Жизнь Ивана Семёнова, второклассника и второгодника Давыдычев Лев

– Нет у него недостатков! – грозно перебила бабушка.

– Один маленький недостаток.

– Нет.

– Малюсенький недостаточек. Совсем малюсенький.

– Может быть, – нахмурившись, согласилась бабушка, – поспать он любит.

– Не в этом беда. Пусть себе спит сколько ему угодно. Плохо то, что очень уж он добрый.

– Это как понимать? – насторожилась бабушка.

– А вот мы решили помочь ему учиться, – стала объяснять Аделаида. – Другой бы на его месте сразу бы согласился: помогайте, пожалуйста, тратьте на меня силы и время! Правда? А он не такой. Ему неудобно беспокоить людей. Он добрый. Вот он от меня и бегает.

– Золотце ты мое! – бабушка всплеснула руками. – Ненаглядная ты моя! Идем, я тебя, милая, вареньем накормлю. Оно у меня восьми сортов: клубничное, земляничное, малиновое, брусника с яблоками, крыжовник…

Бабушка и Аделаида скрылись в подъ-езде.

«Что делать? – испуганно подумал Иван. – Враг проник в мой дом. Что делать?»

В голове проносилось решение за реше-нием.

А если убежать в другой город?

Поступить на работу, стать в вечерней школе отличником, потом – знаменитым человеком?

«Пусть без меня живут, – думал Иван, – пусть скучают, пусть слезки льют».

Он так живо представил себе эту грустную картину, что сам чуть не разревелся.

«Нет, нельзя уезжать, – решил он, – жалко всех. Да и поймают. Сядет Егорушкин на свой мотоцикл и догонит».

Иван пошел домой.

На кухне бабушка и Аделаида пили чай. Весь стол был уставлен банками с вареньем.

– А мы уже по третьему стаканчику! – весело сообщила бабушка. – Налить тебе?

Сидел Иван без всякого удовольствия, пил чай стакан за стаканом, ждал, когда Аделаида заговорит о буксире и прочем, ерзал на табуретке.

А они разговаривали о варенье.

«Нарочно это она! – думал Иван. – Любит людей мучить. Но я сбегу! Пусть только заикнется!»

Допили чай, унесли в кладовку банки.

– Можно ему проводить меня? – спросила Аделаида.

– Конечно, конечно, – согласилась бабушка. – Он у меня такой вежливый, такой вежливый! Иди, иди, Ванечка… Иди, иди, миленький…

УО

Иван был согласен на любой позор, даже на то, чтобы его дразнили женихом, лишь бы увести Аделаиду из дома.

Они вышли на улицу. Бабушка долго махала им вслед рукой. Аделаида оборачивалась и махала ей в ответ.

– Хорошая у тебя бабушка, – сказала она, – только балует тебя очень.

– Зачем приходила?

– Выяснить обстановку.

– Какую обстановку?

– Узнать, в каких условиях ты живешь, – объяснила Аделаида, – как тебя воспитывают.

– Ну, и что выяснила?

– Все. Теперь я знаю, что ты бабушкин сынок. Нянчится она с тобой. Придется тебе ее с собой в армию брать. Ты ведь даже просыпаться сам не умеешь.

– Врешь! – неуверенным голосом крикнул Иван.

– Не вру. Это я бабушке немного наврала. Из-за тебя. По телевизору ты выступил ужасно. Я краснела. Стыдно было! Очень стыдно.

– Без тебя знаю, – буркнул Иван. Краешком глаза поглядывал по сторонам: не видит ли кто-нибудь из ребят, что он гуляет с девочкой?

– В результате, – продолжала она, – я сделала важное открытие. Я поняла, что ты, может быть, УО.

– УО? – переспросил Иван. – А что это такое?

– УО – значит умственно отсталый.

– Чего, чего? – почти крикнул Иван.

– Ты умственно отсталый ребенок. Тебя надо перевести в специальную школу.

Иван остановился, вытаращив глаза, и долго с его губ срывались не слова, а какие-то непонятные звуки. Еле-еле овладев собой, он спросил:

– В специальную школу?

– Конечно, – спокойно отозвалась Аделаида. – Тебе же будет лучше. Все будет в порядке. Ведь почему с тобой мучаются? Потому что считают тебя нормальным. А ты УО. Умственно отсталый.

– Неправда! – жалобно крикнул Иван. – Я умный. Я умственно умный.

– Не кричи. Подумай обо всем спокойно. Вот тебе задание: или ты выучишь сегодня уроки, или я завтра сообщаю всем, что ты УО. До свидания.

И ушла.

ОЧЕНЬ ГРУСТНОЕ ЗАНЯТИЕ

– Крокодиловская ты дочь! – вслед ей прошептал Иван. – В зоопарк тебя посадить надо! В клетку! За решетку! Тухлой капустой тебя кормить надо!

Аделаида обернулась и помахала ему рукой.

– Сама ты УО, – шептал Иван, – это тебя в крокодильскую школу посадить надо!

Долго он стоял на одном месте.

Было ему до того грустно, что хоть плачь. Он даже кулаками помахал немного.

И побрел домой, опустив большую го-лову.

Кажется, впервые он призадумался над своей жизнью. А когда ты совершил немало проступков, занятие это – думать о своей жизни – очень грустное.

Вместо того, чтобы по привычке всех ругать, а себя жалеть, он прошептал:

– Бабушкин сынок… УО… умственно отсталый… специальная школа… А почему? Потому что не люблю учиться? Ну и что? Если я таким родился? Вот если бы я не мог учиться, тогда другое дело. А я могу, но не люблю. Ведь мне ничего не стоит быть отличником. Стоит только захотеть.

Эх, обидно-то как! Дураком бы обозвала, лодырем, двоечником, балбесом, еще как-нибудь, а то – УО, умственно отсталый.

Эти слова звенели у него в ушах. Он даже головой потряс, чтобы они вылетели, – не помогло.

Очень грустное это занятие – думать о своей жизни.

Дома Иван сел на кухне и молчал.

– Что с тобой? – обеспокоенно спрашивала бабушка. – Заболел? Намыкался? Ложись-ка спать, ненаглядненький ты мой.

А Иван представил себе, что придет он завтра в школу, уроки опять не приготовлены, опять его ругать будут, явится Аделаида, крикнет своим крокодильским голосом:

– УО!

Соберется общешкольная линейка, и все хором крикнут:

– УО! УО! УО!

Анна Антоновна скомандует:

– Семёнов, в специальную школу вон отсюда! Собирай книги.

А у подъезда стоит машина «Скорая помощь». Посадят в нее Ивана и увезут…

– Я, бабушка, уроки делать буду, – почти со слезами прошептал Иван. – Пожалей меня, бабушка!

– Жалею, золотце ты мое, жалею! Была бы моя воля, я бы вовсе уроки запретила в младших классах. Пусть старшие мучаются. Хочешь курочки?

– Нет, – со вздохом отказался Иван. – Буду уроки учить. Потом уж поем. – «Если, конечно, жив останусь», – мысленно добавил он.

Ну что ж… Сел Иван, достал из портфеля тетрадки, учебники, ручку.

Вздохнул.

Притопала лень-матушка, зашептала на ухо:

«Устал ведь ты, миленький. Приляг, отдохни. Я тебе песенку спою, сказку рас-скажу».

«Ладно, – ответил ей Иван, – лягу. С удовольствием. А завтра? Опять все сначала? Да еще в специальную школу отправят? Нетушки! Совершу-ка я сегодня героический поступок – сделаю-ка я уроки!»

И лень-матушка обратно утопала.

ГЕРОИЧЕСКИЙ ПОСТУПОК

Иван трудился, высунув язык; исписал половину страницы – ни одной ошибки не сделал, не поставил ни одной кляксы.

И только хотел крикнуть «ура», как…

…с носа упала капелька пота.

Упала прямо в центр буквы «О». Хорошо, что Иван не поленился и написал ее вроде колеса – большую и круглую.

Иван осторожно поднес к ней кончик промокашки, и промокашка выпила каплю.

«Я тебе покажу, какой я умственно отсталый! – подумал Иван, вспомнив Аделаиду. – Как бы тебя в специальную школу не отправили!»

Разделавшись с упражнением по русскому языку, он принялся за арифметику.

Тут у него начался с цифрами самый настоящий бой.

Цифры прыгали у Ивана перед глазами, как лягушки. Не было никакой возможности отличить их друг от друга.

Тогда он представил, что цифры – его враги, и стал внимательно их выслеживать.

«Понятно, понятно, – решил он, глядя на ненавистные цифры, – вы тоже считаете, что я умственно отсталый. Сейчас разберемся».

И поднатужился – и решил первый пример.

Еще поднатужился, крякнул пять раз – и еще решил один пример.

Ручку кусал, пыхтел от злости, один раз даже порычал Иван, но трудился.

Все было против него.

Особенно – чернила. Они так и старались собраться на кончике пера в каплю – хлоп на тетрадный лист, и – брызги в разные стороны!

Однако Иван следил за этим так внимательно, что ухитрился одну каплю схватить в воздухе левой рукой.

Вот тут-то упрямство впервые помогло ему.

И вдруг несчастье!

Глупая муха залезла в чернильницу. Иван проткнул муху пером, не заметил и написал мухой цифру «3». Представляете, что получилось?!

Чуть не заревел Иван! Трахнул муху кулаком – брызги во все стороны.

«Не обращай внимания на умственно отсталых мух, – прошептала ему на ухо лень-матушка, – иди спать». «Вырви страницу, – прошептало упрямство, – и все перепиши заново».

«Устал ведь я, – жалобно ответил Иван, – сил моих больше нету ведь!»

«Правильно, правильно, – прошептала лень-матушка, – иди бай-бай. Я тебе песенку спою, сказку расскажу».

«Неужели ты сдашься из-за какой-то дохлой мухи?!» – удивилось упрямство.

Иван осторожно вырвал забрызганный лист и начал переписывать примеры.

До того он увлекся, что не слышал, как подошла бабушка, стояла рядом и громко вздыхала – будто внуку уколы делали!

БАБУШКА ВЗБУНТОВАЛАСЬ

Утром Ивана будила бабушка.

А сегодня он проснулся сам. Честное слово! Сам открыл глаза, сам потянулся, сам зевнул и сам сел.

Настроение у него было замечательное, будто ему не в школу надо было отправляться, а на новогоднюю елку.

Раз! – встал на голову, подрыгал в воздухе ногами и грохнулся с кровати на пол – словно самая большая кастрюля упала с самой верхней полки.

Лежал на полу и хохотал.

Лежал, пока не замерз.

Пошел Иван на кухню, включил электрическую плитку, поставил на нее чайник, быстренько умылся, принес из кладовки варенье и решил разбудить бабушку.

Открыв глаза и увидев внука, она испуганно вскрикнула. Если бы она верила в Бога, то перекрестилась бы!

– Это ты?! – еле выговорила она.

– Я. А что?

– Да как же… кто тебя разбудил?

– Никто. Сам.

– Сам?!

– А что особенного? – обиделся Иван. – Что в этом особенного?

Бабушка не ответила.

Потом она вышла на кухню, всплеснула руками и в ужасе спросила:

– И чайник сам поставил?! И варенье сам принес?! – Она села, бессильно опустив руки, словно убитая большим горем. – Да что же это такое происходит?! Совсем от рук отбился. Против бабушки пошел. Получается, что я тебе не нужна? Не выйдет! – она стукнула кулаком по столу. – Бабушка я тебе или не бабушка?

– Бабушка, – ответил ошеломленный Иван. – Ну конечно же бабушка.

– Обязан ты меня слушаться или нет?

– Обязан.

– Так вот, – бабушка встала и грозно посмотрела на него. – Я должна просыпаться и будить тебя, а не ты меня. Я должна завтрак готовить, а не ты. Понятно? Я здесь командир.

– Кем же ты командуешь? – удивился Иван.

– Всей семьей.

– А кто же тебя слушается?

– А вся семья.

– Бабушка! – воскликнул Иван. – Но ведь я-то тебя не слушаюсь!

– Как – не слушаешься? – удивилась бабушка,

– Да так. Я потому и люблю тебя, что тебя можно не слушаться.

– А не врешь?

– Нисколечко. Ты меня слушаешься, а не я тебя. Поэтому мы и живем дружно.

– Ну и пусть, – помолчав, сказала бабушка. – Не важно, кто кем командует, важно, что дружба есть. Но дружбе нашей скоро придет конец, если ты будешь вести себя как сегодня. Нехорошо, Ваня, стыдно!

ИВАН ВЗБУНТОВАЛСЯ

– Почему стыдно? – спросил Иван. – Что я такого сделал?

– Как – что?! – вспылила бабушка. – Да я же тебе объяснила. Не имеешь ты права выполнять мои обязанности! Бабушка я тебе или не бабушка?

– А я внук тебе или не внук?

– Ты внук. А я бабушка. И не лезь в мои дела. Будь любезен спать до тех пор, пока я тебя не разбужу. И не самоуправствуй, пожалуйста.

– А если я сам проснусь?

– Не имеешь права!

– А если проснулся?

– Все равно спи. Или просто лежи, пока я не приду. Если ты сам просыпаться будешь, зачем я тогда нужна? Если ты сам завтрак готовить будешь, мне что делать?

– Отдыхать.

– Отдыхать?! – возмутилась бабушка. – За кого ты меня, дорогой внук, принимаешь? Чтобы я да на старости лет бездельничала?

– А ты меня за кого принимаешь? – возмутился Иван. – Чтобы я да на молодости лет тунеядничал?! Ты знаешь, как интересно самому просыпаться? Замечательно! Ты что, собираешься со мной в армию идти? И там меня станешь будить? А? Может, по-твоему, каждый солдат со своей бабушкой в армию придет?

Тут бабушка горько расплакалась.

– Ни в какую я армию не собираюсь, – сквозь слезы сказала она. – Но учти: пользы от нас в армии было бы очень даже много!

А Иван расхохотался.

– Бабушки! – скомандовал он. – По порядку номеров рассчитайтесь. Бабушки, вперед шагом марш! Песню!.. Да ты хоть одну строевую песню знаешь?

– Знать не знаю и знать не желаю! – отрезала бабушка. – А только в армии без меня ты пропадешь! Ты ведь даже ботинки зашнуровывать толком не умеешь.

– А в армии сапоги носят! У них шнуровки нет.

– Пожалеешь, – бабушка снова горько расплакалась. – Я ли тебя не любила! Я ли за тобой не ухаживала! Я ли тебя не баловала! А ты?

– Эх ты, рева, – сказал Иван ласково, – а еще в армию собираешься.

– Я не рева, – сквозь слезы ответила бабушка, – просто я тебя люблю, а ты меня нет.

– И я тебя люблю. Только с тобой не согласен.

– Когда любят, соглашаются!

– Не могу я с тобой согласиться, – твердо сказал Иван. – Ты что, хочешь, чтобы меня бабушкиным сынком дразнили, да?

– Хочу! – горячо призналась бабушка. – Очень!

– Значит, тебе меня нисколько не жалко.

– А ты меня жалеешь? Ты меня и за бабушку не считаешь.

– Считаю. Ты замечательная бабушка. Только есть у тебя один недостаток.

– Нет у меня недостатков!

Иван чмокнул ее в щеку, шепнул:

– Один, маленький.

– Может быть, – подумав, нерешительно согласилась бабушка, – но я не знаю, какой. Не замечала.

– Ты не даешь мне нормально жить.

– Я?!

– Ты, бабушка. Только ты не сердись и не плачь. Держи себя в руках. Надо мне просыпаться самому.

– А давай по очереди? – обрадованно предложила бабушка. – Один раз я тебя разбужу, а один раз ты меня – может, сам проснешься?

– Нет, – отказался Иван. – Не хочу я быть умственно отсталым.

– Не понимаю, – испуганно прошептала бабушка, – кто от кого отстал?

– А я понимаю. Если бы я вчера не выучил уроки, то сегодня меня бы как миленького в специальную школу отправили.

– Вот! – радостно воскликнула бабушка. – Вот что значит – просыпаться самому! Соображать плохо стал! Еще будешь с бабушкой спорить?

– Буду, – тихо, но решительно ответил Иван. – Приходится. Я еще, может быть, отличником сделаюсь. Ненадолго, конечно. Чтобы всем доказать, что я не умственно отсталый.

– А зачем это тебе, миленький? – ласково спросила бабушка. – Для меня-то ты всегда самый умный! Вот подрастешь, сил наберешься, тогда и станешь отличником. Сейчас-то зачем тебе надсажаться? Вспомни-ка, до чего мы с тобой замечательно жили!

– Жили-то мы с тобой замечательно, – согласился Иван. – Но, может быть, как раз из-за этого я и чуть-чуть в УО не превратился. Чуть-чуть в специальную школу не попал. На радость дочке крокодильской. Она у меня еще попляшет! Сто пятьдесят пять с половиной раз пожалеет, что издевалась над гвардии рядовым Иваном Семёновым! Назло ей отличником стану! Да еще и круглым! Сам просыпаться буду! – со слезами в голосе крикнул Иван. – Сам одеваться буду!

Бабушка легла на кровать и сказала:

– Спасибо. Можешь вызывать «Скорую помощь».