, естественно, согласились.

Примерно через пару часов мы переехали из гостиницы в земной рай Ренаты А. Комнат в их доме было очень много, и нам предложили выбирать то, что мы захотим.

Наташа выбрала себе место на третьем этаже, а я на первом. Я всегда считала себя зажиточным человеком, но скажу прямо, что впервые попала в дом, полный всякого великолепия.

Из рассказа хозяйки я поняла, что в их роду был богатый князь. Честно говоря, я не поверила хозяйке об их голубых кровях. Для себя я решила, что их богатство создано тем, что милостливая природа их климата позволила им снимать урожай и пускать зажиточных приезжих отдыхающих. Вот и вся княжеская роскошь.

На следующий день к хозяйке пришел ее брат. Он остался ночевать и больше уже никуда не уходил. Нам он как бы не мешал, места было много, да и дом был их, а не наш. Рената готовила вкусные национальные блюда, и мы ели все вместе за одним столом. Потом я стала замечать, что ее пожилой брат (ему 65 лет) более чем пристально наблюдает за моей шестнадцатилетней дочерью. В конце концов меня это стало раздражать, и я мягко сказала об этом хозяйке. Но та спокойно ответила, что во взглядах ее брата нет ничего обидного, он человек холостой и вправе приглядываться к девицам, чтобы иметь возможность выбрать для себя жену. Выслушав ее, я опешила, думая, что Рената просто пошутила. Но она, будто услыхав мои мысли, добавила:

– Зря ты так волнуешься. Мой брат может осчастливить твою дочь. Он обладает не только богатством княжеского рода, но и тайными знаниями. Поэтому никто и никогда не посмеет обидеть твою дочь. Все ей будут только завидовать и угождать. Не думай о его возрасте, это для женщин возраст, а мужчина в 65 лет может произвести потомство. У тебя будут внуки, если захочешь и если пожелает мой брат.

В голове у меня мелькнула мысль, что нужно съезжать из этого дома, но только я об этом подумала, как Рената тут же вслух сказала:

– Не думаю, что ты сможешь увезти свою дочь из этого дома. Неужели ты не поняла, что я и мой брат способны совершить все, что захотим. Даже скажу тебе больше. Я ведь пошла на берег не просто так, а потому что знала, где искать невесту своему брату. Нам духи говорят часто то, что мы хотим знать.

После ее слов я хотела вскочить со стула и криком позвать Наташу, чтобы тут же покинуть этот дом с двумя ненормальными людьми. Но подумать-то я подумала, а вот встать со стула не смогла. Все мое тело стало как будто каменным. Я осязала, слышала, видела, думала. Но все, что было ниже моей шеи, мне не подчинялось. Голову я могла повернуть, но не более. Со стороны, наверное, казалось, что за столом, уставленным фруктами и едой, сидит отдыхающая женщина. И вряд ли кто мог при этом подумать, что все мое тело было порабощено невидимой силой. Повернув голову, я видела, как по ступенькам спускались моя дочь и старик. Он держал ее за талию и что-то шептал на ухо. Моя дочь светилась довольством и негой, как будто кошка, которая выгибает угодливо спину, подставляя ее под руку своего хозяина.

Они прошли мимо меня, и я поняла, что Наташе абсолютно все равно, вижу я ухаживания старика или нет. Главное было, чтоб это нравилось ему. Мозг мой осознавал, что она находится в его колдовской власти. И что она пребывает в какой-то прострации. Они сели за стол напротив меня. Он спросил ее вслух, но не очень громко:

– Ты хочешь быть моей женой? И Наташа ответила:

– Да, я хочу быть только твоей женой. Тогда старик поднял на меня глаза и спросил:

– А ты, мать, благословляешь нас на брачный союз?

И я ответила:

– Благословляю!

– Тогда надень брачные одежды на свою дочь, и мы приступим к брачному обеду.

После этих слов Рената внесла в комнату, видимо, заранее приготовленную ими одежду для невесты. Я могу поклясться хоть чем, что в тот момент я искренне радовалась за свою дочь. Все во мне ликовало и переполняло меня счастьем. Я помню все до мельчайших подробностей, все, что происходило в тот момент. Видимо, силы, которые подчинялись моему будущему зятю и его сестре, подчинили себе меня и мою дочь.

Я подошла к ней, раздела ее догола и переодела во все белое и новое. Наконец я надела на нее фату. Моя дочь всегда отличалась редкой красотой. Об этом говорили все мои знакомые, это видела и я. У нее удивительно белая и нежная кожа, о какой можно только мечтать. Волосы у нее густые, но легкие, они вились от природы. Фигурка у нее выточенная, как у фарфоровой статуэтки. Все в ней дивно прекрасно. А в наряде невесты она была и вовсе похожа на ангела.

Я автоматически поднимала бокал, пила, ела, желала молодоженам счастья и детей.

Если бы мне кто-нибудь раньше сказал, что такое возможно, вряд ли я поверила бы. Раньше я видела фильмы, которые, видимо, были основаны на подобных фактах. Например, если вы помните, раньше был фильм про Аладдина, там на свадьбе вместо жениха был колдун в черной одежде и у них были на столах кости. Вот что-то подобное происходило и со мной, только стол был уставлен хорошей и вкусной едой.

Не знаю, сколько прошло времени, старик встал из-за стола, тут же, следом за ним, поднялась и моя дочь. Всю ночь мне снился один и тот же сон: я убегала по вязкому болоту, ноги мои с трудом отрывались от трясины. На руках я держала Наташу. Она была маленькой и беспомощной девочкой. Проснулась я поздно, но подняться не могла. Так же, как тогда за столом, тело мне совершенно не подчинялось. Я решила, что меня парализовало. Иногда в комнату заходила Рената. Она кормила меня с ложки и давала пить.

На мой вопрос, где моя дочь, ответ был всегда один и тот же:

– Она уехала с мужем, а куда – не знаю.

Несколько раз я пыталась кричать, звать по имени дочь, но вместо крика из горла доносились хрип и шипение. Не знаю, сколько прошло времени – я потеряла всякое представление о нем. Почти всегда мой мозг работал вяло, мысли путались и обрывались. Но были дни, когда моя голова была светлая, и я все четко понимала. Тогда я старалась побольше расспросить Ренату о дочери. Я всячески пыталась ей понравиться, чтобы вызвать к себе хоть какое-то доверие и расположение. Я делала вид, что абсолютно счастлива тем, что моя дочь в их доме. Говорила, что нам крупно повезло в жизни, что Бог послал такого хорошего зятя и его достойную сестру. Я умилялась ее глазами и делала ей всяческие комплименты. При этом я помнила, что нужно сосредоточиться на сказанных мною фразах, не допуская иные мысли, которые могут быть ею прочтены. Надо было постараться, чтобы она не поняла моего притворства. Не знаю, или мне это действительно удавалось, или же Рената скучала без собеседника, только она перестала меня столбить (как она это называла). Другими словами, она не применяла ко мне колдовство, которое прежде отнимало у меня силу. Мы стали спускаться с ней в сад и, как истинные родственники, разговаривали, поливали розы и варили варенье из их лепестков.

Я стала видеть свою дочь каждый день. Мне было ясно, что она все еще находится под властью своего мужа. Она была все так же хороша, каждый день я видела на ней новые наряды и дорогие украшения. Словно дорогая игрушка была моя дочь в руках опытного колдуна. Иногда он говорил ей, чтобы она станцевала, и она начинала плавно скользить, красиво поднимала руки, как обычно танцуют женщины их национальности. Не знаю, когда он успел ее обучить этому. Сердце мое буквально выскакивало из груди от жалости к ней, но я улыбалась и хлопала в такт музыке в ладоши, изо всех сил стараясь не впускать плохие мысли в голову, чтобы они не смогли обнаружить мое истинное отношение к ним.

Рената привыкла к моему присутствию. Думаю, ей было веселей со мною, чем если бы она снова была одна. Как-то мой зять вошел в мою комнату, лицо его сияло, и он сказал мне, что хочет сделать мне подарок, так его жена и моя дочь беременна. Я взяла из его рук дорогое кольцо и затем стала просить разрешения поговорить с ним. Он благосклонно кивнул и обещал в честь такого радостного события исполнить любую мою прихоть. Изо всех сил стараясь изображать счастливую мать, гордую за зятя и все происходящее, я ему сказала:

– Ты наша опора, мне и моей дочери. Я каждый день благодарю Бога за то, что именно ее, а никого другого ты избрал себе в жены. Но ради будущего здоровья еще не родившегося ребенка было бы разумно, чтобы ты, мой дорогой зять, не распространял без особой нужды свою великую энергетику, так как и без того Наташа любит тебя, да и кому она нужна беременная, кроме как своему мужу.

Я просила его не прогневаться на меня за мою неразумную речь. Просто очень хочу, чтобы мой внук родился совершенно здоровым, а для этого нужно, чтобы он снял с Наташи чары, ведь она молода и слаба, а ребенок для нее – нагрузка. Конечно, говорила я, все будет, как он захочет, но я уверена, что если не прибегать к силе чар, то и так моя дочь всегда будет с ним, и только с ним. Примерно так я говорила ему в тот момент. И пока я говорила это, глаза старика глядели мне в самую душу. Они меняли свой цвет и оттенки. Они шарили в закоулках моего разума, но я уже хорошо научилась не впускать посторонних мыслей, отсекать их вхождение на корню. И это, видимо, мне удалось. Напряженное его лицо смягчилось и расслабилось. Он не нашел в моих мыслях ничего, кроме почтения и обожания. Подумав немного, он согласился, что действительно девочка нуждается в отдыхе от его воздействия.

– Пусть отдохнет, – сказал он. – Она беременна, а это тоже узда.

Уже на другой день глаза Наташи были чисты и не затуманены. Я чувствовала, что она испугана тем, что произошло в ее жизни. Наверное, любой смертный также бы испугался, проснувшись от летаргического сна, с младенцем под сердцем. Я всячески ее отвлекала и говорила ей, как нам повезло с этим браком. Я говорила ей, что она теперь богата и надежно защищена.

– Вспомни, Наташа, – говорила я ей, – раньше вообще были только такие браки, даже картина была написана «Неравный брак».

Болтая эту чушь, я помнила и опасалась, что нас могут видеть и слышать. Шло время, и нам стали доверять совершенно. Возможно, это было еще и оттого, что моя дочь имела на тот момент большой живот, а это – серьезное препятствие для побега.