Союз одиночек Иванов Сергей
Достигнув развилки, он свернул на едва приметную грунтовку, с обоих боков зажатую высокими кустами. Об этой тропе знали немногие, а кто знал, обычно избегал пользоваться, хотя она много короче. От стада боязно отойти, если нечем возразить хищникам. Но когда устраивают гон на виду у всех… Уж лучше хищники, чем такие охотники.
– Голубушка, у меня тоже есть мечта, – заговорил Геральд снова. – I have a dream, как говаривал один симпатяга. Моя жизнь распланирована на сотни лет – так много хочется перепробовать, столько повидать…
– Ты еще не накопил под такие расходы, – заметила женщина. – Стоит ли тратить порох?
Он хмыкнул:
– А это у нас национальный вид спорта: дележка неубитого зверя. Уж в этом мы преуспели больше других. Столько веков практики!..
– Ты всегда такой говорливый? – спросила Энни. – Или это разновидность «медвежьей болезни»?
Геральд хохотнул, жмурясь от удовольствия.
– Ну, в какой-то степени, – признал он. – То есть и то, и другое. После таких встрясок аппетит возрастает намного. И к общению, знаешь ли, тянет.
– Наверно, и меня подобрал, чтоб было кому слушать, – предположила женщина. – И реагировать, да? Надо вписать в перечень моих обязанностей. Ничего, что я тебе возражаю? А как ты относишься к скандалам?
– Дай конфету, милая, – сказал Геральд со вздохом. – Следует ублажить нервы… Да-да, в холодильнике.
– Может, дать чего-нибудь послаще? – спросила Энни, сощурясь.
– А что, это мысль! – оживился он. – Если не шутишь, конечно. Грешно смеяться над сокровенным.
– Да уж не до шуток нынче. Как ты говоришь: «после таких встрясок…»
– Что, и у тебя тоже? Тогда «мы сработаемся» – как это говоришь ты.
Все-таки она засмеялась, тотчас принявшись расстегивать платье. А Геральд уже высматривал, где укрыться, чтоб их не потревожили ни с воздуха, ни с земли. Конечно, в салоне не порезвишься как на кровати, но Горбунок проектировали и под такие нужды, предусмотрев многое. К тому ж, недавняя гонка создала изрядный резерв времени, который теперь можно было употребить с толком. И они не потратили даром ни секунды, а женщину даже не потребовалось разогревать, будто ее достаточно завела опасность. Действительно, родственная душа – с такой и работа в радость.
Затем Горбунок снова выкатил на тропу и запетлял сквозь заросли, с натугой взбираясь по крутому склону. Но уже вскоре, перевалив седловину, обрадовано устремился с горки, совершенно не затрачивая усилий. Чуть дальше кончились и кусты, уступая место новой расщелине, постепенно расходившейся в ущелье. Да и тропа мало-помалу становилось шире, показывая, какой она была прежде, пока через горы не проложили бетонное шоссе. Из угловатых стен изредка выступали, словно наросты, ветхие, давно покинутые дома, нависая над дорогой. Если предположить, что когда-то тут обитали абреки, то им, вероятно, было удобно сигать прямо с веранд на проходившие внизу караваны.
Потом одна из стен оборвалась, и за ней открылось море, в который раз изумив Геральда простором, красками, ароматами. Одевшаяся в асфальт дорога теперь вилась над самой водой, между бугристым обрывом, поверху заросшим буйной зеленью, и узким галечным пляжем. Пологие редкие волны накатывали на берег, разражаясь тягучим шелестом, от воды неслись крики чаек. Лазурная гладь, кое-где прорываемая живописными глыбами, искрилась под солнцем, уже клонившимся к горизонту. Сейчас бы развалиться на теплой гальке да с феминой под боком – идиллия!..
Впрочем, и так неплохо. Надежное авто, послушное каждому жесту, гул ветра в ушах, красивая женщина рядом – что еще нужно человеку? «Чтобы спокойно встретить старость», – всплыла фраза из давнего фильма. Геральд усмехнулся: кажется, моя цель становится манией. Но черт возьми, хочется ведь пожить всласть! Разве для этого обязательно превращаться в вампира? Тем более, со сладостью тогда возникнут проблемы.
Несмотря на цивилизованный вид, шоссе оставалось пустынным. Особо не разгоняясь, Геральд катил по нему минута за минутой, следуя причудливым изгибам берега, и поглядывал больше по сторонам, чем на дорогу. Все тут было, как много лет назад. Разве что не стояли тогда на приколе корабли, будто испугавшись близкого шторма, и не казались брошенными дома, иногда сбивающиеся в грозди, а то и образующие небольшие поселки.
Остывшее до красноты солнце уже опускалось в море, ветер и вовсе стих, обратив водную поверхность в зеркало. И чайки прекратили гвалт, попрятавшись либо улетев. Зато ароматы будто еще усилились, а каждый сторонний звук разносился на километры. Здешний пейзаж был отлично знаком Геральду, как и запахи, звуки, – но с наступлением сумерек что-то поменялось вокруг. Словно бы парочку перенесли вместе с Горбунком в иной мир, где обычный колесник превращался в этакий краулер, покидать который опасно для жизни. Черт знает, откуда взялось это ощущение, однако и Энни чувствовала себя неуютно – судя по тому, как притихла она сейчас. А когда солнце наконец зашло, женщина и вовсе затаила дыхание, вжавшись в кресло. Хотя ее кожа в густеющей мгле светилась очень заманчиво.
– Не передумала участвовать? – спросил Геральд. – Может, вернешься, пока не поздно?
– Куда? – откликнулась она тихо. – Нет уж, умерла так умерла!
– Ну да, «доктор сказал: в морг…» Откуда такой фатализм, милая?
– Скажи лучше, зачем тащишь меня с собой. Разве в разведку ходят с барышнями?
– А что в разведке главное? Душевный коллектив! Вот с тобой мне комфортно… Но для тебя еще не поздно переиграть. Я выделю тебе… э-э… подъемные, и дальше ты… Нет? – удивился он, заметив, что Энни качает головой. – Собственно, почему?
– Иногда худшая беда – одиночество, – ответила женщина. – С тобой, по крайней мере, не поскучаешь.
– Это – да, – ухмыльнулся Геральд. – Этого у меня не отнять.
Вдруг он ударил по тормозам и рывком повернулся, подавшись лицом к самому стеклу.
– Что это было? – спросил, жадно вглядываясь в сумрак. – Не успела разглядеть?
Мелькнувшая тень вовсе не походила на чудовищного нетопыря, как болтали очевидцы, – скорее на гигантскую манту, парящую на широких плавниках по воздуху, яко в океанской глуби. Кстати, в отдалении Геральду послышался всплеск, будто, налетавшись над сушей, животина вернулась в родную среду. Ну да, прихватив по пути корову!.. По крайней мере теперь есть на кого списать пропажи. Поди разберись: то ли абреки балуют, то ли Горынычи кормятся, то ли душка-сосед решил поживиться за чужой счет? «Хорошо, что коровы не летают», – всплыла присказка. Это как посмотреть. А если им слегка помочь?
Хотя они, эти очевидцы, вполне могли видеть другую тварь. Но какой занятный край! Только успел въехать и – первые сюрпризы.
– Ради Бога, Гарри! – выдохнула Энни. – Чем бы это ни было – ты же не погонишься за ним, правда?
Оглянувшись на женщину, Геральд вздохнул. Он бы погнался, с превеликим удовольствием и азартом… будь сейчас один. А отвечать за чужие жизни – спасибо, хватит с меня!
– А ты не верила, – укорил он. – Помнишь «Затерянный мир»? Тут могут водиться чудовища!..
– А тебя это радует, да?
Геральд хмыкнул и снова послал машину вперед, утешая себя, что главные события – впереди. Нельзя же сразу получить всё? Хотя и хочется.
Мало-помалу обрыв над дорогой понижался, зато деревья поверх него становились выше и строения на нем размещались чаще, а некоторые даже выглядели обжитыми – во всяком случае, оставили их недавно. Потом шоссе отвернуло от моря, опять угодив в окружение каменных стен.
– Подъезжаем, – негромко сообщил Геральд. – Еще минут десять и – окраина.
– Что, мне уже можно одеться?
– А кто тебе запрещал? – удивился он.
– К твоему сведению, – заметила Энни, – хорошая секретарша должна угадывать желания патрона.
Геральд усмехнулся:
– Только не переусердствуй, ладно? Мне вовсе не хочется, чтоб и это ты занесла в перечень обязанностей.
– А кто сказал, что я против? Лишь бы это не отвлекало тебя.
– Меня это вдохновляет! – засмеялся он, тоже надевая рубаху.
Спустя четверть часа, уже при всем параде, они и вправду въехали в город. Здесь-то жизнь затихала позже, и на улицах еще хватало машин, прохожих, света. Хотя не везде – многие районы словно вымерли, мерцая редкими фонарями, зияя черными проемами опустелых домов. А особенно удивляли кварталы, больше похожие на крепости, – с заложенным кирпичом окнами нижних этажей и подворотнями, наглухо перекрытыми стальными воротами. Собственно, это и были крепости, заселенные пресловутыми Семьями.
Вообще же, городское население за последние годы сильно убавилось в числе, а заодно расслоилось по интересам, сбившись в подобия слобод. Зато куда больше стало храмов, причем не только православных. Вот мечетей на пути не попалось – скорее, их не осталось тут вовсе, как и легальных муселов. Видимо, те вернулись туда, откуда спустились… пока в горы, не на деревья.
– Стада вновь потянулись к пастырям, – заметил Геральд. – Как и положено на Руси. Не это ли так роднит нас с Азией?
Некоторое время они катили вдоль высокого забора, за которым прятался Лагерь, гнездилище коммунаров. Казацкую слободу тоже пришлось огибать, поскольку через нее закрыли проезд. Лишь затем впереди открылся городской центр, средоточие местного официоза, сплотившегося вокруг губернского Двора. И почти все гостиницы размещались тут, где еще поддерживался порядок, почти сравнимый с прежним.
Номер в отеле Геральд позаботился заказать загодя. Как оказалось, не зря: мест уже не осталось – о чем извещала табличка на двери. У подъезда встречал рослый швейцар в ливрее, с русой бородой и выпуклой блестящей лысиной на полчерепа. Хотя был вовсе не стар, судя по гладкой коже и румяным скулам.
– Экий ты, братец, лобастый – от мыслей, должно? – проворчал Геральд, передавая ему пару пузатых баулов и ключи от Горбунка. – Машину мою не обидишь? Проверю!
Третью сумку, не тяжелую, но самую ценную, он повесил себе на плечо и, предложив свободный локоть Энни, под руку с ней вступил в отель.
– Кто я теперь: баронесса? – спросила она шепотом.
– Может, это я – графинин муж? – ухмыльнулся Геральд.
В просторном вестибюле уже толклись дворяне, устроив подобие раута, – некоторых Геральд помнил по прежним сборищам. Почти все были одеты с претензией, подражая моде прошлых веков. Кое-кто даже порывался общаться на французском, хотя смотрелось это неубедительно. Ей-богу, лучше б они использовали английский… правда, тогда их могли спутать с крутарями, этой новой знатью.
Впрочем, старая аристократия выглядела пожиже, да и оснастку не сравнить. При этом многие мужчины рядились в военное, содрав фасоны бог знает откуда. Но даже Геральд в цивильном своем облачении, стоило ему приосаниться и принять надменный вид, куда больше походил на царского офицера, причем в звании не ниже полковника.
Небрежными поклонами отвечая на приветствия, он провел Энни к лифту, поднявшему их на верхний этаж. Здесь они прогулялись по широкому коридору, устланному роскошной дорожкой, и наконец очутились в номере, за двумя запертыми дверями, где уже можно было отбросить притворство.
Благодарно поцеловав Энни в щеку, Геральд опустил сумку на стол, сбросил пиджак на кушетку и лишь затем огляделся. Эти комнаты он помнил, и с тех пор тут мало что изменилось, даже обстановка почти та же. И уж это настоящий люкс – прежний отель все-таки не дотягивал.
– Устраивайся, милая, – предложил он. – Теперь тут – наш дом.
Молча кивнув, женщина сейчас же прошла в спальню, а Геральд, расстегивая ворот, приблизился к зеркалу, внимательно себя оглядел.
– Всё седее и седее, – произнес он задумчиво. – Может, обриться наголо – как считаешь? Тогда никто не заметит, включая меня.
– А мне нравится твоя седина, – через открытую дверь откликнулась Энни, без стеснения подготавливая себя к ванне. – Вообще предпочитаю мужчин в возрасте.
Скосив глаза, Геральд следил, как участок за участком обнажается тело женщины. Этот процесс всегда его завораживал.
– Может, ты недолюбила своего отца? – предположил он. – Вот и компенсируешь теперь.
– А без психоанализа нельзя?
Сбросив с себя последнее и скрутив волосы в узел, Энни скользнула мимо него в ванную, окатив влекущими ароматами. Сразу же зашумела струя, разбиваясь об эмалированное дно. Похоже, купание – из любимых занятий Энни. Или наверстывает?
Поскольку дверь не заперли, Геральд посчитал себя вправе войти без спроса. Здешняя ванна больше походила на бассейн, ослепляя обилием хромированных деталей. И купальщица соответствовала: мраморная кожа, золотые волосы, изящные пропорции – прямо ожившая статуя! Рассевшись в мелкой воде и вооружась ножничками, женщина сосредоточенно обхаживала ступню, ноготок за ноготком. На возникшего работодателя она покосилась, но не возразила и процедуры не прервала. Пальцы у нее были загляденье – в ровную дугу, один к одному. А подошвы узкие, нежные, как и положено графине.
Помедлив, Геральд присел на край ванны и некоторое время следил за процессом, легонько улыбаясь. Сценка почти семейная – и самое забавное, что ему это нравится.
– Интересно? – спросила Энни, чувствуя его взгляд.
Хмыкнув, он заговорил, будто лишь для того и пришел:
– Есть несколько правил, кои настоятельно рекомендую исполнять. Первое и главное: ни под каким предлогом не выходи из отеля после заката. Лучше вообще не покидай номера – во всяком случае, без меня.
– Это действительно рекомендация?
– Самая настоятельная, – повторил Геральд. – Мне вовсе не хочется подыскивать новую секретаршу – не говоря уж о прочем.
– А каково второе правило?
– Не разгуливать без оружия. Запомни: эта территория вполне вражеская. И в отношении всех встречных действует презумпция виновности. Посягнуть на твою жизнь могут в любой миг.
– Прочее, стало быть, не в счет, – пробормотала Энни. – Что еще?
– Держаться подальше от моих секретов. Конечно, полной гарантии это не даст, но все ж добавит шансов на выживание.
– А чем я буду заниматься тут?
– Ты ведь общалась с компами? – спросил он. – Я обучу тебя кое-каким приемам… э-э… не вполне традиционным.
– Взлому, да? – уточнила женщина, озабоченно трогая свои пятки, словно прикидывая, не пора ли их драить наново.
Экая все же непринужденность!.. Или имеет место эпатаж?
– Вроде того, – кивнул Геральд. – Надо порыться в местных архивах. Предмет поиска укажу позже.
– Вообще я уже занималась подобным, – сообщила она. – И по-моему, получалось неплохо.
– Да ты и впрямь бесценный помощник!
– Беда в том, что у меня куча дарований и ни одного таланта, – вздохнула Энни. – Сами-то по себе они стоят не много. Да и оплачиваются, знаешь ли…
– А красота? – возразил Геральд с полной серьезностью. – Разве это не талант?
– Это лишь обрамление. К своему таланту или к чужому…
– …состоянию?
– За неимением первого, – подтвердила она. – Конечно, лучше, когда в комплекте.
– Во всяком случае, такое обрамление меня бы устроило. И если мне повезет, то ты в накладе не останешься – уж поверь.
– Знакомиться следует с «солидными и щедрыми»? – негромко спросила Энни. – «Для приятного общения…» По-твоему, я уже созрела торговать собой внаглую?
– Считай это джентльменским соглашением.
– Заметано, – кивнула она, откладывая ножнички. – Кстати, я закончила.
– И?
– И не пора ли вступать тебе? По-моему, прошло достаточно времени.
Геральд рассмеялся с искренней радостью.
– Кажется, этот день завершится столь же чудесно, как начался, – сказал он. – А что было в промежутке – не в счет… Исключая один эпизод из того же ряда.
– Аминь, – заключила Энни. – Может, когда-нибудь я уйду в монастырь, но до этого надо нагрешить до оскомины.
– Я буду тебя навещать, – пообещал Геральд, раздеваясь со всей поспешностью.
Часть III
Глава 7. Тайна Пиковой Дамы
С недавних пор меня стали посещать вещие сны. Я даже стал доверять им, хотя с оглядкой. Тем более, снилось много всякого – поди угадай, что из этого сбудется. Но совпадения, мягко говоря странные, случайностью их не объяснишь. А самые примечательные намеки я записывал сразу после пробуждения, уложив рядом с кроватью листы. Кстати, спал ныне урывками, когда накатывала сонливость и если ничего не мешало.
Однако сегодня я залег в нормальное время, чуть позже полуночи – ну захотелось! А потому уснул крепко, будто погрузился в черную топь.
Наверно, я бы не проснулся, если б не мой Зверь. В отличие от людей, он по ночам бодрствовал, а сородичей чуял за километр. И лишь поэтому успел меня разбудить. Еще не очнувшись толком, я кувыркнулся в сторону и только у стены вскинулся в полный рост. Собственно, это был даже не я – по наитию или спросонок, но разбираться с ситуацией я выпустил своего зверюгу, а сам укрылся за его мохнатой спиной, готовый перехватить управление, если возникнет надобность. И его же глазами, легко проницающими ночную мглу, глядел на проникшего в спальню Хищника.
Тот оказался не слишком велик и вовсе не массивен, а ухватками и обилием острых углов напоминал насекомое – эдакий исполинский богомол, вскинувшийся на задние лапы. Сходство усиливали характерная стойка и узкие клинки, лезвиями вниз зажатые в тощих лапах. И двигался он с проворством чудища: я едва успел убраться с постели, прежде чем ее вспорол один из ножей. Что вряд ли стоило делать, поскольку из рассеченного матраса хлынула вода, ударив убийцу по ногам и на доли секунды задержав следующий бросок.
А я уже выхватил из угла дюралевый дрын, с коим разминался по утрам, и ринулся убийце навстречу, чтобы его напор погасить собственным и не дать себя опрокинуть. Но нужной инерции набрать не успел, хотя выглядел вдвое тяжелей, – лишь и сумел, что сбить в сторону разящую руку. Столкновение швырнуло меня обратно и второй нож едва не взрезал мой живот, скрежанув по подставленному дрыну.
Скользнув вдоль стены, я выиграл простор для маневров и атаковал сам, обрушив на пришельца град ударов, ошеломивших бы любого нормального бойца. Но этот парировал их играючи, явно выгадывая момент, чтобы достать меня одним из своих лезвий. И судя по всему, шансы у него были отличные – не то что у меня. Мой Зверь, прежде наводивший ужас на противников, в подметки не годился новой породе Хищников. Откуда ж они взялись?
Внезапно чужак метнулся вбок, пропуская мимо себя стремительное тело, безмолвно кинувшееся на него со спины. Конечно, это был Хан, привлеченный подозрительным шумом, и на моей памяти он промахнулся впервые. К счастью, пес не угодил под взмах костлявой лапы, хлестнувшей почти вслепую, а я сумел увернуться от его броска, иначе бы услуга моего лохматого друга обернулась бедой. Наверно, подсознательно я ждал его появления, а потому даже не прервал атаки, пытаясь обратить к своей выгоде коротенький сбой, что вызвал у вражины прыжок Хана.
Но тут убийца скакнул еще дальше, вскинув острые плечи, будто его ужалило меж лопаток. Затем рванулся к окну, почти растворясь в сумраке комнаты, и угловатой тенью вылетел прочь, с гулом пронизав оконный проем. Метнувшись следом, я увидел, как серая фигура пикирует к далекой воде и пропадает за крохотным всплеском. А преследовать ее не было ни желания, ни резона.
Распрямившись, я обернулся к двери, где притулилась к косяку девочка-подросток – тоненькая, ладная, еще не успевшая загореть. Чем-то она смахивала на юную принцессу, недавно переболевшую тифом. И к балу ее пока не успели приодеть – то есть совсем голышом.
– Хорошие у тебя ножи на кухне, – сказала девочка тусклым голосом. – Удобные.
Ничего себе детки пошли! То-то мне показалось, что из шеи улетающего пришельца торчит знакомая рукоять. А второй тесак Настя сжимала в левой руке, укрыв за предплечьем.
Ножички и впрямь недурны: из японской нержавейки, длиной в полметра, увесистые. Но теперь их стало на один меньше. Это ж с какой силой надо было метнуть? Вот так приютишь уличного котёнка, а у него обнаруживаются ухватки тигра. Девочка-сюрприз, ну да!.. Вообще я подозревал, что Настя на многое способна, – но такого не ожидал. Хотя появилась она вовремя.
– Это он за мной приходил, – добавила Настя.
– Не выдумывай, – буркнул я, переводя дух. – Что ж он сперва кинулся на меня?
Отставив к подоконнику дрын, со вниманием оглядел себя, страшась обнаружить порезы, не замеченные в пылу схватки, – к счастью, обошлось. Затем так же тщательно осмотрел Хана. Везет дурням: ни единой царапины! Хотя пара-другая синяков на мне еще могла проступить – этот парень будто из железа. Киборг, ага? Пофантазируй, пофантазируй!..
– Просто ты мешал ему, – пояснила девочка.
– Уж это точно.
Иначе с чего бы он сюда сунулся? Вроде не звали.
– А покончив с тобой, взялся бы за меня.
– Или за Инессу, – прибавил я. – Или за Леху. Знаешь, сколько похожих случаев по окрестностям? Слава богу, сумели отмахаться, а то собирали бы потом по частям!..
Как и всегда, я не врал впрямую, но говорил не вполне то, что думал. В случайность этого визита верилось слабо. Иначе придется допустить, будто я притягиваю несчастья.
– Интересно, почему он не стрелял? – спросила Настя, особо не вслушиваясь в мою болтовню. – Ведь так проще.
– А уж мне как интересно! – проворчал я. – Может, он из тех, кто любит осязать клиента.
Мне показалось или девочку вправду трясет? Приблизясь, я глянул на ее ладонь, но и тут все оказалось в порядке. Как видно, обращаться с таким оружием Настя умела.
– Спать-то не хочешь?
Она покачала головой, заворожённо глядя в окно, словно посетившее нас чудище могло вернуться, взметнувшись из волн. Действительно, какой теперь сон? Я и сам на взводе.
– Тогда пошли чаевничать.
Хан, конечно, увязался за нами. На кухне уже хлопотала Инесса, будто не ложилась. До сих пор не могу понять, как она угадывает мои желания, – тоже ведь попахивает мистикой. Хотя со временем привыкаешь ко всему.
Мы расселись за просторным столом, а Хан, улегся под ним мохнатой грудой, в которую так приятно погружать ступни. Когда Инесса расставила чашки, дымящиеся ароматным паром, я кивнул ей на свободное место. Женщина с готовностью примкнула, налив чай и себе. Наверно, мы напоминали семью за ранним завтраком. Хотя тонколицая Настя мало походила на Инессу, скуластую и чуть раскосую, а уж тем более – на меня.
– А с чего ты решила, будто он приходил за тобой? – поинтересовался я.
– После, ладно? – откликнулась девочка. – Мне подумать нужно.
– Ну думай, думай… Занятие невредное.
Почему-то у меня зябло нутро, хотя ночь не была прохладной, и даже порции горячей жидкости, соскальзывающие вниз, не согревали. Коротко взглянув на меня, Инесса дотянулась до шкафчика и выставила на стол бутыль наливки, дополнив парой рюмок. Помедлив, прибавила к ним третью. Это называется: спаивать малолеток. Впрочем, градусов в наливке мало – я и сам не жалую крепкое. А дозы можно выделять сообразно весу и возрасту.
Несмотря на допинг, беседы не получилось – Инесса вообще молчунья редкостная, я тоже не из говорунов. И Настя не была расположена к разговору, зато сладости уплетала охотно, не забывая и о наливке. Наверно, нам просто хотелось побыть вместе – эдакая сплоченность перед лицом опасности.
Затем я отправился в кабинет, чтобы разобраться с событием, едва не ставшим для меня последним. Такой поворот в сюжете мне совсем не нравился. Чего я боялся по-настоящему, это быть застигнутым во сне, беспомощным и уязвимым. И вот едва не состоялось. Как мерзко оказаться в роли жертвы!..
Уже не первую ночь вокруг дома кружили «стрекозы», с высоты обозревая подступы и готовые стрелять в случае надобности. Но этого гостя сторожа проглядели. Каким-то образом он пробрался через все сюрпризы и западни, окружавшие дом, а те даже не пикнули, чтобы предупредить. Хороша крепость, если чужаки заявляются в нее, как к себе домой!
Я потратил час, выясняя, как убийца проник сюда (он словно чуял мои ловушки, а обходя их, вытворял невероятное), и пытаясь заделать брешь. Заодно лучше разглядел его, узнав доспехи, к счастью покрывавшие этого Хищника не целиком. Выходит, оба птенчика из одного гнезда? И оттуда же, скорее всего, прилетала птаха, гвоздившая по «болиду» молниями. Неслабо за меня принялись! Кому-то я мешал – настолько, что за пару дней он предпринял вторую попытку меня убрать. И будет, видимо, пробовать раз за разом, пока не добьется своего. Значит, нужно найти его раньше. Вот этим и займусь в ближайшие дни.
Потом, раз уж все равно перебили сон, я проглядел записи, поставляемые «глазками», разбросанными по окрестному морю. Накопилось немало. Почему-то пришлые твари тщательно стереглись солнца, зато ночами прибрежные воды, а частью и берег, превращались в их охотничьи угодья. И проникало чужого зверья всё больше, едва не каждую ночь возникали новые персонажи. А кое-кто попадался в ловушки, окружавшие мою скалу защитным кольцом, – главным образом, понятно, мелкота. Но и среди той преобладали экземпляры, отлично приспособленные для умерщвления.
И каждую ночь вдоль берега курсировал, точно сбрендивший крейсер, громадный Моби Дик, атакуя суда, еще отваживающиеся на ночные рейды, и метая молнии по целям на суше. А самого Дика не пронять было ничем – даже торпеды его не брали, натыкаясь на невидимое поле. Официально чудище не признавали, а местные mass media молчали о нем, как по сговору. Зато приморская публика, от рыбаков до контрабандистов, уже познакомилась с Диком близко. Кое-кто, из особо отчаянных или безмозглых, даже пытался играть с исполином в догонялки – на легком катерке или оседлав водный мотоцикл. До сих пор, насколько знаю, не выиграл ни один. Вот так и происходит естественный отбор.
Пока утренние лучи не сгубили пленников, я проверил ловушки и опять не разочаровался: с каждой ночью улов делался богаче. Часть нынешней добычи мой «плавунец» уже доставил в подскальный грот, разместив по свободным клеткам. Там собралась впечатляющая коллекция чужеродных уродов, и чтобы любоваться на нее, не обязательно погружаться в воду – и отсюда прекрасно видно, спасибо камере.
Покончив с этим, я спустился в тренаж-зал и слегка «помахал кулаками после драки», сцепившись с виртуал-партнером, которого Дворецкий успел скопировать с ночного гостя. Раз за разом я пытался даже не победить, а хотя бы устоять перед шквалом мгновенных ударов, применяя для защиты то посох, то алебарду, то мечи, – но снова и снова убеждался в своей несостоятельности. Это не моя лига, судари!.. А ведь он, этот виртуал, бил вполсилы.
Но самое поразительное – ухватки Хищника. Их даже боевым стилем нельзя назвать: слишком органичны. Наверняка идут изнутри, от природной его сути. Однако эти рефлексы ковались куда дольше и тщательней, чем у моего Зверя, вдобавок в условиях, намного более жестких.
Отдышавшись и пройдя через душ, я вернулся в спальню, где испорченный матрас уже поменяли на новый, наполненный подогретой водой. И окно тут закрыли наглухо, против чего я сейчас не возражал. Сняв со стены один из мечей, я улегся вместе с ним на постель, продолжая ломать голову над тем, что происходит в здешних краях. Картинка не складывалась. Или, вернее, виделась как сквозь густой туман, едва угадываясь в белесой мгле. Вроде и фрагментов скопилось вдоволь, и ощущаю что-то интуитивно, а целиком охватить не могу. Словно бы поглупел невесть с чего. Или здешняя среда так воздействует?
А может, мой Зверь забрал надо мной слишком большую власть? Уж он никогда не отличался соображением. До сих пор-то мы ладили – я даже считал его укрощенным и спускал с цепи, когда это действительно требовалось. Но теперь его активность возросла в разы, и неизвестно, хватит ли у меня сил обуздать зверюгу, если тот разойдется на полную. И все равно в сравнении с новыми Хищниками он кажется недомерком.
Все же последние события вышибли меня из колеи, если я ощутил стороннее присутствие, лишь когда подо мной заколыхалась постель. Открыв глаза, увидел миниатюрную фигуру, осторожно ворочающуюся у меня в ногах, затем узнал Настю. На секунду показалось, что девочка решила устроиться со мной на ночлег, как это любил вытворять Хан, будучи щенком. Но она уселась на кровати в обычной позе, сложив по-турецки ноги, и уставилась на меня, точно ворожея. Хотя и такое сближение вовсе не входило в мои планы. Она не Инесса, я не Леха – какие могут быть игры?
– Привет, – сказал настороженно. – Тебе чего?
– Поговорить, – ответила она.
Ну вот, решилась наконец!..
– А до утра это не подождет?
– Ведь ты все равно не спишь?
И впрямь, это – довод. Я хмыкнул:
– Бессонница? Стареешь, мать!.. Слушай, ты бы накинула чего.
– Да не холодно! – Она дернула плечом. – Туз ничего про меня не болтал?
– Ничего эдакого.
– Хотя и он мало знает… Я из Питомника.
Я не придумал ничего умнее, как буркнуть:
– Ну?
Опустив голову, будто пытаясь рассмотреть свои белеющие в темноте подошвы, Настя молчала с минуту, затем выдавила:
– Все искала, кому рассказать…
– И нашла? – бросил я небрежно, уже ощутив любопытство.
Вскинув взгляд, она глянула прямо в лицо:
– Ты в Бога-то веришь? В настоящего, для всех людей.
Ну и вопросец! Услышать его сейчас, да еще от такой крохи…
– Как тебе сказать… Допускаю возможность – вряд ли больше. Нас так растили. И уж что выросло…
– А как же другие?
– Сам удивляюсь. Оказывается, вокруг столько верующих!.. Может, мы жили в разных государствах?
– А как с дьяволом? – снова спросила девочка.
– Что?
– В дьявола веришь?
– Тот же расклад. Пока не пощупаю…
– А вот я видела его! – тряхнув разросшимися локонами, заявила она. – Даже трогала. Не веришь?
– Ну вот, опять, – усмехнулся я. – Хорошо уже, что не отрицаю. В жизни случаются чудеса, однако очень редко, иначе б их звали по-другому… Ты рассказывай!
И она, запинаясь, поведала мне такое, что еще пару недель назад я счел бы бредом – при всей своей декларируемой непредвзятости. Вкратце: в нашем городском детдоме – образцовом и показательном, если глядеть со стороны, – взращивали супербойцов. Причем без всяких технических ухищрений, на одном психовоздействии. Якобы это высвобождало в детках небывалую мощь, превращало их в совершенные механизмы, к тому ж отлично настроенные. И заправлял там молодой директор, прославившийся на всю губернию… даже, пожалуй, на страну… какими-то прогрессивными методиками.
Ей-богу, это уже становится нормой. Хотел бы я знать, есть ли среди «заслуженных» детолюбов хоть один со здоровой психикой? Как там, у Стругацких: «Ребёнку не нужен хороший отец. Ему нужен хороший учитель». Истина, казавшаяся непреложной, пока верилось в коммунизм. Но где ж взять столько хороших? Отцов ли, учителей… Даже с матерями проблема – сами ломаные и детей калечат. Зачем тогда заводить? Впрочем, Калида, к примеру, не спрашивал о желании.
И тут в голову пришла мысль, от которой я поморщился. Чего не терплю, это долгоиграющих сериалов, когда из пальца высасываются сюжетные ходы, плохо стыкующиеся с заявленными характерами. Хотя понимаю, что при тамошней тесноте не развернуться, – вот и приходится опутывать персонажи все новыми нитями, образуя немыслимые сплетения. Похоже, в малом городе та же проблема: кого ни выдернешь из толпы, потянется такое корневище!..
– Настена, – спросил, – а ты помнишь свою мать?
Она покачала головой.
– Но кто-то же навещал тебя в Питомнике?
– Да приходила одна тетенька… Давно.
– Молодая, красивая?
– Ну, наверно, – пожала девочка плечами.
Конечно, у нас разные системы отсчета. Она себя-то не знает, куда отнести: к детям ли, ко взрослым, – а я для нее и вовсе посланник «старины глубокой», сродни бессмертному Мак-Лауду.
– Худощавая, бледная? – еще спросил я, хотя проще было показать запись. Но делать этого не хотелось: то ли ее боялся растревожить, то ли себя. К тому ж почти все дочки Калиды похожи друг на друга, а с последнего визита прошел, видимо, не один год – для Насти целая вечность. Может, лучше вообще не соваться? Пусть течет, как течет… лишь бы опять не вмешался Бог.
– Не помню, – каким-то не своим, жалобным голосом ответила Настя. – Высокая, ласковая… Так ведь я сама тогда… под стол пешком.
– Ну, вспомнить не проблема! Сеанс гипноза – и всё на блюдце.
– Да зачем? – прежним тоном сказала она. – Вспоминать еще!.. Даже если мать – так и что? Я взрослая.
Это, конечно, бравада, но сейчас Настю и впрямь больше заботит иное – уж настолько я понимаю женщин и детей.
– Чего ты боишься? – подтолкнул я.
И девочка сразу ответила, даже будто с облегчением:
– Что меня ищут. Ну эти, из Питомника… Из-за меня Колоду могут так тряхнуть, что у ползунов зубы полетят. А то и головы.
– Черт, – пробормотал я, – мало им проблем. – И предложил: – Может, тебя в темницу упрятать, чтоб не мозолила глаза чужакам?
Неуверенно Настена покривила губы, обозначая улыбку.
– Хотя сейчас столько бесхозных детей! Авось не распознают издали.
– Так ты не выгонишь меня?
Куда: на улицу, под землю, обратно в Питомник?
– Я что, похож на мерзавца?
– Н-нет…
Фыркнув, я подтянул ноги и уселся на своем участке постели, соорудив из подушек подобие кресла.
– Может, и похож, – ответил себе. – Может, я хочу ловить бывших твоих хозяев на живца. А заодно вызнать больше о Питомнике. И эксплуатировать детский труд. Устраивает тебя такая сделка?
Читать бесплатно другие книги:
