Скелет за шкафом Кузнецова Юлия

Глава 21,

в которой клубничная шарлотка все-таки немного подгорает

Мамочка расстаралась. У нее благополучно закончилась предзащита диссертации, а защита назначена только на май. Так что мамуля вспомнила, что она – жена и мать. И поэтому с утра шумела пылесосом, бегала по квартире с тряпкой, пыталась отобрать у меня футболки, чтобы постирать их (бедняга совсем забыла, что я давно стираю все сама). А потом она с таинственным видом скрылась на кухне и что-то там взбивала и смешивала. Мы с папой переглянулись, когда она нас позвала.

– Лучше бы уж докторской своей занималась, – вздохнул папа, плетясь на кухню, – тогда бы продукты не портила в таком количестве.

– Клубничная шарлотка! – объявила мама с торжественным видом, комкая в волнении фартук. – По рецепту еще десять минут должна провести в духовке.

– Надеюсь, не больше, – проворчал папа, усаживаясь за стол, – а не то Гая опоздает на занятие к Анне Семеновне.

Я вздохнула. Как жаль, что кончилось расследование. Во-первых, началась рутина. Во-вторых, у меня нет интересных новостей для Ники. А они ведь нужны ей постоянно, чтобы вызывать у нее интерес к жизни.

– Девять минут, – пробормотала мама, наклоняясь к духовке.

Папа знаком показал мне, чтобы я достала нам с ним из холодильника йогурты. Я открыла холодильник, но тут зазвонил телефон. Папа взял трубку.

– Анна Семеновна? Надеюсь, вы в добром здравии. Мы уже выезжаем на занятия. Что? Почему?

Я захлопнула холодильник и плюхнулась на табуретку.

– Да? Она говорила, конечно, но... Вы уверены? Что за молодой человек? Во сколько? Хм... Ну, если вы уверены... Благодарю.

Папа положил трубку. Вид у него был озадаченный.

– Пять минут, – прошептала мама, усаживаясь за стол рядом с ним.

– Йогурт будешь? – спросила я у папы.

– Что? Да-да, конечно. Слушай, звонил твой педагог.

– Я уже поняла. Она заболела?

– К счастью – нет. Но она звонила по поводу занятий. Она не хочет больше заниматься с тобой.

– Какой ужас, – пробормотала я, с трудом скрывая счастливую улыбку, – а почему?

– Не видит в тебе способностей к переводу, – огорченно сказал папа, – однако твоя слава художника-комиксиста дошла до молодого человека, который руководит Школой альтернативного рисунка. Этот молодой человек – ее бывший выпускник.

– Ее знакомый руководит ШАРом? – потрясенно спросила я.

Тысячу раз мы с друзьями-мангаками обсуждали на форуме, как здорово было бы хоть разок попасть в этот ШАР. Но просто так, с улицы, туда не берут, нужна рекомендация, а где ее взять? И я даже не ожидала, что рекомендация может поступить от Анны Семеновны.

– Да, – сказал папа, – и руководитель ШАРа хочет пригласить тебя на семинар.

– Ой, – сказала я, – сейчас в обморок упаду.

– Школа находится в Подмосковье. Но этот руководитель сегодня туда поедет и...

Я сорвалась с места и бросилась папе на шею.

– Папуля! Ты разрешишь?

– Если бы инициатива исходила от кого-то другого, а не от Анны Семеновны, я бы не позволил. Но тут...

– Я тебя обожаю!

– Только к этому руководителю я отвезу тебя сам.

– Спасибо! Мамуля, ты слышала?

– Две минуты, – проговорила мама, подскакивая.

– Какое счастье, – пробормотала я, снова усаживаясь на место.

В кармане пикнул мой мобильник. Эсэмэска от Зета.

«Ну как тебе? Жду у МГУ через час».

Вот тут я и правда чуть не хлопнулась в обморок от удивления. Так это все устроил Зет? Маг-йог – и руководитель Школы альтернативного рисунка вдобавок?

«На байке поедем?» – написала я.

«Обязательно», – ответил он.

Как же я счастлива! Однако папа моего счастья не разделял. Сидел грустный у окна, смотрел в одну точку. Даже о йогуртах забыл. Нет, не могу я радоваться жизни, когда папа так огорчен.

– Папочка...

Я взяла его за руку.

– Это я виноват, – пробормотал он, – слишком давил на тебя с этим переводом. Вот он тебе и опротивел.

– Папочка, он мне давно опротивел, пойми же.

– Как ты будешь жить, когда вырастешь? На что?

– Пап, я еще не выросла. Будут бить, будем плакать.

– Что за поколение? – вздохнул папа, – яйца курицу учат.

– И курица яйца учит, – возразила я, – кстати, я изменила свое отношение к английскому. И понимаю, что нужно его знать. И уметь переводить...

Лицо у папы посветлело. Он накрыл мою руку своей.

– В любом случае я буду им заниматься, обещаю, – сказала я, вдруг подумав, что переводить-то можно что-то интересное.

Комиксы, например!

– Сгорело! – вдруг закричала мама, – я задумалась, и она сгорела.

Мы втроем подпрыгнули и принялись вытаскивать клубничное чудо из духовки. Снизу оно действительно подгорело. И по краям тоже. А внутри мама даже не тыкала спичкой. Значит, вполне могло остаться сырым.

Однако я все-таки взяла лопатку, отрезала себе кусочек пирога прямо в форме. Вынула его. Чуть не уронила, потому что обожгла пальцы. Подула. А потом откусила и проговорила:

– Вкуснотища, мамуля.

И я не врала. Шарлотка и правда была вполне съедобной. То ли потому, что мама очень старалась. То ли потому, что меня переполняла любовь к ним обоим – и к маме, и к папе.

Глава 22,

в которой я разгадываю последнюю загадку

Машины гудели мне со всех сторон. Как только мы выехали на проселочную дорогу, я закричала:

– Вообще-то, я думала, что байк – это байк!

– А я думал, ты английский язык хорошо знаешь, – делано удивился Зет.

Он держал руль одной рукой и смотрел куда-то в небо, а не на дорогу, а я изо всех сил крутила педали, чтобы его догнать.

– Разве не помнишь великую песню Меркури? «Bicycle, Bicycle, I want to ride my bicycle, I want to ride my bike![27]».

– Тьфу, – с досадой сказала я, останавливаясь, чтобы вытащить ветку, попавшую в цепь.

Вокруг было красиво: ночью выпал первый снег, и золотистые осенние листья лежали припорошенные им, как сахарной пудрой. Холодно, но солнечно – моя любимая погода. На самом деле – классно ехать на велике по деревенской дороге в такой холод, но Зету я не признаюсь, пусть не воображает.

Зет остановился чуть впереди.

– Кроме того, – продолжил он, наблюдая за тем, как я силюсь вытянуть колючий прутик, – мне очень уж хотелось произвести на тебя впечатление.

– То есть ты не думал, что я разочаруюсь, когда вместо крутейшего хромированного байка увижу вот этот транспорт для детсадовцев, – съязвила я, залезая обратно на велосипед.

– Думал, конечно! Брал на прокат в общаге и думал – что поэтому и провернул к этому времени трюк с твоим папой!

– Что-о?!

Я догнала его и схватила за капюшон.

– Так я и знала, что здесь что-то не так! Папа в жизни не отпустил бы меня с тобой! Значит, ты все-таки использовал гипноз!

– Нет-нет!

Зет со смехом прикрыл голову, которая уже слегка успела обрасти трогательным ежиком волос.

– Ты же сказала, чтобы я не гипнотизировал твоего папу! Пришлось гипнотизировать кого-то другого.

– Анну Семеновну, – пробормотала я, пораженная, – ты ее загипнотизировал?!

– Я повлиял на нее силой мысли, – хмыкнул Зет.

– Так вот почему она сегодня позвонила папе и сказала, что моя слава комиксиста дошла до человека, который руководит Школой альтернативного рисунка, и он хочет пригласить меня на семинар?!

– Да, тут прокол вышел, – нахмурился Зет, – я не руковожу ШАРом. Это мои друзья делают. Но я не настолько силен в гипнозе, чтобы такие сложные вещи ей передать мысленно.

– Школа альтернативного рисунка, – мечтательно произнесла я, – мы скоро доедем?

– Судя по указателям, до деревни Усачево еще километров двадцать.

– Хорошо, что мы хоть из Москвы на электричке выбирались, – вздохнула я, – а расскажи еще раз про них. Мне до сих пор не верится.

– А что такого странного? Ребята снимают здоровенный дом и приглашают по выходным знаменитых мангак, комиксистов, райтеров, это художники, которые рисуют...

– Я знаю, что рисуют райтеры! Дальше!

– А дальше, поскольку они предпочитают классике эксперимент, они пригласили тебя, чтобы ты рассказала о своих достижениях, о том, как ловко тебе удается скрещивать традиционный американский комикс и мангу.

– Обалдеть, – прошептала я себе под нос, – слушай, да чему я могу их научить?! Скорее я бы с удовольствием у них чему-нибудь поучилась!

– Так и будет, – кивнул Зет, – у них нет строгого разделения на учителей и учеников. Каждый и учит, и учится.

– С ума сойти... Ох, Зет, я тебя просто...

– Слушай, – перебил он меня, – а меня вот все мучает одна загадка. Как Генрих попал в первый гуманитарный? Судя по тому, что пришлось проделать нам с тобой, это не так просто!

– А прочитать его мысли слабо? – не удержалась я.

– Я могу прочесть мысли в настоящем. Ну то есть о чем думает человек сейчас.

– Типа – онлайн?

– Ну да... А прошлое мне неподвластно.

– Ладно, расскажу. В первом гуманитарном работала гардеробщица. С фиолетовыми волосами. Ирина зовут. Она – двоюродная сестра Генриха Андреевича, приехала из деревни. Анжела устроила ее работать в первый гуманитарный. В тот вечер у нее был день рождения. Она и пропустила Генриха. А заодно и Анжелу с друзьями. И не выдала их.

– Да, у них там все друг за друга горой!

– Все, кроме Анжелы. Она боялась, что Ирина все-таки выдаст их, и постаралась, чтобы ее уволили с работы.

– И получилось.

– Ирина сама ушла. А Анжелу выгнали из МГУ.

– Так ей и надо. Она безобразно поступила с Варей. Да и со всеми остальными тоже.

– Да, в МГУ ей дорога закрыта. Она устроилась в Институт лингвистики, где работает Генрих Андреевич, но и там к ней относятся с подозрением. А ее отец, мне Ботаник рассказывал, послал Лилии Леонтьевне еще один рисунок Невидимой Леди в своем стиле, с подписью «Прости». Не думаю, что она простит. Да, совсем забыла! Папе нужен был человек в секретариат, который бы владел переводом и мог работать с бумагами. На неполный день.

– Он уговаривает тебя?

– Нет! Он уже взял на это место кое-кого. Можешь себе представить, Варю Петрову! Она счастлива невероятно!

– Кстати, ее брат классно рисует. Надо будет арендовать машину в следующий раз и отвезти его в ШАР.

– Правда?!

– Конечно. А как там твоя подруга Ника?

– Ее выписывают завтра. А еще, представляешь? Ее родители предложили моим отправить нас на зимние каникулы за границу вдвоем! Так что скорей бы зима!

– Зима скоро начнется, – пообещал Зет, глядя на огромную тучу, которая вдруг закрыла солнце, – мне кажется, сейчас снег опять повалит. А что, папа отпускает тебя с Никой?

– Думает пока. Но очень надеюсь его убедить. Я согласна даже с сопровождающим ехать.

– И куда вы поедете?

– Ника очень хочет в Париж. Типа, столица моды и красоты. Молодцы ее родители, нашли правильный способ вызвать в ней интерес к жизни.

– А ты куда хочешь?

– А мне все равно. Везде и всегда есть что-то интересное. Что-то, что дарит нам энергию. Правильно, Зет?

– Кстати! Я ведь кое-что забыл!

Он похлопал себя по карманам и выудил нечто продолговатое и блестящее.

– Вот! Тебе подарок.

– Остановись!

– Еще чего. Развивай разные навыки, а не только прыжки с сумасшедшей высоты.

– Не можешь мне простить своего барахтанья в мусоре? Ну ладно!

Я протянула руку и схватила у него с ладони блестящий предмет. Это был плеер. Вот это да! У меня уже есть один, но он обычный, а этот – MP3.

– Это мне?

– Да! Ты же не любишь делить с кем-нибудь наушники. Вот тебе твои собственные. Но имей в виду, я закачал туда только классику.

– И мне обязательно слушать твоих Дворжаков и Шопенов?

– Конечно. Это волшебная музыка. Она структурирует реальность, поверь мне. Кстати, именно Дворжака я включал у Анны Семеновны, когда она уговаривала твоего папу отвязаться от тебя с переводами. Я ставил «Юмореску», она у тебя под номером...

– Стоп! – закричала я, и он съехал на обочину, резко затормозив.

Я тоже. Спрыгнула с велика. Подбежала к нему.

– Так ты мне врал! Про гипноз! Никакого гипноза! Ты просто пришел к Анне Семеновне и поговорил с ней! Да?!

– Ну, – замялся он, но в его глазах плясали веселые искорки.

– Зет! С тобой – как на американских горках! Я вообще не понимаю, как ты ко мне относишься!

– Я тобой восхищаюсь, – сказал он очень серьезно и провел рукой по моим волосам.

– Восхищаешься?

– Да. Потому что ты очень талантлива.

Это было самое лучшее признание в моей жизни. И я наконец-то отгадала главную тайну последних дней. Тайну моего отношения к Зету.

Скажу честно – я его обожаю.