Звезда моей души Устименко Татьяна
Нет, почти рухнула, ибо в самый последний момент над краем пропасти появилась сильная волосатая рука, ловко ухватившая меня за шиворот и втянувшая наверх, возвращая к жизни и мечтам. А на противоположной стороне трещины разочарованно бушевала стая оставшихся ни с чем мерзких крысокошек.
Отведенная Ардену комната дышала негой и прохладой, а из высокого полукруглого окна открывался восхитительный вид на экзотический морской берег, поросший неведомыми цветами. Лазурные волны неспешно набегали на белый песок, а ласковый ветерок шаловливо колыхал хрупкие сиреневые лепестки, живо напоминающие ему чьи-то удлиненные, миндалевидные глаза. Кажется, в прошлой жизни он любил тоненькую, невысокую девушку — обладательницу точно таких же волшебных по чистоте глаз… Или нет — не любил, а просто видел ее во сне?
Юноша лениво перевернулся на спину и закинул за голову обнаженные руки, покрытые золотистым загаром. Его кожа приобрела нежность шелка, а загар успешно маскировал болезненную бледность, вызванную значительной кровопотерей. Этой же причиной объяснялись владеющие им безразличие и оцепенение, сменившие прежнюю порывистость движений. Впрочем, к чему быстрота и суетность, ведь Арден уже никуда не спешил, лишь изредка на несколько мгновений выныривая из мира иллюзий и понимая — он умирает.
Повелительница любит красивые фигуры, а поэтому ежевечерне, готовя юношу к встрече с его божественной супругой, жрицы-хайдари, верные дочери песка, омывали его совершенное тело в струях фонтана, возвышающегося в центре главной залы храма, и умащивали ароматным маслом — густым, тягучим, желтым. Изготовленное из плодов кагуарии, это масло не только беспримерно смягчает кожу, но и проникает внутрь организма, одурманивая почище любой магии.
Теперь Арден жил в мире фантомов, наслаждаясь несуществующим морем, эфемерными цветами и уже ни о чем не мечтая. Ну разве что об ощущении резкого контраста горячих как огонь губ и холодных как лед клыков, прикасающихся к его шее и несущих переходящую в наслаждение боль. Того, что происходит дальше, он не помнит. Не помнил никогда…
Воздух сгустился, уподобившись некоей странной субстанции, похожей на траурную вуаль — темную, плотную, осязаемую почти физически. Это ночь без прелюдии упала на землю, наступив так мгновенно, как происходит лишь в пустынях. Арден ждал, мучаясь от тягостного предвкушения запретного порочного наслаждения, не имеющего ничего общего со светлой радостью любви.
Занавес из золотистого шелка бесшумно отодвинулся в сторону, и в комнату проскользнула полупрозрачная тень, от которой веяло нестерпимым холодом потустороннего мира и необъяснимым, первородным ужасом смерти. Пахнуло острым запахом полусгнивших цветов, из тех, что оставляют на надгробных памятниках, и повеяло терпкими сладковатыми миазмами свежеразрытого могильного дерна.
Все чувства юноши сразу же стократно обострились, превратившись в неосознанные инстинктивные устремления. Так замирает птичка перед крадущейся к ней гадюкой. Так мышь теряется под гипнотическим взглядом зеленых кошачьих глаз, а заточенная в темнице девственница становится распутницей, покорно отдаваясь своему палачу. Не моргая, Арден пристально следил за тенью, не замечая капелек пота, выступивших на его верхней губе, своих дрожащих рук и озноба, растекающегося вдоль позвоночника.
Тень немного уплотнилась и приняла слегка заметные очертания статной, прекрасно сложенной женщины, чей зримый облик будто бы парил на грани иллюзии и реальности, соединяя бытие и небытие. Ворох длинных спутанных волос, венчающих ее голову, оказался при ближайшем рассмотрении клубком извивающихся, беспрестанно шевелящихся змей. Прикрытые губами, виднелись внушительные клыки, а пальцы оканчивались жутко изогнутыми когтями. Слепое, начисто лишенное глаз лицо женщины напоминало морду хищного животного — настолько вытянутым и непропорциональным оно было, отмеченное четкой печатью коварства, жестокости и высокомерия. И вместе с тем вступившая в комнату тень казалась не лишенной страшной, порочной красоты, притягательной и неповторимой. Красоты, порабощающей и пожирающей все живое, а теперь безраздельно завладевшей и им, Арденом.
Незримая и неосязаемая, тень скользила ночами по спящему Блентайру, мимоходом выпивая последние крохи тепла из давно погасшего камина, расположенного в домике насмерть замерзшего бедняка. На коченеющий в постели труп она не обращала ни малейшего внимания. Незваная и непрошеная, склонялась над колыбелью больного младенца, ледяным дуновением своего дыхания гася едва тлеющую искорку его короткой жизни, и равнодушно добивала не сумевшую разрешиться от бремени роженицу. Она пировала на полях сражений, нежилась в чумных бараках и безраздельно царила в лепрозориях, одинаково упоенно сладостраствуя как на богатых кладбищах, так и в нищенских общественных могильниках. Она собирала пышную жатву из душ и тел, ибо имя ей было Банрах — богиня Тьмы и смерти. Змееликая Банрах — властительница загробного мира, погубительница надежд и вершительница судеб.
Кто и когда решился вверить ей будущее Блентайра, объявив официальной покровительницей Лаганахара? Наверное, связаться с подобной тварью могли лишь самые отпетые глупцы, не осознающие печальных последствий заключенного союза. Именно эти глупцы возносили молитвы, строили храмы во славу богини-каннибалки и приносили ей кровавые жертвы. Дураки, добровольно обрекшие себя на гибель, — разве не понимали они, что творят? Скорее всего, понимали… Так почему и зачем призвали они зло на земли Лаганахара, впустив его в собственные сердца, непригодные для того, чтобы стать звездами?.. Тьма необратима — эта истина известна каждому глупцу. Но тогда возникает закономерный вопрос: а знает ли умный то, что понятно любому дураку?
Арден никогда не считал себя глупцом. Наоборот, он с детства сроднился с мыслью о том, что сверстники не скрывают своей зависти к его сообразительности, неистощимой деятельности и умению завоевывать авторитет. Арден не привык подчиняться, всеми фибрами души чувствуя — он рожден для того, чтобы повелевать, а не прислуживать. Он никогда не замечал за собой склонности к участи торговца или стезе лекаря, не тяготел к охотничьему искусству и не желал совершенствоваться в воинской доблести.
Он без особых усилий, словно по наитию, легко овладевал всеми изучаемыми в приюте науками, прекрасно понимая — в хранилище его разума с рождения находятся многосторонние знания, во много раз превышающие уровень монастырских братьев, в большинстве своем людей крайне ограниченных, примитивно мыслящих и приземленных.
А сам Арден — он так хотел летать!.. Не буквально, конечно, хотя и буквально тоже — потому что в глубине его сознания постоянно мелькал смутный образ некоего огромного, крылатого, дружелюбно настроенного к нему существа. Юноше виделось, как он ласково похлопывает по широкой спине умного летуна и надевает на него специально сконструированное седло с высокой лукой… Поводья им не нужны, потому что Ран… Peг… (вот Тьма, он ведь почти вспомнил, как зовут этого крылатого гиганта!) понимает все мысли своего седока и беспрекословно его слушается.
И вот они отрываются от земли, а потом поднимаются высоко над полями и лесами, воспаряя к самому Солу… Небо безраздельно принадлежит только им двоим, даря незабываемое ощущение свободы и безграничности полета, ибо рядом нет никого другого, а есть лишь ветер в лицо, бешеный ток крови в венах и частый стук двух бьющихся в унисон сердец…
Но что происходило в его мечтах дальше, Арден уже не помнит. Забыл навсегда.
Тень, производящая впечатление живой и в то же время не имеющая плоти, приблизилась к ложу юноши и протянула холодную длань, собственнически оглаживая его лицо. Змеи на ее голове алчно зашипели.
— Мальчик мой, любовь моя! — сладко прожурчала тварь, облизываясь тонким раздвоенным языком. — Как же я по тебе соскучилась! А ты… Признайся, ты меня ждал?
— Моя жизнь принадлежит тебе, повелительница Банрах! — заученно ответил Арден, заледеневший от прикосновения ее пальцев. — Как и моя смерть!
— Правильно… — В голосе богини прозвучало снисходительное благодушие. — Умный мальчик! К чему лишние волнения и сопротивление? Еще никто и никогда не выходил из храма Песка. Вот и ты, — ее зубы приблизились к шее юноши, — уже не выйдешь отсюда живым.
— Не выйду! — эхом откликнулся обреченный на заклание юноша. Он и не намеревался сопротивляться — разве можно бороться с песком и смертью? — Ведь ты же никогда не проигрываешь.
— Никогда? — вдруг раздраженно скрипнула зубами богиня. — Да нет, ты неправ — удача временами отворачивается от всех, даже от меня. К счастью, те печальные события остались в прошлом.
На застывшем лице юноши возникло слабое подобие заинтересованности. Заметив его реакцию, змееликая гортанно расхохоталась.
— Как, моя любимая игрушка проявляет любопытство? — Слепая, она тем не менее замечала все и всех. — Похоже, ты еще не полностью принадлежишь мне и песку.
— Расскажи! — тихонько попросил Арден, сам не понимая причину своей спонтанно возникшей заинтересованности. — О тех событиях.
— Что ж, почему бы и нет… Будь по-твоему, — игриво усмехнулась Банрах, упиваясь собственной вседозволенностью. — Слушай. Нас изначально было двое: я и мой слюнтяй-братец Шарро. Никто не знает, сколько лет нам исполнилось и когда мы появились на свет, поэтому мы привыкли считать, что существовали всегда… — Богиня самоуверенно улыбнулась. — Конечно, мы не создавали этот мир — мы получили его в подарок от Неназываемых, быстро утративших интерес к своему детищу. Но нам разрешалось все, и мы не удержались от экспериментов. Первым игрой в боготворчество увлекся братик: он создал три клана эльфов и нарек их Перворожденными. Затем Шарро сотворил народ ниуэ — Белых псов, полулюдей-полуоборотней. Но женщины не привыкли хоть в чем-то уступать мужчинам, а поэтому я превзошла его достижения и придумала людей и лайил. Возможно, они стали не такими совершенными, как эльфы, но оказались куда более интересными: не заморачивались на излишнем благородстве, да к тому же не очень-то уважали добро и справедливость. Увы, мои детки не смогли достичь таких высот воинского искусства, как Перворожденные, и поэтому мне пришлось им подсобить…
Змееликая немного помолчала, видимо погрузившись в какие-то личные, не слишком приятные воспоминания.
— В общем, это уже неважно, — непоследовательно произнесла она, очевидно выпуская из своего повествования весьма длительный временной интервал. — Значимым оказалось то, что Неназываемые каким-то образом предвидели нашу судьбу и оставили глупое пророчество, сильно мешающее реализации моих планов. Проявляя чудеса изворотливости, я боролась с предсказанными событиями. Я проиграла им в первый раз, не сумев предотвратить встречу Эврелики и Арцисса, а также прозевала рождение их сына Кантора. Затем я проиграла судьбе вторично, не углядев за прытким эльфом, сумевшим соединиться с принцессой Аньерд. В результате этой встречи человеческая женщина родила эту треклятую девчонку, Йохану — Наследницу трех кланов, полукровку с сиреневыми глазами, вознамерившуюся выступить против меня. Но, — тут Банрах глумливо расхохоталась, — в итоге я сумела-таки добиться реванша и разлучила вас, тебя и ее. Победа осталась за мной! У вас ничего не получится.
— Почему? — удивился Арден, невольно вздрогнув при упоминании девушки из его снов.
— Почему?! — потрясенно переспросила богиня, не веря своим ушам. — И ты еще спрашиваешь почему? Да потому, любовь моя, что ты находишься здесь и скоро умрешь. А она пребывает там, в подвалах Блентайра, откуда уже не сумеет выбраться.
— Откуда ты все это знаешь? — не поверил юноша. — И говоришь с такой уверенностью?
— Наивный ты мой! — сладко мурлыкнула богиня. — Я не могу разгуливать по Блентайру во плоти, подобно моему глупому братцу, но зато я приставила к девчонке своего верного соглядатая. Я слепа, но вижу все происходящее с Йоханой через один змеиный глаз, — она многозначительно указала на свою зловещую прическу, — отданный шпиону, неотступно находящемуся при Наследнице. О нет, у вас нет ни единого шанса на спасение… Лаганахар станет моим! — С этими словами она жадно приникла к шее юноши, вонзая клыки глубоко под кожу, пробивая вену и начиная шумно сосать кровь.
В голове у Ардена зазвенело, перед глазами расплывались и мелькали яркие цветовые пятна, а сознание затуманилось. Но в последний миг перед тем, как утратить связь с реальностью и погрузиться в обморок, он все же сумел собрать воедино свои мысли и ощущения и послал ментальный призыв, предназначенный той, которая находилась так далеко: «Поспеши, ибо времени почти не осталось!»
Слова и образы, сгенерированные умирающим юношей, вырвались за пределы храма, передались Голосу Пустоши, обрадованно подхватившему послание, и понеслись дальше — к Блентайру, пролетая над холмами, песками и водами Алларики…
— Мы заблудились! — сконфуженно констатировал Беонир, нехотя отрываясь от фляжки с водой. — Если я ничего не путаю, то, по-сумасшедшему улепетывая от крысокошек, мы случайно свернули не в тот коридор и сбились с пути.
— Путаешь! — ехидно прищурилась Ребекка, сооружая внушительный бутерброд из остатков слегка засохшего хлеба и ломтиков подозрительно побуревшей колбасы. Закончив свой кулинарный шедевр, она протянула его мне, а ниуэ показала внушительную фигу: — В том-то и дело, что ты вечно все путаешь.
— Э-э-э? — растерянно промямлил совершенно сбитый с толку юноша, оголодало облизываясь на доставшееся мне съестное. — Ты на что это намекаешь, киска?
— Какая я тебе, во Тьму, киска! А еще осмелился меня дурой называть! Да пока боги раздавали мудрость, ты, похоже, спал, и тебя решили не будить!
Воительница возмущенно фыркнула и со словами: «Хорош воду дуть, как верблюд» — беспощадно отобрала у него заметно полегчавшую посудину, отдавая ее мне. Я сделала несколько маленьких глотков, а затем дипломатично разломила бутерброд на две равные части и поделилась с Беониром.
Лайил осуждающе покачала головой:
— Подзатыльник он заслужил, а не колбасу! — Девушка мстительно хохотнула. — А еще поцелуи у меня вымогал, балбес!
— И вовсе не поцелуи, — обиженно прочавкал юноша, налегая на свою половину бутерброда, — а всего лишь один малюсенький, скромненький поцелуйчик.
— Тоже мне скромняжка нашелся! — Ребекка одарила его уничижительным взглядом. — Дитя подземелья, сирота лаганахарская, кабыздох запутавшийся!
Под градом этих презрительных эпитетов юноша понуро сгорбился, втягивая голову в плечи и крепко обнимая руками прижатые к груди колени.
— Мы, видите ли, заблудились! — продолжала отчитывать нашего проводника лайил. — Ты на нас свою вину не сваливай, это не мы с пути сбились, а ты. Али я тут в проводники набивалась, клянясь, будто знаю здешние места как свои пять пальцев? Ась?
Беонир виновато кивнул:
— Ну ладно, признаю: это я заблудился. Ребекка, ну будь же человеком, хватит уже меня унижать, ибо лежачего — не бьют!
— Трудно все время быть человеком, люди мешают… — криво усмехнулась девушка, поразив меня жестокой правотой своего философского откровения. — А к тому же ты ведь сидишь! — спустя всего миг ехидно парировала рыжекудрая язва, вполне справедливо подчеркивая наше нынешнее положение. — Так что опять ты неправ, барбосик…
Я снисходительно улыбалась, прислушиваясь к их очередной, уже прочно вошедшей в привычку не то настоящей, не то шутливой перебранке. Собака и кошка явно не желали отступаться от застолбленных ими позиций и усиленно лезли из кожи вон всеми способами доказывая свою крутость. Причем в выборе средств они не церемонились, ведь собственный успех — безусловно, хорошо, но и чужой провал — тоже неплохо! И все это могло бы показаться чрезвычайно смешным, если бы не было таким печальным.
М-да, следовало признать по справедливости: наши нынешние дела складывались отнюдь не самым радужным образом. Мы находились неизвестно где, не могли рассчитывать на чью-либо помощь, съели последнюю краюшку хлеба, не располагали хоть сколько-нибудь внушительными запасами оружия — и посему имели весьма незначительный шанс на выживание. В довершение ко всему меня терзали отнюдь не шуточные угрызения совести — ведь именно по моей инициативе мы полезли в треклятое подземелье, забери его Тьма!..
— Это я во всем виновата! — самокритично призналась я унылым голосом. — Если вы погибнете, то я себе этого не прощу. Я приношу вам одни только беды и неприятности. Бросьте меня и ищите выход на поверхность, в город. Вы сильные, вы справитесь.
Услышав сей пораженческий монолог, Ребекка и Беонир синхронно вытаращились на меня в две пары ошалело моргающих глаз: в зеленую и серую.
— Зря ты отдала мне половину бутерброда! — хмыкнул ниуэ, строя умильное лицо. — Нужно было наплевать на меня для тренировки, ибо правильно натасканная совесть никогда не грызет своего хозяина.
— Ты с ума сошла, малышка? — мягко предположила лайил, ласково поглаживая меня по волосам. — Да как же мы сможем бросить тебя вот такую — усталую и беспомощную? Особенно после всего произошедшего, после того как ты спасла нас, а мы едва успели вытащить тебя из пропасти?!
— Да, мы тебя не бросим! — согласно поддакнул ниуэ.
— И потом, ты же хотела стать чародейкой! — продолжила Ребекка. — А мечты должны сбываться…
— Должны! — в тон ей повторил Беонир, но мне почему-то показалось, что в этот момент они думали в основном о себе, а не обо мне. Интересно, какие же заветные мечты скрываются в душах моих спутников и как могло получиться, что их надежды и чаяния каким-то немыслимым образом связаны конкретно со мной? Меня раздирало любопытство, но я не осмелилась озвучить столь дерзкие выводы, основанные пока всего лишь на интуиции и случайном озарении.
— И потом, с чего ты взяла, будто преследующие нас напасти связаны именно с тобой? — внезапно выпалила воительница и тут же запоздало прикусила губу, очевидно напуганная необдуманной щекотливой фразой, сорвавшейся с языка.
— А с кем? — шокированно спросила я, приподнимаясь на локте.
Ребекка покраснела и отвернулась.
Беонир шмыгал носом и старательно отводил глаза.
Ситуация запуталась до такой степени, что я была готова сквозь землю провалиться, лишь бы не чувствовать подобную неловкость. А первопричиной всего конечно же стали не кто иные, как сьерр Никто и безликий Голос, вдолбившие в мою глупую голову навязчивую идею: ищи предателя! Неужели искомым врагом способна оказаться Ребекка, сделавшая для меня так много добра, или Беонир, вытащивший меня из пропасти? Нет, я категорически отказываюсь поверить в подобную чушь! А вот сейчас и проверим, дорог ли я им.
Не придумав ничего лучше, я томно смежила веки и застонала с самым разнесчастным видом, какой только смогла изобразить. Точь-в-точь умирающий лебедь.
— Где у тебя болит? — Воительница немедленно склонилась над фальшивой страдалицей, заботливо беря меня за руку. Ее лицо выражало неподдельное участие.
— Йона, тебе стало хуже? — забеспокоился Беонир.
— Везде! — жалобно ответила я и почти не солгала, ибо волшебный прилив бодрости, подаренный Голосом, исчез полностью, сменившись слабостью и вялостью. Натруженные мышцы болели, а кисть правой руки, столь усиленно цеплявшаяся за рукоять стилета, онемела и повисла бессильной плетью.
Друзья немедленно отнесли меня в более-менее сухой коридор и положили на плащ Ребекки, окружив заботой и уходом. И разве имею я право после настолько очевидных проявлений симпатии и опеки подозревать их в корысти или приписывать им другие лихие умыслы?
— Это Беонир все придумал! — с невольными нотками уважения в голосе рассказывала Ребекка. — Когда услышал твои крики. Мне пришлось держать его за ноги, чтобы он сумел спуститься в трещину и поймать тебя в момент падения.
— Спасибо вам обоим! — от всей души поблагодарила я. — Вы подоспели вовремя.
— Долг платежом красен, — подмигнул ниуэ. — Но Ребекка излишне скромничает, ибо без нее у меня ничего бы не получилось.
— Конечно, скромничаю, скрывая перенесенные мною мучения… Лапы надо почаще мыть! — сварливо проворчала лайил. — А то у тебя от них помойкой разит.
Беонир возмущенно открыл рот, собираясь ответить на очередную колкость этой непримиримой зубоскалки, но я, опасаясь возникновения очередной склоки, кое-как поднялась на ноги.
— Давайте пойдем дальше, — предложила я. — Чувствую, у нас остается все меньше времени.
— Времени для чего? — не поняли Ребекка и Беонир, послушно собирая наш нехитрый скарб.
Я тяжко задумалась, будучи не в силах подобрать подходящие слова, призванные описать смутные предчувствия, и даже неспособная изыскать правильное объяснение сонму туманных опасений и предостережений, поселившихся у меня в душе.
Разрозненная мозаика, состоящая из причудливо перемешанных знаний о чародеях и Немеркнущем Куполе, воспоминаний короля Арцисса, являющихся мне обрывочно, но очень ярко, а также собственные логические умозаключения — все это начинало выстраиваься в связную картину миновавших событий, страшных, роковых и трагических. И почему-то я начинала проникаться твердой убежденностью в том, что срок, отведенный всем нам: мне, Ардену, эльфам, лайил, ниуэ, Лаганахару, — истекает с неотвратимой быстротой, отмеряя последние дни нашей жизни. И наверное, лишь теперь я отчетливо осознала, в чем именно состоит мое предназначение и в чем заключается моя судьба.
Я должна… нет, я просто обязана спасти нас всех.
Вот только каким образом я сумею это осуществить? Я не питаю ложных иллюзий относительно своих скромных способностей и к тому же знаю — мне противостоят слишком могущественные враги: время, песок и смерть. А можно ли бороться с самой смертью?
ГЛАВА 6
— А они, между прочим, много чего интересного создали, — на ходу вдохновенно живописал Беонир, от избытка чувств сопровождая свой рассказ бурной жестикуляцией, призванной возместить его информационные пробелы. — Ну по слухам, конечно! — Он смущенно моргнул.
— Это по каким таким слухам? — мгновенно встряла любопытная я.
— А Тьма их знает, мне мама рассказывала, — немного сконфуженно пояснил наш горе-проводник. — На ночь, когда я уснуть не мог.
— Мама, значит? — недоверчиво хохотнула скептично настроенная лайил. — Сказки, значит? Да любые женские сплетни — это ведь то же самое, как если бы немой сказал глухому, что слепой видел, как безногий ходил по воде!
Я рассмеялась, но Беонир упрямо набычился:
— Много ты понимаешь!
— Много! Уж точно побольше тебя, — ультимативно отрезала девушка. — Ясно все с тобой, щенок инфантильный. — Она презрительно сплюнула на камни под ногами. — Брешешь, как сивый мерин!
— Ничего подобного, не фиг на меня напраслину возводить, — обиженно надулся Беонир. — Вот, называется, получил благодарность за свое усердие. И потом, я не брешу вовсе, а, возможно, излишне вольно трактую мифологию нашего мира. И вообще я тут ни при чем, за что купил — за то и продаю, все претензии к маме! — Приведя в свою защиту столь сильный аргумент, он горделиво покосился на воительницу, дескать, а ну попробуй опровергни!
Вместо того чтобы ответить, лайил растерянно потрогала свой воинский обруч, немного сдвигая его на затылок. Выглядела она при этом довольно комично.
— А Тьма их знает, чего они там в самом деле напридумывали, — сердито буркнула она. — Они, поди, и сами до конца не поняли, что учудили. Недаром же их Неназываемыми нарекли.
— Стоп! — громко вскрикнула я, случайно уловив лишь последнее слово из изрядно затянувшейся дискуссии, которую, к собственному стыду, благополучно пропустила мимо ушей, увлекшись пространными размышлениями. — При чем тут Неназываемые?
— Да при всем! — плутовато ухмыльнулся болтливый ниуэ. — Я слышал от отца, что именно они создали наш мир и заранее определили ограниченный срок его существования. Ну типа посовещались демиурги и решили, что Лаганахар не умрет до тех пор, пока звонит Колокол Судьбы…
— Колокол? — изумленно переспросила я, сразу же вспомнив намеки сьерра Никто. — А эльфы…
— Во-о-от! — Юноша назидательно поднял вверх указательный палец. — Вот, теперь мы и до эльфов добрались.
— Ну до них нам еще очень далеко, а я с вами вообще скоро до ручки дойду, — небрежно усмехнулась Ребекка. — Блуждаем, понимаешь, в этом поганом подземелье, как… — Тут она иронично покосилась в сторону нашего незадачливого проводника. — …как Беонир в потемках своих мыслей.
— Ну блуд — это скорее по твоей части будет, — в свою очередь не остался в долгу вредный юноша, — ведь лайил всегда обвиняют в распущенности и неразборчивости при выборе партнеров.
— Поостерегись обвинениями сыпать, чай, не в суде находишься, — угрожающе протянула оскорбленная Ребекка, выразительно хватаясь за рукоятки своих клинков. — Ох дождешься ты у меня, блохастый, отрежу я твой болтливый язык.
Но юноша легкомысленно рассмеялся, совершенно не воспринимая всерьез ее угрозы. Девушка взбешенно зашипела.
— А я что? — Ниуэ состроил умное лицо. — Я ничего! К тому же всем известно — смех здорово продлевает жизнь.
— Ничего — это пустое место, — иронично оскалилась лайил. — Сам признался.
— Смех может и укоротить, — укоризненно поправила я. — Смотря над кем смеяться!
Воительница одарила меня восхищенным взглядом:
— А ты умеешь дать отпор, малышка! — Она жестом старшей сестры благодарно погладила меня по голове. — А некоторые вообще ни на что не годны.
— Неправда! — вознегодовал Беонир. — Я из лука стрелять умею и петь.
— Жаль, что лука здесь нет, — хмыкнула недоверчивая Ребекка. — Поэтому можешь врать сколько душе угодно: хоть из лука, хоть из чеснока.
Юноша сердито поджал губы, похоже, на сей раз Ребекке удалось допечь его основательно.
— Тогда спой, — примирительно предложила я. — А мы послушаем и оценим.
Ниуэ просиял счастливой улыбкой, замедлил шаг и запел. Его голос, прекрасно поставленный и изобилующий удивительными переливами тембра, раскатился по подземелью, заглушив и шорох стекающей по стенам воды, и топот наших сапог. Мы с Ребеккой невольно заслушались, впечатленные как красотой песни, так и мастерством исполнителя.
- Ответь мне, друг, а ради славы
- Ты чем пожертвовать готов?
- Ужели те бойцы лишь правы,
- Кто не ценил ее оков?
- Кто ради славы и почета
- На сделку с совестью не шел,
- Кто предпочел мгновенья взлета,
- Кровь не пускал, интриг не плел…
- Ответь мне, друг, а ради чести
- Ты чем пожертвовать готов?
- Ведь так легко поверить лести,
- До смерти правду запоров.
- Но правде рот заткнуть непросто,
- Не приманить к себе успех,
- Коль щит хватаешь не по росту
- И не в бою добыт доспех.
- Ответь мне, друг, а ради злата
- Ты чем пожертвовать готов?
- За злато — тяжела расплата,
- Спроси об этом мертвецов.
- Ответь мне, друг, а ради страсти
- Ты чем пожертвовать готов?
- А примешь ты любви напасти,
- Прольешь за счастье семь потов?
- Когда придут любви мгновенья,
- Ты славу, честь и жемчуга
- Отдашь судьбе без промедленья,
- Сказав: «Мне страсть лишь дорога»?
- Нам без любви вся жизнь не в милость,
- Нам и с любовью жизнь не мед,
- Но есть на свете справедливость:
- Ведь жертв любовь — не признает…
— М-да, — тихонько произнесла воительница после того, как в лабиринте переходов затихло вибрирующее эхо, порожденное последним из пропетых Беониром куплетов, — петь ты и правда умеешь. Где ты узнал такую потрясающую песню?
— Ага, задело-таки за живое? — полуутвердительно-полувопросительно предположил ниуэ, важно приосаниваясь. — Вот и подумай на досуге, ради чего мы живем.
— Ее, бесспорно, эльфы написали, — уверенно констатировала девушка. — Уж они-то точно понимали, что в нашем мире важно, а что нет. Они получше нас знали, ради чего стоит жить.
— А ради чего — умирать! — печально закончил за нее ниуэ. — Вот так-то оно!
Мы все трое немного помолчали, словно отдавая дань памяти ушедшим в небытие кланам.
— Так ты мне расскажешь про эльфов или нет? — просительно напомнила я, съедаемая неудовлетворенным любопытством.
— Расскажу. — Беонир забрал у Ребекки вещевой мешок и закинул его себе на плечо. — Твоих предков не просто так назвали Перворожденными. Они не только стали первыми существами, населившими наш мир, но, согласно легендам, они получили свои качества даже не от создавшего их бога Шарро, а от самих Неназываемых. Самой сильной из трех рас — Полуночных, Полуденных и Повелителей мантикор — были именно крылатые. Они обладали врожденными бойцовскими характерами, непревзойденной физической силой, душевной красотой и считались главными защитниками нашего мира. Они руководствовались доктриной жестокой справедливости и не умели отступать. Недаром их девиз звучал как: «Умри достойно!» Вся их жизнь являлась непрерывной битвой, потому что они зачинались только двойней, и когда на свет появлялся истинный воин, то еще до момента рождения он съедал своего брата-близнеца, делящего с ним чрево матери. Так уж повелось у Полуночных: из двух зигот всегда выживала лишь одна, питаясь плотью второй. Непреложная истина жизни гласит: хочешь стать сильным — борись; и поэтому крылатые приходили в этот мир воинами, уже научившимися бороться и побеждать…
— И все-таки они проиграли битву у Аррандейского моста, причем проиграли ее людям! — скептично фыркнула Ребекка. — Получается, что совершенство — недостижимо. Побеждают — сильнейшие, а выживают — простейшие.
— Подожди! — поморщился ниуэ. — Дай я расскажу обо всем по порядку.
Воительница умолкла.
— Именно по причине их безоговорочной избранности бог Шарро поручил крылатым охранять Колокол Судьбы, созданный Неназываемыми. Он висел на специальных опорах, установленных в Немеркнущем Куполе, и отзванивал мелодию вечной жизни. Считалось, что та раса, которая владеет Колоколом, правит всем Лаганахаром. Победив эльфов, король Джоэл, снедаемый вполне понятным торжеством, во главе своего войска ворвался в Купол, но испытал жесточайшее разочарование, ибо реликвия исчезла. Позднее пропажу Колокола начали называть одной из причин нынешних несчастий, постигших Блентайр. Артефакт искали, но так и не нашли. А теперь наши старейшины утверждают, будто находящийся неизвестно где Колокол начал умолкать, отсчитывая последние дни Лаганахара.
— А его можно научить новой песне и спасти наш мир? — затаив дыхание от переполняющего меня волнения, с замиранием сердца спросила я.
— Наверное, можно! — возбужденно выкрикнул Беонир. — Но ведь для этого его сначала нужно найти.
— Тихо вы, бестолковые! — возмущенно шикнула на нас Ребекка. — Орете как оглашенные. Не хватало еще какую-нибудь новую беду накликать.
— Здесь же нет никого живого, чего нам бояться? — удивилась я.
— Сейчас — нет, — воительница смотрела на меня осуждающе, — но ваши вопли способны и мертвого разбудить.
— Опять ты брюзжишь, как древняя старуха, — громко рассмеялся Беонир. — Тебя хлебом не корми, дай покомандовать да поучить других жить по твоим правилам.
— Ты меня все еще не понял? — гневно приподняла брови девушка. — Тогда я тебе на пальцах объясню. Средний видишь?.. — И она продемонстрировала юноше обидный, но чрезвычайно красноречивый жест.
Беонир взбешенно зарычал. Его светлые глаза налились кровью, верхняя губа вздернулась. Кажется, на этот раз его терпение исчерпалось окончательно и он намеревался преподать обидчице запоминающийся урок хороших манер. Девушка не спасовала и ответила не менее впечатляющей гримасой. Лайил и ниуэ мягко пошли по кругу, выбирая подходящий для атаки момент…
Неожиданно моих ушей достиг какой-то неясный, отдаленный, непонятный, а потому чрезвычайно пугающий звук.
— Слышите? — Я решительно встала между двумя непримиримыми врагами, удерживая их на расстоянии своими вытянутыми в разные стороны руками. — Вы это слышали?
— Йона, не мешай нам! — сердито потребовала Ребекка, небрежно отстраняя меня одним легким щелчком пальца. — Позволь мне вразумить этого дурака!
— Я научу тебя вежливому обращению, киска! — ехидно пообещал Беонир, отодвигая меня от себя и превращая в слабую куклу, бессильно мотающуюся между двумя разозленными титанами. — Йона, не мешай нам!
— Нет! — отчаянно взмолилась я, не оставляя попытки докричаться до разума своих вспыльчивых друзей. — Вы зря тратите драгоценное время. Одумайтесь, ибо к нам приближается нечто ужасное!
— Где? — встрепенулась лайил.
— Откуда? — навострил уши ниуэ.
— Слушайте! — требовательно приказала я. — И не говорите, будто не слышите.
Дуновение нестерпимо горячего ветра внезапно пронеслось по ранее холодному и мокрому коридору, мгновенно испепелив ползающих по стенам слизней и обжигая наши легкие. Насыщенный песком и несущий мельчайшие частицы кварца, сияющие, словно светляки, он казался живым и одушевленным.
Подземный лабиринт наполнился неразборчивым шепотом, выпевающим нечто угрожающее. В этом звуке слышался звон металла, скрип дерева и шуршание кожаного доспеха, трущегося о каменные стены. Но, перебивая и заглушая все, в какофонию невозможных звуков явственно вплетался шум тяжелой поступи многочисленных ног, шагающих целенаправленно и ритмично. И этот топот приближался…
— Они! — истерично взвизгнула Ребекка. — Неужели это и правда они?
— Полагаю, что да! — сквозь зубы процедил Беонир, бледный, как погребальный саван. — Выходит, они не сказка, а существуют на самом деле…
— И теперь они проснулись, они идут сюда! — обреченно выдохнула лайил, обнажая клинки. Ее руки буквально ходили ходуном, чуть не выронив оружие. — Мы погибли, забери нас Тьма. Никто не способен противостоять спящим стражам Блентайра…
— Объясните толком, что произошло? — пребывая в полнейшем недоумении, требовательно ухватилась я за рукав воительницы. — Я ничего не понимаю!
— Помнишь сказки, которые совсем недавно упоминал Беонир? — спросила она.
Я нервно кивнула.
— Так вот, своей песней и воплями вы, кажется, разбудили спящих стражей — армию глиняных големов, созданных эльфийскими чародеями и упрятанных в подземелье, дабы охранять скрытые здесь тайники и артефакты. Признаюсь честно, я никогда не верила в их реальность, считая всего лишь страшными байками, призванными отвратить воров от посещения подвалов. А теперь оказывается, что я была неправа!
— Големы? — ахнула я. — Они проснулись? Но чем они могут нам навредить?
— Чем? — Ребекка возмущенно расхохоталась. — Малышка, взгляни правде в лицо. Они и не собираются нам вредить. Они нас просто…
— …убьют! — панически заорал Беонир. — С ними невозможно воевать. Если вам дороги ваши жизни — бегите!
— Куда? — всхлипнула я.
— Неважно куда, лишь бы подальше отсюда, — коротко бросила лайил, срываясь с места и служа наглядной иллюстрацией к довольно неглупому правилу: чем быстрее бегаешь — тем дольше живешь.
— Бежим! — призывал ниуэ, проворно перескакивая через каменную крошку, рассыпанную по полу, и все больше удаляясь от меня.
Я замешкалась, запутавшись в складках своей пелерины, и поэтому мельком успела увидеть нечто, вывернувшее из соседнего коридора. Представшее передо мной существо оказалось настолько ужасным, что я тоненько взвизгнула, заполошно подпрыгнула, словно резвая лань, и, не чуя под собой ног, помчалась следом за улепетывающими во все лопатки Ребеккой и Беониром. Подозреваю, что до сегодняшнего дня я относилась к своей жизни излишне серьезно, но все это оказалось совершенно бесполезным занятием, ибо всего мгновение назад я осознала: живой мне из нее, то бишь из жизни, точно не выбраться!
— Шарро, помоги! — взывала я на бегу. — Обещаю, я больше не буду вести себя так глупо и исправлю все допущенные нами ошибки!
Но бог конечно же не ответил. Наверное, он знал, что исправить уже ничего нельзя.
Тьма его забери! Ну тогда бы хоть предупредил, что окончательно все испортить еще ой как можно!
Узкий коридор наполнился грохотом, похожим на шум от сталкивающихся валунов, и лязгом железа. Я на бегу оглянулась через плечо и чуть не сверзилась на пол, отчасти потому, что споткнулась, но еще больше от не укладывающегося в голове действа, происходящего позади. Их собралось много, очень много… Я сумела насчитать тридцать кряжистых коричневых фигур, мысленно ахнула и тут же бросила бесполезное занятие, сосредоточившись на выживании.
Мы мчались вперед по наитию, совершенно не выбирая дороги — петляя, словно затравленные зайцы, ныряя в боковые ответвления и проскальзывая в едва заметные норы. Мы искренне надеялись — вот здесь-то проклятые големы уж точно не пройдут, не протиснутся, а поэтому неизбежно отстанут и откажутся от погони. Мы надеялись на спасение, но наша надежда таяла, словно лед под лучами Сола, пока не испарилась окончательно. Созданные из глины и магии, эти пробудившиеся от многолетнего сна големы проходили везде и всюду, не обращая внимания на препоны. Потирая ободранные колени и ощупывая ушибленные локти, мы с трудом выкарабкивались из очередного лаза и, к своему отчаянию, снова видели своих врагов, мгновенно просачивающихся через крохотные, незаметные глазу трещины и проходивших сквозь самые толстые стены.
Они попросту рассыпались в пыль и впитывались в камни, чтобы потом, на другой стороне преграды, снова воссоздаться в безупречно целом виде. Не понимаю, как трансформировалось их оружие, но факт оставался фактом — враги не отставали от нас ни на шаг. Преследование длилось уже долго, мне даже показалось — нереально долго.
Наши силы иссякали. Пожалуй, тем единственным, что еще не позволяло застопориться и сдаться, оставалось не желание жить (во всяком случае, у меня), а поставленная перед собой цель, слишком важная для того, чтобы я могла от нее отказаться. А самым обидным было то, что я категорически не желала отказываться от нее вот так глупо и нелепо, погибнув под ударом лапищи безмозглой упрямой твари. Одной Тьме известно, что вело вперед Ребекку и Беонира, но их перекошенные от напряжения лица и сухие, обметанные белым налетом губы однозначно подтверждали мою догадку — они тоже готовы биться за себя до последней капли крови и не намерены сдаваться.
Итак, мы бежали… Вещевой мешок воительницы потерялся неизвестно где и когда, наша одежда пропиталась едким потом, а разум помутился, постепенно скатываясь в пучину безумия. Дыхание с хрипом вырывалось у меня из груди, в правом боку кололо, а натруженные ступни онемели и утратили чувствительность. Ребекка и Беонир ощущали себя ничуть не лучше, хотя иногда — на самых крутых виражах или в том случае, если приходилось перебираться через трещины и завалы, — юноша без лишних комментариев помогал мне, а затем и лайил.
Похоже, я пока еще не научилась разбираться в истинной сути наших симпатий и антипатий, загадочно связанных друг с другом. Многие признанные мудрецы утверждают, что снисхождение к врагу не несет в себе никакой рациональности. Но много ли рациональности содержат усилия, затраченные на реализацию непримиримой вражды? Сегодня я по-новому взглянула на некоторые моральные ценности и пришла к неожиданному выводу: отведенный нам жизненный срок слишком короток для того, чтобы тратить его впустую, расходуя на ненависть, вражду и самолюбие. Жаль только, что это прозрение мне уже не пригодится…
Коридор закончился внезапно, завершившись глухим тупиком. Мы остановились возле монолитной гранитной глыбы, наглухо перегородившей дальнейший путь. Мы бессильно молотили кулаками по равнодушной поверхности, а клинки Ребекки безрезультатно отскакивали от гладкой плиты, не причинив ей ни малейшего ущерба, сумев высечь из нее лишь несколько ярких искр. Наконец, поняв, что наши усилия тщетны, мы немного успокоились, развернулись в направлении ожидаемого подхода противника и ощетинились когтями и клинками, намереваясь дорого продать свои жизни.
Спустя всего несколько минут големы достигли нашего последнего прибежища и заполнили всю пещерку, закупорив ее вход своими массивными телами. Спящие стражи Блентайра, разбуженные нами по глупости и неосторожности, имели облик людей. Вот только при этом они на целую голову возвышались над отнюдь не щуплыми ниуэ и лайил. А их страшные пасти щерились огромными зубами, по сравнению с которыми клыки Ребекки выглядели всего лишь милыми, безобидными молочными зубками. Круглые рыбьи глаза големов не моргали и казались мертвыми, ушей у них не было, но уродливые, покрытые шишками и лишенные волос головы бдительно следили за своими потенциальными жертвами, безошибочно поворачивались точно в нашу сторону.
Никогда до сего мгновения я еще не сталкивалась с настолько ужасными и бездушными монстрами, неспособными проявлять снисхождение или милосердие. Похоже, наш поход подошел к своему логическому завершению и заканчивался именно здесь и сейчас. Какую же непростительную ошибку я совершила, осмелившись спуститься в эти заброшенные, забытые богами подземелья! Вот уж точно говорят: все мы дураки! Но зачем же этим злоупотреблять?.. Путей к отступлению у нас уже не оставалось, а ждать помощи было неоткуда.
Я понуро откинулась на каменную стену и прижалась к ней своими свернутыми в комок крыльями, ощущая приятное облегчение после длительного бега, вызванное разливающимся по позвоночнику холодком. Беонир оценивающе разглядывал свои когти и хмурил лоб, похоже мысленно прикидывая, насколько хватит его оружия. Ребекка наскоро приводила в порядок парные акинаки: она несколько раз провела клинками по граниту, правя притупившиеся лезвия клинков. По ее лицу блуждала кривая, горькая усмешка. Умирать не хотелось никому…
Големы подступили почти вплотную к нам и замерли, выстроившись в ровную шеренгу. За первым рядом врагов я явственно различала второй, третий, четвертый… Последующие твари терялись во мраке подземелья, но подобная ограниченность кругозора не доставляла ни малейшего удовольствия, ибо я понимала: имя нашему врагу — легион. Но чего же они ждали, неподвижные и равнодушные?
— Шарро, спаси нас! — сбивчиво пролепетала я, наблюдая за замершими врагами. — Может, они передумают и уйдут восвояси?
— Вряд ли, — хмуро процедила Ребекка, сдувая упавшую на лоб прядь волос. — Скорее всего, они ожидают подхода отставших соратников, а потом…
— Берегитесь! — еще успел вскрикнуть Беонир, и в следующий же миг окружающий нас мир вздыбился и развалился на отдельные картинки, превратившись в мельтешение клинков и когтей, шорох рассыпающейся глины и скрежет восстающих из пыли големов.
Мои барабанные перепонки едва не лопались, судорожно вибрируя в такт яростному реву лайил и басовитому рычанию ниуэ. Я двигалась, словно сомнамбула, рефлекторно отбиваясь зажатым в руке стилетом и каким-то непостижимым образом успевая уворачиваться от мелькающих вокруг меня мечей стражей. Но, увы, оказываемое нами сопротивление не вело ни к чему продуктивному, ибо развалившиеся от удара големы тут же снова обретали свою исходную форму, а их ответные выпады обладали немыслимой быстротой и точностью, неся угрозу неминуемой гибели.
Меч одного из стражей вскользь прошелся по моему запястью, прочерчивая на нем тонкую кровоточащую линию, а Ребекка получила рану в плечо. И в тот момент, когда я полностью осознала степень своей усталости и обессиленно привалилась к стене, Беонир вдруг вскинул подбородок и испустил длинный переливистый вой, наполненный обреченностью и горем.
Эта прощальная рулада волной прокатилась над макушками стражей, а мгновение спустя под моими ногами неожиданно разверзлось ровное квадратное отверстие, из коего высунулась чья-то мускулистая волосатая рука, крепко ухватившая меня за щиколотку и уверенно потащившая вниз. Онемев от ужаса, я даже не кричала, позволив неведомому избавителю увлекать меня все глубже, в земные недра. Меня грубо тянули за ногу, чуть не сдернув с нее сапог, а мои растрепавшиеся волосы, лишившиеся свалившегося капюшона, волочились по полу подземелья, пачкаясь в каменной крошке и пыли.
Скосив взгляд и чуть не заработав косоглазие, я все-таки смогла увидеть, как Ребекка и Беонир спрыгнули следом за мной, укрываясь в благословенной яме, перешедшей в наклонный лаз, причем юноша нес отличный лук, колчан со стрелами и кинжал, очевидно захваченные им в качестве трофеев.
Каменная плита задвинулась за нашими спинами, и на ней засияла какая-то эльфийская руна, испускающая приглушенное золотистое свечение. Скорее всего, она служила охранным знаком против големов, потому что стражи успокоились и не предприняли ни единой попытки взломать или поднять крышку потайного люка. Мы же при этом очутились в безопасности, пребывая в полнейшем неведении относительно загадочной личности нашего негаданного спасителя…
— Темно! — с оттенком обезличенного осуждения проворчал Беонир, обращаясь неизвестно к кому. — Проклятое подземелье, Тьма его забери.
— Так ведь чуть не забрала уже! — насмешливо прилетело откуда-то сбоку. — И вообще, нечего попусту языком молоть да всуе змееликую поминать, накликивая новую беду на наши многострадальные головы…
Ну насчет голов я бы точно спорить не стала, потому как успела травмироваться в ходе нашего форсированного отступления: сильно треснулась лбом об какой-то каменный выступ и сейчас не совсем четко ориентировалась в пространстве, ощупывая свежую шишку и пытаясь привыкнуть к мелькающим перед глазами звездочкам. Решив, что мы значительно удалились от големов, совершенно невидимый в темноте спаситель выпустил мою ногу и грубо уронил меня на камни, похоже нимало не заботясь о моей последующей судьбе.
Я бессильно лежала на спине, отходя от удара, хватала воздух пересохшими губами и тихонько постанывала из-за боли в ушибленной голове. Все недавние крайне неприятные и так спонтанно произошедшие события превратили мои и до этого-то не шибко связные мысли в разрозненную череду сумбурно перемешанных образов. Именно поэтому я уже остерегалась делать какие-либо выводы и предпочла не выставляться, забив на инициативу. А что тут, спрашивается, не так? Полагаю, сия невеликая мудрость известна каждому: когда попадаешь в ситуацию, где от тебя ничего не зависит, не лучше ли подождать и понаблюдать за поведением других, авось что-то да прояснится?
Кстати, я оказалась права. Как и следовало ожидать, дальнейшие сюрпризы не заставили себя ждать.
— Хо-хо! — пожалуй, излишне эмоционально отреагировал ниуэ, бравируя своим мужским, неслабо ущемленным самолюбием. — Нашли чем пугать! И где только наша не пропадала…
— Наша уже везде пропадала, — твердо, как отрезала, парировала Ребекка. — Чтоб я еще раз с тобой куда пошла, пустобрех! — Она подкрепила свою мысль выразительным свистом, должным символизировать ее негативное отношение к многочисленным спорным талантам Беонира. — Учти, мое терпение не безгранично.
— А я что? — покаянно пожал плечами юноша. — Я ничего! — Очевидно, он никак не мог отделаться от этой прилипчивой и уже всем надоевшей отговорки.
— Женщины добры, — иронично донеслось из темноты. — Они могут простить мужчине все, даже то, в чем он не виноват!
— А ты кто еще такой? Чтоб тебя мантикора три раза переварила! — не слишком дружелюбно осведомилась воительница, поднимая меня с пола и на всякий случай крепко прижимая к груди характерным собственническим жестом. — А ну покажись!
— Зол! — В непроницаемой тьме подземелья засветились две красные точки.
— Не зол, а зла! — издевательски поправила лайил. — Ты же сам уже заметил, что я — девушка.
— Ну ты-то, может, и зла, — язвительно фыркнул наш собеседник, — в чем я даже не сомневаюсь. А Зол — это я. Имя у меня такое.
— Ого! — непритворно изумился Беонир. — Где-то я уже слышал нечто подобное.
— Слышать, может, и слышал, — хрипловато вставил второй голос, — а вот видеть точно не видел. Вы, меченые, теперь на коротком поводке у кое-кого ходите, а поэтому хоть и обладаете некоторыми знаниями, но правильно их применять не умеете.
Услышав слово «меченые», Беонир почему-то заметно смутился и сконфуженно засопел.
— Вот тебе на, — растерянно вздохнула Ребекка. — Да похоже, вас тут целая свора собралась!
— Двое нас, — горделиво поправил Зол. — Мы в караул всегда попарно ходим. Услышали знакомый зов и решили помочь, хотя сильно сомневаемся, стоите ли вы нашей помощи.
— Караул? — недоуменно вздернула брови девушка. — Под землей?
— Обалдеть! — вскрикнул Беонир. — Так, значит, вас до сих пор не поймали и вы по-прежнему остаетесь свободными?
— Точно, вот сейчас ты не ошибаешься, — довольно подтвердил второй голос. — Мы свободны, в отличие от вас, меченых.
— Интересно-то как, — заинтригованно протянула воительница. — Жаль, не видать ничего.
От этих ее слов повеяло таким откровенным, смешанным с разочарованием сожалением, что я не удержалась — щелкнула пальцами и прошептала коротенькое заклинание, вычитанное в одном из старинных манускриптов, найденных в монастырской библиотеке. В руке у меня немедленно потеплело, а посередине ладони, сложенной чашечкой, заплясал тоненький голубой язычок волшебного огонька. Света он давал очень немного, но его все-таки хватило для того, чтобы выхватить из темноты наши бледные лица и две высокие, облаченные в доспехи фигуры, угрожающе нависшие над моими ссутулившимися, оберегающими огонек плечами.
— Чародейка! — гневно вскричал Зол, хватая меня за волосы и одним коротким мощным движением вздергивая на ноги. — Враг!
Я ощутила холодное лезвие ножа, упершееся мне под подбородок, и испуганно пискнула.
— Смерть ей! — гортанно рыкнул второй воин, наклоняясь ниже и испытующе всматриваясь мне в глаза. — Э-э-э… — вдруг недоуменно протянул он. — Острые уши, удлиненные глаза… Девочка, — в его интонациях появилась недоверчивая настороженность, — ты — эльфийка?
Я торопливо кивнула, чуть не оставив свой скальп в лапище у Зола и едва не нанизавшись на его нож.
— Причем она еще и крылатая! — ехидно добавил Беонир, похоже чрезвычайно обрадованный возможностью уесть тех, кто совсем недавно давил ему на психику и называл себя непонятным термином «свободные».
Читать бесплатно другие книги:
