Крапленая карта мира Леонтьев Антон

Вырастить штаммы ботулизма было для него пустяковым делом. Перед отъездом он добавил смертоносную инфекцию родителям и сестре в прощальный ужин, затем в банку с мясными консервами, стоявшую в холодильнике. Ботулизм обычно проявляется спустя часов двенадцать, иногда даже через несколько суток. Так что в то время, когда его родные окажутся в больнице, он будет в Москве. Если бы он остался в городе и не заболел, это выглядело бы подозрительно. Он знал, что родители сначала не придадут значения странным симптомам, а когда их заберет «Скорая помощь», то спасти их будет невозможно.

Дима пришел в больницу, когда родители и сестра еще жили. Его даже пустили в палату. Глядя, как жизнь медленно вытекает из них, Дима думал о том, что в дальнейшем нужно быть крайне осторожным. Теперь самое главное – подтолкнуть Ростовцевых к усыновлению. Воздействовать придется на Лилю. Бывшая балерина, она всегда втайне мечтала о ребенке, кроме того, Дима напоминал ей племянника, погибшего в блокадном Ленинграде.

Дима смог разыграть все как по нотам. В ночь после похорон он разрыдался на груди Лили, и та, плача сама, пообещала ему, что они с Павлом Сергеевичем не бросят его. Именно это и нужно было Диме.

Когда весть о том, что Диму усыновляют москвичи, распространилась по городку, никто не проявил недовольства. Наоборот, все были рады, что бедному мальчику после стольких испытаний наконец-то повезло. Все формальности были улажены очень быстро, имя Павла Ростовцева открывало любые двери. Лиля чуть не умерла от счастья в тот момент, когда Дима назвал ее «мама».

Убивать не доставляло Диме ни малейшего наслаждения, он делал это потому, что так было нужно. На данном этапе жизни он достиг чего хотел и не планировал преступлений. Москва казалась ему новой, еще не изведанной планетой.

Престижную школу, в которой учились дети высокопоставленных чиновников, дипломатов и артистов, он закончил с золотой медалью. В отличие от многих других медалистов он достиг всего собственным усердием и смекалкой. Если сначала Диму в классе не любили, то потом все подпали под его влияние. Дима обладал удивительным умением превращать врагов в друзей. Он выяснял тайные пристрастия, слабые места и заветные желания людей, находил ключ к каждому, и рано или поздно любой человек оказывался в его власти. Он не пил и не курил, сторонился вечеринок золотой молодежи. У них было все, у него – еще ничего. Он не мог транжирить лучшие годы на всякую чушь. Диме не нужны были промежуточные результаты. Он собирался получить власть, богатство, известность. Он хотел править страной.

Став приемным сыном Ростовцевых, он не сменил фамилию, чем окончательно завоевал сердце Павла Сергеевича. Дима не забывал раз в полгода ездить в родной городок, чтобы навестить могилы родителей и брата с сестрой. Когда он стоял внутри металлической ограды, около четырех могил, в его узких серых глазах плескалось торжество. Дима не верил в бога, поэтому для него не существовало Высшего Суда и Наказания. Он не раскаивался в том, что убил своих родных. Так было нужно.

Положив цветы, он уходил с кладбища. Видевшие его люди говорили, что мальчик очень страдает.

Павел Сергеевич сделал так, чтобы Дима поступил в МГИМО. Ростовцев сам преподавал в институте, поэтому мог способствовать быстрому карьерному росту приемного сына. Дима поставил перед собой цель – забраться на самую вершину власти. Он был активным комсомольцем, а когда к нему пришли тихие и незаметные люди из Государственного комитета, он без колебаний согласился работать на них. Ростовцевы об этом и не подозревали. Они бы с гневом отвернулись от сына, если бы узнали, что он сдает своих товарищей, которые якшаются с иностранцами, допускают некорректные высказывания и спекулируют джинсами или валютой.

Блестящие способности, покровительство приемного отца и незримая опека всемогущей организации сделали так, что после окончания учебы Дима остался в аспирантуре. Диссертацию он написал за полтора года и с триумфом ее защитил. Павел Сергеевич не мог сдержать слез, обнимая приемного сына, а Лиля, поцеловав его, преподнесла подарок – ключи от новенькой «Волги».

Диме шел двадцать четвертый год. Как и Ростовцев, он специализировался на странах Северной Америки, отец намекал ему, что сможет добиться отправки сына в советское посольство за океаном. Дима знал, что КГБ очень заинтересован в его присутствии в Вашингтоне. Он уже давно сдавал не только студентов, но и преподавателей, а также представителей богемы, которые постоянно крутились в квартире родителей. Дима сам ни на йоту не верил в коммунизм, знал, что в США живут гораздо лучше, но раз ему выпала судьба родиться в этой стране, то он приложит все усилия, чтобы достичь всего здесь.

Молодой дипломат, тем более выезжающий в капстрану, обязательно должен быть женат. За время учебы у Димы были многочисленные романы, заканчивающиеся только постелью, теперь же настало время подумать о спутнице жизни. Читая о любви, Дима только посмеивался. Волшебное чувство, воспетое Шекспиром и Петраркой, было для него полной загадкой. Он любил себя, некоторым образом приемных родителей. Они не мешали ему, обеспечивали вольготную и богатую жизнь, и за это он был им благодарен.

Девушки, с которыми его знакомили, были или глупы (что не так уж плохо), или вызывающе вульгарны. Ему была нужна такая, которая совмещала бы в себе не слишком пытливый ум, сдержанную красоту и определенный шарм. Жена должна оттенять его блеск, стать верной спутницей и безропотно ему подчиняться. Жениться на ткачихе или провинциалке-лимитчице он не собирался. Ему нужна девушка с могущественными родителями и богатым приданым.

Веру он увидел на импровизированной вечеринке, где собирались все свои. Она разительно отличалась от женщин и девиц, которые веселились в этой шикарной квартире. Дмитрий внимательно наблюдал за высокой, несколько скованной девушкой, сидевшей в кресле. Одета неброско, можно сказать, даже бедно. Он, правда, знал, что такое платье мышиного цвета стоит в Париже достаточно дорого. Гладкие черные волосы причесаны совсем не по моде. Девушка явно тяготилась разношерстным обществом. Странно, как она вообще оказалась в подобном месте.

– Кто это? – спросил Дима у хозяйки дома.

Та пожала плечами:

– Дочь Каблукова. Она вообще странная особа. Если и приходит на вечеринку, то все время сидит в углу и молчит.

Дима стал украдкой заинтересованно наблюдать за Верой. Имя ее отца, Виктора Каблукова, было слишком хорошо известно, чтобы пренебречь такой партией. Он был кандидатом в члены Политбюро, в последнее время резко пошел в гору. Ему прочили министерский пост. Намекали, что сам Генеральный секретарь благоволит к Каблукову, которого знал еще с днепропетровских времен.