Житие мое Сыромятникова Ирина

Дальше я читать не смог. Мисс Фиберти рыдала от смеха.

– Это ж надо написать такое… такой… – У меня было много эпитетов для содержания статьи в «Западном вестнике», но все они были совершенно нецензурными.

– А что ты хотел, Томас? Не каждый день черный маг останавливает призрачные рати!

– Какой, к Шороху, посох?! У меня была трость, трость!!! И я думал, что мне придется ею собак лупить.

– Трость и посох – довольно схожие предметы. Такие продолговатые…

– А сума? Откуда взялась сума?!

– Волшебная. – Мисс Фиберти снова захихикала.

– Но ведь это же будут читать маги! Черные! А меня тут выставили полным идиотом!!!

– Не волнуйся, там ведь нет твоего имени. И ты подумай, что скажут после этого про агентов службы очистки!

Я представил, как суровые боевые маги из руководства службы читают этот бред… И ржал как конь минут десять, не в силах остановиться.

Хотя на прошлой неделе ситуация не выглядела такой уж смешной.

Началось все по-дурацки: намеченный на карте маршрут никак не сходился с тем, что имелось на местности. Одна из выбранных дорог попросту не существовала, другая упиралась в разрушенный мост, встречных путников не было, короче, налицо были все атрибуты нехорошего места. Памятуя о том, как кончают жизнь слишком смелые путешественники, я не стал пытаться преодолеть заросшую гнилым лесом низину по прямой и, сделав огромный крюк, подобрался к цели своей поездки с диаметрально противоположной стороны. Благодаря мощному мотору и новой резине я был на месте задолго до наступления темноты, а почему у моего мотоцикла всегда горит фара, вы уже знаете.

Так вот, еду я ближе к вечеру (но было еще достаточно светло) по разбитому проселку, вижу на холме описанный в заявке дом и радуюсь, что ночевать в поле не придется. И вдруг на дорогу выскакивает какой-то пацан. Мотоцикл – не лимузин, на нем можно разминуться с пешеходом даже на очень узкой дороге, хотя удовольствие от этого ниже среднего. Останавливаюсь, считаю до десяти. А если бы его щитами задело?! Рассекатели по полметра выступают за профиль, а бьют не намного мягче, чем корпус. Подумав, решил, что парня выслали меня встречать, и спрашиваю:

– Черного мага вызывали?

Потом гляжу, а пацан весь белый, трясется, рубашка и штаны в клочья, спереди и сзади пятна крови. Причем такое впечатление, что одежду рвали зубами. Смотрит это недоразумение на меня и лепечет:

– Мертвые, они все мертвые!

Ну, думаю, ребята доигрались – проклятие кого-то долбануло. Это у меня уже не первый случай был, жмуриков я видел, обидно, но ничего не поделаешь. Беру свой саквояж и трость на всякий случай – в больших поместьях всегда есть собаки. Дергаю завязку, превращающую куртку в плащ – чисто армейский прибамбас.

– Ну, показывай, – говорю парню совершенно спокойно.

Помнится, даже успел очищающее заклинание к себе применить: хозяин поместья – человек столичный, с амбициями, к такому в грязных тряпках не попрешь.

А с чего мне было нервничать? Я же не знал, что мертвяки режут обитателей поместья уже три поколения подряд, а накануне сюда приехал чистильщик и перебудил всю нежить! Иду я, значит, к дому, и тут мне навстречу выходят трое гулей. Нормальные такие, полностью созревшие монстры, истекающие зеленым соком, на голову выше любого человека, с когтями и клыками такого размера, какого ни у одного живого существа не бывает в принципе. Причем движутся они, несмотря на дневное время, оч-чень быстро, а у меня ни пентаграмма не начерчена, ни огнемета под рукою нет.

Оперативным проклятиям студентов учат только на пятом курсе, в самом конце учебы, на четвертом мы тренировались всего лишь призывать и удерживать базовый знак, но смертельная угроза фантастически ускоряет процесс обучения. Как должно выглядеть боевое проклятие, с точки зрения стороннего наблюдателя, мне было известно по случаю в Тюремной бухте. Шалея от ужаса, я выдавил из себя какую-то дрожащую форму, смял ее в подобие Теневого Серпа и с воплем: «Хишу хару!» – швырнул в гулей.

Естественно, мое заклятие нежитей не испепелило, но хотя бы задержало: в тех местах, где обрывки плетения коснулись монстров, их тела порвало на длинные шевелящиеся лоскуты, похожие на щупальца. Не то чтобы это причинило гулям вред, скорее озадачило. Пока они пытались решить, собрать себя в целое или оставить как есть, я подхватил пацана под мышку (он все это время прятался за моей спиной) и дал деру.

Хорошую физическую подготовку дают магам в Редстонском университете!

Я забежал за какой-то сарай и вспомнил, что гули преследуют только видимый объект, поскольку удерживать образ в памяти они неспособны. Останавливаюсь перевести дух и понимаю, что не все учел: гулей, оказывается, было не трое, а четверо, причем четвертый – восставший труп собаки.

Довольно свежий. Стоит и смотрит.

При жизни это был большой остроухий пес, каких любят держать фермеры долины. Вторжение неживого уже изменило его: кости и мышцы вытянулись, кожа натянулась и местами лопнула, зубы выпирали наружу. Естественно, потустороннее нечто, оживившее пса, не хотело его изуродовать, оно просто не знало, не могло знать, каким должно быть по-настоящему живое существо. Но времени после смерти прошло мало, и отклонения были еще не так сильны. По прихоти потусторонних сил волна псевдожизни коснулась не только тела, но и мозга животного (а это происходит не всегда) – существо сохранило движения и повадки собаки, даже хвостом слегка помахивало. Должно быть, при жизни этот пес и котенка не обидел. Сейчас его начинал донимать голод, потребность рвать и поглощать живую плоть, но он привык принимать пищу из рук людей и еще не настолько обезумел, чтобы на них охотиться.

Он ждал, что я его накормлю.

У меня было два варианта. Я мог размозжить его голову своей тростью и жить дальше, навсегда запомнив взгляд обманутого пса, который даже мертвый оставался преданным людям. Или я мог завершить процесс, исправить допущенные потусторонними силами ошибки, превратив его в настоящего зомби, который не будет нуждаться в крови и плоти, только в регулярном обновлении реанимирующих заклятий. Если кто-нибудь застанет меня за подобным, меня сожгут. И хорошо, если сначала повесят.

Плохо быть черным магом, выросшим среди белых.

Я подозвал пса тихим свистом, позволил ему обнюхать свою ладонь, положил руку на спину. Закончить превращение оказалось неожиданно легко: жизненные меридианы еще не остыли в его теле, достаточно было повести заклятие поверх них. Произведенные мною действия псу понравились: он завилял хвостом и попытался лизнуть меня в лицо.

Итак, на повестке дня оставались трое гулей, но с ними такой фокус не получился бы – они преобразились давно и навсегда. Я повернулся к пацану, наблюдавшему за моими действиями с напряженным интересом. Он был настолько измучен страхом, что убегать еще и от меня не мог.

– Соберись, парень! Мне надо знать, что произошло, или нас тут сожрут.

Опыт общения с отчимом и братишкой-белым помог мне выяснить все, не опускаясь до избиения несчастного ребенка. Все было хуже некуда: его родители купили поместье полгода назад, после того как с прежними хозяевами произошло что-то нехорошее, и почти сразу подали заявку в местную службу очистки, но скоты чистильщики поставили их в очередь, не удосужившись даже выяснить, в чем причина жалобы. Две недели назад представитель «Тотарс Энерджик» должен был приехать к ним, чтобы обсудить возможность проведения в поместье электричества, но так и не появился, а компания заявила о его исчезновении. Полицейские особого энтузиазма в поисках не проявили, от них новые хозяева усадьбы и узнали, что люди пропадают в этих местах регулярно на протяжении уже ста лет. Терпение отца семейства лопнуло, он позвонил мне.

Мы договорились встретиться сегодня, а вчера в поместье явился долгожданный чистильщик с командой помощников и полицейских. Не знаю, чего добивалась эта пародия на черный десант, возможно, они решили, что беднягу коммивояжера убил либо кто-то из своих, либо бродяга или фермер. Не удосужившись эвакуировать проживающую в поместье семью, эти психи толпой ломанулись в тот лес, который я объехал по большому кругу. Все, кроме двоих патрульных, наотрез отказались участвовать в самоубийственном мероприятии. Только благодаря этой парочке в поместье вообще остался кто-то живой: когда из леса повалили мертвяки, старые и новые, отважные сельские парни встретили их шквальным огнем.

Но трех столетних монстров пули, причем любые, остановить не могли. Против таких существ действенна только черная магия, а старший чистильщик вернулся из леса уже в виде нежити. По-хорошему надо было закинуть мальчишку на мотоцикл и валить отсюда, но, по словам ребенка, его семья все еще пряталась в доме, вместе с теми отчаянными полицейскими и помощником чистильщика, который в лес не пошел. Когда солнце опустится за горизонт, мертвецы станут сильнее и решительнее, они не такие уж глупые, просто разум, отмеченный печатью потустороннего, проявляет себя прихотливо и непредсказуемо. Жизни людей зависели от того, смогу ли я разрешить ситуацию до наступления темноты.

Пес-зомби заскулил и потерся о мое колено.

– А теперь, парень, мне нужна твоя помощь. Ты хорошо знаешь окрестности?

Он кивнул.

– Есть поблизости ровное место, приблизительно как площадка для крокета?

Пацан подумал и отрицательно покачал головой.

– Ну хотя бы что-то ровное? Мне нужно начертить пентаграмму.

Мальчишка кивнул и повел меня в обход дома. Пес-зомби исчез в кустах, но за него я не волновался. Ровным местом оказался заросший бурьяном скотный двор. Без сложной предварительной подготовки я мог использовать только пятачок три на три метра, о том, чтобы запечатать всех трех гулей одновременно, можно было забыть.

– Скажи, а спирт тут есть?

Топливное масло плохо подходило для кремации, а вот спирт – самое то. Мальчик указал в сторону дома.

– Отлично. Теперь забирайся на дерево и смотри в оба! Если что-нибудь зашевелится, стучи, свисти, ори.

Я подсадил его на нижний сук. Теперь хотя бы один из нас был в безопасности.

Начертить пентаграмму оказалось несложно, но зажигать черную свечу я не стал: прежде чем начинать, мне нужно было заиметь два-три различных вида оружия. На подъездной дорожке у дома обнаружились бричка без лошади и армейский грузовик с брезентовым верхом, должно быть, на них в поместье прибыла команда чистильщика. В кабине грузовика неподвижно сидел один из свежих гулей. Я осторожно забрался в кузов. Не может быть, чтобы у них с собой не было совсем никакого оружия! Мне удалось найти ракетницу – устройство экзотичное и комичное, рассчитанное как раз на тот случай, если магу сопровождения дали по балде, и упаковку осветительных ракет к ней. Еще имелась запасная канистра с маслом, все остальное полицейские унесли с собой. Ракетницу я взял, а масло потихоньку расплескал по всей машине – пропитанная топливом ткань превращалась в отличный фитиль. С одной ракетницей начинать бой против трех столетних гулей было как-то стремно, пришлось обойти дом по периметру в надежде найти что-то еще. На мое счастье, купленный хозяевами бочонок спирта слегка протекал, и мне удалось отыскать его в сарае по запаху – на улице смеркалось, времени до заката оставалось всего ничего. Я сделал три ходки, наполняя спиртом большие ведра и расставляя их вдоль дорожки, ведущей на скотный двор. Потом зарядил ракетницу, прочитал молитву и шмальнул ракетой по грузовику.

Свежий гуль, еще не вполне освоившийся в роли нежити, запаниковал и забыл, как открывается дверь кабины. Горел он долго и кричал почти как человек.

Трое матерых гулей появились стремительно. Если бы я не напрягал все чувства, мне не удалось бы от них убежать. Окатить самого шустрого мертвеца спиртом удалось только со второго раза. Уже вбегая на скотный двор, я сумел подпалить его из ракетницы. Загорелся он неожиданно хорошо, горел ярко и с фонтанами искр, что было очень кстати, поскольку в темноте я мог промахнуться мимо собственной пентаграммы. Дальше следовало действовать очень четко: третий гуль отставал от второго совсем не намного. Я запалил черную свечу и встал так, чтобы пентаграмма была между мной и монстрами, гуль попер напрямую через знак.

– Дангемахарус!

Ловушка захлопнулась. Плотный столб огня заполнил пентаграмму. Когда пламя опало, чудовище исчезло без следа. И черная свеча – тоже. Она выгорела разом, теперь пентаграмма стала совершенно бесполезной. Последний гуль остался целехонек: он был слишком далеко и пламя его не коснулось. Я развернулся и помчался к дереву (больше противопоставить нежитю мне было нечего), заранее понимая, что не добегу.

Положение спас пес-зомби, с утробным рычанием вцепившийся в филейную часть покойника. Вот и не верь после этого в добрые дела! Мы сидели на дереве вдвоем с пацаном и смотрели, как пес треплет мертвеца, эти двое друг друга стоили. Я напряженно думал, что делать: солнце почти село, а выяснять, на что эта нежить способна ночью, мне совершенно не хотелось.

– Вы ведь спасете маму? – осторожно спросил мальчик.

– Конечно! – привычно соврал я. – Дай только Макс его немного измотает.

Пес-зомби азартно напрыгивал на гуля.

– Макс? – с сомнением повторил мальчик. – Вообще-то его зовут Арчи.

– Мне неприятно тебе это говорить, малыш, но твой Арчи умер. Теперь он Макс. И если Макса кто-нибудь увидит, чистильщики меня убьют.

– Почему?! – не понял мальчик.

– А почему они позволили умереть всем этим людям? – резонно поинтересовался я. – Потому что не умеют контролировать потустороннюю силу! Уничтожать ее еще как-то могут, а контролировать – нет.

– А вы?

Сказать ему, что я делаю это впервые в жизни?

– А как же! Перед тобой самый могущественный некромант Ингерники! Тайное знание передается в нашей семье от отца к сыну уже тысячу лет. Естественно, мы используем его только для защиты людей от нежити.

Я задумался. Жизненно важно было увести отсюда пса-зомби – он служил доказательством моего преступления, никто не должен был его увидеть. Желательно было также уговорить мальчишку, чтобы он молчал.

– Послушай, давай договоримся. Отдай Макса мне! Я буду о нем очень хорошо заботиться. У него настоящий талант к охоте на гулей, обидно зарывать его в землю!

Парнишка колебался.

– Для того чтобы жить, ему постоянно надо подпитываться черной магией, а в ваших краях ее почти нет. Без некротического ритуала он проживет только до полнолуния.

Положение светил тут не имело значения, но звучала фраза хорошо.

– Ладно, – решился пацан, – я скажу ему, чтобы он шел с вами.

– Спасибо, парень! Вот увидишь, он станет героем.

Это если мы до рассвета доживем. Пока перспективы были смутные.

Нежити дрались в дальнем конце двора, у полуразвалившейся конюшни. Пес успешно ограничивал мобильность гуля, и это давало мне пространство для маневра. У меня оставалось еще одно ведро спирта и ракетница, валявшаяся где-то среди бурьяна. Я выждал, когда гуль повернется к дереву спиной, и улыбнулся мальчику:

– Ну я пошел! Удачи мне.

Ракетница нашлась быстро, но патроны куда-то просыпались, остался только тот, который я успел загнать в ствол. Ведро протекало, спирта осталось в нем чуть больше половины. Авось хватит! Приблизившись к сражающимся монстрам, я изловчился и выплеснул спирт на гуля. Мертвец резво попер на меня, но пес повис на нем, как шевелящийся рычащий якорь. Я отступил к дереву, скомандовал:

– Макс, фу! – и выстрелил в гуля из ракетницы практически в упор.

Он сгорел не сразу, а еще пару минут бегал за мной по двору, но это была уже агония. Когда все было кончено, я с благодарностью потрепал псу уши.

– Молодец, собака! Мы его сделали. Не слезай! – велел я мальчику. – Надо проверить, нет ли здесь еще кого. Пока я не вернусь, не вздумай спускаться на землю.

Мальчик кивнул. Это только в глупых сказках люди всегда делают все наоборот, а в реальности, оказавшись лицом к лицу со смертью, они становятся тихими и послушными.

Мы пошли на разведку вместе, тварь и черный маг. Пес-зомби бодро трусил впереди, тщательно принюхиваясь. Я был уверен, что гуля он заметит раньше меня. Грузовик уже догорал, сумерки перешли в ночь, но вокруг было тихо и спокойно – обычно именно этот покой свидетельствует о том, что опасность миновала. Я свинтил из подручных материалов факел, потому что понятия не имел, где искать лампы. Хозяева были зажиточные, у них имелся даже собственный электрогенератор (не на спирту, на масле), запустить его то ли забыли, то ли не успели. Я проверил контакты и перекинул рубильник – все работало. Во дворе загорелись лампочки, но в доме было темно. Это было нехорошо.

Я сказал псу:

– Сгоняй за саквояжем! – и начал осторожно обходить здание, заглядывая в окна. Нашлась моя трость, я чуть было не забыл про нее.

Через минуту раздалось пыхтение – пес-зомби нес сумку. Этот зверь начинал мне нравиться.

– Спрячься! – велел я ему. – Люди не должны тебя видеть. Встретимся у мотоцикла.

Он растворился в темноте.

Сначала я зажег свечу, но на ее запах никто не появился, только пес шуршал и сопел в кустах. Тогда я начал ходить вокруг дома и звать:

– Есть здесь кто живой?

Где-то через четверть часа в окне второго этажа мелькнуло бледное пятно:

– Кто там?

– Черного мага вызывали?

– Осторожно, мертвецы!

– Они в прошлом. Не помните, сколько их было-то?

В окне произошло шевеление, и ответил мне уже другой голос:

– В лес пошли двенадцать человек. Потом я видел семерых, но одного или двух мы смогли уничтожить.

– Сколько было старых?

– Трое.

– Тогда всё, что нам грозит, это пара свеженьких мертвяков, прячущихся по углам! Можно будет поискать их утром. Как в доме со светом?

– Вы уничтожили троих гоулов?!

Судя по знанию терминологии, это был один из чистильщиков. Гуль соотносится с гоулом, как болонка – с волкодавом. Гоулами называют древних и оттого сильных гулей. Я сдержал презрительную ухмылку – все равно бы чистильщик ее не разглядел.

– Да! Причем без особого напряжения. И еще одного из новых. Но у меня проблема с реактивами – на армию покойников я как-то не рассчитывал. Какой идиот их всех поднял?

Ответом стало молчание: признавать свою глупость чистильщик не хотел, а опровергнуть мои слова не мог.

– Ладно, проехали. Сидите где сидите. Я отвезу мальчика на ближайшую ферму, а утром вернусь. Обсудим вопросы оплаты.

– Михас цел?! – раздался встревоженный женский голос.

– Да. Вы его мать?

– Михас! Я должна его видеть!

Раздался шум борьбы. Ну начинается… Нужно свалить отсюда, чтобы они перебесились до утра.

– Короче, мы уезжаем по дороге на восток.

– Михас!

Мне пришлось привести ребенка к дому и позволить женщине выплакаться. Мальчик держался на удивление спокойно и очень серьезно уговаривал маму подождать до утра. Когда мы уходили, женщина все еще рыдала.

– Она у тебя что, из белых? – поинтересовался я, разворачивая тушу мотоцикла.

– Нет. У меня дедушка – белый маг.

– А, тогда понятно. Семейное!

– Что – семейное? – обиделся мальчик.

– Нервишки слабые.

Получив команду, магия мотоцикла вдохнула жар в цилиндры, крутанула вал, двигатель взревел, а из фары ударил ослепительный конус света.

– Держись крепче! – скомандовал я, подтягивая завязки плаща, и мы покатили вперед, сопровождаемые быстрой тенью собаки-зомби.

В поместье я больше не вернулся и был абсолютно прав – пофиг деньги, свобода дороже! Утром мне показалось неразумным позволить чистильщику увидеть мое лицо: так и до разбирательства в НЗАМИПС недолго. Я объяснил мальчику, что нежитей в поместье больше нет, а с остальным полиция сама разберется, и строго-настрого приказал никому не говорить о собаке.

– Если только не спросят напрямую – врать нехорошо.

Он понятливо кивал.

Хозяева фермы, встревоженные известием о нападении гулей и обнадеженные моими уверениями, что теперь все будет хорошо, согласились присмотреть за ребенком и сообщить в полицию о случившемся. Уже на полпути к трассе издали я разглядел колонну военных грузовиков с логотипами НЗАМИПС, пылящую навстречу, и бодро завернул в кусты – возобновлять знакомство с «любимой конторой» мне совершенно не хотелось.

Только через сутки, добравшись до Редстона и увидев заголовки утренних газет, я понял, что произошло. Оказывается, накануне один из полицейских прорвался через проклятый лес и сумел вызвать подмогу. Полк НЗАМИПС был поднят по тревоге, они гнали туда всю ночь, потому что три активных гоула – страшная сила. Первоначально их было четыре, но покойный чистильщик дорого продал свою жизнь. По пятам колонну военных преследовала свора журналистов, готовых жизнью заплатить за возможность наблюдать такое событие. Нескольких из них я видел голосующими на обочине, но интуиция подсказала мне, что останавливаться не следует. Они на месте, а не то что гоула, даже гуля завалящего нет – все перебиты.

Вот тут-то и родилась история о черном рыцаре на рогатом монстре.

Вся пресса ходила на бровях, смакуя историю про мага-частника, с успехом заменяющего один батальон. Более рассудительные задавали вопрос, как могли гоулы столько лет скрываться в самом центре густонаселенных земель, раз за разом нападая на ничего не подозревающих селян. Особую пикантность истории придавали жертвы среди чистильщиков и полицейских – гули съели какую-то крупную шишку. Шеф регионального отделения НЗАМИПС дал интервью, в котором сожалел о случившемся и каялся, сожалел и каялся, а также клялся жизнью, что теперь в округе все будет хорошо.

На следующий день после происшествия я, сказавшись больным, ушел из университета после второй пары и немедленно отправился к своей «болтушке», где и был осчастливлен номером «Западного вестника».

– Мисс Фиберти, нам надо серьезно поговорить.

Она понимающе кивнула:

– Хочешь закрыть бизнес?

– После того, что случилось, надзор прочешет весь округ частым гребнем. Мне не нужны неприятности.

Она вздохнула:

– Очень жаль, работать с тобой было интересно. Могу я, – она смущенно поправила очки, – написать о тебе книгу?

– Книгу?

– Роман. Естественно, имя будет изменено.

– Думаете, это кому-нибудь будет интересно?

– Думаю, да.

– Пишите! – великодушно согласился я. – Только дайте мне пролистать рукопись, когда закончите. Не хочется выглядеть полным идиотом.

Мисс Фиберти напоила меня чаем, я упаковал свою картотеку и аккуратно сложил строгий деловой костюм.

– У вас не будет проблем из-за меня?

Женщина усмехнулась:

– Если возникнут вопросы, я скажу, что сдавала комнату с телефоном и не знаю, кто в ней жил.

На том мы и расстались.

Я обернул черный саквояж белым полотенцем и отправился на свалку, где под охраной пса-зомби мирно дремало мое рогатое чудовище. Если кто наткнется на эту парочку, мне будет уже не до саквояжа… И как меня угораздило так залететь? Вроде ничего такого не делал. По крайней мере, не планировал. Главное, все были довольны, и вдруг одним махом – хоп! – и почти что враг общества. Во всяком случае, по версии НЗАМИПС. Завязывать надо со всякой уголовщиной! Я дал себе клятвенное обещание отыскать в старых штанах визитку капитана Бера, вставить ее в рамочку и повесить над столом: если меня еще раз потянет на авантюры, буду лбом об нее биться.

Часть третья

Артель «Напрасный труд»

Хорошо известно, что основы алхимии были заложены черными магами. Менее известна причина, по которой они взяли на себя такой труд. При близком рассмотрении приходится признать, что двигала ими не страсть к познанию, а элементарная лень – обращение к личному могуществу они считали более утомительным занятием, чем растирание в ступке смеси порошков, и, естественно, первой оформившейся алхимической дисциплиной стала пиротехника.

Из научного издания Редстонского университета «Юному алхимику»

Глава 1

Я добрый-добрый черный маг, я очень скромный черный маг, я очень-очень…

Вот интересно, должен ли я после произошедшего вести себя тихо или, наоборот, как все? Поймите правильно, я конечно же очень умный, но актерское ремесло – не моя стихия. Достаточно убедительно мне удается изобразить только простые и естественные реакции, а всякие сложные поведенческие конструкции – это больше по части белых магов. Как я должен вести себя, если я знаю не то, что я знаю, о том, что я знаю?

А вопрос был актуальный, потому что Редстон гудел, как растревоженный улей (тьфу, тьфу, пчелы!). Я и представить себе не мог, сколько шума может произвести пара-тройка эпизодов моей полукриминальной деятельности, причем, что характерно, настроение общества по этому поводу диаметрально отличалось от настроения властей. Народ явно не поддерживал официальную точку зрения на последние события. Представляю, как это раздражало чиновников НЗАМИПС! Меня превозносили, меня ставили в пример, мною восхищались, а ведь черные так падки на лесть! По понятным причинам имя не называлось, но я-то знал, о ком идет речь. Единственное, что удерживало меня от того, чтобы бегать по улицам с воплями: «Это я! Это я!» – пес-зомби. Рыцари рыцарями, а такую выходку мне никто не простит.

Занятия в университете превратились в настоящее испытание для нервов: Четвертушка поглядывал на меня хитрым взглядом (угораздило же меня показать ему мотоцикл!), а везде, где черные собирались хотя бы втроем, немедленно начинало обсуждаться «то самое происшествие». Ничто так не возбуждает нашего брата, как чужая слава. При этом абсолютно все мои сокурсники были уверены, что способны проделать то же самое, но сработать круче. Один недоумок даже пытался перейти от слов к делу, и мистер Ракшат собственноручно избил его, причем вполне основательно – тому пришлось обратиться к целителям. Даже белым было ясно, что другими мерами зарвавшегося черного не проймешь, а потому распоясавшемуся преподавателю ничего за это не было.

Как страшно жить…

Из-за таких дел в университете организовали обзорную лекцию по потусторонним феноменам, обязательную для посещения всеми черными. А тем, кто не придет, пригрозили неполучением зачетов. Лектора прислали из НЗАМИПС. Дамочка бесцветной наружности, робея и смущаясь, рассказывала об истории изучения потусторонних сил, с легкой запинкой произнося фразы типа «летальный исход» и «свидетелей не сохранилось». Оживлялась она только во время демонстрации отвратительного вида экспонатов, мерзко, на всю аудиторию, вонявших формалином.

А ведь некоторые из этих экспонатов я видел без всякого формалина…

После лекции всем, даже мне, стало ясно, что проделать все вышеописанные подвиги мог только хорошо подготовленный экзорцист, какой-нибудь чистильщик в отставке или престарелый магистр, ищущий красивой смерти. Непонятно только, как я-то жив остался? Логически рассуждая, приходилось предположить, что либо в моем теле воплотился дух святого Салема, либо дамочка-лекторша где-то немного передергивала.

Я, вообще говоря, с детства хорошо понимаю намеки, но тут особой тонкости и не требовалось: на моем подпольном бизнесе был поставлен большой жирный крест. Что к лучшему – сколько можно подставлять шею под неприятности? Правда, на мне висели выплаты за мотоцикл (осталось пятьсот крон) и необходимость помогать семье. Я не мог оставить их без денег – Лючик пошел в новую школу. В крайнем случае можно было продать вещи и за тот же деловой костюм выручить не меньше сотни.

Пора уже серьезнее относиться к жизни – в будущем месяце мне исполнится двадцать один год, а после этого скидок на малолетство больше не будет. В этом возрасте правильные студенты ищут выход на будущего работодателя и зарабатывают стаж, а не носятся на мотоцикле по всему округу с волшебной сумой наперевес. Пора определиться, что ближе моей душе – магия или алхимия. Мистер Даркон был прав, большинство инициированных черных выбирает карьеру боевого мага (всегда проще зарабатывать натурой, а не мозгами), но я это дело попробовал и нашел, что занятие чистильщика довольно однообразно. Плохо только, что выходов на подходящие фирмы у меня не было.

А Четвертушка?

– Слышь, Рон, а как там наш патент? – поинтересовался я у приятеля.

– Отлично! Если папаня не перестанет жмотничать, я уступлю твое изобретение «Домгари-моторс». Старые перечники все еще думают, что студент – это что-то типа бесплатного раба. Не боись! Богатым будешь.

– Как думаешь, этот патент можно упомянуть в моем резюме?

– Разве ты собираешься стать алхимиком?

– Я всегда собирался быть алхимиком.

– Ты же вроде…

– Ну и что?

Четвертушка пожал плечами и тут же оживился:

– Ты заработать хочешь?

– Спрашиваешь!

– Тут у меня знакомые… – Четвертушка замялся. – Дело, короче, организовали.

– Им нужен чертежник?

– Им нужны мозги! Ну и чертежник тоже. У них крупный контракт – оптимизация работы газогенераторных установок.

– Дерьмовых бочек, что ли?

Рон хохотнул:

– Том, ты не представляешь, какие деньги крутятся в этом бизнесе! Знаешь, сколько дерьма выдает этот город за день?

Я фыркнул. Ничего себе начало карьеры! Хотя почему бы и нет?

– А какие условия?

– Тебе понравятся.

Конечно, по сравнению с доходом черного мага это были не деньги, но я определенно зажрался. С точки зрения студента, все выглядело чертовски привлекательно, а с точки зрения разыскиваемого преступника – было великолепной маскировкой. Не только Четвертушка считал, что инициированному черному нечего делать в алхимиках.

Да, именно разыскиваемого преступника! Сначала официальные лица НЗАМИПС намекали на вознаграждение, полагающееся мне за спасение людей (верю, верю!), потом громогласно предлагали за ним явиться (нашли идиота!), а после вознаграждение сулили уже за информацию обо мне (сходи гулей допроси). К мисс Фиберти приезжали гости, однако она была теткой с норовом и выгнала всех вон. Постепенно шум затих, но то, что черный маг, почти год практиковавший в округе, был из Редстона, было понятно даже журналистам.

Карьера Эдана Сатала в качестве старшего координатора региона начиналась с оглушительного провала и публичного унижения. То, что трех месяцев, имевшихся в его распоряжении, было слишком мало для того, чтобы овладеть ситуацией, утешало слабо. Попадись Саталу под горячую руку злополучный маг, и к грехам координатора добавились бы пытки и убийство. Но виновник громкого торжества благоразумно где-то затаился.

Забота о душевном здоровье ответственных лиц – прямая задача эмпата на государственной службе. Мисс Кевинахари была уверена, что, какие бы страсти ни кипели в душе черного мага, за две-три недели кропотливой работы она сможет переплавить их в сухой прагматизм. Если больше ничего не случится. Пока единственным побочным результатом скандала было перенесение регионального представительства НЗАМИПС из Герданы в пригород Редстона.

Доклад о расследовании в поместье Фицротенов мисс Кевинахари делала координатору лично:

– В этот раз нам в определенном смысле повезло – он чертил пентаграмму на земле. Но какая-то… собака ископала все вокруг, да еще и помочилась сверху. Покопавшись в… этом, наш лучший эксперт… Я даже слов-то таких не знаю! Короче, можно сказать одно: канал Силы у нашего фигуранта нестандартный. Всё.

– Может, мне самому стоит поговорить с экспертом?

– Ни-ни! Вы друг друга убьете. Насмерть.

Мистер Сатал молчал, и даже эмпатка не могла сказать, думает ли он над возникшей проблемой или лелеет собственное раздражение.

– Сообщить результаты капитану Беру? – нарушила молчание мисс Кевинахари.

– Нет! – встрепенулся координатор.

Эмпатка воздержалась от комментариев, но мистер Сатал что-то такое почувствовал (или это навыки командной работы у него улучшились), а потому счел необходимым объяснить:

– Тебя не удивило, что он сменил транспорт как раз тогда, когда мы устроили засаду на вокзале?

– Странно, – признала мисс Кевинахари. – До этого он пользовался поездами так часто, что проводники успели придумать ему прозвище. Но капитан Бер лоялен, это точно!

– Кто говорил про него? В его конторе работает куча народу. Я не хочу собственноручно создавать условия для утечки.

Эмпатка неохотно кивнула, признавая его правоту, и тут же оживилась:

– Вы думаете, у того мага есть общество поддержки?

– Скорее уж не поддержки, – скривился мистер Сатал. – В определенных кругах опять пошли разговоры об Искусниках, что означает – будут жертвы. Но я не Ларкес! Миндальничать ни с кем не буду. Высунутся – башку снесу!

Мисс Кевинахари примирительно покачала головой:

– Для возрождения общества нужен некий инкубационный период, если там вообще есть чему возрождаться. Или вы думаете, происшествие в поместье – их рук дело?

– Это ты про Грокка? – дернул бровью координатор. – Ерунда! Старый баран ломанулся в пасть гоулам, чтобы следы замести. За время, что он был на должности, в тех местах пропало семеро, и это только те, о ком мы знаем. Ему нужно было доказать всем, что феномен не так уж опасен.

Этот краткий анализ отлично дополнял образ разжиревшего и обнаглевшего черного мага, которого мисс Кевинахари застала на должности начальника отдела по устранению потусторонних феноменов.

– Думаю, мне стоит поработать со здешними белыми, – решилась эмпатка. – И надо познакомиться с информацией о редстонских Искусниках, если они тут были.

– Скажи секретарю, пусть составит представление, я подпишу… – Координатор внезапно запнулся. – И вот что еще, мисс Кевинахари…

– Рона, можно просто Рона, – улыбнулась эмпатка.

– Да?.. Здорово! Тогда… просто Дан.

Рона Кевинахари улыбнулась и покинула кабинет старшего координатора региона, временно расположенный в редстонском отделении НЗАМИПС.

Страницы: «« « 23456789 » ... »»