Яртур Шведов Сергей

Глава 9

Поверженный титан

Князь Родегаст был слегка удивлен, что Волох вернулся из похода в Расену не один, а в сопровождении изменника Ерменя. Биармец сокрушенно разводил руками в ответ на вопросы владыки Асгарда и каялся в своем недомыслии. К столу изменника Родегаст не пустил, но и голову ему рубить не торопился. Похоже, князь Асии был уверен в своей неуязвимости и в силу этого обстоятельства склонялся к проявлению великодушия. Дабы обелить себя, Ермень без стеснения ругал Баяна и Бутуя, которые паническими воплями смутили разум многих бояр и простых мечников. Но после того как пошел слух о встрече кагана Яртура с богом смерти Вием, для многих, в том числе и для Ерменя, наступил час прозрения.

– Значит, мой сон оказался вещим, – с усмешкой произнес Родегаст и скосил глаза на Волоха, сидевшего поодаль с серебряным кубком в руках.

– Не всякому слуху можно верить, – вздохнул Ермень, – но царь Сарматии Аркасай не тот человек, который способен придумать такое. Да и слишком уж поспешно он сбежал из Расены, чтобы у кого-то возникли сомнения в его искренности.

– Казнить Ерменя сейчас нет смысла, – махнул рукой в сторону опального боярина князь Волох. – По моим сведениям, Яртур пойдет на штурм Асгарда не сегодня, так завтра. Сила у него под рукой немалая, а у нас каждый человек на счету.

Князя Родегаста Ермень почти не боялся, куда больше его пугал прозревающий Ариман. А ну как титан нашлет новый вещий сон на владыку Асгарда, в котором разъяснит ему, какую тяжкую ношу коварный князь Волох возложил на плечи своего боярина. Была, правда, надежда, что титан, занятый распрей с богами, просто не обратит внимания на столь малую букашку, как Ермень. Да и спать днем, да еще накануне возможного штурма, владыка Асгарда не собирался. Наоборот, он развил бурную деятельность, проверяя готовность витязей и мечников к отражению напуска Яртура. Особое его беспокойство вызывали друды, которые запросто могли перемахнуть в лебедином обличье через стены и оседлать одну из башен.

– Друды – это серьезно, – поддакнул ему Волох, – но ты и о грифонах не забывай. Внутрь башен они, конечно, не проникнут из-за своих размеров, но в замковом дворе летающие псы способны наделать много бед.

– Друдов мы будем бить еще на подлете, а против грифонов используем шутихи парсских магов. Ты, боярин Ермень, умеешь с ними управляться?

– Дело не хитрое, – пожал плечами биармец в ответ на вопрос князя Родегаста. – А как быть с подземным ходом? Вдруг темник Хмара заподозрит недоброе и прижмет княжича Ратмира. А твой младший брат, князь Родегаст, человек нестойкий.

– Там есть еще и ответвление, – напомнил Волох. – Я, правда, не знаю, куда оно ведет.

– Зато я знаю, – усмехнулся Родегаст. – Оно ведет к реке. Один поворот рычага здесь, в замке, и поток воды заполнит подземелье.

– Разумно, – кивнул головой Волох и посмотрел при этом на побледневшего биармца. А Ермень в эту минуту проклинал и князя Волоха, втравившего своего ближника в гиблое дело, и строителей замка, предусмотревших, кажется, все возможные и невозможные варианты развития событий. Сын Приама рыбой не был. И если вода хлынет в подземный ход раньше, чем он его покинет, то возможности для спасения у него точно не будет. И никакой жар-цвет ему не поможет. Об этом Ермень сказал Волоху, когда они остались наедине.

– Значит, ты должен покинуть Асгард раньше, чем Яртур пойдет на штурм, – спокойно сказал Волох. – Времени у нас в обрез, боярин. Если Бутуй нас не подведет, то друды объявятся на крыше Срединной башни в полночь. Я должен их встретить и проводить в святилище Аримана.

– Но у тебя мало людей, – покачал головой Ермень. – Если Родегаст что-то заподозрит, то сомнет сотню твоих беров раньше, чем Шемякич со своими друдами придет тебе на помощь.

– Положим, у меня не сто беров, а тысяча, – вздохнул Волох. – Будем надеяться, что они успеют прийти к нам на помощь. Все, Ермень, время разговоров прошло, наступает пора действий.

– Как? Уже? – испугался Ермень и схватился за рукоять меча, словно утопающий за соломинку.

Волох молча застегнул ремни колонтаря и повел широкими плечами. Поножами он пренебрег, дабы не мешали при ходьбе. А потом проверил, как вынимается из ножен меч.

– Будь начеку, – сказал он Ерменю. – Не исключено, что парс Сардар приготовил для нас ловушку.

Ермень шел за князем Себерии ни жив, ни мертв. Ужас переполнял его душу. Сама мысль, что вот сейчас, через несколько шагов, он окажется пред грозным оком титана, которого боялись даже боги, повергала его в такой трепет, что он с трудом удерживался от крика. Зато князь Волох, похоже, ничего не боялся и стремительно отсчитывал ступеньки винтовой лестницы сильными ногами, обутыми в красные сапоги. Сын рахмана Коломана жаждал обладать жар-цветом, и теперь только смерть могла его остановить. У тяжелой двери, украшенной золотом и драгоценными камнями, он все-таки задержался, дав тем самым боярину Ерменю возможность перевести дух.

– Бей сразу, без раздумий, – прошипел Волох. – На вопросы не отвечай. Хороший парс – мертвый парс.

Князь Себерии первым вбежал в святилище Аримана с мечом в правой и кинжалом в левой руке. Пятеро парсских магов, стоявших в ряд в самом центре зала, обернулись почти разом. Их лица были искажены страхом, но вряд ли их испугало появление князя Волоха и боярина Ерменя. Биармцу показалось, что Сардар хотел что-то крикнуть князю Себерии, но не успел, удар кинжала сына Коломана пришелся ему прямо в горло. Седобородый маг покачнулся и рухнул прямо под ноги обомлевшего Ерменя. Зато четверо остальных мгновенно обнажили мечи, спрятанные под широкими пестрыми одеждами. Они были куда моложе старого Сардара, и их длинные бороды еще не успели покрыться сединой. Меч биармца, направленный в голову ближайшего парса, был перехвачен уверенной рукой. Ерменю пришлось отпрыгнуть назад, дабы этот выпад не стал в его жизни последним. Парсы быстро разобрались, что князь Себерии куда более искусный боец, чем его спутник, и атаковали Волоха втроем. Сын Коломана отбивался отчаянно, то падая на колени, то соколом взлетая в воздух. А боярин Ермень никак не мог совладать со своим необычайно вертким противником. Парс, судя по всему, прошел хорошую школу и не раз попадал в крутые переделки. Он довольно успешно теснил биармца, не давая ему ни мгновения передышки. Ерменю уже некогда было следить, что там творится за его спиной, но если судить по хрипам и ругательствам на родном языке, Волох был еще жив и, видимо, довольно успешно отражал натиск своих врагов. Ермень наступил в лужу крови и поскользнулся. Как ни странно, именно эта оплошность и спасла ему жизнь, меч парса прошел над его головою, а глаз мага неожиданно оказался в опасной близости от кинжала биармца. Ермень своего единственного шанса не упустил. Стальной клинок вошел в мозг мага, и тот рухнул на мраморный пол, даже не вскрикнув. Биармец обернулся. Волох уже успел убить одного из своих противников и теперь довольно успешно отражал наскоки двух остальных. Ермень ринулся было ему на помощь, но его остановил крик князя:

– Бери жар-цвет и уходи.

Жар-цвет стоял на столике в нескольких шагах от странного сооружения, которое Ермень сначала принял за гробницу. И только потом, прикоснувшись случайно к твердой поверхности, он вдруг осознал, что это голова, точнее затылок живого существа. Затылок был настолько горячим, что оставил красный след на руке биармца. Ермень в ужасе вскрикнул и ринулся к двери.

– Жар-цвет! – рявкнул ему вслед Волох. – Удавлю своими руками, собачий сын!

Для того чтобы остановиться и схватить священный сосуд, Ерменю понадобилось все его мужество. Он даже успел закрыть сосуд пробкой, висевшей на изящной цепочке, но никакие угрозы и даже прямое принуждение не заставили бы боярина обернуться и заглянуть в Око, которое как раз сейчас открывалось за его спиной. Краем глаза Ермень успел заметить, что Волох уже убил второго своего противника и сейчас преследует последнего уцелевшего парса.

– Беги, Ермень!

Крик Волоха подстегнул биармца, и он птицей полетел по подземному ходу, сжимая мертвой хваткой драгоценный сосуд. Впопыхах Ермень забыл захватить факел, лежавший у входа, и сейчас бежал почти в полной темноте, надеясь только на чудо. И, надо сказать, удача не отвернулась от несчастного боярина. Каким-то шестым чувством он определил верное направление и ринулся туда, где забрезжил спасительный свет. Это был факел, очень вовремя зажженный мечником Ревенем. Ермень едва не врезался на полном ходу в своих спасителей, но все-таки успел в последний момент остановиться.

– Лошади готовы? – прохрипел он.

– Готовы, – бодро отозвались Ревень и Студень.

– Тогда вперед и побыстрее.

Ермень уже садился в седло, когда над его головой стали с шумом разрываться шутихи, приготовленные парсскими магами. Ревень и Студень уже видели нечто подобное во время свадьбы князя Родегаста, а потому не поняли, отчего это так взволновался биармский боярин.

– Каган Яртур пошел внапуск на Асгард, – крикнул Ермень удивленным мечникам. – Бежим, беры. Я не хочу участвовать в битве богов.

Ермень хлестнул плетью коня, вставшего было на дыбы, и первым поскакал по берегу реки к ближайшему лесу. Мечники переглянулись и, швырнув факелы в воду, последовали за ним. Света и без того было достаточно. И от луны, и от огней, зажженных в небе защитниками Асгарда. У кромки леса Ермень все-таки обернулся. Асгард потряс его своей величественной красотой, и в этот миг биармцу показалось, что замок, созданный волею бога Перуна, устоит перед напором безумцев, устремившихся на его стены. И эта победа князя Родегаста будет последним подвигом и в его жизни, и в жизни очень многих людей. А далее будет побеждать только он – титан Ариман, творец Хаоса как на небе, так и на земле.

Князь Волох успел вернуться к своим мечникам раньше, чем весть о гибели парсских магов достигла ушей князя Родегаста. Сто беров захватили крышу Срединной башни и перекрыли своими телами лестницу, ведущую на верхние этажи. К сожалению, товарищи, ринувшиеся им на подмогу, были перехвачены витязями Асгарда еще во дворе. А штурм верхних этажей Срединной башни возглавил сам Родегаст. На сотню беров он бросил тысячу отборных асов из своей личной охраны. Эти ни в чем не уступали витязям, ни в вооружении, ни в умении биться грудь в грудь. С пятого и шестого яруса они выбили беров в один миг. За Волохом остались седьмой и восьмой ярусы и крыша, которую следовало удержать во что бы то ни стало. Князь Себерии сражался в первых рядах, подбадривая своих мечников неистовым ревом:

– За Велеса, беры! За Явь и Правь!

А снизу несся другой клич:

– За Перуна, асы! Смерть предателям!

Родегаста в рядах атакующих Волох не видел. Видимо, князь Асии был уверен, что мечники и без него сумеют покарать изменников, обманом пробравшихся в самое сердце Асгарда. И, надо признать, для этой уверенности у него были все основания. Беры Волоха падали на крутые ступени один за другим, кровь потоком текла по лестнице, а натиск асов все усиливался. До полуночи оставалось всего ничего, но Волох вдруг с ужасом осознал, что и этого ничего вполне достаточно, чтобы расстаться с жизнью. Беров осталась жалкая горстка, сам Волох был дважды ранен и с трудом держался на ногах. Но в то самое мгновение, когда сыну Коломана показалось, что все уже кончено, с крыши раздался ликующий лебединый клик. А следом с характерным шорохом разорвались несколько шутих.

Друды, облаченные в волшебные колонтари, потоком хлынули вниз по лестнице, тесня опешивших асов. Впрочем, среди друдов было и десятка два орланов, коих Волох без труда отличил по снаряжению и намалеванным на щитах хищным птицам. Видимо, на крышу вместе с друдами спикировали и грифоны, принесшие на своих спинах темника Бекаса и его ближних мечников.

– Где Яртур? – крикнул в спину темнику Волох.

– Я здесь, – отозвался спокойный голос в шаге от обессилившего князя Себерии.

– Ариман проснулся, – выдохнул Волох прямо в насмешливые синие глаза. – Слышишь, посланец Вия, это титан ревет там, внизу!

Срединная башня содрогнулась, словно ее ударили снизу чем-то тяжелым, асы и друды покатились по лестнице вниз, продолжая наносить друг другу смертельные удары. Волох набрал в грудь побольше воздуха и проревел:

– Родегаст, пропусти Яртура, иначе всем нам придет конец!

– Будь ты проклят, изменник! – донесся снизу ожидаемый ответ.

Князь Родегаст сдаваться не собирался. Похоже, он все еще верил и в свою счастливую звезду, и в покровительство бога Перуна. И эта уверенность владыки Асгарда грозила обернуться гибелью всего мира Яви. Рев прозревающего титана перекрывал шум битвы, но Волох все-таки услышал знакомый с детства клич беров, идущих на штурм неприступных стен:

– За Волосатого!

Срединная башня вздрогнула еще раз, похоже, титан Ариман вновь обретал былую мощь и уверенно разрывал узы, наложенные на него богом Перуном. Видимо, асы тоже почувствовали неладное, во всяком случае, их сопротивление ослабло, что позволило друдам и уцелевшим берам прорваться на первый ярус. Эту беспримерную по ожесточению атаку возглавил сам каган Яртур, бившийся в первых рядах. Видимо, друды, в отличие от асов, очень хорошо понимали, чем для них и для всего мира Яви обернется неудача, а потому не щадили ни себя, ни других. Лестница, по которой Волох, опираясь на плечо мечника, спускался к подвалу, была завалена трупами. На первом ярусе еще дрались, но уже становилось очевидным, что Срединная башня пала и асам, атакуемым со всех сторон, вряд ли скоро удастся ее отбить.

– Родегаст с мечниками отступил в подвал, – крикнул Волоху темник Бекас.

Этого князь Себерии как раз и боялся. Подземные сооружения замка Асгард не уступали надземным. Перегородив огромной плитой вход в подвал, Родегаст отрезал Срединную башню от святилища.

– А есть другой вход в подземелье? – спросил Яртур у князя Себерии.

– Запасной вход расположен в одной из башен, но я не знаю в какой. В подземелье можно попасть также из дома княжича Ратмира, но вряд ли вам удастся воспользоваться им. Судя по шуму внизу, Родегаст уже затопил подземный ход.

– Но ведь он отрезал себе путь к отступлению? – удивился Бекас.

– Владыка Асгарда не собирается бежать, – криво усмехнулся Волох.

Двор замка находился в руках витязей Асгарда. Однако беры и орланы темника Хмары и биармцы боярина Невзора сумели захватить одну из стен и сейчас отчаянно рвались к Приворотной башне. Замысел Хмары и Невзора был понятен. Захватив эту башню, они получали возможность открыть ворота своим менее удачливым товарищам.

– А если Родегаст перекроет последний вход? – спросил Бекас.

– В этом случае они просто задохнутся, – пояснил Волох. – Вряд ли мечники согласятся умирать столь мучительной смертью. К тому же Родегаст надеется на помощь Аримана и будет до последнего бороться за свою жизнь и за Асгард.

– Решено, – тряхнул волосами Яртур. – Мы атакуем Приворотную башню.

Под рукой Яртура в Срединной башне было около трех тысяч испытанных бойцов, готовых победить или умереть. До Приворотной башни было не более ста шагов по открытому пространству, но эти сто шагов еще надо было преодолеть. Не менее тысячи витязей сосредоточились во дворе с явным намерением отбить Срединную башню. Похоже, их воеводы не знали, сколько друдов сейчас находятся в замке, и рассчитывали на легкую победу.

– Бекас, посади своих орланов на грифонов и атакуй асов сверху, – распорядился Яртур. – Расчисти нам проход до Приворотной башни.

Грифоны являлись достаточно надежным средством передвижения, но у них был один крупный недостаток, ограничивающий их использование во время битвы. Войдя в раж, они не делали различий между своими и чужими. И всякий, кто оказывался в поле их зрения, рисковал навсегда распрощаться с жизнью.

Бекас ринулся по лестнице на крышу, а Яртур обернулся к Волоху:

– Я оставляю тебе всех твоих беров, князь, и пятьсот друдов, на случай если Родегаст решит отбить Срединную башню.

– Сделаю все, что смогу, – поморщился Волох. – Но тебе лучше поторопиться. Башня, того и гляди, рухнет на наши головы.

Мощное сооружение, простоявшее не одно тысячелетие, тряслось как кисель, выставленный на стол домовитой хозяйкой. Яртур с тревогой оглядел каменные стены и покачал головой. Судя по всему, титан Ариман действительно обладает недюжинной силой, если надеется сбросить со своих плеч такую чудовищную ношу.

– Грифоны атакуют! – крикнул Шемякич. – Всем приготовиться.

Похоже, витязи не ждали нападения с воздуха, а потому невольно подались назад, прикрываясь щитами от зубов и лап летающих чудовищ. Грифонов было около десятка, и они без труда расчистили проход для наступающих друдов. Яртур перепрыгнул через растерзанное тело аса и первым рванулся к Приворотной башне. Воплей несчастных витязей он почти не слышал, все перекрывал рев беснующегося титана Аримана. К счастью, асы, оберегавшие замковые ворота, понадеялись на своих товарищей в тылу и не успели перекрыть вход в Приворотную башню со стороны двора. Эта оплошка дорого им обошлась. Беры, орланы и туры, оседлавшие стену, воспрянули духом при виде атакующих друдов и с еще большим рвением обрушились на своих врагов. Асы сопротивлялись остервенело. К ним на помощь уже бежали витязи из Северной и Восточной башен, но и нападающих на стенах становилось все больше и больше. Нужный рычаг Яртур с Шемякичем обнаружили на третьем ярусе практически захваченной башни. Под крышей еще продолжали сопротивляться асы, а ворота Асгарда стали со скрежетом открываться, впуская в замок дусеней, обезумевших от восторга. К счастью, Бекас уже успел поднять своих грифонов с окровавленных плит двора, иначе кочевникам солоно пришлось бы от клыков распаленных кровью чудовищ.

Как и предполагал Яртур, в Приворотной башне не оказалось входа в подвал. Его следовало искать в башнях Северной или Восточной. Но до этих башен еще нужно было добраться сквозь мечи обезумевших витязей Асгарда.

– Восточная! – сделал наконец нелегкий выбор каган и сам возглавил атаку своих мечников по довольно широкой, но не слишком удобной для бега стене.

Витязя Асгарда, преградившего ему путь, Яртур сшиб вниз одним ударом, даже не заметив его меча, скользнувшего по колонтарю. Кожа быка, впитавшая кровь дракона, стала надежной защитой не только от мечей, копий и секир, но и от стрел. Беречь следовало только лицо и шею, в которую уже нацелилось острое жало. Однако Яртур перерубил копье прежде, чем его хозяин успел нанести роковой удар. Ас полетел вниз на головы дусеней, которые уже били тараном в закрытые двери Восточной башни со стороны двора. Яртур, не замедляя бега, прыгнул со стены на открытую площадку. Несколько дротиков, брошенных витязями, угодили ему в грудь и едва не опрокинули его на спину. Однако каган сумел сохранить равновесие и поймать щитом стрелу, пущенную в лицо.

– За Велеса, беры! – крикнул он и ринулся вниз по лестнице.

А следом за Яртуром в Восточную башню хлынул поток из закованных в железо тел. Каждый ярус давался нападающим большой кровью. Асы отступали вниз в полном порядке, а дусеням никак не удавалось прорваться в башню снизу.

– Уйдут в подземелье! – прошипел рассерженным селезнем Шемякич, бившийся рядом с каганом. Кровь убитого дракона отливала красным на его груди и спине, делая сына вилы Шемахи не только неуязвимым, но и воистину страшным.

– Не дайте им задвинуть плиту! – крикнул Яртур, уже не сомневающийся в правильности своего выбора. Запасной вход в подземелье был именно здесь, в Восточной башне, и именно поэтому асы обороняли ее с упорством обреченных.

Асы медленно стекали в подвал. Яртур уже видел проем, ведущий в узилище Аримана. И как раз в этот момент в Восточную башню, снеся тараном окованные железом двери, ворвались дусени во главе с расторопным темником Бекасом.

– Плита! – крикнул ему Яртур.

Похоже, князь Волох недооценил Родегаста. Владыка Асгарда не испугался смерти от удушья. Каменная плита, нависающая над провалом, дрогнула и пошла вниз. Бекас, державший навершье тарана, успел направить громадное бревно в щель. Бревно затрещало от неимоверной тяжести, но выдержало давление плиты, оставив проход приоткрытым. Асы, не успевшие скрыться в подвале, побросали оружие. Сопротивление с их стороны действительно было бессмысленным.

– Тащите бревна! – крикнул Бекас дусеням.

И пока кочевники выполняли его приказ, темник с помощью орланов попытался расширить проход. Однако тяжелая плита не спешила поддаваться усилиям людей. Не желая терять времени, Яртур ползком протиснулся в узкую щель. Шемякич последовал его примеру.

– Куда вы лезете, – возмутился Бекас. – В подземелье три тысячи асов по меньшей мере.

– Сдвигайте плиту и догоняйте нас, – крикнул ему Яртур.

У князя Родегаста было еще достаточно сил, чтобы удержать подземелье. Вступать с ним в схватку, имея за спиной горстку друдов и орланов, было безумием, но и ждать, пока тоненький ручеек, подтекающий под плиту, станет полноводной рекой, тоже было нельзя. Ариман уже не ревел, а хрипел от напряжения, и стены подземелья кое-где пошли трещинами.

– Асы, дети Перуна, – крикнул громовым голосом Яртур, – что вы делаете! Не дайте освободиться врагу своего бога. Ариман погубит всех нас.

Похоже, голос кагана был услышан. Имя Аримана было известно многим витязям, скопившимся в подземельях Асгарда. К тому же они наконец сообразили, что с их замком творится неладное. Да и трудно было не сообразить, если каменный пол под ногами буквально ходил ходуном.

– Поклянись своим богом, внук Коломана, что не лжешь! – донесся снизу чей-то охрипший от волнения голос.

– Клянусь Волосатым! – громыхнул Яртур.

Из глубины зала навстречу кагану и Шемякичу двинулись двое витязей в колонтарях, залитых кровью.

– Витязь Лют, – назвал себя один из них.

– Витязь Гнеус, – представился другой.

Оба они были еще молоды и годами вряд ли превосходили Яртура и Шемякича. Шлемов витязи не сняли, подчеркивая тем самым, что пришли говорить, а не сдаваться.

– Я должен увидеть Аримана раньше, чем он обретет свободу, – сказал Яртур.

– Зачем? – спросил Лют.

– Моими глазами на Аримана будет смотреть сам Вий, – пояснил Яртур. – Только бог смерти может вновь погрузить мятежного титана в спячку.

Витязи переглянулись, похоже, они не очень верили своим недавним врагам. Но тут Ариман вновь напомнил о себе. Рев, который издал титан, был воистину чудовищным. А пол под ногами переговорщиков вздыбился от страшного удара.

– Перун с нами! – ахнул Лют, падая на одно колено.

– Да пропустите же его! – крикнул Шемякич. – Вы же ничем не рискуете. Нас всего горстка.

– Мы вас пропустим, – глухо сказал Гнеус. – Но в самом святилище заперся князь Родегаст с тысячей мечников, и выбить их оттуда вам не удастся.

– Родегаст безумен, он ждет помощи от Перуна, но Ударяющий бог от него отвернулся и душой несчастного князя завладел Ариман, – твердо сказал Яртур. – Вы должны нам помочь, витязи. Иначе погибнем все. Мне не нужен Асгард, мне не нужна Асия, мне нужен только Ариман. Но если Родегаст помешает мне, я вынужден буду его убить.

– И кто в этом случае станет владыкой Асгарда? – спросил Лют.

– Тот, кого назовете вы, витязи, – твердо сказал Яртур.

– Поклянись, – потребовал Гнеус.

– Клянусь Волосатым!

– Нет, – покачал головой Лют, – поклянись Перуном, внук Коломана.

– Клянусь Перуном! – без раздумий произнес Яртур.

Если витязи ждали немедленной кары святотатцу, пытавшемуся обмануть Ударяющего бога, то их ждало разочарование – Яртур остался невредим. Он все так же продолжал стоять, широко расставив ноги, на подрагивающем полу, и в его глазах, направленных в лицо витязя Гнеуса, прорастала страшная сила.

– Не смотри на меня! – крикнул витязь, отпрыгивая назад и закрывая лицо руками.

– Все назад, – рявкнул на заволновавшихся асов Шемякич. – В его глазах ваша смерть.

– Назад, – подхватил крик друда витязь Лют. – Не смотрите на него, если хотите жить.

Яртур почувствовал чудовищную тяжесть в голове и покачнулся. Первый шаг он сделал с огромным трудом, словно на плечах его повис весь мир Яви. Он ничего не видел вокруг, ни стен, ни людей, которые, припав ничком к полу и закрыв глаза, слушали шаги бога смерти. Владыка Нави шел по подземелью Асгарда, и всякий, кто осмеливался поднять на него глаза, падал замертво. Наглухо закрытая дверь святилища треснула и рассыпалась прахом под взглядом бога Вия. Последний вопль асов, сгрудившихся вокруг Ока Аримана, был заглушен ревом титана.

Только один человек попытался остановить Яртура и шагнул к нему с обнаженным мечом в руке. Это был князь Родегаст. На короткое мгновение их взгляды скрестились, но этого было вполне достаточно, чтобы живая плоть владыки Асгарда превратилась в прах. Яртур глянул в красное око разъяренного титана, в котором бушевал огонь. Мгновение или целую вечность они смотрели друг на друга, не мог сказать никто. Все замерло вокруг в страшной неподвижности. В ушах у Яртура гремел набат. Он вдруг понял, что Вий дрогнул, что бог смерти хочет уйти, спрятаться от страшного Ока, и сжал в ярости кулаки.

– Не сметь! – прохрипел он севшим от напряжения голосом. – Перун с нами!

И словно бы в подтверждение его слов в череп Аримана ударила молния. Замок Асгард содрогнулся, в который уже раз за сегодняшний день. Но кроваво-красное Око закрылось, и Яртур вдруг почувствовал, как огромная ноша падает с его плеч. Он сделал пять шагов вперед и положил руку на морщинистое веко. Но веко не дрогнуло под его рукой. Титан заснул надолго, возможно даже навсегда. Яртур осознал это остатками ускользающего сознания и обессиленный рухнул на пол.

Впрочем, беспамятство его продолжалось недолго, и первым, кого он увидел, открыв глаза, был Шемякич. Похоже, только у друда хватило смелости подойти к очнувшемуся кагану.

– Удалось, – сказал спокойно сын Шемахи. – Ариман спит. И больше ничто не угрожает ни Асгарду, ни Асии, ни Скифии, ни миру Яви.

Яртур, опираясь на руку друда, с трудом поднялся на ноги. Его пошатывало, но память вернулась к нему, и он сейчас без удивления смотрел в лицо мрачного Люта, стоявшего на пороге святилища.

– Ты дал нам клятву, внук Коломана, – глухо произнес витязь.

– Раз дал, то сдержу, – холодно бросил Яртур. – Мне не нужны сокровища Асгарда, кроме одного. Я имею в виду жар-цвет.

– Жар-цвета нет, – развел руками Шемякич.

– То есть как нет? – насторожился Яртур, оглядывая святилище. – Разве сюда кто-нибудь входил?

– После тебя – никто, – в один голос ответили друд и ас.

– Значит, жар-цвет исчез раньше, еще до моего прихода, – сделал разумный вывод Яртур.

– Может, его унесли маги? – предположил Шемякич.

– Но ведь подземный ход затоплен?

– Затоплен, – подтвердил витязь Лют. – Воду мы спустим, но, боюсь, это вряд ли поможет найти жар-цвет. Наверное, его спрятал сам князь Родегаст вне стен замка.

– Исключено, – покачал головой Яртур. – Владыка Асгарда до самого последнего мгновения надеялся на пробуждение Аримана. Ему незачем было прятать жар-цвет. Видимо, кто-то обманул и его и нас.

– Ермень! – вдруг осенило Шемякича. – По словам Бутуя, он ушел в Асгард вместе с князем Волохом.

– Может, его убили во время штурма? – с сомнением покачал головой Яртур.

– Нет, – твердо сказал друд. – Не таков человек сын Приама, чтобы рисковать головой в деле, не сулящем большой прибыли. Наверняка он похитил жар-цвет еще до того, как мы пошли в напуск на Асгард, и ушел через подземный ход.

– Сам он уйти не мог, – возразил витязь Лют. – Кто-то показал ему дорогу. Возможно, это были парсские маги.

– Зачем магам Ермень, – пожал плечами Шемякич. – Это сделал Волох. Князю Себерии нужен жар-цвет для борьбы с отцом Коломаном и сыном Яртуром.

– Но ведь он рисковал головой? – засомневался каган. – Его могли убить здесь, в замке.

– Ты не знаешь своего отца, Яртур, – усмехнулся друд. – Это человек умный, коварный и отчаянно смелый. Теперь он продиктует тебе свои условия.

– Я и без того не собирался его убивать, – буркнул Яртур. – Но Биармию он в любом случае у меня не получит. Я обещал ее боярину Невзору и сдержу слово.

– Боярин Невзор убит во время штурма, – печально вздохнул Шемякич. – Мир его праху. Это был отважный воевода.

– Хорошо, – кивнул каган. – Я подумаю. А пока пошли в погоню за Ерменем своих друдов.

– Если позволишь, я сам возглавлю их, – с надеждой посмотрел на Яртура сын вилы Шемахи. – Ты же знаешь, как для меня это важно.

– Иди, – сказал друду Яртур. – И помни: твоя удача – это моя удача.

Глава 10

Заколдованный замок

Боярин Ермень погони почти не опасался. Асгард был слишком крепким орешком, чтобы раскусить его в течение одного дня. А за день пути сын Приама успеет затеряться в непроходимых дебрях. Как человек разумный и осторожный, Ермень избегал дорог. Равным образом он отказался от водного пути. Во-первых, велика опасность наткнуться на шайку разбойников, во-вторых, осторожный боярин не исключал возможности погони, но не по земле, а по воздуху. У Яртура под рукой имелись друды, больше привыкшие летать, чем ходить. Кроме того, у него были прирученные грифоны. Летающих псов Ермень боялся больше всего. Именно поэтому он углубился в лес, не обращая внимания на ругань Ревеня и Студеня, которых чрезмерная осторожность боярина выводила из себя. Одно дело – наезженные торговыми караванами пути, и совсем другое – лесные тропы, едва намеченные звериными лапами.

– Нарвемся на волотов – костей не соберем, – зло прошипел Ревень. – Чудишь, боярин. До замка Цепень и без того путь не близкий, а ты затащил нас к лешему в зубы.

Ревень был опытным воином, ходившим в свое время вместе с Волохом в землю орланов. Князь Себерии доверял ему, как самому себе. На то были особые причины. Именно Ревень нанес роковой удар князю Арию, от которого тот уже не оправился. Добро бы этот удар был нанесен в битве, тогда бы с мечника спроса не было, но Ревень ранил Ария из-за угла. Подробностей этого дела Ермень не знал, зато слышал, что покойная княгиня Лада обещала за смерть мечника большие деньги. Так что Ревеню было чего опасаться. Попади он в руки Яртура – не сносить ему головы. Студень был помоложе и поспокойнее Ревеня. О князе Арии он знал только понаслышке. Зато Студень был сыном княгини Турицы, пусть и незаконнорожденным, а значит, доводился Ерменю двоюродным братом. От кого Турица родила Студеня, не знал никто. В том числе и Волох. Но в его преданности князь Себерии, похоже, не сомневался, иначе не поручил бы ему столь важного и опасного дела. По внешности мечники разительно отличались друг от друга. Ревень был смугловат и коренаст. А Студень – белокож, светловолос, строен и довольно высок ростом. Многие считали, что Турица прижила его с альвом, однако Ермень в этом не был уверен. Сыновья альвов обычно уходили к отцам, в страну Лебедию, а Студень остался с матерью. Да и тяги к волхованию у Студеня не было. Во всяком случае, Ермень не слышал, чтобы этот белобрысый добрый молодец хоть раз отличился на поприще магии. Зато мечником он был изрядным, в битвах и поединках не раз бравшим верх над самыми испытанными бойцами. Словом, со спутниками Ерменю повезло, и случайного наскока зверя, волота и человека он мог не опасаться.

– Волот – не друд, – ответил мечнику боярин. – Отобьемся. Ты лучше за небом смотри, когда мы проезжаем поляны. Если нас сверху заметят, то, считай, отбегались.

До Цепеня путь действительно предстоял неблизкий, но князь Себерии далеко не случайно выбрал именно этот замок. Цепень стоял в месте глухом и гористом. В прежние времена, когда туры не ладили с берами, этот приграничный замок надежно прикрывал Себерию от внезапных вторжений. Однако со временем о Цепене забыли. Дороги, проложенные к нему, либо разрушились от частых в тех местах горных обвалов, либо заросли густым лесом. Волох обнаружил этот опустевший замок случайно, когда заблудился во время охоты. Однако у князя Себерии хватило ума оценить его расположение и разместить здесь гарнизон из преданных людей. Достоинство этого хорошо сохранившегося замка было еще и в том, что о его существовании не подозревал даже рахман Коломан, не говоря уже о юнце Яртуре. Да и вообще о Цепене знало считанное количество людей, включая боярина Ерменя. Цепень был идеальным местом для хранения жар-цвета, в этом сын Приама был согласен с Волохом.

– Хотел бы я знать, кто построил этот замок, – проворчал недовольный Ревень.

Вопрос этот мечник задал на привале, когда путники, утомленные трудной дорогой, разместились у небольшого костерка. Боярин Ермень вообще не хотел зажигать огонь, но Студень с Ревенем настояли. И, наверное, были правы в своем требовании. Нельзя проделать столь долгий путь, питаясь всухомятку.

– Одно знаю точно, – неохотно отозвался Ермень. – Ни рахман Коломан, ни дед князя Волоха по матери, князь Беримир, к его строительству не имеют никакого отношения.

– А я слышал от одного знакомого баяльника, что прежде в Угорье, где стоит замок Цепень, жили орики и ягыни, – сказал Ревень. – А заправляли там всем тролли.

– Это когда было-то?! – нахмурился Ермень. – Угорье уже лет триста как перешло под руку себерских князей.

– Я к тому, что мать княгини Турицы была родом из Угорья.

– Ты на что намекаешь, Ревень, – возмутился Ермень. – Не забывай, что речь идет и о моей бабке. Боярыня Благиня происходила из старого себерского рода. А Угорье этому роду еще князь Никлот передал в вечное владение. Скорее всего, Никлот и построил замок Цепень, чтобы обороняться от туров.

– Или от ориков с ягынями, – не остался в долгу Ревень.

– Да кто тех ориков видел, – развел руками Ермень. – О ягынях я уже не говорю.

– Слухи-то идут, – примирительно заметил Ревень.

– Да какие слухи! – взъярился боярин. – Несешь непотребное, мечник. Бабка моя Благиня сначала родила мою мать Зорицу от князя Беримира, а потом, после смерти князя, – Турицу от царя альвов. По-твоему, альв был настолько глуп, что не смог отличить ягыню от женщины. Или, может быть, глупцами были рахманы Приам и Коломан, женившиеся на дочерях ягыни. Ты говори, Ревень, да не заговаривайся.

– Я же тебе сказал, боярин, что не о твоей бабке речь идет, – обиделся Ревень, – а о ягынях и ориках, которые в далекие времена входили в рать Хаоса, созданную Ариманом. А троллей вообще считают потомками титанов, бросивших вызов богам.

– Ты бы еще день Творения вспомнил, – засмеялся боярин Ермень.

– Не вспомнил бы, если бы не Прозрение Аримана, – проворчал настырный Ревень и, отвернувшись от боярина, захрапел.

Зато с Ерменя после разговора с мечником сонливость разом спала. Растревожил душу, паразит! Нет, чтобы спать, как тот Студень, так его на разговоры потянуло. Тролли ему, видишь ли, мерещатся! Да тех троллей уже лет пятьсот никто в глаза не видел. О ягынях, правда, болтали всякое. Ходили даже слухи, что вампирши, кои в последнее время стали появляться в селениях беров и туров, это дочери ягынь, рожденные ими то ли от людей, то ли от ориков. Вампирш отлавливали и жгли на кострах расторопные ведуны и волхвы, но их почему-то не становилось меньше. Многие разумные люди кивали на Слепого Бера, который-де засылает разную нечисть в Себерию и Биармию, дабы досадить сыну Волоху и жене Турице, но, возможно, это мнение было ошибочным, и ветер дул совсем с другой стороны.

Проведя в раздумьях едва ли не половину ночи, Ермень поутру проснулся усталым и раздражительным. А тут еще Студень увидел в небе лебедя, и беглецам пришлось углубиться в совсем уж непролазную чащобу. Боярин Ермень сильно поцарапал лицо не вовремя подвернувшейся веткой и от этого пришел в неистовство.

– Может, тебе померещилось? – набросился он на Студеня.

– Сам же сказал, чтобы смотрели в оба, – обиделся белобрысый мечник.

К счастью, все обошлось. Следующие семь дней пути прошли без происшествий. Если Яртур и послал погоню за боярином Ерменем, то эта погоня явно искала его на других путях и дорогах. Биармец потихоньку начал успокаиваться и даже впадать в благодушное настроение. Во всяком случае, он уже не ярился по поводу костров, разводимых мечниками на привале.

– Ариман, выходит, так и не проснулся, – сказал вдруг Студень на одиннадцатый день пути.

Боярин Ермень при этих словах так и застыл с куском мяса у рта. Вот ведь дурья голова. Обо всем успел передумать – о друдах и грифонах, о троллях и ягынях, а о самом главном забыл. А ведь речь-то шла ни много ни мало как о гибели мира Яви. И о гибели самого Ерменя, как одного из самых разумных представителей этого мира.

– Так может, еще проснется, – не согласился с товарищем Ревень, вечно во всем сомневающийся. – Если, конечно, Яртуру не удалось взять Асгард.

– Нет, – покачал головой Студень. – Баян сказал князю Волоху, что все решится в течение семи дней.

– А разве Волох встречался с кудесником Баяном? – удивился Ермень.

– Встречался, – кивнул Студень. – Как раз за сутки до той ночи, когда он привел тебя в Асгард. Сначала мы пошли к Баяну, а лишь потом к Ратмиру. Но княжича дома не было. Нас обнаружила ключница и подняла крик.

Странно, что Волох ни словом не обмолвился о встрече с кудесником. Может, просто не до того было? Или князь Себерии что-то скрывает от своего верного подручного? Ермень знал, что кудесник Баян охотится за жар-цветом и готов дать за него любую цену. А за Баяном стоят рахманы с острова Блаженства, люто ненавидящие Слепого Бера. Впрочем, и Волоха с Ерменем они терпят постольку, поскольку собираются использовать их в своих интересах. Похоже, что с падением Асгарда (если, конечно, Студень прав и неприступный замок действительно пал) борьба за жар-цвет, а следовательно, за власть в мире Яви не только не закончится, а скорее разгорится с новой силой. Возможно, борьба идет и в мире Прави, но об этом Ермень может только догадываться. Какая жалость, что он не рахман и что его отец Приам пал от руки своего приятеля Коломана раньше, чем Ермень появился на свет. Надо полагать, Приам многому мог научить своего сына. В частности, тому, какую пользу можно извлечь из обладания жар-цветом. Увы, тех познаний в области магии, которых Ермень нахватался у матери и тетки, княгини Турицы, явно недостаточно, чтобы справиться с таинственным даром богов. Пока боярина утешало только одно – князь Волох тоже не слишком искусный чародей. Наверное, поэтому он обратился за помощью к рахману Баяну. И, похоже, они сумели договориться, иначе Волох не стал бы так безумно рисковать. Интересно, что же предложил кудесник Баян князю Себерии за жар-цвет? Быть может, бессмертие? Или власть над миром Яви? Но последнее вряд ли под силу Баяну, будь он хоть трижды рахман. Однако в любом случае Волох, скорее всего, не прогадал. Чего не скажешь о боярине Ермене, который, выходит, даром рисковал жизнью, помогая возвышению своего двоюродного братца. Рахману Баяну сын Приама не верил. Хватит и того, что этот хитрец обвел его вокруг пальца двадцать лет тому назад. Это по слову кудесника Даджбога боярин Ермень, тогда еще совсем зеленый, едва ступивший на первую ступень ведовства, согласился участвовать в таинстве, закончившемся рождением Яртура. Хорошо еще, что бог Велес не стал спрашивать со своего юного ближника за обман, хотя не исключено, что час расплаты для боярина Ерменя еще впереди.

– Я слышал, что угорцы платили дань троллям, – опять принялся за свое Ревень.

Боярин Ермень промолчал, не желая вступать в новый бессмысленный спор с упрямым мечником, но, к сожалению, в разговор вмешался Студень:

– И что это была за дань?

– Обычно в условленный день и час они посылали нескольких женщин детородного возраста в замок-призрак для участия в древнем обряде, истоки которого теряются в глубине веков.

– А в чем суть обряда? – спросил Студень, в котором, видимо, проснулось любопытство.

– Откуда же мне знать, – пожал плечами Ревень. – Я в нем участия не принимал.

– Какое счастье, мечник, что ты не женщина, – ехидно заметил Ермень под веселый смех Студеня, – иначе нам твоих баек не переслушать.

– Выходит, ты, боярин, не веришь в замок-призрак троллей, то пропадающий во времени, то вновь появляющийся на поверхности земли?

– Цепень-то тут при чем?! – вновь взъярился Ермень. – Я жил в этом замке две седмицы. Сотник Гривуля с мечниками сторожат его уже три года. И ничего, Ревень! Ни тебе троллей, ни тебе ягынь, ни тебе ориков. Даже угорцы в тех местах не появляются.

– Это меня и настораживает, – вздохнул Ревень.

Боярин Ермень аж руками всплеснул от такой непроходимой тупости и непобедимого упрямства. Вы только посмотрите на этого человека! Ну, ничем его не прошибешь. Хоть кол ему на голове теши. Нет дорог к тому замку! Есть только одна узенькая тропочка, на которой двум коням не разминуться. И об этой тропочке знают кроме мечников из замка Цепень только князь Волох и боярин Ермень.

– Горы там, Ревень, понимаешь! А в тех горах обвалы не редкость.

Биармец даже на ноги вскочил, чтобы слова его прозвучали как можно весомее. Однако на Ревеня отповедь боярина не произвела большого впечатления, он по-прежнему лежал на боку и лениво поплевывал в костер.

– А много в замке мечников? – спросил словно бы между прочим Студень.

– Полсотни наберется, – вздохнул Ермень, вновь присаживаясь к огню. – Люди надежные, не один десяток лет Волоху служат. Случись там нечто из ряда вон выходящее, непременно бы сообщили князю. И придумают же такое – замок-призрак. Да я его стены собственными руками щупал!

До Угории Ермень и его спутники добрались лишь на двадцать первый день пути. Еще три дня у них ушло на дорогу до замка Цепень. Ибо, как и предсказывал Ермень, путь до него оказался труден и тернист. Биармец, хорошо вроде бы знавший дорогу, трижды ошибался в выборе тропы, а однажды едва не свалился в пропасть. С огромным трудом боярину в последний момент, да и то с помощью Ревеня, удалось сдержать взбесившегося коня. После этого Ермень в седло уже не садился. Да и горная тропа стала настолько узкой, что передвигаться по ней даже на смирном савраске было смертельно опасно.

– Ну, что я говорил?! – ткнул рукой Ермень в величественное строение, появившееся наконец на горизонте к исходу самого трудного дня пути. – По-твоему, Ревень, это призрак? В таком случае, можешь считать нас с сотником Гривулей ориками.