Житие мое Сыромятникова Ирина

— А конкретней? — Сатал тоже знал за подчиненными умение давить сачка.

Капитан скрипнул зубами.

— Проверяем всплески магии, определенные инструментальным контролем, обходим съемные квартиры. Проверяем возможность аренды мастерской или гаража, покупки специфических продуктов, ингредиентов к снадобьям. Пытаемся выявить напарника мага среди близкого окружения жертвы.

Бывший координатор хмыкнул (про ингредиенты к снадобьям ему в голову не пришло) и величественным жестом послал особиста работать. Капитан щелкнул каблуками и вышел, мысленно матеря гражданское министерство, посадившее ему на шею колдуна. Сатал вернулся к философским размышлениям: маг с тоской вспоминал времена своего начальствования. С одной стороны, непонятно, как он под трибунал не угодил, а с другой… До чего же было хорошо! Вечером на стол руководителя следственной бригады легла очередная пачка протоколов — отличный способ расслабиться перед сном (зловредные особисты повадились фиксировать в трех экземплярах каждый чих, так что к вечеру получался солидный томик).

А во втором часу ночи Сатал вломился в служебную квартиру армейского капитана. От желания дать колдуну в морду особиста удержало то, что он в подробностях знал возможности боевых чародеев (так сказать, специфический жизненный опыт).

— Видишь, видишь? — Сатал тыкал под нос капитану какой-то мятый листок.

— Нет, — честно ответил тот и попытался запереться в ванной, но колдун ловко протиснулся следом.

— Да ты смотри!

Проще было выслушать черного, чем доказать ему, что он что-то делает не так.

— Это сетка откликов от амулетов местного инструментального контроля за те три дня, пока офицерика не было. Вот тут — лечебница, а пятно вокруг нее — результирующая целительских заклинаний.

— Там постоянно кто-то ворожит, — зевнул капитан, — ожоговый центр принимает пациентов круглосуточно.

— Там восьмизвенный отражатель! Отклик от него должен идти звездой, а не соплей!

Капитан забрал у Сатала листок и попытался собраться с мыслями.

— Водяная ловушка, — констатировал он. — Самый простой способ подавления магии.

— Так здесь же реки нет! — поразился колдун.

— Реки нет, но водоносный слой очень мощный. — Особист задумчиво почесался. — На восточном конце водонапорную башню чинили, это как раз рядом с клиникой. Похоже, кто-то решил сделать себе личный полигон.

Сатал пренебрежительно фыркнул:

— Это все равно что меня из лейки поливать.

— У белой магии другие законы, — пожал плечами капитан, — она лучше сочетается с нашим миром, но блокировать ее проще. Я точно знаю — мы сами так делали.

— Тогда чего сидим, кого ждем? — загорелся энтузиазмом черный.

— Минуточку. — Особист отправился искать чистые носки и рубашку — спокойный сон откладывался на неопределенный срок.

Поднятые из постелей бойцы смотрели на мага ласково, но Сатал их не видел — черный устроился в углу оперативного фургона и уютно посапывал. Капитан привычно морщился, но свое мнение держал при себе — у колдунов очень избирательный слух.

Участок канализационного коллектора, в котором неизвестные проводили запрещенный ритуал, нашли почти сразу — зачисткой местности диверсанты себя не утруждали, и даже крючья, удерживавшие жертву в пределах Знака, остались на своих местах. Отпечаток ауры ворожившего сыщики получили без проблем, сложнее было выяснить, кому он принадлежит. Аналитики заново перерывали протоколы допросов и донесения агентов, очень быстро список подозреваемых сузился до одного человека, проживавшего неподалеку в доме с канализационным люком в подвале. Предполагаемого диверсанта было решено брать.

— Что, пора? — встрепенулся Сатал.

— Нет, внутри слишком много народу. Будем ждать утра. Люди разойдутся на работу, возможно, подозреваемый тоже выйдет.

Штурмовать дом без крайней необходимости капитан не хотел — с перепугу белый волшебник был способен устроить непредсказуемые каверзы.

— А-а! — разочарованно протянул черный и снова отключился.

Когда время действовать подошло, капитан позволил себе маленькую подлость — не стал будить колдуна. Армейский спецназ проник в дом под видом трубочистов, подозрительный маг был схвачен быстро и тихо — обсыпанный блокиратором с ног до головы, серьезно сопротивляться са-ориотец не мог. На явочной квартире он жил в гордом одиночестве — почувствовав враждебное внимание, имперский резидент бросил неудобного соратника на произвол судьбы без путей отхода и практически без денег.

Что возвращало следователей к вопросу об искоренении.

Империя должна была потерять больше, намного больше (как минимум — всю участвовавшую в деле агентуру), так, чтобы за одно предложение «попробовать еще раз» вешали без суда и следствия. В штабе армии всерьез дискутировалась возможность акции возмездия на территории противника, а пока особому отделу разведки следовало показать класс. В смысле, вынуть недостающих диверсантов хоть из-под земли. А не то… У капитана особого отдела были все шансы оказаться адъютантом Зертака.

Пока единственной надеждой являлся пленник. Немолодой, тощий и весь какой-то жеваный, волшебник был почти рад, что его избавили от изматывающего ожидания, необходимости скрываться и убегать, но на сотрудничество идти не желал (белые, когда уверены в собственной правоте, могут быть исключительно упрямы). Впрочем, капитана такое поведение скорее забавляло, чем тревожило. Как раз тут делу мог помочь колдун…

— Господин Сатал, не желаете посмотреть на вашу добычу? — завлекательно улыбнулся особист.

Естественно, черный хотел.

На пленнике, отчаянно пытавшемся изобразить твердость, появление боевого мага сказалось замечательным образом: белый впал в полуобморочное состояние. Офицеры особого отдела, знавшие о традициях са-ориотских волшебников, этому совсем не удивились, а Сатал просто ничего не заметил.

— Он должен был днем пойти, днем, — лебезил диверсант, то ли оправдываясь, то ли объясняя. — Времени мало, мало оказалось времени — заклятие не прижилось. Я говорил, Зарит не слушал. Спешил очень!

— Выходит, покойнику медаль надо дать за героическое сопротивление, — довольно хмыкнул Сатал, вызвав у белого нервную дрожь и бурную истерику.

— Помилосердствуйте! Дети!!! Вся семья из Тарбина — еды нет, воды нет, последний изгоняющий умер — совсем плохо стало, ночные гости одолели. Вербовщик обещал — детей в Ледеб заберут, там земля чистая.

Сатал смотрел на хнычущего са-ориотца с гадливым презрением.

— Лучше бы наведением порядка занялись. Вон, Зертак за полгода всю фигню из Арангена вынес, ночью нагишом бегать можно. А эти у себя все засрали — воевать намылились, дегенераты!

— Ну, не скажите. — Руководивший допросом особист дал помощнику знак усадить пленника ровнее. — Если бы потребность в экспансии не возникла так резко, мы бы с их агентурной сетью намучались. А магов масштаба генерала Зертака в Са-Орио просто нет — не рождаются. При хорошей конъюнктуре имперские изгоняющие способны контролировать свою территорию, но некоторое время назад в восточных провинциях произошло восстание, которое власти подавили с излишней решительностью. Попутно сильно проредили Школу Темного Истока за нелояльность (вы видели когда-нибудь покладистого черного мага?). Изгоняющие потеряли пятую часть бойцов. Ресурсов на восстановление разоренного края у империи не хватило, не говоря уже про численность черных, которым до инициации расти двадцать лет. Мертвые селения стали рассадником потустороннего, и теперь ситуация развивается лавинообразно — через пару лет нежити скинут их в море.

Сатал недоверчиво нахмурился (имперский чародей продолжал хныкать и пускать сопли).

— Если они не способны контролировать территорию у себя, как они собираются делать это в Ингернике?

— Спросите что полегче.

— Я же говорю — придурки!

— Не без того.

Сочтя свою работу выполненной, Сатал мгновенно выкинул са-ориотца из головы и отправился звонить старшему координатору. Чтобы черный да не похвалился?

— Что значит — возвращаешься? — холодно поинтересовались из трубки. — Резидент еще не схвачен, я точно знаю — мне Зертак звонил. Армейские ищейки по региону расползаются, как тараканы. Будешь за ними следить!

— Да какого!!! У меня жена! Дети сиротами растут!

— Жене я объясню, а пацаны только рады будут. У меня на будущей неделе совещание по проблеме И'Са-Орио-Т — вопрос с диверсантами должен быть решен.

И Ларкес дал отбой.

Сатал шипел и плевался, но противник был далеко, и бросить ему вызов немедленно боевой маг не мог. Персонал керпанского офиса НЗАМИПС с тревогой следил за неистовствующим волшебником. Часа через полтора Сатал неожиданно успокоился и начал делать совсем уж странные вещи: погасил в кабинете свет и засел там один, что-то бормоча под нос. Тут даже эмпаты согласились, что пора звать на помощь. Штатный целитель (услышав, кого придется врачевать) потребовал вызвать поддержку из службы очистки. Чистильщики неожиданно оказались все в разъездах (вот ведь какие трудяги!), а армейский капитан спросонья долго не мог понять, что от него-то гражданским нужно. Прежде чем в офисе появился кто-то решительный, маг успел забраться в служебный автомобиль и умчаться в ночь.

Вернулся Сатал почти через сутки и привез в багажнике жестоко спеленатого бельевой веревкой человека.

— Вот вам ваш резидент! Допрашивайте.

— Так что ж вы раньше… — поразился капитан.

— Я ж тебя не спрашиваю, почему ты маленьким не издох?!

И все расспросы завяли на корню.

Днем позже кто-то из особистов рассказывал, что видел Сатала дегустирующим новое слово в кулинарии — воздушный творожок. Причем делал он это с таким видом, что спрашивать его о впечатлениях кадровый армейский офицер не решился.

Выслушав немного неформальный отчет, старший координатор тепло поздравил подчиненного и предложил дать пару дней отпуска для устройства личной жизни, на что тот ответил заковыристой бранью, полностью обнажив свое плебейское происхождение (а вот у Рэма Ларкеса родители начали вести свою родословную еще до рождения короля Гирейна).

Хотя свидетелей у телефонного разговора не было, маг подарил закрепленному на столе зеркальцу широкую удовлетворенную улыбку (просто для тренировки). Черные так предсказуемы! Странно, что им вообще кто-то платит за работу деньги. Впрочем, не всякий человек может позволить себе безнаказанно злить боевого мага, а вот старший координатор региона — запросто, что делало работу персонала вдвое эффективнее. Ежедневная рутина должна быть не тягостью, но восприниматься как отдых! Теперь на расширенное заседание министерского Круга Ларкес придет под знаменем победы, а не с сомнительным известием, что враги в очередной раз разбежались.

От этой мысли одержимого мага мучительно передернуло. Полтора десятилетия кропотливой подготовки и осторожного выслеживания не вызывали в нем такой бури эмоций, как последние три года, наполненные стремительным обменом ударами. Ларкес не владел даром импровизации, зато умел рассматривать проблему всесторонне, предусматривать любые мелочи и оттачивать план действий до совершенства. В итоге самый талантливый и дерзкий противник рано или поздно запутывался в расставленных сетях и становился законной добычей координатора. Ловушку для Посвященных Ларкес готовил пятнадцать лет, однако достигнутое с таким трудом преимущество не оказалось абсолютным.

«Как вообще можно загнать в угол провидца?»

Эта мысль резанула по нервам мага, скрутила в его душе тугой узел из безвыходной ненависти, ярости и предчувствия неудачи. Обычно черные чужды душевных мук, но одержимость не давала Ларкесу забыть проблему, и решить ее сейчас он тоже не мог. Ненависть жгла, черный Источник хищно ворочался, требуя разрушений, а бессилие что-либо предпринять распаляло все ту же ненависть. И так до бесконечности.

Почти ничего не различая сквозь красную пелену, Ларкес нашарил в ящике стола хрустальный графин и отхлебнул прямо из горлышка. Жидкий яд проскользнул внутрь, внося хаос в мысли мага и разрывая порочную цепочку. Только благодаря этому нехитрому, старому как мир приему старшему координатору так долго удавалось держать свое безумие под контролем, а ведь физическое состояние волшебника сильно зависит от душевного. Никто не позволит руководить регионом магу с внешностью маньяка-убийцы!

«У меня есть еще один козырь! — твердо напомнил себе координатор. — Знать бы еще, где он болтается».

Эта мысль окончательно вернула Ларкесу самообладание и напомнила о текущих делах. Пора было проверить, чем занимается одна очень активная личность, по сообщениям агентов, настойчиво пытающаяся нанять боевого мага. Негодяйка втерлась в доверие к молодому Тангору, а теперь пользовалась его отсутствием для своих темных дел! Поскольку гарантировать безупречность юноши с точки зрения закона было затруднительно, Ларкес собирался разобраться во всем лично и без свидетелей. Собственные слабые способности играли колдуну на руку — куратора у него никогда не было.

Никто не спросил, куда он идет, почему один и зачем отказался от машины, — за долгие годы подчиненные привыкли к собранности и целеустремленности старшего координатора. Эту черту своей репутации Ларкес знал и поддерживал, потому что считал полезной. В этот раз он отправился не в архив, не в ресторан и даже не в театр драмы, который посещал, подражая Тангору. Старший координатор взял билет на паровоз и поехал в пригород, туда, где всего двадцать лет назад по утрам горланили петухи, а по тропинкам меж столетних лип можно было бродить весь день, не встретив ни единого человека.

Что происходит в заброшенном владении по адресу Липовые ряды, тринадцать, Ларкес представлял так ясно, словно лично при всем присутствовал. Учащийся колледжа прикладной магии Басс Рофан печати мага пока не имел, но очень нуждался в средствах (а какому черному не нужны деньги?), поэтому недолго колебался, когда за разрешенную в общем-то ворожбу некая Фиберти предложила ему безумную сумму в сто крон. Правда, заказчица была не местная, и ее басня про наследство дедушки доверия не вызывала, но в случае неудачи половина суммы все равно отходила исполнителю.

Безответственная балаболка, похоже, не задумывалась, какой вред нанесет противоправное действие неустойчивой психике черного мага. Вдруг ему понравится! Ларкес намеревался вразумить мальчишку и поймать эту самую Фиберти на горячем. В качестве превентивной меры координатор выступил перед учащимися колледжа с короткой, но прочувствованной лекцией о вреде нелицензированного колдовства (заодно и убедился, что в ответственный момент Рофан сможет узнать его в лицо).

Во времени проведения ритуала маг не сомневался — до вчерашнего дня шли дожди, что ворожбе не способствовало (водостойкими маркерами учащихся не снабжают), а завтра в колледже занятия допоздна (при свете факелов особенно не поколдуешь). Природа помогала слежке: низкие облака крали свет, до срока превращая день в сумерки, порывистый ветер шуршал ветвями и теребил палые листья. Парк был пуст, собаки и их хозяева в такую погоду предпочитали сидеть дома. Голые кусты сирени, разросшиеся на руинах некогда весьма приличного особняка, надежно скрывали преступников.

Ларкес раздвинул ветки концом зонтика-тросточки и постоял пару минут, наблюдая, как Рофан заканчивает чертить пентаграмму. Студент пыхтел, отдувался, но не халтурил и черновую работу заклинателя проделал очень хорошо. Когда начинающий колдун выпрямился, с наслаждением разглядывая свой титанический труд, Ларкес призвал Источник и обозначил свое присутствие.

— Ну, а дальше что?

Испугаться Рофан не мог (не того он был цвета), поэтому на его лице отразилось только безмерное разочарование — сто крон показали ему ручкой. Ларкес прокашлялся — студент беззвучно исчез в кустах. Старший координатор открыл саквояж и принялся извлекать оттуда цветные свечи, зеркальца, тонкий шелковый жгут и запаянные в ампулы медные шарики.

— Вы не имеете права! — чирикнула Фиберти.

— На что? — уточнил Ларкес, расставляя свечки по местам.

— На все это!

— Имею, — не согласился старший координатор северо-западного региона и не соврал (должность позволяла ему совершать ворожбу без уведомления контролирующих органов).

— Я буду жаловаться!

— Кому? — заинтересовался Ларкес.

— Координатору региона!!!

— Сейчас закончу и визитку дам, — пообещал колдун.

— Дневник вам не принадлежит! — едва не плакала мисс Фиберти.

— Как будто вам он принадлежит, — потерял терпение Ларкес. — Не мешайте мне, или я за вашу безопасность не отвечаю!

Ворожба шла сложно, и поначалу координатор относил это на счет выпитого, но, когда Знаки начали дрожать и двоиться, стало ясно, что дело тут не в граммах. Любой менее тонко чувствующий магию волшебник немедленно начал бы сбрасывать энергию на накопители, но Ларкес лишь дополнил пентаграмму оперативным проклятием, вновь добившись стабильности плетения. Редкий чародей мог позволить себе такой прием! Обостренная чувствительность и виртуозное владение потоками давали слабосильному в общем-то колдуну огромные преимущества. Не раз могучие боевые маги, рискнувшие бросить ему вызов, платили жизнью за свою глупость — Сила бесполезна тому, кто не может удержать над ней контроль.

Заклинание, отменяющее действие Бриллиантовой Руны, называлось «Шутка Люмьена». Кто был этот самый Люмьен, история умалчивала, тем не менее прикол у него действительно получился знатный. Закончив ворожбу, Ларкес направил Силу в накопители и быстро шагнул в сторону — обтянутый черной кожей томик появился метрах в трех над землей и шлепнулся точно туда, где только что стоял заклинатель. Причем скорректировать проклятие до более безопасной высоты еще никому не удавалось. А что делать, если одновременно проявляется десяток фолиантов, некоторые из которых читатели способны поднимать только вдвоем?

Ларкес принялся собирать колдовские принадлежности, методично уничтожая следы ритуала. Мисс Фиберти предприняла попытку стащить добычу, но маг невозмутимо придавил дневник ногой.

— И что вы собирались с ним делать? — Координатор нахмурился с той гримасой, которую актеры именовали «обвиняющей».

— Отослать Томасу! — всхлипнула аферистка. — Он оставил мне свой адрес.

— Все равно его нет дома, — пожал плечами маг. — Кстати, почему вы не уходите?

— А вы — почему? — немедленно встрепенулась Фиберти.

Старший координатор с грустью понял, что удержаться от похвальбы не сможет, хотя аудитория для этого крайне неподходящая. И морщиться тоже нельзя — этот его жест актеры называли «конвульсией».

— Хотите увидеть настоящее наследство Тангора? — надменно поинтересовался он.

— Да!!!

Кто бы сомневался. Старший координатор подошел туда, где во время ритуала ощутил странное скопление Силы.

— Слышали когда-нибудь про неснимаемые проклятия? Нет? Они были запрещены лет пятнадцать назад. Дело не в том, что их сложно распутать, главный вред происходит из-за того, что их почти невозможно найти. При этом любую магию они искажают очень сильно и в самый неподходящий момент. Улавливаете?

Глаза Фиберти возбужденно заблестели.

— Здесь никто не мог ворожить!

— Угу. А того, кто осматривал место пожара, следовало бы разжаловать в подмастерья.

К большому сожалению координатора, тот маг пару лет назад помер сам — пьяным попал под лошадь.

— А теперь отойдите подальше. — Ларкеса беспокоила скорость, с которой эта женщина хваталась за чужие вещи.

Фиберти послушно отошла.

Координатор достал из-за пазухи кулон с прядью волос, когда-то втихую снятых с расчески. Кто сказал, что болезненные привязанности всегда бесполезны?

— Плоть к плоти! — торжественно возвестил он и прикоснулся волоском к ничем не примечательному камню.

Казавшийся твердым материал внезапно задрожал и оплыл. За фальшивой панелью скрывался крохотный тайник, Ларкес выудил оттуда маленький деревянный футляр и тщательно его ощупал.

— Странно, — пробормотал координатор, — магии вроде нет, а пальцы колет.

— Эта вещь принадлежит Томасу Тангору! — патетически возвестила Фиберти.

— Я и не спорю. И у меня больше шансов отдать ее владельцу, чем у вас.

Решившись, Ларкес приоткрыл футляр и пару секунд разглядывал содержимое, борясь с неконтролируемой мимикой. Всякие сомнения в том, что судьба на его стороне, пропали.

«Это все не случайно», — шевельнулось привычное.

Перед глазами одержимого прыгали цветные зайчики, Тангоры, отец и сын, сливались в одно сверхъестественное существо, а события двадцати лет сжимались до ощущения неоконченного разговора. Под руку просился оставленный в офисе графин.

— Что это? — поинтересовалась Фиберти, заглядывая магу через плечо.

— Один очень важный амулет. — Координатор поспешно захлопнул футляр. — Томас должен получить его как можно скорее.

А в том, что блудный некромант вновь услышит зов судьбы, Ларкес ни секунды не сомневался.

Глава 7

Удивительная покладистость Мэтью Райхана не означала, что из него можно вить веревки даже таким нахрапистым существам, какими являются боевые маги. Он не имел привычки зачислять подопечных в члены семьи и честно сделал все возможное, чтобы Томас Тангор остался для него курьезом из числа тех, которые греют сердце каждому ветерану. Куратор, не моргнув глазом, выслушивал шутки колдуна (с одной стороны — смешно, а с другой — вдруг следующий раз черный решит посмеяться над ним самим) и невозмутимо наблюдал за тем, как юноша по шесть часов в день читает пыльные фолианты (именно читает, а не ограничивается просмотром картинок). Надеяться выяснить, какой нуждой вызвана эта противоестественная тяга к знаниям, нечего было и думать.

А еще Мэтью регулярно пытался соблазнить некроманта нормальными развлечениями вроде выпивки или игры в кости. В результате чародей, с такими трудами вытащенный в кабак, весь вечер листал «Уложение о колдовстве». Что он задумал такого, из-за чего вынужден изучать законодательство?!! И эта его раздражающая привычка писать памятные записки… У кого только научился?

Старший координатор демонстративно потерял интерес к гостю, оставив Мэтью с неуправляемым некромантом один на один.

«И ведь скажут, что во всем виноват куратор, — недосмотрел!»

Тангор прочел очередную статью, хмыкнул и перелистнул страницу.

Нужно было на что-то решаться. Либо продолжать изображать из себя манекен и смириться с неприятностями, которые черный непременно устроит, либо начинать вникать в интересы подопечного по-настоящему. Но, вероятно, Мэтью колебался слишком долго и высшие силы решили сделать выбор без него — Тангор вперся в жизнь куратора с бесцеремонностью, достойной боевого мага.

Все начиналось идиллически.

Мэтью выпросил у координатора выходной: его сынишке исполнялось восемь лет. В конце концов, не только белым и черным нужно внимание! Аксель спорить с ценным специалистом не стал, оставалось убедиться, что подопечный не воспримет его отсутствие как пренебрежение к собственной персоне.

— Как глава семьи я просто обязан…

— Глава семьи — это правильно! — солидно покивал головой молодой маг.

Расчувствовавшийся зомби подал куратору лапу.

И вот счастливое семейство толкалось на набережной среди балаганов и аттракционов зимней ярмарки, насладиться которой в этом году не получалось. А что делать? Обычно мелкие, не нуждающиеся в долгой установке палатки переезжали на танурскую отмель, пользование которой считалось бесплатным (тут тебе и экономия, и простор). Сейчас же все упрямо колготились на берегу, мешали друг другу и задирали цены. Мэтью понимал причину: слишком часто стало выносить на мыс утопленников. Вы бы повели ребенка туда, где из воды в любой момент может показаться обглоданное морскими обитателями тело? Хорошо еще обыватели не задумываются, на каком мясе так расплодились голубые крабы…

«Это не солдаты, которых летом били. Тут женщины и дети, за последний месяц десятка два. Жандармы их даже опознавать не пытаются — ясно, что са-ориотцы. Как они сюда попадают? Зимой ветра способствуют путешествию в Ингернику, но выдержать шторм может только большой, прочный корабль, такие без следа не исчезают. Не в лодках же они плывут!»

Танурские власти благоразумно запретили проход на отмель и выставили на тропе жандарма, который отвращал любителей острых ощущений не хуже иного заклинания. Однако вездесущие мальчишки как-то просачивались мимо представителя власти и шныряли между камней в поисках леденящих душу находок. Мэтью испытывал желание спуститься вниз и надрать сорванцам уши — к смерти следует относиться с большим почтением. Останавливало его то, что разглядеть лица нарушителей было несложно, а родственники и соседи сумеют воспитать заигравшихся ребят лучше постороннего дяди.

И тут все существо куратора пронзило ощущение катастрофы — по пирсу с мешком за спиной и жутко деловым видом шествовал молодой Тангор. СОВЕРШЕННО ОДИН.

— Дорогая, присмотри за детьми, я на минутку! — Мэтью чмокнул жену в щечку и ринулся наперерез колдуну.

— Сэр, сэр!

Тангор остановился в толпе, чем вызвал маленький переполох — толкаться с черным никому не хотелось.

— Сэр, а вы куда?

Маг страдальчески улыбнулся.

— Я гуляю.

— Давайте гулять вместе!

На лице колдуна явственно читалось желание проклясть куратора насмерть. Что его удержало — избыточная законопослушность, наличие свидетелей? В общем, что-то удержало. Неожиданно выяснилось, что пожелание «присмотреть за детьми» жене удалось выполнить ровно наполовину: если младшего кроху она просто взяла на руки, то проделать нечто подобное с восьмилетним сорванцом было невозможно — сын немедленно оказался подле отца. Ждать от ребенка тактичности, характерной для сотрудников службы поддержки, было бессмысленно.

— А вы черный маг? — немедленно принялся допытываться он от Тангора.

— Да. Страшно?

— Не-а.

— Ну и правильно. Что нас бояться-то!

— Воспитанные мальчики должны говорить «боевой маг», — попенял Мэтью отпрыску.

— Фигня все это, — не согласился Тангор. — Вы меня еще ретроспективным аниматором назовите. Некромант, он и есть некромант. Не понимаю, что в этом плохого!

Мэтью почувствовал, что начинает потеть, а день-то совсем не жаркий. Чем он думал, когда лез в дела колдуна?

— А вы когда-нибудь человека проклинали? — не унимался маленький нахал.

Тангор приосанился.

— Пацан, я крут безмерно! Я могу проклясть даже луну, и она станет синяя.

— Врете!!! — возмутилось чадо, которое давно не пороли.

— Смотри. — Колдун поднял с земли невзрачный желтоватый камушек. Неуловимое движение, и никчемная галька заиграла радужно-синими переливами.

— Здорово! — едва не запрыгал ребенок.

— Держи подарок. Иди, маме покажи.

Когда сынишка убежал, Тангор вполголоса поинтересовался у Мэтью:

— Тебе сколько времени нужно, чтобы здесь закончить?

— Полчаса.

— Пусть будет час. Потом пообедаем.

За час набережную Танура можно было исходить вдоль, поперек и зигзагами. Собственно, так они и поступили, тем более что толкать их перестали совсем. Младший Райхан полировал мозги взрослым не хуже иного белого. Какой же танурец упустит возможность первым рассказать приезжему о чудесах Мыса Штормов? И боевой маг, которому полагалось быть раздражительным и нетерпимым, глубокомысленно хмыкал. Контраст между поведением Тангора и ожиданиями окружающих был потрясающий.

«Странная личность. Впору писать о нем в «Вестник тонких состояний», сейчас как раз к некромантам большой интерес».

— Что там? — между делом поинтересовался маг.

— Танурская отмель.

— Я про жандарма.

— Там мертвецы! — немедленно вмешался сын.

— Са-ориотцы пытаются добраться до Ингерники вплавь и тонут, — быстро пояснил Мэтью. — После каждого шторма выносит два-три тела.

— Гм. Символично.

В чем заключается символизм ситуации, Мэтью спросить не успел: начал накрапывать дождик. Прогулку пришлось срочно заканчивать, да и торговый люд стал разбегаться. Куратор отправил жену и сына домой, а сам остался исполнять долг.

Ливень переждали в кафе. По опыту зная, что прием пищи заставляет черных расслабиться, Мэтью старательно приправлял жаркое верноподданнической пропагандой.

— Это для вашего же блага! — втолковывал он подопечному. — Никто не сможет сказать, будто вы сделали что-то не так.

— Да прав ты, прав, — отмахивался Тангор. — К тому же в одиночку это делать рискованно. Мало ли!

Рискованный и, несомненно, запрещенный ритуал по виду оказался классической медитацией с открытым Источником — обычной практикой любого волшебника. Если в ее проведении и были допущены какие-то вольности, куратор, знакомый с магией только в теории, обнаружить их не смог (инструментальный контроль, вероятно, тоже, поскольку грозных окриков Мэтью так и не дождался). Жандарм на отмели лениво чесал пузо и в их сторону даже не смотрел — представителю власти просто в голову не приходило, что нарушать закон можно вот так, тупо, у всех на виду. Но в том, что с этой медитацией не все в порядке, куратор был уверен — стал бы иначе колдун так старательно вычерчивать контуры поглотителей и Якорь — знак, обычно используемый магами для самоспасения.

Закончив с рисунками, Тангор спрятал в мешок самодельную леечку с меловой суспензией (изящную замену маркеру) и вручил куратору зонт.

— Руками не лезь, за меня не хватайся, если будет сверху капать или свечки задувать — прикроешь.

Сказал и погрузился в транс, оставив Мэтью изображать на пляже гриб-волнушку (на зонте обнаружился рисунок из концентрических кругов). Куратор честно обдумал возможность заложить подопечного. Но что Тангору скандал? Аксель его наверняка прикроет, а вот премию подчиненному может и не дать. И после этого кто-то говорит, что колдуны — разобщенные одиночки.

Да пес с ними!

Мэтью придал лицу чопорно-надменное выражение и сделал вид, что всегда тут стоял. Даже знакомые с ним люди не решались любопытствовать, что за странные посиделки устроил маг на берегу, и во всем полагались на человека из надзора. В конце концов, именно в этом и состояла главная функция кураторов — демонстрировать окружающим, что ситуация под контролем.

Медитация колдуна затянулась на час, при этом ни дождь, ни молнии, ни летучий отряд НЗАМИПС его не поразили. Очнувшись, Тангор старательно загасил свечи, собрал в мешок огарки и смыл с камней следы мела. Все это время он молчал и выглядел слегка заторможенным. Мэтью уже начал подозревать, что никаких объяснений происходящему не дождется, но тут маг схватил его за плечо.

— Ты думаешь, что это отмель? — Глаза юноши лихорадочно блестели. — Нет, брат, это могила. Знаешь, сколько народа там лежит? Тыщща!

— На отмели? — Мэтью никогда не слышал, чтобы там проводились захоронения. Естественный волнолом обеспечивал покой всего Южного побережья и гарантировал Тануру самые умопомрачительные шторма в мире, но, по убеждению исследователей, был абсолютно естественным.

— Нет, под ней, — немного путано объяснил колдун. — Ладно, с местом я определился… Как у вас тут только черные живут!

— Не живут, — согласился Мэтью, припоминая статистику, — только старший координатор зимой. Отпускники так далеко не забираются, а чистильщики на своей тренировочной базе останавливаются: старый форт, он большой.

Что куратора в принципе устраивало, поскольку позволяло не смешивать семью и работу. Только сейчас Мэтью задумался над причинами, заставляющими нахальных и задиристых боевых магов тесниться в казарме, вместо того чтобы снять комнату в Тануре.

«Нет-нет, к Шороху сложности! Все дело в отсутствии транспорта, именно так. Но почему вообще они тренируются здесь, а не в Полисанте? Там и места больше и объектов завались».

К стыду своему, Мэтью вынужден был признать, что о работе боевых подразделений надзора знает не больше простого обывателя.

Тангор хмыкнул, постоял, с непонятной тревогой вглядываясь в горизонт (в небе ничего не появилось), а потом устало растер лицо.

— Чтоб я еще раз взялся ворожить на могильнике! Пойдем выпьем за упокой души.

Они пошли и выпили под недовольными взглядами хозяина забегаловки, собиравшегося закрыть заведение пораньше. Тангор пил так, как полагалось черному, — много, не закусывая и не вникая в качество напитков. Постепенно напряжение его покидало.

— Ты не обращай внимания, — советовал он Мэтью (интересно, маг в курсе, что кураторам полагается писать отчет?), — некромантия вообще на мозги давит, даже когда покойник один. А тут столько… Да умерли все разом. Это, брат, словами не опишешь — как кувалдой по голове!

— Вы делали неположенные вещи, — попенял куратор Тангору.

— Ерунда! — Пьяный колдун ковырялся пальцами в тарелке с салатом. — Кому какое дело, как я использую астральный отклик?

— И Якорь вы чертили тоже ради отклика?

— Мужик, я с некоторых пор Якорь даже на подштанниках рисую. Веришь? Пуганый некромант — это стихия.

— Пуганый черный — это анекдот, — не согласился Мэтью.

— Не скажи, не скажи, — раскрасневшийся колдун вольготно откинулся на стуле. — Ты много знаешь черных самоубийц?

— Чувство самосохранения — это совсем другое.

— А фиг лишь разницы? Или от размера повреждений что-то меняется? Страх, он как предчувствие беды (я точно знаю — у одной женщины подсмотрел), у черных он есть, но находится в другом месте.

— Это где же? — заинтересовался Мэтью.

— В Источнике. По сравнению с ним остальное — такая мелочь, что просто не воспринимается. Я больше скажу: Источник важнее любых предчувствий, даже когда они настоящие. Вот у меня раз было… Но я все равно победил!

Скажем прямо: даже пьяный, колдун колоться не желал. В такие минуты Мэтью начинал с нежностью думать об инквизиции.

— Значит, медитировали? — вздохнул куратор.

— Медитировал, — подтвердил маг. — Но повторять за мной не советую. Не зря здесь наши не задерживаются! Такое эхо даже чистильщик почувствует, хотя смысла не поймет.

Мэтью невольно покосился в мутное окошко кабака, но танурская отмель уже скрылась в быстрых южных сумерках.

— Мне кажется, — сонно пробормотал некромант, — что след смерти тут не исчезает со временем, а превращается во что-то еще. Кабы все не под воду ушло, был бы здесь второй Остров Короля…

Куратор оценил состояние своего подопечного и пошел договариваться с хозяином забегаловки о тележке. К моменту его возвращения упившийся в соплю колдун уже сладко посапывал, пристроившись мордой в салате. Мэтью обменялся с трактирщиком понимающими взглядами. Совместными усилиями они перетащили черного в тачку, которую хозяйский сын взялся толкать сзади: тормозов у импровизированного экипажа не было, а по крутизне танурские улицы могли сравниться лишь с танурскими же штормовыми волнами.

Страницы: «« « ... 4243444546474849 » »»