Корректировщик Головачев Василий

– Удобнее будет метать бомбу, – бросил начальник полигона.

– Там люди! – донеслись вдруг крики многих наблюдателей. – К объекту подходит лодка с двумя пассажирами: мужчиной и женщиной!

– Ах, дьявол! Это лейтенант со своей девицей! – мгновенно догадался полковник Леко. – Похоже, его забыли на гауптвахте. Но как там оказалась девица? Генерал, давайте отбой!

– Отставить бомбометание! – рявкнул Рене, бледнея от ярости. – Связь с авианосцем, быстро!

Адъютант сунул ему рацию, но было уже поздно: самолет сделал горку над атоллом и сбросил бомбу, как на учениях, – точно в хорошо видимую на воде цель.

На мгновение все замерли. Затем загалдели наблюдатели, кто-то нашел мегафон и попытался докричаться до берега, эфир взорвался десятком воплей, приказов, ругательств и призывов, и… снова наступила тишина. А затем блестящая капля бомбы упала в лагуну, и в воздух взметнулся огромный двухсотметровый смерч взрыва.

Булькающая волна гула и грохота ударила в уши, многотонная масса воды обрушилась на риф, снося на нем все постройки, ломая пальмы, как спички, перенеслась в океан и качнула десятки судов, стоящих вокруг атолла. Гул стих, водо-коралловый смерч опал, волнение в лагуне постепенно прекратилось, и все увидели целую и невредимую стометровую тушу Несси-второго, слегка приподнявшего над водой свою лобную часть с рогами-антеннами.

– Пресвятая дева! – ахнул кто-то. – Он уцелел!

В то же мгновение с рогов монстра сорвалась неяркая в свете дня желто-голубая молния, ударила в небо, где на высоте километра кружил «Мираж», и на месте самолета вспыхнул язычок жемчужного пламени, вспухло дымное облачко и растаяло. Самолет исчез.

Но и это было не последним потрясением чувств руководства полигона. Спустя минуту после уничтожения самолета «богом лагуны» снова закричал наблюдатель:

– Вижу лодку! Люди… там люди! Они живы!

Полковник Леко посмотрел на соседа, и профессор ответил ему таким же удивленным и заинтересованно-понимающим взглядом. Они первыми поняли, что Несси-второй не только уцелел сам, но и защитил каким-то образом людей в лодке – своих «приятелей» Натили Нэсок и лейтенанта Толендаля.

На следующий день на Муруроа прибыли представители министерства обороны Франции, генштаба и департамента безопасности, курирующего военные разработки. Им было вменено в обязанность разобраться с ситуацией на полигоне, навести порядок, во что бы то ни стало довести до конца программу ядерных испытаний, выяснить, кто препятствует делу, а причину ликвидировать. Средства для этой цели выделялись любые, в том числе и технические. Если комиссия сочла бы нужным нанести по атоллу ядерный удар, ей бы это позволили.

К этому моменту лейтенант Толендаль и медсестра Натили Нэсок уже содержались под стражей и в десятый раз рассказывали историю своей попытки спасти Ифалиука, несчастного «малыша», чей предок попал на Землю из космоса задолго до появления на ней человека. Поскольку Муруроа теперь представлял собой практически голый риф со следами построек, пострадал даже подземный бункер управления полигоном, то содержали арестованных на сторожевом корабле военно-морских сил Франции. Там же находился и временный центр управления научно-инженерным хозяйством полигона, руководимый полковником Леко. Генерал Рене и высокие гости предпочли расположиться на борту авианосца «Сен-Симон».

Сначала Толендаля и Натили допрашивал полковник Леко, потом генерал Рене со своей командой, потом контрразведчики и чины из министерства обороны, потом снова полковник, военспецы, ученые и те же самые лица по второму кругу, хотя рассказывать-то особенно было и нечего.

Франсуа с девушкой успели достичь места, где находилась лежка Ифалиука, к моменту, когда самолет уже заходил на цель. Вызывать его не понадобилось, «бог лагуны» словно почувствовал появление своих друзей и всплыл им навстречу. В то мгновение, когда на спину гиганту упала бомба, он каким-то чудом отпрыгнул к лодке и прикрыл ее вставшим вертикально телом, превратившись в жуткое существо – черепаху с головой кобры и конечностями богомола. Бомба взорвалась всего в полусотне метров от него и от людей, подняв в воздух сотни тонн воды, но пробить защиту Ифалиука не смогла и вреда ему не причинила, разве что отшибла все конечности и шипы.

– Значит, скат закрыл вас от взрыва плоскостью тела? – повторил вопрос полковник, хотя видел телезапись происходившего в момент взрыва.

– Так точно, господин полковник, – ответил уставший от допросов Толендаль.

– И больше вы ничего не заметили, не почувствовали?

Франсуа и Натили переглянулись. Помявшись, лейтенант тихо проговорил:

– Нам показалось, что в момент взрыва вокруг нас… как бы сгустился туман. Словно солнце спряталось за тучи. И еще… стало очень тихо.

– Да, – кивнула девушка, – взрыва мы не слышали.

Полковник крякнул, помассировал по привычке затылок, глотнул пива.

– А говорите, ничего необычного не заметили. Значит, Несси-второй спас вас, не только отгородив телом от взрыва, но и создав вокруг какой-то силовой пузырь. А это уже совсем другой коленкор получается. Такую вещь, как спасательная акция, можно сделать только сознательно. Понимаете, лейтенант?

– Вы хотите сказать, что… – Франсуа обескураженно посмотрел на полковника, – что Ифалиук – разумное существо?!

– В каком-то смысле. Не по-человечески, но разумное. – Леко вздохнул. – С этого дня я с вами прощаюсь, лейтенант. Теперь с вами будут заниматься контрразведчики и спецы безопасности. Программа испытаний на время свернута, решено переключить все внимание на нашего Несси… то есть Ифалиука, с соблюдением всех мер секретности. Если он и в самом деле представитель негуманоидного разума, то выигрыш столь велик, что это сообразили даже безмозглые шишки в силовых министерствах. Короче, Муруроа теперь – центр контакта с неземным скатом.

– Но ведь Ифалиук отказывается контактировать с нами, – проговорил Толендаль с сочувствием, хотя сочувствие это предназначалось не полковнику, а «богу лагуны».

– Вот если снова откажется, тогда и возобновятся ядерные испытания, – многозначительно подчеркнул Леко.

Франсуа растерянно глянул на свою не менее шокированную, все понявшую подругу. Ифалиук был обречен при любом исходе событий. В случае неудачи военные собирались испытать на нем ядерные заряды, чего, конечно, «бог лагуны» выдержать бы не смог.

– А мы? – Вопрос прозвучал по-детски беспомощно и обреченно.

– Вам придется продолжить работу посредников контакта с Несси до упора. Попробуйте достучаться до его сознания. Упрямец действительно добьется, что его уничтожат, какими бы волшебными возможностями он ни обладал. Удачи вам в этом трудном деле.

И полковник Леко вышел из каюты, где содержались пленники, по сути, виноватые лишь в том, что первыми установили тонкий мостик взаимопонимания с инопланетным монстром на уровне эмоций, на уровне доброго расположения к чужому одинокому существу.

Так как программа контакта и исследования феномена не исключала ядерного удара по атоллу, решено было сооружения на рифе не восстанавливать. Бригада обслуживания полигона, его охрана и командование расположились на кораблях военно-морских сил, чувствуя себя даже в большей безопасности, чем до этого на суше.

Пока военные устанавливали вокруг атолла десятимильную зону недоступности, организовывали наблюдение за лагуной, монтировали на кольце рифа телекамеры и научные приборы, Франсуа Толендаль и Натили пользовались относительной свободой, предоставленные самим себе. Их отпустили на риф, дали катер, запас продуктов, рации, и теперь они могли хоть по нескольку раз в день наносить визиты Ифалиуку, тихо сидевшему в глубинах образованных ядерными взрывами воронок. Рос «бог лагуны» теперь медленнее, но все же добавлял в сутки по два-три метра в диаметре, что заставляло невольно прикидывать его размеры по сравнению со скелетом предка. Если диаметр предка – двести с лишним метров – был пределом роста Ифалиука-младшего, лагуна атолла еще могла это выдержать, если же нет – никто не знал, что предпримет чудовищный пришелец, чтобы расширить свое жилище.

Если бы не постоянное назойливое сопровождение телекамер, Франсуа чувствовал бы себя прекрасно. Однако и к этим условиям он привык быстро и скованности в отличие от Натили не чувствовал. Обладая легким и веселым нравом, лейтенант унывать не привык, неудобства переносил по-философски спокойно, поэтому и девушка чувствовала себя с ним увереннее. Хотя оба они понимали, что миссия их может закончиться в любой момент ракетно-ядерным ударом по лагуне. Отвести этот удар они не могли, убедить генералов в ценности жизни вообще и «бога лагуны» в частности – тоже, поэтому все усилия направили на поддержание – даже не контакта или диалога – хрупкого мостика доверия между людьми и чужаком, способным сбивать самолеты с легкостью зенитного комплекса.

Ифалиук на вызовы-хлопки ладошкой по воде отвечал каждый раз все неохотнее, однако все же всплывал и подолгу смотрел на людей двумя длинными, светящимися желтизной, «кошачьими» глазами и третьим, щелевидным, мозаичным, без зрачков, который раскрылся у него на лобном бугре над рогами. Эти три глаза, по-видимому, были уже земным приобретением Ифалиука-младшего, потому что у старшего, погибшего миллионы лет назад, судя по сообщениям исследователей скелета, глаз не было вовсе.

– Какого дьявола он нас рассматривает? – сердился Толендаль. – Как будто сомневается, мы это или не мы. Лучше бы прислушивался к советам.

– Он все еще ждет, – отвечала Натили.

– Кого?

– Он ждет от нас какого-то поступка… или какой-то информации.

– Ну так спроси у него, чего он хочет.

– Я спрашивала. – На глаза девушки навернулись слезы. – Он отвечает, но я не понимаю.

– Как он отвечает? Мысленно, что ли?

– Я вижу разные картины… как во сне… но они какие-то все странные… чужие… целые потоки пересекающихся видений. Трудно разобраться.

– Почему же я ничего не вижу?

– Ты не веришь, вот и не видишь. Надо верить… и научиться медитировать.

– Этого мне только не хватало. – Толендаль опустил бинокль, через который разглядывал сложное, пластинчато-чешуйчатое тело Ифалиука. Он понимал, что девушка во многом права, но переломить себя внутри не мог. Все казалось, что это сон, что никакого «бога лагуны» не существует и, стоит только сделать усилие, – он проснется в своей комнатушке офицерского общежития на атолле с больной от похмелья головой. Однако «сон» тянулся и тянулся, и, видимо, проснуться Толендалю было не суждено. В конце концов он разозлился на себя и стал потихоньку следовать советам Натили, учиться медитировать, уходить в себя, прислушиваться к своим ощущениям. И – о чудо! – уже на третий день сосредоточения он вдруг при очередной встрече с Ифалиуком отчетливо увидел черную, искрящуюся звездами пропасть космоса, глыбу зеленовато-голубой планеты и косо скользящую в ее сторону жуткую фигуру, составленную из четырех – с виду – фигур: на нижней, похожей на панцирную черепаху, раскорячился страшный, в пупырчатой броне динозавр, на котором, в свою очередь, сидели два таких же чудовищных, одноруких и одноногих урода в бликующих костяными или металлическими наростами доспехах! Вся эта вызывающая дрожь конфигурация достигла верхнего слоя атмосферы планеты, вспыхнула вдруг малиновым пламенем и распалась на три отдельные фигуры, и каждая из них по очереди нырнула в атмосферу, волоча за собой хвосты из пламени и дыма…

Видение закончилось вспышкой головной боли. Франсуа вскрикнул и очнулся.

– Что с тобой?! – кинулась к нему Натили. – Что случилось? Ты… увидел?!

Глядя перед собой расширенными глазами, держась за голову, побледневший Толендаль облизал губы, потом, подчиняясь ласковым рукам девушки, лег на палубу, не отвечая на вызовы встревоженного дежурного.

– Ты что-то увидел? – шепотом повторила вопрос Натили.

Франсуа кивнул. Краска постепенно вернулась на его щеки. Он снял с себя дугу с наушником и усиком микрофона, глянул в удивленно-недоверчивые глаза подруги.

– Ты была права, Тили… Ифалиук упал на Землю из космоса. Но он был не один…

– Я видела, их было четверо.

– Скорее трое, хотя я не разглядел того, в латах…

– Очень все страшные с виду, но я почему-то их не боялась.

Франсуа вспомнил облик «динозавра», содрогнулся, промычал:

– Да уж, милые такие зверьки! Неужели наш Ифалиук один из них?

– Ты сомневаешься?

– Я обязан сомневаться. Та «черепаха» не очень-то была на него похожа. Надо повторить эксперимент. Где малыш?

– Ушел в глубину. Мне в последнее время кажется, что он страдает.

– Может быть, голодает? Все-таки давно его не кормили радиацией взрывов. Надо попросить начальство, пусть устроит очередное испытание. Кстати, а что мне докладывать командиру?

Натили пожала плечами, села на корме, обняв по привычке колени руками, притихла. Ей давно надоела такая жизнь, отсутствие свободы, дружеской атмосферы, подруг, нормальных условий жизни. И если с отсутствием удобств она еще могла смириться, то к напряженно-казенному бытию привыкнуть не могла.

Толендаль взял с палубы рацию, в наушнике которой надрывался дежурный на авианосце, и сказал с раздражением:

– Прекрати орать, капитан! Все нормально, убитых нет. Наш малыш передал всем привет.

Не слушая ответа, Франсуа бросил рацию в шезлонг, подошел к Натили и обнял ее за плечи.

– Давай искупаемся? Я хочу нырнуть туда, к нему, побродить по его телу.

– Зачем?

– Сегодня я впервые услышал его передачу, а главное – кое-что понял. Надо сообщить ему об этом.

Натили, подумав, поднялась, они обнялись, постояли так немного, не думая о том, что на них пялятся телекамеры с рифа, и принялись надевать акваланги.

Полковник Леко не был допущен к исследованиям Несси-второго, но, будучи специалистом по ядерной физике и знатоком местных условий, отлично знавшим оборудование полигона, часто давал консультации начальнику наспех сформированной бригады по изучению «бога лагуны». А так как начальником стал не ученый, а представитель департамента безопасности полковник Пьер Гарнье, то Морис Леко консультировал его неохотно и скупо, в ответ получая брезгливо-высокомерные поучения и грубые шутки. Неудивительно, что отношения двух полковников стали холодными и если не враждебными, то натянутыми. Леко называл про себя Пьера Гарнье «спесивым надутым индюком», Гарнье, в свою очередь, не стеснялся при подчиненных называть Мориса «выскочкой» и «высоколобым обжорой», намекая на его худобу. Но обоим приходилось скрепя сердце участвовать в обсуждении совместных действий и решать задачи безопасности личного состава.

Когда штабу, сформированному из приезжих чинов и высших сановников правительства, надоело ждать результатов переговоров между посредниками и объектом изучения, последовал приказ провести очередное испытание в рамках прежней программы.

Леко понимал, насколько опасен эксперимент, однако обсуждать приказы не привык и начал готовить одну из уцелевших скважин к взрыву. Полковник Гарнье попытался вмешаться в подготовку, имея собственное мнение по вопросам безопасности, но получил отпор и затаил злобу, нашедшую выход в изоляции Толендаля и Натили от всех людей. Эта изоляция не имела никакого смысла, и Леко в общем-то не собирался вмешиваться, но лейтенант и девушка были ни в чем не виноваты, подобного отношения не заслужили, и Морис в резкой форме потребовал отпустить посредников «для участия в эксперименте». Последовал крупный разговор двух полковников, едва не дошедший до рукоприкладства. Обоих вызвали в штаб, выслушали, и полковнику Леко милостиво разрешили забрать посредников под его ответственность. Взгляд, которым его проводил полковник Гарнье, был весьма красноречив, но на это Морису было наплевать.

Зато в благодарность за освобождение Толендаль вдруг рассказал полковнику о своих «телепатических контактах» с Ифалиуком, чем весьма озадачил и заинтересовал Леко. На следующую встречу с «богом лагуны» они поплыли на катере втроем. Пока шла подготовка испытания, по акватории лагуны можно было передвигаться свободно.

Ифалиук отозвался на этот раз удивительно быстро, всплыв после первого же шлепка по воде.

Полковнику стало не по себе, когда монстр выставил из воды свой могучий лоб и уставился на него всеми тремя глазами, словно вопрошая: кто ты такой? Он продолжал смотреть на Леко и дальше, после того как Натили ласково заговорила с ним, представив Мориса как друга. А затем последовала передача, предназначенная явно не дилетантам в науке Толендалю и Натили, а профессионалу-физику. Ни Франсуа, ни девушка ничего не поняли, да и Леко не сразу врубился в смысл галлюцинации, потеряв сознание уже на пятой секунде контакта. Однако это не помешало ему впоследствии припомнить спектр скользнувших в сознание видений и сделать вывод, что он имеет дело не с разумным существом, а с посредником, связующим звеном неких разумных сил, зависящих напрямую от него, «бога лагуны». Но это случится потом, а до тех пор полковник Леко, потрясенный до глубины души, медленно приходил в себя и все пытался оттолкнуть от себя кого-то, пока не понял, что это руки Натили, протягивающие ему успокоительное.

Проглотив сразу три таблетки, Леко пришел в себя и схватился за бинокль. Но Ифалиук, сообщив все, что хотел, уже скрылся на дне воронки, светясь сквозь толщу воды нежным пластом серебра.

– Что вы видели, полковник? – заинтересованно спросил Толендаль, переглядываясь с Натили.

Леко отбросил бинокль, глубоко вздохнул, оглянулся. Лицо его, квадратное, морщинистое и бледно-пергаментное от природы, побледнело еще больше.

– Можешь называть меня просто Морис, лейтенант. Если бы вы взяли меня на встречу с Несси раньше, может, никаких конфликтов с этим космическим парнем не произошло бы. – Леко пожевал губами. – Впрочем, полигон – не лужайка в Пале-Рояле. Поехали на берег.

Франсуа включил мотор, катер заскользил к северному участку рифа, где работала инженерная бригада полигона.

– Никому ни слова о своих ощущениях, ребятки! Ясно? Пока я не проверю кое-какие идеи.

– Вы придумали, как ему помочь, пол… э-э, Морис?

– Нет, не придумал. Но если… – Полковник замолчал и больше не произнес ни слова. Он не верил, что ему удастся помочь чужаку уцелеть. Судя по действиям полковника Пьера Гарнье, единственным решением проблемы для него было уничтожение мешающего объекта, а не контакт или изучение феноменальных свойств пришельца.

Испытание ядерного устройства мощностью в двадцать килотонн окончилось появлением еще одной глубокой воронки в дне лагуны и разрушением части рифа. После чего дремавший до того исполин проявил вдруг странную активность, напав сначала на транспортный корабль с имуществом и оборудованием полигона, а затем сделав попытку нападения на авианосец.

Корабль водоизмещением в тысячу двести тонн Ифалиук потопил, но авианосец успел отойти на безопасное расстояние, использовав против монстра все свое оружие – от артиллерийских установок и торпед до ракет класса «борт – борт». Неизвестно, огонь ли авианосца остановил «бога лагуны» или он просто не решился далеко уходить от «родных пенатов», но напугал он командование изрядно. Особенно сильное впечатление произвела на штаб даже не погоня за авианосцем, а потопление транспортника, совершенное Ифалиуком с легкостью кока, топящего в воде очищенную картофелину. Причем сделал это Ифалиук очень дипломатично: сначала пару раз толкнув посудину в бок, заставив команду эвакуироваться, а затем выпрыгнул из воды и всей массой обрушился на корабль, погребая его под собой.

Срочно было созвано чрезвычайное совещание командования, на котором генералы и руководители служб обсудили создавшееся положение. Больше всего времени и нервов потребовала дискуссия о мотивах поведения Несси-второго, на которой свое мнение высказал и полковник Леко.

– Все очень просто, – сказал он. – «Бог лагуны» хочет есть. Ему нужны либо взрывы, накачивающие его энергией, либо расщепляющиеся материалы. На транспортнике находились готовые к использованию ядерные заряды, вот он и напал на корабль, чтобы заполучить их.

– Но на авианосце-то нет зарядов, – перебил его полковник Гарнье.

– На авианосце есть атомный реактор, – отрезал Леко. – Прекрасная пища для Несси. Хорошо еще, что он по каким-то причинам не может покинуть атолл.

– А если все же решится выйти? – спросил прилизанный, как всегда, Люк Перри. – Что тогда?

Ответом было молчание.

После долгих дебатов штаб принял решение в последний раз послать к Ифалиуку парламентеров, а потом нанести по атоллу ядерный удар, если договориться с ним не удастся. Против этого решения протестовали полковник Леко и профессор Кюри, но их мнение в принципе никого не интересовало. Чиновники испугались последствий предполагаемого похода монстра по океанам и морям. Винить их в желании воевать в общем-то не имело смысла.

Снова лейтенант Толендаль и Натили очутились на катере в лагуне, давно потерявшей прежний мирный вид, со зловещими фиолетовыми пятнами воронок от взрывов, с растрескавшимся дном, с изменившимися очертаниями рифа, практически лишенного растительности. Но на этот раз с ними снова пошел полковник Леко, что придавало молодым людям уверенности и бодрости. Сам Леко далеко не был уверен в успехе переговоров, но держал свое мнение при себе.

Ифалиук всплыл только спустя час после первой попытки вызвать его пошлепыванием ладони по воде. Ракетно-торпедная пальба с авианосца с виду не оставила следов на его теле, и все же Морису показалось, что «бог лагуны» выглядит иначе, не так, как раньше. Вглядевшись в монстра, он понял, что Ифалиук-младший действительно изменил форму. Теперь он выглядел больше похожим на помесь гигантской черепахи и ската, обзавелся панцирем, двумя полукружиями плавников, острым копьевидным хвостом, а также двумя перепончатыми «ушами» по сторонам лобного вздутия. Зато у него исчезла бахрома шипов, ранее окружавшая все тело, отпали рога и удлинились глаза.

Полковник сглотнул ком в горле, внезапно осознав, что несколько дней назад Ифалиук показал ему свой собственный портрет. Вернее, «скульптурную композицию», в которой сам он занимал положение черепахи, послужившей основанием для «динозавра» и двух исполинов в сверкающих золотых доспехах. Сомнений не было. К тому же Морис вспомнил и разговор с контрразведчиком о появлении на территории ядерного полигона в Неваде какого-то «супердинозавра», очень похожего, судя по описанию, на второго члена «скульптурной композиции».

– Пресвятая дева! – пробормотал полковник, ясно понимая, кого именно ждет Ифалиук в лагуне. Сел на палубу, чтобы не упасть на ослабевших ногах.

– Что с вами, Морис? – обернулся Толендаль, удивленный поведением полковника.

– Он не уйдет отсюда, – одними губами ответил Леко. – Нечего даже и пытаться уговорить его.

– Почему вы так думаете?

– Уверен.

– Франсуа, – вдруг позвала Натили слабым голосом.

Оба подскочили к ней, глядя на застывшего напротив гиганта, разглядывающего людей с каким-то странным выражением глаз. Эти глаза спрашивали, предостерегали и как бы плакали, налитые чужой, нечеловеческой тоской.

– Он хочет… чтобы мы ушли, – со слезами в голосе продолжала девушка. – И еще он хочет, чтобы мы нашли какого-то наездника и сообщили ему об Ифалиуке.

– Что за наездник? – осведомился Леко. – Как выглядит? Как динозавр?

– Нет, – покачала головой Натили. – Он такой… два туловища на одной… на одном… но две ноги…

Полковник снова вспомнил свое видение. Неужели два одноруких всадника на динозавре – на самом деле один двутелый и двухголовый урод?!

– Понятно. Спроси своего приятеля, где искать этого наездника.

Натили, запинаясь, обратилась к Ифалиуку, но тот, не спуская глаз с людей, медленно погрузился в воду и скрылся в глубине воронки. Леко только теперь заметил, насколько подрос «бог лагуны»: за прошедшие несколько дней его диаметр достиг не менее ста пятидесяти метров!

Натили беззвучно заплакала, глотая слезы, и Толендаль прижал ее к себе, хмуро поглядывая на воду.

– Ну и что теперь?

– Мне не поверят, – со вздохом ответил Леко. – Шансов спастись у этой одинокой твари нет.

– А если поискать наездника?

– Где вы будете искать его? На полигоне в Неваде вроде бы объявился какой-то громадный динозавр… но вдруг не тот? И как вы туда доберетесь?

– Подам рапорт… улечу в Австралию. Оттуда – в Америку…

– Не успеете. Рене уже отдал приказ о подготовке к пуску ракеты с ядерной боеголовкой. Конечно, Несси питается радиацией, но вряд ли способен переварить сразу столько энергии, что порождает ядерный взрыв. Он просто лопнет, испарится…

– Значит, выхода нет?

– Я так не сказал. Попробую уговорить штаб, но не думаю, что мне это удастся сделать. Для военных профи ваш скат – что бельмо на глазу, которое срочно надо удалить.

Натили перестала плакать, плечи ее вздрагивали. Франсуа среагировал на слова Леко более спокойно, однако и у него испортилось настроение. Один полковник мыслил трезво и хладнокровно, сам удивляясь своему внутреннему позыву помочь необычной твари и тому состраданию, которое вызывала участь неземного исполина. До этого дня он не считал себя способным на такие сентиментально-интеллигентские порывы.

Полковник оказался прав: ему не поверили. Доказать штабу, что тот имеет дело не с агрессивным мутантом, а с составной частью некоего разумного комплекса, потерпевшего крушение над Землей в доисторические времена, не удалось. Не возымела успеха речь Леко и перед военными специалистами, привыкшими не фантазировать, а решать чисто прикладные задачи. После недолгих дебатов генерал Рене отдал приказ на уничтожение исполинского ската, и с борта авианосца стартовал к атоллу Муруроа штурмовик с ракетой «Марсо», снабженной ядерной боеголовкой мощностью в десять килотонн.

Весь многотысячный контингент специалистов, моряков, летчиков, официальных лиц, представителей организации «Гринпис», находящихся на кораблях разного класса и водоизмещения на площади в тысячу квадратных миль вокруг атолла, затаил дыхание, ожидая развязки разыгравшейся драмы. Однако развязка наступила раньше, чем самолет достиг зоны пуска ракеты, и не такая, какую ожидали планировщики бомбометания.

Под тихий возглас наблюдателей Ифалиук всплыл на поверхность лагуны, безошибочно определил местоположение самолета и сбил его с первого же выстрела. Только на сей раз это была не молния электрического разряда, уничтожившая недавно вертолет, а мерцающий звездами столб черного бурлящего дыма толщиной в полметра; назвать лучом этот ровный дымный искрящийся пучок не поворачивался язык.

«Мираж» стал разваливаться на горящие пронзительным жемчужным пламенем куски и упал в океан вместе со всем своим вооружением, в том числе и с ракетой «Марсо». В то же мгновение Ифалиук перепрыгнул через риф атолла, достиг места падения обломков, нырнул, несколько минут рыскал под водой в поисках ракеты и вернулся в лагуну.

Только после этого общий вздох вырвался из сотен грудей, наблюдатели и техники вспомнили о своих обязанностях, в эфир хлынул водопад восклицаний, возгласов, оживленных переговоров и сообщений. А полковник Леко, наблюдавший за происходящим в каюте сторожевика в компании с лейтенантом Толендалем и Натили Нэсок, проворчал, расслабляясь:

– Похоже, нам дали небольшую передышку. Но горячие головы из спецслужб и минобороны на этом не успокоятся. Через пару дней они опомнятся и потребуют новой атаки, но теперь уже выберут игрушку помощней, что-нибудь вроде стратегической ракеты класса «земля – земля» или в крайнем случае ракеты с подводной лодки.

– Может быть, попытаться отыскать наездника, о котором «говорил» Ифалиук, на полигоне в Неваде? – неуверенно проговорил Толендаль. – Если меня не отпустят, я потихоньку сбегу на один из кораблей «Гринпис»…

– Тебя не выпустят без пули в спине. Нет, это попытаюсь сделать я, возможностей у меня побольше. – Полковник Леко выдул одним глотком банку пива, швырнул пустую в монитор и встал. – Адью, лейтенант.

– Но что делать нам? – в отчаянии заломила пальцы на руках Натили.

– Ваша задача – отвлечь на время внимание командования. Пообещайте этому куску дерьма Гарнье добиться непременного диалога с Ифалиуком, наврите ему с три короба, тяните время, общайтесь с вашим скатом, может, он что-нибудь подскажет. В общем, убедительно валяйте дурака, сколько сможете. Связь будем держать по лонг-рации через спутник, я достану для вас один экземпляр.

Леко легонько потрепал Натили по щеке, треснул Толендаля по спине широкой ладонью и вышел из каюты. Девушка и ее друг остались сидеть, глядя на закрывшуюся дверь.

В тот же день после настойчивых просьб принять его Франсуа был допущен к генералу Рене и полковнику Гарнье и сумел уговорить их, поражаясь своему красноречию, отпустить его с Натили в последний раз для контакта с «богом лагуны», который сумел найти в водах океана упавшую ракету, после чего она бесследно исчезла вместе с боевой частью из килограмма с небольшим плутония-237.

– Хорошо, идите, – сказал начальник полигона, не глядя на лейтенанта. – Даю вам два дня. Кстати, спросите этого мерзкого урода, что он сделал с ракетой. Пусть лучше вернет.

– Да-да, пусть вернет, – поддакнул сытым голосом полковник Гарнье, ковыряясь в зубах. – Не то ему будет плохо.

Лейтенант подумал, что Ифалиук, наверное, давно использовал боевую часть ракеты, что на угрозы он не реагирует, но вслух говорить об этом не стал.

Через два часа после разговора с генералом Толендалю дали пятиместный катер с крохотной каютой на корме, телекамеру, магнитофон, фонари, осветительные ракеты и запас консервов на два дня. Натили заняла место на корме, возле люка в каюту, и Франсуа отчалил от борта сторожевого корабля, где находился все это время. Он знал, что полковник Леко убыл с корабля в неизвестном направлении и под неизвестным предлогом, но рация, которую он оставил Толендалю, пока молчала. Оставалось только ждать от него вестей.

Катер обогнул риф, нашел достаточно широкую протоку и по ней пробрался в лагуну, мирно отсвечивающую лазурью и пляжами с жемчужно-перламутровым песком.

Воронку с лежащим на дне Ифалиуком они нашли быстро, по указаниям наблюдателей, не сводящих стволы приборов и оптики с обиталища двухсотметрового исполина. Посидели на палубе катера, просто свесив ноги через борт, глядя в воду и думая о своем. Потом Натили искоса посмотрела на задумчиво-отрешенное лицо лейтенанта, сказала с виноватой улыбкой:

– Ты, наверное, меня ругаешь в душе, авун?

– За что? – поднял брови Франсуа.

– За то, что втянула тебя в эту историю. Если бы я не рассказала тебе об Ифалиуке и не познакомила с ним…

– Все равно рано или поздно его обнаружили бы.

– Но ты бы не мучился со мной, выполнял бы свой долг, и все.

Франсуа притянул девушку к себе, поцеловал, глянул в ее черные глубокие печальные глаза.

– Кто сказал, что я мучаюсь? Все нормально, Тили. Я благодарен судьбе, что свела меня с тобой.

– Правда? – Глаза девушки вспыхнули, полные пунцовые губы приоткрылись, и Франсуа не удержался от поцелуя, долгого и желанного для обоих.

Запищала рация. Толендаль с сожалением оторвался от девушки, засмеялся, представляя лица наблюдателей, поднес наушник рации к уху.

– Чем вы там занимаетесь, лейтенант? – донесла мембрана недовольно-брюзгливый голос полковника Гарнье.

– Обсуждаем план контакта с Ифалиуком, – ответил Франсуа, не моргнув глазом.

Динамик рации донес чье-то хихиканье, затем голос начальника полигона:

– Займитесь делом! В случае угрозы со стороны объекта убирайтесь прочь, с рифа вас снимет вертолет.

– Вертолет не понадобится, господин генерал. К тому же неизвестно, как на него отреагирует наш приятель.

Рене промолчал.

Толендаль выключил рацию, подмигнул Натили, откровенно любуясь ее грудью, кивнул.

– Ну что, коллега, начинаем?

Девушка улыбнулась, свесилась за борт и дважды звонко шлепнула ладошкой о воду.

Громада «бога лагуны» всплыла на поверхность через несколько минут. Подросший «малыш» помнил о своих друзьях среди людей и, несмотря на ракетно-бомбовые удары со стороны сородичей Натили, откликался на ее вызовы.

Два глаза Ифалиука остались такими же, как и прежде, разве что еще больше удлинились, а вот третий превратился в «кратер вулкана» с блестящим черным зрачком на дне. Франсуа вдруг вспомнил дымно-звездный луч, сбивший самолет, и понял, что этот глаз «бога лагуны» на самом деле представляет собой какой-то неизвестный вид оружия.

– Скажи ему, что у нас всего два дня, – пробормотал Толендаль. – А потом, если он не перестанет нападать на корабли, его накроют более мощными ракетами.

– Он знает, – тихо сказала Натили. – Он не хочет больше встречаться с нами.

– Почему?

– Потому что это опасно… для нас. И еще он… – Девушка не договорила.

Сзади на палубу катера вдруг ловко взобрался аквалангист в необычном блестящем костюме, за ним второй. Оттолкнув Толендаля, первый бросил в черный глаз-кратер Ифалиука блеснувший металлом предмет, а второй рявкнул, сбивая с ног Натили:

– Ложись!

Блестящий предмет вонзился в глаз «бога лагуны» и взорвался, оказавшись гранатой с мощным зарядом. Сноп огня ударил фонтаном вверх, породил три ярких огненно-дымных языка, и тут же раздался еще один взрыв, глуше, но массивнее, тяжелее. От него сотряслось все тело Ифалиука, а вместе с ним и вода в лагуне.

Катер отшвырнуло прочь от этого места на несколько метров, аквалангистов и Толендаля с девушкой снесло с палубы как пушинки, и это их спасло. Непередаваемо низкий, уходящий в инфразвук рев прокатился над лагуной – крик Ифалиука, хотя было непонятно, как он кричал – без рта, а затем во все стороны от его тела рванули десятки змеящихся желто-зеленых молний, испарили катер, искромсали уцелевшие кое-где пальмы на рифе и пробили в самом рифе десятки брешей, окончательно разрушив атолл…

Толендаль и Натили пришли в себя уже на палубе быстроходного спасательного глиссера, уносящего их от атолла Муруроа. Девушка закричала, с плачем стала вырываться из рук морских пехотинцев, глядя на отдаляющуюся полоску раздробленного на куски рифа, потом застыла в объятиях Франсуа.

Через несколько минут глиссер подняли на борт сторожевика, лейтенанта и девушку проводили в каюту, но Толендаль уперся, не желая заходить.

– Мне надо поговорить с генералом Рене, это очень важно.

– Не велено, – сказал мордастый молодой парень с лихо сидящим на голове голубым беретом. – Ждите.

– У меня важное сообщение…

– Проходи, – морпех подтолкнул Франсуа к двери каюты, в которой уже скрылась безучастная ко всему Натили, и тогда лейтенант без замаха въехал локтем в солнечное сплетение мордоворота и добавил рубящий удар по толстой шее. Пехотинец с грохотом рухнул на гофрированный пол коридора.

Его напарник у трапа оглянулся, рванул было с плеча автомат и замер, глядя в зрачок автомата, который направил на него Толендаль.

– Я вас тут всех положу, мальчик, – проникновенно сказал Франсуа. – Иди и доложи командиру, что я хочу поговорить с генералом Рене. Понял?

Пехотинец, знавший лейтенанта в лицо, кивнул.

– Иди.

Проследив за парнем, Франсуа заглянул в каюту.

– Тили, я сейчас вернусь, выясню, что там и как. Не выходи из каюты.

– Ты думаешь, он жив? – Девушка подняла на лейтенанта печальные глаза, имея в виду Ифалиука.

– Конечно, жив, ему не страшны даже бомбы, а тут была одна граната.

– Но он кричал!

– Я бы тоже закричал на его месте. Граната все же не комариный укус. Но я уверен, что Ифалиук жив. Узнаю и приду, жди.

Франсуа закрыл за собой дверь каюты и стал ждать возвращения морпеха, напарник которого начал подавать признаки жизни.

За ним пришли через пять минут трое мощных лбов с автоматами и командир подразделения, которым оказался Буангвиль.

– Ну и влип ты, красавчик! – зловеще ухмыльнулся он. – Придется тебя снова отправить на губу, приказ майора. Так что извини, но…

В ту же секунду Франсуа дал очередь вдоль коридора, рванул к себе приятеля, перехватывая его руку и упирая в бок ствол автомата. Сказал, отступив к стене:

– Ребятки, зовите майора, иначе я из него сделаю красивый труп. Вы меня знаете, я слов на ветер не бросаю. Не так ли, Жорж?

Один из морских пехотинцев, знавший Толендаля, кивнул. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Тогда беги за майором, а то обмочится парень.

Двое из «дубленых загривков» потрусили по коридору к трапу и исчезли. Из кают по обе стороны коридора начали выглядывать привлеченные шумом матросы, появился старпом корабля, но вмешиваться не стал. Через пять минут пришел хмурый командир батальона майор Леблан.

– Что бузишь, Толендаль? Что за концерт ты тут устроил?

– Мне надо поговорить с генералом, – шепотом сказал Франсуа, успокаивающе махнув рукой выглянувшей Натили. – Это очень важно. И если вы меня не отведете к нему, меньшее, что вас ждет, – это разжалование!

– Не пугай, – усмехнулся чем-то похожий на лейтенанта майор, посмотрел на морских пехотинцев. – Опустите пушки, парни. Пошли, лейтенант.

Они выбрались на палубу, спустились в катер и вскоре подошли к авианосцу, на котором расположился со своим штабом генерал Рене.

В каюте генерала находились еще трое человек: представитель Комитета по внешней оборонной политике, полковник Гарнье и работник контрразведки, прилизанный, мышиного вида, с неприятной ухмылкой на бледных губах. Франсуа уже знал, что его зовут Люком Перри. Удобно расположившись в шезлонгах вокруг телемонитора, они беседовали и пили пиво. Франсуа непроизвольно облизнул пересохшие губы, но никто из присутствующих не догадался предложить ему чего-нибудь выпить.

– Слушаю, лейтенант, – глянул на него генерал Рене, сухой, загорелый, с ледяными глазами и ниточкой усов. – Мне доложили, что вы устроили настоящую войну, чтобы встретиться со мной. В чем дело? Что вы хотите сообщить?

– Что с Ифалиуком?

– Вы имеете в виду ската? К сожалению, цел и невредим, по обыкновению лежит на дне. Посбивал, кстати, все телекамеры на атолле, отогнал катера… В общем, мы имеем полное право принять адекватные меры, уничтожить его как опасное агрессивное животное.

Толендаль с недоверием посмотрел на генерала, потом на полковника Гарнье.

– Но вы же первые напали! Кто придумал бросить гранату в его глаз? Зачем?

Присутствующие в каюте переглянулись.