Новая Физика Веры Тихоплав Виталий

Многолетний эксперимент Матери

Мать (Мирра Альфасса) родилась в Париже 21 февраля 1878 года; ее мать была египтянкой, отец – турок. Родители были убежденные материалисты: отец – банкир и превосходный математик, мать всю свою жизнь оставалась последовательницей идей Карла Маркса. В детстве у Мирры были странные переживания. В частности, за десять лет до встречи с Шри Ауробиндо она увидела его во сне и приняла за «индусского Бога, представшего в образе видения». Через десять лет, встретив в Пондишери (Индия) этого «индусского Бога», она, Мирра, осталась рядом с тем, кто в начале ХХ века возвестил «новую эволюцию»: «Человек – переходное существо».

Возглавив огромный ашрам после смерти Шри Ауробиндо в 1950 году, Мать продолжила его поиски «ключа» для перехода человека к новому состоянию, к новому, постчеловеческому виду.

Самым трудным оказалось выяснение того, что нужно делать, чтобы войти в сознательный контакт с сознанием клетки. Как войти в тело? И как понять, чем наше тело отличается от тела любого живого существа, например от тела кота? Что делает его именно телом человека?

Биологи, которые исследуют не причину, а только следствие, единственное, что им пока доступно, утверждают, что это тело стало человеческим, а не чьим-либо другим из-за того, что определенные аминокислоты, общие для всей пирамиды от вируса до Эйнштейна, группируются или «сплетаются» заданным образом и в заданном порядке, в результате чего и получаются именно человеческие белки. Но почему аминокислоты соединяются именно так, а не иначе? Какова первопричина, та неизвестная сила, заставляющая аминокислоты соединяться определенным образом? Что вгоняет жизнь в какую-то определенную форму?

Пытаясь найти ответы на эти вопросы, Мать, по существу, решала те же проблемы, что и ученые под руководством академика П. П. Гаряева, но другим путем. Она решилась на грандиозный многолетний эксперимент, продолжив дело жизни Шри Ауробиндо, надеясь на то, что, если ответы будут найдены, станет известна причина смерти и, возможно, человечество сможет избавиться от нее (от смерти) навсегда.

Давайте вспомним: Ауробиндо утверждал, что мы есть «сгусток ментальных, нервных и физических привычек», которые управляют нами (19). Однако все привычки есть не что иное, как информация, воздействующая извне на информационную программу развития организма, которая по принципу голографии содержится в хромосомном аппарате на полевом уровне. Это та самая информация, которая, по утверждению академика П. П. Гаряева, «приходит на волнах и запасается генетическим аппаратом в виде голограмм и текстовых структур» (10). Доктор биологических наук, академик С. И. Репьев, утверждая необходимость смены научной парадигмы в биологии, особо подчеркивает, что источником информационного воздействия на информационную программу развития человека являются законы и обычаи общества, знания и, особенно, мысли самого человека (48).

Поскольку все виды существ при одинаковом строительном материале имеют разные привычки, Мать предположила, что нашу «жизнь вгоняют в какую-то определенную форму» именно привычки. Это предположение полностью соответствует утверждению П. П. Гаряева о воздействии на наше развитие внешней информации.

Позднее, в результате многолетних экспериментов, Мать пришла к выводу: «Наш мир можно смело назвать миром привычек» (49). Тогда вполне возможно, что именно привычка заставляет нас умирать. В таком случае важно выяснить: что создает «привычку» материи? Для ответа на этот вопрос, требовался контакт с сознанием клеток. Нужно было «войти» в клетку, преодолеть окружающий ее очень плотный, гудящий многослойный хаос.

Преодоление препятствий. Это оказалось проще сказать, чем сделать. Легко войти в комнату через дверь, труднее через окно, еще сложнее, но вполне возможно через стену, прорубив в ней проем. Но где та дверь, то окно, тот проем, через который можно «войти» в собственную клетку?

Словом, путь к собственному телу оказался очень сложным. Ведь мы практически не живем в своем физическом теле, мы его совершенно не знаем. Мы живем в информационном поле своих мыслей, чувств, ощущений, а физическое тело воспринимаем только по принципу «больно – не больно». Да и то это больше прерогатива эфирного тела.

Стоит отметить, что Мать шла к своему телу многие годы. Шла «на ощупь», не зная, чем вообще закончится этот эксперимент.

Ведь еще никто не прошел этим путем; Шри Ауробиндо был первым, но он ушел, так и не рассказав о том, что он делал. И теперь я, точно в джунглях, пытаюсь проложить дорогу – какое там, в джунглях! – гораздо хуже… Слепой путь в никуда по дикой местности, полный ловушек и преград. Глаза завязаны, и ничего не известно (43).

Лишь после многолетней работы над преодолением очередного барьера, становилось понятным, что он собой представлял, и вырисовывался путь его преодоления. Но в момент первой встречи этот барьер воспринимался как «нескончаемый рой лихорадочных микродвижений, и толком неизвестно, попадешь ли на „ту сторону“, или итогом будет полное разложение тела; неизвестно даже, существует ли вообще „та сторона“ у этого микроскопического ада, так глубоко „въевшегося“ в тело, что освободиться от этого слоя, кажется, все равно что „освободиться“ от самого тела».

При вхождении в тело Мать погружалась не в дремучий лес мышц, нервов, вен, костей и т. д., а в нечто другое, что, по ее мнению, можно было сравнить только с непроходимыми джунглями Амазонки.

Мы до сих пор пребываем в неведении относительно того, какая энергия и какое знание сосредоточены в клетках, поскольку ни то ни другое невозможно исследовать извне: это нужно пережить. Мы меньше всего «живем» в своем теле: мы почти целиком заняты тем, что крутится у нас в голове, да еще, пожалуй, небольшой толикой более или менее радостных и печальных эмоций.

Чтобы войти в сознание клеток, Матери необходимо было преодолеть многослойные препятствия, создаваемые нашим «трехмерным» сознанием. Первым препятствием, первым поверхностным слоем являлся ментальный слой, или слой интеллекта, созданный, по терминологии Матери, интеллектуальным умом. Вот в нем-то мы и живем! Он нам привычен, близок, мы обычно не замечаем ни его самого, ни его колоссальной хаотичности. Но все наши идеи, философии, религии и т. д., словом, все то, чем «набит» интеллект, не имеет ничего общего с телом.

«Человек живет в отдалении от собственного тела в маленькой части нашего существа, развитой нами до умопомрачения – то есть в интеллектуальном уме. Любой наш поступок схватывается мыслью и тут же отправляется на свое место в этом уме».

Когда биологи, например, рассматривают клетку в микроскоп, они могут только описать ее внешние признаки, но не могут ее прочувствовать, понять ее. Ведь на клетку через микроскоп глядит их ум, составляющий ее образ, то есть проекцию своей ментальной (умственной) концепции клетки.

Но если хочешь смотреть сквозь толщу мутной жидкости, нужно дать ей отстояться. Поэтому в первую очередь следует успокоить, отстранить от участия в знакомстве с собственной клеткой свой интеллектуальный ум.

Наиболее трудно воздействовать на развитый ум, ибо люди, обладающие хорошо организованным, жестко упорядоченным ментальным сознанием, непробиваемы, как гранит. Их ум оказывает мощное сопротивление. Опыт ясно показывал, что с «несознательными» гораздо легче.

Когда слой интеллекта становится более или менее «прозрачным» и шумный маскарад высоких идей и философских построений больше не мешает, отчетливо обнаруживает себя следующий слой – слой «эмоционального ума». Успокоить наши эмоции, отстранить их от знакомства с клеткой гораздо сложнее, чем в первом случае. Но чтобы приблизиться к сознанию клетки нужно освободиться от эмоций, поскольку они не имеют никакого отношения к телу.

Освободившись от второго слоя, мы подходим к третьему – слою наших ощущений: страхов, тревог, агрессий. Они тоже не имеют ничего общего с телом, потому что они – всего лишь привычки, привитые нам нашим окружением, воспитанием, образованием. Именно окружение, воспитание и образование сформировали этот слой чрезвычайно сильного противника, преодолеть сопротивление которого оказалось невероятно трудно. Этот так называемый чувственный (или физический) ум – источник и «хозяин» наших реакций.

Он был нашим главным помощником в процессе нашей эволюции и до сих пор для многих остается пока незаменимым орудием, но все помощники, каким бы высоким или даже божественным статусом они ни обладали, в конечном итоге становятся преградой на нашем пути, ибо их цель – помочь нам сделать всего один шаг, а нам предстоит много прошагать и овладеть множеством истин (19).

Как указывает Мать, ее первое нисхождение в слой, создаваемый физическим умом, сопровождалось таким невыносимым удушьем, такой неутолимой жаждой воздуха, какую, по-видимому, испытывали рептилии, превратившиеся в последствии в птиц.

Обратите внимание, Мать, незнакомая с работой Ф. Меррелл-Вольфа о трех способах проявления относительности сознания или с работой И. Ш. Давыдова о сигнально-информационных дырочках, «шла на ощупь» к тому самому каналу, к той самой «дырочке», к «точке нулевой степени свободы», которая связывает напрямую наш физический мир с идеальным миром, с миром Сознания Вселенной, полномочным представителем которого в нашем теле является сознание клетки.

И труднее всего было пройти через слой, созданный физическим умом.

Все, что есть в этом слое, – беспорядочно перемешанные усталость, сонливость, страх, боль, удовольствие, симпатия, антипатия, привязанность, отвращение, напряжение, расслабленность – все это беспрестанно хаотично шевелится и бурлит. Здесь становится понятным, насколько в нас укоренились привычки, воздействие окружения, воспитание. И все-таки эта жуткая каша никакого отношения собственно к телу не имеет – это всего лишь еще одно наслоение (50).

В результате многолетней работы Мать пришла к выводу, что наш мир можно смело назвать миром дурных привычек, а ее эксперимент – это грандиозная битва против тысячелетних привычек. «С той минуты, как вы решили двигаться вперед, вас встречает сопротивлением все, что не желает вашего продвижения – и в вас, и вовне».

Но кто ищет, тот всегда найдет. И Мать нашла ответ на вопрос: что именно создает привычку нашего тела умирать? Нашла, затратив на поиски два десятилетия своей жизни.

Причина всех наших бед. «Теперь я поняла! Источник агрессии… это телесная субстанция в том ее виде, в каком она была сформирована в свое время разумом, первое движение разума в Жизни. Она-то, первая „ментализация“ материи, собственно, и была переходом от животного к человеку. Именно в „ментализированной“ субстанции что-то упирается, и поэтому, естественно, и происходят беспорядки и нарушения» (43).

Более красочно выразился о роли физического разума Ауробиндо: «Физический разум – самый тупой из всех возможных, это рудимент, сохранившийся со времен первого появления Разума в Материи» (19).

Перед нами то, чего нет в жизни животного, – источник всех трудностей человеческой жизни, человеческого неведения, страданий, болезней, одним словом, всех наших «бед». Это так называемый физический ум, первая «ментализация» материи. Именно физический ум, источник и «хозяин» наших реакций, служит самым сильным препятствием, барьером на пути к сознанию клеток.

Это тот самый ум, который подобен неугомонной, беседующей с самой собой старухе, постоянно ворчащей и без устали напоминающей нам о всяких мелочах, типа: «А ты выключил утюг, уходя из дома? А ты запер дверь?», хотя ты прекрасно знаешь, что дверь запер и утюг выключил. Этот ум тщательно перемалывает и сохраняет в течение всей нашей жизни любую мелочь, любой жест, отрывок фразы, мелкий эпизод и т. д. и услужливо с безукоризненной точностью может вспомнить обо всем в любое время. Мы опутаны этой паутиной вплоть до каждой клеточки.

Но это еще не все. Другим «достоинством» физического ума является страх. Он боится решительно всего: «Осторожно, ты забыл одеть шарф и можешь простудиться… Не перенапрягайся, может заболеть сердце. Осторожно, не упади… Доктор сказал, что это опасно…»

Одним слово, логика физического ума непогрешима, всеобъемлюща и неумолима; в «здравом смысле» ему нет равных. Этот слой буквально сковывает наше тело панцирем страхов и тревог: нам нельзя делать то или это; нельзя есть то или это; мы не можем жить с высокой температурой; мы не можем не болеть; мы не можем жить вечно.

«Материальный ум обожает катастрофы, он притягивает их к себе и даже сам создает. Он нуждается в сильных потрясениях, чтобы очнуться от собственного бессознательного. Все бессознательное, инертное вечно испытывает потребность в „острых“ ощущениях, чтобы встряхнуться и пробудиться от спячки. Следствием такой потребности является нечто вроде притягивания подобного рода вещей или нездорового воображения – материальный ум постоянно рисует себе картины всевозможных бед, несчастий, открывая тем самым дверь для любых негативных воздействий. При малейшей боли сразу же: „Ой, а вдруг это рак?“» (49). Он постоянно напоминает нам о том, что «это невозможно», а это «смертельно опасно». Этому боязливому типу кажется «невозможным» решительно все. Это он формирует мрачные мысли, которые оказывают на клетки губительное воздействие. Они прожили тысячелетия под его губительным гипнозом. Мысль – это хозяин, который приходит и говорит: «Я хочу, и ты это сделаешь; холодно, ты заболеешь; поздно, ты устал…»

По мнению Дэвида Бома, мысль программирует нашу жизнь.

За реальностью лежат наши мысли. И когда мозг внезапно расширился по какой-то неизвестной причине в эволюции, он стал способен думать – производить мысль, – у него не было способности видеть, что мысль создает программу и что его последующие действия в значительной мере определены этой программой. Он не видел программы. Он приписывал действия программы «я»… Мозг был готов промахнуться, поскольку не знал, что производит мысль, которая вас программирует. Программы неразумны, и они неизбежно рано или поздно промахнутся. Я имею в виду, что ни одна машина не может быть запрограммирована на предусмотрение всех возможностей. Где-то она обязательно сделает что-то не так. А затем попытка исправить ее все только усугубляет, поскольку мозг пытается исправить ее при допущении, что это происходит из-за внешней причины. Поскольку действие неверно, все становится хуже и хуже, поэтому зло только приумножается, если вы допускаете его. То есть допущение зла производит неограниченное умножение зла… Настоящий вопрос – как осознавать эти программы? (51)

Словом, источник всех препятствий и причина всех нарушений – это физический ум. Всеми страданиями мы обязаны физическому уму.

«Я постоянно помнила слова Шри Ауробиндо: как инструмент физический ум никуда не годится, от него необходимо избавляться. Но это очень трудно сделать, потому что он настолько связан со всем физическим телом, с его теперешней формой, что всякий раз, когда я пыталась избавиться от него и когда более глубокое сознание (иного состояния) стремилось проявить себя, исходом был обморок. Иными словами, единение или слияние с иным состоянием вне физического ума вызывало обморок… но при этом я была в сознании: я видела свое тело, знала, что случилось, я не теряла сознания, не теряло сознания и тело» (49).

Жизнь Матери на протяжении первых пяти лет преодоления сопротивления физического ума была похожа на непрекращающуюся болезнь, сопровождаемую бесчисленными сердечными приступами. Однако, чтобы клетка функционировала «чисто», то есть без вмешательства посторонних факторов в ее субстанцию, необходимо, чтобы тело освободилось от всех прежних привычек, от старых покровов: нужно было пройти сквозь все «слои» – интеллектуального, эмоционального и физического ума.

О грандиозности такой работы говорит обязательное условие: должен исчезнуть даже «инстинкт самосохранения» – основа выживания вида.

Двадцать три года Мать искала и в результате нашла тот мост, по которому человек может перейти к новому состоянию, к жизни в физическом теле без болезней и смерти. Таким мостом оказалось тело, его клетки!

Она сумела преодолеть сопротивление всех слоев и вышла на клеточный уровень, где ей открылся новый, неожиданный, удивительный мир, имеющий так мало общего с тем, что нам дают микроскоп и строгие законы биологии. Этот мир оказался «до безумия пластичным» и безграничным; текучий мир, где возможно все.

Чем ближе знакомишься с клеткой, тем она загадочнее и чудеснее, но это чудо настолько «иное», что чувствуешь некоторое смятение. «Это огромная „дыра“ или эволюционный разлом, через который можно в одну секунду попасть в другую „страну“ – даже не страну, а как будто в другое существо, произошедшее от нас» (43). Да ведь речь идет о точке нулевой степени свободы или об информационно-сигнальной дырочке, позволяющей связываться с грандиозным Тонким Миром. Об этом «чуде» упоминал в одной из своих лекций доктор физико-математических наук Г. П. Грабовой: «Если мы войдем в атом и начнем рассматривать связь Бога и человека, то выйдем на определенный уровень перехода, где микросистема переходит в макросистему. Этот уровень есть та часть личности, а именно душа, которая знает все ответы на все вопросы». То есть выход на микроуровень выводит нас на прямой контакт с «нечто», или с Сознанием Вселенной. Именно это утверждают академик Казначеев, В. Л. Данилов, И. Ш. Давыдов, именно об этом говорят Ауробиндо и Мать.

В 1968 году были сметены последние клочья физического разума, клетки оказались предоставлены сами себе и остались без всякого управления, за исключением того, что шло изнутри, от них самих. На волю вырвалась потрясающая Сила, которая приводит в движение атомы и людей, великих, святых и мудрецов, и все эволюционные течения, но которая обычно проходит сквозь множественные фильтры, создавшиеся в результате жизни, сквозь тысячи фильтров. А тут – чистая Сила во всей своей мощи, с которой нужно было войти в контакт.

Освобожденные от тирании разума клетки оказались вдруг в пустоте, в „океане вибрирующего сознания“, где не оставалось ничего из того, что медленно и мучительно создавалось ими в ходе тысячелетней эволюции. Когда отключился физический Разум, остался клеточный Разум, оказалось, что ему не нужно ничему учиться. Он был на Потоке, направляющем мир в ту или иную сторону. Это течет великое Сознание (43).

Во всяком случае, «нечто», присутствующее в клетке, открывает невероятные возможности для всех физиологических структур с их ферментами, тканями и сложными молекулами. Со временем Мать нашла ответ на вопрос: могут ли молекулы ДНК, альвеолы и изысканные серые клетки существовать в неосязаемой и (наконец-то!) обладающей сознанием Материи? Да, могут; в клетках царит пассивная добрая воля. Нет ни одного вечного и неизменного закона, или правила, или молекулы ДНК: подвижная Материя может образовать что угодно. Нужно лишь дать толчок, и движение будет продолжаться. Но сразу ничего не «делается».

Нужно было научиться «беседовать» с клетками. Следовало войти в сознательный контакт с ними, слиться с их сознанием, оставаясь при этом в физическом теле, научиться новому языку, языку клеток, «подвигнуть» их на организацию новой сознательной Материи. Трудность заключалась не в самой трудности, а в том, что было неизвестно, как ее преодолеть.

Прежде всего Мать прикоснулась к секрету материи, «состоящему в том, что эта первичная материя, эти клетки ОТУПЕЛО ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬНЫ. Если на первичной клетке появилось какое-то клеймо, то оно будет повторяться бесконечно. А первое клеймо – всегда страх, агрессия» (43). И вероятно, маленькая клеточка со страхом вспоминает, как во время оно ей приходилось защищаться от всепоглощающей бурлящей магмы, или от разверзшихся пропастей, или от ужаса быть съеденной в любое мгновение. Жизнь для первой живой материи – это катаклизм, который вызывает в ней страх. Этот страх не дает ей покоя. И Мать делает вывод: клетка жаждет скорейшего прекращения страдания. А это и есть зов о смерти. Физический ум, таким образом, представляет собой нечто вроде неотступной памяти клеток, бесконечно повторяющей все, что бы они ни приобрели.

Многие годы ушли у Матери на то, чтобы слиться с сознанием клеток, сохранив при этом форму физического тела. Необходимо было добиться, чтобы клетки, избавившись от «жесткости» и приобретя поразительную пластичность, остались самими собой, не растворились в нефизической реальности. Чтобы тело, обретя эластичность и способность расширяться до бесконечности, сохраняло форму, чтобы не исчез механизм, собиравший клетки в единое целое.

«Передо мной постоянно стоит одна и та же проблема – вполне конкретная и абсолютно материальная проблема: телу очень трудно – тяжело не потерять (как бы сказать) свой центр и не раствориться в окружающей среде… Это тело уже не является тем, что мы привыкли понимать под этим словом: оно превратилось просто в „сгущение“, „скопление“ чего-то. Это не обтянутая кожей масса, а некая совокупность, концентрация вибраций…» (43).

Пришло время, и в теле начали происходить необыкновенные процессы.

Как будто произошло растворение: нечто хотело растаять. Сильнейшее впечатление. И это производит в клетках вибрации небывалой мощности, совершенно несоразмерной с человеческим телом, – потрясающе! Достаточно прекратить деятельность (внешнюю) на две-три секунды, самое большее на одну-две минуты, чтобы ощутить, как тело плывет, плывет. Открывается бесконечность… Насколько же менее «тяжеловесной» кажется материя, когда нисходишь в эту область, на уровень внутренней структуры клетки! Вся тяжесть, свойственная материи, исчезает: она вибрирует, становится текучей. Это еще раз доказывает, что массивность, плотность, инертность, неподвижность – все это есть нечто НАНОСНОЕ, а не изначально присущее материи. Это ложная материя, это наше представление о материи, наше восприятие материи, но не та материя, какая она есть сама по себе (49).

Научившись «сливаться» с сознанием клеток, Мать научилась «входить» в новое, необычное состояние, которое называла «божественным состоянием» или «любовью», иногда «всемогущим состоянием». И еще «супраментальным». Это состояние ни в коем случае не является трансовым, ибо при любой форме транса человек «выходит» из своего физического тела, а она (Мать) шла внутрь клеток, к их сознанию.

Те, кто пытался достичь Нирваны, оставляли тела, а наша задача именно в том, чтобы тело, материальная субстанция, могла полностью «сливаться» с движением волн… У меня иногда возникают такие особенные состояния… я могла бы это назвать ощущением иллюзорности тела!.. И тут сознание становится безграничным, беспредельным; оно – как волны, но не просто волны, а движение волн – материальных, или, можно сказать, телесных волн… ощущаемое, скорее, в виде волн, уходящих в бесконечность. Вот это волновое движение и есть движение жизни… (49).

Мы с вами уже знаем о том, что любой материальный предмет, в том числе и живые организмы, представляет собой стоячую волну определенной длины и амплитуды и распространяющуюся, как и положено волне, по всей Вселенной. Поэтому не вызывают удивления фантастические переживания Матери: она могла быть одновременно в Нью-Йорке, Париже, Нью-Дели – повсюду. С годами эксперимент обретал все большую четкость, приходило все большее понимание полученных результатов.

В 1968 году она напишет:

Удивительно! Сознание становится все более и более интенсивным, простирается все шире и шире, а тело словно плывет, послушно отдаваясь его потоку. Как еще пояснить? Словно нечто плывет в океане света, непрерывно совершающего свою работу…Ты становишься лесом, рекой, горой – и все это ощущения тела, совершенно конкретные ощущения тела… в одно и то же время видишь и происходящее за тысячи километров, и то, что находится совсем близко… Сохранить форму и при этом полностью избавиться от эго – для обычного сознания это чудо! В витальном (жизненной природе) и в ментальном телах это не так сложно, но ЗДЕСЬ, в физическом теле… Как удержать его от распыления, рассеяния при слиянии? В этом и состоит мой эксперимент! И сейчас очень интересный этап.

Бывают моменты, когда в теле будто бы наступает полнейший разлад, развал всего-всего. Если физическое сознание недостаточно подготовлено, как это было, например, в самом начале, то происходящее воспринимается как симптомы наступающей смерти. Затем я начала понимать, что дело тут не в смерти; просто тело само готовится к новому состоянию. Мне стало ясно: как только будет достигнута эта особая пластичность, неумолимость смерти упразднится (49).

Одним словом, в результате долгих экспериментов Мать поняла, что сознание тела ни в малейшей степени не ограничивается самим телом; оно одновременно повсюду. Оно не вертится в наших головах, как считают некоторые, оно существует в материи (клеточное сознание), и эта материя едина и непрерывна от края и до края Вселенной.

Мое тело – это не только вот эти клетки: видит Бог, это клетки сотен, а может быть, тысяч людей… Это ЕДИНОЕ тело!.. У меня бывают десятки переживаний в день; они показывают, что именно единство с телами других дает знать о страданиях или болезнях того или иного человека… Это факт. Страдания чужого тела ощущаешь как свои собственные. То есть трудно различить свое тело и чужие тела. Оно жалуется не на свои муки: ВСЕ стало его страданием!.. Существует только одна материя, только одно Сознание! (43).

В результате многолетних экспериментов Мать обрела ключ к той самой «малости», которая разделяет два состояния: прежнее, «старое» человеческое состояние – она называет его «несовершенным» – и новое, названное ею «совершенным состоянием». Между ними вовсе нет космической или же, так сказать, трансцендентной пропасти: они существуют совместно, одно в другом, здесь, на этой Земле.

Словом, Мать сумела выйти на беспредельное и безграничное сознание клеток, войти естественной составляющей частью в Сознание Вселенной. При этом основными ощущениями Матери стали Боль и Ложь, которыми переполнено окружающее ее земное пространство.

В первый раз на этой земле, населенной людьми, мы столкнулись с феноменом Материи, организованной в форму человеческого существа, но лишенной какой бы то ни было генетической памяти, обладающей лишь колоссальной памятью человеческой Боли. Бесконечное количество Лжи и безграничная Боль – суть нашего мира. И Мать ощущала это каждой клеточкой своего тела. «Ужас» в чистом виде!

Переход. Начало опыта по трансформации «пугает» тело. Исчезает «я», послушно повторявшее организующую вибрацию, собиравшую все воедино, зато вся боль и ложь окружающего мира чувствуются исключительно остро. Чтобы оставаться «на ногах», приходилось постоянно концентрировать сознание, ибо становилось проблемой все, к чему тело было приучено ранее: принимать пищу – проблема, спать – проблема, встать – проблема, даже дышать – и то проблема. Сознание должно было контролировать буквально каждый вздох.

У меня нет ощущения того, что я ем, следовательно нет и ощущения того, что я кладу что-то в рот, должна это проглотить… Такое впечатление, что жизнь перестает зависеть от обычных условий и переходит в подчинение иным, еще не определившимся условиям, к которым тело пока не привыкло, так что переход представляет сплошное затруднение… Но в определенном состоянии, когда тело не ощущает себя и остается только сознание Божественного, появляется чувство бессмертия, вечности… Тело ощущает прилив сил. Оно даже не чувствует, как они проходят. Они текут сквозь… Даже непонятно, сквозь что. Полная эфемерность (49).

В 1961 году Мать увидела этот удивительный поток сил, называемый «золотым потоком», а со временем и научилась управлять им. Известный писатель Брайан Грэттан в книге «Махатма I и II» пишет, что «чистейшей формой энергии во всех вселенных является энергия Махатмы, которая представляет собой золотистый белый свет», и что «энергия Махатмы воплощает сознание» (52).

Мать пишет: «Во всем присутствует светящаяся, золотая, повелительная и неотвратимо всемогущая вибрация. Бесконечность, состоящая из необъятного множества неуловимых точек. Множество крохотных золотых точек, и ничего больше. Они будто покалывали мне глаза и лицо, и от них исходили потрясающие мощь и тепло… Сила, тепло, золото – вот как это воспринималось. Причем золото не льющееся, а, скорее, облако. Каждая из „пылинок“ была подобна живому золоту; горячая золотая пыль, ни яркая, ни темная; даже света не было – просто множество крошечных золотых точек, вот и все. И какая же в этом была сила и теплота!»

Действие этого потока света сопровождалось вибрацией, которую Мать назвала супраментальной.

Супраментальный свет вошел в мое тело прямо, минуя внутренние и внешние планы сознания. Супраментальный свет вошел через ноги. Червонно-золотистый свет, изумительный, теплый, интенсивный. И он поднимался все выше и выше. И вместе с подъемом возрастал также жар, потому что тело не привыкло к подобной интенсивности… Это новое образование плотнее и концентрированнее физического. Мы думаем, что оно как бы эфирно, а это не так! Эта среда производит на меня впечатление более плотной – более плотной и в то же время не лишенной веса и толщины. И прочной! (49).

А это означает, что физическое тело человека относительно нового образования менее плотное и менее концентрированное «вещество».

Это удивительное замечание Матери в определенной степени соответствует утверждению академика А. Е. Акимова о том, что «мы не сгустки материи в этой среде, а пузыри!».

Это плотное, червонно-золотистое новое образование и есть та «сознательная Материя», которая способна существовать где угодно и сколько угодно времени. И эта сознательная Материя была способна трансформировать физическое тело Матери, клетки которой «цеплялись за тихую светлую вибрацию, бесконечно повторяли мольбу о существовании, излучали любовь к жизни, впитывали в себя последнее – плотную золотистую субстанцию – так же просто и слепо, как растение вбирает в себя солнечный свет, как бабочка летит на пыльцу; это был вопрос жизни и смерти».

Словом, в отмирающем старом теле вокруг клеток очень медленно и незаметно стало формироваться новое тело, и с каждым вздохом с каждой молчаливой мольбой добавлялся новый слой, еще одна микроскопическая оболочка.

«Иногда тело ощущает такую силищу, что могло бы сделать… все, что угодно. Силу иного рода, но значительно большую, чем раньше. Но бывают моменты, когда оно не может удержаться на ногах по причинам… не физического свойства. Его больше нет, оно уже не подчиняется тем законам, которые позволяют нам стоять на ногах… И еще: любопытный опыт. Тело чувствует, что старый способ существования невозможен, а на новый оно еще не перешло. Оно уже не смертно, но еще не бессмертно. Это чрезвычайно любопытно» (43).

В 1967 году она скажет о новом зарождающемся теле: «Это так похоже на расплавленное золото – расплавленное и светящееся. Оно было плотным. И обладало такой мощью и весом – удивительными, правда».

Освобожденная от всех привычек и поверхностных наслоений, субстанция клеток начинает раскрывать свою подлинную природу, начинает призывать иное состояние сама.

«Каждый раз, когда я спрашиваю тело, чего хочет ОНО САМО, клетки восклицают в ответ: „Нет-нет! Мы бессмертны, мы хотим бессмертия. Мы не устали, мы готовы сражаться веками, если понадобится!“ Вот что я заметила: чем больше осознаешь свою клетку, тем явственнее слышишь: „Но ведь я бессмертна. Бессмертна!“» (49). То есть бессмертие изначально заложено в клетку. Именно клетки владеют ключом, который направляет мир в ту или иную сторону. Смерть – это не клеточный феномен, это клеточный нонсенс. В клеточной субстанции нет ничего общего со смертью.

Клетки умирают, потому что они заводят и повторяют песню смерти, песню небытия, отсутствия основы бытия. Но ведь это неправда! Жизнь не может породить не-жизнь, она по сути своей может породить радость, и только радость, потому что сама является радостью. Она порождает смерть лишь потому, что мы настроены на смерть, мы в генах и с молоком матери получаем информацию о болезнях и смерти, вся наша система настроена на то, чтобы внушать нам мысли о смерти, вместо того чтобы день и ночь думать о вечной жизни, о радости и о любви.

Смерть – вовсе не неизбежность, это несчастливая случайность, обидное событие, которое совершалось всегда и совершается по сей день… Чтобы ваше физическое сознание было способно на физическое бессмертие, вы должны освободиться от всего, что представляет собою ваше нынешнее физическое состояние, а для этого – вести непрестанную битву, во всякое мгновение, без передышки. Ведь ваши чувства, ощущения, неприятие, что составляют, собственно, ткань физической жизни, должны быть преодолены, преобразованы и освобождены от всего, что существует в силу привычки… Физическая смерть – не более чем привычка (43).

В результате Мать пришла к выводу, что изменение сознания приведет к изменению физических свойств мира. Очевидно, новое сознание должно мало-помалу изменить свойства и функции тела, устраняя зависимость от грубоматериального способа питания, перевести тело на новые источники энергии и т. д. Благодаря новому состоянию сознания наша жизнь может стать вечной.

По утверждению Матери, «смерть – это децентрализация сознания, живущего в клетках тела. Составляющие тело клетки удерживаются в пределах формы в силу централизации сознания, которым наделена каждая клетка, и до тех пор пока оно живо, тело не может умереть. И только когда централизующая мощь истощается, клетки рассеиваются. Тело умирает. Самое первое, что нужно сделать на пути к бессмертию, – заместить „механическую“ централизацию свободной волей» (43).

Но поскольку интеллектуально-ментальной, эмоциональной и чувственной воли уже нет (старые привычки были оставлены в процессе нисхождения от одного уровня к другому), это должна быть воля самих клеток. Необходим механизм, который бы, учитывая «механистичность» клеток (в них живет потребность все повторять, воспроизводить), обеспечил им необходимую централизацию, но не сплел бы новый смертоносный кокон.

И Мать нашла этот механизм. Еще в самом начале своего эксперимента Мать обратила внимание на удивительную способность клеточной субстанции без конца повторять однажды заученный урок. Она решила «укоренить» в материи вместо обычной, гнусной и смертоносной, новую вибрацию определенного рода – солнечную, лучистую, раскрывающуюся, подобно любви, надеясь на то, что клеточная субстанция воспримет новое единое начало, в основе которого будет лежать привычка к вечной жизни, а не к смерти. Вместо того чтобы ткать смерть, клетки, возможно, начнут создавать узор вечной жизни.

Этим механизмом должна быть вибрация, способная воссоздать определенное состояние сознания (или определенное состояние материи). В Индии такой механизм называют мантрой. Это было единственное «механическое» средство, которым пользовалась Мать.

Теперь мы понимаем: нужно, чтобы клетки включились в пение мантры, дальше все пойдет само собой – и старая схема разрушится. Автоматически упадет сеть, очистятся клетки. Нужно научиться внедрять мантру в тело, и оно будет повторять ее не хуже, чем «я забыл выключить кран» или «я заболею раком»… Оно будет тупо повторять ее 24 часа в сутки. Открытие небольшой разумной вибрации в нескольких серых клетках преобразит весь мир.

И Мать начала работу с мантрой, взывающей к высочайшей любви, к высочайшей жизни.

Чтобы не раствориться в небытии и не разложиться окончательно, клетки подхватили мантру, включились в Сознание, единый большой Поток, и принялись повторять мантру 24 часа в сутки, днем и ночью, без остановки, как попугаи, с той же неизменностью и спокойствием, как раньше вторили старую песню смерти. Маленькая светлая вибрация вычищает и вычищает смерть до последнего корешка.

Повторение мантры, или воспроизведение вибрации, осуществляется сначала на «уровне головы», в ментальной памяти, затем мантра постепенно и последовательно «нисходит» до всех уровней существа: областей сердца, эмоций, чувств, ощущений, реакций, и наконец мантра запечатлевается «памятью» тела. Постепенно, подобно буру, мантра проникает во все слои. Она внедряется все глубже и глубже, пока не достигнет неуловимого слоя физического ума. И здесь уже опыт приобретает автоматизм. После того как это произойдет, ничто ее оттуда уже не выживет. Тело будет повторять ее так же упрямо, как и все наши ахи и охи, которые сопровождают обычное смертное тело: «Ах, это рак!», «Ох, как мне плохо» и т. д.

«Звук сам по себе обладает силой, и, заставляя тело повторять тот или иной звук, мы заставляем его воспринимать соответствующую вибрацию. Слова должны быть наполнены жизнью. И тогда их воздействие на тело необыкновенно: что-то в нем начинает вибрировать-вибрировать-вибрировать».

Мантра Матери: ОМ НАМО БХАГАВАТЕ.

Чистые клетки оказались предоставлены сами себе и стали развиваться в ином направлении. Они принялись разрушать смерть.

Клетки набухают, переполняются солнцем и светом (удивительно, насколько это похоже на любовь), и изнутри начинает подниматься очень мелкая и в то же время светлая, легкая вибрация, она возникает сама, помимо желания, помимо воли, без всякого шума, как нечто само собой разумеющееся…

Мантра овладевает именно разумом клеток; в конце концов он повторяет ее автоматически, с замечательной настойчивостью! Я слышала, как клетки повторяют мою мантру! Это было подобно хору, в котором каждая клетка повторяла ее автоматически. Словно слабенькие голоса снова и снова повторяли один и тот же звук. Это мне напомнило детский церковный хор, в котором звучит множество звонких детских голосов. Но меня поразило, насколько отчетливо был слышен сам звук мантры… Удивительно: мантра «связывает» – вся жизнь клеток становится единой, прочной, плотной массой мощнейшей концентрацией, единой вибрацией. Вместо множества обычных вибраций тела в нем теперь существует одна-единственная вибрация… И днем, и ночью, даже в самые тяжелые моменты, клетки с жаром повторяют мантру, звучащую подобно золотому гимну из глубины: это заклинание, это призыв (49).

Мать прекрасно понимала, что тело ее находится между жизнью и смертью. Казалось, достаточно малейшего толчка, и смерть будет неминуема. Но некая активная сила не допускала конца, приучая тело к незнакомому третьему состоянию. Это нечто – божественное. Это будущее состояние человеческого сознания, состояние, в котором преображаются и жизнь, и смерть. Подлинное сознание бессмертия. Два мира сплавляются в третье состояние, где нет смерти, а есть что-то другое.

В 1972 году Мать второй раз увидела свое новое тело:

Я не знаю, супраментальное ли это тело или переходное, но у меня было совершенно новое, бесполое тело… Оно было очень тонкое, красивое, имело действительно гармоничную форму. Совершенно другое туловище, дыхательная система. Плечи были широкие, что существенно. Только грудь ни мужская, ни женская. А все остальное – желудок, живот – были только намечены; они обладали очень красивой и гармоничной формой и явно предназначались не для того, к чему мы привыкли… Очевидно, больше всего изменится и приобретет особую важность дыхание. Это существо очень зависело от дыхания (49).

Материя творит чудо в самой себе!

Чем закончился этот уникальный эксперимент Матери? Что произошло с этой удивительной женщиной, которая обрекла себя на физические страдания с целью дать людям ключ от двери, ведущей в вечную жизнь? И они, люди, могли бы получить этот ключ, но…

За несколько лет до ухода Мать писала в своем дневнике:

От окружающих – никакой поддержки. Даже в тех, кто постоянно рядом со мной, нет никакой веры… Они надевают на себя маску доброй воли. Но их внутренние вибрации по-прежнему принадлежат миру лжи. Они не хотят ничего, кроме «удобств», да еще всяких глупостей, которых нельзя себе позволить в обычной жизни… Сейчас здесь распоряжается кто угодно, только не я. Я уже забыла, когда последний раз говорила: «Я хочу!» <…> В сущности, все мои опыты сводятся к одному: накапливается сила… в конце концов она может перейти во власть. Я чувствую, как медленно и постепенно она прибывает. Я очень ясно осознаю все препятствия, все помехи и позицию окружающих. Я твердо знаю, что… нужно таиться. Сейчас то время, когда нужно таиться. У меня никого здесь нет (43).

В какие-то минуты в теле Матери возникало полное ощущение, что оно уже не подчиняется закону смерти. Но обычно это состояние было непродолжительно. А когда приходят люди со своими мыслями, все усложняется. «Ты знаешь, – говорила она своему единственному единомышленнику Сатпрему, – тех, кто желает этому телу смерти, не так уж и мало. Их много, очень много. А тело видит все мысли, видит их… Я не вполне уверена, что постоянные боли в самых разных частях тела не приходят… не вследствие чужой воли».

Окружающие Мать люди не понимали величия ее самоотверженной работы, шептались по углам о ее «старческих причудах», игнорировали ее просьбы, говоря «да-да» и ничего не делая. Преданные ей единомышленники уже ушли из жизни, и никто, кроме Сатпрема, ее помощника и последователя, даже не пытался понять сущность исследований Матери. Например, когда возникала необходимость отказа от питания, ибо поглощение пищи превратилось в пытку, врачи продолжали настаивать на приеме пищи, считая, что если она не ест, значит, умирает. С их просвещенной точки зрения, только отличный аппетит означал отличное здоровье. Солнцееды вроде Джасмухин или Зинаиды Барановой этим врачам были неизвестны. «Им хочется, чтобы я ела больше, а я чувствую, что, если буду больше есть, это пойдет во вред работе. Организм не хочет функционировать по-старому, а врачи хотят, но это невозможно! Из-за этого происходят конфликты. Процесс идет слишком быстро, и в то же время нарастает сопротивление старого – благодаря врачам и привычкам».

Конфликты отбирали силы. А то, что Мать отказывалась от пищи, расценивалось и обсуждалось во всех уголках ашрама как доказательство ее «умирания». «Мать умирает, Мать умирает» буквально носилось в воздухе. Никто не верил в чудо. Пошептавшись за дверью, посетители с вежливой улыбкой входили к Матери на прием, чтобы продемонстрировать свои «любовь и преданность».

А она все это знала, чувствовала каждую их ложь, воспринимала ее как собственную боль. «Если в мою комнату входит человек, недовольный моими поступками или словами, все нервы напрягаются, будто меня пытают. И все из-за этого человека, хотя внешне он выказывает все знаки уважения… а каждый мой нерв – как натянутая струна…»

Однако были и откровенные противники ее поисков. Особенно были недовольны те, кто занимался другими йогическими практиками, развитием третьего глаза, выходом из физического тела и т. д. Эти недруги разносили слухи о близкой смерти Матери по всей Индии. Мать знала и об этом. Ведь сознание ее слилось с сознанием окружающего мира, и все, что происходило в нем, воспринималось ею как свое. И наоборот, все, что делала она, воздействовало на весь мир.

Невозможно взять часть целого и добиться в ней гармонии, если само целое гармонии не несет… К примеру, когда мне говорят, что кто-то болен, не менее чем в девяноста девяти случаях из ста я уже знаю об этом. Я ощущаю болезнь как часть моего физического существа – необъятного и не имеющего определенной формы… Состояние сознания тела и характер его деятельности зависят от тех, кто находится рядом … Значит, должно измениться всеобщее сознание.

Мир вокруг Матери яростно сопротивлялся изменениям. Мать понимала, что в одиночку, без какой-либо помощи со стороны очень трудно завершить процесс трансформации тела. Беседуя с Сатпремом, Мать говорила о том, что ее тело хочет уснуть и пробудиться лишь тогда, когда трансформация закончится. Это было бы самым щадящим вариантом в ее работе, но у людей не хватит терпения дождаться, когда «спящая красавица» проснется сама. Предполагая возможный каталептический транс, Мать, обращаясь к Сатпрему, настоятельно просила его не дать людям совершить глупость, обязательно дождаться, когда она очнется сама, иначе вся работа пойдет насмарку. Ее состояние, похожее на смерть, будет временным, и тело обязательно снова вернется к жизни.

При этом Мать не боялась умереть; она неоднократно бывала в потустороннем мире, встречалась там с Ауробиндо, но непременно возвращалась назад в свое страждущее больное тело, которое становилось все более и более сознательным. Для Матери была страшна мысль о том, что сознательное тело могут похоронить «заживо».

За пять лет до своего ухода Мать продиктовала Сатпрему следующее: «Необходимости трансформации могут вызвать у этого тела транс, похожий на каталепсию. Если это случится, никаких докторов! Не спешите объявлять о моей смерти, давая тем самым правительству право вмешаться. Тщательно берегите тело от разрушительных воздействий извне: инфекций, отравления и т. д. И запаситесь терпением: может быть, это продлится дни, может, недели, а может, и больше. Нужно терпеливо ждать, пока не завершится трансформация и я сама не выйду из этого состояния» (43).

Но люди жестоки. Как говорила Мать, «добрая треть ашрамитов находится здесь только потому, что им тут удобно: они работают, когда хотят, всегда сыты, одеты, у них есть крыша над головой, и они не перетруждаются, делая то, что от них ждут. Когда же их лишают каких-то удобств, сразу начинается недовольство – какая там йога! Она за тысячи верст от их сознаний, хотя и не сходит с их языка. Я говорю „нет“ – они делают вид, что слышат „да“… Такая вот духовная жизнь! О чем тут говорить?» (49).

Мать говорила: «Они озверели». Когда они почувствовали, что «лев потерял зубы», они поспешили изолировать Мать (в возрасте 94 лет) в ее комнате.

7 апреля 1973 года к Матери подошел один из ее «телохранителей», и в присутствии Сатпрема между ними произошел такой разговор.

– Мне трудно разговаривать.

– Не разговаривайте, Мать.

– Мне хотелось бы объяснить…

– Меня это не интересует.

– Дело в том, что совершается попытка трансформации тела.

– Когда трансформация случится, посмотрим.

– Неужели вы не хотите знать?

– Нет, не хочу. За тридцать лет я достаточно наслушался всякой ерунды.

Только представьте, тридцать лет этот человек склонялся в почтительном поклоне перед руководительницей ашрама, а тут «расправил плечи», почувствовал себя хозяином. Все есть Ложь! Таков наш страшный мир!

Судьба Матери и судьба исследований была решена. Она не имела больше возможности продолжать свой многолетний эксперимент. Дверь комнаты была закрыта перед всеми, даже перед единственным другом, учеником и последователем Сатпремом. Некому было записывать ее последние впечатления, некому было поддержать ее в последний момент.

Мать осталась одна. Я остался один. До ее ухода оставалось шесть месяцев. Вскоре мне предстояло встретиться со всей бандой лицом к лицу; «Агенда Матери» (дневники, которые издал Сатпрем после ее ухода. – Авт.) – тайна будущего, столь несовместимая с их духовностью, была чрезвычайно опасна для «учеников»! Меня оклеветали, за мной следили до самых Гималаев, мне угрожали судом, на меня написали донос в индийское правительство, по пятам за мной шла полиция, и я не знаю, кто подослал ко мне убийц в каньонах Пондишера. Такая вот «духовная» жизнь, как говорила Мать… Старые антропоиды безжалостны по отношению к тем, кто отбился от их стада (49).

17 ноября 1973 года Матери не стало. Она ушла в тот мир, где ей было гораздо лучше, чем среди людей, ради которых она отдала свою жизнь. Окружающие ее люди выполнили прощальный ритуал по всем правилам: тело выставили на обозрение при тридцатиградусной температуре, под неоновым светом – словом, сделали все, чтобы сознательное тело разложилось.

Мать ушла, не закончив своего дела.

Но ее труд не пропал даром. Изменения, которые начала Мать в своем сознании, вызвали изменения в сознании нашего мира, а значит, и в нашем сознании. «Невозможно осуществить какое бы то ни было изменение, пусть даже в каком-то элементе или точке земного сознания, чтобы не вовлечь в изменение всю Землю, это неизбежно. Все тесно взаимосвязано. Все делается не для одного тела – для всей Земли. Вибрация в одном месте с неизбежностью влечет за собой последствия для всей Земли…»

Поскольку, согласно гипотезе «бутстрапа» или теории Бома, Вселенная представляет собой неразрывное целое, части которого переплетаются и сливаются друг с другом, и свойства одной части определяются свойствами всех остальных частей, то изменение в одной ее части вызовет изменения и в остальных частях. Во Вселенной, в которой все вещи оказываются бесконечно взаимосвязанными, взаимосвязаны также сознания всех людей. Несмотря на кажущиеся внешние рамки, мы – существа без границ.

Мать говорила: «Физический мир меняется. Лет через пятьдесят это станет заметно». Это стало заметно раньше. Не случайно в конце ХХ века произошел интеллектуальный взрыв – наш интеллект, наше сознание стало интенсивно развиваться, стремясь к переходу на новый уровень развития, на более высокий уровень вибраций.

«Недавно я убедилась на собственном опыте: обе вибрации (трепещущая лжи и легкая истины) всегда перемешаны друг с другом и проникают одна в другую… Я чувствую – и очень определенно, – что это происходит постоянно: все время, повсюду исподволь истина понемногу вливается в ложь; при определенных обстоятельствах, заметных извне, это выглядит как распространение света. Но, вообще говоря, это происходит все время, непрестанно, во всем мире… Но спасение является физическим – не ментальным, но ФИЗИЧЕСКИМ. Оно не спрятано, не скрыто: оно ЗДЕСЬ…»

А на вопрос: «Когда же? Когда же оно придет?» – Мать отвечала: «Я полагаю, это произойдет, когда появится достаточно много сознательных людей, которым станет совершенно ясно, что иного пути нет. Нужно, чтобы все, что было, и все, что существует, показалось абсурдом, который не может больше продолжаться, – это произойдет лишь тогда, не раньше. Несмотря ни на что, придет время, когда это случится, наступит час, когда движение перейдет в новую реальность. Подобный МОМЕНТ уже был – тогда ментальное существо смогло появиться на Земле. Наступит и такой МОМЕНТ, когда человек достигнет состояния, которое позволит супраментальному сознанию проявиться в человеческом разуме. Это не резина, которую можно растягивать до бесконечности: все произойдет в одно мгновение, как вспышка молнии» (49).

И Мать добавила: «Но невозможно выйти в одиночку».

Чтобы произошли изменения на уровне бесконечно малой вибрации Материи, необходимо изменение коллективного сознания. И это изменение уже идет.

Согласно доктору Бому, именно через индивидуума должно пробудиться массовое сознание: «Это подобно процессу расщепления атома. Вначале было всего несколько атомов, это можно было бы назвать преобразованием в зародыше… которое потом распространилось, подобно пламени, и превратилось… в мощную цепную реакцию.

Индивидуум, который „видит“ принципы, подобен изобретателю расщепления атома. В принципе, он уже преобразовал человечество, однако это пока еще почти никем не осознано…»

Дэвид Бом далее отмечает, что «необходимы огромные затраты энергии, чтобы повлиять на сознание всего человечества».

Размышляя о возможном источнике такой энергии, профессор Бом утверждает: «…сейчас стало возможным для определенного количества индивидуумов, которых объединяют общие цели и которые могут доверять друг другу, образовать единое сознание, которое бы действовало как одно. И если бы десять или сто человек могли действительно стать единым целым, то сила их воздействия была бы безмерно выше, чем одного человека… таким образом начнется пробуждение общего сознания всего человечества… И это непременно должно осуществиться».