Житие мое Сыромятникова Ирина

Глава 5

Желчные и неуступчивые целители из карантинной бригады отпустили-таки Сатала на один день для передачи дел преемнику. Обычно взрывной и энергичный, координатор был нехарактерно тих и печален, а взгляд его время от времени становился рассеянным. Бер, проинструктированный целителями как раз по поводу таких случаев, пытался понять, что же видит перед собой маг, рискнувший разделить душу с нежитем. После того как секретные ключи и коды сменят владельца, пациента следовало скорейшим образом доставить в карантинный блок, располагавшийся на территории все той же базы чистильщиков. В данный момент травмированный Шорохом координатор был единственным тамошним обитателем, но Паровоз был уверен, что во время вынужденного заключения Сатал не скучает — слишком много знакомых вокруг.

— Как твои мальчишки-то?

Сатал бледно улыбнулся:

— Замечательно! Я сейчас стараюсь с семьей не общаться: нельзя демонстрировать младшим свою слабость.

Учитывая, как выглядят младшие в семье черного мага, Паровоз с этой позицией был совершенно согласен — собственные многочисленные племянники Бера на фоне близнецов казались ангелами.

Во двор, шурша шинами, вкатился служебный лимузин, черный, с едва заметно взблескивающими защитными знаками под эмалью. Из автомобиля вылез невысокий маг с кожаным портфелем в руках и аккуратным бейджиком на лацкане пиджака.

«А мимика-то у него улучшилась!» — заметил про себя Бер и мысленно поморщился. Если раньше странная внешность Ларкеса отпугивала народ, позволяя избежать множества недоразумений, то теперь сглаживать шероховатости капитану придется самому.

Между тем маги раскланивались в обычной для черных манере — без прикосновений и рукопожатий, готовясь продолжить общение вдали от посторонних глаз. Враждебности в их позах и жестах не чувствовалось.

— Вы с ним работали? — тихо поинтересовалась эмпатка.

Паровоз мрачно кивнул:

— Пятнадцать лет. Правда, руководство тогда сидело в Гердане, а это упрощало ситуацию.

Кевинахари задумчиво наклонила голову:

— Немного некоммуникабелен, зато несклонен к эмоциональным всплескам. Рассудителен. Неплохое сочетание для руководителя такого ранга!

Паровоз поморщился — он не хотел разводить критику руководства прошлого, а теперь и будущего:

— Он очень хороший руководитель, просто отличный. У него все всегда делают именно то, что нужно. Никогда не знают, что нужно, но именно это и делают, без вариантов.

На глазах Бера уволились или добились перевода несколько компетентных сотрудников, неспособных вынести того, что с ними обращаются как с беговыми тараканами. Причем попытки избежать рутины или потребовать объяснений Ларкес воспринимал как саботаж, нежелание работать и личное оскорбление.

— Интересно… — протянула эмпатка.

Паровоз пожал плечами (может, ей и интересно), а потом заторопился: на сегодня у него была масса дел помимо встречи со старо-новым начальством.

Перенастройка знаков и печатей, если она ведется их прежним владельцем, — дело нескольких минут (а если без него, то кропотливая работа занимает две недели), всего за полчаса вся полнота власти магического надзора в северо-западном регионе перешла к Ларкесу. В качестве заключительного штриха маги переместились в кабинет координатора.

— Отнял помещение у капитана, — с легким укором заметил Ларкес.

Сатал пожал плечами — дружелюбное поведение конкурента его дезориентировало. Способностями эмпата черный маг не обладал, но в конце концов логично рассудил, что улыбчивость коллеги не более чем маска.

— Перебьется!

— А чем был плох офис в Гердане?

— Слишком далеко от места событий.

— Зато, если кто-то покусится на руководство, жертв среди гражданских будет меньше.

Сатал припомнил несколько эпизодов в недалеком прошлом, но соглашаться все равно не стал.

— Покушения надо предотвращать!

— Согласен! — торжественно возвестил Ларкес, чем снова вверг коллегу в замешательство. — А как поживает ваш замечательный подчиненный? Должен признать, что обучение некроманта боевым приемам дало поразительный эффект.

Сатал неопределенно хмыкнул и решил, что этот странный разговор надо заканчивать. Он вынул из ящика стола большой пухлый конверт и молча передал его Ларкесу. Конверт мгновенно исчез в портфеле нового координатора.

— Все, я назад, в карантин, — вздохнул Стал. — Мистер Арверти, наверное, уже икру мечет. Никогда не попадайтесь здешним целителям — страшные люди!

Ларкес проводил коллегу до порога, сердечно пожелал ему успешного завершения карантина, закрыл за его спиной дверь и запер замок на два оборота ключа. Еще какое-то время улыбка жила на его лице словно сама по себе, а потом выцвела, уступив место кукольной неподвижности черт. Маг призвал Источник и внимательно осмотрел помещение, удовлетворенно кивнул и только после этого вывалил на стол содержимое портфеля — несколько картонных папок, две дюжины амулетов, красивую хрустальную чернильницу и длинный деревянный пенал, украшенный совсем не декоративным орнаментом. Затем Ларкес подробнейшим образом изучил подарок предшественника. Большой белый конверт оказался набит бумагами — копиями отчетов, карт, схем и донесений. Новый координатор разложил их и сколол по какой-то одному ему известной схеме, а затем убрал в простую серую папку, на которой от руки была сделана надпись: «Проект «Город Короля». Папка заняла место на книжной полке, отлично вписавшись в окружение.

Что мне нравится в жизни, так это ее непредсказуемость. Еще вчера времени на ответ Полаку было завались, а теперь его катастрофически не хватало: на решение проблемы века у меня оставалось две с небольшим недели. Учитывая, что из всех заморочек природников мне было известно только то, что кошка — млекопитающее, шансов на гениальное прозрение было немного, но следовало хотя бы понять глубину своего невежества. Я бросил работу в «Биокине» (наконец-то!) и задался целью разобраться хотя бы в терминологии, ибо на ближайшие три года о библиотеках придется забыть — стипендиаты фонда Роланда, как правило, работают там, куда ни один вменяемый алхимик добровольно не поедет. Не то что подобный поворот был для меня неожидан (напротив, о том, что так и будет, я знал еще пять лет назад), но почему-то мне казалось, что при Сатале ситуация развивалась бы иначе.

Прочитав в газете, кто именно займет место любимого учителя, я испытал смешанные чувства. С одной стороны, Ларкес казался уступчивым типом и был мне кое-что должен, с другой — теперь он стал моим начальником. Следует ли мне считать наше выяснение отношений несостоявшимся или, наоборот, его главенство условным? Вот почему мне никогда не нравились государственные учреждения: формальная иерархия все только усложняет. С проблемой я поступил так, как и полагается черному, — сделал вид, что ее нет, а вопросами отношений с фондом начал доставать капитана Бера. Результат получился, прямо скажем, сомнительным.

— Значит, так, — обрадовал меня редстонский босс. — Господин Ларкес признает приоритет фонда Роланда Светлого, поскольку договор с ними ты заключил раньше, чем с НЗАМИПС. Сначала отработаешь то, что должен им, а потом то, что осталось от контракта с надзором.

Видали? Я им всем теперь должен, причем на семь лет вперед.

— И НЗАМИПС забудет обо мне на три года? — Мысль была приятная, но почему-то мне в такое не верилось.

— Ну, если местным властям потребуется силовая поддержка, это время будет учтено в общей продолжительности контракта…

Я чуть не задохнулся от возмущения:

— Это что ж, мне теперь оставшиеся четыре года будут нарезать купонами за те же деньги? Да ни один маг так не работает! Я на вас в суд подам. И всем расскажу, что воскрешенное животное по закону зомби не считается!!!

Аргумент был убойный. Как жаль, что при первой встрече с Саталом я не знал об этом маленьком, но интересном недочете в законодательстве! Вероятно, тот, кто формулировал соответствующие главы, пытался абстрагироваться от религиозно-этических норм инквизиции, и под рассмотрение попал только эффект, который оказывает на некроманта попытка в одиночку пробудить человеческое сознание. Не спорю, буйный колдун опаснее зомби или вурдалака, но в итоге всеобщее убеждение о недопустимости любого некромантического акта основывалось на чистом заблуждении и силе традиции, а по-хорошему любителей мертвечины можно было преследовать только за физические разрушения, нанесенные их питомцами (благо без них не обходилось). Это было глупо, закон нуждался в доработке, но обратной силы не имел. Представляете, как будет выглядеть НЗАМИПС, если об этом узнает пресса?

Паровоз начал злиться, я тоже не уступал, будь у меня Источник — фиг бы мы договорились. Сошлись на том, что приработки пойдут в зачет контракта из расчета восьми часов в месяц и без увеличения ставки. Жмоты!!!

Мысли о несправедливости бытия в который раз заставили меня оторваться от книг. Курс приема блокираторов закончился, и это тоже не добавляло мне благодушия. Говорят, что после такого долгого перерыва возвращение Источника сродни второму Обретению (целитель прочитал мне целую лекцию на эту тему, а потом полчаса задавал контрольные вопросы). Меня ожидали все тридцать три радости черной натуры: безудержная жажда доминирования, воспаленное самолюбие, параноидальная подозрительность, раздражительность, самоуверенность, ослиное упрямство и лень. В общем, такое состояние, когда мирно катящийся по рельсам трамвай начинает представлять реальную угрозу жизни.

Насчет остальных эффектов я пока был не уверен, но убить всех хотелось прямо сейчас — огромный Редстон стал казаться маленьким и тесным, как краухардская деревня. Практически в любом, самом неожиданном месте можно было встретить кого-то, кто тебя знал, а ведь черные маги не любят случайного общения. (Мало я их бил! Вел бы себя как нормальный черный, наслаждался бы сейчас тишиной.) Бармены в пивных приветствовали меня по имени и интересовались здоровьем (не дождетесь!), под ноги все время подворачивались бывшие студенты, желающие знать, как у меня дела (как сажа бела!), а когда у подъезда управления я едва не столкнулся с Ларкесом (малорослый колдун с жизнерадостной улыбкой выбрался из служебного лимузина и бодрой трусцой пронесся к дверям), стало ясно, что роландовский фонд нарисовался в моей жизни очень своевременно.

Даже в библиотеке мне не было покоя. Накануне утром, когда, казалось бы, всем преподавателям полагается быть на лекциях, меня отловил кошмар всех черных университета — профессор Шнайс, исключительно занудный белый маг-теоретик, начисто лишенный чувства самосохранения.

— Добрый день, мистер Тангор. Ностальгия замучила?

— Занимаюсь самообразованием.

Я постарался незаметно закрыть справочником книгу об обитателях морских глубин.

— Похвально! А что вы думаете об этом? — Он сунул мне под нос какой-то листок.

Эх, был бы у меня сейчас Источник, сделал бы из него камбалу — чтобы оба глаза на одну сторону.

— Это из белой магии.

— Я знаю. Но вы же у нас, — тут он довольно хохотнул, — универсал.

Ну вот, стоило мне выйти за ворота, как мисс Стефания всем разболтала о моих странных интересах, даже этому ученому недоразумению. А ведь я специально не подходил к нему с вопросами, чтобы не нарываться на глупый юмор!

— Это только часть, что-то из внешнего контура. Должны быть еще.

— Да, — он на секунду соединил два листа, — я тоже думаю, что это не амулеты, а скорее печати, часть какого-то сложного периметра. А вы молодец! Признаться, я думал, что Стефания пошутила.

Еще секунда, и они у меня оба юморить разучатся совсем.

— Я черный маг…

— Да, да, конечно.

Он с деловым видом сорвался с места и почти мгновенно скрылся из виду. И после этого черных называют бесцеремонными!!! Они просто со Шнайсом не общались.

К концу месячной отсрочки я понял, что хочу, нет, просто жажду поработать на фонд Роланда Светлого где-нибудь далеко-далеко, в глуши, и чтобы ни одного знакомого вокруг в пределах дневного перехода.

Последний штрих — возвращение Силы — проходил на хорошо знакомом полигоне. Вечный капрал Фатун мне помогать не стал.

— Дразнить я тебя не буду, не жди. Я, кончено, псих, но не сумасшедший. Вот тебе имитатор, вот мелки, иди и упражняйся.

Вот так у нас и обращаются с героями! Источник отозвался легко и привычно, а бутафорскую тварь я разнес на такие маленькие кусочки, что искать их в песке смысла не имело. Что характерно: Фатуна потом пришлось выкликать из-за реки и отозвался он не сразу.

Все, завязывать надо с этими отсрочками! Чемодан соберу — и в путь. Осталось только смотаться к комиссару и выяснить, куда ехать.

— Думаете, это разумно, позволять фонду Роланда распоряжаться специалистом такого класса?

— Дружище, ты, естественно, не улавливаешь смысла событий. Скажи, у тебя в конторе работают черные маги младше тридцати?

Паровоз напряг память и вынужден был признать, что нет.

— Вот видишь! Есть ряд физиологических процессов, которые не может отменить подписанный контракт. Сама мать-природа в определенном возрасте принуждает черного покинуть семью и отправляться на поиск собственного места в жизни. Вмешаться в этот полный сакрального смысла процесс означает сформировать устойчивую точку конфликта, которая будет сопровождать адепта на протяжении всей жизни. Для формирования здоровой психики боевой маг в возрасте до двадцати пяти — двадцати семи лет должен иметь свободу перемещений и ни на чем не фиксироваться, иначе воспитатели встанут перед необходимостью ломать сложившийся стереотип врага. Это неконструктивно. Я понимаю, Сатал молод, но куда смотрела Кевинахари?

Паровоз смутился:

— Ну сэр, были обстоятельства…

— Да, да, я читал дело. — Взгляд Ларкеса сместился в сторону увешанной портретами стены. — Очень талантливый юноша. Я понимаю, чистильщик не смог найти к нему альтернативный подход.

Капитан осознал, что Тангор просто не знает меры своего везения. Если бы Ларкес задержался в Редстоне всего на один год…

— Будем надеяться, что напряженность учебного процесса не позволила молодому человеку осознать свои предпочтения. Пускай в ближайшие три года источником раздражения для него остается фонд Роланда. Кстати, именно поэтому они и не кредитуют боевых магов.

— Почему же они не согласились взять деньгами?

— Они бы рады, — господин координатор безмятежно улыбнулся, — но фонд финансируется правительством. Последние веяния сильно испортили им бизнес — государство желает получать с выпускников натурой.

— Ну и пес с ними, — постановил капитан, — честно говоря, мне так даже спокойнее будет.

— Ты тоже заметил? — оживился Ларкес. — Юноша имеет свойство попадать в эпицентры конфликтов. Будет лучше, если ближайшие год-два он проведет подальше от Редстона.

Паровоз пожал плечами: заботливость черного мага казалась такой же неестественной, как и его жизнерадостная улыбка. Ну хочет Ларкес избавиться от протеже своего конкурента, что тут сделаешь! Хорошо хоть без крайностей и по закону.

Глава 6

К месту работы я ехал… Скажем так — долго. Никаких экспрессов или, предки оборони, фирменных поездов в такое место не ходило. Когда я прикинул по карте предполагаемый маршрут, то понял, почему комиссар тянул с направлением до последнего: боялся, что осчастливленный стипендиат эмигрирует из Ингерники на фиг, ибо что Каштадар, что такая глушь — одна зараза. Естественно, перевозку зомби и мотоцикла фонд оплачивать не собирался, поэтому путешествовать пришлось за свои кровные.

В дорогу меня провожали дождь и Полак. Йохан печально мок под большим, ярко раскрашенным зонтом, плохо защищающим от порывистого осеннего ветра.

— Ну как, ты подумал над нашим вопросом?

— Подумал. — Я вернул ему заново перевязанную папку. — Но вы должны понимать, что я не чувствую этой темы. Нужно ставить натурные эксперименты, чтобы все глазами посмотреть. И не в городе.

Он понимающе кивнул:

— Я тоже думал об этом. Разработку такого масштаба сложно будет держать в тайне, а голые теории не патентуются. Удаленная провинция — это как раз то, что нужно…

Наш идейный вдохновитель ловил намеки на лету.

— Ну и замечательно. Я, когда осмотрюсь на месте, вам напишу. Если захотите продолжить дело — приезжайте. Я-то, сами понимаете, в перемещениях теперь не волен.

— Понимаю. Спасибо. Мы будем ждать.

— И не трепитесь об этом лишний раз. Если не хватит денег, у меня есть в заначке, в крайнем случае свяжитесь с Рональдом Рестом. Только осторожней с ним — ушлый тип, на бегу подметки режет.

На том и расстались.

И потянулись-потащились в путь неторопливые местные поезда. С видом бывалого путешественника я скучал и смотрел в окно. Сначала сквозь разрывы в лесозащитной полосе было видно только сельские пейзажи, потом над деревьями начали топорщиться корпуса и трубы западного индустриального района, а мощные грузовые паровозы басовитым ревом провожали пассажирский состав. В соседнем купе шумно пьянствовали не отягощенные культурой попутчики, но при попытке вовлечь меня в дурное веселье Макс внятно произносил «гав!», и гости тихо испарялись. После двух пересадок дизайн вагонов упростился, а лесозащитная полоса выродилась в гряду вечнозеленого кустарника, высаженного по сторонам пути чисто для проформы. Место пастбищ и цехов заняли заросшие бурьяном каменистые пустоши — еще не знойный Полисант, но уже и не благодатная прохлада умеренных широт.

Я между делом вспомнил, что здешние равнины носят звание «кладбища цивилизаций». В любом холме, если порыться, можно было найти камень, подозрительно напоминающий бетон, или слои темных смолистых отложений, наводящих фантазеров на мысли о дорожном покрытии. Тут же рядом топорщились руины времен короля Гирейна. В этих местах злосчастному королевству досталось больше всего: люди бежали, нежити вытравили зверей и траву, а зимние дожди смыли и так не очень толстый плодородный слой. Безымянные холмы среднего запада до сих пор пребывали в запустении.

Но люди здесь жили.

В этом я однозначно убедился на последнем участке пути. Допотопная «кукушка» на последнем издыхании тащила за собой четыре пассажирских вагона, ни о каком багажном отделении речи не шло, и мотоцикл пришлось затаскивать на платформу с углем. Состав был набит битком (если бы не суровый кондуктор, люди ехали бы и на крыше), даже зомби пришлось уплотниться, а мне — отбивать настойчивые попытки сесть на мой чемодан. Общительные кумушки бубнили у меня над ухом, дети орали на весь вагон и так все восемь часов пути. Да… Может, лучше было своим ходом?

На каком-то задрипанном разъезде с гордым названием «Узловая» народ бодро рванул на выход, а я сосредоточенно попер к дверям свой объемистый багаж (и это — не считая мотоцикла). Помощник машиниста пробовал пугать меня расписанием, на что ему было сказано: «Куда ж ты денешься от штурмового проклятия!» и он замолк. Да, есть такое убойное заклинание — «Стоп-кран» называется, а тем, кто попробует возражать против его применения, я просто в лоб дам. Наконец весь мой багаж оказался на перроне, и поезд укатил в совсем уж какую-то таинственную даль.

Я подозрительно огляделся. Меня встречали: приземистое здание вокзала, крашенное тремя оттенками желтой краски, гроздья телеграфных проводов, протянутых между столбами самыми безумными способами и чуть перекошенный ветряк-электрогенератор. Я проводил взглядом толпу прибывших, бодро грузящуюся на немыслимо чадящие транспортные средства (ни одной лошади, быка или осла поблизости не наблюдалось), и между двумя ударами сердца понял — мое!

Пять лет городской жизни с шорохом осыпались за спиной.

Я вздохнул полной грудью и тут же обнаружил в воздухе соблазнительный запах домашних пирожков. У дверей вокзала две тетки с корзинками споро раздавали свой товар оголодавшим пассажирам. Сейчас же все съедят!!! Бросив шмотки под охраной Макса, я рванул через пути за ароматной выпечкой.

Успел едва-едва. Бабка-пирожница привычно обсчитала меня на два цента и в качестве компенсации дала бумажный кулек. Сразу же выяснилось, что пирожки, которым полагалось содержать только яблоки, имеют начинку как минимум двух сортов — еще и с капустой. Толпа стремительно рассасывалась, и я, уже не торопясь, пошел обратно к вещам, пытаясь сообразить, куда направлюсь дальше.

На платформе по-прежнему копошились люди, причем лучшего места, чем рядом с моими шмотками, они для этого дела не нашли. Я осторожно приблизился и прислушался к разговору.

Представительный мужик в темно-зеленых каучуковых сапогах (последний писк деревенской моды) решительно возражал поджарому мужчине в аристократичном прикиде из полицейского мундира, армейских ботинок и совершенно гражданской шерстяной шапочки (судя по всему, служака был лыс).

— А я говорю, мистер Брайен, что к нам приехал алхимик! Разве не видно? — Мужик махал картузом в сторону моего мотоцикла, причем его головной убор мотался в сантиметре от морды обалдевшего зомби. Обычная собака такого обращения не вынесла бы.

— Да я и не спорю, мистер Квайфер, но мне сообщили, что именно этим поездом приезжает специалист из нашего управления, — со сдержанным раздражением гнул свое оппонент.

— Так идите и ищите его где-нибудь там! — Мистер Квайфер махнул рукой в сторону вокзала, чудом не угодив моему псу по носу.

Макс, которому мельтешение пред мордой надоело, многозначительно зевнул.

— А почему, собственно? — заметно приободрился мистер Брайен.

Под вспыхнувший с новой силой спор я переглянулся с зомби и стал незаметно отступать к вокзалу — оттуда прекрасно можно следить за дискуссией, а если они подерутся (у Квайфера было два человека поддержки, у Брайена — один, но с армейской выправкой), то меня гарантированно не заденет. Если повезет, то скоро они утомятся и уйдут с платформы, тогда можно будет спокойно забрать вещи (с ходу влезать в местные разборки мне не хотелось).

— Сэр, извините, пожалуйста, вы случайно не мистер Тангор?

На меня с тайной надеждой смотрело очередное белое чудо (как же без них!) — парень моих лет, одетый немного не по погоде — в шерстяной свитер и тяжелые бутсы на толстые носки.

— А если да, то что? — негромко отозвался я и попытался ненавязчиво вытеснить его с платформы. Главное — выйти из пределов слышимости, а там уболтать белого — пара пустяков.

Поздно.

— Здравствуйте! Какое счастье!!! Мы вас так ждали, так ждали! Я уже весь вокзал обошел, а вас нигде нет!

Спорщики начали оборачиваться, и мне пришлось делать вид, что я только что подошел.

— А вы, собственно, кто?

Квайфер рванулся ко мне так резво, что Макс дернулся, готовый прыгнуть наперерез, но этот живчик ограничился тем, что ловко ухватил меня за руку и принялся трясти. Интересно, он понимает, кто перед ним?..

— Здравствуйте! Я старший инспектор алхимического надзора округа Суэссон, это мой помощник Винклен, — тычок в сторону одного из сопровождающих, — и наш водитель Шейкли, — взмах в сторону другого, — это мы направили запрос в фонд Роланда Светлого. Как добрались?

Забавно, что, представляясь, он назвал только свою должность.

— А по имени?

— О, голова дырявая! Боб Квайфер! — Он широко махнул картузом и безошибочно угодил Максу по ушам.

«Гав!» — выразил пес-зомби свое отношение к происходящему.

Все на мгновение замерли и замолчали, а я, пользуясь общим замешательством, сумел набрать приемлемую для разговора дистанцию. Моя черная натура завывала, как циркулярная пила. Меня нельзя хватать и тискать!!!

— Прошу прощения, сэр, — встрял в назревающий конфликт оппонент Квайфера, — я — Ганнибал Брайен, начальник окружного отдела НЗАМИПС. Вы ведь боевой маг, не так ли?

— Да!

И чем быстрее это поймут окружающие, тем лучше. Квайфер заметно сбавил натиск.

— Дело в том, что, по моим данным, на этом поезде должен был прибыть эксперт нашего криминалистического отдела. Вы об этом что-нибудь знаете?

— Без понятия! А как зовут этого эксперта?

Он замялся:

— К сожалению, мне этого не сообщили.

— Тогда советую уточнить!

Нет, других черных магов в поезде не было, но возмущал сам факт — не знать, как меня зовут! Мистер Брайен в глубокой задумчивости остался на перроне, а остальные (я, инспектор, помощники и непредставленный белый) потащили груду багажа в сторону вокзальной площади. Надо признать, что пример Соркара оказался заразительным: помимо чемодана с вещами и двух коробок с книгами в путь отправился серебряный сервиз, ремонтный набор к мотоциклу, аккуратный сундучок с зельями и чудо современной алхимии — граммофон (последний в пути уже два раза пытались стырить). Возможность воспроизведения звука без помощи магии вызывала во мне эстетическое наслаждение.

Под моим чутким руководством вещи и зомби загрузили в небольшой грузовик. Видавший виды агрегат был заляпан грязью по самую крышу, подсохшие бурые разводы скрывали под собой какие-то эмблемы и надписи. Впрочем, здесь все выглядели так же: то ли дорог в округе не было, то ли местные жители о них не знали.

Наблюдая за говорливым и деятельным мистером Квайфером, я понимал, что в большой бочке меда имеется-таки ложка дегтя: мой новый босс совершенно не умел общаться с черными. То есть он знал, что такие люди существуют, и, наверное, не раз видел их, но в кругу его общения (среди подчиненных, знакомых и соседей) нашего брата не было. В будущем это сулило массу глупейших проблем. А не стоит ли возобновить знакомство с мистером Брайеном? В конце концов, сглаживать подобные шероховатости — его святой долг. Решено! Как только устроюсь, первым делом найду окружного шефа.

Сюрпризы бывают не только в жизни черных магов. Молодой человек с густыми каштановыми кудрями носил форму посыльного так уверенно, словно действительно им был, перевязанная красной лентой коробка в его руках смотрелась вполне органично. Он любил носить яркую униформу, из-за которой черты его лица никто не запоминал, и давно научился производить нужное впечатление, вообще не произнося ни слова, благодаря чему и голос его оставался никому не известен. Ни случайные свидетели, ни чудом выжившие жертвы, ни поднятые некромантами мертвецы не могли описать неуловимого убийцу, даже его ненормально расширенные зрачки в показаниях не фигурировали.