Удар в сердце Живой Алексей

Глава четвертая

Странные гонцы

Дальнейшее плавание до Спарты заняло всего несколько дней и больше не принесло Гисандру никаких неожиданностей. Теперь они уже плыли прямиком домой и ничего такого, о чем эфорам не следовало знать, не делали. Покинув на рассвете Итаку, после полудня они миновали большой остров Закинф у берегов Элиды и, обогнув ее, к вечеру прибыли в Кипариссию. Здесь уж можно было сходить на берег, так как начинались спартанские владения, но Клеандр предпочел лишь переночевать, а затем отправиться дальше, чтобы морем прибыть в Тирос.

– Но ведь это еще дня два пути, а то и три, – удивился Гисандр, когда узнал о решении царского пифия, – эфоры, наверное, и так заждались меня.

– Ты надеешься пешком успеть быстрее? – ухмыльнулся Клеандр, почесав бороду, и опять напустил тумана, – ты, конечно, сильный воин, но сейчас тебе не стоит спешить. У эфоров и без тебя забот хватает. Поэтому чем позже ты прибудешь, тем лучше… для тебя.

Тарас не совсем понял, о чем говорил его спутник, но был вынужден подчиниться. «В конце концов он прав, – подумал Тарас, глядя, как их корабль вновь выходит в море, чтобы отправиться вдоль побережья Мессении к далекому Тиросу, – встреча с эфорами вряд ли будет для меня приятной, если не последней. Поэтому пусть уж она состоится как можно позже».

В этот день на море разыгралось нешуточное волнение, и корабль был вынужден раньше времени зайти в гавань, чтобы лишний раз не испытывать терпение Посейдона. Конечно, ценного груза с ними уже не было, но и своей жизнью Гисандр еще немного дорожил. Тем более когда берега родной Спарты постоянно маячили по левому борту. Пифий поддержал его желание встать на ночевку. Он вообще, как показалось Тарасу, не слишком торопился выполнить наказ царя как можно быстрее прибыть в Лакедемон на встречу с эфорами. И Гисандра это немного озадачивало – ведь производство орудий было делом первостепенным, каждый день у дельфийских перевалов гибли спартиаты, отдавая свои жизни. И Клеандр этого не мог не знать.

Хотя Тарас и побаивался встречи с эфорами, но, отправляясь в путь, полагал, что нельзя было терять ни дня. Однако их плавание все больше походило на длительную экспедицию с большим количеством остановок, главной целью которой было как можно больше успеть по дороге, нежели скорее прибыть в Спарту. «Такое ощущение, что пифий чего-то не договаривает, – размышлял Гисандр, поглядывая с борта корабля на своего спутника, прогуливавшегося мимо лавок периеков в порту, – может быть, Леониду не слишком нужны мои баллисты?»

Но что-то говорило ему, что дело не только в баллистах, которые царю Леониду были действительно нужны как воздух. Просто Тарас кожей чувствовал, что вокруг заваривается какая-то очень опасная «каша», в которой его пока что использовали вслепую. Даже несмотря на крохи информации, которую сообщил ему пифий еще на Итаке, Тарас не ощущал полного доверия. Впрочем, ему это было не впервой. В конце концов, он не царь, а простой солдат, хотя папу геронта не стоило сбрасывать со счетов. Оставалось успокаивать себя только народной мудростью из прошлой жизни – семи смертям не бывать, а одной не миновать. Судя по количеству происходивших по дороге событий, все должно было проясниться уже довольно скоро.

На сей раз их приютила Метона. Оттуда царский пифий отправил двух гонцов, понятное дело, Тарасу ничего не объяснив. Одного посуху, а другого морем в неизвестном направлении. Это событие тоже осталось бы тайной, но наблюдательный Тарас заметил с борта корабля, как на следующее утро пифий разговаривал у лавки горшечника с каким-то человеком в лохмотьях, после чего передал ему небольшой предмет и, командир эномотии мог поклясться всеми богами, мешочек с монетами. «Зачем ему так рисковать, – удивился Гисандр, – мы уже в Лаконике, а здесь за хранение денег по головке не погладят. Возьмут и отрежут ее, чтобы другим неповадно было».

Но последующие события дали ему некоторые объяснения. Вскоре к этому разговору присоединился еще один «простолюдин». Разговор с гонцами состоялся на местном базаре у пирса, где «шумели» периеки, а Клеандр старался не привлекать к себе внимания, смешавшись с толпой. Разговор походил на обычную встречу простолюдинов, поскольку и царский пифий не отличался пышностью наряда. Клеандр был одет в скромный гиматий, как приличествовало ходить в Спарте даже эфорам.

Зоркому Гисандру показалось, что переданный «гонцу», как он сразу окрестил неизвестного человека, предмет вполне мог быть табличкой, то есть письмом. А это значит, что пифию срочно потребовалось связаться с кем-то или известить его заблаговременно о своем прибытии. А поскольку стоянка в бухте была незапланированной, то следовало полагать, что свои люди были у пифия в каждом городе. Похожую табличку он передал второму. После чего тот зашагал прочь из порта, то и дело оглядываясь по сторонам. А другой «простолюдин» поднялся на борт корабля, отчалившего из Метоны вслед за судном Гисандра, но уплывшего в обратном направлении. Этот корабль показался Гисандру вообще не спартанским. Он уже успел насмотреться на редких представителей торгового флота периеков и мог бы с уверенностью сказать, что это явно не один из них, хотя тоже «торговец».

Клеандр же, закончив свои манипуляции, взошел на корабль, не сказав ни слова, будто действительно занимался на берегу лишь тем, что рассматривал горшки. Тарас его не расспрашивал, понимая, что это бессмысленно. Все, что ему «нужно знать», царский пифий и так расскажет. А больше – только под пытками, да и то вряд ли.

Ветер надул парус, и судно понеслось по волнам в сопровождении веселых дельфинов. Вскоре достигнув небольшого архипелага из десятка мелких островов, они миновали мыс Акритас – самую южную точку некогда свободной Мессении, а теперь, уже не одну сотню лет после захвата, считавшуюся «исконной» спартанской территорией. Следующий по курсу мыс, что лежал за обширным заливом, назывался Тенар и был хорошо знаком Тарасу. Именно там случилось памятное избиение илотов в храме Посейдона, которое сошло с рук Деметрию и окончательно сделало его врагом Гисандра.

Плавание в спартанских водах походило на прогулку по «мертвому» морю – кораблей здесь почти не попадалось. Лишь изредка лазурный горизонт расцвечивался парусом одного или нескольких судов, принадлежавших к флотилиям других стран. Корабли Коринфа, Арголиды, Афин и недалекого Крита бороздили окрестные воды по своим торговым делам, обходя неприветливую Лаконику стороной. Суда же периекских купцов были крайне немногочисленны. За все плавание им попалось пока лишь два корабля.

– И почему наш предок, великий Ликург, так не любил флот, что запретил нам его иметь? – не выдержал наплыва своих мыслей Гисандр и спросил, обернувшись к стоявшему рядом Клеандру: – Ведь имей Спарта флот, мы могли бы сокрушить любого врага.

– Мы бьемся так, как он нам завещал, – ответил царский пифий, и Тарас, к своему большому удивлению, не расслышал в его голосе большого осуждения. – Лакедемон силен своей сухопутной армией, и не нам менять заветы Ликурга.

Но, наклонившись чуть ближе к Тарасу, добавил почти шепотом, словно боялся, что его услышат матросы или обретавшийся неподалеку Темпей:

– Хотя я могу тебе сказать, что не вижу ничего вредного в том, чтобы у Лакедемона было некоторое количество кораблей. Мы не стали бы от этого слабее.

– Конечно! – воскликнул Гисандр, вдохновленный тем, что нашел понимание. – Наоборот, мы стали бы гораздо сильнее и могли бы со временем подорвать морскую мощь Афин. Если же построить достаточно большие корабли, то мы могли бы перебрасывать наши отборные войска на кораблях в любую точку Греции. Ведь даже персы делают это. И даже на Итаке я видел военный флот.

Гисандр развернулся вполоборота к пифию и взмахнул рукой, указывая так, словно они до сих пор находились на острове.

– Там, в заливе, где мы выгрузили… ящики, – проговорил он, – почти рядом с нашей стоянкой я видел штук пятнадцать новехоньких триер, похожих на афинские. Они были достаточно вместительные для таких походов. Но на них не было солдат. Чьи они? С кем Итака собирается воевать?

Клеандр, казалось, был в замешательстве. Некоторое время он размышлял над тем, что говорить, словно вопрос Гисандра застал его врасплох. Но быстро взял себя в руки и ответил:

– Это флот наших союзников.

– Значит, потомки Одиссея опять[5] готовы биться за Спарту? – уточнил Гисандр и, не дождавшись утвердительного кивка, сам ответил: – Отлично. Но только нам бы не помешали собственные корабли. У нас ведь столько портов и большое побережье. Мы бы могли быть владыками не только суши, но и моря, а оно пока принадлежит проклятым афинянам.

– Если тебе не дорога твоя жизнь, ты можешь попросить о них у эфоров, когда будешь говорить с ними о своем оружии, что мечет молнии подобно Зевсу, – усмехнулся пифий, – разве ты забыл, что уже одного этого тебе будет достаточно, чтобы раньше времени отправиться в царство Аида.

– Но ведь мы победили, – не унимался Тарас, – ведь я доказал, что с помощью этого оружия могу уничтожить тысячи персов, даже не используя меч и копье.

– Ты забыл, где живешь, – охладил его пыл царский пифий, – для эфоров главное, что ты нарушил традиции предков, создав это оружие. Вмешался в дело богов. Так что проси их лишь о том, чтобы они даровали тебе свою милость. Это главное. К сожалению, пока не все еще в Спарте зависит от царя, который тебе благоволит. А про корабли забудь.

И все же Тарас не услышал в словах пифия полного запрета думать об этом. Вслух тот, конечно, запрещал ему говорить о флоте, но спартанец чувствовал, что эта тема интересна и самому Клеандру. А раз так, то и самому царю. Видно, время еще не пришло.

«Ладно, подождем, – нехотя смирился он, скрипнув зубами и вновь обращая свой взгляд к морю, – в одном Клеандр прав, с эфорами новый флот обсуждать не стоит. Они – хранители древних законов. Сейчас главное, получить их „высочайшее разрешение“ на строительство баллист. Уже одно это будет прорывом для спартанской армии, хотя многим бойцам „старой гвардии“ явно не понравится. Ну да ничего, лишь бы не запретили, а там прогресс свое возьмет даже среди этих твердолобых вояк, как только они увидят, что творит моя артиллерия».

– Темпей! – Гисандр отошел от ограждения и приблизился к мачте, у которой коротал свое время первый алхимик Греции под тентом, чуть в стороне от скамеек гребцов. – У тебя случайно не осталось в Спарте каких-нибудь запасов «Грома богов»?

Так они между собой называли состав гремучей смеси, которой начиняли взрывчатые горшки. Но оружейник сразу отрицательно замотал головой.

– Мы все потратили у Фермопил, хозяин, и потом на отражение персов у Дельфийских проходов, – пробормотал он заикающимся голосом, словно боялся, что немедленно будет наказан, – но как только мы достигнем Пелланы, я обязательно постараюсь сделать как можно больше порошка.

– Да уж постарайся, врачеватель, изготовить побольше своего зелья, – кивнул Тарас, приваливаясь к мачте, над которой трепетал под порывами ветра парус. – Я буду «лечить» им персов. А их еще очень много на нашей земле.

– Я не буду спать ночами, – пообещал Темпей.

– Это верно, – согласился Тарас, поглядывая на временно скучающих гребцов, – Когда мы прибудем на место, нам всем будет не до сна.

Его взгляд, скользнув по синему небу, остановился на чайках, небольшая стая которых сопровождала корабль от самой Метоны. Они уже прошли половину залива и вскоре должны были достигнуть мыса Тенар. Вечерело. «Как бы не пришлось там ночевать, – озадачился Тарас, которого будоражили не очень приятные воспоминания об этом месте, всколыхнувшие еще более ранние о тех зверствах, участником которых он стал, попав в агелу Деметрия, – а впрочем, какая теперь разница».

Заметив своих гастрафетчиков, Никомеда с Бриантом, что расположились на корме, он вдруг снова вспомнил об Итаке. На обратном пути из подземного «хранилища» Клеандр привел его на одну из скал на другой стороне хребта и показал на три деревни, что раскинулись внизу. Там горело много костров и деревни были хорошо различимы, несмотря на сгущавшиеся сумерки. Здесь жило много народа, на первый взгляд, – одни мужчины. И все – как показалось наблюдательному Тарасу, – судя по всему, были воинами.

– Это люди Иксиона, – предвосхитил вопрос царский пифий, – местного вождя, что обязан нам своей дружбой.

– Спарте? – уточнил Тарас.

– Нет, Гисандр, – прищурился пифий, – лично царю Леониду. С Леотихидом и эфорами он не имеет связи.

Гисандр промолчал.

– Странные деревни, – поделился он своими соображениями, подметив кое-что в поведении местных жителей буквально сразу, – очень похожи на военный лагерь.

– А это и есть лагерь, – не стал скрывать пифий, – все его обитатели – военные люди. Они заменят твоих периеков завтра.

– Так они знают о пещере, – спросил заинтригованный Гисандр, – хорошие бойцы?

– Со спартанцами, конечно, не сравняться, – сморщился пифий, – но бесстрашны и оружие держать умеют. Правда, большинство из них пираты и всякий сброд с окрестных островов, что собрал к себе Иксион, когда захотел укрепить свою власть на этом острове.

– И вы доверите им охрану нашего груза? – не поверил своим ушам Тарас.

– Иксион не знает о ящиках, – ответил пифий, но, увидев, что это ничуть не успокоило Тараса, добавил: – Он слишком многим обязан Леониду и не станет с ним ссориться.

– А Иксион[6] один правит на Итаке? – не удержался от наводящего вопроса Тарас, пристальнее вглядываясь в то, что творилось у костров.

– На этом острове еще есть правители, – нехотя проговорил пифий, тоже вглядываясь в сгущавшиеся сумерки, – о них ты узнаешь позже. Но Иксион – самый дерзкий из них и сослужит нам хорошую службу. Если захотят боги, то ты познакомишься с ним, когда придет время.

– Значит, мы вернемся сюда? – удивился Тарас, переводя взгляд на лицо пифия, почти скрытое во мраке.

– Если захотят боги, – был ответ.

«Что-то мне кажется, что боги не заставят себя долго ждать, – подумал Тарас, вновь зашагав по невидимой тропе меж камней в сторону бухты, – а этот остров еще сыграет в судьбе царя Леонида, да и, похоже, моей, какую-то роль. Эх, Одиссей, Одиссей».

Отогнав нахлынувшие воспоминания, Тарас вернулся в настоящее, вновь устремив свой взгляд к спартанским берегам. Плыли они довольно быстро и, несмотря на опасения Тараса, вскоре благополучно миновали мыс Тенар. А проплыв дальше, даже успели еще до темноты достигнуть какого-то города, который командир эномотии не успел посетить за время жизни в Лаконике. Так далеко по этому берегу на юг он не забирался.

– Где мы? – просто спросил Тарас, когда корабль пришвартовался у невысокого и полуразвалившегося от старости пирса. Сразу было видно, что постоянное мореплавание в этом городе – давно забытое дело.

– Это Асопос, – ответил Пифий, – мы уже недалеко от конечной цели. Осталось обогнуть последний мыс, и завтра будем на месте.

Пифий обернулся и указал рукой в сторону занимавшего полнеба холма, над которым уже начали появляться первые звезды.

– Вот там стремит свои воды в море великий Эврот.

– Эврот? – удивился Тарас. – Но тогда зачем нам огибать мыс и так отклоняться? Могли бы войти в русло и подняться до Спарты, корабль у нас небольшой.

– Нам не нужно в Спарту, Гисандр, – озадачил его пифий, сходя на берег, где для него и Тараса уже приготовили ночлег в одном из домов, – нам нужно сначала в Тирос.

– Ну Тирос, так Тирос, – согласился Гисандр, чуть задержавшись на корабле, чтобы поговорить с периеками, – придется заночевать здесь.

Но его отвлек Темпей, который сам приблизился, едва услышал название города.

– Господин, – проговорил он звонким шепотом, – позвольте мне остаться на корабле и не сходить с вами на берег.

– А что тебя так пугает? – удивился Тарас, положив руки на кожаный ремень. За спиной замерли Этокл и Бриант с его оружием, которое всегда носили за хозяином. – Мы дома, в Спарте. Персов поблизости нет. Можешь спать спокойно – я выделю тебе чулан у входа в дом, который вы поделите с моими оруженосцами.

– Благодарю, вы слишком щедры ко мне, – стал отнекиваться оружейник, – Асопос находится на внутренней стороне мыса, а на другой стоит мой родной город Эпидавр-Лимера. По прямой, через перевал, здесь не так уж и далеко.

– И что? – не понял Тарас, которого слегка утомило это нудное морское путешествие. Он хотел спать, а Темпей не давал ему этого сделать.

– Периеки из нашего города имели много дел с местными жителями и часто бывали здесь. Вдруг кто-нибудь из них узнает меня? А ведь для них я давно мертв. Могут возникнуть ненужные вопросы.

– И то верно, – удивился неожиданному повороту мыслей своего верного алхимика Тарас, вспомнив операцию по тайному вывозу Темпея из этих мест. Тогда он действительно приказал пустить слух, что врачеватель сгорел в огне во время одного из своих опытов, которые так будоражили местных жителей.

– Я до сих пор боюсь своих давних недругов, – объяснил Темпей, – многие из них были бы не прочь казнить меня за любовь к изучению огня.

– Ладно, – кивнул Тарас, скользнув взглядом по хмурым лицам оруженосцев, – ты мне еще пригодишься, да и царь рассчитывает на твои огненные горшки. Так что мы не можем допустить, чтобы из-за какой-то глупой случайности нам смогли помешать. Я, конечно, убил бы любого, кто осмелится на это. Но лишний шум нам не нужен. Клеандр не одобрит. Так что спи на палубе, раз уж так хочется. А ты, Этокл, на всякий случай останешься с ним.

Клеандр просиял так, словно ему отменили смертный приговор. «Да, – подумал Тарас, шагая по одной из пустынных в этот час портовых улочек, – тяжело быть гением. Все хотят твоей смерти. Даже на улицу не выйти».

Глава пятая

Царский темен

На следующий день, ближе к полудню, когда корабль проходил мимо Эпидавр-Лимеры, а все, кто на нем находился, страдали от нестерпимого зноя, Тарас не удержался от ерничества. Словно не замечая стоявшего рядом алхимика, он проговорил вслух, рассуждая сам с собой:

– А не пополнить ли нам запасы пресной воды в этом городе?

И краем глаза заметив, как вздрогнул врачеватель от такого предложения, поспешил его успокоить, опять как бы невзначай «заметив» под тентом бурдюки с водой.

– Хотя не стоит. Мы уже близко от цели, и нам хватит того, что есть.

Темпей, едва не потерявший сознание при этих словах, вздрогнул еще раз и с благодарностью посмотрел на своего хозяина, приняв все за чистую монету. А Тарас, позабавившись, поймал себя на мысли, что грубый спартанский юмор, замешанный на унижении подчиненных сословий, проник и в его характер. «А как же иначе, – оправдал он себя, – со спартанцами жить, как говорится…»

На этот раз погода благоприятствовала путешественникам, они нигде не останавливались и к вечеру были в Прасиях. Когда корабль ошвартовался в местной гавани, Тарас с удовольствием ступил на твердую почву и сразу же проделал несколько гимнастических упражнений, немного размяв мышцы.

– Засиделся я что-то на этом корабле, – посетовал он Клеандру на затянувшееся морское путешествие, когда пифий оказался рядом.

– Ничего, – ответил тот, рассматривая сумеречное небо, быстро растворявшее в себе прибрежные скалы, – сегодня переночуем здесь, а завтра двинемся в Тирос. Время поджимает.

– На повозке? – осведомился спартанец, вращая плечами и заканчивая растягивать руки. Неожиданное сообщение о том, что они опаздывают, Тарас пропустил мимо ушей. Сам он уже давно перестал торопиться на встречу с эфорами.

– Пешком, – ответил Клеандр, и в его голосе спартанцу послышалось недовольство «изнеженностью» Гисандра, которому «по статусу» всегда следовало передвигаться пешком, – а повозка поедет за нами с грузом.

«Вот это по-нашему, – усмехнулся Тарас, – по-спартански».

В Тирос, несколько раз уступавший столице размерами, но также имевший несколько центральных мощеных улиц и множество храмов, они прибыли после полудня, когда солнце уже прошло зенит, а раскаленная земля готовилась принять долгожданную прохладу. Вступая в город по горячим камням в своих сандалиях, Тарас заметил на его окраине знакомое приземистое здание, из подвала которого валил дым, словно там черти жарили грешников на сковородке. Это был местный арсенал, где работал слишком любопытный мастер Сфетон, не приглянувшийся Тарасу с первого взгляда. Именно отсюда некогда геронт Поликарх и его сын начали поиски мастеров, тайно способных создать баллисты. Но даже по прошествии долгого времени местные «мощности» не использовались в «программе создания оружия возмездия», так еще и не одобренной эфорами. Ни Гисандр, ни его мудрый отец почему-то не слишком доверяли местным мастерам, хотя те и делали вполне приличное оружие.

– Что дальше? – уточнил Тарас у пифия, когда они остановились передохнуть на небольшой площади ближе к центру города, на которой в этот час было полно народа. – До самой Спарты отсюда идти чуть менее двух дней. Двинемся прямо сейчас?

Все свободное пространство вдоль стен было занято гончарными лавками, а в некоторых Тарас разглядел даже инструмент для обработки земли и какие-то скобяные изделия. «Ну просто свободный рынок по сравнению со столицей, – невольно усмехнулся он, глядя, как бойко торговали периеки своим товаром, меняя его на другой, – и куда только смотрит старейшина Миссий. Так и до революции недалеко».

– Нет, – ответил Клеандр, дождавшись, пока их нагонит повозка, в которой среди небольшого количества вещей сидел в гордом одиночестве врачеватель, охраняемый периеками из спецотряда, – сейчас мы направляемся в имение царя. Тебе нужно посмотреть на него. А там я скажу тебе, как быть дальше.

– Если речь о ближайшем клере царя, то я там уже бывал, – сообщил Гисандр, не вдаваясь в детали, – вместе с отцом, когда прошлый раз ездил по этим местам. Мы беседовали тогда с управляющим царским теменом.

– Да? – немного удивился Клеандр, вперив в него пристальный взгляд снизу вверх. – Так вы уже знакомы с Инахом? Тем лучше. Меньше понадобится времени на подготовку.

«Про что это он? – не понял Тарас, но расспрашивать не стал. – К чему мне готовиться? Что я там среди этих полей не видел? Ладно, скоро сам расскажет, раз уж начал».

О том, что в прошлый раз они так застращали Инаха во время своей инспекционной поездки, что он потом перевыполнил «план по сдаче зерна и овощей» государству, а вернее, своему хозяину – царю, – Тарас упоминать не стал. Зачем беспокоить пифия такой ерундой. Тем более что они походя поспособствовали увеличению состояния царя Леонида, а за это царь «своему другу геронту» только спасибо скажет. Периеки должны работать, для того им и сохранили не только жизнь, но и свободу. А свобода в Спарте дорогого стоит.

Впрочем, была в этом деле и другая сторона, о которой Тарас узнал, лишь прожив в Спарте несколько лет. Герусия вместе с эфорами пристально следила за жизнью царей и стремилась их постоянно контролировать. Если эти два магистрата не ссорились, а объединялись для одной цели, то они обладали реальной властью сместить царя. В этом случае в дело шли любые уловки, которых у эфоров имелось немало. От совершенно «законных» до откровенных фальсификаций с очернением царей, вплоть до подделки оракулов. К законным относился обряд наблюдения за ночным небом, который проводился раз в девять лет. В это время эфоры, увидев падающую звезду, могли счесть это знаком того, что кто-либо из царей провинился перед богами и его власть нужно прекратить. Что и делали незамедлительно. Царь «совершенно законно» отстранялся от власти до тех пор, пока не будет получен «официальный ответ» от дельфийских прорицателей о том, как поступить с ним дальше: казнить или помиловать. К счастью, в большинстве случаев оракул в Дельфах благоволил к царскому роду, и теперь Тарасу стало понятнее, по каким причинам божество почти всегда поддерживало царей в борьбе за власть с эфорами. Но бывали и исключения. А если законным методом отстранить слишком активного и самостоятельного царя от власти не выходило, то тут в дело шли любые методы. От стандартного обвинения во взятке – а царь Спарты, как верховный главнокомандующий и жрец, всегда должен был оставаться безупречным – до признания его незаконнорожденным, что мгновенно исключало царя из длинной родословной потомков Геракла. Такого позора не мог вынести никто. Поэтому нередки были случаи, когда обвиненному в таких грехах царю предлагалось закончить жизнь самоубийством или в изгнании. Последнее случалось чаще, поскольку даже доказанная вина не позволяла поднять руку на священного царя-жреца.

Так что если бы в имение царя пожаловал не Поликарх, а другой представитель герусии, то Леониду впору было бы обеспокоиться таким излишним вниманием. Мало ли что он там вынюхивал.

Увидев Гисандра, Инах невольно вздрогнул. Даже появление Клеандра не произвело на него такого впечатления, как внушения, сделанные некогда столичными инспекторами. Он хоть и был управляющим царского темена, но по рождению считался периеком. Сказывались отношения между хозяевами-спартанцами и периеками, людьми второго сорта. А был еще и третий, куда нарушитель субординации мог переместиться очень легко. И хотя по своему положению Клеандр был неизмеримо выше, Инах не смог скрыть легкого волнения, охватившего его при появлении поджарой фигуры спартанского гоплита, прибывшего в сопровождении своих бойцов. «Вот она, рабская психология, – невольно усмехнулся Тарас, – один раз сломал человека, и все, он уже животное».

От взгляда проницательного пифия это не укрылось, но он не стал ничего выяснять.

– И чем я должен здесь заниматься? – уточнил Тарас, когда разместил своих людей на постой и вновь встретился с пифием во дворе центральной усадьбы небольшой деревеньки, вокруг которой раскинулись царские поля. Земельные угодья Леонида явно превышали надел любого гражданина Спарты, невольно заставляя Тараса улыбаться, когда он слышал фразу «первый среди равных». Правды ради нужно было заметить, что все остальные законы против роскоши царем соблюдались. Если, конечно, не считать привилегии свободно хранить золото у себя дома и там же питаться за счет общины, не посещая ритуальные сесситии. Никто, кроме него и царя Леотихида, таких «послаблений» не имел.

– Завтра утром ты отправишься в Спарту. А до ночи тебе нужно осмотреть вон те бараки, Инах тебе в этом поможет, – сообщил ему Клеандр, указав на недалекие холмы, поросшие редким лесом, из-за которого высовывалось несколько длинных приземистых зданий. Они были едва заметны.

– А что это? – искренне удивился Тарас, даже немного оскорбившись. – Зернохранилище?

Его, солдата, зачем-то хотели привлечь к сельскому хозяйству, которым даже не все илоты занимались.

– Это мастерские, – словно нехотя пояснил пифий, прищурившись. – Там делают оружие. Ты должен их осмотреть и знать, как их можно использовать, если вдруг… Он помолчал немного, но все же закончил фразу: – Если вдруг что-то пойдет не так. Мы не можем терять время.

Тарас перевел удивленный взгляд с бараков на пифия и, помолчав, кивнул. Ему показалось странным, что Клеандр говорил так, словно заранее знал, что в этом деле что-то пойдет не так. Впрочем, может, и знал. С него станется. Просто Тарасу не говорил. «Ох уж эти мне политики, – передернул плечами гоплит, направляясь к близким холмам в сопровождении управляющего, – все темнят, темнят».

– И запомни, Гисандр, – проговорил ему в спину пифий, остававшийся в деревне, – для всех остальных эти бараки и есть зернохранилище, как тебе показалось с самого начала.

– Это ясно, – подтвердил Тарас, обернувшись и делая знак своим периекам присоединиться к его небольшой прогулке, – сразу же видно: обычные зернохранилища.

Приблизившись к холмам, Тарас пригляделся к объекту. На первый взгляд это были обычные бараки, действительно походившие на хранилища для собранного урожая. Никаких труб, никакого дыма и пара, никаких шипящих чанов с водой, никаких чумазых илотов с раскаленными заготовками снаружи. В общем, ничто не выдавало в этих бараках мастерские по производству оружия. Даже наоборот, – по соседству паслось стадо коз, а напротив периеки старательно возделывали мотыгами землю. Впрочем, трубы все же были, если приглядеться. Да и общий пейзаж немного пор-тили четверо охранников из периеков в полном боевом облачении, стоявшие у дверей в барак. Но ведь и зерно следует охранять. Особенно цар-ское.

– Ну просто сельская идиллия, – пробормотал, глядя на это, Гисандр, сам затянутый по необходимости в походные доспехи, и, обернувшись к трусившему позади Инаху, добавил: – Давай показывай, что у тебя тут запрятано.

Увиденное внутри «зернохранилища» разительно отличалось от вида снаружи и даже слегка поразило Тараса, повидавшего уже немало мастерских. Здесь были выстроены с десяток мощных, по местным меркам, печей, способных переплавить такое количество металла, что можно было бы выковать оружия на небольшую армию. А если не торопиться, то и на большую. Правда, все они сейчас были в нерабочем состоянии, но после беглого осмотра оказалось, что горючих материалов заготовлено предостаточно. И Тарасу сразу стало ясно, что не пойдет и нескольких часов после приказа, как подмастерья раздуют здесь такой огонь, что небесам станет жарко.

– Кстати, а где ваши мастера? – уточнил Тарас, прогуливаясь по этим секретным мастерским, в которых не было ни души, отчего его тихие шаги едва ли не звоном отдавались в звенящей пустоте барака. – И все остальные? Печей-то тут немало. Чтобы их обслуживать, нужно много периеков.

– Они живут в соседней деревне, – не стал темнить Инах, видимо, получивший указания во всем помогать Гисандру и ничего не скрывать, – для вида обрабатывают поля и могут быть вызваны сюда мгновенно.

– Ясно, – кивнул Тарас, – а медные заготовки где хранятся?

Инах отвел его в другой конец барака, где в специальном чулане, под охраной еще нескольких гоплитов находились корзины с «грязной» рудой, из которой еще только предстояло выплавить медь. Но в углу под мешковиной зоркий глаз Тараса заметил и небольшую стопку из слитков уже очищенной меди. Не спрашивая разрешения, он приблизился, откинул грубую ткань и тут же вернул ее на место, лишь скользнув взглядом по отливавшим тусклым блеском бокам пузатых слитков. Конечно, до чистой меди всему этому хозяйству было еще далеко, технологии не те, но по здешним меркам это было уже целое богатство. Стратегическое сырье.

«Кажется, у нашего царя еще есть и монополия на разработку медных рудников, – припомнил Тарас, – а на рудниках тоже работают периеки, о которых он так печется».

Насмотревшись на все это, Тарас пришел к выводу, что теперь у него в распоряжении – а Клеандр ясно дал это понять – на всякий пожарный случай имеется целый сталелитейный завод. Да не где-нибудь, а на особо охраняемой территории, куда без высочайшего разрешения никто не сунется.

– Значит, можно не мучиться с производством в собственном имении, – усмехнулся Тарас, невольно заговорив вслух, – прощай, кустарный метод. Да, теперь шпионы Деметрия в Пеллане умрут со скуки.

– Что нужно сделать, господин Гисандр? – не понял его Инах, стоявший в трех шагах.

– Пока ничего, – отмахнулся Тарас и похвалил управляющего, чтобы тот больше не приставал с вопросами, – молодец Инах, хорошо ты тут все организовал. Пригодится. Покажи-ка мне теперь ту самую деревню, хочу на мастеров посмотреть.

И покинув территорию завода, Тарас неспешным шагом направился за Инахом в деревню, где довольно долго общался с царскими мастерами. Памятуя о том, сколь долго он искал настоящих толковых работников, Тарас решил сам убедиться в их «профпригодности». Прибыв на место, что оказалось по соседству, не таясь, набросал им чертеж баллисты и остался доволен. Мастера действительно оказались сообразительные. Довольно быстро догадались, что к чему, и даже стали предлагать Гисандру идеи, как усовершенствовать конструкцию. Обратно Тарас вернулся уже затемно, но царский пифий ждал его у входа в дом.

– Все осмотрел? – встретил его вопросом вместо приветствия Клеандр.

– Все, – кивнул Тарас, слегка утомленный, но довольный, – и печи посмотрел. И с мастерами виделся.

Клеандр выжидательно молчал, и Тарас понял, что царский пифий ждет от него авторитетного заключения.

– Хорошие мастерские, – проговорил он, снимая шлем с головы, – и печей и материалов много. Побольше, чем даже в Тиросе. Царь может быть доволен.

Пифий по-прежнему молчал. Поэтому Тарас выдержал паузу и закончил.

– Так что, если что-то пойдет не так… здесь можно спокойно наладить производство баллист. У меня в имении тоже можно их делать, но здесь быстрее будет, да и не надоедает никто из соглядатаев.

– Леонид был уверен, что тебе понравится, – проговорил наконец пифий, делая пару шагов навстречу и слегка улыбнувшись, – оружейники здесь действительно собраны лучшие. Со всей Спарты.

Тарас не стал спрашивать зачем.

– На рассвете ты отправишься в столицу, – напомнил Клеандр и протянул ему небольшой свиток, – вот письмо царя к эфорам.

Тарас бережно взял дощечку и очень осторожно засунул ее за панцирь, понимая, что держит, возможно, свою охранную грамоту. Если Леонид не отступился от своих слов, то в письме должна была содержаться просьба прислать в Дельфы еще одну спартанскую армию. Вместе с ним. Ну и кое-что о подвигах героя Фермопил. Если, конечно, эфоры сочтут Гисандра героем, а не отступником.

– Когда получишь ответ, пришли ко мне гонца, – отдал последнее напутствие пифий.

– А… если эфоры дадут мне не тот ответ, которого я жду? – выдавил из себя Тарас, положив руку на кожаный пояс. Он настраивался на лучшее, но готовился к худшему. Дело было не из простых. Одним богам было ведомо, как все повернется в столице.

– Что бы они тебе ни ответили, сразу пришли гонца, – повторил Клеандр.

– Я понял, – произнес Тарас, отступая на шаг, – пришлю.

И добавил уже про себя: «Если меня не приговорят раньше».

Глава шестая

Спарта

Столица встретила Тараса и его небольшой отряд непривычной тишиной. Войдя в город с востока, он миновал окраины, состоявшие в большинстве своем из приземистых землянок с плоской крышей, прямо на которых часто паслись козы и свиньи, – назвать эти строения домами у него язык не поворачивался, – прошел памятный Дромос и углубился в центральные кварталы, постепенно приближаясь к месту своего триумфа на Гимнопедиях. Позади не слишком быстро передвигавшегося отряда тащилась телега с врачевателем, возница которой имел приказ двигаться прямиком в имение геронта Поликарха, если вдруг Гисандр решит ускорить шаг.

Вспоминая о том, как шумел тогда город, полный народа, Тарас с удивлением отмечал, что сейчас Спарта, казалось, будто вымерла. Не считая солдатских патрулей, лишь редкие прохожие попадались ему на улицах. Да и то были это в основном илоты или периеки, бредущие по делам своих хозяев. Пока что он не встретил никого, напоминавшего своим видом чиновников, посетителей апеллы и герусии, и тем более праздношатавшихся граждан. Впрочем, таких в Спарте и не было. Люди здесь отдыхали только по великим праздникам, а сейчас ничего подобного не намечалось. И тем не менее Тарас сразу ощутил атмосферу каких-то перемен. Что-то происходило в Спарте, и весь город словно замер в ожидании важного решения.

«Может, из-за войны власти объявили какой-то траур?» – размышлял на ходу Тарас, осторожно переставляя ноги по мостовой, обильно усеянной засохшими испражнениями животных. Но сам же себе и отвечал: «Нет, не похоже. Даже угроза нападения персов не отвлекла спартанцев от пышного празднования Карней[7], а остальных греков – от Олимпиады. Они вообще не любят менять свои планы. Значит, здесь что-то другое. Только вот что? Ох, не нравится мне это».

Приблизившись к центру города и ступив на главную площадь у стадиона, Тарас наконец увидел многочисленные белые колонны, портики и галереи, расползавшиеся от площади во все стороны. Остановившись на Хоросе, он позволил себе немного расслабиться, предавшись воспоминаниям. Пустынный сегодня стадион, свидетель его победы, сейчас казался безмолвной громадой. Перед входом возвышались статуи Аполлона-Пифея, Артемиды и Латоны, строго взиравшие с высоты своего роста на Гисандра. Каменные скамьи стадиона из светлого пористого камня, стоящие полукругом на склоне холма и разбитые на секции, словно ждали нового наплыва народа. Своим внутренним взором Тарас «видел» людей, в белых гиматиях, что бродили меж ними, занимая свободные места. В центре трибун находилось несколько лож. «Здесь я впервые встретил царя Леонида, – пронеслось в мозгу спартанца, которого словно что-то держало на этом месте, – и Елену. Да, сколько воды утекло с тех пор».

Вдруг краем глаза Тарас заметил какое-то движение среди колонн галереи, спускавшейся вдоль дороги с холма. И, повернув голову, увидел, как несколько старейшин в длинных гиматиях прогуливались там, беседуя о делах. Это были не эфоры. Здесь, похоже, проходило какое-то собрание старейшин. Тарас пригляделся, пытаясь рассмотреть среди них своего отца, но не увидел.

– Ладно, – проговорил он, отгоняя размягчавшие душу воспоминания и заметив показавшуюся на площади телегу, – надо поторопиться.

Махнув рукой Этоклу и Никомеду, стоявшим за спиной, он быстрым шагом направился по мостовой к выходу из города мимо округлого храма Зевса и Афродиты Олимпийских. Он знал, где живут эфоры и где они собираются, чтобы обсуждать свои дела. Но решил пока не идти прямиком туда, а наведаться для начала к своему отцу. Пообщаться. На собрании старейшин Поликарха, похоже, не было. А уж он-то должен был знать все последние новости и посоветовать сыну, как лучше поступить.

Путь до отцовского имения показался Тарасу, привычному к марш-броскам с полной выкладкой, недолгим, можно сказать, увеселительной прогулкой. Особенно если вспомнить, что Этокл и Бриант тащили на себе все вооружение, а Темпея он вообще позволил себе потерять из вида, благо того охраняли трое бойцов. Денек стоял прекрасный, солнечный. Окрестные виды настраивали спартанца, привыкшего размышлять только о войне, на лирический лад. Когда же он свернул с мощеной «трассы» на пыльную проселочную дорогу и поднялся на холм, заметив на соседнем поле среди работавших илотов стройный стан Хилониды, то мысли его и вовсе стали далеки от военных действий. Стоило ему вспомнить те жаркие ночи, которые он провел еще до свадьбы с этой крестьянкой, что воображение молодого спартиата мгновенно распалилось. И пока он шагал до имения, бросая на нее долгие взгляды, совсем позабыл о том, зачем прибыл сюда.

Однако геронт, узревший его с балкона, быстро вернул сына к земным заботам.

– Здравствуй, Гисандр! – приветствовал его мудрый Поликарх, уже спустившийся вниз и ожидавший его, впрочем, по спартанской привычке не раскрывая объятий, а сложив руки на груди. – Я знал, что ты должен прибыть в скором времени.

– Как же ты узнал, отец? – ответил несколько обескураженный Тарас, останавливаясь у порога и слегка поклонившись. – Ведь еще недавно я и сам не знал, что вскоре прибуду в Спарту.

Илоты и периеки, хорошо знакомые геронту, замерли за спиной своего хозяина, опустив оружие на землю.

– Боги послали мне сон, – ответил геронт, улыбнувшись, отчего морщинистое лицо Поликарха перестало казаться излишне сосредоточенным.

Он направился в дом и взмахнул рукой, жестом приглашая сына за собой.

– В нем я видел великую битву и тебя в окружении тех самых машин, что мы создали с тобой тайком. И понял, боги говорят мне, что скоро ты вновь прибудешь сюда для великой цели…

Услышав это, Тарас резко остановился, едва не ударившись лбом о низкий дверной проем, – сон геронта так походил на тайные замыслы, о которых мог знать только царь и он сам, что в первое мгновение Тарас решил, будто у отца проснулся дар предвидения. Однако затем, прикинув варианты, допустил другую мысль, – а что если его папаша посвящен в дела царя Леонида настолько, что заранее знал о прибытии сына и его задании? Но, соблюдая тайные договоренности, не спешит сообщать Гисандру детали очередной операции Агиадов, которую они держали в секрете от второго царского дома и заодно от эфоров.

«Вдруг все же простое совпадение и мне примерещилось? – слегка озадачился Тарас, входя следом за геронтом в комнату, обставленную в истинно спартанском духе: низкий рубленый стол и пара ничем не укрытых скамеек. – Ладно, будущее покажет».

– А боги не сказали тебе случайно, зачем посылают меня в Спарту в тот час, когда все остальные воины бьются во славу Лакедемона у Дельфийских проходов? – поинтересовался, ухмыльнувшись, Тарас, но отец, казалось, не заметил лукавства.

– Нет, – проговорил геронт, усаживаясь на скамью у стены и поправляя гиматий, – но это был действительно странный сон. Полный неясностей. В нем персы сражались со спартанцами, но сражение происходило на море. И ты отчего-то плыл на корабле, вместо того чтобы биться с врагом на суше, как и подобает настоящему спартиату.

Тарас едва не раскрыл рот от все возраставшего удивления, присев напротив отца.

– Впрочем, – проговорил геронт, внимательно посмотрев на сына, – не будем заниматься гаданием. Для этого есть гаруспики и авгуры. Может быть, Гисандр, ты сам расскажешь, что привело тебя в Спарту в это смутное время?

Тарас взял себя в руки, отогнав все подозрения, и решил сразу прояснить ситуацию. Уж больно много тумана напустил геронт, а Тарас любил ясность.

– О чем ты говоришь, отец? – переспросил он, словно только что до него дошел смысл сказанных геронтом слов. – О каком смутном времени? Разве такие бывают в Лакедемоне, где все давно живут по законам Ликурга и ничто не смущает этого порядка, заведенного нашими героическими предками.

Поликарх перевел взгляд сначала на небольшое оконце под потолком, сквозь которое падал луч света, разгоняя полумрак, царивший в доме даже посреди бела дня. Затем посмотрел на развешанные вдоль стены доспехи, но промолчал, помедлив с ответом. Казалось, ответ уже был готов слететь с его губ, но не слетел. Тогда Тарас был вынужден продолжить беседу сам.

– Царь Леонид послал меня сюда с поручением, – ответил Тарас.

– Надеюсь, это хорошие вести, – пробормотал Поликарх, отчего-то ставший задумчивым, – не хотел бы я, чтобы моего единственного сына постигла плохая участь.

Тарас невольно вздрогнул, вспомнив о судьбе Аристодема и Пантита – двух случайно выживших после Фермопильского сражения спартанцев[8]. Однако это случилось в той, другой жизни. А в этой, после вмешательства Гисандра, так и не произошло. Оба были еще живы. Реальность изменилась, но об этом никто и не догадывался.

– Царь хочет, чтобы я предстал перед эфорами с рассказом о сражении и наших смертоносных орудиях, что отправили к богам столько персов.

Тарас подождал реакции отца, но ее опять не было. Поликарх сегодня был на удивление молчалив даже для спартанца. И Тарас решил, что возраст взял свое, старик просто разомлел от жары. Он даже не заинтересовался судьбой орудий, на которые положил столько сил и средств и за которые, кстати, вместе со своим сыном мог быть жестоко наказан теми же эфорами.

– Ты не слишком торопился, – проговорил наконец геронт, вновь поднимая глаза на сына, – недавно начались выборы новых эфоров. И тебе придется долго ждать, пока они примут тебя.

– Долго, – невольно повторил Тарас, не поверив своим ушам, – но ведь каждый день там, в Дельфах, умирают спартанцы. Я хотел вернуться туда как можно быстрее…

Он вдруг осекся и уточнил, словно вспомнив что-то.

– А давно начались эти выборы?

– Два дня назад, – ответил геронт, с удивлением посмотрев на Тараса, – тебе ли не знать, Гисандр, когда выбирают эфоров.

– А долго мне придется ждать, пока выберут новых эфоров и те смогут поговорить со мной? – отмахнулся Тарас от упрека. Несмотря на то что давно жил среди спартиатов, он не слишком следил за выборами новых эфоров. Они менялись каждый год, а цари оставались пожизненно. И Гисандр предпочитал быть ближе к царю.

– До следующей полной луны, – ответил геронт, удивленный такой забывчивостью своего сына, – только тогда, когда новые эфоры пройдут все обряды посвящения и принесут все клятвы спартанскому народу, их власть станет законной.

«Это что же, – подумал уже про себя Тарас, невольно вскакивая со скамьи и делая несколько нервных шагов по комнате, едва вспомнив о том, какой была луна прошлой ночью, – мне тут еще две недели торчать, а то и все три. Да в Дельфах за это время столько всего может произойти. А я тут должен просто сидеть и ждать. Вот угораздило! И ведь могли бы успеть, всего на два дня опоздал!»

Поликарх молча наблюдал за тем, как его сын нервно измеряет шагами небольшую комнату, не понимая, что его так взволновало. Подобный обряд проводился ежегодно и был всем хорошо известен. Но Тарас не обращал на отца сейчас никакого внимания, а геронт, чувствуя, что с сыном происходит нечто странное, не мешал его чувствам вырваться на волю. Но и не торопил.

И вдруг, когда Тарас вспоминал о том, как проходило плавание и как Клеандр отправлял тайных гонцов куда-то лишь по ему одному ведомым делам, Тараса посетила странная мысль. «А ведь он хотел, чтобы я опоздал, – вдруг подумал спартанец, вновь усаживаясь на скамью и едва не хлопнув себя по коленям, – зуб даю, хотел. Оттого и не торопился. Специально все рассчитал так, чтобы мы слегка опоздали. А теперь каждый день опоздания мне в неделю ожидания выйдет. Только вот зачем ему все это? Не мог сразу сказать, патриот хренов».

Тарас был обескуражен своими размышлениями и очень хотел бы обсудить это с отцом, но не знал, о чем ему стоит говорить, а о чем нет. Вроде бы с обеих сторон были друзья – пифий царя и отец-геронт. Но оба были облечены властью и могли вести свою игру, в которой Тарас был простой пешкой. И все же надо было кому-то довериться больше. В этой ситуации Тарасу были нужны союзники. И он решил довериться отцу.

– Честно говоря, отец, я не знаю, чего боги хотят от меня, – пробормотал он, поднимая глаза на Поликарха, – ты мудр, и мне нужен твой совет.

– Говори, – подбодрил его геронт.

– Я прибыл с письмом царя к эфорам, но не знаю, чего от них ждать. Разговор должен был пойти о Фермопилах и том оружии, что мы применили там впервые, рискуя прогневить богов, – начал Тарас неуверенно, но по мере того, как он говорил, уверенность звучала в его голосе все отчетливее, – Я готовился к этой встрече, но не очень—то хотел на нее попасть. Ведь эфоры хранят традиции старины и могли не одобрить того, что я сделал…

– Мы сделали, – поправил его Поликарх, усмехнувшись в бороду.

Тарас посмотрел на него с благодарностью, – отец, похоже, был готов разделить с ним его участь в случае «неудачи». А вариантов тут было немного.

– Но мне кажется, что у царя есть еще какой-то тайный план, которым он не желает делиться с эфорами, – выдавил из себя Тарас, – со мной прибыл Клеандр, который должен помочь мне как можно быстрее сделать новые орудия взамен разбитых персами. Он остался в царском имении, том самом, что мы с тобой «проверяли» когда-то в поисках мастеров. Там у Леонида целый завод, который может сделать множество баллист. Он гораздо быстрее справится с этой задачей, чем люди в нашем имении. И теперь Клеандр ждет от меня гонца с известием о моей встрече с эфорами.

Тарас помолчал, затем вновь встал и прошелся вдоль стола, выдержав паузу.

– Теперь ясно, что встреча состоится не скоро. Но, видят боги, царский пифий управлял нашим кораблем и не слишком торопился привести его в Спарту. Что же мне теперь делать, отец? Просто ждать?

Геронт молчал недолго.

– Зачем же терять драгоценное время, – изрек он, – если царь прислал с тобой Клеандра, значит, он уже решил действовать. Старые эфоры наверняка запретили бы тебе это, но…их власть кончилась.

Геронт весело подмигнул сыну.