Паук приглашает на танец Медная Варя

ГЛАВА 16

Ввиду тумана, сегодняшнее занятие пришлось провести в классной комнате. В ожидании виконта, я навела в ней порядок по своему вкусу, полила растения на окне из стоявшего тут же графина и подготовила грифельную доску. В надежде хоть как-то пробудить интерес подопечного, заставила цветные мелки фосфоресцировать. Теперь они оставляли на темной поверхности сияющие дорожки, похожие на нити радуги.

Виконт задумку оценил: тут же принялся рисовать зеленые огурцы в оранжевых шапках и очень обозлился, когда я не признала в них драконов, призванных испепелить эту «дурацкую комнату». Вздохнув, я заставила драконов улететь с доски (на прощание они изрыгнули по снопу пурпурно-фиолетовых искр).

— А меня так научите? — загорелся виконт.

— Непременно, милорд. Как только освоите все предыдущие ступени.

Ответом мне был презрительный взгляд. Я заменила весёлые мелки обычными, но виконт отказывался разговаривать до тех пор, пока я не вернула драконов. Это было малодушием. В результате, вместо того чтобы внимать уроку, он наблюдал за лениво парящими по грифельной доске ящерами, которые выгибали шеи и изредка покусывали друг друга за крылья.

Итогом занятия стали оборванные до основания листики фикуса и две задавленные мухи (негодник воспользовался тем, что я отвернулась). Несмотря на все усилия внести разнообразие, очень скоро я и сама стала считать минуты до окончания взаимного истязания. И в тот момент, когда я решила, что их осталось куда больше, чем я способна выдержать, снаружи раздался шум и скрип подъездных ворот. Мой подопечный тут же сорвался с места и прижался к окну:

— Папенька! — возвестил он тоном человека, узревшего Спасителя.

— Виконт, пожалуйста, вернитесь на место.

Шум раздавался уже во дворе: слышались голоса и незнакомый женский смех. Я подошла к окну и встала рядом. Внизу я увидела четырёх спешивающихся всадников. В одном из них я узнала хозяина. Он был одет небрежно, расстёгнутый ворот обнажал смуглую кожу. Но даже эта небрежность ему шла. Он тоже смеялся и что-то громко отвечал своим спутникам. В голосе сквозила хрипотца, как у человека, который слегка выпил. Гостей было трое: двое господ и одна дама. Её-то смех я и слышала раньше.

Мужчины уже соскочили с коней, кинув поводья конюхам, а женщина оставалась в седле, манерно придерживая пышную юбку и дожидаясь помощи. Ей ещё не было тридцати, стройна и недурна собой. Но впечатление портили нарочитая жеманность и вульгарный смех. Вычурная синяя амазонка была явно сшита на заказ столичной модисткой, а не деревенской швеёй, руки в перчатках унизаны массивными перстнями и броскими браслетами. Весь её облик, вплоть до перегруженной украшениями шляпки, был нацелен на привлечение внимания. Несмотря на богатство убора, ей не шло слово «леди».

Граф откинул волосы со лба и направился к ней ленивой походкой светского льва. Помогая спуститься с седла, он, ничуть не смущаясь, прижал её к себе и дольше положенного продержал в объятиях.

— Эй, Мортленд, руки-то не распускай! — крикнул белокурый юноша, постукивая перчатками о тыльную сторону ладони.

Вот он был одет с иголочки: кремовый сюртук с узкими рукавами, атласный жилет, светлые обтягивающие брюки и закрывающий шею широкий галстук с жемчужной булавкой. Он был похож на амура с полотен эпохи Возрождения — таким, каким тот стал бы годам к двадцати четырём.

— И правда, граф, соблюдайте приличия, — воскликнула женщина, с притворным возмущением стукнув его в грудь веером и одарив неприличной улыбкой.

— Мой шарм в их отсутствии, — ухмыльнулся хозяин замка. — И раньше ты не возражала.

— Не говори глупостей, лучше покажи нам свой дом, — по-хозяйски распорядилась она и выставила в стороны оба локтя так, чтобы сразу двое мужчин смогли занять место рядом.

Белокурый юноша и третий спутник (высокий полноватый мужчина в тёмно-зелёном сюртуке и с некрасивым лицом) оказались проворнее. Впрочем, граф и не думал кидаться с ними наперегонки и неспешно направился к дому.

— Виконт, вы повидаетесь с отцом позже, а сейчас продолжим.

Ему пришлось подчиниться, но из дальнейшего урока проку не вышло вовсе. Так что я почти обрадовалась, когда в комнату четверть часа спустя заглянула леди Фабиана.

— К нам прибыли гости, — недовольно сообщила она. — И граф желает, чтобы за обедом Микаэль показал, чему научился.

— Но, миледи, для этого слишком рано. Мы только начали.

— Но что-то же вы делали эти три дня, — раздраженно заметила она.

— Да, постигали азы…

Она не стала меня слушать и жестом отметала все возражения.

— Вот и докажите, что от вас здесь есть хоть какой-то прок. Я ведь не прошу, чтобы мой сын обратил медь в золото или яичницу в амброзию. Пусть удивит одним из ваших фокусов — с этим-то вы, надеюсь, справитесь?

— Миледи, даже для простейшего «фокуса» нужен срок.

— Ну вот и отлично. До обеда у вас ещё есть время.

Я поняла, что перечить бесполезно.

— Хорошо, миледи, я схожу за леди Эрселлой.

— При чём тут леди Эрселла? Разве я неясно выразилась: свои умения будет показывать виконт.

— Я вас поняла, миледи.

— Надеюсь. Ибо у меня нет времени учить вас вашим обязанностям.

Прежде чем выйти, она провела тыльной стороной ладони по волосам сына, приглаживая их.

— Порадуй нас, мой мальчик.

Тот отстранился и хмыкнул.

— Пустяк, — изрёк он. — Любой справится.

Глаза графини засияли теплотой.

— Конечно, радость моя, ты ещё покажешь этому миру, на что способен.

Леди Фабиана удалилась, предоставив мне раскрывать гений её сына миру. Я взяла со стола два карандаша и круговым движением пальца сняла стружку, отточив их. Один протянула ему, второй оставила себе.

— Милорд, любая материя состоит из крошечных частичек энергии. Они не видны, но, сосредоточившись, вы можете их почувствовать. Обхватите карандаш, — я показала как, — и прислушайтесь.

Он сделал, как я велела.

— Ничего не слышу, — буркнул он.

— Шшш… закройте глаза и почувствуйте дерево под пальцами: каждое ребрышко, каждую грань. Ощутите его гладкую полировку, твёрдую неподатливую поверхность и то, как ему передаётся тепло ваших пальцев…

Мне самой не нужно было концентрироваться, я и так прекрасно чувствовала покалывание крохотных иголочек. Они пронизывали карандаш подобно бессчетному количеству солнц. Будь они на ничтожную долю больше, и их жар опалил бы мне руку до кости.

— Дышите ровнее, чувствуете?

Лицо виконта в какой-то момент разгладилось, и я подумала, что у него получается. Но тут он распахнул злые глаза и отшвырнул карандаш.

— Что я должен почувствовать? Это всего лишь деревяшка! Вы специально это делаете, чтобы я опозорился перед папенькой, вы нарочно не учите!

Я терпеливо подняла карандаш и протянула ему.

— Зачем это вообще?!

Он снова выбил карандаш из моих пальцев. Тот отскочил от стены и закатился в дальний угол. Я вытянула руку со своим карандашом, поворачивая его так, чтобы виконт мог хорошенько его рассмотреть.

— Составляющие его кусочки крепко связаны между собой, делая предмет таким, каким вы его видите. И если вы научитесь их чувствовать, то сможете разорвать эту связь в нужном месте…

При этих словах, по карандашу побежали продольные трещины, и он с сухим треском разломился на четыре равные части. Они упали на мою ладонь, подобно раскрывшемуся цветку.

— …или разорвать все связи.

Послышался щелчок, напоминающий вздох, обломки дрогнули и обратились в деревянную пыль, по-прежнему лежащую крест-накрест. Я поднесла ладонь к носу виконта, развернула её ребром кверху и демонстративно высыпала карандашную крошку на пол. Виконт с минуту молчал, а потом полез в угол за своим карандашом. Ему очень понравилось умение обращать предметы в прах одним прикосновением.

К сожалению, одного энтузиазма оказалось недостаточно. Постепенно я начала понимать, что с искрой мальчика что-то не так. Ему не давались самые простые вещи. Возможно, всё дело было в смешанной крови, текущей по его жилам, ведь леди Фабиана не владела магией, её дар был в другом. Зато леди Эрселле достались недюжинные способности. Я вернулась мыслями к девочке, которая сидела сейчас в своей комнате, упражняясь на заколках. Насколько всё было бы проще, позволь леди Фабиана выступить ей! Но мать, похоже, и на секунду не допускала, что девочка на что-то способна. Не говоря уже о том, что её способности могут превосходить умения брата.

Как бы то ни было, к концу занятия на карандаше виконта наметилась лишь едва различимая трещина (и то, кажется, от усердия, с которым он его сжимал).

— На четыре части, говорите? — заорал виконт. — Вот вам четыре части!

И он сломал карандаш пополам перед моим носом, а потом каждую половинку ещё надвое, швырнул обломки в окно и выбежал из комнаты.

Интересно, леди Фабиану удовлетворит такой фокус?

ГЛАВА 17

Глядя на стрелки часов — в это время обед обычно подходил к концу, — я понадеялась, что граф передумал. Но вскоре в дверь постучали: Беула привела насупленного виконта и сообщила, что мне велено спускаться.

Я ошиблась: обед был в самом разгаре, если это можно было назвать обедом. Гостья томно развалилась на кушетке, поигрывая туфелькой: то скидывала её, то снова поддевала мыском. Рядом сидел третий, некрасивый темноволосый мужчина. Одутловатые щеки, мутный взгляд и сизые капилляры на кончике носа выдавали в нём человека, склонного к излишествам. Он что-то ей рассказывал, но незнакомку это мало занимало: из-под полуопущенных ресниц она цепко следила за прогуливающимся по зале графом. Мне даже на секунду показалось, что она сейчас вытянет ноги, спихнёт сидящего с краю надоедливого ухажёра и пригласит красавца занять его место.

На Кенрике Мортленде не было ни жилета, ни сюртука — одна только светлая рубашка с расстегнутым воротом и тёмные брюки. В красивых длинных пальцах он вертел явно не первый и даже не второй бокал с янтарной жидкостью, вернее всего с виски. Он поравнялся с камином и сделал глоток, при этом на пальце сверкнул массивный перстень в тон напитку. Пляшущие тени придавали графу немного таинственный и угрожающий вид.

Он не был трезв, но и не проявлял отталкивающих признаков опьянения: не покачивался, не говорил глупостей и не улыбался бессмысленной, рассредоточенной улыбкой. Я с легкостью могла представить, как его небрежность сменяется звериной собранностью. Упругая походка, ленивые движения хищника и лицо, от которого трудно оторвать взгляд. В щеки мне бросился жар, хотя от камина меня отделяло порядочное расстояние. Граф постукивал длинными ухоженными ногтями о бокал, и я вдруг представила, с какой легкостью эти сильные пальцы могут сомкнуться на шее, причинить вред…

— А, вот и вы, — он вскинул на меня глаза и чуть задержал их, прежде чем отвести. — Дезире, ты так жаждала увидеть моего сына.

— Да, он ведь сущий красавчик, — немедленно отозвалась гостья, вскочила с кушетки и приблизилась к виконту. — Я так люблю детей, а в этом к тому же чувствуется порода — весь в отца. Мы подружимся.

Она улыбнулась мальчику фальшивой улыбкой и игриво потрепала за щеку. По тому, как затрепетали ноздри виконта при этом унижении, я поняла, что его другом ей не стать до Страшного суда. Но в действительности она вряд ли к этому стремилась и, тут же забыв о нём, направилась к накрытому столу, покачивая бедрами так, что мне стало неловко глядеть.

Там, помимо многочисленных закусок, выстроилась целая батарея бутылок: с узкими и длинными горлышками, прозрачных, полупрозрачных, тёмных и из цветного стекла, пузатых и вытянутых. Похоже, здесь был выставлен весь ассортимент винного погреба графа, а заодно вся коллекция виски, ликёров и бренди.

Дезире подхватила пустой бокал на высокой витой ножке и надула губки.

— Кто-нибудь нальёт леди вина? Похоже, здесь это единственное развлечение.

Тут позади меня неожиданно прогрохотало туше.

— А Дезире права, черт побери! Надо бы придумать развлечение!

Я обернулась и увидела белокурого молодого человека. Он поднялся из-за рояля, чтобы исполнить просьбу дамы. Вблизи его светлые кудри оказались сильно напомажены, лицо было нездорового воскового оттенка, а под глазами пролегли глубокие тени. Похоже, природа посмеялась, наделив невинной ангельской внешностью гуляку и мота.

Он ловко откупорил одну из бутылок, и вишнёвая струя разбилась о стенки бокала. Он галантно протянул его Дезире и подмигнул виконту:

— Что, парень, цепляются с учением? Знаю, сам таким был.

Только тут окружающие, кажется, заметили меня. Дезире ревниво впилась в меня взглядом, но тут же успокоилась, увидев, что я не представляю угрозы. Сознавать это было досадно.

— Согласна с Дамианом: гувернантки — скучнейшие создания. Кажется, сама природа создала их такими невзрачными, чтобы крепче спалось на занятии. Только и знают, что приставать со своими формулами.

— У тебя была гувернантка? — весело вскинул брови граф.

— Ну, разумеется, была! К счастью, недолго: моей радости не было предела, когда отец спровадил-таки эту ворону, сообразив, что от неё всё равно никакого проку.

— Он спровадил её, потому что нечем было платить, — подал с кушетки голос доселе молчавший брюнет.

— Заткнись, Браун, — огрызнулась Дезире и поправила один из своих браслетов. — При желании я могу купить дюжину таких, — она кивнула на меня так, будто речь шла о мебели.

— Не ты, а твой золотой петушок.

Из этого короткого обмена любезностями я сделала вывод, что Дезире содержанка. Это объясняло несоответствие между крикливым нарядом и манерами, из-за которых язык не поворачивался назвать её леди.

Та хотела сказать что-то резкое в ответ, но потом передумала и сладко улыбнулась:

— Горюешь, что тебе не быть на его месте? — и залпом осушила бокал, а потом повернулась к хозяину замка.

— Ну что, граф, похоже, твоя супруга не спустится… надеюсь, это не из-за меня? — и она многозначительно оправила юбку, всем видом намекая, что хозяйка попросту испугалась столь блистательной гостьи.

Мелодичный смех заставил всех нас обернуться. В дверях стояла леди Фабиана. В простом синем платье она выглядела сошедшей с небес богиней. Двое мужчин оторопели при виде её и, конечно, при звуках её голоса. Дождавшись, пока все взгляды обратятся к ней, она прекратила смеяться и притворно прижала ладошку ко рту: — О, так это была не шутка?

Дезире покраснела от злости. На фоне хозяйки Ашеррадена она смотрелась невзрачной расфуфыренной курицей.

Блондин оправился первым: подскочил к графине и предложил руку:

— Дамиан Дрейк. К вашим услугам в любое время дня и ночи.

— Иврон Браун, — пробормотал второй, но подойти не решился — только слюну сглотнул.

— Дезире Ардэн, — нехотя представилась гостья.

— Надеюсь, любовь моя, ты сказал своим гостям, что наш замок — наискучнейшее место, где не стоит задерживаться? — обратилась леди Фабиана к супругу, не удосужившись поприветствовать этих троих даже кивком.

— Всё зависит от людей, мадам, — тут же возразила уязвленная Дезире, — если они скучны, то будут скучны в любом месте, потому что берут своё плохое настроение с собой. А мы умеем веселиться, не так ли, граф?

— Лучше тебя этого никто не умеет, Дезире, — охотно отозвался тот.

Казалось, ему доставляет удовольствие стычка дам.

На месте молодой женщины я бы обратилась в горстку пепла от взгляда, которым её одарила леди Фабиана. Но Дезире Ардэн не была чувствительной особой. Видимо, по этой же причине чары той на неё не действовали или действовали раздражающе.

— Надеюсь, нам удастся разубедить вас, графиня, — встрял мистер Дрейк, не спускавший глаз с хозяйки замка, — и заставить изменить мнение, присоединившись к нам.

— Я здесь лишь ради сына, которого пожелал видеть граф, — нехотя ответила та и проплыла к одному из кресел.

Она явилась позже, а потому, к счастью, не знала, что мальчик тут только из-за каприза Дезире.

Виконт, всё это время нетерпеливо шевелившийся в ожидании своего часа, сделал шаг вперёд.

— Ну так покончим с этим — ребёнку не место за взрослым столом, — подал голос граф.

Я заметила, что эти слова уязвили его сына.

— Кстати, где Эрселла?

— Она капризничала, и я оставила её в комнате, — отозвалась леди Фабиана прежде, чем я успела открыть рот.

Этот ответ его, кажется, удовлетворил.

— Ну, Микаэль, что ты нам покажешь?

Все расселись кто куда, как в импровизированном театре. Теперь, когда всё внимание было сосредоточено на виконте, он явно нервничал, но, в подражание отцу, старался спрятать это за надменностью. Я передала мальчику карандаш, прекрасно понимая, что сейчас произойдёт. Точнее, понимая, что не произойдёт ничего.

Он взялся за деревянный кончик, как я его учила, и принялся сверлить карандаш хмурым взглядом. Поначалу на лицах гостей отображалось подобие вежливого интереса. Но через минуту Дезире зевнула.

— А что должно произойти-то? — обратилась она к мистеру Дрейку, даже не удосужившись понизить голос.

Тот пожал плечами так, чтобы графиня не заметила. Виконт услышал этот вопрос и покраснел, а леди Фабиана вцепилась в кресло и метнула в меня ненавидящий взгляд.

— Не волнуйся, радость моя, — подбодрила она сына. — Представь, что здесь никого нет.

Дезире возмущенно засопела, давая понять, что она вовсе не «никто».

Виконт кивнул и продолжил гипнотизировать карандаш. Пауза мучительно затягивалась, гости уже вовсю шевелились, ситуация становилась всё более неловкой. Я посмотрела на графа: его лицо было непроницаемым. Виконт бросил на отца пристыженный взгляд, на глаза мальчика навернулись слезы бессильного отчаяния. Леди Фабиана побледнела от бешенства и подалась вперёд.

— Сделайте же что-нибудь, — прошипела она мне. — Вы, никчемная, пустая…

Она так и не успела закончить список, потому что от злосчастного карандаша внезапно отделилось несколько завитков стружки и упало к ногам виконта. Его поверхность начала на наших глазах покрываться узорчатой резьбой, будто над ней прямо сейчас работал невидимый мастер. И вот последний деревянный завиток упал на мраморный пол. Секунду все молчали, а потом раздались хлопки.

Я поражённо застыла. Силу моего изумления превосходило разве что изумление самого виконта. Из этого я сделала вывод, что он не имеет к произошедшему никакого отношения. Но, признаться, в первую секунду даже я поверила, что это его рук дело. Микаэль последним осознал случившееся и выронил карандаш. Но этого уже никто не заметил.

— Кажется, я преждевременно погорячилась, — протянула леди Фабиана с довольной улыбкой, что почти можно было принять за извинение.

Я вертела головой, пытаясь понять, кто это сделал, а главное, как. Ведь ни один из присутствующих не дотрагивался до карандаша, и никто не приближался к Микаэлю. Даже я смогла бы сделать это, лишь коснувшись самого материала. Но все уже утратили интерес к представлению и погрузились в беседу. Дезире всеми силами пыталась перетянуть внимание мужчин на себя, что ей не слишком удавалось.

Скользнув взглядом по дверям, я увидела стоявшего в них мистера Фарроуча. Он не выглядел удивлённым и вообще не проявлял никаких эмоций.

— А, Фарроуч! Я уж подумал, ты сбежал, воспользовавшись моей отлучкой.

Граф сказал это со свойственной ему иронией, но было видно, что он действительно рад. Мистер Фарроуч делано улыбнулся — улыбкой слуги, вынужденного оценить шутку хозяина.

— Я всё ещё здесь, милорд.

— Тогда не стой там, проходи. Хочешь бренди?

Хозяин замка был сегодня в поистине благодушном настроении: предложил камердинеру выпить в компании гостей. Впрочем, я не сомневалась, что тот не станет этого делать.

Мистер Фарроуч двинулся в их сторону, стараясь держаться стен и быть менее приметным, что при его усилившейся со вчерашнего дня хромоте было совсем непросто.

Двое мужчин кинули на него взгляд, но тут же отвернулись и забыли о нём. А вот на лице Дезире, которую граф прервал на полуслове, чтобы обратиться к своему помощнику, отразилась брезгливость. Странное дело: а мне вот, напротив, впервые пришло в голову, что мистер Фарроуч вовсе не уродлив. Более того, в резких чертах его лица есть самобытная правильность. Но её трудно разглядеть из-за вечно насупленного выражения. Почему-то особенно злым оно становилось при взгляде на меня. Вот и сейчас он зыркнул в мою сторону, но, к счастью, нас разделяла целая зала. Почему он так меня не любит? Ведь я только приехала и при всём желании не успела бы отравить ему жизнь. Разве что он никак не может простить мне ошибки первого дня, когда я приняла его за хозяина. Но достаточная ли это причина, чтобы возненавидеть человека? Для меня — нет. Но чужая душа, как известно, кладбище скелетов безлунной ночью.

— Что с твоей ногой? — нахмурился граф, снова прервав Дезире.

Я с удивлением поняла, что он заметил разницу.

— Ничего, всё в порядке, милорд, — буркнул камердинер.

— Сильнее болит?

— Как обычно.

Мистер Фарроуч, не поднимая головы, продолжил свой путь. Я бросила взгляд на леди Фабиану, которая в этот момент отвечала что-то мистеру Дрейку с самым невинным видом. Она повернула голову. В её лице читалось вежливое сочувствие, что уже само по себе было подозрительно. Но уголки губ тут же дрогнули в сдерживаемой улыбке, а в глазах отразилось злорадное удовлетворение.

Графиня поднялась со своего места, и новый поклонник тут же взволнованно засуетился, не желая её отпускать.

— Мисс Кармель, отведите милорда наверх.

— Да, миледи.

— И пусть Беула принесёт ему всё, чего он пожелает.

Она одарила сына сияющей улыбкой.

— Ты сегодня достойно проявил себя, радость моя.

Виконт выпятил грудь и довольно изогнул губы с видом человека, благосклонно принимающего заслуженную похвалу. Я видела: он уже и сам уверился, что трюк с карандашом его рук дело.

Леди Фабиана величественно двинулась к выходу, и мы с виконтом последовали за ней.

— Постойте, вы же не лишите нас удовольствия от вашего общества? — в отчаянии воскликнул мистер Дрейк, изыскивая предлог, чтобы она осталась.

— Некто из здесь присутствующих убеждал меня в том, что знает толк в веселье, так что я оставляю вас в надежных руках, — бросила на ходу графиня, даже не обернувшись.

Но ей явно нравилось, что её упрашивали.

В этот момент я на что-то наступила и, опустив глаза, обнаружила всеми забытый карандаш, который выронил виконт. Я потянулась, чтобы поднять его и замерла, не веря своим глазам: он был абсолютно целым! Ни намёка на узор, которым он всего минуту назад покрылся на наших глазах. Я заозиралась в поисках другого карандаша — наверное, этот просто очутился здесь раньше. Но другого карандаша тут не было. Да и виконт уронил его как раз в этом месте. Как это возможно? Убедившись, что никто на меня не смотрит, я быстро сунула его в карман и снова выпрямилась.

— Ну же, господа, поддержите меня! — настаивал меж тем мистер Дрейк.

— Дамиан, разве не видишь, что за каких-то пять минут ты сумел до смерти утомить даму? — поспешно отозвалась Дезире, готовая собственноручно распахнуть двери перед графиней. — И слепому ясно, что ей просто не по вкусу твоя компания.

— Граф, ну хотя бы вы воздействуйте на супругу!

— Со стороны Фабианы очень великодушно не портить остальным веселье.

Слова графа подействовали лучше всего: леди Фабиана замерла в дверях, а потом развернулась к остальным с лучезарной улыбкой.

— А знаете, Дамиан, вы меня уговорили! Граф так редко знакомит меня со своими друзьями, предпочитая веселиться в одиночку, что я не могу упустить такого случая.

Мистер Дрейк тут же подскочил к ней и от избытка чувств дважды в неописуемом восторге поцеловал её руку. Я вдруг представила, как он сидит у ног графини, а она лениво чешет у него за ушком. Интересно, он догадывается о природе своей неожиданно проснувшейся страсти? Глядя на его лихорадочно блестевшие глаза, я поняла, что нет.

— Ты умеешь быть таким назойливым, Дамиан! — с досадой воскликнула Дезире и уже безо всякой помощи плеснула себе в бокал.

Но тот её даже не услышал. Он вообще никого не видел и не слышал, кроме графини. Интересно, как к этому относится граф? Украдкой взглянув на него, я увидела, что он усмехается.

— Ну же, что вы застыли, мисс Кармель? Виконту давно пора отдыхать, — обернулась ко мне леди Фабиана, и я поспешила к выходу.

— Так, чем займёмся? — обратилась графиня к рьяному поклоннику. — Надеюсь, ваше представление о веселье не ограничивается прошлогодними сплетнями и винными возлияниями?

Дезире тут же отставила бокал.

— Чем займёмся? — огорошенно повторил мистер Дрейк, не способный сейчас здраво мыслить. — Гмм… как насчёт охоты? У вас ведь совсем рядом лес, граф. Не позволяйте зайцам жиреть!

Кенрик Мортленд пожал плечами, мол, он не против.

— Вы ведь не против охоты, миледи? — тут же забеспокоился мистер Дрейк, заглядывая графине в глаза.

— Охота? — фыркнула леди Фабиана. — Вы видели, какой нынче туман?

— Он немного рассеялся, — отозвался немногословный мистер Браун, отодвинув штору и выглянув в окно.

— Мысль отличная, Дрейк, — поддержал граф. — Сейчас же велю псарям готовиться. Но Фабиана не любит охоту: женское седло, много грязи, мало внимания к нарядам. Она не поедет.

— Не поедете? — огорчился мистер Дрейк.

— И пропустить, как граф сломает себе шею в этом чёртовом тумане? — услышала я уже в дверях, пропуская виконта вперёд. — Ни за что!

ГЛАВА 18

Передав Микаэля на попечение Беулы, я направилась наверх. Уже на лестнице между первым и вторым этажами я услышала какой-то шум и взволнованный шепот.

Напротив комнаты леди Эрселлы столпилась горстка слуг — то ли только что изгнанных оттуда, то ли не осмеливающихся войти. За дверью слышались истерические всхлипывания.

— В чём дело, Нора? Что стряслось?

— Леди Эрселла всё плачет и никого не пускает.

— Но из-за чего? Её обидели?

Мысли тут же метнулись к виконту, но он был всё это время при мне и не мог напакостить сестре. Нора и ещё несколько девушек растерянно пожали плечами.

— Там закрыто?

— Не знаем, мисс…

Я решительно отодвинула их и нажала на ручку двери. Она подалась, и я шагнула внутрь. Едва успев прикрыть дверь, я чуть не задохнулась от врезавшейся мне в голову подушки.

— Уходите! Никого не хочу видеть! — услышала я безутешный рёв и с трудом узнала в этом рычании голос леди Эрселлы.

Она лежала на кровати, зарывшись в свои многочисленные подушки. Я оглядела комнату. Теперь здесь всё было шиворот-навыворот: ящики выдвинуты, вещи валяются на полу, все окна и дверцы кукольного замка распахнуты, а куклы разбросаны. У нескольких были оторваны руки и отбиты носы — похоже, их швыряли о стену.