Рождение героев Прусаков Андрей

Не тратя времени на подготовку, Экраим нащупал над головой выступ, уцепился пальцами одной руки и, легко подтянувшись, быстро стал карабкаться по кажущейся ровной стене вверх. Добравшись до вершины, он медленно подтянулся и, распластавшись, лег на самый гребень.

Прежде чем спрыгнуть на боевую площадку стены, Эль Нарим опять прислушался к окружающему. Сразу за стеной город освещался тусклым светом масляных фонарей. В сочетании с грязью от непогоды этот печальный свет лишь создавал еще больше кажущихся совершенно темными мест. Экраим невольно вспомнил большие города Наина: белоснежные крепости, взмывающие в колышущийся от зноя воздух стройные минареты, роскошь дворцов нагиров, причудливые сады у домов знати, высоченные стены с пугающими своей несокрушимой мощью башнями, а над всем этим чистые, усыпанные яркими звездами небеса.

Эль Нарим тряхнул головой, сбрасывая мимолетное видение, и бесшумно соскользнул с зубца на боевую площадку. Сейчас со стены совершенно явно виднелось зарево где-то на противоположной окраине Дарграда, и интуиция, которой Экраим привык доверять, настойчиво влекла его именно туда. Но прежде чем спешить на огонь, стоило подготовить себе путь к возможному отступлению. Трое стражников, которым доверили сторожить ворота, сидели на корточках возле небольшого аккуратного костерка, пылающего на заботливо обложенном камнями кострище.

Плавным движением странник подхватил с земли пару камней размером в полкулака. Он уже определился, как именно поступит, и больше не размышлял, действуя словно хищник на охоте – одними инстинктами. Сократив расстояние от сидящих у костра стражников до десятка шагов, он коротким движением снизу от бедер, придавая ускорение в основном поворотом кистей, метнул подобранные камни. Одновременно с броском воин перешел на стремительный бег. Едва только запустив свое импровизированное оружие в полет, он уже знал, что попадет точно в цель. Двое крайних стражников кулями завалились в дорожную грязь, оглушенные точным попаданием камней. Единственное, что успел сделать третий, – поднять взгляд на набегающего воина. Тяжелые полы плаща взметнулись, а в следующий миг в голову начавшего подниматься стражника ударило колено перепрыгнувшего костер Экраима. Грохнувшись навзничь, стражник замер. Эль Нарим мгновение стоял, прислушиваясь, не укрылся ли от его внимания кто-то у ворот или в тесной конуре сторожевой будки, – но ничто не нарушало вечерней тишины.

Воин быстро перетащил всех стражников в будку и там различными частями их же одежды быстро и привычно связал, не оставив даже возможности движений. Покончив со стражей, он сбросил толстый запорный брус и потянул тяжелую створку ворот.

Оставив ворота открытыми, Экраим побежал туда, куда звало его чутье. Он был уже почти у своей цели, когда новая усмешка Судьбы выпала на его долю – дом, к которому он стремился все последние дни, пылал, бросая на все окружающее зловещие отсветы. В тот миг, когда Экраим вышел на расстояние прямой видимости, он увидел, что десятка два солдат наступают на защитников горящего дома, один из которых был ранен и второй тащил его к запряженной четверкой отличных коней карете. Солдатами же командовал человек в длинных одеждах инквизитора.

Эль Нарим всегда удивлялся – как в стране, где так сильна и беспощадна Инквизиция, столь глубоко пустили корни культы приспешников Мрака? Хотя не меньше его удивляло само появление Инквизиции. В странах Фиринского Царства поклонение богам Черного Трона не являлось чем-то из ряда вон выходящим. Поклонение Мраку не запрещалось, но и было настолько редко, что власти не видели смысла запрещать его. На родине Экраима почитали Нахена и его мать – Судьбу. Силы Света или силы Мрака – для фиринийцев они оба являлись порождением Судьбы, которая определяла все сущее.

Пламя горящего дома взвилось особенно высоко, высветив всю сцену словно белым днем. Кулаки воина невольно сжались, когда в этих отсветах пожара он совершенно ясно увидел бледное лицо Вердиса Нарлинга. Тащивший его юноша поднял лицо, и Экраиму почудилось, что взгляды их встретились. Юноша вновь наклонился, чтобы втащить раненого в карету, а эль Нарим поспешно шагнул в сторону, совершенно сливаясь с темнотой придорожных зарослей.

Отбивающиеся воины попрыгали в рванувший с места экипаж, и лошади, буквально проломившись через оцепление из солдат, промчались на расстоянии вытянутой руки от наемника.

Следом понеслись проклятия и слова команд. Экраим проводил взглядом скрывающуюся за поворотом карету и задумался. Судьба вновь испытывала его. Практически достигнув цели, он вдруг упустил ее. И вот опять должен продолжать путь, увлекаемый зовом долга.

Со стороны горящего дома послышался конский топот. Эль Нарим обернулся и заметил двоих всадников, разительно отличающихся от городских стражников, выскочивших откуда-то из-за дальних деревьев. Экраим ни на миг не усомнился, что это такие же наемники, как некогда был и он сам. Остановившись возле беснующегося инквизитора, всадники почтительно выслушали его команды, а потом пришпорили своих коней.

До поворота, за которым скрылся экипаж с беглецами, осталось не более полусотни шагов, когда из зарослей практически под ноги животным выскочила неясная темная тень. Ближний к зарослям конь от испуга встал, буквально вогнав копыта в землю и отворачивая голову от страшной для него тени. Он бы метнулся назад, но силы инерции не позволили столь радикально изменить направление движения. Однако всаднику хватило и этого – перелетев через голову коня, он кувырнулся в воздухе и с треском ломающихся костей рухнул на дорогу. Второй конь промчался мимо, не меняя траектории бега, но сидящий на нем наемник завалился набок, съезжая с седла. Со стороны можно было подумать, будто неопытный наездник просто не удержался в седле, если бы не темный фонтан крови, бьющий из шеи всадника.

Экраим уверенно ухватил ближайшего коня под уздцы, не позволяя ему сбежать. И животное, мгновенно почуяв присущим лошадям чутьем силу всадника, покорно замерло. Эль Нарим взлетел в седло, и лошадь сорвалась с места, подчиняясь его посылу. Оставлять тяжелый кинжал, который метким броском Экраим всадил в шею второго наемника, было жалко и неосторожно. Экраим нагнал замедлившего бег коня с волочащимся на стремени трупом и, свесившись в седле, выдернул свой кинжал из тела убитого. Стремительным движением он даже успел перехватить клинком кожаный ремень стремени. Освобожденное от мешающегося под ногами тела животное умчалось в сторону ближайшей улицы, а Экраим уже вовсю погонял своего нового коня вслед за скрывшимся экипажем.

Видимо, Судьба сама направляла его – путь из неприветливого города был свободен.

Экраим быстро промчался через весь город. Ворота так и остались распахнутыми, как и надеялся эль Нарим. Но едва всадник миновал границу Дарграда, как в темном небе полыхнула молния. Конь вздрогнул от стеганувшего следом раската грома, но воин заставил его продолжить свой бег. И тут небеса разверзлись, и вода хлынула на землю, стремительно размывая дорогу.

Экраим едва слышно простонал, вновь мысленным взором обращаясь к своей светлой, прокаленной горячим солнцем родине. Погони слышно не было, а в такое непроглядное ненастье гнать коня во весь опор было чревато совершенно непредсказуемыми последствиями. Эль Нарим не боялся смерти, но вовсе не хотел умереть глупо, расшибив голову о невидимую за пеленой дождя ветку. Поэтому, едва выбравшись на тракт, воин придержал коня, здраво рассудив, что рано или поздно он настигнет того, за кем шел все последние дни.

Конь сам выбрал удобный для него быстрый шаг, а Экраим, поплотнее закутавшись в совершенно бессильный перед дождем шерстяной плащ, вновь с тоской вспомнил о родине. Там Око Увара – горячее и почти белое днем, кроваво-багровое на закате, решительное утром, когда его приход разгоняет не только ночную тьму, но и прохладу остывших за ночь камней и песка, давая жизнь великолепным садам на берегах рек и в оазисах Наина.

Возможно, города и цитадели Наина и не могли соперничать с великими городами предков, сумевших создать одно из могущественнейших и просвещенных государств – Фиринское Царство. И, наверное, боги забрали у людей часть разума, ибо великое и гордое царство пало. Пало не от какого-то грозного врага, но было разорвано распрями и тщеславием сильных мира сего на три части – Наин, Уфур и Рилабар.

Теперь лишь в сказках рассказывают о подвигах фиринийцев, а многие тайны сокрылись в прошлом. О былом могуществе напоминают только эти легенды да ореол загадочности вокруг покинутого по непонятным причинам в далекие времена города Архдар, чьи стены до сих пор несокрушимо вздымаются среди песков пустыни Шакхи…

Экраим вспомнил давние времена своего детства, когда он был еще ребенком. Тогда он чувствовал себя счастливым – рядом всегда были любящие и заботливые родители и добрая родня. Гумар нель Нарим, отец Экраима, прислуживал при дворе Рамзан-нагир Зейята – одного из могущественнейших удельных владетелей Наина. Зейят являлся правой рукой Наместника Нахена. Все члены семьи Экраима работали при дворце Зейята – это было почетно и выгодно. В счастливом детстве все кажется простым, добрым и светлым. Особенно последний день. Экраим бегал на реку вместе со своей сестрой и тремя братьями. Все слуги ждали приезда самого Наместника, а потому отправили детей погулять, чтобы они не мешались под ногами. Жаркие лучи солнца, освежающий северный ветер, брызги воды, задорный смех сестры и братьев – вот что ярко врезалось в память Экраима. В тот солнечный день детство Экраима кончилось. Словно светлая полоса жизни в один день прервалась, и дальше была лишь борьба ради мести. Его тренировали и обучали выживать и убивать самые лучшие учителя, которые только были у Осмаха дель Порту – человека, заменившего ему отца…

Экраим очнулся от своих воспоминаний только потому, что в завесе дождя ему почудилось какое-то движение. Однако конь шагал все так же спокойно и размеренно, не чувствуя никакой опасности. Эль Нарим присмотрелся и прислушался, но, как ни остры были все его чувства, ничто их не тревожило сейчас. Лишь все так же лил ливень, делая лесную дорогу еще более темной и неприветливой. Струя холодной воды, воспользовавшись тем, что всадник, оглядываясь по сторонам, приспустил промокший насквозь капюшон, пробралась по спине до самых лопаток. Экраим невольно поежился и вновь натянул капюшон, предоставляя коню возможность самому разбираться с дорогой. Промокший плащ не спасал от непогоды, но создавал иллюзию защиты.

Впереди, едва заметный в дождевом мареве, помигивал теплый огонек. Оказавшись на окраине большой деревушки, которую не так давно он уже проезжал, эль Нарим придержал коня и спешился. Он не хотел бросаться в глаза или вступать в какое-либо общение, тем более что коня он получил, убив слуг инквизитора. Поэтому Экраим отпустил коня и, незаметно миновав мост, направился в сторону таверны с мерно покачивающейся на ветру вывеской. Именно с этой таверны он полагал начать поиск тех, кто сбежал из Дарграда на приметном экипаже.

Откинув капюшон, смуглый путник вошел в общий зал и поспешил затворить от непогоды дверь. В помещении посетителей находилось немного. Большинство в столь неурочный час уже разошлись по своим домам или разбрелись по комнатам. Экраим взял подогретое вино и, бросив на стойку пару монет, сделал обычный заказ: вино, мясо да пшеничную лепешку. Денег, что он дал, должно было хватить с излишком. Цель близка, и экономить не имело смысла – скоро все закончится.

– Мясо будет готово в один момент, господин. Вы и половину вина не успеете отпить, – заверила служанка и отправилась к другим посетителям.

Экраим устроился рядом с очагом, надеясь наконец просушить свой плащ. Никто не обращал на него внимания – все были заняты своими делами, и еще один путник-одиночка мало кого беспокоил.

– Я хотел бы переночевать у вас, – сказал эль Нарим, когда девушка принесла еду.

– Мне очень жаль, но мест нет, – ответила служанка.

Тогда Экраим попросил собрать вяленого мяса, сыра и бурдюк с кислым вином, разбавленным водой, в дорожный мешок.

Покончив с едой, Экраим, прихватив приготовленный хозяином постоялого двора мешок, закутался в высохший у камина плащ и вышел на улицу. Нужно было немного отдохнуть, перед тем как пускаться в дальнейшую погоню за ускользнувшей целью. Обойдя вокруг постоялого двора, он скрылся в предутренней тени у забора. Еще несколько осторожных перебежек – и наемник очутился в просторной конюшне постоялого двора. Большая часть денников была пуста. Однако, к удовлетворению странника, с пяток лошадей дремали в своих стойлах, дожидаясь хозяев, заночевавших на постоялом дворе. Экраим бесшумно забрался на чердак с разваленным для проветривания сеном. Здесь он вполне мог и отоспаться, не привлекая ненужного внимания, и, в случае нужды, быстро уйти в нескольких направлениях. Найдя укромный уголок, смуглый путник зарылся в сено и мгновенно уснул.

Разбудил эль Нарима тревожный шум, донесшийся до него сквозь пелену сна. Экраим мгновенно проснулся, отлично выспавшийся и готовый к немедленным действиям. Когда он забрался сюда – едва светало, сейчас же на улицу опускалась ночная тьма. Это могло означать только одно: утомленный долгой дорогой и непогодой, Экраим расслабился, окруженный теплом конюшенного чердака и ароматом свежего сена, и проспал весь день. Это нисколько не огорчало его, и в спокойной обстановке можно было вернутся в таверну, перекусить, а потом, под прикрытием ночи, отправляться в путь.

Но сейчас шум, который разбудил эль Нарима, не позволял рассиживаться, теряя время. Ни с чем перепутать доносящиеся до него звуки наемник не мог – на постоялом дворе шел бой, а это уже могло привести к ненужным последствиям для него.

Закинув мешок за спину и подвязав веревку так, чтобы котомка не болталась, он скользнул с чердака вниз, в проход между стойлами. Краем глаза Экраим заметил движение у лестницы, но, бросив туда взгляд, успел рассмотреть мальчишку лет десяти, торопливо прячущегося за мешками с овсом. Пострел не представлял опасности, поэтому эль Нарим сразу забыл о нем. Быстро осмотрев денники, он выбрал сильного рослого скакуна. Сдернув со стены одно из седел, Экраим быстро и привычно оседлал коня. Тем временем остальные постояльцы конюшни явно разволновались в своих стойлах. Может, на них тоже действовал шум боя, а может, это от Экраима сейчас веяло опасностью, как от попавшего в конюшню волка. Кони храпели и беспокойно топтались в своих денниках. Экраим распахнул ворота конюшни и, возвращаясь к выбранному коню, отпирал все попадающиеся по пути стойла, выгоняя коней и звонким хлопком ладони по крупу посылая их вперед, к распахнутым воротам.

Когда последний конь, взбрыкивая, ускакал прочь, Экраим взлетел в седло и, сжав пятками бока коня, вихрем выскочил из конюшни, затем со двора, а потом, перемахнув через невысокую изгородь, оставил позади деревню, надеясь, что Судьба укажет ему верный путь и поможет скорее закончить начатое.

Здесь ему нечего было делать, ибо человек, за которым он гнался, мчался сейчас в экипаже, запряженном четверкой отличных коней, где-то уже далеко от этого неприветливого места.

Глава 7

Гибель, породившая проклятие

Каким бы близким ни казался путь, но лишь к утру, промокшие, грязные и смертельно уставшие, Регнар и молодой Нарлинг наконец въехали в деревню по каменному мосту. Двуречье, а именно так называлась эта деревушка, принимало путешественников, странствующих как по земле, так и по двум рекам – реке Локсе, являющейся рукавом Темной Реки, и речушке Банле, которая несла свои воды от Молчащего озера мимо Дарграда, чтобы затем бурлящим потоком впасть в Шакское море.

В том месте, где разрасталась деревня, две реки проложили свои русла почти параллельно друг другу на небольшом расстоянии. Двуречье, сейчас удобно расположившееся на берегу Локсы, появилось сравнительно недавно, хоть и успело уже быстро разрастись. Слишком удобно оказалось расположение деревни. И у того, кто оказывался проездом в этой деревне, невольно возникал вопрос – отчего раньше никто не решился осесть в этих местах? Было бы правильнее называть ее даже не деревней, а небольшим городом. По крайней мере, деревня имела даже такую роскошь, как подчиненная деревенскому главе стража. Того и гляди невысокий забор из бревен, окружающий Двуречье со всех сторон, сменится каменной стеной. Тогда всего и останется – поставить городские ворота, ратушу да обустроить покрасивее центральную площадь.

Этими по-настоящему холодными осенними днями на постоялом дворе «Голова Орка» нашли приют многие странники. Кто-то заглянул сюда в поисках сытного завтрака и горячего очага, у которого можно было высушить вымокшую насквозь одежду, кто-то, оставив все силы на трудной дороге, надеялся на крепкий и спокойный сон. Некоторые посетители, правда, не собирались расставаться с деньгами ради мягкой постели. Зачем, если можно было эти деньги потратить с много большей, как они полагали, пользой – заказав у хозяина отменную выпивку.

– Хозяин, есть комната? – пробасил гном, когда они с Гефоргом протиснулись через посетителей к седовласому толстяку, разливающему вино из дубовых бочек.

– Вам повезло, – отозвался хозяин постоялого двора, доставая ключ. – Только что съехал один постоялец, и его комната свободна. Вы к нам надолго?

– На ночь, полагаю, – ответил Гефорг, поскольку гном уже топал в комнату, сжимая в руке ключ. – Сколько с нас?

Хозяин назвал цену, и Гефорг, заплатив, двинулся вслед за Регнаром.

Едва добравшись до предоставленной хозяином комнаты на втором этаже, они рухнули в кровати и, вопреки своим планам, проспали весь день.

Вечером Регнара разбудил гомон многочисленных посетителей, доносившийся из трапезного зала даже до комнат второго этажа. Гном поднялся и выглянул в окно.

– Как меня угораздило так долго проспать, – проворчал он вслух, одеваясь. – Но, с другой стороны, отоспаться нам было просто необходимо. Вполне можно позволить себе еще чуть-чуть задержаться, чтобы спуститься вниз и хорошенько перекусить, верно, дружочек?

Регнар посмотрел на Гефорга и обнаружил, что Нарлинг все еще мирно похрапывает в своей кровати. Гном легонько пихнул Гефорга в бок. Увидев, что тот подскочил, изумленно хлопая глазами, Регнар с чувством выполненного долга вышел из комнаты. Какой смысл дожидаться друга в комнате, когда можно заниматься тем же самым за кружкой молодого вина или крепкого эля. Протиснувшись через посетителей и постояльцев, гном устремился к приглянувшемуся столику. Правда, в этот вечерний час совершенно все столы были заняты, но на этот счет Регнар не волновался, считая, что у него есть свой, особый подход к решению таких вопросов.

Сидящие за столом двое грязных пьяных охотников производили впечатление людей, которые сами по себе просто не в силах остановиться, пока в кармане есть хоть один медяк.

– Я считаю, что вам уже достаточно, – безапелляционно заявил гном, останавливаясь у нужного стола.

– Что? – хором переспросили охотники, поднимая на низкорослого гнома полные изумления взгляды.

Первые же их слова сопровождались таким перегаром от дешевой настойки, который перекрыл даже смрад их давно не мытых тел.

– Я со своим другом хотел бы утолить жажду и голод. Вы, судя по всему, уже достаточно выпили и закусили и вполне можете уступить свои места жаждущим, потому что, как вы могли заметить, свободных мест в этом чудесном заведении больше нет, – пояснил Регнар, нисколько не смущаясь.

– Ты слышал его, Сид?! Да он, похоже, совсем спятил, – искренне изумился один из охотников – огромный мужик с застрявшими в густой бороде кусками жира и крошками ржаной лепешки.

– Ты прав, Румс. Он наверняка полоумный, – поддакнул второй – плотный и широкий, будто пивной бочонок.

– Грешно смеяться над полоумными, – задумался тот, которого назвали Румсом.

– Грешно. Но этого, я думаю, совсем не грех проучить, раз уж он так напрашивается, – возразил Сид, поднимаясь с лавки. – Иди ко мне, полоумный коротышка. Я преподам тебе добрый урок уважения и укорочу твою уродливую бороду.

Гном крякнул, поняв, что без потехи сегодня не останется. Возможно, он и не обратил бы внимания на слова охотника, если бы не два «но». Во-первых, судя по решительному настрою обоих, они вовсе не собирались следовать заповедям Аррага и проявлять заботу о страждущих. А во-вторых, и это было сейчас главным, этот грязный и пьяный охотник назвал Регнара «коротышкой». Вернее, «полоумным коротышкой». Да еще, вдобавок к этому, пообещал укоротить гному бороду. А это уже невозможно было пропустить мимо ушей.

Со сноровкой бывалого воина Регнар подался вперед. Чтобы разобраться с этими двоими, гному совсем не нужно было хвататься за оружие. Кулак Регнара врезался в челюсть так и не успевшего вылезти из-за стола Сида. Голова охотника запрокинулась назад, увлекая за собой все тяжелое тело. Румс просто отшвырнул лавку ногой, инстинктивно попытавшись подхватить падающего, словно спиленное дерево, друга. Но гном не дал ему это сделать. Двинув здоровяка под дых, он приложил согнувшегося от боли Румса коленом в голову. Отчетливо хрустнули ломающиеся зубы. Однако даже от такого сокрушительного удара здоровяк сумел устоять на ногах, лишь отступив на шаг назад. Тряхнув головой, охотник сплюнул кровь и обломки зубов, не сводя яростного взгляда с Регнара. Несколько мгновений они стояли друг напротив друга – гном посчитал столь скорую расправу над хамами достаточным наказанием за неучтивые слова и теперь стоял спокойный, но готовый к любому развитию событий.

Охотник, так и не сказав ни слова, попятился, отступая к пытающемуся подняться товарищу.

– Вот и славно! – улыбнулся Регнар, доставая из заплечного чехла свой огромный топор и аккуратно прислоняя его к стене. – Полагаю, что теперь я могу утолить за этим милым столом жажду и голод.

Двое охотников, стеная и пошатываясь, направились к выходу, по пути спотыкаясь и расталкивая попавшихся на пути посетителей.

– А если Гефорг будет слишком долго собираться к ужину, то тем хуже для него. Самого вкусного может и не хватить, – хмыкнув, добавил гном.

Посетители, привыкшие к мелким стычкам, потеряли к нему интерес, едва только потасовка закончилась. Гном расслабленно рухнул на крепкую лавку, снимая и ставя прямо на стол свой боевой причудливый шлем.

– Ну ничего, он еще заплатит за это, – донеслась угроза до Регнара, перед тем как побитые им охотники вышли из гостиницы в ночь…

Почувствовав, как кулак Регнара врезался в его ребра, Гефорг проснулся. Удар не был действительно сильным, но оказался достаточным, чтобы изгнать сон. Поворчав немного для порядка, юноша неспешно оделся и, потянувшись, вышел из комнаты. Яркий свет заставил зажмурить глаза, а гомон множества посетителей и ароматы готовящихся блюд обрушились водопадом. В животе у Нарлинга немедленно заурчало, напоминая, что в последний раз он ел вчера за завтраком, то есть уже почти два дня тому назад. Поэтому Гефорг поспешил в трапезный зал, подгоняемый набросившимся на него голодом.

Ему предстояло еще отыскать Регнара, который, в чем Нарлинг ни на миг не сомневался, уже вовсю предавался чревоугодию. Гефорг еще раз отметил, что постоялый двор достаточно уютен, хотя такие мысли вполне могли быть порождением долгого крепкого сна.

Помня еще с детства скверный и неуживчивый характер гнома, Гефорг, еще только проснувшись, поймал себя на мысли, что опасается способностей гнома затевать ссоры в любом месте, где бы он только ни оказывался. Поэтому теперь, заметив друга в дальнем конце густо заставленного столами зала, юноша порадовался тому, что тот сидит за накрытым яствами столом целый и невредимый.

Пробраться к гному оказалось не таким-то простым делом. Мало того, что все столы оказались довольно тесно заняты, так несколько посетителей умудрились устроиться возле довольно узкой полки, по сути встроенной в стену доски, решив, видимо, перекусить хотя бы стоя, но в тепле и сухости. Погода не располагала к долгим поискам более просторного заведения, тем более что цен хозяин не ломил. Да и вряд ли для путника в этих краях была альтернатива: все же деревня, хоть и такая большая, – не город, где всегда найдется не один постоялый двор или таверна.

Вчерашний дождь во время пути от перевернувшейся кареты до постоялого двора в большой степени смыл грязь и кровь с одежды Нарлинга. Но полностью цивилизованного вида его одеянию не могло придать уже ничто. Куртка, а тем более штаны смотрелись сейчас не лучше, чем у какого-нибудь портового попрошайки. Кожаный плащ остался сохнуть в комнате, иначе он еще больше усугубил бы общую картину. Гефорг явно не производил благоприятного впечатления, о чем свидетельствовали косые, полные недоверия и настороженности взгляды тех посетителей, мимо которых он проходил. Возможно, они даже невольно проверяли свои кошельки, готовые при первом же подозрении поднять крик.

– Ну наконец-то! – донесся до Нарлинга рык гнома. – Я уж думал, вы дожидаетесь, чтобы я умер от старости! Определенно кухарка спит у печи.

Оказавшись наконец у стола, за которым восседал воинственно хмурящийся гном, Гефорг заметил, что гном не только успел заказать только что принесенную еду и выпивку, но и до этого расправился с первой порцией и того и другого. По крайней мере, служанка сгребла со стола несколько пустых разноразмерных тарелок и прихватила опустошенный кувшин.

– О, дружочек! – удивленно воскликнул гном, наполняя из вновь принесенного кувшина большую глиняную кружку. – Ты все же решил спуститься? Я и ждать-то тебя перестал. Вон даже и эля едва на одного едока заказал. Ты не представляешь, насколько медлительны здешние работнички. Они буквально спят на ходу. А о заказах добропорядочных посетителей просто забывают.

Гефорг пропустил возмущенные слова друга мимо ушей и, усевшись за стол, с аппетитом принялся за еду. После долгого ожидания, да еще раздразненный ароматами кухни, желудок буквально зашевелился в животе юноши, словно нетерпеливый пес в предвкушении угощения. Тушенная с мясом картошка показались Нарлингу верхом изысканного вкуса.

– Давай-ка, дружочек, помянем добрых старых друзей! – предложил Регнар, успевший опустошить уже свою кружку и теперь расплескивающий пахнущий хлебом и травами напиток на двоих. – Выпьем за павшего от вероломного нападения трусов Вердис-гина! За твоего отца, мальчик мой!

Выглядящая в лапе гнома не такой уж и большой, кружка мгновенно опустела, отдав свое содержимое шумному любителю эля.

– За моего отца, – согласился Гефорг, делая большой глоток.

Гном крякнул, и Нарлингу показалось, что глаза Регнара заблестели от подступивших слез. Но, в следующий миг убедившись, что в кувшине ничего нет, гном полез из-за стола, намереваясь самостоятельно, не дожидаясь нерасторопных служанок, принести новый кувшин. Обратно за стол он вернулся не только с кувшином, но и с довольно весомым походным кожаным бурдюком, в котором путники держат воду. Остановившись у стола, гном аккуратно подвесил бурдюк под свою кожаную куртку.

– Воистину это заведение – худшее из всех, что мне довелось встречать в королевствах людей! – заключил гном, плюхаясь на лавку и вновь разливая эль из принесенного кувшина.

– И во многих королевствах людей ты бывал? – язвительно поинтересовался Нарлинг.

Гефорг за много лет, что они были знакомы, уже привык к вечному ворчанию гнома. Вопреки столь долгому общению, юноша в действительности знал о давнем друге семьи Нарлингов совсем мало. И то немногое, что он обрывками фраз или услышанных в детстве взрослых разговоров помнил, казалось простыми досужими выдумками.

Характер у Регнара был достаточно скверный, а потому еще с детства Гефоргу постоянно хотелось чем-то поддеть кажущегося зазнайкой гнома. Однако другом Регнар Мраморная Стена был на редкость хорошим. И Гефорг, видевший их отношения с отцом, ни на миг не сомневался, что может в трудной ситуации положиться на гнома. И к тому же веяло от гнома тем ощущением силы, которое дает уверенность, что такой друг не отступится, не оставит, хоть даже будет наверняка обречен подобной преданностью на погибель. И одно только это уже позволяло Нарлингам не замечать всех недостатков гнома.

– Лучше бы ты не налегал на выпивку, – посоветовал Гефорг. – Нам завтра трудная дорога предстоит.

– Не ук-казывай мне, малец, что и к-как делать! – рыкнул на Гефорга Регнар. – Я пил добрый эль, когда тебя и в планах не было. И никто тут не сумеет меня перепить. Я и после десятка таких кувшинов буду способен пешком добежать до самой Эти… Эрити… тьфу – Эртии!

Глаза гнома уже блестели от количества выпитого, а язык слегка заплетался. И тем большей проблемой становилось переубедить его не делать чего-либо. Нарлинг только печально вздохнул, осуждающе покачав головой, и налил себе из кувшина еще немного эля. Что ж, раз друг категорически намерен сегодня набраться, Гефорг тоже может позволить себе чуть-чуть расслабиться. Тем более что им обоим сейчас вдоволь хватало печали, чтобы топить ее в хмеле.

Дверь гостиницы с грохотом распахнулась, и в помещение ввалились два охотника, которых недавно Регнар согнал с занимаемого ими столика. Следом за ними появились двое: один жрец в светлых одеяниях, второй в черной рясе. У жреца поверх светлых одежд покоился на золотой цепи символ Денмиса – круг с исходящими из него четырьмя широкими лучами, на которых поблескивали руны четырех стихий: любви, разума, времени и жизни – сильнейшей из стихий. У второго поверх черного одеяния также был святой символ, но немного отличающийся от символа Денмиса, – тот же золотой круг с четырьмя широкими лучами, но весь символ заключал в себе круг из черного железа.

Гомон, похожий на гул растревоженного улья, мгновенно смолк. Люди в любом городе, даже не совершив ничего предосудительного, вполне справедливо боялись этих священников в черных рясах, избравших своею стезей не наставление прихожан на путь истинный, а приведение в исполнение кары за прегрешения перед богами Белого Трона. И ничего удивительного в этом не было, ибо по одному их слову любой мог отправиться на смертную казнь или того хуже – на страшные пытки. На черном круге священного символа второго священника белым пламенем горели руны Инквизиции.

– Вон там он! – хрипло крикнул тот, которого звали Сидом.

– Да, точно! Это он! У него и вид как у Пораженного! – добавил Румс. – И взгляд! Аж мороз по спине! Одно слово – прихвостень Мрака!

Гефорг испуганно обернулся, ожидая увидеть буквально за своей спиной ужасающий облик этого исчадия богов Черного Трона. Внезапно в голове запульсировала паническая мысль, что виновный в гибели отца инквизитор настиг теперь и его – Нарлинга-младшего. И от того, что вместо прежнего инквизитора до Нарлинга добрался другой, легче не становилось.

– Нас нашли! – выдавил перехваченным от волнения горлом молодой человек.

– Именем Денмиса! – громогласно объявил инквизитор, обращаясь к гному. – Мы вынуждены задержать вас по обвинению в ереси.

– Это недоразумение! – возразил Гефорг, поднимаясь с лавки и панически стараясь придумать правильные слова в свое оправдание.

– Да уж, недоразумение, – ответил Сид, выходя вперед. – Ты, парень, не лезь. К тебе никаких вопросов нет. Пока. Иди себе. А этот приспешник Таллара сейчас получит свое!

Нарлинг с недоумением уставился на гнома, который отчего-то совсем не удивился и не растерялся от такого поворота событий.

– И правда, отойди, сын мой. Ты ведь не станешь помогать еретику, или хуже того – Пораженному? – елейным голосом попросил молчавший до сей поры жрец. – Отойди, а то мы сочтем тебя пособником или того хуже.

Люди за соседними столиками, словно очнувшись от сна, зашевелились, спеша покинуть постоялый двор или хотя бы убраться в свои комнаты. Будто слова, сказанные только что инквизитором, относились ко всем ним. Потому и разбегались, стараясь как можно быстрее исполнить наказ «Отойди!». Тем более что не только страх перед карающей дланью инквизиции гнал людей прочь. Страх перед слугами богов Черного Трона, перед Пораженными, был не менее велик.

– Но это же невозможно! Вы ошибаетесь, – попытался объяснить Гефорг. – Это просто какая-то ошибка или недоразумение.

Регнар тем временем поднялся из-за стола, хмуро рассматривая клириков и тех, кто их привел.

– Сядь, дружочек, не пятнай имени Нарлинга унижениями и оправданиями! Это ты назвал меня Пораженным, уродливый слизень?! – тихо переспросил гном.

Его голос был хриплым, но четким, а в глазах разгоралось пламя пока еще контролируемой ярости. Он выставил свой толстый указательный палец, словно клинок, направляя его в грудь инквизитора.

– Ты назвал меня слугой Черного Трона?! – продолжал вопрошать Регнар, и голос его превратился в рокот далекого горного обвала, а рука, привычно подхватив со стола шлем, нахлобучила его на голову.

– Ты пойдешь с нами, – безапелляционно приказал жрец, только что ласково предлагавший Нарлингу отойти. – Или ты противишься воле Инквизиции, нечестивый?

При последних словах жрец вынул руки из-под рясы и наложил ладони на золотой символ верховного бога Белого Трона. Дальнейшее произошло настолько быстро, что Гефорг не успел не только ничего предпринять, чтобы предотвратить катастрофу, но даже и осознать ее стремительного приближения.

Инквизитор, сжав одной рукой медальон Денмиса, выкрикнул слова боевой молитвы. Вторая рука, уже направленная на гнома, очевидно, несла разрушение и погибель любому, пошедшему против воли богов Белого Трона, глашатаем которой на земле были его жрецы. Однако неизбежный, казалось бы, удар не настиг своей цели. Едва только услышав слова молитвы, Регнар молниеносно скользнул вперед, словно в причудливом танце подхватывая оказавшегося ближе всех Сида. С пальцев инквизитора со скоростью молнии сорвалось нечто неосязаемое и полупрозрачное, словно сплетенные из голубого сияния бесплотные кристаллы. Они ударили, вонзились в тело Сида, которым, как щитом, прикрылся гном. Человек забился, громко хрипя. Изо рта его вырвалось облачко пара. Кожа стремительно побелела, будто тронутая небывалым морозом, а волосы и брови покрылись инеем. Сид рухнул на пол, корчась и умирая от холода, а Регнар уже заскользил дальше, плавный и неотвратимый, словно атакующий хищник. Топор, мгновение назад мирно стоящий у стены, оказался в его привычных к оружию руках, и, продолжая движение, гном расчертил древним лезвием сверкающую дугу, перечеркнувшую тело атакующего магией дознавателя.

Гефорг, ошеломленный происходящим, остолбенело пялился на сраженного заклинанием охотника. Но учитель фехтования недаром тратил на юношу свое время, а пережитые за последние сутки эмоции придали его реакциям истерично-отчаянную остроту. Молодой Нарлинг интуитивно успел выхватить меч и блокировать удар, который наверняка снес бы ему полголовы. Жрец Денмиса, вооруженный извлеченной из-под длинной полы короткой булавой, утыканной шипами, надеялся устранить слабое звено в команде противника. Отбив второй выпад священника, Гефорг в останавливающем жесте выставил вперед руки, поднимая меч вверх и пытаясь объяснить происходящее недоразумение.

– Все совершенно не так… – проговорил он, понимая, насколько глупо сейчас выглядит.

Торопливо пятясь назад, юноша медленно опускал меч, больше всего боясь, что клирик бросится на него вновь и раскроит-таки череп своей страшной булавой. Неожиданно что-то попало под ногу Нарлинга, и, чтобы удержаться на ногах, он судорожно подался вперед. Инквизитор, заметив, что противник оступился, ринулся в атаку, надеясь быстро покончить с падающим юношей. Острый клинок вошел в грудь жреца, разрубая сердце. Оба на мгновение замерли, словно само время остановилось. Лишь взгляды скрестились как непримиримые клинки – один с плещущейся безмерной ненавистью, а второй с почти детским испугом за совершенное.

Размашистый удар Регнара отсек инквизитору руку. Взвыв от боли, священник перехватил брызжущий кровью обрубок второй рукой и метнулся к двери. Но, как бы быстро ни постарался он сбежать от своей недавней жертвы, движения и реакции гнома были намного быстрее. Вряд ли Регнар размышлял над своими действиями. Он всего лишь завершил начатую атаку. Обратное движение топора выглядело столь же лаконичным и естественным, как движение маятника. Подобный боевому молоту, обух боевого топора впечатался прямо в голову разворачивающегося инквизитора. Брызги из осколков кости и обрывков плоти разлетелись по залу, словно топор расшиб обухом переспевший арбуз. Из тела, почти начисто лишившегося головы, ударил тугой фонтан крови. Мгновение постояв на месте, безголовое туловище завалилось на заляпанный жиром ближайший стол, щедро заливая столешницу и пол вокруг алой кровью.

– Проклинаю тебя именем Денмиса! Тебя и друга твоего! Никогда вам не найти покоя! И да покарает вас Денмис дланью сво…

Кашель, порожденный наполняющимся кровью легким, оборвал слова проклятия. Удивительно было и то, что священник вообще сумел столько сказать с разрубленным клинком сердцем. Единственный короткий приступ кашля, забрызгав кровью Нарлинга, окончательно разорвал нити жизни, и жрец, так и не договорив своей предсмертной речи, обмяк, оседая на пол.

Гефорг, находившийся почти на грани безумия, в ужасе смотрел на лежащего у его ног жреца Денмиса, из груди которого все еще торчал зажатый в руке юноши меч. Нарлинг не мог разжать пальцев, чтобы выпустить рукоять. Пальцы свело судорогой. В то же время юноша не мог заставить себя вытащить клинок из груди мертвого служителя верховного бога Белого Трона. Ноги предательски подкосились, и Гефорг сам опустился на пол. Паника ураганом захлестывала его сознание. Он только что подписал себе смертный приговор. И великой удачей станет, если смерть его будет быстрой и легкой. Никто не поверит, что он не хотел убивать священника.

Помимо этого священник проклял его. Проклял, перед тем как уйти в Царство Света. А что может быть хуже такого проклятия? Теперь о быстрой смерти можно только мечтать.

Потасовка тем временем переросла во всеобщую свалку. Люди в зале орали, пытаясь выбраться наружу, но лишь мешали друг другу. Давя более слабых, постояльцы толпились у двери, пытаясь во что бы то ни стало пролезть первыми, разбивали окна, выпрыгивая в ночь.

Регнар пьяным взглядом обозревал весь окружающий его хаос.

– Трусы! – ревел он, воздев над головой окровавленный топор.

Кто-то от ужасающего вида гнома с гулким стуком упал в обморок. Кто-то заверещал, как пойманный заяц.

Взгляд Регнара остановился на сидящем рядом с распластанным священником Гефорге. Взгляд юноши был устремлен в неведомую даль. Гном даже не стал пытаться докричаться до молодого друга. Вместо этого он просто подошел к юноше и, ухватив его за ворот, одним рывком поставил на ноги.

– Эй, дружочек, пойдем отсюда. Тут нам делать больше нечего.

Стоило им направиться к двери, как вся толчея возле нее, словно по мановению мага, рассосалась. Стараясь побыстрее привести друга в чувства, гном отвесил Нарлингу увесистый подзатыльник. Юноша едва не свалился с ног, но взгляд его действительно приобрел осмысленное выражение.

– Что мы наделали, Регнар? – выдавил в отчаянии Гефорг, убирая меч в ножны и ускоряя свои движения.

Почти бегом они выскочили на улицу.

Вокруг слышались крики – то паникующе-напуганные, то заинтересованные. Оказавшись в безопасности, сбежавшие с постоялого двора посетители не могли победить своей обывательской натуры и оставались в рядах собравшихся зевак, чтобы посмотреть – чем же закончится это представление. А в том, что продолжение обязательно будет, никто не сомневался. Многие заметили быстро приближающийся со стороны реки отряд стражи. Внизу, в долине, начали загораться огоньки в окнах домов. Видимо, весть об убийстве двух священнослужителей разнеслась уже по всей деревне.

– Надо убираться отсюда, – сказал Гефорг, тоже первым делом заметивший спешащий к постоялому двору отряд.

– Трусость – плохое качество для воина, – возразил Регнар, поудобнее перехватывая рукоять боевого топора. – Мы примем бой и разгоним этих шакалов по их норам!

– Их слишком много, – не сдавался Нарлинг. – Наверняка вместе с местной стражей подойдут жрецы и лучники. Ты наказал тех, кто незаслуженно тебя обидел. Но убивать просто так жрецов и простых людей, сторонников Света, нельзя. Мы же не будем уподобляться Пораженным?

– Да, возможно, сегодня ты прав, дружочек, – сдался Регнар. – Иногда, заметь, только в очень редком случае, имеет смысл временно отступить, чтобы ударить по врагу со всей нашей яростью!

Одним привычным движением гном вложил топор в заплечный чехол и поспешил за юным Нарлингом. К их удивлению, коней в загоне не оказалось. Зато, заметив движение в копне сена, Регнар выдернул оттуда мальчишку, ухаживающего на постоялом дворе за лошадьми постояльцев.

– Где наши кони, мерзавец?! – грозно зарычал гном, держа перепуганного конюшенного на весу за шиворот. – Куда ты дел их, человеческое отродье?!

– Это не я, клянусь! – взвизгнул малец, представив, что настал его последний смертный час. – Век мне землю жрать, если это я! Когда шум поднялся, тут темный человек пришел и забрал одного из ваших коней, а остальных, не только ваших, пустил в сторону Локсы. Вот чтоб мне провалиться на месте! Я в сене сидел тихо, чтобы он меня не заметил. Он страх какой страшный! Вот как на духу, чтоб меня перекосило, если вру…

Гном отшвырнул мальчишку обратно в копну сена и мрачно уставился на Нарлинга.

– Ну вот, дружочек, мы и без лошадок остались. Добрые были лошадки, хоть и не могу не признать – я даже рад, что мне на них ехать больше не придется, – довольно пробасил Регнар.

– Да, придется идти пешком! – согласился раздосадованный Нарлинг.

– Хвала Аррагу! – подтвердил обрадованный Регнар.

Выбравшись на задний двор, они перемахнули через невысокий забор и быстро побежали в сторону недалекого леса, совсем скоро оказавшись под сенью вековых сосен.

Подошедший отряд стражи не угомонился, а организовал некое подобие погони – со стороны постоялого двора доносились невнятные крики, а на пустоши замелькали огни факелов, приближающиеся к стене леса.

Но теперь, когда беглецы были скрыты лесной темнотой, они уже не опасались оказаться настигнутыми погоней. Перейдя с бега на быстрый шаг, друзья уверенно пробирались меж черных ночных стволов.

Двигаясь довольно быстро, они вскоре вышли на дорогу, ведущую от деревни на восток. Погоня осталась далеко позади – скорее всего, показав напускное рвение и устроив шум, люди не рискнули преследовать тех, кого сам погибший инквизитор назвал Пораженными. Да еще преследовать в ночном лесу, когда Рамит благословляет всех слуг Черного Трона.

Тучи поредели, открыв усыпанное звездами небо. На севере, сливаясь с бледным светом Горра, сияла, освещая путь силам Мрака в эту темную ночь, самая яркая звезда – Звезда Таллара.

Глава 8

Мольбы предсмертной безысходности

«Бежать!» – Мысль еще не успела сформироваться в сознании Элейн, а тело само рванулось к раскрытому окну. За ее спиной уже звучали торопливые шаги, поэтому на размышления не оставалось времени. Нужно было действовать быстрее убийц или умереть.

– Ты достал ее, Генрих? – прозвучал во тьме незнакомый голос.

– Нет! – крикнул Генрих и добавил: – Она уходит через окно!

Одним движением перемахнув через подоконник, Элейн стремглав понеслась к центру города – стража не любила воров, но слуг Мрака она убивала на месте, если не успевала поймать для публичной мучительной казни. Именно это служило для Элейн гарантией того, что никто из преследователей не станет звать на помощь стражу или поднимать шум. Они будут гнать ее сами, стараясь убить или захватить в плен.

Темный переулок манил своими тенями, словно обещая безопасность, и девушка побежала к нему. Она скорее почувствовала, чем увидела тонкое лезвие меча. Увернувшись от выпада, она припала на одно колено и, перекатившись, увидела молодого человека в странной серебряной маске, заносящего меч для повторного удара.

Прижавшись к стене дома, Элейн распрямилась и парировала удар меча выдернутым из ножен кинжалом. Высеченные от удара искры ярко вспыхнули в вечернем сумраке. Удар оказался настолько сильным, что девушку отшвырнуло на мостовую. Кинжал выпал из онемевшей кисти, а нога неловко подвернулась.

Из-за угла дома вышли еще двое молодых людей. Одетые в черное, они сливались с темными стенами домов. Лишь серебряные маски поблескивали на их лицах. Они загнали воровку в угол.

«Что ж, – мелькнула в голове девушки мысль. – Загнанная крыса дерется до самой смерти…»

Мысль девушки не успела сформироваться, как все трое бросились на нее.

Блеснуло лезвие меча, и в глазах девушки засверкали яркие белые искры, а затем мир начал быстро проваливаться во тьму.

– Не слишком сильно ты ее приложил, Генрих? – услышала она, прежде чем потеряла сознание.

Когда Элейн пришла в себя, она поняла, что привязана толстыми, крепкими веревками за руки и ноги к камню. Над головой девушки колыхались кроны деревьев, которые золотило закатными лучами Око Увара. Девушка поняла, что пробыла без сознания всю ночь и весь день. Камень, на котором девушка полулежала, был, вопреки ожиданиям, не холодным, но теплым, и Элейн вдруг почудилось, что по нему прошла дрожь, как если бы он был живым.

Девушка приподняла голову и увидела, как ужасные и нелепые создания складывают костер недалеко от камня. Неподалеку от монстров стояли трое – похитители, те самые похитители. На груди крайнего висели увенчанные алыми рубинами золотые ножны.

– Эй! – крикнула она.

Один из них повернул к ней голову, его лицо скрывала серебряная маска. Он сказал что-то остальным, и те направились к девушке.

– Господин! Вышла ошибка! – проговорила девушка, силясь улыбнуться.

– Ты слышал, Карл! – хохотнул один из них. – Мы ошиблись!

– Да уж, – ответил Карл. – Видать, Генрих хорошо приложил ее по голове.

– Не так уж чтобы совсем сильно, – отозвался подошедший последним Генрих – на его среднем пальце Элейн заметила то самое кольцо, которое она так неудачно решила украсть.

– Так что ты там говорила нам? – переспросил Карл. – Дрилл, ты не расслышал, что она там промямлила?

– Благородные господа, – стараясь говорить быстро и четко, произнесла Элейн. – Я никому не скажу, что вы тут делаете! Я вообще прямо сейчас направлюсь прочь от Ливинкрона и никогда больше в него не вернусь…

Тот, кого звали Карлом, неожиданно резко взмахнул кулаком, и речь девушки прервалась ударом в живот. Карл отошел, и из-под масок раздались смешки.

– Конечно, в Ливинкрон ты уже не вернешься, – подтвердил Дрилл. – Никогда!

Элейн захрипела и некоторое время восстанавливала дыхание.

– Ты пожалеешь об этом, – прохрипела она. – Вы знаете, что я дочь главы гильдии воров?! Да вас живьем сожру…

Генрих размашисто ударил ее по лицу, и Элейн ощутила вкус собственной крови – соленой и теплой.

– Отправляйтесь в Бездну! – Элейн сплюнула кровь. – Идите лизать задницу своему уродливому богу!

– Дорогая, – Генрих галантно поклонился, – мы конечно же пойдем к своему повелителю, но ты отправишься туда первой.

Этот жест вновь вызвал смех из-под масок.

Пораженные тем временем закончили складывать костер, и Элейн внезапно услышала стон позади себя.

– А вот и твой сосед очнулся! – хохотнул Генрих.

Элейн попыталась повернуть голову, чтобы посмотреть, кого еще захватили эти приспешники Таллара, но ей это не удалось. Она лишь смогла разглядеть темные пятна крови на черном камне.

– Ну, старик, умоляй нас! – сказал Генрих, обойдя алтарь.

– Скорее я поцелую задницу орка! – услышала Элейн хриплый голос.

– Русто! – воскликнула она.

– Элейн! Это ты, девочка?! – ответил старый вор.

– Да, а ты как попал сюда?

– А он знал про мой перстень, – ответил за Русто Генрих. – Мы как раз справлялись у Анкланга, не видел ли кто кольца с гербом магистрата города, и тут приходит этот старикашка и говорит, что тварь по имени Элейн только что принесла часть вчерашней добычи да еще предлагала купить кольцо, но он отправил ее восвояси.

– Так меня отдал Анкланг?! – удивилась девушка.

– Нет, дорогуша, – ответил Карл. – Ваш уродливый главарь отослал нас прочь и еще поплатится за свою неучтивость и грубость. Но вот твоего ноющего парня и этого старика мы дождались на улице и прихватили с собой.

Око Увара ушло за горизонт, и темнота начала наползать из-за деревьев. Элейн вновь приподняла голову и увидела, как Пораженные зажигают костер.

– Вот и пришло время нашего праздника! – сказал Карл, доставая из висящих на поясе ножен кривой кинжал.

Ужас парализовал Элейн. Только теперь она в полной мере осознала, что ее ждет. По Ливинкрону давно ходили слухи, что в самых заброшенных местах Трущоб, где не появлялись даже отчаянные смельчаки, в темных лабиринтах канализации происходили поклонения Таллару. Магистрат замалчивал это, но вначале среди городской стражи, а потом и среди всех жителей слухи ползли и множились, словно чума. Тем более что не так давно в город приехал для искоренения этой ереси инквизитор по имени Валлинг.

Инквизитор произнес пылкую и жесткую речь о том, что слуги Мрака получат по заслугам и будут наказаны. И вот Элейн и ее старый друг Русто Эрлип, связанные, лежат на алтаре тех, кто должен быть наказан. Но наказана Элейн за свою жадность и глупость.

– Может быть, вы отдадите нас суду? – взмолилась девушка. – Пусть нас запрут в тюрьме!

– Ты смешная и глупая! – сказал Карл, отвернулся от нее и закричал: – Таллар, повелитель наш! Царствуешь ты во Мраке, во тьме Бездны, среди Кровавого Моря и Вселенной Ярости. И братья твои, и сестры твои по Трону следуют Пути твоему. Рамит освещает тебе Путь во мгле бессмысленной боли Даклакуса! Геррада расчищает тебе Путь смертью среди отчаяния Зорнер! И Десидо следует за тобой, неся наслаждения, и Эсверре ступает перед тобой, даруя просвещение!

Огонь от костра взвился до самых верхушек деревьев. Пораженные заплясали свой безумный танец. Карл стал медленно раскачиваться из стороны в сторону, словно подчиняясь неведомому ритму.

Затем Пораженные стали бессвязно петь, повторяя сказанные Карлом слова:

– Таллар, повелитель наш!..

Где-то за пределами мира, который понимала Элейн, во тьме ночного неба что-то зашевелилось. На чистое небо начали наползать тучи, а ритуал только начинался. Пораженные и трое в масках делали невероятные движения, словно марионетки, которых некто дергал за невидимые нити.

– Взываем к слуге твоему!

Неестественно изогнув шею, Карл развернулся и двинулся в сторону алтаря.

– Во тьме Кровавого Моря плоть жертв будет пищей тебе, и да насытишься ты, – шептали его губы. – И насытившись, вернешься ты туда, откуда был изгнан, и будешь ты проводником отца своего Таллара!

Карл двигался очень медленно. Ужас, испытываемый Элейн от происходящего, отступил. Начал накрапывать дождик, словно небо проливало слезы о том, что должно сейчас случиться. Но вот Карл оказался у алтаря. Пение Пораженных достигло апогея. Девушка зажмурила глаза, решив, что сейчас она умрет, но Карл прошел мимо нее.

«Бедный Русто», – подумалось ей.

Она как можно дальше повернула голову и заставила себя смотреть на происходящее. Пораженные теперь двигались быстрее и более слаженно. Элейн заметила, что пламя огромного костра вспыхивает в такт движениям приспешников Мрака.

И вот жертвенный нож оказался над жертвой. Элейн почувствовала, как осязаемое зло сгущается возле алтаря. Карл сделал едва уловимое движение – и с губ старика сорвался крик, переходящий в стон.

– Таллар! Яви нам слугу своего, говорящего устами твоими и несущего истины Бездны Мрака! Отвори Базилику Демонов! Я призываю Азареля!

И Карл вновь опустил жертвенный нож, погрузив его в сердце старика, и Элейн почувствовала, как нагрелся жертвенный камень. Из-за неудобного положения ей было не видно, что происходит, но краем глаза она увидела, как от тела Русто пошел черный дым. Тело старика повалилось с алтаря на землю, а затем Элейн увидела, как темная фигура дымящейся плоти встала и, испустив хриплый вопль, заговорила рокочущим голосом:

– Вы преклоняетесь перед силой, которая пройдет по этому миру и заставит подчиниться все живое единственной власти – Мраку, властители которой боги, восседающие на своих Тронах в Бездне Мрака.

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Получив странное анонимное письмо, приглашающее ее в провинциальный городок Староникольск, Юля почти...
Изабелла проделала головокружительный путь от воспитанницы монастыря до президента небольшой латиноа...
Автор детально раскрывает психологический надлом интеллигенции, произошедший в России в 90-е годы ХХ...
Американский физик Ричард Фейнман – один из создателей квантовой электродинамики, Нобелевский лауреа...
Народная баллада — это концентрация широкого спектра человеческих страстей, отношений в семье и межд...
В сборник поэта и писателя-мистика И. Соколова вошли лучшие его киносценарии и пьесы. Два киносценар...