Космические игры (сборник) Лесников Василий

СЦЕНА 1

Кабинет Брежнева. Входит Семенов.

СЕМЕНОВ. С наступающим праздником Октября, Леонид Ильич.

БРЕЖНЕВ. Спасибо. Правда, 48 лет не 50, но... Я вижу, тебя что-то встревожило?

СЕМЕНОВ. Я обобщил некоторые данные по Королеву.

БРЕЖНЕВ. Ему все еще мало? Неблагодарные люди.

СЕМЕНОВ. У него появилось второе дыхание. Похоже, рвется к власти.

Никак не может забыть Хрущева, который к нему очень благоволил. Вроде, даже обещал раскрыть его инкогнито. Но не успел. После ухода Хрущева на роль лидера стало вырываться конструкторское бюро Челомея. Вы знаете – у них очень перспективные предложения по созданию орбитальной станции, транспортного корабля, носителя. Королев понял, что теряет позиции, и решил, что теперь ему терять нечего. А может быть чувствует чью-то поддержку. Короче говоря, начал выпускать коготки.

БРЕЖНЕВ. Может быть, резковато мы на него насели? Подбрось ему что-нибудь для успокоения.

СЕМЕНОВ. Нет, Леонид Ильич. Ему этого уже мало. Он популярности хочет. Настоящей власти.

БРЕЖНЕВ. Ладно. Что там у него... С самого начала...

СЕМЕНОВ. После полета Гагарина мы дали ему возможность ежегодно выступать в газете «Правда» с программными материалами по вопросам космоса. Правда, под фамилией Сергеев. И вот в статье за январь 1965 года он ни словом не упомянул о роли партии и советского правительства в освоении космоса.

БРЕЖНЕВ. А куда редактор смотрел?

СЕМЕНОВ. Королев сказал, что с ЦК текст согласован. Сроки поджимали и ему поверили. А мы вовремя не обратили внимания.

БРЕЖНЕВ. Продолжай.

СЕМЕНОВ. После выхода в открытый космос Леонова в марте 1965 года история повторилась. Выступая перед корреспондентами, он основно упор сделал на значении и возможностях науки, хотя и советской. Мол, только она даст народу по Циолковскому горы хлеба и бездну могущества. Хотя на этот раз я лично рекомендовал ему некоторые выдержки. Вы по доброте души простили его тогда, и мы снова заказали ему статью на первое января 1966 года. Однако,... все говорит о том, что и на этот раз он не измени своего понимания роли прогресса и места компартии в нем.

БРЕЖНЕВ. Вы уверены?

СЕМЕНОВ. Абсолютно. Знакомился с черновиками... Что-то он замышляет.

БРЕЖНЕВ. Жаль... Хороший руководитель был. Нам бы таких побольше... Ты говоришь, что партия ему больше не нужна?

СЕМЕНОВ. Он и ваше имя лично вычеркнул из всех материалов, которые мы ему рекомендуем для включения в статьи. Уже несколько раз ваше имя не упоминалось. Вероятно, надеется на скорое изменение обстановки. Может быть, на возврат к старому...

БРЕЖНЕВ. Жаль. Очень жаль.

СЕМЕНОВ. Он считает, что была совершена ошибка, когда вам присвоили звание Героя Социалистического Труда за вклад в освоение космоса.

БРЕЖНЕВ. Да он еще и мальчишка! Зачем ему это надо? Ай, ай, ай. Как нехорошо...

СЕМЕНОВ. Да. С его стороны это уже и антигосударственное преступление. И еще... Мы только недавно узнали, и виновные конечно будут наказаны, но... в 1964 году под прикрытием юбилея конструктора Егера состоялось нелегальное собрание всех бывших лагерников, с которыми сидел Королев. Впервые после войны он встретился там и с Туполевым. Правда, похоже, они тогда ни чем не договорились. Потому и из комитета нам об этом сразу не доложили. Решили не тревожить.

БРЕЖНЕВ. Черт побери. Это уже серьезно. Его действительно давно пора хорошенько проучить... Да, но... хоть он и инкогнито для большинства, но в мире его все равно хорошо знают... А он не сбежит?

СЕМЕНОВ. Вы имеете в виду 1938 год? Тогда он действительно ляпнул в каком-то обществе, что заграница лучше относится к выдающимся ученым. Это сочли попыткой к бегству, а взяли вроде как за вредительство.

БРЕЖНЕВ. Может быть рецидив?

СЕМЕНОВ. Не та порода. Он и тогда просто высказал свое мнение... А тогда он здорово перетрусил. Его в туполевской шарашке называли пессимистическим фаталистом. Он считал, что всех в конце концов расстреляют без суда и следствия, и никто об этом даже не узнает. Это потом он стал прекрасным исполнителем и организатором. Не без помощи КГБ, между прочим.

БРЕЖНЕВ. Зря мы его вытащили из грязи. Надо было в общие руководители толкать Глушко. Тот умнее.

СЕМЕНОВ. Сейчас его тоже можно заменить. Нужные материалы подберем быстро.

БРЕЖНЕВ. Слишком высоко поднялся. Хватит нам Сахарова. С этими учеными нужно быть поосторожнее. Может быть, попытаться поговорить с ним еще раз? Не дурак же он... Да, да. И пока никакой самодеятельности.

СЕМЕНОВ. Есть еще одно обстоятельство. Королев имел встречи с некоторыми видными экономистами. Судя по всему, разговор шел об экономической реформе и ходе научно-технической революции в нашей стране.

БРЕЖНЕВ. Но ведь мы пришли к выводу, что эта реформа нам ни к чему. Она развращает некоторых, пугает наш народ, которому нельзя терять твердой опоры под ногами. Иначе все может быть.

СЕМЕНОВ. Наверное, Королев думает иначе. Похоже, началось это после посещения Чехословакии, и особенно обострилось после октябрьского пленума ЦК в 1964 году. Королев будто стал другим.

БРЕЖНЕВ. Чем он занимался в Чехословакии?

СЕМЕНОВ. Разработал свою программу и вместо отдыха мотался по институтам, конструкторским бюро, заводам. Два-три дня всего и отдыхал на водах.

БРЕЖНЕВ. Чехословакия. И кому только пришла в голову эта идиотская мысль отравить его туда? Неужели нельзя было предвидеть? Тем более вы знаете, что там уже тогда начало активизироваться охвостье капитализма.

СЕМЕНОВ. Мы не рассчитывали на такую активность... И потом, мы же предполагали посмотреть, что он там будет делать. У нас были сигналы, но ни одного факта.

БРЕЖНЕВ. У нас и сейчас их нет. А он нахватался там лозунгов, в которых нам теперь и не разобраться... Ладно. Продолжай. С техникой то у него все в порядке? Или опять будет клянчить отсрочку старта?!

СЕМЕНОВ. Программу полетов на Луну Королев же согласовал с Челомеем. Он разрабатывает беспилотные и пилотируемые корабли, а Челомей ракетоноситель. Но это только для облета Луны и автоматических аппаратов. Для высадки на Луну Королев хочет создать свой мощный ракетоноситель, который пока не идет. Тут ему хорошо мешает Глушко. Слишком уж Королев независим от него. Вот Глушко и сговорился с Челомеем. А, может быть, всерьез считает его разработки более перспективными.

БРЕЖНЕВ. А что у Челомея на самом деле с орбитальной станцией?

СЕМЕНОВ. Она уже разработана. Носитель «Протон» может вывести ее на орбиту хоть сегодня. Но мы пока тормозим эту работу. Посмотрим, как будет с Королевым, а потом решим, кому передать станцию для внедрения в производство. Это хороший пряник. А на две самостоятельных программы у нас финансов не хватит.

БРЕЖНЕВ. Выдели ее разработку в отдельное конструкторское бюро. Потом решим, что с ней делать. Разберись, что у Королева уже готово, а что в надежной перспективе? На какое время хватит этих разработок?... Может быть и придется решать этот вопрос основательно...

СЕМЕНОВ. Хорошо.

БРЕЖНЕВ. Не дает мне покоя это сборище зэков... Ты уверен, что он сейчас один?... А если успел найти общий язык с Гагариным? Или с кем-нибудь еще...

СЕМЕНОВ. Нет, Леонид Ильич. Конечно, наша ошибка была в том, что не учли в полной мере улыбку Гагарина. Однако, нам все же удалось сдержать его опасное сближение с Королевым. До откровенности у них пока не дошло. Тут здорово помогли наши первые шаги. Но сейчас, боюсь, Королев может решиться на более серьезные шаги.

БРЕЖНЕВ. Нельзя этого допустить. Вместе они могут натворить бед. У Гагарина большая популярность в народе. Может взбаламутить людей. А Королев любит власть... хотя и привилегии тоже. Отказаться от них ему будет трудно.

СЕМЕНОВ. Совершенно точно, Леонид Ильич. Он даже считает, что ученые должны работать, а генералы обеспечивать им комфортные условия для труда и отдыха. Встречать, провожать, создавать удобства, обеспечивать всем необходимым как на работе, так и в быту. Некоторым молодым талантливым конструкторам, которые на первых порах стесняются использовать свое преимущество, он даже делает выговоры. Нам только и остается, что подсовывать им вкусные пироги. Потенциально Королев работает на нас. Как он однажды сказал: «Пока система существует, нужно использовать все ее преимущества!»

БРЕЖНЕВ. Все-таки он опасен. Может быть, принять окончательное решение? Он в любой момент может совершить непредсказуемый поступок...

СЕМЕНОВ. Мы его всегда успеем остановить. Я теперь каждую его мысль знаю, каждый шажок.

БРЕЖНЕВ. Ну, уж. Таких много.

СЕМЕНОВ. За Королевым уследим. Комитет хорошо работает. Ну и про запас имеем кое-что. Ученые.

БРЕЖНЕВ. Хрущев, похоже, сильно недооценил вас... Жаль, женщину ему не смогли подсунуть. Тут уж он от нас бы не ушел.

СЕМЕНОВ. Зато Гагарин и другие космонавты чистые жеребцы. Любят повеселиться. Мне даже не верится, что они до сих пор ни о чем не догадываются. Как вам последний фильм об их похождениях?

БРЕЖНЕВ. Да. Никуда теперь они от нас не денутся. Можно будет кое-что подсказать строптивому человечку.

СЕМЕНОВ. Может быть, не будем пока дразнить Гагарина? Он не так закален, как Королев. Да и от обидчивости до конца не избавился. Может сгоряча и дров наломать.

БРЕЖНЕВ. Ладно, ладно. В одном твои хлопцы все-таки опростоволосились. Не сумели заснять, как супруга застукала Гагарина у этой медсестры. Он, говорят, так убегал, что лоб до крови рассек.

СЕМЕНОВ. Никто не ожидал от нее такой прыти.

БРЕЖНЕВ. О! Меня ждут какие-то дипломаты. А тебя ждут в Гохране. Я им звонил. Они вчера уценили какие-то безделушки. Посмотри. И поторопись, а то мои короеды все уметут.

СЕМЕНОВ. Уже иду. Через час представлю полный отчет.

БРЕЖНЕВ. Постой... Может быть, попробуешь последний раз поговорить с Королевым. Я бы не возражал против статьи, в которой он признает мои заслуги в освоении космоса. Ну, не полный же он дурак, действительно! Я боюсь, что ты ему нагрубил, и ничего толком не объяснил. Ведь он должен понимать, что без меня не получил бы ни копейки на свои исследования. У него же сейчас сплошные неудачи... Покрутись, дорогой. Покрутись вокруг этого дела. Если выгорит... попросишь чего хочешь... Вот теперь все. Иди работай. \Семенов уходит.\

СЦЕНА 2

Кабинет Королева. За столом беседуют Королев и Каманин.

Входит Гагарин.

ГАГАРИН. Здравствуйте, Сергей Павлович.

КОРОЛЕВ. Здравствуй, здравствуй. Что ж не договорился с начальником? \Встречает.\ Или дела разные?

ГАГАРИН. Я по поводу приема в отряд Кости Ветрова.

КОРОЛЕВ. Мы тоже об том говорили. Ты против?

ГАГАРИН. Я за.

КОРОЛЕВ. И мы за. \Каманину.\ Кто же мешает?

КАМАНИН. Это не в моей власти сейчас.

КОРОЛЕВ. Что ж. Тогда беру его к себе. Он окончил институт, прошел все медкомиссии. Совершил, как мы и просили, более пятисот парашютных прыжков. Скоро будет набор в отряд из инженеров. Тогда зачислю и его.

КАМАНИН. С его характером правдоискателя ему надежнее военизироваться, и служить в Центре подготовки космонавтов.

КОРОЛЕВ. Загубите вы его со своим политотделом.

КАМАНИН. Сам прослежу и помогу ему. А вам еще долго будут противодействовать в создании отряда. У нас ведь не может быть двух путей развития... Вы же знаете... Да и Юрий Алексеевич мне поможет.

ГАГАРИН. Конечно, помогу.

КОРОЛЕВ. Обложили нас как волков флажками. За границей легче. Как считаешь, Юра?

ГАГАРИН. Да что вы, Сергей Павлович? Кому-то может быть и легче. А народу... Насмотрелся я. Особенно в Африке.

КОРОЛЕВ. Нашел с чем сравнивать. А вот меня в прошлом году впервые выпустили за границу. В Чехословакию. Должен признать, что дух свободы там не прикрыт. Глаза у людей открыты. Как считаешь, Николай Петрович? Ты же воевал в тех краях.

КАМАНИН. Сейчас другие времена. Но тебе виднее, Сергей Павлович. Ты же ученый. Копаешь глубоко. Да и с начальством... более высоким... общаешься. Оттуда все видно по другому.

КОРОЛЕВ. Боишься?... Да... Вот и мои коллеги. Лагеря прошли. Выкарабкались. А дух потеряли... Да и сам я, похоже, уже не тот. Не знаю, доживу ли до завершения своих планов... Как думаешь?

КАМАНИН. На здоровье вроде не жаловались. \Посмотрел на Гагарина.\

КОРОЛЕВ. Дипломат... Он все равно не поймет. Хотя с верхами общается больше меня.

КАМАНИН. А я битый. Хотя и знаю, что в вашем кабинете жучки почему то не выживают, но разговор предпочитаю прямой.

ГАГАРИН. Какие жучки?

КОРОЛЕВ. Завелись таракашки в последнее время. \Смеется.\ Приходится и на это тратить научную мысль... А научно-техническая революция у чехов резвее идет. Надо признать. Главный упор на науку делают, хотя... тоже не все просто.

КАМАНИН. А не под их ли впечатлением, Сергей Павлович, вы в новогодней статье ни словом не упомянули о партии?

КОРОЛЕВ. Неужто, сам заметил?

КАМАНИН. Сам. Но у меня тоже интересовались – почему вдруг? ... Сказал, что не обратил внимания.

КОРОЛЕВ. Хитер. Учись, Юра. Тебе это даже очень надо.

ГАГАИН. О чем вы?

КОРОЛЕВ. Он тебе все объяснит. Объяснишь, Николай Петрович?... А теперь мне объясни. Вы с Юрой в последнее время написали несколько писем в ЦК и Совет Министров. Хотите стать хозяевами положения, загнав меня в угол?

КАМАНИН. Мы просто пытаемся реализовать наше видение развития космической программы.

КОРОЛЕВ. Вы предлагаете объединить ВВС с военно-промышленным комплексом, и забрать у меня власть и влияние в ракетно-космической тематике. А мне оставить только разработку.

ГАГАРИН. Сергей Павлович, мы же просто хотим чаще летать. Под нашим контролем заводы будут лучше работать. А ваши инженеры у нас готовиться не хотят. Это они хотят прибрать к своим рукам всю подготовку к полетам, считая, что военные летчики свою работу уже сделали. Теперь только инженеры нужны. Ну, вы же знаете эту историю!

КОРОЛЕВ. Мои помощники отрабатывают мои идеи, Юра. Тебя же в очередной раз используют в темную в борьбе со мной.

ГАГАРИН. Так объясните мне истину. Я понятливый.

КОРОЛЕВ. А я и так уже слишком много сказал. Ты пешка в борьбе за власть и влияние других.

ГАГАРИН. Я не пешка и никогда ею не буду.

КОРОЛЕВ. Ладно. Если Николай Петрович тебе и на этот раз ничего не объяснит, тогда приходи. Отвечу на все вопросы. Честно и без обиняков. Но разговор этот будет долгим и трудным.

КАМАНИН. В чем-то, может быть, вы и правы, Сергей Павлович. Но в основном, по моему, заблуждаетесь. Это вы никак не хотите отдать часть своих властных полномочий. Хотя сами уже не в состоянии удержать все в своих руках. И люди, и организации ведь тоже растут, развиваются. А вы не хотите этого замечать. Поделитесь. Вам же легче будет.

КОРОЛЕВ. Отдам, и развалится все к чертовой матери, генерал! А я хочу процветания нашей отрасли. Для этого должна быть единая техническая политика, единое производство, финансы. Единоначалие. Ведь вы в своей военной епархии не терпите вмешательства извне? А космонавтика это тоже уже целое министерство. Так и дайте нам самостоятельно развиваться, а не растаскивайте по кускам. Собирать потом будет труднее.

КАМАНИН. Что-то у вас не все складывается, Сергей Павлович. То дух свободы витает, то единоначалие. Или у вас для одного одно, для другого другое?

КОРОЛЕВ. Да, не поймем мы друг друга, а посему не будем нервы трепать. Будем доказывать свою правоту другими средствами и перед другими людьми.

КАМАНИН. Так и сделаем.

КОРОЛЕВ. У вас нет больше вопросов?

КАМАНИН. Нет.

КОРОЛЕВ. Вот и прекрасно. А насчет нашей беседы с генералом, Юрий Алексеевич... Мы с ним часто дискутируем, защищая свои ведомственные интересы. Привыкайте.

ГАГАРИН. Буду стараться. Но у меня есть свой вопрос.

КОРОЛЕВ. Слушаю.

ГАГАРИН. Мне совет нужен. Как ни странно, но я не могу помочь некоторым людям. Я могу достать кирпич для города, выбить фонды на строительство, устроить кого-то на лечение... Кто-то всегда берет ответственность на себя за такие решения. Я уже давно понял, какие вопросы, на каком уровне надо решать. Не трачу зря времени. Но вот судьбы людей... Кого-то незаслуженно осудили, кого-то преследуют... тут какая то стена. Моего авторитета хватает только на пустопорожние разговоры. И я никак не могу понять в каком месте дверь. Но ведь, Сергей Павлович, есть же какой-то выход? Вы прошли трудный жизненный путь... Куда стучаться надо?

КОРОЛЕВ. Кирпичи. Фонды... Все это в руках мелких царьков. И они любят оказывать милость мировым светилам вроде тебя. Это им ничего не стоит. А при случае и погреются у твоего огонька. Ты просишь тонну, а он под тебя десять выпишет. А стена... \Смотрит на Каманина.\ Это твоя недоработка. Видишь, к чему приводит, если парню не объяснят что к чему.

КАМАНИН. Без меня втолковывают и посильнее. Только он у нас блаженный. Не воспринимает. А, если надавит посильнее, так можно и самому под молот попасть. За тобой фирмы, а за нами только наши погоны. Так что не обессудь. Я хочу тебя пережить... Ну говорил я с ним. И не один раз. Только он же не хочет понимать... Ладно, объясню еще раз. Более конкретно.

КОРОЛЕВ. Вот теперь я точно знаю, что сегодня у меня жучков нет.

ГАГАРИН. Я все-таки не совсем понимаю...

КОРОЛЕВ. Мы же договорились, что генерал тебе все объяснит. Этот разговор не двух минут... Если есть что-то конкретное ко мне...

ГАГАРИН. Да. Хотел попросить пописать несколько писем с просьбами. Я все подготовил.

КОРОЛЕВ. Нет, Юра... Спасибо, что обратился, но... пора бы тебе понять, что я поручик Киже. Власть все-таки у тебя с Николаем Петровичем.

ГАГАРИН. Да я уже замучил его просьбами. Хотел вас подключить...

КОРОЛЕВ. Ты помнишь, два года назад я лежал в больнице. Так, по мелочи... Неделю лежал. Измучился. А потом вы с Германом пришли ко мне в гости... Вторая неделя, до выписки стала для меня раем. Ну, не с тысячью удобств, но с сотней это точно. А ты говоришь – помоги... Кто и где знает К. Сергеева?!

КАМАНИН. Я поговорю с Юрой.

КОРОЛЕВ. Еще только одно... Юрий Алексеевич, не излагай свои мысли лозунгами. Не учи других тому, чего не знаешь сам. Учись. Учись. Учись. \Показывает на полки, уставленные работами В. И. Ленина.\ В этом уж Ленин был точно прав. Именно он помог мне разобраться кто друзья, а кто враги. Их тоже надо хорошо изучать.

ГАГАРИН. Врагов? Кто они?

КОРОЛЕВ. Иногда, чтобы это понять требуется отдать жизнь. А бывает, что человек умирает, так и не поняв, что всю свою жизнь служил врагам своего народа... Занимался не своим делом.

ГАГАРИН. Да, наверное я еще не дорос до понимания дворцовых тайн. Я привык к прямому разговору, Серей Павлович. А потому, объясните мне честно кое-что по вашей епархии.

КОРОЛЕВ. Спрашивай.

ГАГАРИН. Что у нас происходит с лунными программами? Неудача за неудачей, а разработка новых пилотируемых кораблей тем временем идет все медленнее и медленнее. Зачем мы спешим? Ведь и мой полет готовился в спешке. Мне просто повезло. А полет Беляева с Леоновым? Так и до трагедии недалеко.

КОРОЛЕВ. Да, всей картины ты не видишь... Не было бы твоей удачи, не было бы и всей программы космических полетов. Для тебя твой полет это удовлетворение, почести. А для меня и для тех, кто создавал космическую программу, это цель жизни. У меня осталось слишком мало времени. Я это чувствую! И я рискую! Да, рискую! Потому, что знаю, что по другому нельзя! И Николай Петрович это понимает. И руководство страны это понимает. Пора и тебе научиться разбираться в политике, думать масштабно, по государственному, а не на уровне ремесленного училища.

ГАГАРИН. Это я уже прошел. И я учусь. А потому ответьте все же на мои вопросы. Почему мощный ракетоноситель Н1 все еще не летает, а у ЧЕЛОМЕЯ ракетоноситель» Протон» уже запускается в серию. И вы этому противодействуете. Почему «Протон» запускает ваши спутники к Луне, но об этом везде молчок? Почему вы воюете с Челомеем не на жизнь, а на смерь? Он е не американец! Причем здесь политика!? Это же не волчий капитализм, а самый настоящий империализм в наших рядах! И вообще... это отсутствие элементарной порядочности... Извините...

КОРОЛЕВ. Вон отсюда! И чтоб я тебя никогда больше не видел! Ишь, как быстро ты оперился.

ГАГАРИН. Ну, и пойду. Только я уже не мальчишка! Четыре года все меня учат, поучают! Неужели вы все думает, что я действительно такой тупой? \Королев молча показывает на дверь. Гагарин уходит.\

КАМАНИН. Зря, Сергей Павлович.

КОРОЛЕВ. Сам знаю. \В микрофон.\ Попросите Гагарина задержаться. \Каманину.\ Но кто он такой, чтобы мораль мне читать?! Ничего. Пусть попереживает.

КАМАНИН. После старта Короли считал за честь пожать ему руку, а вы так его...

КОРОЛЕВ. Да цыпленок он еще, которого любой современный коршун сожрать может. А ты боишься его учить.

КАМАНИН. Не боюсь. Но вижу бесполезность. Он меняется не в лучшую сторону. Предпочитает собственный путь познания.

КОРОЛЕВ. Выходит, сгубили мы с тобой парня. И что ты предлагаешь? \Поднял трубку зазвонившего телефона.\ Да... Хорошо. Жду. \Каманину.\ Господин Семенов пожаловали. А с ним разговор посложнее будет. Так что придется перенести нашу беседу. И извинись от меня перед Юрой. Объясни.

КАМАНИН. Хорошо. До свидания. \Уходит.\

Некоторое время Королев сидит задумавшись. Входит Семенов.

СЕМЕНОВ. Здравствуйте, Сергей Павлович.

КОРОЛЕВ. Здравствуйте. Что-нибудь случилось?

СЕМЕНОВ. Да так, мелочи. Какие у нас дела. Это у вас... Ну, хорошо. Я знаю. С вами сразу надо брать быка за рога. Так вот. Как честный человек вы, надеюсь, признаете заслуги Леонида Ильича в развитии космонавтики в нашей стране?

КОРОЛЕВ. Заслуги есть.

СЕМЕНОВ. На январь будущего 1966 года мы снова заказали для вас статью в газете «Правда». Почему бы в ней не отразить роль Брежнева в освоении космического пространства? Это зачтется и вам.

КОРОЛЕВ. Где, когда и чем?

СЕМЕНОВ. Вы же знаете, что за нами дело не станет. Хотите... отдадим вам разработки Челомея по орбитальной станции?

КОРОЛЕВ. И снова К. Сергеев?

СЕМЕНОВ. Сергей Павлович, вы же понимаете. Интересы обороны страны не позволяют нам. Это же общее правило. Вы не один такой. Если сделать исключение для вас, то пойдет цепная реакция подобных действий.

КОРОЛЕВ. А сколько по-вашему мне осталось жить?

СЕМЕНОВ. Судя по вашему цветущему виду очень даже много... Ну хорошо. Кое-что мы могли бы придумать. Для начала как-то приоткрыть ваше имя. А уж затем... Правда, для этого тоже нужно время.