Дело о ленивом любовнике Гарднер Эрл
– Вы, кажется, это хорошо продумали, – задумчиво сказал Мейсон.
– Это коснется и меня, – пояснил Кейт. – Мне нужно найти Роберта Грегга Флитвуда.
– Вы не единственный, кто ищет его.
– Не будем крутиться вокруг да около, Мейсон. Вам он нужен, потому что вы считаете, что, если вы его найдете и получите его заявление, вы можете получить кое-что, что поможет вашей клиентке. Мне он нужен, потому что, если я найду его и получу его заявление, я смогу выиграть мой процесс. Кроме того, есть еще целый ряд обстоятельств. Флитвуд какое-то время был правой рукой Оллреда. Оллред строил планы, а Флитвуд помогал их выполнять. Флитвуд здорово восхищался Бертраном Оллредом и сделал бы почти все, чего тот от него ни потребовал.
Из всего, что я смог выяснить о Флитвуде, главное то, что он хотел продвинуться. Он считал, что, будучи альтруистом, не продвинешься. Если вам что-то нужно в этом мире, вы должны это взять. Оллред укреплял в нем такие мысли. Теперь, если Флитвуд захочет говорить, а я думаю, что он захочет, он многое сможет порассказать. Я хочу услышать то, что он скажет, но хочу услышать это первым.
Я собираюсь сделать вам предложение. Вы хотите захватить Флитвуда прежде, чем его захватит кто-то другой. Если вы найдете Флитвуда, я уверен, что вы сговоритесь с ним насчет того, что захотите узнать. А потом отдадите его полиции. Так вот, мое предложение таково. Я вам плачу за то, чтобы вы не отдавали его полиции, а отдали его мне.
– На вас работают детективы, – ухмыльнулся Мейсон. – Вы признаете, что уже многое узнали. Предположим, вы его возьмете раньше, чем я. Вы его мне отдадите? После того, как получите от него заявление?
Кейт решительно покачал головой.
– Почему нет?
– Потому что мне нужно расположение полиции. Я буду здорово в их глазах выглядеть, если выдам им Флитвуда. После того как я получу от него заявление, я хочу быть уверен, что это чертово заявление ни в какую сторону не изменится. Думаю, что полиция сможет тут мне немножко помочь.
– Значит, вы хотите, чтоб я играл с вами в мяч, но сами играть со мной не хотите?
Кейт не колебался ни минуты:
– Именно так.
Мейсон только улыбнулся.
– С другой стороны, мистер Мейсон, я могу предложить хорошую компенсацию.
– Деньги?
– Деньги.
– Сколько?
– Порядком. Определенная сумма за контакт с Флитвудом и еще сумма, если он сможет ответить на мои вопросы.
– Каковы они?
– Я оставлю вам список. И оставлю список ответов, которые надеюсь получить от Флитвуда, – ответов в мою пользу.
Мейсон покачал головой и засмеялся.
– Что-нибудь не так? – спросил Кейт.
– Все не так, – отрезал Мейсон. – Вы хотите, чтобы я некоторым образом натаскал Флитвуда?
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
– Ну да, не понимаете! Вы дадите мне определенную, скорее всего немалую сумму, чтобы связать вас с Флитвудом. Еще больше денег вы дадите в случае, если он ответит на вопросы так, как вам нужно. Вы оставите мне список вопросов и список ответов, которые хотите получить от Флитвуда. Паршивым же адвокатом я буду, если не пойму, что мне выгодно, чтобы Флитвуд ответил на вопросы именно таким образом, – и какое же будет искушение просмотреть ваш список вместе с ним, чтобы он ответил на них именно так.
– Ну и что тут дурного? Такое ежедневно делается. Когда адвокат берется за процесс, он знает, какие ответы на вопросы должен дать свидетель, чтобы этот процесс выиграть.
Мейсон медленно произнес:
– Дискуссия все равно чисто теоретическая, потому что, когда я захвачу Флитвуда, я сам собираюсь отдать его в руки полиции. В случае, конечно, если он полиции нужен.
– Я вам дам тысячу долларов, если вы его отдадите мне.
– О’кей, – усмехнулся Мейсон. – Значит, цепочка ведет куда надо.
У Кейта сузились зрачки. Он пристально изучал Мейсона несколько секунд, затем сказал:
– Это должно было прийти мне в голову раньше. Мейсон, я хочу быть уверен, что если тут выстраивается какая-то цепочка, то я впереди.
– Я так и понял.
– Ладно, как знаете. Я попробую что-нибудь другое, – сказал Кейт и вышел.
Мейсон встал и начал ходить взад-вперед по кабинету, опустив голову и ритмически покачиваясь, засунув большие пальцы в проймы жилета. Делла Стрит молча смотрела на него, когда зазвонил телефон у нее на столе. Она сняла трубку.
– Алло… да, Пол… о’кей… Хорошо, не вешай трубку, я ему передам. – Делла взглянула на Мейсона: – Дрейк говорит, что какие-то детективы наблюдают за нашей конторой. Он считает, что их нанял Диксон Кейт. Идея такова: если вы в спешке куда-то отсюда отправитесь, детективы решат, что вы идете брать Флитвуда, и увяжутся за вами.
Мейсон засмеялся.
– Я это предвидел. Дай-ка, я поговорю с Полом. – Мейсон подошел к телефону. – Хелло, Пол. Я собираюсь уехать из конторы. Избавлюсь от «хвоста» и отправлюсь туда, где они меня не достанут. А ты сиди у себя и жди моего звонка. Думаю, что этот Флитвуд теперь важнее всего остального.
– О’кей, – согласился Дрейк. – Но что ты станешь делать, Перри, если его выследишь? Думаешь, заставишь его разговориться?
– Попробую, – сказал Мейсон. – Но сперва его увезу.
– А если он не захочет с тобой ехать?
– Заставлю. Кажется, я знаю, как это сделать.
– Тут-то ты и погиб, – объявил Дрейк. – За похищение предусмотрено наказание, ты знаешь?
– Знаю, – ответил Мейсон. – Я когда-то массу книжек прочел.
Дрейк засмеялся и сказал:
– Будь осторожен, Перри. Так можно и вляпаться.
Мейсон повесил трубку и сказал Делле Стрит:
– Я хочу надуть этих детективов, Делла, и сделать это так, что им и в жизни в голову не придет, что это нарочно. Позови сюда Герти, хорошо? Пусть она запрет входную дверь. Мы закрываем контору.
Делла Стрит кивнула, выскользнула из кабинета и через несколько минут вернулась вместе с Герти, крупной, приветливой, несколько полноватой секретаршей из приемной.
– Я хочу, чтоб вы кое-что для меня сделали, – сказал Мейсон.
– Все, что угодно, – согласилась она.
– Как бы вам понравилась идея сыграть роль замужней женщины – на некоторое время?
Герти улыбнулась:
– Что это, мистер Мейсон, предложение или деловой уговор?
– Деловой уговор.
– Всегда так, – сказала Герти. – Скажите, что мне делать.
– Надеюсь, что мы найдем человека по имени Флитвуд. Он или жертва амнезии, или притворяется. Мне нужно выяснить, что именно.
Герти кивнула.
– Флитвуда ищет полиция и по крайней мере одно детективное агентство. Этот человек опасен. Игра состоит в том, чтобы заманить Флитвуда туда, где он будет в нашей власти. Это не так легко. Флитвуд вступать в игру не захочет. Если это в самом деле амнезия, его следует убедить. Если он прикидывается, ему это не понравится. Но человек, который притворяется, будто у него амнезия, крайне уязвим.
– Каким образом? – спросила Делла.
– Если вы ему что-нибудь скажете о его прошлой жизни, он не сможет ничего вам возразить.
Лицо Деллы Стрит прояснилось, когда она поняла идею Мейсона.
– Так, значит, Герти…
Мейсон ухмыльнулся.
– Что он за птица? – спросила Герти.
– Я думаю, что он волк, Герти. Длинные ресницы, темные вьющиеся волосы, романтическая внешность…
– Продано, – перебила Герти. И со смехом добавила: – И я или раскрою его притворство, или докажу, что амнезия настоящая. Одно из двух.
– Уверен, что так, – сказал Мейсон. – Но сначала – детективы, которые следят за конторой. Я хочу их провести раз и навсегда, но так, чтобы они не подозревали, что я надул их нарочно, иначе они поймут, что у нас есть что-то важное. Вот что мы сделаем. Мы все вместе спустимся по лестнице в вестибюль и там остановимся на минутку поболтать. Потом я оставлю вас двоих, будто поехал в суд. Вы пойдете в магазин на той стороне улицы.
Я сяду в машину, проеду два квартала и припаркуюсь возле пожарного крана. В это время дня машины останавливаются повсюду. Мой «хвост», если эти люди не дураки, поедет позади. Их будет двое: один останется в машине, другой пойдет за мной в случае, если я выйду из машины. Они не смогут остановиться рядом со мной. Шоферу придется ехать дальше. Второму человеку нужно будет выскочить из машины и идти за мной пешком. Я даже и пытаться не стану избавиться от него. Я пойду к ближайшему телефону, позвоню Полу Дрейку, дам ему инструкции, выйду из будки, пойду по улице, будто после разговора с Дрейком о чем-то задумался.
Вы обе выходите из магазина, идете по улице – и находите мою машину, стоящую у пожарного крана, по правую сторону, два квартала отсюда. Я выберу первый попавшийся пожарный кран. Делла, у тебя есть ключи от моей машины. Вероятно, на ней уже будет квитанция на штраф. Может быть, вы даже застанете фараона, который будет ее прикреплять, и он начнет на вас орать. Не обращайте на это внимания. Садитесь и поезжайте. Я пойду на междугородную автобусную станцию. Мой преследователь, конечно, не отстанет от меня, но его приятель с машиной останется далеко, и до него нельзя будет добежать. Давайте сверим часы. Я сяду в первый же междугородный автобус, который отходит точно в течение двадцати минут с той секунды, как я прощаюсь с вами, девушки. Я займу заднее сиденье с правой стороны, у окна. Что бы там ни делал мой «хвост», а я уеду на междугородном автобусе.
Вы, девушки, едете на Седьмую улицу, ставите машину достаточно далеко, чтобы мой «хвост» не мог взять такси. Следите за автобусами. Я буду наблюдать за вами. Когда мой автобус отойдет, я вам просигналю, и вы поедете за ним. Я доеду до достаточно пустынного места и выйду. Мой «хвост», разумеется, от меня не отстанет. Но вы с машиной будете тут как тут. Я сяду в машину – и тогда точно скажу вам, сколько минут я добирался от конечной станции до того места, где вышел. «Хвост» будет думать, что я проделываю эксперимент, проверяя версию свидетеля, и он останется там, крутя пальцами, надеясь поймать такси, а может быть, попытается остановить какую-нибудь машину и предложит водителю пять долларов, чтобы не отставал от меня.
Все будет зависеть от долей секунды. Уехать оттуда нужно будет быстро, до того, как «хвост» поймает какой-то транспорт.
– А потом? – спросила Делла Стрит.
– Потом, – объяснил Мейсон, – вы свернете на первом же повороте с шоссе, и я вам скажу, куда оттуда ехать. Навестим Герти. Герти, вы нас приглашаете провести у себя день и пообедать. Мы закупим какой-нибудь еды в деликатесной лавке и подождем в вашей квартире.
– Ух ты, как здорово! – обрадовалась Герти. – Я как раз начала соблюдать одну из этих диет и считаю каждую калорию, пока не почувствую, что пряжка от пояса упирается мне в позвоночник. Я как раз искала предлог, чтобы все это прекратить, и вот оно! Вы всегда любили бифштексы, мистер Мейсон, а мясник обещал приберечь несколько для меня. В конце концов, когда девушка из статуса недотроги переходит на положение краснеющей новобрачной, это всяко нужно отпраздновать!
Глава 12
Было семь тридцать. В кухне Герти девушки готовили еду. Целый день они отсиживались в квартире, играли в карты, слушали радио, звонили Полу Дрейку, урывками дремали. Перри Мейсон, сидя в одном из мягких кресел, имевшихся в квартире, курил, пуская дым колечками, и мрачно созерцал выцветший ковер. Если верить тому, что сказал Пол Дрейк, целая неделя может пройти, пока они найдут след Боба Флитвуда.
Открытое окно создавало некоторую вентиляцию, впуская немного свежего воздуха, но этого было недостаточно, чтобы выветрить запахи кухни: аромат бифштексов и кофе.
В третий раз за десять минут Мейсон нетерпеливо взглянул на свои наручные часы.
Внезапно зазвонил телефон.
Мейсон подскочил к аппарату, схватил трубку:
– Алло!
Голос Пола Дрейка, звонкий от волнения, ответил:
– Мы его засекли, Перри!
– Засекли Флитвуда?
– Именно!
– Где?
– Он окопался на маленькой ферме – небольшое горное ранчо в пяти милях от того места, где машина съехала с дороги.
– Минутку! Делла, бери блокнот и записывай за мной – я буду повторять. Давай, Пол.
Дрейк стал объяснять дорогу:
– Возле заграждения есть указатель направо от дороги, там сказано: «Впереди – пятьдесят миль подъем в гору. Проверьте, чтобы у вас было достаточно бензина, воды и масла». Увидишь указатель – установи спидометр на ноль.
– У подножия подъема? – уточил Мейсон.
– Так. Как раз перед тем, как начнешь подниматься, за тридцать ярдов или около того.
– О’кей, понял. Потом?
– Проедешь точно тридцать одну и две десятых мили от этого знака, – сказал Дрейк. – Окажешься довольно высоко в горах, за первой грядой попадешь в долину. Через нее протекает ручей, но он узкий и неглубокий. Посмотришь по сторонам, и кажется, что на сотню миль в округе нет никаких ферм. Однако там есть боковая дорога. Свернешь на нее, она приведет к небольшому магазинчику и к почтовому отделению, ровно через одну и четыре десятых мили после поворота. Потом поедешь прямо, мимо почты, сворачиваешь на первую же дорогу налево. Это скверная дорога среди скал, выглядит она так, будто на первых ста ярдах кончится тупиком. Но ничуть не бывало. Она идет дальше, постепенно поднимается и приводит к красивому горному плато с хорошей землей, там десять или пятнадцать акров прекрасного горного луга. Там стоят два ранчо. Тебе нужно первое. Увидишь имя на почтовом ящике – П.Э. Овербрук. Не думаю, что он в курсе происходящего. Электростанции на его земле не видать. Нет и радио.
– Он что, знакомый Флитвуда? Это убежище?
– Не могу этого утверждать, – сказал Дрейк. – Все, что мне известно, – это когда один из моих людей остановился возле ранчо, он увидел, что Флитвуд ходит вокруг дома. У него было только описание внешности Флитвуда, но он уверен.
Мейсон повторил названия, расстояния и направления.
– Правильно, Пол?
– Правильно.
– О’кей, – сказал Мейсон. – Выезжаем. Ты в контакте с тем парнем, который там?
– В магазинчике есть телефон, но я не знаю, сколько он еще там пробудет. И помни, что в этой местности линия прослушивается. Много людей могут услышать ваш разговор.
– Знаю, – сказал Мейсон. – Если будут какие-то изменения и ты захочешь меня остановить, пошли туда, в магазин, кого-нибудь, чтобы предупредить. Время будет.
– О’кей.
Мейсон повесил трубку и повернулся к Делле Стрит:
– Записала, Делла? Названия, расстояния?
– Записала, шеф.
– Поехали.
Через пятнадцать секунд после того, как адвокат повесил трубку, они уже выходили из квартиры. Герти втирала себе косметический крем.
Мейсон заранее позаботился, чтобы заправить машину, и она, способная выжать девяносто миль в час, как только адвокат взялся за руль, помчалась, точно скаковая лошадь, по проспекту, подбираясь к самой высокой скорости, но все-таки удерживаясь перед опасной чертой, за которой могло последовать тюремное заключение. Оставив позади городские окраины, Мейсон нажал газ и оставил Спрингфилд со скоростью девяносто пять, начав карабкаться в горы.
Через двадцать минут Делла Стрит, которая наблюдала за спидометром, заметила:
– Что-то вы слишком разогнались, шеф.
Мейсон снизил скорость, а Делла Стрит следила за поворотами.
Через несколько минут они свернули, выехали на грязную дорогу, проехали мимо почты, нашли левый поворот и начали взбираться по узкой скалистой дороге, которая петляла и кружила, постепенно ведя вверх, а затем выбралась на ровное плато.
Сбоку от дороги они увидели ограду из колючей проволоки. Фары осветили богатую зелень пастбища. Еще сотня ярдов – и свет фар отразился от алюминиевой поверхности почтового ящика. На металле было начерчено имя: П.Э.Овербрук, и Мейсон свернул на короткую въездную дорожку.
Дом был темным, а за ним силуэтом на фоне звезд выделялся сарай. Хрипло залаяла собака, и лучи автомобильных фар отразились в глазах животного.
Мейсон выключил мотор.
Не слышалось никакого шума, кроме лая собаки, а через минуту что-то затрещало в радиаторе, когда холодный ночной воздух гор подействовал на разгоряченный автомобильный двигатель.
Собака подбежала к машине с лаем, забегала кругами, обнюхивая шины, но рычала не угрожающе. Мейсон решительно сказал:
– Кажется, это друг, – и открыл дверцу машины.
Собака подбежала на негнущихся ногах, забежала ему за спину, обнюхивая икры. Мейсон окликнул:
– Хелло, есть дома кто-нибудь?
Чиркнула спичка, зажглось красноватое пламя керосиновой лампы.
– Хелло! В чем дело? – спросил мужской голос.
– Очень важное дело, – заявил Мейсон. – Откройте, пожалуйста.
– Хорошо. Минутку.
Они могли видеть, как неуклюжая тень движется по комнате. Через минуту яркий свет газолинового фонаря усилил освещение. Они услышали в доме шаги, и дверь отворилась. Овербрук, заспанный великан в ночной рубашке, заправленной в джинсы, стоял на пороге с фонарем в руке.
– О’кей, Герти, – тихо произнес Мейсон, – ваш выход.
Герти пробралась вперед, в круг света от фонаря.
– Вы мистер Овербрук? – спросила она, задержав дыхание.
– Правильно, мэм.
– О, – облегченно произнесла Герти. – Скажите мне, Уильям у вас? Он здоров?
– Уильям? – непонимающе переспросил Овербрук.
– Ее муж, – с сочувствием объяснил Мейсон.
Хозяин ранчо медленно покачал головой.
– Это мужчина, который потерял память, – подсказал Мейсон.
– О, – оживился Овербрук. – Конечно. Вы родственники?
– Он мой муж.
– Откуда вы узнали, где он?
– Да мы его уж сколько ищем! – воскликнула Герти. – Скажите мне, он здоров? Можно войти?
Овербрук замялся:
– Здесь не роскошно, холостяцкая берлога, но вы все-таки заходите. Немного холодновато, правда.
Они прошли в маленькую комнату в передней части дома.
– Где Уильям? – спросила Герти.
– Да там он. – Овербрук открыл дверь: – Эй, дружище!
– А? – прозвучал заспанный мужской голос.
– Кое-кто тебя видеть хочет. Выходи.
– Не хочу я никого видеть. Я спать хочу.
– Этих ты захочешь видеть, – уверил его Овербрук. – Давай. Извините меня, друзья. Я его подниму. Он здорово крепко спит. Трудный день у него был.
Они слышали голоса из маленькой комнаты, которая примыкала к гостиной. Делла Стрит тихонько спросила:
– А он не может улизнуть через задний ход, шеф?
– Если он это сделает, – сказал Мейсон, – это будет признанием вины. Если я прав и он валяет дурака, он начнет притворяться, что ничего не помнит.
Внезапно голоса в спальне позади гостиной прекратились. Босые ноги зашлепали по полу, потом в комнату вернулся Овербрук.
– Не знаю уж, как вы управитесь, – сказал он. – Вы собираетесь сказать ему обо всем осторожно?
– Вы ему не сказали, что тут его жена?
– Нет. Просто сказал, что какие-то люди хотят его видеть.
– Думаю, что лучше всего, – сказал Мейсон, – обрушить это на него внезапно. Понимаете ли, амнезия обычно бывает результатом нарушения равновесия мозговой деятельности. Это попытка части мозга уйти от чего-то, что сознание либо не хочет вместить, либо не может с этим справиться. Это убежище. Человек затворяет дверь своего сознания перед чем-то, что причиняет беспокойство. А раз дело в этом, лучшее лечение – быстрый мозговой шок. Мы захватим парня врасплох. Не говорите ему, кто здесь, и ничего такого. Просто скажите, что какие-то люди хотят его видеть. Как он сюда попал? Его кто-нибудь привез?
– Да пришел он к двери вчера вечером, – сказал Овербрук, – так и шатался. Собака начала лаять, я сначала подумал, что там скунс или что-то такое. Потом, по тому, как собака замолчала, я понял, что это человек. Выглянул я посмотреть, светятся ли автомобильные фары, да нет, ничего, – ну, я тут в такой изоляции, что сразу взял ружье и зажег газолиновый фонарь. А человек подошел к двери и постучал. Я его спросил, кто он такой, а он ответил, что не знает. Ну, потолковали мы так и сяк несколько минут, а потом я дал собаке его обнюхать и обыскал – нет ли у него оружия. Не было. В карманах у него ничегошеньки не было. Даже носового платка. Ничего на нем не было такого, что бы подсказало, кто он такой и откуда взялся.
– Скверно, – посочувствовал Мейсон.
– Одно только у него оказалось, – продолжал Овербрук, – деньги. Пачка банкнот, от которой и лошадь подавилась бы. Ну, конечно, я что-то заподозрил, и он мне рассказал свою историю. Он сказал, что память у него будто туманом подернута и он не может вспомнить, кто он такой, что он слишком устал, чтобы думать, просто хочет отдохнуть. Не хотел он отвечать ни на какие вопросы и не хотел, чтобы кто-то узнал, что он тут. Сказал, что рад помочь мне со стряпней, что заплатит мне, сделает все, что угодно, но ему нужен отдых.
Мейсон сочувственно кивал:
– С беднягой иногда случаются такие приступы. Единственно утешает, что с каждым разом они продолжаются все меньше. Это третий приступ у него за последние восемнадцать месяцев.
– Шок такой? – спросил Овербрук.
– Шок такой, – подтвердил Мейсон.
Отворилась дверь из спальни. Мужчина под тридцать вяло, с рассеянным видом оглядывал комнату. На лице у него было написано полнейшее безразличие. В глазах не светилось узнавание. Это был человек среднего роста, весом не более ста тридцати фунтов, приятной наружности, с темными глазами и массой темных вьющихся волос.
– Уильям! – воскликнула Герти и побежала к нему.
Флитвуд отступил на шаг.
– О, Уильям, бедняга, дорогой мой мальчик! – всхлипнула Герти и обвила его руками, прижимая к себе.
Мейсон испустил громкий вздох облегчения.
– Слава богу, это Уильям, – сказал он.
Овербрук улыбнулся, точно огромный купидон, которому удалось соединить пару влюбленных.
– Багажа у него, наверно, нет, – предположил Мейсон.
– В таком виде и пришел, как вы его видите, – подтвердил Овербрук. – Я одолжил ему бритву и купил зубную щетку.
– Пошли, Уильям, – сказал Мейсон, вставая и похлопывая Флитвуда по плечу. – Мы вас заберем домой.
– Домой? – с подозрением переспросил Флитвуд.
– О, Уильям! – воскликнула Герти. – Ты что, меня не узнаешь? Скажи, Уильям, не узнаешь?
– Никогда в жизни вас не видел, – произнес Флитвуд с некоторой убежденностью.
Мейсон от всего сердца расхохотался:
– Да откуда вы знаете, Уильям?
Флитвуд посмотрел на Мейсона глазами затравленного зверя.
– Конечно, ничего он не знает, – сказала Герти, – бедный мальчик не может вспомнить. Поедем, Уильям, мы здесь, чтобы забрать тебя домой. Ты меня ужасно напугал в этот раз.
– Куда – домой?
– Уильям! – с упреком воскликнула Герти и через минуту добавила: – Не пытайся что-то придумать. Доктор говорит, что надо только забрать тебя домой, чтобы тебя окружало все привычное, и дать тебе отдохнуть. Дома и стены тебе помогут.
– Сколько мы вам должны? – спросил Мейсон у Овербрука.
– Ни цента! Ни цента! – от души воскликнул Овербрук. – Он хотел мне заплатить, но я сказал, что и так сделаю для него все, что могу.
Мейсон достал из бумажника двадцатидолларовую бумажку:
– Купите себе что-нибудь, чтобы оно вам напоминало об этом случае, что-нибудь, что осязаемо будет выражать нашу благодарность. Пошли, Уильям, вы готовы ехать?
– Ехать? – Флитвуд вздрогнул. – Куда ехать?
– Домой, конечно, – сказала Герти. – Пойдем, дорогой. Подожди только, вот привезу тебя домой…
– Вы мне не жена, – сказал Флитвуд. – Я не женат.
Мейсон от души расхохотался.
– Да нет же, – настаивал Флитвуд, – не женат я.
– Да откуда вы это знаете? – спросил Мейсон тем наигранным тоном, каким взрослый разговаривает с нашкодившим ребенком.
– Я просто чувствую, что это так, – настаивал Флитвуд.
– Не можешь ты чувствовать такого, – упорствовала Герти, голос ее звенел от избытка эмоций.
Мейсон сказал с профессиональной серьезностью:
– Я бы не настаивал сейчас, миссис Рэймонд. Лучше постепенно. На такое нужно время.
Флитвуд стоял, колеблясь, пытаясь найти какой-то предлог, чтобы отказаться ехать с этими людьми, но боясь потерять свою логическую защиту.
Мейсон пожал руку Овербруку.
Читать бесплатно другие книги:
