Амбулаторный роман Никольская Надежда

Глава 7

Новогодние выходные действительно прошли почти без проблем. Наташка общалась с родственниками и друзьями, ходила пару раз в кино с Михаилом, более того, Катя с Кириллом даже вытащили ее на каток. В общем, целую неделю она чувствовала себя молодой и беззаботной. Немного напрягали мысли о деньгах, но она утешала себя, что когда зарплата за декабрь совсем закончится, уже наступят рабочие дни, а значит, можно будет у кого-нибудь занять. Ну мало ли, вдруг кто-то из их коллектива в этот раз окажется более предусмотрительным, чем обычно, и сэкономит. В любом случае деньги как-то сами исчезали из кошелька, и переживать по этому поводу не было смысла.

Одиннадцатого января Наталья, преисполненная самых радужных надежд и планов на наступающий год, вышла на работу. И сразу стало ясно, что год будет не более удачным и не менее трудным, чем предыдущие. Началась эпидемия гриппа, она косила и врачей и пациентов, привитых и непривитых. Доктора помоложе использовали для личной профилактики ударные дозы витаминов, доктора постарше килограммами ели лук и чеснок. Лучше всех выступила самая пожилая докторша Мария Семеновна. В один прекрасный день она пришла на работу с необычным ожерельем. Вместо бус на суровую нитку были нанизаны очищенные дольки чеснока. Причем креативная Мария Семеновна каждую еще и раскрасила. Не дожидаясь жалоб от пациентов, Наталья вызвала украсившую себя столь необычным, а главное, ароматным образом даму в свой кабинет и спросила плачущим голосом:

– Мария Семеновна, ну что это? Это у вас что-то возрастное?

– Наташенька! У тебя болеют гриппом пять докторов. Работать некому, мои украшения помогают не заразиться. Чем ты недовольна?

– Но это выглядит несколько… необычно. И пахнет, кстати, тоже.

– Зато помогает. И я их покрасила.

– Мария Семеновна, снимите свое ожерелье! Ну вы же не станете в таком виде сидеть на приеме?

– Еще как буду! И тебе советую. И на вызовы я так пойду.

– Мария Семеновна! Нельзя!

– Сейчас, дорогая моя, только так и можно. Я человек немолодой, грипп для меня очень опасен. Если тебе что-то не нравится, можешь отстранить меня от работы. Я с радостью посижу дома.

– Вы меня шантажируете, – уныло заметила Наталья.

– Я пытаюсь не заболеть, – парировала очень довольная собой Мария Семеновна. – Так я пойду на прием? Или домой?

– Ой, идите уже на прием. – Наталье захотелось добавить, что если кто-нибудь из пациентов вызовет психиатрическую «Скорую», то она за это отвечать не будет. Но пришлось в очередной раз сдержаться. Наталья подумала, что если она и дальше постоянно будет сдерживаться, то у нее непременно откроется какая-нибудь язва. Желудка или двенадцатиперстной кишки.

Чуть позже, идя по коридору, она подслушала разговор между двумя больными, мужчинами средних лет, которые ждали своей очереди на прием.

– Не скажите, – уверенно говорил один, – все-таки пожилой опытный доктор соображает лучше молодого. Вот сейчас из этого кабинета вышла старушка, божий одуванчик. Бусы на шее модные, на лице никакой маски, больным улыбается, смотрит каждого по тридцать-сорок минут. А рядом, посмотрите, этот парень, студент вчерашний. Два раза стетоскопом тыкнет, и гуляй, больной, выздоравливай. И маска на лице – явно боится от нас заразиться.

– Да что уж тут говорить, одно слово – молодежь, – согласился его собеседник.

Наташка вздохнула, но опять сдержалась, ничего не сказав. Тем более что у нее задрожал мобильник в кармане халата. Звонила Катя:

– Мам, я Кириллу позвонила, а он говорить не может, у него голос сел, сказал, что болен и лежит один. Мам, я пойду к нему, ладно?

– Катюша, а он тебя позвал?

– Нет, он просил не приходить.

– Катя, может, ему мама не разрешает сейчас или еще что-нибудь?

– Ты же знаешь, его маме безразлично!

– Катя, давай сделаем по-другому. Я попрошу сейчас кого-нибудь из докторов, кто идет на вызов, заглянуть к нему.

– Мам, а ты сама не сможешь?

– Нет, ты же знаешь, у нас полполиклиники в гриппе лежит! Все, Катюш, мне некогда. Позднее я тебе позвоню.

Наталья Павловна направилась в свой бывший кабинет. Если она ничего не перепутала, то вызовы сейчас начнутся у Марка Дмитриевича. Кстати, интересно, он действительно сидит на приеме в маске?

– Марк, ты закончил? – обратилась Наталья Павловна к своему преемнику. На шее у него действительно болталась маска. – Ты весь прием отсидел в маске?

– Да, – немедленно взъерошился тот, – а что такого? Некоторые вообще в бусах из чеснока ходят.

– Ладно, не злись, – примирительно произнесла Наталья Павловна. – У тебя много вызовов?

– Да уж немало. Эпидемия, знаете ли. – Марк немного дерзил, но ей приходилось и это терпеть.

– Марк, зайди еще по этому адресу. То есть лучше выйди сейчас, на полчаса раньше, сначала туда загляни и позвони мне, ладно? Это друг моей дочери, там у него отношения дома сложные. Я на прием должна сесть. А где Марина?

– Заболела. – Марк ответил неуверенно, после небольшой заминки.

– Заболела? Странно. Вы опять поссорились?

– Нет, совсем наоборот. Только не говорите никому, ладно?

– Наоборот – это как? Так она…

– Да, уже почти два месяца. Я ее сюда и не пускаю. Пусть дома сидит, а то заразится.

– А твои родные знают?

– Нет. Но они знают, что я сейчас не один живу.

– Ох, Марк! – Наталья Павловна покачала головой. – Ладно, попроси Марину позвонить мне.

– Но вы ведь никому не скажете?

– Нет.

– Тогда я пойду. Я позвоню сразу.

Марк перезвонил минут через сорок.

– Наталья Павловна, мне в легких хрипы не нравятся, температура высокая, тридцать девять и восемь. Его бы в больницу положить.

– А мама его дома?

– Нет, он один.

– Так. У меня очередь человек тридцать, поделиться мне не с кем. Значит, ты возьми его мобильник, позвони матери, проинформируй о болезни и вызывай «Скорую». Дальше все как обычно.

Марк перезвонил через пять минут:

– Наталья Павловна, он говорит, что ни в какую больницу не поедет, а мать к телефону не подходит.

– Знаешь что, набери-ка номер его матери со своего мобильного.

– Но…

– Марк, не спорь, делай, что говорю. И еще позвони в регистратуру, передай пару вызовов практикантам, скажи, по моему распоряжению.

Через некоторое время Марк перезвонил.

– Странно. Когда я со своего телефона перезвонил, она почему-то взяла трубку, сначала вообще не отреагировала, а как про больницу услышала, всполошилась, сказала, сейчас придет.

– Ну подожди ее, объясни, что в больницу лучше поехать. Если не согласятся – иди дальше. Только назначения все сделай. А я вечером зайду, как освобожусь. И выясни, есть ли кому колоть антибиотики.

– Ладно, но странные они какие-то.

Еще через полчаса Марк позвонил и сообщил, что в больницу Кирилл ехать не захотел, а мама его туда не отпустила. Он, Марк, три раза объяснил, что подозревает пневмонию, что на рентген и анализы с такой температурой в поликлинику не походишь, но к его доводам никто не прислушался.

Наталья поблагодарила Марка за помощь, между его звонками она ухитрялась вести прием, причем ей постоянно приходилось уговаривать некоторых трудоголиков еще немного полечиться, сделать анализы, доказывая им, что осложнения после гриппа возникают часто, а справляться с ними сложно.

Наконец, этот безумный рабочий день завершился. Наташка ощущала себя грузчиком, перетаскавшим целый вагон мешков. Из поликлиники она не вышла, а выползла. Ей ужасно хотелось домой, но она заставила себя отправиться к Кириллу. Медленно поднялась на нужный этаж и позвонила в дверь. Открыли не сразу.

– Кто там?

– Я из поликлиники.

– У нас уже был доктор.

– Вы отказались от госпитализации, я заведую отделением, поэтому пришла выяснить, что тут у вас. – Наталья лукавила, но не кричать же ей на весь подъезд.

Дверь открыли.

– Здравствуйте, Роксана Юрьевна, – произнесла Наталья, – я знаю, что Кирилл заболел.

– Это все я! – Роксана Юрьевна вдруг зарыдала. – Я говорила, что мне все равно, что с ним будет, теперь он тоже заболел.

– Роксана Юрьевна, у вас есть валерьянка или валокордин? Я посмотрю Кирилла, а вы пока примите успокоительное и постарайтесь взять себя в руки. – Наташка говорила подчеркнуто сухо, надеясь, что лишенным эмоций тоном быстрее приведет в чувство маму Кирилла.

Она быстро вымыла руки и прошла к Кириллу:

– Привет!

– Ой, Наталья Павловна. – Кирилл лежал в своей комнате на диване.

– Почему ты в больницу не поехал?

– Не хочу.

– А болеть хочешь? Твоя мама умеет делать уколы?

– Не знаю. Она рыдает, представляете? – радостно сообщил Кирилл.

– Я видела. А чему ты радуешься?

– Но она же из-за меня рыдает! Значит, любит меня все-таки, – лихорадочно проговорил парень.

– Конечно, любит.

В комнату вошла Роксана Юрьевна:

– Что с ним?

– Вам же сообщил Марк Дмитриевич. Похоже на воспаление легких. Завтра надо бы кровь сдать, прямо на дому. Я назначу, но когда лаборантка придет, трудно сказать.

– Да вы только скажите, какие анализы нужны, я платную лабораторию вызову.

– Даже так?

– Естественно!

– Хорошо. А с рентгеном что делать? На улицу Кириллу выходить пока нельзя.

Роксана Юрьевна задумалась ненадолго:

– Я его закутаю завтра, и мы на такси туда-обратно.

– Договорились. Позвоните мне, я воспользуюсь служебным положением, проведу его без очереди. Температура, я вижу, все же спадает понемногу. Сейчас тридцать восемь.

– Да.

Роксана Юрьевна вышла проводить Наталью в коридор.

– Доктор, с ним все будет в порядке?

– Роксана Юрьевна, я понимаю, вам сейчас нелегко, но все-таки попытайтесь взять себя в руки! Истерикой вы ему точно не поможете!

– Я постараюсь. – Она снова заплакала.

– Вы ему бульон сварите, морс клюквенный приготовьте, чаю с медом согрейте.

В этот момент в квартиру влетела женщина, очень похожая на Роксану Юрьевну.

– Ну что, допрыгалась? – с порога налетела она на Роксану. – Довела парня? Я тебя предупреждала, идиотка.

Роксана Юрьевна, едва успокоившаяся, опять зарыдала:

– Я одна во всем виновата.

Наталья возмутилась. В комнате лежит больной парень, его нужно накормить, дать лекарство, да просто поговорить с ним, в конце концов. А тут одна орет, другая рыдает, и толку от них никакого.

– А ну тихо! – невежливо и решительно прикрикнула она на распустившихся теток. – Обеим молчать и слушать. Вы кто?

– Я – Катя, – растерянно ответила женщина. – Ее сестра. – Она показала на Роксану. – И тетя Кирилла.

– Понятно. Вы возьмите эту бумажку и сходите в аптеку. А вы, мамаша, – Наталье неприятно было грубить, но других вариантов привести Роксану Юрьевну в чувство она не придумала, – пойдите к ребенку, посидите с ним, чаю ему сделайте. И скажите уже парню, что вы его любите!

– Вот-вот, и я про то же, – удовлетворенно поддакнула тетя Катя. Наткнувшись на Наташкин суровый взгляд она, заторопилась: – Бегу, уже бегу.

– Хорошо. А вы, Роксана Юрьевна, успокойтесь.

– Постараюсь. Спасибо, доктор. А можно к нему девочка придет? Он спрашивал, Катя ее зовут.

– Можно, завтра она придет после школы. Я ей скажу.

– А вы ее знаете?

– Это моя дочь, – мрачно призналась Наталья.

Роксана Юрьевна растерянно кивнула.

Наташка, вымотанная и разозленная всей этой историей, поползла домой. Катя встретила ее в прихожей.

– Мам, ну как там? Что с Кириллом?

– Катерина! Ты бы спросила, как твоя мать.

– Мама, ну он же заболел!

– Ясное дело. Он заболел, а я умру – ты не заметишь. Все в порядке будет с твоим Кириллом, завтра зайди к нему после школы. Только не целуйтесь, а то заразишься.

– Мама!

– Я шестнадцать лет твоя мама. Кать, а давай ты мне чаю принесешь, яичницу сделаешь?

– Там в кухне Михаил. Он то ли готовит ужин, то ли ждет, чтобы ты приготовила. Он какую-то рыбу притащил.

Увидев выражение лица любимой мамы после этого сообщения, Катя скрылась в своей комнате. Наташка зашла в кухню.

– Наташенька! – Михаил сидел за столом, перед ним стояла чашка чая. – Наташенька, а я тебя уже заждался! Я тут рыбу принес. У меня приятель на зимнюю рыбалку ездил. Давай пожарим, а? Ужин потрясающий получится. Смотри какая. Я тебе расскажу, как правильно чистить.

– Не надо, – тихо, но решительно произнесла Наталья.

– Рассказывать не надо?

– Жарить я ничего не стану. Устала как собака. Хочу сделать себе бутерброд с колбасой в микроволновке или яичницу, сладкий чай и пойти смотреть телевизор.

– А как же рыба?

– Могу предложить два варианта. Первый – заморозить до лучших времен, второй, если у тебя есть силы, ты чистишь, жаришь, и мы едим. Но сначала я съем бутерброд с колбасой и сладким чаем.

– Наташа, я неприхотлив в быту, но убежден, что готовят женщины, а мужчины добывают еду.

– Я тоже неприхотлива в быту, но убеждена, что готовит тот, кто раньше приходит с работы.

– Какая ты, оказывается…

– Вот такая. Так что ты выбираешь?

– Наталья, я могу предложить другие варианты: ты сейчас готовишь рыбу, мы ужинаем и обсуждаем твой уход с работы. Или я ее забираю и ухожу. До лучших времен.

– Миша, я ничего готовить не собираюсь. Я вообще не люблю готовить после работы.

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Я не хочу готовить рыбу. – У Натальи не было сил на ссору. И она, кажется, хотела, чтобы Михаил ушел.

– Я уйду. – В этих словах прозвучала угроза.

Наталья не стала ничего отвечать, молча поставила чайник, отрезала хлеб, колбасу, сделала бутерброд. Михаил оценивающе посмотрел на нее, вышел в коридор, вернулся уже в пальто, положил рыбу в двойной пакет, взглянул на Наталью. Она продолжала молчать.

– Ну что ж… – Он направился к входной двери и оглянулся. Наталья даже не шевельнулась. Михаил решительно открыл дверь и ушел.

Из своей комнаты высунула нос Катя:

– Мам, не расстраивайся! Он вернется! А хочешь, я тебе яичницу сделаю?

– Яичницу хочу, не расстраиваюсь, не вернется. Кать, а чай сделаешь? Только положи сахара побольше.

– Мама, ты чай с сахаром пила последний раз сто лет назад!

– Будем считать, что сегодня особый день. – Наташка с наслаждением влезла в старый уютный халат, который не надевала очень давно, и устроилась на диване.

Вскоре Катя принесла на подносе большой бутерброд с колбасой, чай и яичницу.

– Спасибо! Катька, а тебе не кажется, что вдвоем нам лучше?

– Без Михаила точно лучше. Правда, Евгения Анатольевна меня уже почти полюбила, как родную. Зато теперь в моей тройке по физике будешь ты виновата!

– Может, ты просто теперь начнешь учить физику?

– Нет, мам, я пробовала, не помогает. Ты же знаешь Евгешку.

– Катя! Она твоя учительница.

– Я же не называю ее бабкой-ежкой. Но Кирилл пусть все-таки приходит, ладно? И я к нему завтра схожу. Он не такой зануда. И друзья его рыбу не ловят.

– Да, он просто с особенностями.

– Мам, когда ты говоришь про особенности, имеешь в виду, что человек ненормальный. А Кирилл, между прочим, очень нормальный.

– Кать, я даже спорить не стану. – Наташка съела все принесенное дочерью, выпила чай и теперь чувствовала, что засыпает.

– Конечно, моя личная жизнь тебя совсем не интересует!

– Меня интересует твоя общественная жизнь. Например, уроки ты сделала?

– Ой, мам, ну ладно тебе.

– Если с общественной ладно, то и с личной сегодня не приставай.

– Знаешь, мамочка, а нормальные родители радуются, когда дети им рассказывают про свою жизнь, хоть личную, хоть общественную.

– Нормальные родители не работают в поликлинике, а их нормальные дети не заставляют после работы лечить дополнительных больных, – заметила Наталья.

– Но ведь тебе нравится там работать! Ты же не увольняешься!

– Катя! Мне там зарплату платят, и мы на нее живем, между прочим! – Наташка повысила голос. Ей не нравился этот разговор.

– В поликлинике не самая большая зарплата в мире. У нас даже машины нет, – усмехнулась Катя.

– Я устала! Оставь меня в покое, пожалуйста.

– А папа себе «Ауди» новую купил.

– Еще и это… – Наташка тяжело вздохнула. – Тебе папа звонил?

– Да, звонил. Он меня в гости пригласил. У него ребенок родился. – Катя неожиданно заплакала.

– И что ты ему ответила?

– Что не пойду, у него есть теперь другие дети. А он сказал, что я вся в тебя. И Кирилл заболел.

Наташке стало жаль дочь, себя, потерянный спокойный вечер. Но оставлять Катю в таком состоянии тоже было нельзя.

– Катюш, давай разделим все это на части, а? Первое: заболел Кирилл. Так?

Катя, всхлипнув, кивнула.

– Он, конечно, плохо себя чувствует, но скоро поправится, а завтра после школы… – Наталья взглянула на дочь, – подчеркиваю, после школы, а не вместо, ты сможешь его навестить. Его мама разрешила.

– Правда?!

Наталья пожала плечами.

– Что касается твоего папы. Катя, жизнь, извини уж меня за банальность, складывается именно так, как складывается. Когда мы с ним были моложе и еще вместе, для меня очень важно было, чтобы ты родилась. И чтобы у тебя все было хорошо. Для этого нужно было найти работу, которая бы одновременно приносила какие-то пусть небольшие, но деньги и давала возможность проводить с тобой время. Обрати внимание, это не являлось с моей стороны жертвой, о которой ты меня не просила, – Наталья решила предупредить возможную реакцию дочери. – Просто это казалось мне очень важным. Да и годы были непростые. Наверное, я могла бы найти тогда другой вариант, но… То, как живет сейчас папа, – его право. С моей точки зрения, мы с тобой должны порадоваться, что у него все хорошо. Мы с ним разошлись двенадцать лет назад, он имеет право на свою жизнь. И хорошо, что у тебя появился… А кто, кстати, появился, сестра или брат?

– Я даже спрашивать не стала, – буркнула Катя.

– Ладно, с этим потом разберемся. Вопрос в другом: разве нам с тобой плохо жить?

– Нет.

– Тогда перестань злиться на весь мир. И кроме того, ты уже через несколько лет сможешь поступать так, как захочешь. Кстати, ты как захочешь? К бабушке пойдешь работать?

– Нет, я не хочу в салон красоты. Я в театральное собираюсь.

– Знаю. И заметь, не отговариваю тебя, не считаю, что ты все делаешь неправильно, хотя дорогу ты выбрала не самую легкую и надежную.

Катя немного помолчала.

– Мам, я не хотела тебя обидеть, – сказала она наконец. – Это просто день такой неудачный.

– Сколько времени? – неожиданно спросила Наталья.

– Да уже половина десятого, а что? – удивилась Катя.

– Давай пиццу закажем, от неудачного дня. По-моему, это неправильное, но хорошее средство.

– Давай. А деньги?

– Ну пятьсот рублей мы найдем, и они нас не спасут. Попробую завтра у Сергея Владимировича занять. До зарплаты. В общем, звони.

Катя оживилась, побежала искать телефон, спросила уже на ходу:

– А ты какую хочешь?

– Выбери сама, ладно?

Через сорок минут они сидели перед телевизором, смотрели какой-то старый советский фильм, ели пиццу и ощущали себя счастливыми. Во всяком случае, о плохом настроении обеим удалось забыть.

Следующий день начался так, как не начинался уже давно: по квартире снова летали белье и блузки, Наташка собиралась выходить вместе с Катей. И ничего, что ей к девяти. Они пойдут вместе до школы, а потом Наталья будет передвигаться медленно-премедленно. И может, даже опоздает на работу.