Дело очаровательной попрошайки Гарднер Эрл
Мейсон вошел в контору.
Длинная стойка делила помещение пополам. С внутренней стороны находились коммутатор и стул. По другую сторону – стол, заваленный бумагами, старенький вращающийся стул и два простых кресла с прямыми спинками. Тут же – нечто вроде стеллажа с ячейками для почты, над которыми были написаны номера комнат.
На коммутаторе горела лампочка и что-то гудело – кто-то пытался прозвониться в пансионат.
Мейсон подошел к стойке.
Из двери, находившейся в дальней стороне помещения, торопливо вышла женщина средних лет. Едва взглянув на Мейсона, она поспешила к коммутатору и надела наушники:
– Алло… Санаторий «Гудвилл».
Послушав немного, она ответила:
– Его еще нет. Я предупредила секретаря. Он зайдет, как только вернется… Нет, я не могу сказать, когда он вернется… Да, он вам позвонит, доктор… Сразу же, как вернется. До свидания.
Она вытащила штекер и как-то неохотно повернулась к адвокату:
– А вам что нужно?
– У вас здесь находится Горас Шелби…
Женщина моментально как бы окаменела, глаза приобрели отчужденное выражение.
– Ну и что?
– Я хочу его видеть.
– Вы родственник?
– Я адвокат.
– Его?
– Его родственницы.
– Приемные часы окончились.
– Но мне крайне важно его видеть.
Она решительно покачала головой:
– Вы должны являться в определенное время.
– А когда именно?
– От двух до трех часов дня.
– Вы хотите сказать, что я не смогу видеть его до завтрашнего дня?
– Я не уверена, что и завтра вы его увидите. Вам надо сначала поговорить с доктором. У мистера Шелби состояние пока еще не из блестящих. Против его фамилии есть пометка «Посетителей не пускать»… Как вы себя назвали?
– Мейсон. Перри Мейсон.
– Я скажу доктору, что вы приходили.
– Какому доктору?
– Доктору Бекстеру. Тиллиману Бекстеру. Он директор санатория.
– Он врач?
– У него имеется лицензия на заведование санаторием. Это все, что мне известно. И я думаю, что вам не имеет смысла сюда возвращаться. Вряд ли Горас Шелби будет в состоянии принимать посетителей.
Она резко повернулась к нему спиной и скрылась за дверью, показывая, что разговор окончен.
Мейсон вышел во двор, быстро осмотрел место и пошел к своей машине.
Около нее стоял какой-то человек.
– Вы доктор, назначенный судом? – спросил он. Мейсон задумчиво посмотрел на человека:
– Какой доктор, какой суд?
– По делу Шелби.
– А что?
– Я хочу поговорить с вами.
– Могу ли я узнать, на какую тему?
– Вы не ответили на мой вопрос – вы доктор, назначенный судом?
– Нет. Я Перри Мейсон, адвокат. Так для чего же вам понадобился док…
Человек не стал дожидаться, пока он закончит фразу, бегом пустившись к машине, стоявшей недалеко от автомобиля Мейсона, нырнул в нее, сказал что-то водителю, и машина сорвалась с места.
Мейсон попытался разглядеть номер, но машина была уже слишком далеко, так что он смог разобрать только то, что она из Невады.
Мейсон притворился, будто возвращается в санаторий, на самом же деле обошел машину кругом, вынул из кармана ключ, сел за руль и рванул с места.
Однако машины с невадским номером не было видно: она, по всей вероятности, свернула на боковую улицу.
Адвокат проехал несколько кварталов, все еще надеясь разыскать таинственную машину, но она как сквозь землю провалилась.
Тогда он вернулся к себе в контору.
Делла сразу же сообщила ему, что звонил доктор Олм. Он просил передать, что готов поговорить с адвокатом в любое время, как только тот вернется.
Мейсон кивнул.
– Герти закрыла контору и пошла домой. С ним говорила я сама. Вас соединить?
Она быстро набрала нужный номер:
– Доктора Олма, пожалуйста. С вами будет говорить мистер Мейсон. – Она кивнула адвокату.
Мейсон взял трубку:
– Алло! Перри Мейсон.
– Доктор Грантланд Олм. Мейсон, вы хотели со мной поговорить?
– Да. Как я понял, судья Пеллингер поручил вам побеседовать с Горасом Шелби и выяснить его физическое и психическое состояние.
– Правильно.
– Вы собираетесь скоро с ним повидаться?
– Я не могу увидеть его раньше завтрашнего утра. Но я предупредил дежурного, что буду в санатории в десять часов.
– Стоило ли предупреждать их о времени вашего приезда?
– Думаю, да. Потому что я предупредил, чтобы сегодня после восьми часов ему не давали никаких наркотических средств, чтобы мне подготовили описание всех лекарств, которые ему были выписаны, и что при осмотре в комнате не будет никого, кроме моей ассистентки.
Мейсон широко улыбнулся:
– Благодарю вас, доктор. Теперь мне ясно, почему суд назначил именно вас для проведения экспертизы… Я как раз намеревался спросить вас, будут ли приняты меры предосторожности для того, чтобы пациент был поставлен в совершенно объективные условия.
– Я прекрасно понимаю, о чем вы говорите. Я даже могу добавить, что существуют определенные наркотические средства, которые при внутривенном вливании вызывают у больного сон. Но человек при этом теряет ориентацию и даже становится на некоторое время невменяемым. Особенно если он страдает атеросклерозом.
– Можно ли обнаружить, что эти наркотики применялись?
– И да, и нет. Если я заподозрю нечто подобное, я проверю кровь пациента, но и без этого не так трудно сказать, естественное ли это состояние или вызванное искусственно. Доказать труднее.
Мне известно все про вас и вашу репутацию, мистер Мейсон. Я слышал, что вы представляете племянницу Шелби, или ту молодую особу, которая считала себя его племянницей. Говорят, что она за ним преданно ухаживала и очень его любила. Могу по секрету добавить, что администрация санатория принялась спорить со мной, когда я запретил после восьми часов вводить мистеру Шелби какие-либо препараты. Якобы пациент беспокойный, легко раздражается, не спит по ночам, так что ему необходимо снотворное.
Тогда я спросил, какое именно снотворное они используют, и мы по этому поводу снова поспорили. Мне пришлось все же назначить одно совершенно невинное средство, которое не может оказать никакого вредного воздействия. Нет нужды говорить вам, что я намерен самым тщательным образом разобраться в этом деле. Так меня просил судья, хотя в этом предупреждении, собственно, не было нужды.
– Огромное спасибо, – сказал Мейсон. – Я как раз хотел выяснить, что у вас на уме.
– Мне думается, я теперь знаю, что у вас на уме, – посмеиваясь, заявил доктор Олм. – Не сомневайтесь, Мейсон, я буду совершенно объективен.
– Не знаю, как вас и благодарить. Искренне ценю ваше доброе отношение.
Адвокат повесил трубку и сказал Делле:
– Мне думается, можно запирать контору и отправляться по домам. Доктор Олм прекрасно знает, что делает. Он не новичок и в последствиях применения наркотиков отлично разбирается, и я не удивлюсь, если завтрашний день окажется решающим в нашем сражении. Что же касается санатория, то я не завидую тамошнему начальству.
– Кстати, какое впечатление произвел на вас санаторий?
Мейсон махнул рукой:
– Это то еще заведение. Не сомневаюсь, что тот тип, которого они именуют доктором, столько же понимает в медицине, сколько и я. Просто он имеет лицензию на заведование домом отдыха и извлекает из этого дела максимум выгоды праведными и неправедными путями.
Некоторые владельцы таких частных заведений – вполне порядочные люди, но большинство – нет. Господь помоги тому, кто угодит в лапы к такому деятелю. К сожалению, очень часто родственники не желают, чтобы им «мешал» какой-нибудь старичок или старушка, которые с годами становятся забывчивыми, рассеянными, неаккуратными. Вот они и запирают их в такую лечебницу, умывают руки, считая, что проявили достаточную заботу, и практически забывают об их существовании.
Все же такая лечебница, при условии, что она получает ежемесячно чек, заботится о своих питомцах, дабы те не стали капризничать и не перебрались в другое заведение.
Но есть учреждения совсем иного рода. Их владельцы прекрасно разбираются, по какой причине привезенный к ним «пациент» внезапно становится слабоумным. И пускай себе этот несчастный старается вырваться из такой лечебницы: ведь его опекун или просто богатый родственник не скупится и может спать спокойно – все будет шито-крыто за высокими стенами частного санатория.
– Так вы полагаете, что «Гудвилл» относится к заведениям последнего типа?
– Во всяком случае, это бы меня не удивило ни капельки! Однако мне кажется, что сейчас все стало налаживаться. День мы провели не зря, а теперь – по домам.
Глава 8
Когда Перри на следующее утро явился в контору, Делла Стрит разбирала принесенную корреспонденцию, раскладывая ее на три кучки: срочная, важная и менее важная. Мейсон мельком просмотрел кое-что из первой стопки и сказал:
– Давай-ка, Делла, поговорим о деле… Дафния тебе звонила?
– Нет еще.
Мейсон посмотрел на часы:
– Через час доктор Олм должен быть уже в санатории, чтобы обследовать мистера Шелби. Полагаю, они что-то придумают.
– Что именно?
– Либо они дадут ему наркотик, несмотря на предупреждение Олма, либо придумают отговорку для того, чтобы не показывать его вообще.
– Ну а что скажет доктор Олм?
– Из того, что я заключил о характере доктора на основании нашего с ним разговора, я предполагаю, что он потребует показать ему больного, пригрозив персоналу санатория притянуть их к ответу за оскорбление суда и невыполнение его решения.
– Ну а если Шелби находится под воздействием наркотика?
– Доктор Олм об этом узнает и так и доложит суду.
– А если они его ничем не накачали?
– Если нет, то могу поспорить на что угодно, что Горас Шелби в психическом отношении так же здоров, как мы с тобой. Не исключено, что он сильно ослабел из-за всего того, что ему пришлось перенести, но он ответит связно и логично на все вопросы врача, и я надеюсь, что нам удастся добиться отмены судебного решения об учреждении опеки. Ну а как только это случится, Шелби выставит Финчли с супругой и с сомнительным приятелем из дома, и все будет в норме.
– Послушайте, шеф, а у вас не будет неприятностей из-за реализации того чека?
– Возможно, они и попытались бы, но, как мне кажется, им будет не до этого. В подобных случаях лучшим средством обороны является наступление… Хорошо, давай-ка разделаемся с некоторыми из этих писем.
Адвокат принялся диктовать.
В десять часов он потянулся и зевнул:
– Пока хватит, Делла. Все равно я не могу думать ни о чем ином, кроме как о санатории «Гудвилл» и о том, что там творится… Позвони-ка Дафнии. Пускай поднимается. Не исключено, что сегодня утром вся оппозиция рухнет…
– Вы сегодня оптимистично настроены, – сказала Делла Стрит, протягивая руку к телефону.
– Прекрасно выспался, вкусно и сытно позавтракал, а главное – то, как со мной разговаривал по телефону доктор Олм. Я убежден, что он знает свое дело. В то самое мгновение, когда врач такой квалификации переступает порог подобного заведения, он вносит смуту в сердца противников. Если только этот санаторий или дом отдыха опасается, что у них отберут лицензию, они легко могут удариться в другую крайность.
Делла сказала в трубку:
– Мисс Дафнию Шелби, пожалуйста. Ее комната семьсот восемнадцать.
Она несколько секунд прислушивалась к гудкам в трубке, затем взглянула на часы и удивленно сказала:
– Она не отвечает.
– Ладно. В таком случае, Делла, попроси ей передать, что звонил мистер Мейсон и пусть она позвонит, как только вернется.
Делла сообщила просьбу адвоката, затем повесила трубку.
– Скорее всего, она проспала, а сейчас завтракает в столовой, – сказал Перри Мейсон.
– Или отправилась по магазинам… После вашего финансового трюка у нее есть все возможности позволить себе такое удовольствие.
– Никакого трюка здесь не было… Просто Дарвин Мелроз из тех адвокатов, которые за кучей мелочей способны проглядеть главное. На этот раз он был так озабочен тем, чтобы на счет Бордена Финчли были переведены все деньги до последнего цента, хранившиеся на тот момент в банке, что совершенно не подумал упомянуть в своем распоряжении один пустяк, а именно – что Финчли назначен опекуном над всем состоянием Шелби. Он же ограничился тем, что дал возможность Финчли выбрать полностью содержимое счета в Национальном банке и открыть счет на свое имя в другом. Так что, если Мелрозу захочется придраться ко мне, я стану придираться к нему.
– Ну а что на это скажет судья Пеллингер?
– Не знаю. На меня он не производит впечатления судейского крючкотвора. Мне кажется, он подозревает, что в данном деле есть нечто такое, что не устоит перед тщательной проверкой. Конечно, тот факт, что Дафния не родственница Горасу Шелби, сильно пошатнул наши позиции. Если бы не это, я вообще бы устроил в суде фейерверк. А так у меня практически нет официальной основы для тяжбы в суде.
Зазвонил телефон. Делла взяла трубку:
– Соединяй, Герти. – И Мейсону: – Наверное, это звонит Дафния.
Мейсон кивнул, потянулся к трубке, но замер, заметив странное выражение лица Деллы.
Та сказала:
– Это доктор Олм. Он говорит, что ему срочно нужно с вами поговорить.
Мейсон поднял трубку:
– Да, Мейсон слушает.
Бас доктора Олма был слышен на весь кабинет.
– Мистер Мейсон, я приехал в так называемый санаторий, в дом отдыха «Гудвилл». Как вам известно, явился я туда по распоряжению суда освидетельствовать мистера Гораса Шелби.
– А что, случилось что-нибудь?
– Вот именно.
– Великий боже! Он не умер?
– Не знаю. Его здесь нет.
– Его там нет?
– Совершенно верно.
– То есть как это? Они позволили Финчли его куда-то увезти?
– Не знаю, но очень хочу узнать. Человека нет. Мне говорят, что он удрал. Прежде чем тут успели намудрить с вещественными доказательствами, я хочу все выяснить… Если не ошибаюсь, у вас имеется весьма опытный частный детектив, который всегда работает вместе с вами?
– Совершенно верно.
– Да вы и сами легендарная личность. Не могли бы вы немедленно приехать сюда со своим детективом?
– А нас впустят?
– Впустят ли?! – взорвался доктор Олм. – Я сам вас впущу. Я здесь камня на камне не оставлю, если они не выложат свои карты на стол и не перестанут играть со мной в кошки-мышки.
– Выезжаю.
Мейсон швырнул трубку, схватил шляпу, на ходу крикнув Делле Стрит:
– Вызывай Пола Дрейка! Пусть садится в машину и едет прямо в санаторий «Гудвилл» в Эль-Мираре. Позвони еще раз Дафнии Шелби. Предупреди ее о случившемся… Пусть никуда не выходит из отеля, пока я не позвоню ей.
– А если она не ответит?
– Пусть ее вызовут, громко выкрикивая фамилию… Я уехал.
Через тридцать пять минут бешеной езды адвокат добрался до Эль-Мирара.
Он поставил машину на стоянку близ ворот санатория, автоматически отметив про себя, что исчезло объявление о том, что санаторий нуждается в уборщице, и что входная дверь распахнута настежь.
Тощая грымза, которая накануне едва разговаривала с ним, сегодня была сама любезность:
– Доктор вас ожидает, мистер Мейсон. Они в боксе номер семнадцать. Это по коридору направо.
– Благодарю… С минуты на минуту должен подъехать частный детектив по имени Пол Дрейк. Направьте его тоже в бокс номер семнадцать.
– Да, конечно.
Ее губы изогнулись в угодливой улыбке, но голубые глаза оставались холодными и враждебными.
Изнутри доносились сердитые голоса.
Бокс номер 17 представлял собою маленький коттеджик, стоящий в ряду таких же, в которые попадали через основное здание.
Мейсон подошел к двери и распахнул ее.
Высокий человек лет сорока, со слегка сутуловатой спиной, сразу же повернулся к адвокату. На лице его было написано крайнее возмущение.
Его собеседник, человек много старше его, примерно на голову ниже ростом, выглядел испуганным и, по всем признакам, защищался.
Мейсон с одного взгляда разобрался в ситуации.
– Доктор Олм? – обратился он к высокому.
Горящие возмущением глаза доктора Олма уставились на адвоката, потом их выражение смягчилось.
– Вы Перри Мейсон?
– Точно.
Они пожали друг другу руки.
– А это доктор Тиллиман Бекстер.
Последнему Мейсон руки не подал.
– Доктор Бекстер, – продолжал доктор Олм, – получил лицензию на лечение диетой в другом штате. У него имеются особые теории в отношении питания больных.
– Я получил лицензию на заведование этим домом отдыха! – заявил Бекстер.
– Несомненно! – хмыкнул доктор Олм. – Но другой вопрос – надолго ли у вас сохранится эта лицензия! А теперь я хочу услышать решительно все про Гораса Шелби. Вы заявили, будто не ведете историй болезни?
– Это же не больница, а дом отдыха.
– И в домах отдыха регистрируются все назначения врача. Или у вас вообще не принято делать записи?
– В важных случаях мы записываем.
– Что вы называете «важными случаями»?
– Все, что указывает на какое-то изменение в физическом или психическом состоянии больного.
– Вы заявили, будто не учитываете прописываемые наркотики.
– Мы не даем наркотиков. Как правило.
– Ну а что же вы делаете?
– Мы обеспечиваем наших пациентов отдыхом, покоем и здоровой пищей. Мы…
– Мне было сказано, что Горас Шелби находится под воздействием сильного снотворного. Кто ему его дал?
– Сильное снотворное? – ненатурально удивился доктор Бекстер.
– Так я понял.
– Медикаменты мистеру Шелби прописывал другой врач, он у нас в штате не работает. Мы, разумеется, относимся с уважением к распоряжениям лечащих врачей наших пациентов.
– Кто его лечащий врач?
– Не помню его фамилии.
Мейсон осмотрелся, стараясь запечатлеть в памяти железную больничную койку, умывальник, комод с зеркалом, потертый линолеум на полу, ветхие тюлевые занавески на окнах.
– Куда ведет эта дверь?
– В ванную, – ответил доктор Бекстер.
Мейсон распахнул дверь: старомодная, неудобная ванна, туалет, еще более старый линолеум, наполненный доверху ящик для бумаги, кривое зеркало над маленькой аптечкой.
– А вторая дверь?
– Стенной шкаф. В нем пациенты хранят свою одежду.
– Я туда заглядывал, – сказал доктор Олм. – Одежды нет.
В шкафу прямо на стенке был набит ряд крючков.
– Он все забрал? – спросил Мейсон.
– Насколько нам известно, все, – ответил доктор Бекстер. – Конечно, у него практически ничего и не было. Брил его парикмахер… Что еще? Зубная щетка и тюбик с пастой, они остались в ванной. Ну и потом – у него была только та одежда, в которой он сюда приехал.
– Другими словами, – гнул свою линию Перри Мейсон, – когда его доставили сюда, он не имел понятия, что его везут в санаторий?
– Я этого не говорил, да и не мог бы сказать, потому что, откровенно говоря, не знаю.
– Отправляясь в санаторий, человек берет с собой по крайней мере чемодан с носильными вещами: пижаму, белье, рубашки, носки, носовые платки.
– Так поступает нормальный человек, – согласился доктор Бекстер.
– А Горас Шелби не был нормальным?
– Ни в коем случае. Он был раздражительным, нервничал, выходил из себя, грубил и огрызался.
– Кто привез его сюда?
– Его родственники.
– Сколько их было?
– Двое.
– Борден Финчли и Ральф Экветер?
Читать бесплатно другие книги:
